Глава 4
Вечерняя Звезда шла сквозь осеннее утро и разговаривала с друзьями, которых встречала на пути. Будь осторожен, кролик, когда щиплешь клевер: рыжая лисица вырыла себе нору прямо за холмом. А ты что стрекочешь, пушистый хвостик, и топаешь на меня лапкой? Мимо проходит твой друг. Ты обобрала все орехи с тех больших деревьев возле ущелья, прежде чем я успела до них добраться. Радуйся, потому что ты счастливейшая из белок: у тебя есть глубокое дупло в старом дубе, и там будет уютно и тепло, когда придет зима, и у тебя повсюду припрятана еда. Цыпка моя, тебе сейчас не время. Почему ты уже здесь, на чертополохе? Тебе еще рано. Ты бы должна прилететь, когда в воздухе закружатся снежные хлопья. Ты опередила своих собратьев; тебе будет без них одиноко. Или ты, как и я, радуешься последним золотым дням?
Девушка шла сквозь утреннее солнце, а вокруг золотилось и пламенело разноцветное великолепие редколесья. Она видела металлически блестящий золотарник, небесно-голубые астры. Она ступала по траве, когда-то сочной и зеленой, а теперь побуревшей и скользкой. Она опустилась на колени и провела рукой по зелено-алым пятнам лишайника на древнем сером валуне, и сердце у нее пело, ибо она была частью всего этого – да, даже частью лишайника, даже частью валуна.
Она взобралась на вершину гряды, и теперь внизу лежал густой лес, покрывавший холмы по берегам реки. Здесь начиналось ущелье, и она двинулась вниз. В одном месте из земли бил родничок, и девушка шла по ущелью, а рядом, прячась в камнях, бежал и пел ручеек. Ей вспомнился тот, другой день.
Тогда было лето, холмы покрывала зеленая пена листвы, и на деревьях пели птицы. Она крепко прижала к груди амулет и опять услышала слова, что сказало ей дерево. Это, конечно, очень дурно, женщина не должна заключать соглашение с деревом. И ладно бы с березой, или тополем, или каким-нибудь иным деревом, поменьше, более женственным. Но с ней говорил старый белый дуб – дерево охотника. Дуб стоял впереди, старый, в наростах, сучковатый, могучий; несмотря на всю свою толщину и мощь, он казался припавшим к земле, словно приготовился к бою. Листья его побурели и начали сохнуть, но еще не опали. Дуб кутался в свой воинственный плащ, хотя деревья вокруг уже стояли совсем обнаженные.
Девушка спустилась к нему по склону и отыскала в могучем стволе дупло, древесина вокруг которого гнила и отслаивалась. Привстав на цыпочки, она увидела в тайнике амулет, положенный туда много лет назад, – маленькая куколка из стержня кукурузного початка, одетая в шерстяные лоскутки. Амулет потемнел от воды, которая просачивалась в дупло, однако сохранил свою форму.
Вечерняя Звезда положила в дупло новое приношение, аккуратно поместив его рядом с первым.
– Дедушка Дуб, – сказала она, почтительно опустив глаза, – я уходила, но не забывала о тебе. И долгой ночью, и ярким днем я тебя помнила. Сейчас я вернулась сказать, что могу снова уйти, хотя теперь это будет иначе. Но я никогда не покину этот мир насовсем, потому что слишком сильно его люблю. И я всегда буду тянуться к тебе, и ты будешь знать, когда я протяну к тебе руки. А я буду знать, что на этой земле есть тот, кому я могу довериться и на кого могу положиться. Я тебе искренне благодарна, Дедушка Дуб, за силу, что ты мне даешь, и за твое понимание.
Она смолкла и подождала ответа, но его не последовало. Дерево не заговорило с ней, как в тот, первый, раз.
– Я не ведаю, куда пойду, – продолжала она, – и отправлюсь ли вообще, но я пришла тебе об этом сказать. Чтобы разделить с тобой чувство, которое не могу разделить ни с кем другим.
Она опять помолчала в ожидании ответа. И не дождалась слов, но ей показалось, что могучий дуб встрепенулся, словно пробуждаясь ото сна, и будто огромные руки простерлись над ее головой и нечто – благословение? – снизошло на нее с ветвей дерева.
Она медленно, шаг за шагом, попятилась, не поднимая глаз, затем повернулась и бросилась бежать прочь, вверх по склону, и душа ее полнилась тем чувством неведомого, что изошло от старого дуба.
Девушка споткнулась о корень, петлей торчавший из земли, упала руками на огромный ствол поваленного дерева, приподнялась и уселась на него, огляделась. Старого дуба отсюда уже было не видать – его заслоняли другие деревья.
Вокруг тихо, ничто не шелохнется в подлеске, и птиц не видно. Весной и летом их было здесь множество, но сейчас они либо улетели на юг, либо где-то собирались в стаи перед отлетом. Внизу, на реке, стаи уток ссорились и шумели на заводях, а заросли тростника кишели черными дроздами, которые то и дело свистящей тучей взмывали в небо. Но отсюда птицы улетели, и в лесу стояла торжественная тишина с легким привкусом одиночества.
Что Вечерняя Звезда сказала дереву? То ли сказала, что хотела? Да и знает ли она сама все, что нужно ей знать? Иногда ей казалось, что она собирается в какое-то другое место, – так ли это? В ней жило чувство смутного беспокойства, ожидания, покалывающее ощущение, что вот-вот произойдет нечто чрезвычайно важное, неизвестное, даже пугающее. Нынешний, знакомый, привычный ее мир был полон друзей – и друзьями были не только люди: маленькие пташки в лесах и кустарниках, застенчивые цветы, прячущиеся в укромных лесных уголках, стройные деревья, тянущиеся к небу, а еще ветер, и солнце, и дождь.
Она тихонько похлопала ладонью гниющий ствол, словно и он был ее другом, и заметила, что вереск и другие растения прильнули к нему, оберегая и защищая, пряча от чужих глаз в час унижения и беды.
Девушка поднялась и медленно двинулась дальше, вверх по склону. Она оставила амулет, а дерево в ответ не заговорило. Но что-то сделало с нею, и все было хорошо.
Она достигла гребня холма, начала спускаться, направляясь к лагерю, и вдруг почувствовала, что рядом есть кто-то еще. Девушка быстро обернулась – он стоял тут, в одной набедренной повязке, и его бронзовый крепкий торс блестел под лучами солнца, а рядом лежали вещи, и к ним был прислонен лук. На груди его висел бинокль, наполовину скрывавший ожерелье из медвежьих когтей.
– Я вторгся на твою землю? – проговорил он вежливо.
– Земля ничья, – ответила девушка.
Ожерелье ее зачаровало, она не сводила с него глаз.
Он дотронулся до ожерелья.
– Тщеславие.
– Ты убил огромного белого медведя, – проговорила она. – И не одного.
– Один коготь – один медведь, – сказал он. – По когтю от каждого.
У нее захватило дух.
– У тебя сильный амулет.
Он провел рукой по луку.
– У меня лук. Верные стрелы с кремневым наконечником. Кремень лучше всего, лучше него только чистая сталь, а где теперь найдешь хорошую сталь?
– Ты пришел с запада, – сказала она, зная, что огромные белые медведи водятся только там. Год назад один из них задрал ее родственника, Бегущего Лося.
Он кивнул.
– Далеко с запада. Оттуда, где большая вода. С океана.
– Ты долго шел?
– Не знаю. Я был в пути много лун.
– Ты считаешь лунами. Ты принадлежишь к моему народу?
– Нет, не думаю. У меня белая кожа, потемнела она от солнца. Я встречался с твоими сородичами, они охотились на буйволов. Это были первые люди, не считая моего народа. Других я не видел. Я не знал, что есть еще люди. Прежде я встречал только роботов.
Она сделала презрительный жест.
– Мы не знаемся с роботами.
– Я так и понял.
– Куда ты направляешься? Дальше на восток прерия кончается. Там только лес, а за ним еще один океан. Я видела карты.
Он указал на дом, стоящий на вершине огромного мыса:
– Может быть, туда. Люди в прериях говорили мне о большом доме из камня, где живут люди. Я видел много домов из камня, но в них никто не жил. А здесь живут?
– Двое.
– И только?
– Остальные, – сказала она, – отправились к звездам.
– Об этом они тоже говорили, – сказал он, – и я удивлялся. Не мог поверить. Кто же захочет отправиться к звездам?
– Люди находят другие миры и живут там.
– Звезды – всего лишь яркие огоньки, что светятся в небе.
– Это другие солнца, – сказала она. – Ты не читал книг?
Он покачал головой:
– Однажды я видел… Мне сказали, что это книга. Сказали, что, если знать способ, она может говорить. Но человек, который мне ее показывал, забыл эту хитрость.
– Ты не умеешь читать?
– Чтение и есть та хитрость? При помощи которой книга заговорит?
– Да, – сказала она. – Там есть маленькие значки. Читаешь, и все.
– У тебя есть книга? – спросил он.
– Большой ящик книг. Я их все прочла. Но там, – указала она на дом, – есть комнаты, полные книг. Мой прапрадед сегодня спросит, можно ли мне их прочесть.
– Странно, – сказал он. – Ты читаешь книги. Я убиваю медведей. Книга мне не нравится. Мне сказали, что книга может говорить, но при помощи древнего колдовства, и поэтому лучше оставить ее в покое.
– Это неверно, – сказала она. – Ты странный человек.
– Я пришел издалека, – ответил он, словно это все объясняло. – Через высокие горы, через бурные реки, через такие места, где один песок и слишком много солнца.
– Зачем ты так далеко шел?
– Что-то внутри мне шептало: «Иди и ищи». Оно не сказало, что именно. Просто идти и искать. Я чувствую, как меня что-то гонит. Когда люди в прериях рассказали об этом огромном доме из камня, я подумал: может быть, именно это я и ищу.
– Ты идешь туда?
– Да, конечно, – сказал он.
– И если ты ищешь этот самый дом, ты там и останешься?
– Возможно. Не знаю. То, что гонит меня вперед, подскажет. Чуть раньше я думал, что отыскал то, что мне нужно найти. Но огромный дуб изменился. Ты так сделала.
Она вспыхнула от гнева.
– Ты подглядывал за мной.
– Я не хотел подглядывать, – сказал он. – Я поднимался по склону и увидел тебя возле дерева. Я спрятался, чтобы ты меня не заметила. Я подумал: ты не захочешь, чтобы кто-нибудь знал. Поэтому тихо ушел, чтобы ты не узнала.
– Однако ты мне рассказываешь.
– Да, рассказываю. Дуб изменился. Это было удивительно.
– Как ты узнал, что дуб изменился?
Он наморщил лоб.
– Не знаю. Как и тот медведь. Которого моя стрела не убила, а он упал мертвый. Я этого не понимаю. Мне странно.
– Скажи, как изменился дуб?
Он покачал головой:
– Я только почувствовал, что он стал другой.
– Не надо было подглядывать.
– Мне стыдно. Я не буду об этом рассказывать.
– Спасибо, – сказала она и повернулась, чтобы идти дальше.
– Можно мне пройти с тобой немного?
– Я иду в эту сторону, – ответила она. – Ты идешь к дому.
– До свидания, – сказал он.
Девушка направилась вниз по склону. Когда она оглянулась, пришелец так и стоял на прежнем месте. Ожерелье из медвежьих когтей блестело на солнце.