Глава 2
Когда я вошла в комнату для совещаний, несколько человек, сидевших вокруг круглого стола, встали.
Я смутилась.
– Сядьте, пожалуйста. Давайте сразу договоримся, что мы просто коллеги. Я не генерал, вы не солдаты. Да, я буду раздавать указания, но, если вы со мной не согласны, имеете собственное мнение, то прошу его открыто высказывать и отстаивать. Меня зовут Татьяна Сергеева, отчество я не люблю, обращайтесь ко мне просто по имени. Я вас знаю, читала личные дела, проводила собеседования. Но друг с другом вы не встречались. Я могу рассказать о каждом, но, думаю, будет лучше, если вы сами представитесь. Кто первый?
Возникло молчание, потом худощавая брюнетка подняла руку.
– Можно я? Любовь Павловна, патологоанатом, мне пятьдесят один год.
– Да ну? – удивилась девушка с косичками, уложенными баранками над ушами. – Больше тридцати вам никогда не дать.
– Спасибо, – улыбнулась эксперт, – стараюсь держать спину прямо. Родилась в Москве, училась и живу в столице. Обладаю не очень приятным кое для кого качеством: если речь идет о работе, не стану кривить душой и подтасовывать улики. Начинала я как ассистентка профессора Гофмана, потом пустилась в одиночное плавание. С Геннадием Львовичем связи не теряю, моему учителю почти девяносто лет, но голова у него светлая, физическое состояние бодрое. В сложных случаях Геннадий Львович всегда готов меня проконсультировать. Я несколько раз меняла службу, с последней меня, как обычно, уволили по собственному желанию. На самом деле я отказалась указать в отчете время смерти жертвы, которое хотел видеть мой начальник, и меня начали тихо выживать. Мы с шефом конкретно не сошлись характерами. Я не агрессивна, не скандальна, не делаю замечаний коллегам по бытовым вопросам, не сплетничаю, мне все равно, кто с кем против кого дружит. Но в работе я строга, хотя готова выслушать любое мнение, если оно аргументировано, просто бла-бла мне неинтересно. У меня смешная фамилия Буль, она досталась мне от мужа-профессора. Евгений Григорьевич кардиолог, доктор наук, владелец небольшого медцентра. В институте меня звали Буля, имя прижилось, я на него откликаюсь. Если честно, оно мне нравится больше, чем Люба. Отчество я, как и Татьяна, не люблю. Собираю атласы, у меня внушительная коллекция. Очень хотела попасть в особую бригаду. Все.
– Теперь я, – запрыгала на стуле девочка с косичками. – Имя у меня Эдита. Бабушка настояла, чтобы внучку так назвали в честь героини обожаемой ею книги «Замок во тьме». Бабуля очень романтична, а я мучаюсь. От Эдиты меня просто передергивает. Родители обращаются ко мне Дита, остальные Эдя. Фамилия мне досталась самая подходящая для такого имени: Булочкина. Мне двадцать два года, я специалист по компьютерным технологиям, у меня два высших образования.
– И когда вы только все это успели? – спросил плотный парень, сидевший напротив меня.
Эдита опустила глаза.
– Сама не знаю. Закончила школу в тринадцать лет, поступила в МГУ, в пятнадцать получила диплом, чувствовала себя недоучкой. Нашелся спонсор, который отправил меня в Америку, в девятнадцать я завершила образование в США, вернулась в Москву. Работала в крупной корпорации, чуть со скуки не сдохла. Очень рада оказаться у вас. Не замужем и не собираюсь. В свободное время занимаюсь в театральной студии, увлекаюсь народными танцами. Ничего не собираю. Люблю чай, умею его правильно заваривать. Все.
– От родителей вам досталась светлая голова, – заметила Буль.
Дита улыбнулась.
– Наверное.
Я, знавшая, что Эдита воспитывалась в детском доме и никогда не встречалась ни с родным отцом, ни с матерью, спросила:
– Кто следующий?
– Я, – хором сказали крепкий парень и симпатичная блондинка, они переглянулись и рассмеялись.
– Девушек пропускают вперед, – сказала Буль.
– Очень мило, – обрадовалась белокурая красавица, – Анна Попова. До отчества я не доросла, но для информации сообщаю: Ивановна. Ничего интересного во мне нет. Окончила юрфак института имени Соколова. Это не московский вуз. В столицу перебралась восемь лет назад, когда вышла замуж за Юрия Хватова, сына высокопоставленного чиновника МВД. Свекор меня пристроил на работу в убойный отдел. Там служили восемь мужчин, они сначала надо мной подсмеивались, потом принялись учить уму-разуму. Если у кого-то есть старший брат, то этот человек поймет: у меня на службе оказалось восемь старшеньких. С мужем я в разводе. Новым женихом не обзавелась. Были попытки устроить личную жизнь. Но! Если мой парень нравился одному старшенькому, то его на дух не переносил другой. Один раз все восемь были довольны, но тогда на дыбы встали бывшие свекор и свекровь, с которыми я вместе живу, они мне заменили родителей. Я из семьи потомственных алкоголиков, папа и мама упились до смерти, когда мне исполнилось семнадцать. Хорошо, не раньше, иначе б я попала в приют. Ничего не собираю. Очень люблю соленые огурцы. Если хотите сделать мне подарок, не покупайте шоколадные конфеты. Несите огурчики. И какао! Все.
Крепкий парень развел руками.
– Мне особенно похвастаться нечем. Валерий Крапивин. Тридцать восемь лет, из них двадцать работал в органах, прошел по служебной лестнице с первой ступеньки. Учился в школе милиции, потом в академии МВД. Мать – коллега Буль, отец – ныне покойный, занимался экономическими преступлениями. Не женат и не был. Детей нет. Свободное время, если оно есть, провожу в фитнес-клубе. Здоровое питание и все такое. Зануда. Характер скверный.
– Александр Викторович Ватагин, – представился последний член команды, невысокий полный мужчина в круглых очках, – психолог. Профайлер. Пятьдесят лет. Имею профильное образование психиатра. Вы же понимаете, что психиатр и психолог это разные специалисты?
Присутствующие молча кивнули.
Александр Викторович улыбнулся.
– Отлично. В тысяча девятьсот семидесятом году мои родители эмигрировали в США. В городе Нэшвилл до сих пор живет моя мама, отец, увы, скончался. Я учился в американской школе, колледже, последнее место моей службы в Америке, в отделе поведенческого анализа в службе частных расследований. В Россию приехал десять лет назад. Горжусь тем, что был одним из первых, кто настаивал на необходимости для полиции такого специалиста, как профайлер. Грубо говоря, я залезаю в голову преступника, начинаю мыслить, как он, и вычисляю, где его найти. Я не экстрасенс, не фокусник, не предсказатель с хрустальным шаром, а ученый. Владею гипнозом. Был женат четыре раза, что свидетельствует о моем неубиваемом оптимизме и вере в чудо. Если увидите в моем кабинете пяльцы, не удивляйтесь. Я вышиваю картины, это помогает сосредоточиться или расслабиться. Не курю.
– Здесь все обходятся без сигарет, – уточнила я. – Среди тех, кто хотел попасть в особую бригаду, было несколько интересных специалистов, но они курили, и поэтому им отказали. У нас табак под запретом. Против электронных сигарет ничего не имею.
– Они вредны, – пробурчала Буль, – могу объяснить почему.
Экран стоящего передо мной ноутбука стал светлым, появилось изображение приемной, потом лицо администратора Сергея.
– Татьяна, приехала Моисеенко, я устроил ее пока у нас на первом этаже, налил кофе. Пусть кто-то из ваших за ней спустится, или мне ее самому наверх поднять?
– Сделайте одолжение, проводите даму в нашу переговорную, – попросила я.
– Будет исполнено через две минуты, – отрапортовал администратор.
Я встала и посмотрела на членов своей новой бригады.
– Начинаем работу. Надеюсь, процесс притирки членов коллектива не займет много времени. Пройдемте в комнату, где обычно принимают посетителей.
Все переместились в соседнее помещение и уселись вокруг стола. Эдита поставила перед собой два ноутбука и тихо замурлыкала себе под нос какую-то песенку. Остальные хранили молчание. Я решила ввести сотрудников в курс дела.
– Сейчас здесь появится Галина Сергеевна Моисеенко, у которой в августе прошлого года пропала дочь Гортензия двадцати семи лет…
Продолжить мне не удалось. Дверь открылась, в комнату вошла дама в дорогом шелковом платье, вся обвешанная недешевой бижутерией. Мой нос уловил сильный запах алкоголя.
Эдита быстро потыкала пальцем в лежащий перед ней телефон. Моя трубка тихо блямкнула, я скосила глаза и увидела, что на вотсапп пришло сообщение от пользователя «Эдя». «Она не пьяная. Облилась самыми модными духами весенне-летнего сезона. Называются «Виски». От их аромата у всех возникает ощущение, что ты назюзюкалась».
Я посмотрела на Эдиту. Либо она способна читать чужие мысли, либо я не сохранила на лице беспристрастное выражение, а это плохо.
– Садитесь, пожалуйста, – попросила Аня, – устраивайтесь поудобнее.
– О каком комфорте может идти речь, когда я не ем, не сплю, только о Гортензии день и ночь напролет думаю, – всхлипнула Галина Сергеевна. – Не пью, не ем со дня ее пропажи.
Ну, это преувеличение. Невозможно прожить почти год без воды и пищи.
– Моя девочка, – заплакала Моисеенко. – Солнышко! Ее украли, похитили, увезли в неизвестном направлении. В полиции палец о палец не ударили, несли чушь: «Гортензия взрослый человек, она могла просто уехать». Как это, просто уехать от матери? Куда? Зачем? Боже!
Галина схватилась за сердце.
– Инфаркт стартует. У меня по три сердечных приступа в день!
Буль встала.
– Давайте померяю вам давление.
– А вы умеете? – с подозрением осведомилась Галина. – Вас в полицейской школе обучили пользоваться тонометром?
Любовь Павловна улыбнулась.
– Я врач по образованию. Вам не трудно пока руку приготовить? Схожу за аппаратом.
– Помогите мне, – прошептала Галина, – пальцы трясутся.
Аня начала аккуратно заворачивать рукав платья гостьи, а мне опять позвонил Сергей.
– Татьяна, к вам посетитель.
– Я никого не жду, – удивилась я, – у нас встреча с дамой, которую вы привели.
– Посетительница говорит, что приехала с Моисеенко. Ее зовут Карина Хлебникова, – пояснил парень.
– Простите, Галина Сергеевна, вы пришли не одна? – поинтересовалась я.
– Меня привез шофер, Сергей, – объяснила клиентка, – он в машине на парковке остался. А что?
– Имя Карина Хлебникова вам известно? – продолжала я. – Она находится внизу, утверждает, что прибыла с вами.
– Боже! Кара! – воскликнула Моисеенко. – Как она узнала, куда я поехала? Глупый вопрос! Ей водитель рассказал. Конечно, знаю. Каруся – моя дочь.
– Понятно, сестра Гортензии, – кивнула я.
– Нет-нет, – возразила Моисеенко, – Горти и Кару в первом классе посадили за одну парту. Они подружились, и с тех пор всю жизнь вместе. У Карины рано родители умерли, она еще в институте училась, когда сиротой осталась, я считаю ее своей доченькой. Карочка наш с Горти добрый ангел, мы бы без нее пропали. Она очень не хотела, чтобы я к вам ехала. А я впервые ее не послушалась, сердце за Гортензию болит. Отправилась к вам тайком. Каруша Сергею позвонила, тот ей все и доложил. Водитель честный парень, услужливый, его нам Кара нашла, и парень считает своим долгом сообщать ей обо всех моих передвижениях. Только не подумайте ничего плохого, названая дочь за меня переживает, боится за мое здоровье. Кара сейчас расстроится. Ой! Опять сердце заболело. Когда я нервничаю, сразу плохо становится.
– Если не желаете видеть Хлебникову, ее не пропустят, – успокоила я клиентку.
– Ну что вы! – засуетилась Галина Сергеевна.
– А вот и тонометр, – сообщила Буль, – сейчас узнаем, что да как.
Любовь Павловна начала мерить Моисеенко давление и вскоре объявила:
– Чуть высоковато, но не страшно. Галина Сергеевна, какие лекарства вы пьете?
– Не знаю, душенька, – ответила дама, – Карочка покупает, в коробочку складывает. Мое дело утром и вечером таблетки принять. Открываю одно отделение шкатулки, на крышке день недели написан, например вторник. И глотаю содержимое. Такие пилюльки, одна белая круглая, другая желтая овальная и половинка розовой. Каждое воскресенье Карочка мне новый набор на неделю собирает. Я без Кары как без рук. А вот и она!
В приемную вошла стройная девушка в джинсах и толстовке.
– Каруся, не сердись, – всхлипнула Моисеенко, – я проявила инициативу.
– Мама Галя, я тебя люблю, ты все сделала правильно, – произнесла Хлебникова. – Можно сесть?
– Конечно, – улыбнулась я. – Чай, кофе?
– Спасибо, ничего, – отозвалась незваная посетительница.
– Голова кружится, – сказала Галина, – Кара, у меня давление повышено! Моя Горти. Девочка просто наивная незабудка, ее всякий обидит.
Девушка вынула из сумки блистер и выщелкнула из него одну таблетку.
– Положи под язык.
– Что это? – полюбопытствовала Буль.
– Гомеопатия, врач прописал, – объяснила Хлебникова. – Галине Сергеевне лучше минут на десять прилечь. Она очень эмоциональна. У вас найдется диван? А я пока отвечу на все ваши вопросы. Я полностью в курсе дела.
– Да, – пробормотала Моисеенко, – Каронька, как хорошо, что ты тут. Я была не права, уезжая без тебя.
– Мама Галя, это я не права, не стоило отговаривать тебя от обращения к детективам, – мягко ответила Хлебникова.
– Помогу вам встать, – предложила Люба Галине, – обопритесь на мою руку.
Кара проводила их глазами, и когда обе женщины исчезли в коридоре, сказала:
– Не хотела, чтобы Галина Сергеевна затевала поиски Горти. Давайте по порядку объясню, что да как. Сначала немного о моей названой матери.
Хлебникова повела плавный рассказ. Я была немало удивлена, услышав, чем зарабатывала Моисеенко, пока ее муж не стал успешным бизнесменом.