Глава четвертая. Отборочные этапы и позиции
На Айронсайд-роуд некоторые попадания я праздновал так, будто только что забил победный гол за сборную Англии в финале чемпионата мира. Обычно я был Газзой, надевая футболку сборной с его именем на спине и выписывая зигзаги с мячом, прежде чем влепить его между двух мусорных контейнеров, служивших воротами. Еще я бывал Гари Линекером, который бьет пенальти на самой последней минуте финального матча на «Уэмбли», и едва мяч проскакивал между стальных контейнеров, я пускался в безумный торжествующий забег. Пробегая по Айронсайд-роуд, вопя от радости и потрясая руками в воздухе, я был национальным героем, чемпионом Англии, который упивается всеобщим обожанием.
Может, я сходил с ума по «Ливерпулю», но после чемпионата в Италии в 1990 году я помешался на сборной Англии. Это был Кубок мира, когда блистал мастерством Пол Гаскойн и забивал голы Линекер, когда вечерами мы всей семьей визжали у телевизора, когда Газза лил слезы и во время полуфинала с Западной Германией сжималось сердце. Я смотрел этот матч дома, когда мне едва исполнилось десять, и у меня комок подкатил к горлу, когда Газза получил желтую карточку и заплакал, понимая, что его отстранят на финальный матч. А получилось, что Стюарт Пирс и Крис Уоддл не забили в смертельной серии пенальти. Англия была подавлена. Жестокое разочарование в Уитоне и по всей стране.
А на улице я придумывал другие ошеломительные концовки. Маленький Стиви Джеррард выходил на шаг дальше Газзы, своего героя из сборной, и шел прямиком к финалу Кубка мира, где забивал столь же выдающийся гол, какой я только что запустил между контейнеров на Айронсайд. Эти мечты были не менее реальны, чем мои фантазии о том, чтобы «Ливерпуль» выиграл в лиге, не считая того, что я был побольше.
На улицах Уитона я часто играл за сборную Англии и в дождливые, промозглые зимние дни, и душными летними вечерами. Совершенно неудивительно, что мы с моим старшим братом Полом, которого я называл Газзой за его пухлые щечки, боготоворили Гаскойна. Даже не представляю, сколько раз я пересматривал «Gascoigne’s Glory», распаляя свое воображение.
Прежде моим любимчиком в сборной Англии был Брайан Робсон. Капитан «Чудо» играл на центральной линии поля, совсем как я. Когда он надевал белую форму, я начисто забывал, что Робсон – игрок «Манчестер Юнайтед». Я ненавидел «Юнайтед», но любил Робсона. Однажды отец вернулся домой и увидел, что я на улице играю в футбол в футболке сборной с фамилией «Робсон» на спине. Он позвал меня домой на пару слов. О чем я только думаю? Носить футболку с этой фамилией! В Уитоне! Что подумают соседи? Отец терпел это дома, потакая мне и тоже понимая, какой Робсон выдающийся игрок для сборной Англии. Но на улице нужно иметь голову на плечах. Я кивнул, переоделся и вернулся на улицу в красной форме «Ливерпуля». И все же мне нравилось воображать себя Робсоном, а когда стал постарше – уроженцем Ньюкасла, вроде Газзы, или Линекером из Лестера, хоть он когда-то и играл за «Эвертон».
Сборная Англии жутко много для меня значила. Когда мне, казалось, представилась возможность перейти в Национальную футбольную школу в Лиллшолле, я решил, что, наверно, отправляюсь в рай. Джейми Каррагер уехал в Лиллшолл за два года до того. Майкл Оуэн уже был там, и Джейми Кэссиди тоже, а еще другой юный защитник «Ливерпуля», Томми Калшо. Я был уверен, что мое место в Лиллшолле вместе с другими ребятами, чье будущее – в сборной Англии. После испытания для мальчиков младше 15 лет мне казалось – я сыграл так хорошо, что непременно получу красивое приглашение. Я был капитаном юношеской команды «Ливерпуля» и шел к райской жизни ученика футбольной школы в Лиллшолле.
Когда на почту пришло письмо, были слезы. Там говорилось, что я прекрасный игрок, но при выборе учитывается множество других факторов помимо футбола. Я понятия не имел, о чем идет речь, потому что это было всё – не считая жестокой правды о том, что меня отсеяли, и, ох, я не должен сдаваться. Это меня добило. Я помчался наверх и бросился на постель, закрыл лицо подушкой и рыдал. Отец изо всех сил старался утешить меня. Он напомнил мне, как хорошо я справился с испытанием. Отец сказал, может быть, они считают, что мне нужно немного подрасти или стать поувереннее, прежде чем они решат увезти меня так далеко от дома на два года.
Я сквозь слезы взглянул на отца. Когда я, наконец, смог говорить, из меня полился целый поток слов.
– Я так больше не могу, – сказал я между очередными всхлипываниями. – Хватит с меня футбола.
Отец успокаивал меня и деликатно удерживал. Он говорил о «Ливерпуле». В «Ливерпуле» меня любят. В «Ливерпуле» меня ценят. Ко мне проявляют интерес такие тренеры, как Стив Хайвэй, Дейв Шэннон и Хьюи Маколи. Они в меня верят. И это далеко не все. Пока у меня есть «Ливерпуль», есть и надежда.
И я продолжил играть. Через семь месяцев опередившие меня звезды Лиллшолла приехали в Мелвуд, чтобы сыграть против моей юношеской команды «Ливерпуля». Они прошествовали в спортивных куртках Национальной школы. Внутри меня все кипело. Я покажу им и тем, кто занимался отбором, что они потеряли, когда отказали мне. Я не мог дождаться начала матча.
Я СКВОЗЬ СЛЕЗЫ ВЗГЛЯНУЛ НА ОТЦА. – Я ТАК БОЛЬШЕ НЕ МОГУ, – СКАЗАЛ Я МЕЖДУ ОЧЕРЕДНЫМИ ВСХЛИПЫВАНИЯМИ.
Тремя самыми яркими их игроками были Майкл Оуэн, Уэс Браун и Майкл Болл, но я сделал их всех. Я превзошел самого себя. Оуэн уже тогда был забивным нападающим, и благодаря его хет-трику мальчишки из национальной школы урвали победу 4:3. Всем было ясно, что, если бы Майкл вновь был в нашей ливерпульской команде или если бы я был в команде Лиллшолла, вместе мы бы разбили противников наголову. Во всяком случае, потом ребята из Лиллшолла выстроились, чтобы пожать мне руку. За это я их уважал и, молча кивая, отвечал на их рукопожатия. Но пока ко мне не подошли тренеры из Лиллшолла, я умчался в раздевалку. Я не хотел ни выслушивать их чертовы речи, ни видеть кого-то из них. Это было выше моих сил.
Отказ молодежной сборной еще долгие годы преследовал меня. Я понимал, почему это так меня обидело. Я хотел играть за «Ливерпуль» и хотел играть за сборную. Когда вторая моя мечта, казалось, была разбита, я еще очень долго не мог прийти в себя. Но мне это удалось.
Мой полноценный дебют в составе сборной Англии состоялся 31 мая 2000 года, на следующий день после моего двадцатилетия, в матче против сборной Украины на «Уэмбли». Трудно было поверить, что я делю раздевалку с Тони Адамсом и Аланом Ширером. Я смотрел, как они играли на Евро-96, когда мне было шестнадцать, а Англия, принимавшая чемпионат, вновь добралась до полуфинала и снова проиграла Германии в серии пенальти. Это было безумное лето, когда, казалось, вся страна распевала про то, что «футбол возвращается домой», вслед за Бэддиелом и Скиннером, которые вместе с ливерпульской группой «Лайтнинг сидз» записали песню «Three Lions» про то, что после «тридцати лет забвения» «Кубок Жюля Риме сверкает, как прежде». Именно в этом матче Газза забил изумительный гол шотландцам еще до того, как мы выиграли в серии пенальти в четвертьфинале и выбили испанцев, которые тогда, похоже, были еще большими, чем мы, любителями продуть крупный турнир.
Я был таким тихим и робким, и тут в старой раздевалке на «Уэмбли» Адамс завопил мне прямо в лицо:
– Готов ты, черт возьми, к этому?
Кровь застыла в моих жилах. В горле все пересохло, но я выдавил из себя фирменное ливерпульское:
– Мы их сделаем!
Матч вмиг пролетел. Я был в полном восторге от того, что на мне белая футболка с моей собственной фамилией на спине. Я приходил в трепет от того, что мне довелось играть против Андрея Шевченко и мы вместе со сборной Англии во главе с Кевином Киганом, легендой Ливерпуля, выиграли 2:0.
Свой сотый матч за сборную Англии я сыграл через 12 лет, 12 ноября 2012 года, в Стокгольме. Мы проиграли 4:2. Златан Ибрагимович забил все голы за сборную Швеции, в том числе и невероятный мяч ножницами через голову, который пролетел 30 метров и проскочил над головой Джо Харта. Когда перед матчем меня попросили дать оценку своей игре за сборную Англии, я предположил, что это будет «шесть или семь». Я был честен, а не пессимистичен.
Если не считать победителей Кубка мира 1966 года, кто еще из игроков английской сборной может, не покривив душой, поставить себе восемь или десять? Пожалуй, я бы дал восемь баллов кое-кому из команды Бобби Робсона, добравшейся в 1990 году до полуфинала в Италии. Вот и все.
Когда наши раздутые «суперзвезды» опростоволосились и Англия выбыла раньше, чем ожидалось, оскорбления и нападки достигли другой крайности. Игроки стали «совершенно бесполезны» и «полным хламом». И все вернулось на круги своя, если не считать того, что за те 14 лет, что я играл на международном уровне, эти нападки стали более настойчивыми. Как бы хорошо ты ни играл за сборную, ты знаешь, что критика всегда наготове. Именно так чувствует себя игрок сборной Англии. Даже когда ты обыгрываешь сборную одной из «второстепенных» стран, тебя все равно критикуют, если только счет не 5:0.
Мне уже давно очевидно, что одна из проблем, поджидающих многих игроков, которые надевают футболку сборной, состоит в том, что из них слишком поспешно делают героев. В наши дни пресса и СМИ чересчур торопятся объявить какого-нибудь мальчишку великим футболистом, прежде чем тот достигнет каких-то долговременных результатов. Это вредит игрокам. Они начинают верить, что они выдающиеся футболисты, когда на самом деле их достижения весьма скромные.
Кроме того, в скрытых от общественности сферах английского футбола существуют такие моменты частного характера, когда с футболистами обращаются не лучшим образом. Эту жестокую правду открыл мне Стюарт Пирс в 2012 году. Пирс был важным игроком английских клубов, которые я боготворил на чемпионате в Италии в 1990 году и на Евро-96. Он был отличным фланговым защитником, целеустремленным игроком и страстным патриотом. Пирс очень огорчился, когда в конце незабываемого матча в Турине он промахнулся в серии пенальти, которая стоила сборной Англии места в финале Кубка мира 1990 года. Но для него очень характерно, что через шесть лет он настоял на том, чтобы пробить еще один пенальти в другой серии – против сборной Испании в четвертьфинале европейского чемпионата на «Уэмбли». Пирс забил, вызывающе взревел, а Англия выиграла в серии пенальти – единственный раз.
Так что к Стюарту Пирсу я относился с уважением, и он, конечно же, стал главным тренером молодежной сборной Англии и был назначен помощником тренера национальной сборной во главе с Фабио Капелло. Для меня было очень важно, когда он позвонил мне после матча Кубка мира 2010 года в Южной Африке. Я был в аэропорту Йоханнесбурга с большинством футболистов команды, которую я возглавлял как капитан. Мы собирались улетать домой после разгромного поражения 4:1 в матче с Германией в Блумфонтейне. Пирсу вовсе необязательно было звонить, но это было очень великодушно с его стороны. Он сказал мне, что я – один из немногих английских футболистов, который может покинуть чемпионат мира с высоко поднятой головой, и похвалил, как я держал себя в качестве капитана. Он сказал:
– Я знаю, ты расстроен и разочарован, как и все мы. Но и твое поведение, и уровень подготовки, и то, как ты играл во всех матчах, – все было на высшем уровне. Иначе и быть не могло. Ты был на уровне, так что тебе нужно гордиться тем, что было сделано.
Именно поэтому то, как он обошелся со мной полтора года спустя, казалось столь поразительным и огорчительным. После того как в феврале 2012 года Капелло ушел, а Рой Ходжсон еще не вступил в должность, Пирса назначили исполняющим обязанности главного тренера на время товарищеского матча с Голландией на «Уэмбли». Думаю, Пирс вообразил, что его назначат на эту должность, хотя его тренерские заслуги не идут в сравнение с богатым опытом Роя или Гарри Реднаппа, которого в прессе называли следующим тренером сборной Англии.
В воскресенье, еще до матча с Голландией, «Ливерпуль» выиграл финал Кубка Английской лиги. Мы в серии пенальти обыграли «Кардифф» и поэтому появились в отеле The Grove, который был тренировочным лагерем сборной, совсем рядом с «Уотфордом», позднее остальных игроков состава. Мы прошли в помещение для команды сборной: я, Глен Джонсон, Энди Кэролл и Стьюи Даунинг. Вошел Пирс со словами:
– Слушайте, ребята, знаю, у вас был сложный матч в финале, поэтому с голландцами вы будете играть только 45 минут. Ну и поздравляю с взятием очередного трофея для «Ливерпуля»!
Думаю, это вполне понятно, и у меня нет никаких претензий по поводу объявления о том, что я буду играть только один тайм в матче за сборную. Но ходило много разговоров, кто будет капитаном, когда Пирс стал главным тренером, и я думал, что, пожалуй, подходящий момент, чтобы сказать мне об этом:
– Можем мы выйти и поговорить?
Или:
– Может, зайдешь ко мне – поговорим?
Казалось, это – идеальная возможность сказать мне, буду я капитаном или нет. Но Пирс не сказал ни слова.
На следующее утро у меня был день отдыха. Едва все остальные игроки ушли на тренировку, Пирс затащил меня в уборную The Grove и сказал:
– Мне просто хотелось сообщить тебе с глазу на глаз, что капитаном на этот матч я назначу Скотта Паркера.
Едва ли мне было что ответить, потому что я знал – он принял ошибочное решение. Скотт Паркер – хороший футболист, он честный, и мне нравилось играть с ним вместе на предстоящем чуть позже Евро-2012, когда я вновь был капитаном при Рое Ходжсоне. Я очень уважаю Скотта как игрока и как человека. Но назначить его капитаном английской сборной вместо меня? В то время Скотт был в неплохой форме, играл хорошо, кроме того, он был лидером. Но у него маловато опыта на уровне сборной и совсем нет опыта капитана на международных турнирах. В матчах за «Вест Хэм» капитаном у него был Кевин Нолан, и они играли на чемпионате в предыдущем сезоне. Не знаю, был ли это камешек в огород «Ливерпуля» или что-то более личное, но у меня сложилось полное впечатление, что Пирс слегка любовался собой в туалетных зеркалах. Я предполагаю, что это решение было принято с тем, чтобы привлечь внимание к Стюарту Пирсу. Так он заявлял: «Вот он я. Я – главный». Кроме того, возможно, он считал, что лондонские СМИ хотят, чтобы капитанскую повязку носил Паркер. С журналистами он встретился к вечеру того же дня и, обсуждая с ними пока еще необнародованный выбор капитана, завел длинную речь том, как он ездил в Афганистан и общался с британскими военными о ценности лидерства. Пирс сказал:
– По пути туда я думал: «Что ж, как мне подойти к этому? Какое ключевое качество я считаю основополагающим для лидера?» И единственное слово, какое приходило мне в голову, было «бескорыстие». Мне всегда нужен был такой лидер, про которого его товарищи думали бы, что этот парень ввязался в это для их блага, а не ради себя. Я постараюсь выбрать капитана, который, на мой взгляд, вызывает такого рода уважение у своих товарищей. Тони Адамс имеет такое уважение, Пол Инс, Алан Ширер, Терри Батчер, Брайан Робсон. Для этих ребят команда значит здорово больше, чем отдельные игроки.
Через несколько дней прессу, похоже, ожидал сюрприз. Они сочли, что Пирс говорит обо мне. Некоторые авторы даже обмолвились, что коллеги Пирса, другие тренеры Футбольной ассоциации, удивились, когда он вместо меня назначил Паркера. Разумеется, никто из них не знал, что Пирс-то решил сообщить мне об этом в туалете.
Перед матчем с голландцами мы проводили командные совещания, где Пирс рассказывал нам о подготовке к Евро-2012. Он пытался произвести на всех впечатление и справиться со своей задачей. Но думаю, что решение, каким он поделился со мной в туалете, и послужило одной из причин, почему его так и не назначили на пост, который он желал занять. Возможно, у меня и были опасения по поводу его тактических соображений на посту тренера, но до сей поры я уважал Стюарта Пирса. Только я чувствовал, что он обошелся со мной нехорошо. Это было оскорбительно и неправильно. Мне кажется, это было эгоистично. Расчетливое решение, чтобы все считали, что он бесстрашен.
Бывает, капитанов меняют, и это, разумеется, допустимо. Но это требует объяснения. Меня назначили капитаном вместо Рио Фердинанда, когда тот получил травму перед чемпионатом мира 2010 года. В марте 2011 года Капелло решил вернуть на место капитана Джона Терри. У меня не возникло ни малейших сомнений в его правоте, ведь Джей Ти – несомненный лидер, выдающийся защитник, у него богатый опыт. Но у Джея Ти были свои проблемы. В феврале 2012 года он должен был предстать перед судом по обвинению в расовом оскорблении Антона Фердинанда, брата Рио. Капелло, который хотел, чтобы Терри остался капитаном, рассорился из-за этого с Футбольной ассоциацией. И итальянец уволился. Пирс стал его временной заменой, и за те десять секунд, что он потратил, сообщая мне, что как капитан я ему не нужен, он не выдвинул ни одной причины. Как бы чувствовал себя Стюарт Пирс, если бы Бобби Робсон или Кевин Киган затащили бы его в туалет в Бёрнхэм Бичез, прежней тренировочной базе сборной, и сообщили, что место капитана, на которое он рассчитывал, достанется не ему, а кому-то другому, кто провел на восемьдесят с чем-то матчей за сборную меньше его?
Англия проиграла Голландии, и, к счастью, на Евро-2012 тренером назначили Роя Ходжсона. Я не перестану уважать Пирса как игрока, но после того дня в туалете он немало потерял в моих глазах как человек.
Когда мы достигли кульминационного момента отборочного турнира к чемпионату мира и нам престояли две важных встречи в октябре 2013 года, я надеялся, что мне удастся сыграть на моем последнем крупном турнире. Чемпионат мира 2002 года я пропустил из-за травмы, а на европейский чемпионат 2008 года мы не прошли в отборочном туре. Теперь же, после трех европейских чемпионатов и двух мировых, мне оставалось сделать последний рывок к международной славе. В 2014 году Кубок мира пройдет в Бразилии, величайшей площадке для любого футболиста международного уровня из любой страны мира, и мне отчаянно хотелось попасть туда со сборной Англии.
Нашим тренером был Рой Ходжсон, прекрасный, умный человек, с которым я наладил тесный контакт. Я все еще был капитаном сборной, и, чтобы завершить отборочные соревнования, нам предстояло провести два домашних матча на «Уэмбли»: с Черногорией и Польшей. Поражение или ничья хотя бы в одном из них обречет нас на очередную нервотрепку в плей-офф, потому что украинцы упорно подпирали нас в борьбе за единственное место в группе, чтобы получить автоматическую путевку в Бразилию. Я вновь ощутил прежнее напряжение, но мне было хорошо.
Сборная Англии бывала здесь и раньше, и вот опять. Да и я бывал здесь, в том числе и дождливым, страшным ноябрьским днем в 2007 году на «Уэмбли». Нам нужно было лишь одно очко в матче группового этапа против сборной Хорватии, чтобы обеспечить себе место на Евро-2008. Нашим тренером стал Стив Макларен, долгие годы бывший помощником Свен-Йорана Эриксона. Я любил Стива, и мне нравилось тренироваться и работать под его руководством. И всем нравилось. Мы прониклись к нему и методам его тренерской работы, но мы не добились нужных нам результатов. Если вы в составе сборной Англии не проходите квалификацию на турнир, у вас большие неприятности. Журналисты и большинство фанатов вас разорвут. Вас вместе с командой снимут со счетов как полных неудачников, которым все безразлично. Разумеется, обратное тоже верно. Нам было вовсе небезразлично, настолько, что мы, пожалуй, под давлением позволили разбить себя наголову.
Я все еще рассчитывал обыграть Хорватию и пройти отборочный этап. Стив принял пару крупных решений, которые вышли нам боком. Заняв пост главного тренера, он удалил из состава Дэвида Бекхэма – еще один пример того, как новый человек пытается заявить о себе. У Стива хватило мудрости, чтобы в конце концов вернуть Бекхэма в команду, но во время матча с Хорватией он оставил нашего самого опытного игрока на скамье. А самое страшное, что он, ко всему прочему, дал молодому голкиперу возможность удачно дебютировать в решающем отборочном матче.
Скотт Карсон был вратарем в «Ливерпуле». Ему едва исполнилось двадцать два, и он был еще зеленый. Стив знал, что Пол Робинсон, прежний номер один английской сборной, переживает тяжелые времена, но заменять его было очень рискованно. В тот дождливый, предательский день, когда Карсон всего на восьмой минуте совершил грубую ошибку, я сочувствовал и ему, и сборной. Нико Кранчар запустил мяч с довольно большого расстояния. Его можно было без труда зафиксировать. Но Карсон допустил, чтобы мокрый мяч выскользнул у него из рук. В тот раз уже через шесть минут мы проигрывали 2:0, и тишина, воцарившаяся на «Уэмбли» после позорной ошибки Карсона, перешла в злобные насмешки.
Фрэнк Лэмпард забил с пенальти. А когда Бекхэм, который вышел в начале второго тайма вместо Шона Райт-Филлипса, навесил на Питера Крауча, который принял на грудь и забил, сравняв счет, мы, казалось, были спасены. Но в тот день хорваты играли лучше нас. Они вновь вышли вперед, восстановив свое преимущество за 13 минут до конца матча. Ответить нам было нечем, и нас смыло дождем под оглушительный свист с трибун мимо Стива, который с несчастным видом стоял под зонтом у скамейки запасных.
Играли мы недружно и не оправдали ожиданий, и результат оказался ужасающим. Казалось жестоким, что основная масса насмешек обрушилась на беднягу Стива Макларена. Он превратился в «дуралея под зонтиком», а его репутация, которую он заслужил, отлично проявив себя как тренер в «Манчестер Юнайтед» и кое-какими успехами в руководстве «Мидллсбро», оказалась надолго подмоченной.
Я думаю, что в других обстоятельствах Стив мог бы неплохо проявить себя в английской сборной, но, если ты не проходишь квалификацию, увольнение неизбежно. Я чувствовал, что отчасти в ответе за судьбу Стива. Считалось, что я выдающийся игрок сборной, а я не оправдал надежд, когда это было действительно нужно. Я до сих пор проклинаю упущенную возможность – в России, и благодаря ей у нас появилась бы спасительная надежда, а матч с Хорватией не был бы таким напряженным. Мы пережили тот страшный день на «Уэмбли» и вновь оказались лицом к лицу с жестокой правдой. На этом уровне футбольных состязаний наибольший вред наносят всякие мелочи.
Было очень важно не повторить эту судьбу через шесть лет. Первый тайм против Черногории оказался неспокойным и без единого гола, но после перерыва мы играли на самом деле хорошо. Андрос Таунсенд показал хорошую игру. Он сделал голевую передачу Руни и один забил сам. Матч окончился победой 4:1. Однако на этом для нас ничего не закончилось. Чтобы обеспечить себе путевку в Бразилию, нам еще предстояло через четыре дня обыграть Польшу.
Стадион «Уэмбли», вторник, 15 октября 2013 года.
Это был такой день, о каком я мечтал на Айронсайд-роуд. Я вышел из туннеля на «Уэмбли», и я – капитан сборной Англии в преддверии чрезвычайно важного матча. Шум был невообразимый: 85-тысячная толпа польских болельщиков подняла дьяволький гвалт, поджигая факелы, запуская петарды и горячо поддерживая футболистов под стать местным фанатам. В свете огней «Уэмбли» выглядел потрясающе. Поле переливалось отсветами, повсюду развевались белые и красные флаги и растяжки, на волне эмоций и с надеждой прославляющие Англию и Польшу. От напряжения картинка оживала. В Уитоне, воображая, что я играю за английскую сборную, я никогда не волновался. Но тогда, на Айронсайд-роуд, мы никогда перед игрой не пели государственного гимна. У нас не было тренера вроде Роя Ходжсона, который взирал на нас со скамейки запасных, так сосредоточенно хмурясь, будто бы ему нужно было распустить галстук, чтобы дышалось посвободнее. Рою и ребятам это было просто необходимо. Мы знали, что в Европе наши соперники в борьбе за первые места настроены на достижение цели. Украина встречалась со сборной Сан-Марино, и вопрос состоял лишь в том, сколько мячей украинцы забьют команде, представленной в основном футболистами-любителями. Если мы не обыграем Польшу, то украинцы победят в группе и отправятся в Бразилию. Нас же отбросит назад, к лотерее матчей на выбывание.
Сборная Польши была неплохой командой, и ровно год назад мы закончили матч с ними вничью. Кроме того, за них играл один из лучших бомбардиров Европы, и в первые 25 минут у Роберта Левандовски была пара голевых моментов. Но он ни один не использовал. Местные болельщики нервничали, а вот поляки не прекращали рёва. На «Уэмбли» просочились известия, что украинцы уже ведут 3:0. Я понимал, что наши фанаты на грани того, чтобы сменить ревущую уверенность на ворчливые сомнения. Поляки сформировали плотное и сплошное построение, и нас выводило из равновесия, что, владея мячом, мы не можем забить.
И вот, через четыре минуты после перерыва, мы сделали это. Лейтон Бейнс выполнил безупречный навес в штрафную. А Уэйн Руни молниеносно отправил его головой в сетку. Именно в такие моменты понимаешь, что Руни поистине уникален. Крупные игроки проявляют себя на крупных турнирах. Они не упускают важных моментов, а это была очень важная возможность для сборной Англии.
Матч был далеко не закончен. Нам предстояло завершить целый тайм, а поляки играли действительно целеустремленно. На глазах у такого множества своих болельщиков, которые приехали на «Уэмбли», они хотели лишить нас какого-либо шанса на победу. По ходу матча наше преимущество в счете 1:0 стало казаться весьма хрупким. Я понимал, что даже ничья станет не меньшим провалом, чем победа хорватов в 2007 году. Оставалось 15 минут. Таунсенда заменил Джеймс Милнер, ведь нам нужны были его напор и энергия. Потом вместо Майкла Каррика вышел Фрэнк Лэмпард, и мы получили еще одного опытного игрока, а полузащитник в лице Джека Уилшира заменил забивного нападающего, Даниэля Старриджа. Оставалось менее десяти минут. Поляки продолжали бегать и играть.
Смутное недовольство толпы прокатилось по трибунам и по полю – по лицу у меня струился пот. Я заставил себя сделать последнее усилие, потому что при любой попытке сохранить свое преимущество мы могли пропустить гол. Поляки напирали изо всех сил, и один из их центральных защитников снова отдал мяч вперед. Но Милнер перехватил его на центральной линии поля. Он огляделся, а затем, надеясь на меня, протолкнул мяч в моем направлении. И тут я почуял свой шанс. Я был далеко. Ближайший польский футболист уже сидел на хвосте. Я подхватил мяч, и мои длинные ноги во весь опор понесли меня по полю. Я сместился в центр, зигзагами обходя очередного соперника и первого мчащегося ко мне защитника. Меня все еще окружали трое в красных футболках. Последний из них и голкипер, Войцех Щесный, стремительно приближались. Но я был под влиянием момента – меня было не остановить. Я вытянул правую ногу, тут же свалившись в порыве атаки. Я первым подоспел к мячу и выполнил изящный бросок мимо Щесного. Снаряд по дуге отправился в пустые ворота.
МНЕ БЫЛО 33, И Я ТОЛЬКО ЧТО ЗАБИЛ, БЛАГОДАРЯ ЧЕМУ МЫ ПОПАЛИ В ФИНАЛЬНУЮ ЧАСТЬ КУБКА МИРА.
Я вскочил на ноги так стремительно, что едва можно поверить, и помчался прочь. Я бежал так быстро, что никто не мог нагнать меня. Я поднял голову, приоткрыл рот и раскинул руки в ликовании. Я несся по направлению к угловому флажку, где, я видел, беснуется толпа. Болельщики прыгали и кричали, а я мчался по направлению к ним. Я раскинул руки еще шире, словно собирался влететь в кипучую массу английских фанатов. Приближаясь к ним, остановиться я не мог. Я далеко прокатился на коленях, затормозив о мокрый, блестящий газон, и вновь раскинул руки, словно готовый обнять каждого. Затем я вновь поднялся, ухмыляясь и жестами подтверждая свой успех. Это мое празднование гола было еще более необузданным, чем все то, что я вытворял на Айронсайд-роуд долгие годы назад. И от этого-то оно было еще приятнее. Мой восторг был еще полнее и ярче, чем я представлял. Это было счастье и эйфория со смыслом. И я знал, что это значит. Мы не только победили со счетом 2:0 на восемьдесят восьмой минуте. Для нас закончились волнения и сомнения – по крайней мере пока, – и мы на пути в Бразилию.
Руни и Уэлбек, наконец, догнали и напрыгнули на меня, заодно примяв угловой флажок. Милнер, Уилшир, Лэмпард и все остальные навалились сверху. Я оказался под кучей белых футболок – и мне даже дышать не надо было, так безумно я был счастлив. В конце концов они все слезли, и я, все еще лежа на спине, услышал шум. Я был столь счастлив, а по «Уэмбли» с ревом прокатывался безумный гвалт. Вот это ощущение!
Уэйн несколько раз игриво пошлепал меня по лицу, а затем поднял на ноги. Я обернулся к толпе и с сумасшедшим криком «Да!» выбросил кулак вверх. Мне было тридцать три, и я только что забил, благодаря чему мы попали в финальную часть Кубка мира. Меня обнял Бейнс, а потом и Фил Джагелка, двое футболистов из «Эвертона», которые в тот день полностью отдались игре. Я вернулся к центральной линии поля – уже один. Голову я опустил, но лицо все еще светилось от счастья. Только футбол давал мне почувствовать такую полноту жизни. Только футбол мог вызвать такую радость.
ФУТБОЛ – ЭТО КЛЕТКА С ТИГРАМИ.
ШУМ БЫВАЕТ ОГЛУШИТЕЛЬНЫМ.
Футбол – это клетка с тиграми. Шум бывает оглушительным. От болтовни и едких нападок отстраниться непросто, а мне, после отборочных матчей за сборную, хотелось спокойно, ни на что не отвлекаясь, играть за «Ливерпуль». В субботу после матча с поляками я забил очередной гол – в матче с «Ньюкаслом». Я закрутил мяч с пенальти вправо от Тима Крула. Я даже не сомневался в исходе, поэтому развернулся прочь. Я не улыбался, но раскрыл объятия навстречу мчащимся ко мне Хендерсону, Джонсону и Суаресу. Такое сдержанное ликование казалось вполне к месту. Это был мой сотый гол в Премьер-лиге, и мы проигрывали 0:1. После очередной ошибки в обороне нам вновь пришлось отыгрываться. Суарес с Мозесом разыграли комбинацию на левом фланге, и Луис сделал поперечную передачу на ворота. Старридж забил головой. Счет 2:2, ничья. В раздевалке я огляделся и с удовольствием заметил, что все расстроены тем, что пропустили два мяча в гостевом матче. Мы делаем успехи и становимся по-настоящему честолюбивыми. Было немного досадно и удивительно, когда из «клетки с тиграми» вновь донесся рев. Это забеспокоился один из старых тигров, Алекс Фергюсон, и я остановился прислушаться. Девять лет назад, в 2004 году, Фергюсон назвал меня «самым влиятельным игроком в Англии, без всяких оговорок», и заявил, что «любому хотелось бы иметь в своей команде такого футболиста, как Джеррард». А еще раньше, в 2000 году, когда мне было всего двадцать, перед нашим матчем с «Юнайтед» он сказал:
– И в физическом отношении, и что касается технической подготовки, Джеррард развит не по годам. Это – надежный механизм, замечательно энергичный. Он просчитывает игру и делает стремительные передачи. Мне было бы неприятно думать, что в «Ливерпуле» есть кто-то не хуже Роя Кина.
Прочитав сказанное Фергюсоном, я был сражен наповал. Эти слова произвели еще больший эффект: стылый декабрьский день 2000 года стал зловещей декорацией к нападению фанатов «Юнайтед» на наш автобус возле стадиона «Олд Траффорд». Они скандировали: «Уваливай, мразь, мы тебя замочим в твоих ливерпульских трущобах». В тот день мы разгромили «Манчестер» – Дэнни Мёрфи забил со штрафного. После Рой Кин пожал мне руку со словами: «Отлично сработано». После поражения на своем поле ему необязательно было говорить это, так что слова Кина и Фергюсона многое значили для меня.
И все же через тринадцать лет Фергюсон, начав свою биографию с событий 22 октября 2013 года, утверждает в своей книге, что никогда не считал меня «топ-игроком». Он пишет, что я «редко забивал в ворота» «Манчестера» и что в сборной Англии так часто играли мы с Фрэнком Лэмпардом, а не Майкл Каррик, лишь из-за нашей «бравады». Его замечания вовсе не лишили меня сна, но после тех слов, что он говорил, когда я еще даже не достиг своего пика, меня они несколько озадачили. Кроме того, мой агент, Струан Маршалл, рассказывал, что «Манчестер» под руководством Ферги делал серьезные попытки переманить меня. Когда мы жили на тренировочной базе английской сборной, ко мне захаживал Гари Невилл. Он заглядывал поболтать и сообщал, как сильно в «Юнайтед» желали бы, чтобы я играл за их клуб. Гарри говорил, что его послал Ферги.
А теперь, когда прошло больше десятка лет и он ушел из спорта, Фергюсон резко отзывался обо мне. Кто знает, был ли он действительно искренен. Барьер между «Юнайтед» и «Ливерпулем» не преодолеть, и мы до сих пор в некоторой мере соперники. Уверен, что прежде я тоже пару раз говорил кое-что, что вызывало досаду Фергюсона.
В тот день журналисты раздули это, и телефон у меня разрывало от сообщений. Единственное, что было важно, – это то, что Фергюсона я на самом деле уважал. Но интересно, сколько же, по его мнению, призов лиги могли бы взять Пол Скоулз или Рой Кин, если бы один из них поменялся со мной местами. В команде «Манчестера» я бы неплохо себя чувствовал, если бы вместе с Кином играл в центре поля, с Дэвидом Бекхэмом на правом фланге, Райаном Гиггсом на левом и Рудом ван Нистелроем в качестве нападающего. В этой команде я бы отлично преуспел. Во всяком случае, что это Ферги подразумевает под «лучшим, самым лучшим игроком»? Если он имеет в виду Зинедина Зидана, или Андреса Иньесту, или Хави, тогда он, разумеется, прав. Я не так хорош, как они. Но я играл и соперничал с большинством ведущих игроков и никогда не попадал впросак. Я не склонялся ни перед одним из противников, с которыми я встречался. Но бывали времена, когда мой родной «Ливерпуль» уступал в сравнении с командами Алекса Фергюсона и лучшими клубами Европы, и мне было непросто примириться с этим. Что же касается Майкла Каррика, то я – большой поклонник его самого и манеры его игры в составе «Юнайтед». Он проделал потрясающую работу. В отличие от Каррика, прирожденного опорного полузащитника, я – футболист совершенно иного плана. Если взглянуть на мою статистику и статистику Майкла Каррика, они кардинально различаются. Поэтому если говорить о количестве забитых голов, то Каррика нельзя сравнивать со мной или Лэмпардом. Как нельзя сравнивать мою игру или игру Лэмпарда с тем, что Каррик может выполнять в обороне, из-за того, что мы выполняем совершенно разные задачи в центре поля. Вероятно, Фергюсона расстраивало, что Каррик получает недостаточно похвал, и я думаю, что, пожалуй, он прав.
Все это – только мнение, точно так же, как в тот раз, когда Зидан однажды был столь любезен, чтобы заявить, что я – лучший игрок в мире. Мне было приятно прочесть эти слова, но я не забывал и о том, что это – всего лишь одно мнение, которое Зидан высказал именно в этот день. Фергюсон же решил прокомментировать меня в другой день.
Меня, однако, больше волновало воздействие другой фразы из его книги. Фергюсон высказал странное замечание после того, как «Ливерпуль» заплатил слишком много, подписывая контракт с Джорданом Хендерсоном на 20 миллионов фунтов, когда тот ушел из «Сандерленда». Тренеру не понравилась «поступь» Джордана. Фергюсона заявил, что Джордан «бежит от колена, распрямив спину», и сказал, что позже ему придется помучиться от травм.
Джордан был одним из тех футболистов «Ливерпуля», который больше всего меня интересовал. У меня всегда было хорошее предчувствие, что он станет ключевым игроком клуба и сборной страны. Он мне нравился, и я видел в нем много своих черт. Он усердно работал, был командным игроком, стремился к победе и происходил из семьи вроде моей. Я помню, когда у него были трудные времена – что нередко бывает с юношами, – его мама отвела меня в сторонку. По ее лицу я понял, что она озабочена. Она волновалась за своего мальчика. Он ушел из «Сандерленда» и, впервые появившись в «Ливерпуле», был слегка растерян. Этот переход с самого начала был слишком значительным. Мы с ней поболтали, и я сказал: «Вам не о чем волноваться. Я сделаю все, что смогу, чтобы помочь ему, да с ним и в любом случае все будет хорошо». Я видел, что он делает на тренировках, и это меня впечатлило. Как человека я его уже знал и был уверен, что в «Ливерпуле» у него все наладится. Недавно мне рассказали, что раньше у Джордана был плакат с моей фотографией на стене. Этого достаточно, чтобы я почувствовал себя очень старым. Но сейчас он мужчина и может сам о себе позаботиться. Я не могу поставить себе в заслугу, что для Джордана Хендерсона все изменилось. Я лишь переубедил его мать. Это самая приятная из капитанских обязанностей – брать чужие заботы на себя. Я взглянул на маму Джордана и сказал: «Поверьте мне, с ним все будет в порядке». Сплачивать команду, знакомясь с близкими игроков и выслушивая их тревоги и сомнения, – большая ответственность. Теперь я передал эту роль самому Джордану. Я буду смотреть на него, рассчитывая, что как новый капитан клуба он будет выполнять ту же незаметную работу, которая необходима для того, чтобы все футболисты были довольны.
Когда сообщили о выходе книги Фергюсона, я после тренировки отвел Джордана в сторону и сказал:
– Не обращай на это внимания, все это неправда. Ты играешь великолепно и будешь играть все лучше и лучше. Просто Фергюсон устроил небольшой разнос «Ливерпулю». Мы послушаем да пойдем себе дальше!
Кивнув, Джордан ответил:
– Ага!
Но по его лицу было видно, что ему досадно. Ему было непонятно, почему Фергюсон выбрал именно его. Для человека такого ранга, как Фергюсон, это было низко. А Джордан продолжил свой неистово победный сезон, давая таким образом наиболее удачный ответ Фергюсону. Надеюсь, что однажды наши с сэром Алексом пути вновь пересекутся. Возможно, я смогу расспросить его и выяснить, что же он на самом деле обо мне думает.
Конец ознакомительного фрагмента.