Часть вторая
Руар
1. Добро пожаловать в Руар!
– Кого ты привела, Глэдис? – Дэус Карл, пугающе мощный Верховный Воин Руара, с высоты своего немалого роста с недоумением взирает на нас с Анигаем. – Надеюсь, ты пошутила? Мы не берем в Руар детей старше трех лет. Эти же совсем взрослые. Они помнят прошлую жизнь! Они слишком хорошо знают, что такое свобода. Глэдис, будь реалисткой! Они не приживутся здесь!
Карл испепеляет нас возмущенным взглядом.
Анигай стоит, с почтением опустив глаза. Еще бы! Легендарный Верховный Воин Дарийской империи всегда был его идеалом. Я же, наоборот, внаглую с интересом рассматриваю блестящую лысую голову дэуса Карла с искусно сделанной на ней татуировкой змеи. Наверное, точно такая же появляется из дреда. Что толку опускать глаза? Если Верховный Воин решит избавиться от нас, так все равно избавится, хоть смотри, хоть не смотри.
– Эта даже глаза опустить не удосуживается, – возмущается Карл, показывая на меня рукояткой дреда.
При виде оружия в руках воина у меня все же срабатывает инстинкт самосохранения. На всякий случай торопливо опускаю голову. Зачем лишний раз нарываться на неприятности? Но поздно. Проницательный дэус Карл, кажется, уже успел сообразить, с кем имеет дело, и тут же проникся ко мне обширной антипатией.
– Карл, я в тебя верю. Ты и не из такого материала великих воинов лепил. – В голосе Верховной Ведуньи звучит плохо прикрытая лесть, но она, как ни странно, срабатывает. Видно, Акраба все же была права, когда говорила, что все мужики одинаковы.
– Из мальчишки, может, толк и выйдет. – Верховный Воин бросает оценивающий взгляд на Анигая. Замечаю, как у брата от похвалы Карла тут же распрямляются плечи. – А вот из этой шельмы – сильно сомневаюсь.
– Почему ты так думаешь? – с улыбкой шелестит Глэдис.
По ней заметно – заранее знает ответ, но почему-то ведунье хочется, чтобы воин сам его озвучил. Мне кажется или Глэдис забавляет происходящее?
– Взгляд больно нахальный, – мрачно отрезает дэус Карл. – Непохоже, чтобы она умела подчиняться. Глэдис, тебе легче сразу сделать из девчонки серую прислужницу и избавить нас всех от лишних проблем.
– И все же я рискну.
На мое счастье, в Руаре последнее слово всегда остается за Верховной Ведуньей.
– Как знаешь, – фыркает Карл. – Под твою ответственность. Мальчишку я, так и быть, забираю, но при условии: никто в Руаре не должен знать, что они родственники. Здесь каждый сам за себя. Если проговорятся – избавлюсь от обоих.
Глэдис переводит на нас вопросительный взгляд. Мы с братом торопливо киваем. Мне уже нравится в Руаре – огромном замке с кучей башен и переходов, шикарных залов и тренировочных площадей. Уходить отсюда по доброй воле лично я не собираюсь. По крайней мере в ближайшие несколько лет.
– Вот и чудесно! Договорились!
Карл забирает Анигая. Глэдис жестом приказывает идти за ней.
Мы вместе пересекаем центральную площадь Руара. С нескрываемым любопытством рассматриваю огромную глубокую яму, со дна которой торчат бревна, вперемешку с острыми железными кольями. По бревнам ловко прыгают мальчишки-воины, сражаясь на дредах. Рисковые ребята. Если оступиться и упасть, тут же будешь насквозь проткнут колом. Но их, кажется, это мало беспокоит.
Рядом с ямой в светло-серых мантиях и смешных колпаках толкутся ученики-лекари. По сравнению с воинами – они все как один тощие хлюпики. Хотя нет, среди них есть и один толстяк. Видимо, в Руаре неплохо кормят! Это обнадеживает. В Катаре толстяков почти не встретишь. Разве что только кого из чинуш. Подмечаю, что среди лекарей, как и среди воинов, тоже нет ни одной девчонки.
– Не женское дело – лечить, – словно угадывая мои мысли, бегло бросает мне Глэдис.
Кстати, о женщинах! Чуть в стороне от ямы с кольями хихикают совсем юные шатеры. Видимо, им нравится наблюдать за статными мальчишками-воинами. А те словно специально выделываются перед шатерами, стараясь произвести впечатление каким-нибудь залихватским приемом. Да… Похоже, мальчишки – они и в Руаре мальчишки.
С любопытством рассматриваю шатер. С удивлением замечаю, что без макияжа они выглядят как самые обыкновенные девчонки. У нас в Катаре и посимпатичнее найдутся! Так что же получается? Одень меня красиво да лицо краской размалюй – и я тоже ничего буду? Ну то есть когда вырасту?
Несколько в стороне от беспечных шатер держатся ведуньи в черных мантиях с остроконечными капюшонами. Вот уж кого точно никакая краска не спасет! – невольно фыркаю от смеха. Маленькие ведуньи все до единой неуловимо похожи на Глэдис. Вот уж кого Отар точно внешностью обидел! Носы почти у всех с горбинкой, глаза маленькие, недобрые. Губы тонкие – их почти и нет. Теперь я понимаю, почему ведуньи всегда такие злые. На фоне симпатичных шатер, перед которыми выделываются мальчишки-воины, немудрено кучу женских комплексов схлопотать.
Про эти самые комплексы я читала в одной умной книге из библиотеки отца Марка. Я там у него вообще много чего интересного поначиталась. Детских-то книг при церкви никогда не было, вот и пришлось сразу взрослые читать. Эван говорит, что благодаря чтению у меня неплохое образование. Неженское, правда, и «разбросанное», или как там правильно называется. Ну, когда человек начитался всего без разбору.
Эван… Эван. Эван. Вот о ком мне точно лучше здесь не вспоминать! А то сразу же начинаю скучать, хотя и виделись, казалось бы, совсем недавно. Нет, Ада! Остановись! Если ты выбрала жизнь в Руаре, то будь добра, выкинь из памяти и сердца все, что осталось за его стенами. Потому что ты все равно никогда больше не увидишься с людьми из своего прошлого. Это было твое личное решение, так что имей мужество идти до конца!
К тому же мне определенно нравится в Руаре! Даже несмотря на неприятный инцидент, который происходит, когда мы с Глэдис уже почти пересекли площадь. Один из мальчишек-воинов лет четырнадцати все же оступается во время учебного боя и с криком падает на колья. Мой первый порыв – броситься на помощь, но Верховная Ведунья вовремя останавливает меня:
– Нельзя. В Руаре каждый сам за себя. Ему просто следовало быть более подготовленным и осторожным.
На моих глазах с будничным видом ученики-лекари с помощью воинов снимают еще живого руарца с железного кола. К ним тут же подходят два наставника: лекарь и воин. Лекарь быстро оглядывает окровавленного мальчика, бьющегося в предсмертных конвульсиях, отрицательно качает головой, после чего воин-наставник одним точным движением дреда добивает парня.
Не то чтобы я не видела смерть и трупы… За последние несколько суток у меня в жизни такого добра было хоть отбавляй, но это уже перебор. Они даже не попытались спасти мальчишке жизнь!
– Руару не нужны слабые и больные, – ответ Глэдис, как всегда, опередил мой вопрос.
Почти сразу, словно из ниоткуда, появляются прислужницы-тени в длинных серых одеяниях с полузакрытыми лицами. Мне видны лишь их глаза: бездумные, стеклянные, пустые. Никаких эмоций. Серые прислужницы с механической точностью выполняют приказ наставника-лекаря: кладут мертвое тело мальчика на носилки и куда-то уносят. Не проходит и минуты, как на площади возобновляются тренировочные бои, праздные разговоры, тихое хихиканье, и лишь кровавое пятно, оставшееся от убитого мальчика на каменной брусчатке, напоминает о том, что здесь только что произошла трагедия – умер человек. Но пятно торопливо замывает серая прислужница, незаметно появившаяся с тряпкой и ведром воды.
Нет кровавого пятна – нет трагедии. Вскоре я четко уясню: в этом и есть весь Руар.
Теперь я понимаю, почему Карл сказал, что здесь каждый сам за себя.
Так что добро пожаловать в Руар, Ада. Добро пожаловать в Руар…
– Это моя комната?!
Сказать, что я в восторге – не сказать абсолютно ничего!
Как только я переступила порог спальни в крыле шатер, где теперь мне предстоит жить, напрочь забыла об инциденте, который произошел несколько минут назад на площади.
Отар меня побери! Да это же не комната, а настоящий дворец! Просторная, с дорогой мебелью. На полах и на стенах ковры. Спальня словно состоит из двух зеркальных половинок, в каждой стоят широкая мягкая кровать под балдахином, письменный стол, кресло, большой шкаф для одежды, книжные полки, тумбочка, туалетный столик с большим зеркалом.
– Твоя половина левая. В правой живет Мэдлин, – спокойно объясняет Глэдис. Похоже, ее несколько забавляет моя столь эмоциональная реакция на новый дом.
– Это что… Все мне?! Я что, правда здесь буду жить?!
Старуха едва заметно кивает.
– Йо-у-у! – не выдерживаю, кричу как сумасшедшая, прыгая на месте от радости.
Открывается вторая дверь, и в комнату заходит красивая кареглазая девушка лет пятнадцати в довольно строгом темно-зеленом длинном платье. Она с удивлением взирает на меня, но вопросов не задает, потому что замечает Верховную Ведунью. Незнакомка тут же опускает глаза и склоняется в почтительном поклоне. В таком явно неудобном положении она замирает, как статуя. Я все жду, когда она выпрямится, но девчонка упрямо не меняет позу. Перевожу вопросительный взгляд на Глэдис.
– Чего это ее так перекосило?
– Со временем ты тоже так научишься, – мягко отвечает Верховная Ведунья.
– Зачем? – вопрос вылетает на автомате.
Глэдис удивленно приподнимает бровь. Чувствую на себе напряженно-изумленный взгляд девушки. Видимо, я опять сморозила глупость. Тороплюсь исправить положение:
– То есть… Я хочу сказать, что да… Конечно, научусь.
– Думаю, Мэд тебе поможет. Оставляю тебя на ее попечение. Мэдлин, объясни новенькой правила Руара и, – старуха слегка брезгливо шевелит костлявыми пальцами в моем направлении, – приведи ее в надлежащий вид. Покажи, как работает ванна.
Верховная Ведунья удаляется прежде, чем я успеваю возмутиться насчет ванной. Да! В Катаре в нашей хижине не было ванной, но зато она была в доме священника. Раз в неделю, а то и чаще я наведывалась к Эвану, выставляла мальчишку из его же спальни (благо он никогда не сопротивлялся) и не меньше часа с превеликим удовольствием отмокала в его ванне. Так что не надо! Я прекрасно умею пользоваться ванной комнатой!
Еще раз с удовольствием осматриваюсь.
– Красота! – оборачиваюсь к уже распрямившейся девчонке, явно недовольной появлением в ее комнате столь странной соседки. – Я Адамаск. Но можно просто Ада. Глэдис сказала, мы теперь будем жить вместе.
– Не Глэдис, а Верховная Ведунья! – возмущенно шипит шатера. – Как ты вообще здесь оказалась?! В Руаре не бывает новеньких!
– Все когда-нибудь случается в первый раз, – хмыкаю я и с разбега плюхаюсь на мягкую кровать. Падаю спиной, раскидывая руки в разные стороны. Как же мягко! Вот это, я понимаю, жизнь! Это тебе не наши с Анигаем деревянные холодные настилы в Катаре.
– Встань сейчас же с постели! – ругается соседка. – Ты же грязная! Все замараешь! У тебя наверняка и вши имеются!
– Чего?! Какие еще вши?! – Меня захлестывает возмущение от такого откровенного высокомерия. – Да я мылась совсем недавно! Перед…
Вообще-то мылась я перед «свадьбой», но, думаю, шатере не стоит о ней знать.
– Иди за мной! – командует выскочка и направляется к той самой двери, откуда недавно вышла сама.
С недовольным видом плетусь следом. Вовсе не потому, что я такая послушная. Просто мне очень любопытно, что там за дверью. Оказывается, настоящая ванна! Раза в два больше, чем у Эвана! Вот повезло так повезло!
– Здесь холодная вода, а здесь горячая, – начинает объяснять Мэдлин.
Беззаботно перебиваю ее:
– Я и без сопливых прекрасно знаю, как этим пользоваться!
Подхожу к ванной, нажимаю наугад на рычажок и тут же получаю на голову порцию холодного душа. М-да… Немного не подрассчитала. Ну ничего. Разберусь.
Мэд высокомерно хмыкает. Вручает белоснежное махровое полотенце. Затем, исчезнув на пару минут, приносит платье и белье.
– Надеюсь, ничего здесь не затопишь. – Одарив меня брезгливым взглядом, соседка выплывает из ванной. – И поторопись. Ужин через полчаса.
О да! Ванная с горячей водой, да еще еда, за которую, похоже, не надо платить! Да я о таком и мечтать-то не смела! Нет! Однозначно с каждой минутой Руар мне нравится все больше и больше.
Мы ужинаем в огромном зале. Каждая каста сидит за отдельным длинным столом. Нам подают еду и убирают грязные тарелки все те же серые прислужницы со стеклянным взглядом. Пытаюсь заговорить с одной из них, но бесполезно. Девушка в сером одеянии словно не видит и не слышит меня.
– Ты что, с ума сошла? – испуганно одергивает Мэд, и не пытаясь скрыть недовольство тем, что ей под опеку подсунули проблемную девчонку. – С серыми прислужницами нельзя разговаривать!
– Ну извините! Я-то откуда знала? Ты же вовремя не предупредила! – огрызаюсь в ответ.
Отворачиваюсь от этой зазнайки. Как, впрочем, и она. С каждой минутой соседка раздражает все больше и больше. А мне с ней в одной комнате жить! Я, конечно, могу попробовать попросить Глэдис, чтобы она переселила меня к кому-нибудь другому, но сомневаюсь, что из такой затеи выйдет что-то хорошее. Во-первых, не хочу лишний раз беспокоить по пустякам Верховную Ведунью, а во-вторых, глядя на остальных шатер, которые даже не удосужились со мной поздороваться, сильно сомневаюсь, что хоть одна из них чем-то лучше воображалы Мэд.
М-да… Похоже, в Руаре о слове «дружба» никто никогда и не слышал! На душе внезапно становится так тоскливо и одиноко, что хочется все бросить и оказаться рядом с Эваном. Вот с ним мне всегда хорошо! Можно было бы залезть, например, на подоконник и попросить, чтобы мальчишка-альтаирец сыграл на скрипке мою любимую мелодию. Или, закутавшись в теплый плед, устроиться вместе перед камином и слушать, как он старательно читает вслух книгу. Вспоминаю друга и тут же стараюсь как можно быстрее прогнать мысли о нем. Зачем бередить старую рану? Все равно мы уже никогда не встретимся.
Жаль, конечно, что мой толстокожий братец совсем не похож на Эвана. Впрочем, на безрыбье и Анигай – родная душа. Брат, конечно, у меня не эталон дружеской поддержки, но сейчас я обрадовалась бы и ему.
Бросаю взгляд в сторону стола воинов. Осторожно высматриваю Анигая. Наконец нахожу его взглядом. Сидит в одежде воина-ученика с самого края. На какое-то мгновение наши взгляды пересекаются. Я улыбаюсь, а вот брат… Анигай торопливо отворачивается. Видимо, помнит наказ Карла – никто в Руаре не должен знать, что мы родственники. Братец не хочет ради меня рисковать мечтой. Вот эгоист! С каких пор он стал играть по чьим-то правилам?! Не хочет общаться со мной – прекрасно! Я тоже не буду его замечать!
Утыкаюсь в тарелку с жареным мясом. Ароматным, вкусным. Хочу побыстрее забыть о предателе-брате, который так шустро променял меня на Руар, но не получается. На душе внезапно становится так пакостно и тоскливо, что я даже перестаю чувствовать вкус рагу. Вот дожила! А ведь еще совсем недавно я искренне считала, что счастье напрямую зависит от роскоши и сытости, которые мне может дать Руар.
2. Ночной гость
– Ты все понял?
Мальчишка-воин лет шестнадцати, высокий, поджарый с небольшими, близко посаженными черными глазами кивает. Он даже не пытается скрыть от Верховного Воина довольную высокомерную улыбку.
– Да, дэус Карл.
– Тогда иди.
Подопечный исчезает в лабиринте коридоров Руара. Карл подходит к окну. Его холодный взгляд блуждает по толпе учеников, пока наконец не останавливается на новенькой. Девчонка, то и дело вертясь от любопытства, спешит вслед за недовольной Мэд после ужина в крыло шатер.
– Если ты думаешь, что надолго здесь задержишься, девочка, то сильно ошибаешься, – недобро усмехается Верховный Воин, глядя вслед Адамаск.
– Поздно уже, спать ложись. Завтра рано вставать на занятия.
Переодевшись в длинную ночнушку, Мэдлин забирается на кровать. Бросает недовольный взгляд на Аду, которая, зачитавшись книгой, все еще сидит за рабочим столом.
– Надо же! Не думала, что чернь читать умеет, – ехидничает шатера.
– Сама дура, – даже не соизволив обернуться, с откровенным безразличием отзывается Ада, перелистывая книгу. – Хм… Ничего себе, как все перековеркали! Вот у писателя фантазия-то!
– Ты это о чем?
Девочка сосредоточенно пробегает глазами по очередной странице книги.
– Здесь написано, что после заключения перемирия на Дарии не осталось ни одного военнопленного.
– Ты ставишь под сомнения слова главного историка императора?! – в шоке ахает шатера. – Ты вообще понимаешь, что говоришь?! Да как ты смеешь?!
– А чего бы мне не сметь? – Ада захлопывает книгу, брезгливо кидая ее на стол. – На Дарии до сих пор полно военнопленных. Поверь, я знаю, что говорю. Лично видела. Одному из них, кстати, воин Руара на моих глазах на днях вспорол живот.
– Что за бред ты несешь?! – Возмущению Мэд, кажется, нет предела. – Я сейчас же найду Верховную Ведунью и расскажу ей, что ты сеешь смуту! За такое дэуза тут же сделает из тебя серую прислужницу. И тогда мне не придется больше терпеть тебя у себя в комнате!
Ответ Ады застает Мэдлин, когда та уже подлетает к двери.
– Я родилась и выросла в Катаре, – спокойно объясняет девочка. – Часто бывала на рудниках. Военнопленных там хоть отбавляй. Не меньше, чем каторжников Дэбэра. Не веришь мне – спроси Глэдис. Старуха прекрасно это знает. Или дэуса Карла – его подопечные частые гости у нас на катарских рудниках. Особенно когда там проходит очередная инспекция.
– Да как ты смеешь называть Верховную Ведунью старухой?! – от возмущения у Мэд перехватывает дыхание.
В ответ Ада лишь нахально смеется.
– Ты сама только что назвала ее точно так же. Может, мне сообщить об этом Верховной… старухе? Чтобы та тут же сделала из тебя серую прислужницу и вся комната досталась мне! – ехидно интересуется новенькая.
Понимая, что один Отар знает, что творится в бедовой голове странной девчонки, Мэдлин решает не рисковать. И хотя в Руаре заложить друг друга даже по мелочам считается делом первостепенной важности и всячески приветствуется (во избежание смуты), шатера предпочитает смолчать, опасаясь, что донос может ей самой выйти боком. Новенькая явно находится в привилегированном положении у Верховной Ведуньи, иначе бы та не привела тринадцатилетнюю в Руар.
Разобиженная Мэд возвращается в кровать. Гасит ночник. Скоро ложится спать и Ада. Вот только выспаться этой ночью у девчонок так и не получается.
Ада
Холодно.
Холодно, мерзко и темно.
Кровь…
Да… Запах запекшейся крови. Как я раньше не поняла? А еще истошные женские крики.
Ее вой.
Как же эти вопли бьют меня по ушам и нервам. Хочется спрятаться, убежать подальше от проклятого места, но не могу…
Так странно… Все звуки доносятся до меня как эхо. Словно я нахожусь в воде. Нет, я не тону, а просто лежу и слушаю. Как же мне хочется сбежать отсюда, но не могу, не могу, не могу…
И снова темнота и тишина.
Такая страшная, мертвая тишина. Она еще страшнее тех криков.
Мне самой хочется кричать, но в горле парализующий ком. Чувствую, как сознание, а вместе с ним и жизнь ускользает от меня. И только знакомый плач скрипки, внезапно доносящийся невесть откуда, заставляет вспомнить и осознать: все это лишь сон. Страшный сон, который я вижу с самого детства.
Значит, чтобы выбраться из кошмара, мне надо просто проснуться.
Пытаюсь сделать глубокий вдох, но… не получается. Нос не дышит. Хочу схватить ртом глоток воздуха, но чувствую лишь вкус подушки. И только тут до меня запоздало доходит: кто-то пытается меня задушить. И не во сне, а наяву.
Ну не сволочь ли эта Мэд?!
Первое инстинктивное желание – забиться в истерике, но, прислушавшись к остаткам разума, замираю. Делаю вид, что уже задохнулась. На мое счастье, обман срабатывает. Давление подушки ослабевает. Усилием воли заставляю себя не схватить сразу же судорожно воздух.
Потерпи, Ада, потерпи.
Чьи-то тихие шаги. Точно не женские. Идут по направлению к кровати Мэд. Слегка приоткрываю глаза и вижу мужскую фигуру, которая зажимает рот моей спящей соседке, а затем наваливается на нее всем телом. М-да… Похоже, моя беспутная мамуля все же была права, когда говорила, что всем мужикам нужно только одно.
Нет, я, конечно, могла бы просто полежать молча, пока незнакомец сделает свое дело с зазнайкой Мэд, но… Нет никаких гарантий, что, закончив, он не придушит соседку так же, как меня.
Недолго думая соскакиваю с кровати, хватаю стоящую на тумбочке тяжеленную вазу и, прежде чем незваный гость успевает что-то сообразить, разбиваю цветочный горшок о его голову. К моему несчастью, парень оказывается крепколобым. От удара, увы, не отключается, однако хватку ослабляет. До смерти перепуганная Мэд выскальзывает из его рук.
– В ванную беги, дура! – ору я. – Запирайся!
Видимо, Мэд настолько привыкла в Руаре к приказам, что в минуту опасности беспрекословно подчиняется – мигом залетает в ванную. Слышу, как щелкает замок. К сожалению, мне в ту безопасную комнату путь, увы, отрезан. Между мной и дверью в ванную стоит разъяренный незнакомец. Хоть на нем и нет одежды ученика-воина, но по висящему на поясе дреду я прекрасно понимаю, что он из их касты. Интересно, он сюда по собственному желанию заявился или кто-то надоумил? В Руаре же без приказа сверху и ученики чихнуть боятся.
Конечно, замечательно, что Мэд в безопасности, но что делать с бугаем, явно планирующим свернуть мою шею? Радует лишь одно: пацан раза в четыре мельче того кузнеца, с которым мне еще совсем недавно пришлось иметь дело. Так что есть хиленькая надежда, что и с ним я тоже как-нибудь справлюсь. Вот только как?
– Тебе не жить, – шипит он, хватаясь за дред.
Многообещающее начало! С парнем я, может быть, и справлюсь, а вот с дредом – точно нет.
Отступаю к двери, ведущей в коридор, испуганно озираюсь в поисках чего потяжелее, но, увы, ничего подходящего так и не нахожу. Что еще хуже – дверь заперта. Парень, видимо, заранее продумал все возможные пути моего отступления. Что ж, тогда остается лишь одно проверенное средство… Зря я, что ли, столько лет с братцем дралась?
Такой прыти незваный гость от меня явно не ожидал. Вместо того чтобы и дальше вжиматься в дверь, я резко подлетаю и бью в пах. Прежде чем тот успевает сообразить, что к чему, выхватываю из его руки дред… На самом деле я просто хочу выкинуть оружие в окно, чтобы парень не смог меня им прирезать, но вместо этого происходит нечто совсем уже из ряда вон выходящее: дред оживает в моей руке. С одного его конца с противным едва слышным шипением выползает металлическая змейка. Я настолько пугаюсь, что теряю бдительность.
Неприятель хватает меня за волосы и со всего маху бьет головой и стол. Господи! Как же больно! Нос разбит. Лицо все в крови. Не успеваю прийти в себя, как его пальцы смыкаются у меня на шее. А вот теперь, кажется, мне действительно пришел конец!
Из последних сил пытаюсь отбиться, но тщетно. С каждой секундой сил остается все меньше. Я уже начинаю проваливаться в бездну небытия, когда внезапно чувствую, как прохладная цепочка обвивает мое запястье. Укус, и…
Хватка парня резко ослабевает. Не сводя с меня маленьких изумленных глаз, несостоявшийся убийца оседает на пол. И причина тому – зияющая кровоточащая дыра в шее, из которой торчит лезвие ожившего в моих руках дреда.
3. Несказка
– Плохая идея! Очень плохая идея! – Мэдлин трясущимися руками помогает мне вытащить на балкон тяжелый труп нашего незваного ночного гостя.
Ледяной ветер пронизывает насквозь, но я не чувствую холода. Я сейчас вообще ничего не чувствую. В голове пульсирует лишь одна мысль: надо как можно быстрее избавиться от тела, иначе нас самих отправят к Отару. Что-то подсказывает мне, что дэус Карл с удовольствием лично свернет мне шею, если узнает, что я убила одного из его воспитанников. И попробуй доказать Верховному Воину, что не я продырявила парню горло, а дред сделал это сам. Все равно не поверит.
Мы с трудом вытаскиваем тело на обледенелый балкон. На наше счастье, окна спальни выходят на обрыв. Смотрю вниз, на бушующие волны Северного океана. Высота такая, что тут же отступаю назад. Ненавижу высоту.
– Они будут его искать! – В голосе соседки отчетливо слышатся нотки приближающейся истерики. – Воины куда ценнее шатер. Нас обеих убьют! Нас точно убьют!
– Заткнись. Истерить будешь потом. Лучше помоги его поднять.
С грехом пополам нам удается затащить мальчишку на перила. Тяжелый, сволочь!
Переглядываемся с Мэд, а затем, не сговариваясь, сбрасываем труп в бушующую бездну.
Отступаем. Вновь переглядываемся.
Так же не сговариваясь, бросаемся в ванную, хватаем тряпки и начинаем с остервенением оттирать кровь: с пола, со стола, с балкона, с перил. Когда от кровавых пятен не остается и следа, Мэдлин бросает хмурый взгляд на меня. Подходит к столу, достает коробку с какими-то бутыльками и бинтами.
– Садись.
Понимаю, что она хочет сделать. Послушно плюхаюсь на кровать. Мэд осматривает мой разбитый нос, вытирает кровь, делает примочки. Затем бежит на балкон, набирает в платок снега. Кладет мне на лицо обжигающе холодный компресс.
– Не сломан вроде. Но синяк все равно будет.
– Скажем, что в ванной с непривычки поскользнулась и упала.
– Так нам и поверят!
– А чему им тогда верить? Что дред воина послушался мыслей какой-то девчонки и перерезал своему хозяину горло?
Мэдлин хмурится. В моих словах есть разумное зерно.
– Как ты это сделала? – наконец, не выдерживая, интересуется она.
Отвечаю честно:
– Не знаю.
– Ты его тоже выбросила?
– Конечно. Зачем он мне? – вру я.
Что я, дура – избавляться от оружия, живя в таком неспокойном местечке? А что, если завтра ночью еще один незваный гость объявится?
Переглядываемся. Мэд делает вид, что верит мне. Молча ложимся спать, будто ничего и не было. Вот только заснуть я больше не могу. Меня всю трясет. На всякий случай сжимаю дред, который держу под подушкой. Силы окончательно оставляют. Хочется плакать от страха и одиночества, но я сдерживаюсь. Потому что понимаю – слезы ничем не помогут. До меня начинают доходить слова Акрабы. Руар действительно оказался не сказкой, и в этой несказке мне придется теперь жить.
Утро выдалось на редкость жизнерадостным. Яркие лучи звезды Сатаба разливаются на чистом синем небе. На удивление тепло. Неужели наконец-то пришла весна? Невольно задумываюсь, как далеко Руар расположен от Катара. Возможно, именно потому погода здесь значительно мягче и приятнее, чем в моем Богом и Отаром забытом поселении.
До сих пор гадаю, забрался ли тот парень к нам ночью по своей инициативе или его кто-то подослал. Уж лучше бы он сам, потому что в противном случае есть все шансы, что моя жизнь в Руаре будет насыщенной, но очень короткой.
Как я и подозревала, переполох начинается сразу после завтрака, когда наставники недосчитываются одного из учеников-воинов. Мэд тоже заметила нервную беготню в касте воинов. Украдкой переглядываемся и тут же отворачиваемся друг от друга. Странно, но за одну ночь мы научились с соседкой понимать друг друга без лишних слов.
На людях мы с Мэд почти не общаемся. Впрочем, в комнате наше общение многословным тоже не назовешь. Каждая из нас вновь сама за себя.
Сегодня у меня первые занятия. Наставница, строгая и чопорная шатера в возрасте – дэуза Кэролайн, опрашивает меня на предмет моих знаний. Пытается определить, в какую группу шатер можно направить. Отвечаю рассеянно – мысли заняты другим: доживу я до завтрашнего дня или нет? Чуть позже понимаю: зря я так поверхностно отнеслась к опросу и сдуру выложила все, что знаю. А знаю-то я, как выяснилось, немало!
Наш сосед, отец Марк, до того как принял сан, был на Земле профессором. Поэтому у него даже в Катаре имелась прекрасная библиотека, которую я перечитала от нечего делать раза два. Кроме того, священник с удовольствием, когда выпадало свободное время, занимался со мной и Анигаем. Братец, конечно, всегда отлынивал от уроков, предпочитая шляться с катарскими мальчишками по рынку, приворовывая там чего-нибудь. А мне, наоборот, нравилось учиться. Когда в Катаре появился Эван, мне позволили присутствовать на его занятиях, как правило, проводившихся дистанционно. Их вели разные преподаватели. Они общались с мальчишкой-альтаирцем через большой экран, висящий на стене классной комнаты. Так что неудивительно, что в голове скопилась куча разрозненных знаний. Если прибавить сюда еще мою склонность к языкам – знаю межлингву, язык землян (особенно матерный), вдобавок вполне сносно изъясняюсь на альтаирском (спасибо Эвану), – то становится понятно, почему дэуза Кэролайн выходит из класса в полной растерянности, не зная, что со мной делать.
Когда работаешь в одном и том же месте долгие годы, рано или поздно жизнь превращается в рутину. Этого не избежать, даже если ты Верховная Ведунья. Ученики, как правило, походят друг на друга. Их жизни и судьбы повторяются. Редко, когда встречается что-то по-настоящему интересное. Что-то выбивающееся из привычной рутины.
Что-то или… кто-то.
Адамаск.
Странная. Очень странная девочка. По-своему забавная. Сама того не подозревая, новенькая стала для Верховной Ведуньи глотком свежего воздуха, неким развлечением, позволяющим разнообразить однотипные дни Руара. Пожалуй, именно в свежести, что Адамаск привнесла в ее жизнь, и крылась истинная причина покровительства Глэдис. В противном случае Аду можно было просто запереть в одной из подземных камер Руара до нужного момента, а когда девочка выполнит то, для чего изначально и предназначалась, пустить ее в расход.
Но, на счастье Адамаск, она показалась весьма интересной Глэдис. Именно поэтому, к великому недовольству дэуса Карла, и не только его, Верховная Ведунья весьма открыто взяла строптивую девчонку под свое крыло.
– Я не знаю, что делать с девочкой, Глэдис! – докладывает дэуза Кэролайн. – У нее явно не дарийское образование. Оно вообще не женское! Ощущение, что ее воспитывали как мальчишку-землянина. Адамаск знает такие вещи, о существовании которых женскому уму и подозревать не положено! Она изучала геометрию! Физику! При этом у девочки весьма поверхностные знания истории Дарийской династии! Она представления не имеет о придворном этикете и прочих основополагающих дисциплинах, изучаемых шатерами на первом уровне. Я в растерянности! Я не знаю, на какой уровень ее определить.
Глэдис хмыкнула. Надо же! Девчонка оказалась полна сюрпризов! Это какие надо иметь мозги и тягу к знаниям, чтобы умудриться получить весьма неплохое образование, находясь… Подумать только! В Катаре! Там же даже начальной школы нет! Дэуза Кэролайн, как и все остальные преподаватели, видимо, еще до конца не поняли, что в их руки попал весьма необычный ребенок.
– Вот и займись этим, Кэролайн. Заполни пробелы. Пусть пока побудет на индивидуальном обучении. Как только знания Адамаск выровняются, отправишь к ровесницам-ша- терам.
Дэуза Кэролайн едва заметно стискивает тонкие губы. По ней заметно: она явно не в восторге от приказа Глэдис, но перечить Верховной Ведунье – значит рисковать жизнью. Потому шатера-наставница лишь склоняется в покорном поклоне.
– Как скажете, дэуза.
Что ж, если Глэдис хочет сделать из девочки шатеру, она, Кэролайн приложит массу усилий, но… Вот уже полвека, как она является Верховной наставницей для шатер и успела неплохо изучить человеческие души, страсти, порывы. Не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы понять: этот ребенок уже не поддастся воспитанию, девочка слишком хорошо знает, что такое свобода. И любит ее. А значит, из новенькой никогда не выйдет путной шатеры. Легче уж сразу сделать ее серой прислужницей, потому что рано или поздно тем дело и кончится.
Но кто она, Кэролайн, такая, чтобы давать советы Верховной Ведунье? Никто. Всего лишь покорная, «правильная» шатера.
Громкий стук в дверь заставляет прервать разговор. На пороге запыхавшийся наставник-воин.
– Простите за беспокойство, дэуза…
– Надеюсь, у тебя что-то очень срочное, Феликс, раз ты осмелился помешать мне, – недовольно отзывается старуха.
Взволнованный мужчина склоняется в почтительном поклоне. Заметно: Верховная Ведунья вызывает у него благоговейный трепет.
– Мы нашли сбежавшего мальчишку.
– И где же, интересно знать?
– Его тело полчаса назад выбросило на скалы.
Глэдис удивленно приподнимает бровь. Самоубийство в Руаре – довольно редкое явление. Юных руарцев с пеленок учат цепляться за жизнь ради великого служения императору Дэмониону. И они цепляются, правда, не столько из-за повелителя, сколько из банального страха перед смертью. Ведь по учению дарийского божества Отара слуга императора, наложивший на себя руки, в загробной жизни будет подвергаться вечному мучению за то, что предал своего повелителя. Эта прописная истина с малолетства вбивается в головы воспитанников, так что самоубийство в Руаре? Да такого просто не может быть!
– Он сам сбросился в океан? Наложил на себя руки?! Мне что-то слабо верится, Феликс.
Воин хмуро качает головой.
– У мальчишки перерезана шея. Произошло убийство, моя дэуза. Но вы не извольте беспокоиться, Верховный Воин сказал, что знает, кто это сделал. Виновного ждет смерть.
– Правильно, – едва заметных губ Глэдис касается легкая задумчивая усмешка, – но прежде я хотела бы знать имя виновного. Как только все выясните, приведите его ко мне.
– Как скажете, дэуза.
Воин исчезает, оставив Верховную Ведунью в легком недоумении. Преднамеренные убийства за все века существования Руара случались еще реже, чем самоубийства. Странно. Очень странно.
Я уже окончательно запуталась, куда меня тащит взволнованная Мэд. Бесконечные коридоры, комнаты, наконец, старая галерея. На стенах картины разных эпох. Преимущественно женские портреты. Шатеры, догадываюсь я. Видимо, лучшие из лучших, раз их решили увековечить кистью художника. Мельком замечаю, что один из портретов почему-то закрыт плотной тканью. Хочу подойти поближе – разглядеть, но Мэдлин не дает. Ей сейчас точно не до портретов. Моя соседка вновь близка к истерике.
– Что нам делать?! Дэус Карл приказал обыскать все комнаты, окна которых выходят на океан. – Мэд вцепляется в меня мертвой хваткой. – Делать-то что будем?! Если он сам подослал этого воина к нам, то наверняка знает, что именно мы избавились от его любимого ученика!
Ее модно стриженные короткие волосы, кажется, от ужаса стоят дыбом. Делаю попытку успокоить, заранее не особо веря в успех.
– Главное – не паниковать. Делать абсолютно ничего не нужно! Запомни раз и навсегда: ночью ты просто крепко спала. Ничего не видела и не слышала!
– Предлагаешь соврать Верховному Воину?! – В голосе юной шатеры звучит неподдельный ужас.
Меня разбирает псих. Я вообще не понимаю, как она умудрилась выжить в Руаре, если ни разу не врала наставникам? В Катаре Мэд точно бы и недели не продержалась.
– А у нас что, есть выбор? В конце концов, не мы с тобой заявились ночью в касту воинов и устроили там погром! И дыши глубже. Обычно помогает.
Загнанная в угол Мэдлин и правда начинает глубоко дышать, пытаясь взять себя в руки.
– Это все неправильно! Это все не по правилам! – нервно шепчет она.
Какие на фиг правила, когда речь идет о спасении собственной шкуры?! Нет! Мэд однозначно не знает законов и правил реальной жизни! Наивная, я-то думала, что это я тринадцать лет под силовым колпаком Катара прожила. Ан нет! Вот кто под настоящим колпаком всю жизнь проторчал!
– Да плевать я хотела на ваши дурацкие правила! Если от них нет толку! – огрызаюсь я, все же подходя к портрету и облокачиваясь на него.
Только несколько неуклюже. В результате пыльное покрывало, закрывающее картину, падает мне прямо на голову. Отчаянно чихая, барахтаясь, сбрасываю его на пол.
– Серые прислужницы здесь что, никогда не убираются? – ворчу я. – Хоть бы пыль стряхнули. Задохнуться же можно!
– Что ты наделала?! – Соседку охватывает новая волна паники. – Здесь нельзя ничего трогать!
– Ой, подумаешь, проблема, – беззаботно отмахиваюсь я. – Накинем полотно обратно. Делов-то…
Оглядываюсь в поисках стула или лестницы. Картины повешены довольно высоко, просто так до них не дотянуться. Наконец нахожу небольшую табуретку. Она подойдет. Тащу ее к картине, поднимаю голову и… обмираю.
Прямо на меня с портрета надменным взглядом взирает безумно красивая девушка в алом платье, в которой, признаться, не без труда, узнаю… собственную мать.
– Акраба, – выдыхаю я.
Уйдя из Катара, я думала, что никогда больше не увижу ее.
Мэд выхватывает у меня покрывало, встает на табуретку, торопливо завешивает портрет.
– Какая еще Акраба? Это Таисья. Некогда любимая шатера дэуса Карла.
Зашибись! Моя блудливая мамуля умудрилась крутить шашни и с этим лысым верзилой. Надеюсь, нам с Анигаем не его гены достались?
– Почему ее портрет висит здесь?
Заметно, что Мэдлин колеблется. Наверное, в другой ситуации она бы не ответила на мой вопрос, но сейчас, когда мы обе по самое «не хочу» в неприятностях, соседка решает нарушить еще одно правило Руара и… посплетничать.
– Таисья была одной из лучших шатер за всю историю Руара. Ей прочили большое будущее, но она…
Мэдлин затихает, не отваживаясь произнести вслух, что за номер выкинула моя мамаша, из-за чего мы с Анигаем родились в проклятом промозглом Катаре, а не в сытом Руаре. Зато меня распирает любопытство.
– Что она сделала, Мэд?
Шатера оглядывается, переходит на шепот:
– Осмелилась бросить вызов самому императору!
– Чего?!
Это уже слишком даже для меня. Нет, я, конечно, всегда знала, что наша мамуля с головой не очень дружит, но не до такой же степени.
Да я просто отказываюсь в это верить! Чтобы беспутная Акраба, у которой отродясь не было никаких амбиций и все мысли заняты только тем, как раздобыть эль и тандурим, пошла против самого Дэмониона?! Такого просто не может быть!
– В День Солнцестояния Таисья вышла на Плато Семи Ветров и затребовала Жезл Власти! – завороженным шепотом рассказывает Мэд. – Она хотела стать соправительницей Дария! Представляешь?! Простая шатера возомнила себя императрицей!
– Ну и как? Получилось? – скептическим тоном интересуюсь я, заведомо зная отрицательный ответ.
– Почти, – уклончиво отзывается Мэд.
Ее ответ вгоняет меня в ступор. Что значит «почти»?! Побери меня Отар, получается, что я совсем не знаю свою собственную мамашу!
– Таисье удалось удержать Жезл пару секунд, но потом… Жезл отторг ее. Рука, которой она держала Жезл, начала каменеть. И тогда император добил Таисью огненным шаром. Ей оторвало руку. Говорят, шатера умерла в страшных муках на глазах у всего народа. – И тут же высокопарно добавляет: – Ее смерть стала назиданием для всех безумцев, кто мечтал покуситься на второй трон. После того случая больше не нашлось ни одного желающего попробовать взять Жезл Власти.
М-да… Теперь мне есть над чем поразмышлять на досуге. Вот только в этой истории слишком много «белых», непонятных мне пятен.
– Не понимаю… Если Таисья была такой проблемной шатерой, почему ее портрет отсюда не сняли?
Мэдлин смотрит на меня как на сумасшедшую, только что сказавшую откровенную крамолу.
– Ты что?! Как можно?! Это же история Дария! Она – легенда!
– Дура она, а не легенда, – раздраженно фыркаю я.
Интересно, повторила бы Мэд восторженные слова о моей мамочке, если бы увидела беспутную Акрабу пьяной и грязной в кабаке Катара, когда та пристает к очередному мужику, предлагая свои услуги? Подозреваю, что вряд ли. Потому как моя пропитая мамуля походит в тот момент на кого угодно, но только не на легенду.
Задумываюсь. Теперь, когда я знаю всю историю матери, ее слова, сказанные мне напоследок, начинают обретать новый смысл.
Не бунтуй. Не высовывайся. Не иди против… Акраба знала, что говорила. И самое странное, что, предупреждая, она… желала мне добра. Мать вполне искренне пыталась предупредить об опасности, таящейся в Руаре.
Надо же! Оказывается, правду говорят, что материнское сердце – еще те потемки. Даже в самом темном иной раз находится проблеск любви.
Переступаем порог нашей спальни и застываем от испуга. Возле распахнутой двери балкона стоит дэус Карл. Задумчиво смотрит вдаль. Резкие порывы ветра развевают его плащ. Не надо иметь семи пядей по лбу, чтобы понять – это начало конца. Карл прекрасно знает – а если и не знает, то наверняка догадывается, – что именно мы избавились от его ученика. В противном случае его бы здесь не было.
Верховный Воин медленно поворачивается. Смотрит в упор на меня.
– Слышал, у вас ночью был гость?
На мое счастье, Мэд оказывается прекрасной актрисой. Она переводит невинный недоумевающий взгляд с воина на меня. Теперь я понимаю, как она выживала в Руаре. Главное правило: не показывай свое истинное лицо и не дай никому понять, что делается у тебя в душе.
– Простите, дэус Карл, я не понимаю, о чем вы… – лепечу я, и уже в следующее мгновение чувствую, как сильная мужская рука хватает меня за одежду и тащит на тот самый злополучный балкон. Секунда, и пол уходит из-под ног.
Верховный Воин на вытянутой руке держит меня над пропастью. За его спиной стоит парализованная от страха Мэд.
Ледяной ветер стегает мое тело. Слышу, как внизу об острые скалы разбиваются мощные волны океана. Всерьез подумываю закрыть глаза, но внезапно понимаю, что не хочу умирать вот так, во тьме и страхе. Хватит с меня и того, что я всю жизнь прожила во мраке Катара.
Терять все равно уже нечего, поэтому в упор, с вызовом смотрю в лицо дэуса Карла. Пусть запомнит меня такой. Может, и жила я в Катаре с опущенной головой, но погибать буду с гордо поднятой. Наши взгляды пересекаются, и тогда…
– Я не смог ее убить.
Злой, раздраженный, ошарашенный дэус Карл сидит, сгорбившись, обхватив голову, в старом кресле напротив камина в личной обители Глэдис. Его задумчивый взгляд блуждает по пламени.
Старуха, вольготно расположившись в кресле напротив, с нескрываемым интересом слушает воина. Нечасто Карл приходит к ней с такими душевными излияниями.
– Я уже был готов разжать руку. Я хотел сбросить это отребье в пропасть. Уверен: именно она убила моего воспитанника. Видела бы ты, с какой наглостью она врала! С каким вызовом смотрела прямо в глаза! Вися над пропастью! В паре секунд от своей смерти… Она не боится смерти, Глэдис. А значит, ее нельзя взять под контроль. Девчонка не пригодна для Руара. Но что еще хуже…
Верховный Воин не выдерживает. Встает. Нервно прохаживается по каменному полу. Гулкое эхо твердых шагов разлетается под высоким потолком. Ему непросто дается признание.
– Я уже видел раньше такой взгляд. Только не могу понять, где и у кого? Это какая-то магия… Дурная магия. Я не смог разжать пальцы, Глэдис… Впервые в жизни не смог убить… И знаешь почему?
Карл переходит на шепот. Безумный шепот, в котором звучит неподдельный ужас, смешанный со смятением.
– Если бы эта зарвавшаяся рвань полетела в пропасть… Я бы бросился следом за ней. Я ничего не понимаю, Глэдис! Что со мной происходит?! Где ты взяла ее?! Кто она?! Почему я не смог убить ее?! Почему мои инстинкты кричат, что я должен защищать ее даже ценой собственной жизни?!
Конечно, Верховная Ведунья подозревала, что Карл, возможно, инстинктивно почувствует ту разбавленную толику крови Древних, что течет в жилах Адамаск, но… Признание воина становится откровением даже для нее.
Ясно лишь одно: с конфликтной ситуацией пора заканчивать. Ей надо, чтобы девчонка дожила до следующего Дня Солнцестояния еще несколько лет – потому лучше примирить Карла с воспитанницей. Глэдис прекрасно понимала: Верховный Воин не успокоится. Если он не может убить новенькую сам, то подошлет к Аде другого убийцу. На сей раз девчонке несказанно повезло, но удача не всегда будет на ее стороне. Потому лучше сказать ему правду. Точнее – половину правды.
– Она дочь Таисьи, Карл, – тихо шелестит Верховная Ведунья. – Возможно, девочка напомнила тебе мать. Поэтому ты и не смог убить ее.
– Таисьи?!
Имя из прошлого. Такое желанное и болезненное для Карла. И Глэдис это прекрасно знает.
Верховному Воину требуется время, чтобы осмыслить услышанное.
Чушь! Бред! Чудо…
– Но это невозможно! Таисья умерла! Там! На Плато Семи Ветров! В тот проклятый день! У меня на глазах! – неподдельная боль. – И я ничего… ничего не смог сделать! – Шокированный Карл, сам того не замечая, вплотную подходит к старухе. Кажется, еще секунда, и он схватит ее за грудки, чтобы вытрясти из ветхого тельца правду и душу.
– Той Таисьи, которую ты помнишь, действительно больше нет, Карл. – В голосе Глэдис угадываются нотки сожаления. – От нее осталось лишь изуродованное тело и сломленный дух. А еще дети. Двойняшки. И теперь только от тебя будет зависеть, выживут они в Руаре или нет.
– Мальчишка и эта пигалица?
На несколько минут в комнате воцаряется тишина, прерываемая лишь треском сухих дров в камине да завыванием ветра за окном.
Глэдис знает: Карла нельзя торопить. Он сам должен принять нужное решение.
– Хорошо. Я возьму пацана под опеку.
– Но она тоже ее дочь, Карл.
Голос Верховного Воина становится жестче.
– Помяни мое слово, Глэдис: хлебнем мы с оторвой еще проблем. Нутром чую: она куда хуже Таисьи. Та хотя бы боялась смерти. Эта же, похоже, не боится вообще ничего.
– Ты позаботишься о ней, Карл?
– У меня есть выбор?
Тонких губ ведуньи касается едва заметная улыбка.
– Нет.
О том, что, когда придет время, ему собственноручно придется избавиться от заносчивой девчонки, Глэдис умалчивает. Всему свое время.
Всему свое время.
4. Побег
Ада
Ну уж нет! Я не собираюсь спокойно сидеть и ждать, когда очередной сумасшедший решит отправить меня к Отару! Достаточно и сегодняшних впечатлений от висения над обрывом! И это при моей-то боязни высоты!
Мечусь по спальне, собирая в дорожный мешок самое необходимое. В основном беру теплую одежду. Не хватало еще в Сумрачном лесу, который окружает Руар, околеть! Не забываю прихватить и парочку драгоценных украшений, найденных в комоде Мэд. А что? Жить-то в Адейре как-то надо.
Хочу сбежать именно в Адейру. Я много слышала об этом удивительном городе. Мой расчет прост. Во-первых, в мегаполисе можно легко затеряться. А во-вторых… Что греха таить, в глубине души я надеюсь на чудо: вдруг встречу там моего мальчишку-альтаирца, и тогда жизнь точно наладится! В день нашей свадьбы я слышала, как отец Марк договаривался по видеосвязи о переезде. Уж кто-кто, а Эван меня в обиду не даст. Какая же я все-таки дура, что не послушалась его! Не стоило ехать в Руар! Надо было остаться с моим альтаирцем. Навсегда.
Дождавшись, когда Мэд крепко заснет, вылезаю из кровати. Скидываю ночнушку, остаюсь в дорожной одежде. Хватаю рюкзак, плащ и растворяюсь в темноте коридора. Конечно, по-хорошему надо бы попрощаться с братцем, предупредить его о своем уходе, но я принципиально не хочу это делать. Со мной он точно сбежать не захочет, можно даже и не пытаться уговаривать. Потому что он предал меня, бросил. Променял на свой обожаемый Руар. Вот и пусть живет здесь, а я…
Спускаюсь на кухню.
Мне везет. Никого нет, зато еще пылает очаг, и благодаря его свету я легко нахожу еду: пару хлебов, вяленое мясо. Прихватываю бурдюк с водой. Тяжеловато, конечно, но подыхать с голодухи в дороге в мои планы не входит.
Покинув кухню, направляюсь к восточной стене крепости. Там я видела вполне приличный лаз. Руар особо не охраняется, так как сверху он, как и любое поселение Дария, накрыт силовым полем, пройти через которое может только свободный человек. В Руаре таких раз-два и обчелся! Глэдис да Карл. Даже наставникам необходимо спецразрешение. Я – другое дело. Формально я замужем и поэтому считаюсь свободной. Спасибо Эвану! Как же я все-таки правильно поступила, что согласилась на абсурдный брак!
Небольшой лаз расположен несколько дальше, чем я думала. Чтобы пройти к нему, приходится пробираться через задний двор касты воинов. Здесь всегда выставлена стража, но мне удается пройти мимо них незамеченной. По крайней мере я так искренне считаю до тех пор, пока за спиной не раздается сердитый голос моего несносного братца.
– И далеко собралась?
Медленно оборачиваюсь. Передо мной в одежде стража стоит хмурый Анигай. И угораздило его дежурить именно в сегодняшнюю ночь!
– Совсем с ума сошла?! – шипит брат, хватая меня за руку. – Хочешь, чтобы тебя убили?! Знаешь, как в Руаре наказывают шатер за попытку бегства и вообще за любое неповиновение?! Ты серых прислужниц видела? Мечтаешь стать одной из них?!
– Отпусти! Вы здесь и так все серые прислужницы!
Дергаю руку, отступаю, а затем без предупреждения ловко ныряю в лаз.
Перепуганный Анигай, помедлив пару секунд, не выдерживает и бросается следом.
Со всех ног несусь к границе силового купола. Только бы успеть! Только бы успеть! Я точно знаю, что брат не сможет пройти через него. А смогу ли я? Этот предательский, внезапно возникший вопрос заставляет притормозить буквально в метре от прозрачного, мерцающего силового поля.
– Не подходи! – предупреждаю брата, на всякий случай выхватывая дред.
Глупо, конечно. Анигай прекрасно знает, что я никогда не применю против него оружие. Но дред-то не в курсе! Змея-цепочка тут же оживает, больно впиваясь мне в кожу.
– Убить – не убью, но ногу точно продырявлю! – угрожаю я. Правда, звучит как-то не очень уверенно.
Анигай, словно завороженный, наблюдает за дредом. У брата еще нет такого оружия. Оно выдается лишь ученикам-воинам, прошедшим обряд инициации. У меня дред оказался лишь потому, что я его случайно отобрала у хозяина в схватке. Оказывается, таким образом дред тоже может поменять своего господина.
– Откуда он у тебя? И почему подчиняется тебе… – Изумленный Анигай поднимает на меня взгляд. – Значит, это все-таки была ты? Это ты убила Малькольма?
– Никого я не убивала. Больно надо! – огрызаюсь я, осторожно отступая назад, поближе к силовому полю. – Дред сам убил его.
– Он подчиняется мыслям своего хозяина!
– Значит, этот ваш Малькольм был мазохистом-самоубийцей, раз приказал дреду убить себя, – ёрничаю в ответ.
– Но дред подчиняется тебе!
Ого! В голосе братца читается неприкрытое уважение.
– Да я-то откуда могла знать, что рехнувшийся дред посчитал меня хозяйкой?! – срываюсь я.
Понимая, что отступать дальше некуда, решаю рискнуть. Пятясь от брата, дотрагиваюсь рукой до силового поля Руара. Панически боюсь заработать ожог, но рука свободно проходит сквозь купол.
Значит, Эван был прав! Мое имя и судьба переписаны, и я… Я свободна!
Не теряя драгоценных мгновений, тут же прыгаю по ту сторону силового поля. Анигай не успевает меня остановить. Отшатывается от мерцающей преграды в самый последний момент.
– Я свободна! Свободна! – визжу, хватая рюкзак. – Прости, братец, но мне пора. Счастливо оставаться в твоем любимом Руаре!
Поворачиваюсь спиной к Анигаю. Осматриваюсь: вдали, чуть севернее, мерцают огоньки деревеньки. Заманчиво, конечно, но туда нельзя. Там будут искать в первую очередь. Остается лишь Сумрачный лес. Если идти по нему на юг, то рано или поздно я должна буду выйти к Адейре. Зря я, что ли, в обед проштудировала учебник Мэд по географии и даже вырвала страницу с картой? Собираюсь двинуться в путь, но меня останавливает голос брата. Теперь в нем нет агрессии. Только испуг и тоска.
– Ада, подожди! А как же я? Без тебя я им не нужен.
Пропади он пропадом, этот Анигай! Меньше всего на свете я сейчас хотела услышать такое. Брат озвучивает то, о чем я не хотела даже думать. Его действительно взяли в Руар только из-за меня. Потому что иначе бы я просто отказалась сюда ехать.
– Ты сильный. Умный. Старуха сама сказала. Из тебя выйдет хороший воин. Ты сын шатеры. Они не убьют тебя, – пытаюсь обмануть саму себя.
– Очень сомневаюсь, – невесело усмехается Анигай. – Ты сама видела, как легко здесь пускают учеников в расход. Как только ты уйдешь, они избавятся и от меня, как от ненужного хлама.
О! Умеет же братец давить мне на жалость! А я?! Как же я?!
– Если я останусь, то убьют меня. Я не нравлюсь Карлу. Сегодня он собственноручно чуть не отправил меня к Отару.
– Но не отправил же. Значит, есть надежда.
– Ты сам-то веришь, что говоришь? Какая может быть надежда здесь, на Дарии?! – невесело хмыкаю я.
– Старуха не допустит, чтобы с тобой что-то случилось, – убежденно говорит брат. – Ты ей нужна. Не знаю зачем, но нужна. И очень. Иначе бы она нас сюда не притащила. Думаю, она уже вправила дэусу Карлу мозги. Мне кажется, никто в Руаре не посмеет причинить тебе зло, пока этого не допустит Глэдис.
Смотрю на брата и ругаюсь про себя на чем свет стоит. Я уже почти ушла. Почти стала свободна. Почти счастлива…
Почти.
Но как быть свободной и счастливой, зная, что цена этому – жизнь хоть и несносного, но родного тебе человека?
В Руар мы с братом возвращаемся вдвоем. Анигай, ворча, тащит мою сумку.
Дождливый пасмурный день. Ливень вперемешку с градом. Дарийская весна неторопливо вступает в свои права. Из-за разбушевавшейся непогоды занятия на тренировочных площадках под открытым небом отменены. За исключением старших воинов. Те продолжают сражаться на дредах, не замечая ни промозглого холода, ни хлещущего дождя.
На душе пакостно и тоскливо. Сижу на подоконнике. Смотрю, как по стеклу тарабанят капли. На мне красивое шерстяное платье. Новенькие туфли. Казалось бы, чего еще желать для счастья? Я сыта. У меня есть своя комната. Тепло одета. Но… Платье колет, туфли жмут, а в роскошной спальне я не чувствую себя в безопасности. И от всего этого на душе скребут кошки.
На самом деле все просто: сытый Руар куда лучше нищего Катара. Мне бы радоваться, а я…
Я смотрю в окно и не могу понять, то ли мои глаза застилают капли дождя, то ли слезы. И кажется, что откуда-то издалека доносится пронзительный звук такой знакомой скрипки, тоскующей обо мне.
– Ада! Тебя зовет Верховная Ведунья! Срочно!
Встревоженный голос Мэд выводит из оцепенения. Ну вот! Опять все не слава богу! Что еще могло случиться такого, что я понадобилась срочно самой Глэдис? Вроде бы за последние несколько дней я никого с балкона в пропасть не скидывала.
Причина, по которой меня вызвали к Верховной Ведунье, становится ясна сразу, как только я бросаю взгляд на стол. На старом темно-зеленом сукне лежит дред.
Мой дред.
Сама виновата! Не досмотрела. Не могла додуматься спрятать оружие куда подальше, чем под матрас! Похоже, при первой же генеральной уборке его нашли серые прислужницы и отнесли дэусу Карлу. Надо было видеть его лицо! Думала – сразу убьет, но нет.
– Как он оказался у тебя?
А сам будто не догадывается!
Украдкой смотрю на Глэдис, стоящую возле Верховного Воина. Одна надежда, что старуха не даст разъяренному Карлу свернуть мне шею прямо здесь и сейчас. Хотя, если честно, с каждой секундой надежды остается все меньше…
– Случайно нашла его в дворе. Хотела вам отдать, но побоялась, что вы мне не поверите.
Верховный Воин надменно усмехается.
– Правильно побоялась. Я тебе не верю. Мы оба прекрасно знаем, чей это дред. У всех остальных учеников-воинов оружие на месте.
– Но…
Дэус Карл берет в руки дред. Осматривает его. Хмурится. Вертит в руках, словно силясь понять, что с этим оружием не так.
– Бред, – наконец выносит вердикт. – Не может быть, чтобы…
Внезапно Верховный Воин бросает дред в мою сторону. Ловлю на автомате. В то же мгновение дэус Карл замахивается на меня своим дредом.
Все происходит слишком быстро. Мною руководит инстинкт самосохранения, а не разум. Дредом, похоже, тоже. Потому что, оказавшись в моих руках, он оживает быстрее, чем я успеваю подумать. Я ловко отражаю атаку Верховного Воина. Чуть позже понимаю: это была и не атака вовсе, а так – проверка абсурдной догадки.
Обескураженный Карл переводит вопросительный взгляд с дреда в моей руке на Верховную Ведунью.
– Абсурд! Объясни мне! Дред не может подчиняться не воину! Тем более – женщине.
– Похоже, этот дред считает иначе, – усмехается Верховная Ведунья, которую явно забавляет происходящее.
– И что прикажешь делать? Я не могу забрать дред, не убив его новую хозяйку, а ты не позволяешь сделать это. – В голосе Карла звучит неприкрытое ехидство. – Но и оставить оружие у девчонки нельзя. Это нарушение традиций и устоев Руара!
Старуха лишь пожимает плечами, направляясь к двери.
– Решать, конечно, тебе, Карл, но на твоем месте я бы получше пригляделась к девчонке. Шатера из Адамаск, прямо скажем, с ее характером-то никудышная. Слишком много нерастраченной энергии. А вот как воин… Возможно, она могла бы стать тебе полезной. Подумай сам… Враг никогда не заподозрит в ней сильного противника. И тебе это может быть на руку…
Верховный Воин с откровенным сомнением смотрит на хилую меня.
– Она сдохнет после первой же тренировки.
– Она выжила в Катаре, Карл, – усмехается Глэдис. – Смотри, как бы от ее дреда на тренировке не сдох кто-нибудь другой.
Нет! Эта старуха мне однозначно начинает нравиться!
5. Каста воинов
Если бы я знала, когда выбивала дред из руки напавшего на меня ученика-воина, чем дело кончится, то трижды бы подумала, прежде чем это делать. Потому что чую, Верховный Воин все же не ошибся: долго я в касте воинов не продержусь. По крайней мере в живом виде.
Карл, пропади он пропадом, вместо того чтобы отправить к новичкам, определил сразу к ровесникам! Ладно Анигай – он физически гораздо сильнее, но я?! Да они же прибьют меня на самом первом занятии! И будут в чем-то правы. Я лично тоже начинаю считать, что девчонкам здесь не место.
Мое обучение в новой касте началось с насмешек. Приятного, конечно, мало, но, справедливости ради надо сказать, ребят тоже понять можно. Девчонок среди учеников-воинов отродясь не было. Вдобавок, за неимением одежды воина, на уроки я пришла в платье. Шатерам не полагается носить штаны, а позаимствовать одежду у брата я не могла. Мы же для всех не знакомы. И это, к слову, все сильно усложняет.
В мой адрес сразу летят издевки. Краем глаза вижу, что у Анигая так и чешутся руки дать в морду обидчикам. У братца с раннего детства принцип: обижать сестру может только он сам, другим за это руки-ноги сразу переломает. Но сейчас Анигай вынужден молча наблюдать за происходящим. И это дается ему ой как нелегко. Но вмешиваться нельзя! Нельзя, чтобы кто-то догадался, что мы с Анигаем близки, иначе нам обоим конец. И так народ на нас косо посматривает, ведь мы появились в Руаре в один и тот же день.
Улюлюканье и скабрезные шуточки в мой адрес прекращаются с появлением на тренировочной площадке дэуса Карла.
Чтоб его приподняло и пришлепнуло!
Верховный Воин с ехидной улыбочкой «радует» новостью, что отныне в касте будет учиться «новенький», после чего с просьбой «любить и жаловать» показывает на меня.
Пожалуй, впервые за всю историю своего существования стены Руара слышат гул негодования воинов. Я явно пришлась не ко двору. Наличие в касте девчонки они воспринимают исключительно как личное оскорбление.
Вдоволь насладившись возмущением воспитанников, Карл поднимает руку. Толпа мгновенно стихает. Начинается урок.
В отличие от Глэдис Верховный Воин не удосуживается проверить мой уровень подготовки и сразу ставит в пару к какому-то мальчишке отрабатывать неизвестный мне удар. Результат не заставил себя ждать. Уже через пару секунд я оказываюсь на земле с разбитым носом. Краем глаза наблюдаю, как бледный брат сжимает кулаки. Едва заметно качаю головой. Нет! Не надо вмешиваться – сама разберусь. В конце концов, это далеко не первая моя драка. Плевать я хотела на физическую боль. Бывает боль куда посильнее.
Поднимаюсь на ноги. Вытираю кровь с лица подолом безнадежно испорченного платья. Мальчишка-напарник заметно удивлен тем, что я не разрыдалась от удара и не заистерила, как на моем месте сделала бы любая нормальная шатера. Но в том-то и дело, что Глэдис права: шатера из меня никудышная.
Не тороплюсь вернуться на исходную позицию. Внимательно смотрю, как отрабатывают тот же удар мальчишки напротив. Прием эффективный, технически довольно несложный. Включает в себя переброску противника через плечо. Вот только рассчитан он на крупного парня, способного задавить соперника «массой». И тут мне надо быть реалисткой: громилу напротив я даже при всем желании не задавлю. Разве что только морально. Я ему по росту даже не до плеча…
Напарник без предупреждения делает выпад.
Но не на ту напал! Мне никогда не нравилась роль куклы для битья, поэтому, наплевав на прием, не мудрствуя лукаво со всей дури бью противника ногой по его мужским причиндалам.
Каблучком. Чтобы уже наверняка.
Воин взвывает не своим голосом и с выпученными от боли глазами, схватившись руками за энное место, оседает на землю. Как только он становится по уровню ниже меня ростом, я ювелирно отрабатываю на нем прием, который мы как раз и проходим. Единственное – без переброски через плечо. Ограничиваюсь пинком в зад, отчего горе-вояка под всеобщий хохот приземляется мордой в лужу.
Конец ознакомительного фрагмента.