4
Ольга работала на заводе упаковщицей.
Курилка завода представляла собой помещение, стены которого были выложены квадратной голубой плиткой, перед входом в цех. Рядом с окном на скамейке сидели три женщины в белых рабочих халатах, Нинка – светловолосая полная женщина сорока двух лет, тридцатипятилетняя Танька – худая брюнетка с острым носом и Ольга.
Женщины сосредоточенно курили.
Ольге было двадцать девять лет. У неё было милое круглое лицо со светло-голубыми глазами и крашенные белые волосы. Фигура у Ольги была стройная с хорошими формами.
– Как я ненавижу эту работу, – пожаловалась Ольга.
– А, что ты хотела? Можешь идти в магазин за прилавок или уборщицей, – предложила Нинка.
– Выбор у нас небольшой, – согласилась с ней Танька.
– Учиться надо было, – решила развить тему Нинка.
– Куда нам. Мы глупые курицы, – сказала Танька.
– Но ведь где-то зарабатывают хорошо, и не на заводе, – размышляла вслух Ольга.
– На панели, – тут же нашла ответ Нинка.
– Скажешь то же, – смутилась Ольга.
– А что? Сколько они интересно зарабатывают? – задумалась Танька. – Как думаете?
– Я слышала разговор двух девок в автобусе, – сказала Нинка. – Те, что в Москве в квартирах работают, тысяч по пять в день имеют.
– Это, что получается, за десять дней пятьдесят тысяч, а за двадцать – сто! – Танька состроила смешную удивлённую гримасу. – Вот, это деньги!
– Ты согласилась бы? – спросила Нинка.
– Я нет.
– Да ладно.
– Нет, но это же много. Сколько всего можно купить на сто тысяч!
– Ты, Тань, всё равно там столько не заработаешь.
– Это ещё почему?
– Потому что ты в сексе ничего не умеешь.
– Да пошла ты.
Нинка и Ольга засмеялись.
– Ты-то больно умелая, – обиделась Танька.
– Да уж умелая, а что толку, я уже старая, кому моё умение нужно.
– Чокнутая. Ты пошла бы на панель за сто тысяч?
– Легко.
Из дверей цеха выползла большая медвежья сутулая фигура в сером халате начальника упаковочного цеха Василия Ивановича Калинина. У него была маленькая голова относительно громадного тела, опущенные вниз усы, красный крючковатый нос и глубоко посаженные зелёные глаза. Калинину шёл пятьдесят второй год.
– Работать, девоньки, – скомандовал Калинин.
Женщины встали и направились в цех. Когда мимо него проходила Ольга, он сказал:
– Оль, зайди ко мне.
– Зачем?
– Надо.
Они прошли к серой двери, ведущей в небольшой кабинет. Калинин открыл дверь, и они прошли внутрь.
Стены кабинета были покрашены в жёлтый цвет. Из мебели были только письменный стол с креслом, шкаф с папками и маленький дерматиновый диван, на котором нельзя было лежать, но на нём могли сидеть два человека. На стене висел календарь с фотографией проходной завода. Калинин хоть и был начальником, но мелким, и ему не полагалось иметь богатый добротный уютный кабинет.
Калинин залез в нижнее отделение шкафа, откуда извлёк бутылку портвейна и гранёный стакан.
– Оль, я вижу тебе нехорошо как-то. Давай, махнёшь красненького, легче будет, – предложил Калинин.
– Вы, с ума сошли, Василий Иванович? Рабочее же время. До конца рабочего дня ещё четыре часа.
– Ой, Оль, я же вижу тебе плохо.
– Вчера немного пива выпила.
– Давай чуть-чуть.
Калинин налил целый стакан, сел в кресло, достал из ящика стола плитку шоколада.
– Вот, давай, не стесняйся, закусывай.
– Василий Иваныч, меня же уволят.
– Кто тебя уволит? Я? Я тебя не уволю.
– Я боюсь.
– Не бойся. Пей.
Ольга дрожащими руками выпила и закусила шоколадом.
Калинин налил ещё стакан.
– А, вы, Василий Иваныч?
– Мне нельзя. Мне надо следить за процессом.
– Я, может быть, пойду?
– Пей.
Ольга выпила ещё два стакана и сильно захмелела.
– Можно я посижу? – спросила она.
– Конечно, – разрешил Калинин.
Ольга села на диван. Калинин встал и закрыл дверь на ключ.
– Что вы делаете, Василий Иваныч? – испугалась Ольга и встала.
– Ты думаешь, на хера я тебя сюда позвал?
Калинин двинулся на Ольгу.
– Я не хотела.
– Вино пила? Пила.
– Я отдам деньги.
– Не нужны мне деньги. Ты, что не можешь сделать хорошо своему начальнику? Любимому начальнику.
– Я буду кричать.
– Не будь дурой. Я тебя уволю в две минуты, а тебе ещё надо ребёнка кормить и на ноги поднимать.
Калинин схватил Ольгу больно за волосы. Она хотела крикнуть, но Калинин успел другой рукой закрыть ей рот.
– Молчи, тварь! – пригрозил он. – Уничтожу!
Калинин быстро сломил волю Ольги и сделал своё чёрное дело, в конце заурчав, как медведь то ли от удовольствия, то ли от облегчения.
Ольга сидела на диване и плакала.
Василий Иванович заправил штаны и застегнул ремень, потом взял бутылку портвейна со стола и допил остатки.
– Не реви, дура, если деньги на аборт понадобятся, я дам, – утешил он Ольгу.
Калинин сел за стол и посмотрел какие-то бумаги.
Ольга тихо плакала.
Калинин зло посмотрел на неё.
– Ну, что ты, как маленькая. Первый раз что ли? Не драли тебя мужики что ли? Я же вижу, что имели. Имели, как хотели. Я шалаву могу отличить от честной женщины.
Ольга платком вытирала слёзы.
Калинин достал из кармана рубашки тысячу рублей и положил на стол.
– На, возьми.
Ольга встала с дивана и прошла к двери, открыла её ключом и вышла.
– Сучка, – сказал Калинин.
Ольга долго сидела в туалете и не выходила из кабинки.
– Оль, что случилось? – услышала она голос Нинки. – Помощь нужна?
– Нет.
– Этот кабан что ли что-то тебе сделал?
– Нет, всё нормально.
Кое-как собрав в себе остатки сил и воли, Ольга вышла из кабинки и прошла к умывальнику. Было страшно смотреть на себя в зеркало. Ольга тщательно умыла лицо.
Не заходя в цех, Ольга прошла в раздевалку, переоделась и пошла быстрым шагом к проходной. До конца рабочего дня оставалось ещё два с лишним часа.
В городе Ольга купила в аптеке таблетки, а в продуктовом магазине минералку, которой запила таблетку.
На автобусе Ольга ехала домой. Она сидела, а рядом с ней стоял седоватый нетрезвый мужчина средних лет в голубой засаленной рубашке.
– Какая сердитая красавица, – решил он обратить на себя внимание Ольги и других пассажиров.
Ольга не шелохнулась. Больше её не донимал нетрезвый пассажир. Она вышла из автобуса на остановке и пошла к своему дому. Ольга жила в своём доме в Ратмирово с матерью и сыном Артёмом. Дом был наполовину щитовой, наполовину из белого силикатного кирпича. Дом построил отец Ольги Николай Иванович, всю жизнь проработавший на стройке каменщиком. Он умер три года назад. В доме были две просторные комнаты.
– Мам, чего так рано? – спросил Артём, сидевший за письменным столом.
– Отпустили.
Ольга прошла к кровати и легла. Они жили вдвоём в одной комнате с сыном.
У Артёма были густые русые волосы и правильные черты лица. Он учился в третьем классе.
Артём подошёл к матери, сел на край кровати и погладил руку Ольги.
– Мам, ты грустная.
– Всё хорошо, сынок.
– Правда?
– Правда.
– Мам, ты поможешь мне сделать русский язык?
– Попозже. Мне надо отдохнуть.
– И математику.
– Попозже.