5
На восток они прошли считанные километры, железная дорога, вдоль которой они двинулись, пересеклась с крупной трассой, и там Иван увидел длинную стрелку. Кто-то выдолбил ее в полотне трассы, местами глубоко, местами не очень, с кривой «шляпкой». Она достигала в длину два шага. И указывала на север.
Они остановились, разглядывая окрестности. Иван посмотрел на Еву, она почему-то отвела взгляд.
– Пойдем по трассе… Там и города будут, и вдоль железки идти не удобно.
Вот и ответ на вопрос Евы, сменят ли они направление движения, если найдут стрелку, которая указывает не на восток. Она молчала, Грэг тоже ничего не сказал. Похоже, он не заметил стрелки, его привлекло нечто другое. На следующем крупном перекрестке стало ясно, что именно.
В сотне метров у обочины стояли два автомобиля: темно-зеленый «Форд» и белая «Мазда». Едва уловимое движение первой заметила Анна. Она ахнула, вскинув руку, и остальные увидели высокого мужчину в тулупе. Он выскочил из-за деревьев на другой стороне трассы, пошел к двум машинам, и не сразу стало ясно, что это шатун. Лишь в нескольких шагах от «Форда» он пошатнулся, едва удержал равновесие, размахивая руками, будто хватался за что-то невидимое. Он замер, наклонив голову вперед, как боксер, готовый выдержать очередной удар и ринуться в атаку.
Ева схватила Ивана за руку.
– Там кто-то есть. В машине.
Все четверо без слов сместились под защиту деревьев на своей стороне трассы, пошли вперед.
Тулуп подошел к «Форду», ударил рукой по капоту. Ему ответил девичий визг. Правая задняя дверца распахнулась, оттуда выскочила женщина среднего возраста, рыжеволосая, крупная, потянула за собой девушку лет пятнадцати. Пока Тулуп обходил «Форд», опираясь рукой о крышу салона и багажник, Рыжая с девушкой забрались в «Мазду».
– Он же поймает их, – сказала Ева – Почему не убежать в лес?
Четверка поравнялась с машинами, все остановились.
– Ребята, – пробормотала Анна. – Вы поможете им?
Тулуп стукнул кулаком по лобовому стеклу, разбил руку – брызнула кровь. Закричала девушка. Видно было, как Рыжая удерживает ее в салоне.
– Бегите же, – сказала Ева. – Он вас не догонит.
– Похоже, он преследовал их еще в лесу, – заметил Иван. – Он на пределе, но запас еще есть, а они устали.
Тулуп заревел, снова ударил по стеклу, смещаясь к задней дверце.
– Да помогите же им! – сказала Анна.
Грэг ухмыльнулся.
– Может, еще и погибнуть за них? С шатуном не так-то легко сладить.
Тулуп стукнул в стекло задней дверцы. Рыжая вцепилась в ручку дверцы изнутри.
Анна пихнула Грэга.
– Он же убьет их!
– Аннушка, всех не спасти. И что потом с ними делать? Взвалить на свои шеи?
– Да просто спасти их!
Иван, поддавшись импульсу, рванулся вперед.
– Не выходите. Я один.
Анна снова пихнула Грэга.
– Помоги ему!
Грэг сделал шаг-другой, остановился. Все происходило быстро. Иван закричал, отвлекая Тулупа. Тот вскинул голову, в глазах – ничего осмысленного, одно безумие.
– Эй! Ложись, поспи! – голос Ивана дрожал.
На бегу он подобрал пригоршню земли, остановился по другую сторону «Мазды» и, когда Тулуп взревел, огибая капот, чтобы добраться до новой жертвы, бросил ему землю в лицо. Тулуп заморгал, споткнулся и покатился с трассы на обочину. Рев его ослаб, он пытался встать, но тщетно. И все же гарантировать, что он больше не поднимется, Иван бы ни рискнул.
Он повернулся к женщине в машине.
– Выходите! Пока он не встал.
Рыжая удержала девушку в салоне, посмотрела на Грэга. Тот, ухмыляясь, вышел из-за деревьев, развел руки в непонятном жесте – то ли «вот какие мы», то ли «ну и бардак тут у вас».
Рыжая суетливо вытянула что-то из рюкзака, вскинула руки с зажатым в них пистолетом. Девушка завизжала. Иван не поверил своим глазам, но повалился в сторону. Вовремя. Рыжая выстрелила. Пуля пробила лобовое стекло, и маленький осколок царапнул Ивану щеку. Грэг отпрянул под защиту деревьев, толкая Анну назад.
Иван перекатился подальше от трассы, привстал и, не разгибаясь, отбежал под защиту ближайшего дерева. Еще одна перебежка, и стало ясно, что опасность позади.
Ева поспешила к Ивану. Грэг схватил Анну, потянул за собой.
– А ты, дуреха, просишь: спасите их, спасите! Кого спасть? Самих чуть не угробили.
Анна, шокированная, молчала. Ева с разбегу обняла Ивана.
– Цел?
– Цел, не волнуйся…
Грэг хмыкнул.
– Следующий раз мы подумаем, когда Аннушка попросит спасти мир.
Он засмеялся, его никто не поддержал. Анна тихо спросила:
– Почему она… в шатуна не стреляла?
Иван обернулся.
– Кто его знает… Забыла с перепугу… Или патронов один-два было – берегла на крайний случай.
– Крайний случай?
– Она решила, что мы из банды. Что мы просто отбили ее с девочкой у шатуна.
– И что с ними теперь будет?
Ей никто не ответил. Никто просто не знал.
Автобус относился к разряду междугородних. Он выглядел целее машин, скопившихся возле нескольких полуразрушенных зданий, где на перекрестке трассы и второстепенного шоссе раньше располагались придорожное кафе, автомойка и туалет. Дорогу заполняли несколько перевернувшихся автомобилей и один громадный рефрижератор. Возможно, они перекрыли путь, может причина была в ином, но автобус казался брошенным. Пассажиры ушли, оставив тяжелые сумки, у кого они были, в проходе между сидений, взяв с собой лишь ценное и необходимое.
Великий Холод многих застал не только дома, на диване или во время перемещений по родному городу, но и в пути, этим людям пришлось еще хуже, в незнакомой местности. Если только понятие хуже уместно.
Грэг попросил обождать, а лучше составить ему компанию, пошел к автобусу. Это было его чертой – осматривать места, где можно чем-то поживиться не только в отношении еды. Он говорил, что никогда не знаешь, где и что можно найти, и как это получится использовать в дальнейшем. Стоило признать – у него было какое-то чутье. На предыдущем перекрестке Грэг нашел пару небесполезных вещей: зажигалку (которая каким-то образом еще работала), две шерстяные женские шапки (подошли и Анне, и Еве), зеленого слоненка – точилку-игрушку (Анне вещица так понравилась, что она сутки не выпускала ее из рук, словно талисман), пачку вполне пригодных носков (они подошли и женщинам, и мужчинам). После этого у Ивана не хватало духу, требовать от Грэга идти рядом и никуда не лезть.
Грэг забрался в автобус через пустой проем, где раньше была дверь. За ним последовала Анна – она вела себя с Грэгом все уверенней, казалось, с тех пор, как они вместе, прошел не день-два, а месяцы. Вчера вечером Ева шепнула Ивану, что скоро Грэг и Анна станут удаляться перед сном в укромное место, на что Иван, улыбнувшись, пробормотал: они выросли, их можно выпускать из гнезда. Их пример хозяйственной семейной пары заразил Еву, она составила им компанию.
Иван посмотрел на небо, нахмурился. Близились сумерки. Вряд ли путники достигнут хотя бы мелкого городка. Иван задержал взгляд на кромке леса, между ним и зданием лежало широкое поле.
– Эй! – Иван заглянул в салон. – Давайте быстрее. Скоро ночь.
Грэг что-то негромко ответил. Хихикнула Анна.
Иван покосился на нее, увидел лишь спину. Считанные часы назад она была на грани истерики, ни в какую не желала идти с Грэгом, а сейчас напоминает девушку-подростка, которой удалось познакомиться с понравившимся парнем. Или ее так отпускает стресс?
– Смотрите! – голос Анны. – Вам понравится.
Грэг обернулся к ней.
– Ого. Хвалю. Пригодится. Ладно, топаем отсюда, тут один хлам. Выгребли все, что можно.
Они выбрались из автобуса. Иван увидел в руке Грэга бинокль, черный, небольших размеров.
– Смотри, – Грэг поднял руку с биноклем. – Теперь никакие собаки не страшны.
Иван не стал спорить, что бинокль, конечно, поможет, но это не панацея от собак: увидеть их раньше – не значит, скрыться. Мелькнула мысль, что нужно найти такой же бинокль, когда они расстанутся с Грэгом и Анной.
Грэг приложил бинокль к глазам, не спеша повернулся вокруг своей оси, издал радостное восклицание, передал бинокль Анне, та уступила очередь Еве.
– Вещица, черт подери! – сказал Грэг. – Теперь таких не делают. Некому.
Он засмеялся, довольный своей шуткой. Иван покосился на него.
– К ночи мы еще будем идти. Предлагаю отправиться к лесу.
Грэг хмыкнул.
– А я предлагаю остаться здесь. Нам в лесу на деревьях что ли сидеть, если собаки явятся?
Иван выдержал небольшую паузу, чтобы говорить спокойно. Попытки править балом проявлялись у Грэга все настойчивей. Иван подозревал, что начни он нервничать, доказывая свою правоту, право руководить, Грэг осмелеет, а после и обнаглеет.
– В зданиях удобней, чем в лесу, не спорю, но сюда стая заявится гораздо быстрее. Если мы их увидим, бежать будет поздно. Нас тут закупорят. В лесу нет открытой местности, можно запутать следы.
Ева поддержала мужа:
– Да, Грэг. Ты предложил не самый удачный вариант. Идем к лесу.
Грэг улыбнулся, развел руками.
– Ладно. Хотите грибочков насобирать? Чем бы дитяти ни тешилось, лишь бы не плакало.
Иван хотел осадить его, но решил оставить это до следующего раза.
Сквозь кроны деревьев мерцали звезды. Их число постепенно уменьшалось – небо затягивало тучами. Близился дождь. В верхушках сосен гулял, усиливаясь, ветер.
Они устроились в глубине леса, на берегу ручейка – прошли по нему метров сто для надежности, несмотря на бурчание Грэга. Иван остановился, понимая, что дальше пропускать мимо ушей высказывания Грэга нельзя, его опередила Ева:
– Грэг, ты устал? Я бы понесла тебя на руках, но мне это не под силу. Разные весовые категории, понимаешь? – она улыбнулась. – Тебе с нами не нравится? Мы никого силой не держим.
Как ни странно, Грэг поспешил разрядить обстановку.
– Да шучу я, неужели не ясно?
На этом недовольство закончилось. Вскоре они нашли удобную впадину, где до темноты подготовили плотный навес из ветвей типа крыши шалаша, куда все, кроме Ивана, и забрались.
Иван заметил, как поднялась Ева, шагнула к нему. Он был уверен, что она спит. Как оказалась, она выдержала паузу, дожидаясь, когда затихнет Грэг – хотела поговорить с Иваном наедине.
Она обняла мужа, положила ему голову на плечо.
– Ложись первым. Неужели не устал?
Иван покачал головой:
– Давай, как обычно. Без экспериментов.
Она ничего не сказала, и это было согласием. Они помолчали. Иван подумал, что жена задремала, но она заговорила:
– Мне кажется, что в Прежней Жизни, ну, если бы ничего не случилось, мы с тобой были бы идеальной парой. Ни ругани, ни пререканий, ни недовольства. Все тихо, мирно, весело.
Иван вздохнул.
– Кто знает… У нас с тобой не было детей. Почти у всех проблемы начинались, когда появлялись дети. Так что без детей – не считается. Кстати, как там у тебя?
– Хорошо, – она погладила себя по животу. – Растет, я чувствую. Скоро будет заметно даже под широкой одеждой. Знаешь, вчера, пока вы с Грэгом отходили, я… похвасталась Анне. Она удивилась, но поверила сразу.
Ивану это не понравилось, но укорять Еву он не стал – все равно поздно.
– Кстати, о Грэге и Анне. Не пора ли нам пустить их в свободное плавание?
Ева ответила не сразу.
– Разве они нам мешают? Мне кажется, с ними… как-то надежней. Не так одиноко. И Анна… мы с ней могли бы стать подругами.
– Хочешь сказать, нам вообще не надо с ними разделяться?
– Не знаю… Там видно будет. Я понимаю, с Грэгом вы вряд ли станете друзьями…
– Дружба тут ни при чем. Дружба, это когда вокруг полно народа, а ты выбираешь кого-то, с кем общаешься чаще, с кем вы понимаете другу друга лучше остальных. Вокруг нас полно народа?
Ева улыбнулась.
– Не надо так буквально. А Грэга мы угомоним. Я помогу. Он не такой уж и противный. Просто еще не привык.
– Дело не в его характере. Каким бы он ни был… что толку, если я ему не доверяю? И ты, в общем, тоже. Даже не знаю, когда я соглашусь, чтобы он дежурил, пока мы спим. И будет ли такое вообще? – Иван помолчал. – Ему хорошо. Дрыхнет себе, ни за что не беспокоится, за него все решают, а он еще фыркает, если не согласен.
Ева обняла его.
– Чего ты завелся? Успокойся. Решай ты, я спорить не буду, – ее голос стал тихим. – Ты – мой муж, мой законный хозяин. Я готова тебе подчиняться. Накажи меня, если я плохо себя вела.
Иван почувствовал возбуждение, рука Евы уже расстегивала ремень его штанов. Анна – подруга Евы? Это понятие почему-то приобрело вес. Иван понял, что ни в чем не уверен.
К новому городу они подошли к полудню. Их привело усеянное мелким мусором шоссе. Они покинули трассу, уходящую на северо-восток, и пошли на север, зная, что там их ждет город, хотя, не зная, насколько крупный. Дорожные указатели, как и прежде, не подсказали название города, один из щитов указывал, что до Москвы столько-то километров – разобрать цифры было нельзя. Часа через полтора они были на месте. Городок оказался небольшим, без высотных домов.
Грэг потребовал, чтобы они задержались тут на пару дней. Его робко поддержала Анна – она еще в лесу жаловалась, что подустала, и Ева обещала ей отдых, как только они достигнут ближайшего города.
Пока они искали подходяще здание, оказалось, что прошли почти весь город. Возвращаться не хотелось, они заняли первый попавшийся дом, полуразрушенный, но внутри нашлась почти целая комната, откуда просматривались все подступы и сам дом. Грэг не предложил нести караул, сразу растянулся на полу, подложив куртку под голову. Иван с неудовольствием поймал себя на мысли, что это его задело, пусть он и не мог предложить иной вариант. К Грэгу присоединились женщины. Иван, взяв бинокль, задался вопросом, нельзя ли забраться на крышу.
После беглого осмотра он убедился, что без длинной лестницы забраться нереально. Можно использовать свой крюк с веревкой, но без помощника это опасно, много возни. Иван вышел из дома, осмотрелся. Напротив, через один дом, он заметил целую крышу. Это ни о чем не говорило, сам дом был едва живым – в стенах такие дыры, что можно сказать, их нет. Дом напоминал гриб с доживающей свой век ножкой.
Иван перешел улицу, убедился, что вокруг тихо, вошел в дом. Путь на чердак оказался доступен. Иван взобрался на крышу, сел, чтобы не свалиться, посмотрел в бинокль.
Город просматривался почти полностью. Виднелся кусок шоссе, которое привело их в этот город с юга. Две дороги вели из города в северо-восточном и восточном направлениях. Выделялись останки двух заводов – возможно, в Прежней Жизни город рос и жил за счет этих предприятий. Иван подумал, не сходить ли туда на разведку, и улыбнулся, понимая, что мыслит отчасти, как Грэг. Какое-то время Иван рассматривал церковь – она выделялась в городе сильнее всего: белое на темном. Город выглядел мертвым. Иван бы не удивился, что кроме них тут вообще нет ни одного человека. Он наблюдал, пока не пришло время будить Еву.
Он спустился, разбудил жену, поцеловал ее, тут же уснул. Когда его затрясла Ева, ему показалось, что прошли считанные минуты. Так и было. Ева не просто будила его, чтобы смениться, она тормошила его и была чем-то напугана.
Иван сел, глянул на жену. Она сказала всего одно слово:
– Шатун.
Иван прошел в соседнюю комнату, которую отсутствие стен превратило в открытую веранду, выглянул на улицу.
Бритоголовый шатун, мощный, со свирепым лицом человека, который не сдается до конца, брел по улице, поглядывая, когда удавалось приподнять голову, на их временное пристанище. Сомнений не было – он учуял, что в доме кто-то есть, и у него еще оставались силы.
Ева сжала Ивану руку.
– Это не тот, – голос растерянный. – Это еще один.
Иван замер.
– Первый где? Прошел?
Ева не ответила – она не знала.
Бритоголовый остановился, и какой-то момент казалось, что он шлепнется и не встанет, но он удержался. Он зарычал, опустив голову вперед, пошел к дому.
Иван попятился, толкая Еву назад, к комнате. Увидел доску, подхватил ее, уложил ее перед входом, единственным местом, посильным для шатуна в его состоянии, придавил парой булыжников, найденных здесь же. Был шанс, что шатун споткнется и не встанет. Иван выглянул, рассматривая подступы к крыльцу, и увидел еще одного шатуна – именно его первым заметила Ева.
Мужчина средних лет, худой, не такой опасный с виду, хотя Иван знал, что у шатунов на конечной стадии сила не соответствует их внешнему виду, в них будто дьявол вселяется. Вот на кого смотрел Бритоголовый. Появился шанс, что они отвлекут друг друга, но это Ивана не успокоило – действия шатунов непредсказуемы.
Он обернулся к Еве:
– Буди их!
В дом, держась за дверной косяк, вошел Худой. Невероятно, но он не задел, казалось бы, неодолимую для себя преграду. Ивана он не заметил – его беспокоил противник за спиной. Худой оперся о стену, на большее его не хватало – он держался, чтобы не сползти на пол.
Иван поднял топор. Он понял: опасен Бритоголовый, Худой почти на нуле. Будь Худой один, он бы лежал с закрытыми глазами, погружаясь в сон, из которого не суждено всплыть. Но страх – великое горючее, и Худой напоследок заправился. Снаружи взревел Бритоголовый, под его ногами с шорохом откатывались мелкие камешки.
Шатуны оставались для Ивана загадкой. Казалось бы, человек на пределе – идет по инерции, на автомате, одно движение в сторону, и он упадет. Физические силы иссякли, потому он и превратился в шатуна, он уже практически без сознания. Но стоит увидеть нормального человека или другого шатуна, как из некоей пустоты появляется дополнительная энергия. Шатун по-прежнему ничего не осознает, но некий инстинкт толкает его на штурм последней возможности выжить, а выжить в его ситуации можно лишь с помощью постороннего. Шатун потому и становится шатуном, что бредет в поисках того, кто сможет его разбудить. Однако шатун не стремится заключить постороннего в объятия, улыбнуться, нет, им управляет агрессия, и он способен сделать то, что ему лишь повредит – уничтожить последнюю надежду. Абсурд, но дополнительную энергию порождает злоба, страх и ненависть, а не благие намерения.
Бритоголовый споткнулся о доску, упал, но остался на четвереньках – голова задрана, на подбородке пена, глаза безумные. Он пополз к Худому, а тот, даже заметив противника, не смог сделать ни шагу.
Конец ознакомительного фрагмента.