Интересы и амбиции
Беседа с телеведущим Эрнестом Мацкявичюсом
Анатолий Артамонов.
Как вам у нас в Калуге, Эрнест Гедрович, нравится?
Эрнест Мацкявичюс.
Да, Анатолий Дмитриевич, очень. Второй раз приезжаю в ваш город и такое ощущение, будто вернулся домой. Надеюсь, что все близкие мне в Москве меня поймут.
Анатолий Артамонов.
Мы сейчас находимся с вами в уникальном месте – это Калужский бор. Он охраняется, как памятник природы, и примечателен событием, повлиявшим на ход нашей истории ХVII века. Здесь, неподалеку от этих старых сосен, был убит человек, признанный в большинстве русских земель законным царем – Лжедмитрий II. Он прибыл в Калугу зимой 1609 года и превратил наш город во вторую столицу Руси. Бояре в Москве позвали на трон в Кремле польского королевича Владислава и ему, католику, целовали крест на верность. А Лжедмитрий II, которым изначально вертели магнаты Польши, слал в народ гонцов с клятвой: я умереть готов за веру православную и полякам не отдам ни пяди русской земли.
В Калуге самозванец впервые проявил себя как самостоятельный национальный лидер. Русские города и села чаяли увидеть в нём альтернативу Владиславу и присягали ему, отбрасывая сомнения: истинный ли он наследник престола?
Смерть Лжедмитрия II в декабре 1610 года была случайной. Он после казни им хана в рязанском Касимове не вывел из личной стражи татар, и их предводитель – родственник хана князь Урусов – зарубил его на охоте в бору. Это вызвало возмущение в Калуге, и все обитавшие тогда здесь татары были перебиты. Расправа с ними произошла не на почве племенной неприязни, а как месть за праведного царя. Непримиримый антипольский настрой Лжедмитрия II был подхвачен его ярыми сторонниками. Многие из них вскоре оказались среди самых активных деятелей народного ополчения, которое выгнало поляков из Москвы.
Я чего ради заговорил с вами о судьбе калужского царя-самозванца? В ней есть нечто актуальное и по сей день. Лжедмитрий II стал потихоньку отстраняться от своих покровителей из Польши задолго до переезда из подмосковного Тушина в Калугу. Он, видимо, почувствовал, что такой претендент на трон, за которым стоят иностранцы, на Руси малозначим, и что русскому народу ничего извне навязать невозможно. То, что понял обыкновенный авантюрист-самозванец, не удалось понять ни правителям Польши в ХVII веке, ни правителям Швеции в веке ХVIII, ни правителям Франции в веке ХIХ, ни правителям Германии в веке ХХ. В разные столетия сыны разных европейских стран шли на Русь с мечом, от меча у нас погибали, но желание навязать нам свою волю у Европы так и не исчезло. Если она в ХХI веке теперь уже с помощью санкций опять пытается диктовать, как нам жить, то, выходит, что уроки истории ее правящую элиту ничему не научили, а лишь озлобили?
Эрнест Мацкявичюс.
Тема Европы в последнее время и мне не дает покоя. В нынешнем конфликте по поводу Украины, наверное, завязано в единый узел и прошлое, и настоящее, и будущее наших взаимоотношений с ней. Но от многих знакомых я слышал примерно одно и то же: приезжаешь в Германию или Францию, говоришь там на улице с людьми – и три человека из пяти, узнав откуда ты, пожмут тебе руки со словами «О, Россия! Путин! Супер!» Европа очень сильно меняется, в её облике утрачиваются исконно присущие ей черты: религиозные и культурные. И поэтому, как мне кажется, у значительного слоя европейцев Россия всё сильнее ассоциируется с хранительницей общечеловеческих традиций. Это дает шанс на взаимопонимание. Но когда изучаешь то, что из Европы исходит в эфир, то возникает мысль: она то ли сошла с ума, то ли оглохла, и потому совершенно очевидные вещи не воспринимает, а предлагает всякую несуразицу. Например, давайте запретим проводить в России чемпионат мира по футболу. Ну что это за разговор? Чего этим можно добиться?
Анатолий Артамонов.
В контрастах, о которых вы сказали, на мой взгляд, нет ничего удивительного. Даже в тех странах Европы, где демократия провозглашена эталоном для всего мира, политика государств вовсе не всегда совпадает с запросами общества. А сегодня мы наблюдаем, как интересы влиятельной части западной бюрократии вообще расходятся с интересами большинства граждан.
Конфликт стран Евросоюза с Россией выгоден только Соединенным Штатам. Их мощной экономике, которую давно уже тормозит падение покупательского спроса, нужны дополнительные рынки сбыта. И ей тем лучше, чем хуже обстоят дела в Европе. Инициированные же американцами санкции против России, подрывают наши отлаженные связи с европейскими партнерами и наносят ущерб их экономикам. Но бюрократия Евросоюза этого как бы не замечает. Я не знаю, что предопределяет ее поддержку антироссийских санкций: взятки ли из Америки, застарелая ли неприязнь к нашей стране? Но мне абсолютно ясно, что позиция правящего класса Европы ничего общего не имеет с мнением миллионов тех европейцев, которым производственное и торговое сотрудничество с Россией было, есть и будет на пользу. И я могу вам уверенно заявить: европейский бизнес настроен прагматично, мириться с санкциями навсегда он не намерен.
Эрнест Мацкявичюс.
Так почему же он не влияет на правительства, парламенты и комиссаров Евросоюза?
Анатолий Артамонов.
Я думаю – влияет. Но не в открытую. Производительный бизнес в Европе зажат. С двух сторон. Ему нельзя не считаться с верхушкой родной бюрократии, которая смотрит в рот Америке, и нельзя ссориться с мировыми кредитно-финансовыми институтами, где доминируют представители США. Поэтому публично выступать против антироссийских санкций он не рискует.
На международных экономических форумах в России, состоявшихся в 2014 году после введения санкций, первые лица ряда европейских компаний отсутствовали. Но лица-то вторые и третьи были. Сотрудничество с Россией и для состоявшихся, и для потенциальных экономических партнеров нашей страны нисколько не теряет привлекательности. Европейский бизнес не хочет упускать свои шансы в России, и его интересы имущие власть не могут сбрасывать со счетов. То, что так оно и есть, говорит факт подписания Минских соглашений канцлером Германии и президентом Франции. В этом документе учтена точка зрения России: нет военного решения вооруженного конфликта в Новороссии.
Лидеры двух европейских государств высказались за диалог. За диалог между теми, кто совершил государственный переворот на Украине и теми, кто отказался признать узурпировавших власть. А конгресс США спустя некоторое время дружно проголосовал за поставки режиму в Киеве наступательного летательного оружия: уничтожайте всех, кто с вами не согласен. То есть налицо разница в подходах к гражданской войне на Украине. Америке нужно, чтобы она продолжалась. И, желательно, – с втягиванием в нее России, которая не может отдать жителей Новороссии на растерзание украинским неонацистам. В Европе же проявилось неприятие такого сценария – неприятие, которое, скорее всего, вызрело не в политических, а в экономических кругах. Проамериканским европейским политикам не удалось полностью проигнорировать интересы европейского бизнеса в 2014 году и явно не удастся в 2015-м. Потому что все более очевидным становится факт: обострение отношений с Россией и санкции против неё оборачиваются против самой Европы.
Эрнест Мацкявичюс.
А вы почувствовали, как конкретно антироссийские санкции Запада отразились на Калужской области?
Анатолий Артамонов.
При внезапном разрыве двусторонних экономических связей потери неизбежны для каждой из стран-участниц. А что неблагоприятно для Российской Федерации, то неблагоприятно и для Калужской области. Мы, прежде всего, столкнулись не с прямыми, а косвенными последствиями санкций. Запрет российским банкам на финансовые заимствования за рубежом подтолкнул спекуляции на нашем валютном рынке. С ослаблением рубля начал уменьшаться спрос не только на ввозимые из-за границы товары, но и на товары, производимые в России с использованием иностранных комплектующих. У нас работают предприятия крупных мировых автоконцернов Фольксваген, Пежо – Ситроен – Мицубиси и Вольво, которые привлекают производителей автокомпонентов в область и закупают многие комплектующие здесь. Но им тоже пришлось снизить объемы производства. А это не могло не сказаться на нашем бюджете, поскольку они являются довольно-таки значимыми налогоплательщиками.
Эрнест Мацкявичюс.
Мода менять автомобили через каждые три-четыре года прошла надолго?
Анатолий Артамонов.
Если в мире возникает какая-то напряженная обстановка, то люди предпочитают вкладывать деньги в нечто долговременное. Автомобиль – не идеальный способ вложения средств. Купил его, выехал за ворота автосалона – и уже процентов десять от стоимости потерял. Но правительство России не сворачивает выплаты по программе утилизации устаревших автомобилей. Объявлено о государственном субсидировании процентов по автокредитам. Тем самым спрос на легковые машины будет поддерживаться, и спрос на них – не по моде, а по необходимости – на нашем обширном рынке сохранится. Если на предприятиях иностранных автоконцернов произойдет сокращение кадров, то всех специалистов, обучившихся работать на самом современном оборудовании, востребуют на наших заводах оборонного комплекса. Им в связи с санкциями постоянно увеличивают обеспеченный финансированием госзаказ.
Эрнест Мацкявичюс.
А существуют ли угрозы от санкционного режима для инвестиционного климата в области?
Анатолий Артамонов.
С введением санкций никто из инвесторов не отказался от исполнения ранее подписанных соглашений. В 2014 году в калужскую экономику вложено 100 миллиардов рублей – это на 10 с лишним миллиардов рублей больше, чем два годовых бюджета области. Мы как открывали по нескольку новых предприятий в год, так и продолжили их открывать. Европейский бизнес к нам не охладел. Переговоры с партнерами из ЕС не прекращаются, хотя и не афишируются по названным уже мной причинам. Никому из них, чтоб не дразнить гусей, не хочется попадать на ленты новостей. Подчеркиваю: интерес к сотрудничеству с Россией у европейцев не убавился. А у китайцев и у корейцев, соотечественниками которых уже реализованы проекты в области, он возрос. Появились у нас после санкций и партнеры из Турции – с ними уже подписаны соглашения о строительстве солидных предприятий.
Эрнест Мацкявичюс.
В качестве ответного шага на санкции Россия запретила ввоз продовольствия из стран Евросоюза. Таким образом, мы поставили себя перед необходимостью, как многие говорят, импортозамещения. Какие на него виды в регионах? Нормализуется ли всё у нас с ценами, валом и ассортиментом?
Анатолий Артамонов.
Нет медали только с одной стороной, и санкции – то самое худо, что не без добра. Мне приходилось слышать саркастические реплики на предмет наших возможностей по замещению импортных продуктов. Что я могу по их поводу заметить? Число желающих заниматься сельским хозяйством в области после запрета импорта возросло. В 2015 году мы на 15–20 % увеличим посевные площади и поголовье скота – за счет частных инвестиций и финансовой поддержки со стороны государства. Полагаю, Россия сумеет заместить не только импорт продуктов. Те решения, которые приняты правительством по развитию точной металлообработки и станкостроения, вполне выполнимы и могут вывести нашу промышленность на более высокий уровень. Нужда нередко бывает сильным фактором прогресса в экономике.
Эрнест Мацкявичюс.
Я – не провидец, и серьезным политологом себя не считаю, но выскажу вам свой прогноз. У меня складывается впечатление, что, даже убедившись в бесполезности запущенных ими санкций, США не пойдут на диалог с Россией. Мне кажется, что они сегодня вообще не намерены отказываться от конфронтации с нами. А как, по-вашему, виден ли конец этой конфронтации?
Анатолий Артамонов.
Прежде чем высказаться о будущем российско-американских отношений, я хотел бы вспомнить о том, что в них было в недавнем прошлом, после крушения СССР. Тогда власть новой России признала США как единственный «центр силы». Президент Борис Ельцин назначал Андрея Козырева министром иностранных дел по просьбе президента Буша. Сотрудники ЦРУ активно помогали делить российскую собственность. Американские фонды крутили, как хотели, нашим общественным мнением.
Восстановление в России «вертикали власти» с приходом в Кремль Путина правящую элиту США особо не встревожило. Она, на мой взгляд, была настолько самонадеянна, что потеряла бдительность и проспала возрождение суверенного российского государства. Почему я так думаю? Зимой 2007 года президент Путин, выступая в Мюнхене, сказал: Россия во все века пользовалась привилегией проводить независимую внешнюю политику и впредь не собирается изменять этой традиции. В официальной Америке эти слова восприняли весьма сдержанно – как декларацию намерений, которым не суждено сбыться. Возможности реализации принципиально иного вектора развития России в правящих кругах США не придали значения, не заметили, что постепенные количественные перемены в нашей разоренной стране придают ей новое качество. За время правления Путина мы удвоили валовый внутренний продукт, укрепили армию, обзавелись союзниками на территории бывшего СССР, в Азии и в Латинской Америке. У России впервые за последние 23 года появилась возможность не поступаться своими национальными интересами, а отстаивать их. Правящая же элита США этого категорически не приемлет. Она по-прежнему помешана на идее однополярного мира, и ее внешняя политика явно неадекватна новым реалиям современной мировой жизни…
Эрнест Мацкявичюс.
В однополярном мире у имущих власть американцев пропала необходимость состязаться с кем-либо. Поэтому в политику США не востребовались талантливые люди. Интеллектуальный уровень их государственных деятелей обрушился. Это видно не только по примитивизму официальных представителей Госдепа, преподносящих СМИ бредовые истории, но и по событиям, которые развиваются по американским сценариям. США провоцируют в разных странах военные действия без детального расчета их последствий, и выпускают джиннов, которых потом признают опасными для себя самих. Как, например, случилось на Ближнем Востоке – Америка боролась с неугодными, но вполне лояльными к ней режимами, а породила ненавидящее их чудище ИГИЛ.
Анатолий Артамонов.
Глядя на действия США в мире, трудно не вспомнить русскую поговорку: сила есть – ума не надо. Сегодня в американской внешней политике музыку заказывает партия силы – лобби производителей оружия и военных. А что из этого следует?
Не так давно вышел в отставку мой друг-генерал. И я ему сказал: «Слушай, ты еще достаточно молодой, сил у тебя полно, давай переезжай в Калугу и давай рядом со мной, вместе со мной работать». Он ответил: «Рад бы попробовать, но боюсь тебя подвести. Я привык выполнять задачи, исходя из того, что мне дано в распоряжение. А у вас на «гражданке» надо что-то заново организовывать и создавать, кому-то свое доказывать, кого-то в чем убеждать. Меня этому моя служба не научила. Я вообще не понимаю – как ты работаешь в такой системе координат, где с тебя за любой негатив в области спрашивают, а тебе ничего нельзя приказывать: ни бизнесу, ни депутатам, ни общественникам?»
Логика моего друга – логика здравомыслящего военного, который ясно осознает, что та строгая субординация, без которой невозможна никакая боеспособная армия, абсолютно неприемлема в современном обществе. А в изменяющемся нынче мире столь же неприемлемо единоначалие в отношениях между странами. Но правящая элита США даже и мысли не допускает о потере своего исключительного права на мировое господство.
Америку распирает от ее военной мощи. Партия силы, которая взяла там верх, категорически не желает отказываться от навязывания России ее правил поведения, поэтому перспективы диалога между нашими странами призрачны. Ну, какой может быть диалог при совершенно абсурдном условии для его возобновления? Американцы говорят нам: мы отменим санкции лишь тогда, когда вы вернете Крым Украине. Но Крым – это ведь не только степи, горы и порты двух морей. Это – прежде всего люди, которые голосованием на референдуме заявили: мы не хотим быть гражданами Украины. Нас заставляют выполнить заведомо невыполнимое – пренебречь волеизъявлением крымчан – и, следовательно, наша конфронтация с США может длиться столько, сколько там будет доминировать «партия силы». Но при всем том в отношениях России с Европой не исключается поворот к лучшему…
Эрнест Мацкявичюс.
Вами было сказано, что европейский бизнес, пусть и не явно, уже сопротивляется американским амбициям. И вы полагаете, что он еще активнее будет подталкивать власти Европы к нормализации отношений с нашей страной?
Анатолий Артамонов.
Я полагаю, что искусственное нагнетание враждебности против России обречено в Европе на провал. Не только потому, что оно невыгодно бизнесу. Информационная война, развязанная против нас, всё более и более противна всем честным и порядочным европейцам. Западным СМИ, которыми управляют не деньги, а очень большие деньги, контролируемые американцами, не удалось представить Россию в образе свирепого агрессора. Не удалось, поскольку, как говорил Конфуций, трудно искать чёрную кошку в тёмной комнате – особенно, если там её нет.
Скоро уже год, как Европа слышит и читает о вторжении российских войск в Новороссию. Но прибывшая туда после Минских соглашений тысяча наблюдателей от ОБСЕ не обнаружила там не только полка или батальона, но и взвода из регулярных частей российской армии.
Нападение Вооруженных сил Украины на Донбасс, залпы их авиации, тяжелой и реактивной артиллерии по его городам и селам Европе месяц за месяцем преподносили как операцию по освобождению Донецкой и Луганской областей от захвативших там власть «террористов». Но жители этих областей не с цветами встретили украинских «освободителей», а с оружием в руках. Они под командованием «террористов» отбросили украинскую армию к границам Донбасса. Они под руководством «террористов» дружно принялись восстанавливать разрушенные украинскими бомбами и снарядами жилые дома и предприятия.
Европа не может верить вранью вечно, ибо у неё нет для этого резона. До неё разными путями доходит достоверная информация о том, что Россия направляет на Донбасс не самолеты-штурмовики, не нашпигованные ракетами вертолёты, а конвои с гуманитарной помощью. Миролюбие нашей страны – это факт. Ее открытость к дальнейшему взаимовыгодному сотрудничеству с Европой – тоже факт. А против фактов, как в народе говорят, не попрёшь. Общественное мнение в большинстве европейских стран, вопреки СМИ, не склонилось к тому, чтобы увидеть в России врага. И, следовательно, в скором времени за возобновление полноценного партнерства с нами начнут выступать не только представители бизнеса, но и многие политики Европы.
Эрнест Мацкявичюс.
В моем сознании политики на Западе – просто публичные фигуры, которые сами по себе мало что определяют. А зависят они, прежде всего, не от общественного мнения, а от денег. Их личностный потенциал, как мне кажется, невелик. Люди с энергией и интеллектом в той же Европе выбирают карьеру в бизнесе, поскольку там перспективы материального благополучия и реального влияния в обществе намного выше. В европейскую же власть идут те, кому хочется то ли потешить какие-то свои комплексы, то ли покрасоваться ради самоуважения. А с такой мотивацией – разве станут они рисковать и биться с американскими амбициями?
Анатолий Артамонов.
Мои командировки в Европу не всегда ограничиваются лишь деловыми переговорами. И на встречах со случайными собеседниками в разных европейских городах я нередко улавливал, что они к представителям власти относятся прямо-таки с пиететом. А этого бы не было, если бы те, кто осуществляет управленческие полномочия, не оправдывали надежд и не выражали интересы рядовых избирателей. Их уважение и доверие дорогого стоит. Поэтому игнорировать общественное мнение властям в Европе трудно.
Эрнест Мацкявичюс.
Так, наверное, обстоят дела на местном уровне. На уровне городов и провинций. А политики, которых мы знаем по Европарламенту и комиссиям Евросоюза, с моей точки зрения, либо играют в собственные игры, либо рулят туда, куда дует ветер от сильных мира сего…
Анатолий Артамонов.
Наша область уже 10 лет дружит с французской провинцией Лимузен. И несколько месяцев назад я в очередной раз встречался с её губернатором Жан-Полем Денано. Он был членом Европарламента, потом стал членом комитета регионов Европейского Союза. У избирателей провинции не только нет претензий к его деятельности в названных структурах – они гордятся тем, как господин Делано их там представлял. Политики в Европе – очень разные. И среди них, безусловно, немало тех, кто видит, что у европейцев и граждан России есть общие интересы, и кто настроен на взаимовыгодное сотрудничество с нами.
Эрнест Мацкявичюс.
Переубедили, Анатолий Дмитриевич. Готов с вами согласиться. И позвольте наш разговор о государственных интересах переключить на разговор об интересах личных. Вы в советское время возглавляли район. Но еще до роспуска КПСС ушли в бизнес и преуспели в нём. А потом вдруг вернулись во власть на скромную зарплату. Чем такой разворот был вызван?
Анатолий Артамонов.
Я работал в строительном бизнесе. Занимался интересным и полезным делом, которое меня вполне устраивало. Но когда мне поступило предложение пойти на выборы в областную власть, я его принял, почти не раздумывая. Вся моя предыдущая жизнь была связана с Калужской областью, и у меня появился реальный шанс послужить ей как матери родной, сделать для неё всё то полезное, насколько у меня хватит сил. Стало ли моё губернаторство успешным – не мне судить. Могу лишь сказать, что я работал и работаю честно, нисколько не щадя себя ради процветания моей родной земли.
Эрнест Мацкявичюс.
А в бизнес обратно податься у вас не возникало желания? Не закрадывалась ли к вам в голову и сердце мысль о том, что в роли, скажем, олигарха вы получили бы большие возможности для самореализации?
Анатолий Артамонов.
Мы сейчас уже начали готовиться к 650-летию города Калуги. Планируем построить еще один мост через Оку, и на левом её берегу проложить красивую набережную. На месте Центрального рынка нам видится новый парк. Он через глубокий Березуевский овраг, который также будет превращен в парк, соединится с Центральным парком города и набережной Оки. Когда я представляю, как этот природный и рукотворный ландшафт заполнится отдыхающими людьми и как приятно им будет любоваться его видами, то испытываю такую радость, которая буквально зовёт продолжать мою нынешнюю работу. Скажите мне, какой самый крутой олигарх может осуществить такие грандиозные проекты?
Конец ознакомительного фрагмента.