Санто-Доминго
Когда паруса испанского галеона затерялись вдали, Нэрт засел в каюте над картой Эспаньолы. Замерив циркулем расстояния от острова Саона до Санто-Доминго, он задумался. Прихватив с собой карту, Нэрт вышел на мостик. Дон Педро не прекращал вертеть подзорной трубой, осматривая горизонт.
– Дон. – Нэрт подошёл к штурману и, развернул карту. – Как считаешь, мы можем успеть завернуть к Санто-Доминго и убраться оттуда, пока наш крестник чинит паруса?
Дон только взглянул на карту и, обведя глазами далёкий берег, качнул головой:
– Почему нет? Ты ведь не собираешься лезть под пушки форта? Если даже мы никого не встретим в море, то просто взглянуть на город нам только на пользу, а испанцы могут и перепутать нас со своим галеоном.
– Я тоже так думаю, – Нэрт критически осмотрел такелаж, – просто поднимем испанский флаг. А если будет возможность, подойти к какому-нибудь испанцу, поднимем «Весёлый Роджер». Ветер всё так и дует с юга, до Санто-Доминго дойдём быстро, а вот оттуда придётся идти в галфвинд вдоль берега.
Погода понемногу начинала портиться, окрепший ветер, лохматя гребешки волн, грозился притащить тропический дождь. «Приватир», взяв курс на Санто-Доминго, расталкивал в стороны крутую волну, словно драчун, пробирающийся сквозь толпу к месту драки.
Узнав о возможной встрече с каким-нибудь кораблём, Дик ушёл в офицерский кубрик, точить свои абордажные сабли. Вся его команда, получив соответствующие распоряжения, заняла часть опердека и квартердека.
Эспаньола вновь приближалась, бугрясь изгибами далёких холмов. Нэрт взобрался на верхнюю площадку баковой надстройки, заняв удобную позицию для наблюдения, и с методичностью метронома обводил подзорной трубой линию берега. На галеоне уже подняли испанские флаги, и теперь «Приватир» ничем не отличался от других испанских кораблей. Очень далеко впереди начинали просматриваться очертания испанского города, где-то там, ещё неразличимый на фоне склонов, находился форт, подходить к которому Нэрт не хотел. Но вот, наконец, в окуляре подзорной трубы мелькнули марсели какого-то корабля, спешащего в Санто-Доминго. Спешащему в порт кораблю предстояло пройти примерно столько же, как и «Приватиру», вот только он шёл в крутой бакштаг, борясь с встречным ветром и течением, галеон Нэрта, напротив, летел полным ходом на всех парусах. Когда стало видно, что это флейт под испанскими флагами, Нэрт сложил трубу и велел свистать команду к бою.
На мостике Дон Педро лукаво улыбался, рассматривая испанский флейт в трубу.
– Знакомого приметил Дон?
– Ага. Знавал я его, когда ещё очень давно занимался контрабандой в Испании. Он тогда совсем новенький был, охотился на нас, – Дон усмехнулся, – вряд ли там сейчас тот самый капитан, скорее всего, отправили этот флейт сюда на вечные времена, обратной дороги через океан он не выдержит.
– По-моему, приличный ещё корабль.
– Это он, я этот флейт узнаю из тысячи. Два года от него бегал, – Дон усмехнулся, – а давай его заберём и продадим французам? В общем-то, он очень ходкий, может быть, даже шустрее нашего «Приватира», вот только годочков ему уже прилично, да если в боях потрепали его, то нам он только как трофей сгодиться, а французы его должны с удовольствием купить.
На мостик один за другим поднялись боцман, Джолли Дик и Диксон. Нэрт ещё раз смерил взглядом расстояние до испанского корабля и дал рулевому поправку к курсу, затем, осмотрев своих офицеров, загадочно улыбнувшись, спросил:
– Ну что, друзья, – подмигнув Дику, Нэрт перешёл на деловой тон, – Джолли, по возможности берём флейт как трофей, поэтому всех, кто против нас, – за борт. Мэт, определи матросов, кто останется на флейте и поведёт его за нами, Диксон, заряжай верхнюю палубу картечью, на нижней палубе даже не суетись. Подходим как можно ближе, меняем флаг и, – Нэрт улыбнулся, – сами всё понимаете.
«Приватир» шёл на пересекающихся курсах с испанским кораблём, где-то там, на виду у всего города и форта, но в недосягаемости фортовых пушек, курсы должны пересечься.
Нэрт намеренно рассчитал встречу в таком месте, чтобы на испанском флейте не могли заподозрить неладного. Галеон как бы идёт в порт, и флейт должен уступить путь. Скорее всего, флейт возьмёт на пару румбов левее, увеличивая ход, тогда «Приватир» пройдёт параллельным курсом в нескольких кабельтовых. Но, Нэрт не собирался проходить мимо.
Абордажники Дика засели в баковой надстройке, стрелки поднялись на марсы, Флейт начал уходить под ветер, заваливаясь на левый борт, на «Приватире» тоже переложили руля влево, и испанцы в недоумении глазели, как идущий с моря галеон под кастильскими флагами, идёт на пересечение их курса, словно собираясь таранить им борт. Но флейт успел сменить курс, и теперь набирал ход, вспенивая волны под гальюном. Испанцы что-то кричали, по всей видимости, уже сомневаясь в принадлежности галеона к Испанской короне. Если изначально их смутил тип постройки галеона, теперь уже испанцы готовились к бою, превратив палубу в оживлённый муравейник. Бушприт «Приватира» уже раскачивался вровень с грот-мачтой на флейте, сейчас уже было понятно, что флейт быстрее и может ускользнуть, уйдя от Нэрта под прикрытие форта.
На баке абордажники метились в снасти флейта из фальконетов, заряженными кошками.
Наконец, они выстрелили, гарпуня своими крючковатыми снарядами ванты фок-мачты на флейте. Матросы дружно подхватили концы линей и быстро натянули их, словно струны на лютне. Флейт начал медленно поддаваться, матросы толпой тянули концы линей, и в тот же миг с верхних палуб галеона в толпу испанцев с грохотом посыпалась картечь. Нэрт довернул штурвал, направляя галеон прямо в борт флейту, не опасаясь столкновения, так как на флейте пытались увернуться и тоже выворачивали руль. Испанцы не были готовы к такому развитию событий. Уже на виду у форта Санто-Доминго, в своей родной гавани, они подвергались нападению. Часть команды и солдат, сновавшие по палубам были перебиты картечью буквально в упор, к тому же ещё с мачт галеона вёлся непрерывный мушкетный огонь.
Когда первые абордажники, перебросив трапы, получили возможность попасть на борт флейта, им почти никто не оказал сопротивления. С марсов галеона отстреляли все заряженные мушкеты, и стрелки спускались вниз, чтобы идти второй волной на абордаж, канониры же вторично прошлись из фальконетов по палубам флейта, разметая свинцовыми шариками мечущихся испанцев.
Впопыхах, на галеоне Нэрта забыли поднять чёрный флаг, заменив им испанский, и со стороны казалось, в бой вступили два испанских корабля. Да и сами испанцы оказали довольно вялое сопротивление, понеся сразу большие потери при обстреле картечью, многие предпочитали сдаваться. Когда Нэрт перебрался на палубу флейта, бой уже закончился. Дик настороженно расхаживал по юту, оглядывая палубу. Испанцы, сбившись в кучу возле грот-мачты, понуро разглядывали своих победителей. Среди пленных оказался и капитан, он с надеждой смотрел на форт, на гавань, ожидая помощи, но в форте просто терялись в догадках. В море, сцепившись крючьями, стояли два корабля под испанскими флагами и, что там происходит, было не понятно.
Дон Педро с любопытством перебежал по трапу, осматривая рангоут захваченного корабля, и, высмотрев в толпе пленных богато одетого капитана, подскочил к нему с расспросами.
Дон оказался прав, капитан был ему не знаком, и командовал этим флейтом всего полтора года. Тем временем Нэрт распорядился отпустить пленных, предоставив им те шлюпки, что были на флейте, и поторопил боцмана:
– Мэт! Ничего не надо выносить, всё потом! Осмотрите трюмы на случай, если кто прячется, заприте пороховой склад и всё! Ставь матросов, Дон поведёт корабль.
Подойдя к Дону и пленному капитану, он поинтересовался, откуда шёл флейт и что вёз.
– Они ходили на Кубу, принимали участие в рейде против пиратов и заодно оставили в Гаване солдат, поэтому они и не особо сопротивлялись. На корабле много раненных, вот они и сдались. В трюмах пусто, остатки припасов, воды, порох и прочее.
– Ладно, отправляй их всех в шлюпки и принимай команду, пойдёшь в кильватере, на всякий случай не будем менять флаги, вдруг попадётся ещё кто.
Испанцы загрузились в шлюпки и осторожно погребли к берегу, опасаясь зачерпнуть бортами воду. Расцепленные корабли начали расходиться. Идти в сторону французских колоний пришлось при сильном боковом ветре. Поэтому более лёгкий и шустрый флейт, сначала вырвался вперёд, тогда на нём убрали часть парусов, чтобы дать возможность галеону занять место флагмана в строю. Тут-то и появились далеко позади паруса испанского галеона, который не так давно остался латать паруса. Но он был ещё далеко, и если и видел впереди паруса возле Санто-Доминго, то не придал этому особого значения, потихоньку лавируя вдоль берега.
Когда оба корабля в кильватерном строю пошли на запад, на бастионах форта появилось белое облачко дыма, и несколько позже еле слышно донёсся звук выстрела.
Уже ночью, идя с зажжёнными фонарями, сигнальщики заметили идущий навстречу корабль. Нэрт, как ни смотрел, не смог определить принадлежность корабля и решил прибегнуть к международным правилам досмотра: холостой выстрел из погонной пушки, сигналы фонарём. Встречный корабль послушно лёг в дрейф. Подойдя ближе, Нэрт понял почему. Ещё один испанский флейт, по всей видимости, капитан на нём сразу определил во встречных кораблях своих, поэтому послушно выполнил команду «лечь в дрейф».
Как на зло, Дон был на захваченном корабле, и провернуть афёру с переговорами не было возможности. Нэрт велел убрать часть парусов, чтобы, не торопясь, мирно подойти к испанскому кораблю борт к борту. На этот раз Дик возглавил уже всю команду, людей у Нэрта становилось всё меньше с каждым боем, да ещё на захваченном флейте находилось с десяток матросов. С борта встречного корабля уже что-то кричали, Нэрт плохо понимал испанский, но мог разобрать некоторые слова. Видимо, испанский капитан сообщал, кто он такой и откуда возвращается. Но вместо ответа с галеона полетели абордажные крючья, и верхние орудийные палубы задышали огнём и картечью. Этот абордаж был в чём-то схож с тем ночным захватом галеона в Атлантике, матросы Нэрта быстро перебили всех на палубе и, встав у люков, не давали находящимся в трюме высунуть головы. Пришлось отправлять лодку за Доном, Нэрт не хотел устраивать резню в тёмных трюмах, сейчас каждый человек был на счету.
Дон перелез через фальшборт и, покачиваясь, направился в сторону мостика.
Нэрт догнал своего штурмана, пытаясь схватить его за лацкан рукава, но тут Дон Педро, взмахнув руками, завалился на палубу, пьяно хихикая.
– Дон! Когда уже успел набраться? Эй! – Нэрт помог штурману встать и тряс его за плечи, – да очнись ты! Дон, мне нужно чтобы ты поговорил с испанцами!
Дон Педро икнул и похлопал Нэрта по плечу:
– Так о чём разговор? Я могу хоть с папой римским поговорить, веди сюда своих испанцев, – штурман находился в невероятно весёлом состоянии.
– Испанцы сидят в трюме, их там полно, тебе нужно властно приказать им сдаться, либо мы сожжём их там, заколотив люки. Ты должен напугать их этим, я хочу этот флейт тоже забрать, а испанцев высадим в шлюпки и отправим на берег.
Дон некоторое время соображал, а потом многозначительно поднял перед собой вытянутый указательный палец и, осмотрев его, веско произнёс:
– El agua turbia – los vastos espacios para el pescador! Что сие означает? Это старинная испанская пословица, и она переводиться так: мутные воды – обширные пространства для рыбака. Вот, сейчас Дон Педро пойдёт мутить воду в испанских головах, – хихикнув, штурман размашистой походкой пошагал к борту галеона. Нэрт помог ему перебраться на захваченный корабль и, подведя к люку, ведущему в трюм, ещё раз уточнил, всё ли Дон понял?
То, что последовало после, немало повеселило всю команду. Сначала Дон Педро откашлялся и, поправив шляпу, возвестил испанским кабальеро о том, что с ними будет говорить безжалостный пират, поклявшийся лично убить тысячу испанцев и уже отправивший на тот свет не меньше сотни. В ответ на это, из люка прогремело несколько выстрелов. Дон Педро снял шляпу и, изобразив замысловатый поклон с помахиванием оной, трижды, глумливо улыбаясь, смачно плюнул в люк, перед каждым плевком сосредоточенно накапливая слюну. Затем испанцы услышали такую многословную отповедь в свой адрес, где Дон склонял их и их предков во многих коленах, низводя нить эволюции сидящих в трюме до бестолковых мулов, что на время притихли, вслушиваясь в эту вдохновенную речь. Дон расхаживал вокруг люка и поносил всех известных ему кабальеро, упоминал какие-то испанские фамилии, титулы, обильно снабжая их невероятными эпитетами, сначала из трюма доносились редкие, сухие смешки, кто-то пытался отвечать Дону, но он, только распаляясь, заводился всё искромётнее, добавляя к словам ещё и жесты. Наконец, в трюме просто беззлобно хохотали каждому лихому завороту эпитетов. Закончив своё выступление, Дон Педро словно актёр, раскланялся перед всеми и спросил испанцев, хотят ли они в шлюпках, самостоятельно добраться до берега, или сгореть в трюме?
Минут пять испанцы совещались. Наконец, один из них, приблизившись к люку, передал, что испанцы готовы покинуть корабль.
Когда шлюпки с испанцами отвалили от борта и затерялись в ночи, Нэрт обнаружил, что пропал Дон Педро. Однако его нашли быстро, в капитанской каюте, возле винного шкафа, где он дегустировал напитки испанского капитана.
Утром три корабля в кильватерном строю подходили к мысу Дам-Мари. На новом флейте уже было чем поживиться, капитан вёз с собой небольшой груз табака и индиго. Этот корабль тоже принимал участие в экспедиции, проводимой испанцами возле Кубы, но чтобы не возвращаться пустым, капитан взялся подработать перевозчиком у торговцев.
Обогнув мыс, корабли вошли в залив Гонаиф и взяли курс на остров Гонав, там Нэрт собрался основательно потрусить трюмы захваченных флейтов. На место добрались уже затемно, при лунном свете, аккуратно встали на якоря недалеко от острова. С рассветом Нэрт по очереди обошёл на галеоне оба флейта, перебрасывая через фальшборт трапы. И матросы, после того как Нэрт заканчивал осмотр трюмов, начинали перетаскивать на галеон отобранные предметы. В первую очередь это касалось воды, провианта и вина, далее, на усмотрение Диксона, отбирался порох и боеприпасы. Дик осматривал и выбирал оружие и одежду, боцман с Мохом хлопотали по хозяйству, пополняя запасы парусины, досок и канатов. На обоих кораблях были обнаружены приемлемые запасы монет испанской чеканки: золотые эскудо и рейсы, несколько золотых слитков, по всей видимости, личные сбережения капитанов и корабельная казна. Причём в казне всё больше находилось серебро, талеры и экю, фунты, соверены. Монеты, имеющие хождение по всей Европе, звякали в такт качке Карибского моря в капитанских сундуках. Груз табака и индиго Нэрт распорядился перенести на галеон. По всей видимости, испанский капитан доставлял разовый заказ торговца, поэтому груза было не много. Пока потрошили трюмы захваченных галеонов, маленькая эскадра Нэрта была замечена французами. Уже к полудню, со стороны небольшого поселения Порт-о-Пренс появилось небольшое одномачтовое судёнышко, покрутившись в отдалении, оно ушло обратно. Нэрт на это рассчитывал. Но хотел сам нанести визит французам, не дожидаясь, когда они соберутся с силами и желанием. Поэтому, как только всё ценное и необходимое было перегружено на «Приватир», корабли снялись с якорей и взяли курс на Порт-о-Пренс.
Не подходя близко к берегу, эскадра Нэрта бросила якоря, демонстративно выстроившись походным строем. Нэрт решил ждать реакции местных властей. Все прекрасно знали, что король Людовик потворствует флибустьерам, предпочитая опираться на поддержку берегового братства в противостоянии с Испанией и Англией. Поэтому Нэрт ждал, когда к нему явятся парламентёры.
Не прошло и часа, как со стороны порта к кораблям Нэрта направился люгер. На флейтах никаких флагов не поднимали, только на «Приватире» на клотике фок-мачты вился длинный, чёрный вымпел, да на гафеле лениво развевался большой чёрный флаг, со скрещенными якорями и оскаленным черепом.
Нэрт распорядился спустить трап и, стоя на шканцах, наблюдал за французами.
На борт «Приватира» поднялся, какой-то местный чиновник. Гостей интересовало, с какой целью в их водах появились три боевых корабля.
Узнав, что Нэрт хочет продать два взятых у испанцев флейта, а заодно пополнить припасы, французы оживились. Нэрт уточнил, может ли он встретиться с губернатором и можно ли его команде сойти на берег, на время стоянки, так как люди соскучились по твёрдой земле, а местные магазины и таверна не останутся без прибыли. Француз пообещал передать губернатору слова Нэрта и, попрощавшись, отбыл на свой корабль.
Через пару часов к кораблям Нэрта подошёл одномачтовый лоцманский шлюп. Поднявшийся на палубу лоцман, сообщил, что господин Бертран Де`Ожерон, губернатор французских колоний Эспаньолы и Тортуги, готов принять Нэрта в своей резиденции. Лоцман показал Нэрту, где поставить корабли и, оставшись на борту галеона, следил за постановкой кораблей на рейде.
Как только французская Вест-Индская компания, выкупила права на владение Тортугой, и бывший буканьер и колониальный торговец Бертран Де`Ожерон был назначен губернатором Колоний Сен-Доменге и Тортуги, началась более-менее основательная колонизация Эспаньолы. По прибытии на неё, Ожерон заложил табачную плантацию в местечке Пор-Марго, а затем попытался основательно заселить Тортугу. Однако превратить маленький остров в плантаторский рай у него не получилось. Тортуга как была, так и осталась прибежищем пиратов и авантюристов. Тогда Ожерон заключил с пиратами договор, и принялся выдавать всем желающим каперские свидетельства. За 1/10 добычи пираты с удовольствием становились корсарами французского короля, получая право входить в любой французский порт для пополнения припасов, ремонта и продажи добычи. Порт-о-Пренс представлял собой большой посёлок, с причалами для маломерных судов, деревянными домиками плантаторов и торговцев.
Ближе к берегу стояли склады Вест-Индской компании, конторы и магазины, а дальше – узкие улочки, веером разбегались в разные стороны, огибая нехитрые постройки плантаторов, хибары и бараки служащих. Однако губернаторская резиденция всем своим видом уже давала понять заезжему гостю, где здесь находиться власть.
В Порт-о-Пренсе Нэрт пробыл два дня, флейты были оценены. Французы как могли, сбивали цену, но всё же купили оба корабля. Нэрт раздал своим матросам и офицерам все деньги из своих запасов, чтобы его команда могла произвести должное впечатление на местных жителей, и о них сложилось впечатление, как об удачливых флибустьерах. Местные торговцы радостно вываливали залежавшиеся товары перед моряками, а таверна гудела от народа.
В трюмах галеона крепили бочонки с вином и ромом, закладывали ящики с провиантом, в стойлах кубрика блеяли с десяток овец. Чтобы произвести впечатление на губернатора, Нэрт продал оба флейта недорого, а за припасы расплачивался серебряными слитками. Де`Ожерон остался доволен новым знакомством. В приватной беседе между Нэртом и губернатором был заключён негласный договор, согласно которому Нэрт может заходить на Эспаньолу и Тортугу для пополнения припасов, ремонта, использовать прибрежные воды для своих нужд. В положении Нэрта такой союз был необходим. Испанцы и так являются в этих морях достаточно сильными врагами, остался неурегулированным вопрос с английским флотом. Нэрт не спешил пополнять список врагов. Впереди ещё путь на Ямайку, английскую колонию, центр и негласную столицу местного пиратства, переместившегося с Тортуги в Порт-Ройал.
К Нэрту подходили на улицах, по поводу найма в команду, однако он взял только пять человек, достаточно опытных в обращении с пушками. Диксон принял пополнение.
На второй день команда в полном составе собралась на галеоне. Нэрт дал всем ночь на то, чтобы проспаться и отрезветь, и утром третьего дня снялся с якоря. Выйдя из гавани, «Приватир» отсалютовал импровизированному на берегу из пушек и, подняв паруса, взял курс на Ямайку.
Погода моряков не баловала. Порывистый ветер норовил прижать корабль к берегу, волны перекатывались за бортом, словно хищные звери, норовя заглянуть через высокий фальшборт на палубу, нет-нет, да и захлёстывая пеной руслень вантов. Галеон словно могучий кит таранил вздымающиеся перед форштевнем волны, распарывая их ватер-штагами. На зарифленных парусах «Приватир» прошёл от острова Гонав до мыса Дам-Мари.
К ночи, оставив за кормой островок Навасса, затерянный в одиночестве между Эспаньолой и Ямайкой, галеон попал в шторм. Море свирепствовало за бортом, с рёвом и глухим шумом перекатываясь через палубу, корабль грузно переваливался с одного борта на другой в кипящей пеной воде. Напористый ветер выл в такелаже, словно голодный волк, созывающий стаю на охоту, дождь с неба длинными струями вонзался в бурлящее пеной море, объединяя небесные и морские стихии. Усиленная вахта матросов, обвязавшись канатами, сражалась за живучесть галеона. Волны норовили смыть этих слабых людишек с палубы, но каждый раз после схлынувшей за борт воды возле мачт, вантов и фальшборта поднимались сбитые с ног люди и, вцепившись руками в снасти, стиснув зубы, с вызовом смотрели за борт. Туда, где всклокоченное от бешенства пенное море ревело и билось в борта, требуя людскую жертву. Нэрт, оставив на мостике Дика и боцмана, спустился в трюм. На опер-деке, в кубрике людей болтало не меньше, чем на палубе. На помпах, сменяя друг друга, мокрые от пота матросы откачивали воду, плотник возился где-то внизу, среди балласта, осматривая борта, прикладываясь ухом к пиллерсам.
Пушечные порты, не смотря на уплотнения, раз за разом пропускали слабые потоки забортной воды, которая разбегалась по орудийным палубам, стекая в люки, жадные помпы, захлёбываясь и скрипя, откачивали её из «водного трюма». Критически осмотрев всё хозяйство, от закреплённых пушек до штабелей бочонков, Нэрт пробрался в свою каюту. Прихватив с собой бутылку рома, вышел на палубу. На мостике вахта буквально плевалась солёной слюной, и ром был принят как долгожданный гость, согревая нутро и укрепляя силы моряков.
Всю ночь галеон трепало ветром, норовя развернуть бортом к волне. Матросы шатались от усталости, у всех, кто работал на верхней палубе, лица, казалось, навечно свело суровыми гримасами. Рулевые выбивались из сил, налегая на дёргающийся штурвал, удерживая корабль на курсе. К утру погода совсем скурвилась, к косому ливню добавились грозовые раскаты, и к ужасу моряков чёрное небо принялось извергать на бушующую морскую стихию каскады ветвистых молний.
Нэрт уже мог только догадываться, куда занесло галеон, успокаивало только то, что на добрую сотню миль не было никакой земли, а значит, перспектива налететь на риф или отмель не грозила. Утром Дон Педро сменил Дика на мостике. Злой оттого, что не имеется никакой возможности уточнить местоположение галеона, он стоял возле гакаборта, вцепившись в резной планшир, вглядываясь в пенные валы за кормой.
Галеон болтало ещё полдня, затем ветер пошёл на убыль, шторм уходил куда-то дальше, оставляя в покое упрямый корабль. Небо всё ещё было затянуто, и Нэрт взял курс на северо-запад.
Мэт устало поднялся на мостик:
– Этот шторм нас основательно укатал, команда валится с ног, но галеон показал себя крепким малым, всё на месте, я боялся, что сорвёт шлюпки.
Нэрт похлопал своего боцмана по плечу:
– Всей команде выдай рому по своему усмотрению, оставь самых стойких на палубе управляться с парусами, всем остальным – отдыхать.
Дон Педро некоторое время топтался на мостике, не находя себе место и наконец, спустившись на палубу, полез на грот-мачту, взобравшись на марсовую площадку, засел там, словно журавль в гнезде, осматривая далёкий горизонт.
К концу дня ветер стих до четырёх балов, на «Приватире» подняли все паруса, и среди бескрайних просторов вздымающейся воды он шёл, слегка пригнувшись по ветру, словно немой вызов человечества морской стихии.
Вскоре Дон Педро покинул свой наблюдательный пост, спускаясь по вантам, он поминутно вертел головой, всматриваясь куда-то. Нэрт на всякий случай тоже повёл подзорной трубой по горизонту, но ничего подозрительного не заметил. Однако штурман поднимался на мостик с таким видом, словно открыл новый материк. Он ещё раз осмотрелся с мостика и протянул руку, указывая направление:
– Там. Видно только с марса, кажется, тонет корабль. Видимо, тоже потрепало штормом, но мы можем успеть к нему, он ещё только заваливается на борт, возможно, разболтало балласт или груз. Сами они вряд ли справятся, корабль или потонет, или сохранит плавучесть, но самостоятельно двигаться не сможет.
– Где именно? – Нэрт вгляделся в горизонт, в указанном направлении, – нам придётся идти в бейдевинд, меняя галсы, а команда вымоталась. А если тебе показалось?
– Нет, не показалось, – Дон насупился, – кораблик маленький, по-видимому, шлюп, если только ему не снесло вторую мачту.
Нэрт с минуту раздумывал, глядя на палубу. Команда была измочалена борьбой со стихией, но такова жизнь на море, он сам уже не мог припомнить, когда спал.
– Поднимай команду. Меняем курс, идём на сближение.
Дон улыбнулся:
– Вот увидишь, Нэрт, там будет что-то полезное, не просто так ведь меня понесло на этот марс, словно зудело что-то в душе.
Почти два часа потребовалось галеону, чтобы, меняя галсы в оверштаг, приблизиться к терпящему бедствие кораблю. Теперь уже видно было, что это одномачтовый гафельный шлюп, завалившийся на правый борт, уже прилично хлебнувший воды. Вода, видимо, продолжала поступать в трюм, и помпы здесь уже были бесполезны. Команда на шлюпе с тревогой посматривала на приближающийся галеон, гадая, что их ждёт от этой встречи.
Нэрт нарочито спустил чёрный флаг перед тем, как пойти на сближение с тонущим кораблём, чтобы раньше времени не выдавать принадлежность галеона. Теперь же, имея возможность рассматривать терпящих бедствие в подзорную трубу, он с каждой минутой убеждался, что выручать будет своих земляков. И что самое любопытное – самых настоящих пиратов. Флаг свой они естественно убрали, но вся пёстрая команда морских бродяг ни как не могла быть обществом праведных моряков.
Нэрт любил эффекты, поэтому на расстоянии кабельтова «Приватир» развернулся левым бортом к тонущему шлюпу и убрал паруса. Терпящие бедствия со страхом посматривали на пушечные порты галеона, ожидая момента, когда они распахнутся для последней панихиды, и бортовой залп разнесёт их тонущее пристанище в щепы. Но на гафеле галеона, неспешно и по-хозяйски, был поднят чёрный флаг с якорями и черепом, а с мостика Нэрт помахал шляпой, выражая дружеские намерения. На шлюпе напряжённая тишина взорвалась радостными воплями.
Спасательная операция прошла быстро. Нэрт, стоя на шканцах, наблюдал за тем, как через фальшборт его галеона один за другим переваливаются измученные моряки. Один из них, осмотревшись, направился к Нэрту. Под мышкой он придерживал туго стянутый свёрток, в котором, по всей видимости, уместились все судовые документы, карты, навигационные приборы и прочий капитанский скарб.
– Джон Энселл, капитан этого шлюпа, – он с сожалением посмотрел на свой корабль, который уже наполовину погрузился в море.
Нэрт назвал своё имя, а так же представил своих офицеров.
– Что у вас в трюме?
– Полный трюм добра, – Энселл замялся, с сожалением глядя на свой тонущий шлюп, скривился от досады, – причём, мне больше всего жаль корабль, этого кофе и паприки я могу добыть сколько угодно, а вот купить теперь такой шлюп не получится. Да ещё я должен Блэкберну часть этой добычи, теперь придётся выкручиваться, чтобы не загреметь на плантации.
– Давно здесь промышляете? – Нэрт понял, что судьба свела его с одним из пиратов Ямайки, а так как он собирался там набирать команду, ему было всё интересно. Как живут, с чем сталкиваются местные флибустьеры в повседневной жизни.
– Да уже пятый год. Хороший шлюп был у меня, лёгкий, разворотливый. И осадка небольшая. А вы откуда? Смотрю, галеон-то испанский, мы уж подумали, хана нам пришла. Или перевешают, или просто потопят.
– Из Плимута, дошли до Антигуа, теперь в Порт-Роял идём. А галеон у испанцев взяли, – Нэрт, улыбнувшись, взглянул в глаза капитану Энселу, – не сильно обеднеете, если я немного потесню ваше общество в этих морях?
– Главное, не влезайте в долги, капитан, и не берите на себя невыполнимых обязательств, а в остальном ловите ветер себе в удовольствие, никто вам слова не скажет. В Порт-Рояле, может быть, совместно какие дела провернуть придётся. Здесь у нас вольное братство, однако, есть и довольно удачливые капитаны, эти-то сколачивают эскадры и ходят к испанским городам. Мансфельд вот, набирает себе товарищей, планирует какой-то рейд, вице-адмиралом зовёт к себе Моргана, я бы тоже сходил, но у меня дела не совсем гладко пошли. Команда вдвое сократилась, долги. Что в море подхватывали, тем и жили, а сейчас прямо не знаю что делать. В Порт-Рояле мне появляться нельзя, нужно добывать новый корабль, да с хорошей добычей, тогда можно и заглянуть, рассчитаться с долгами.
– А губернатор в Порт-Рояле как к вам относиться?
– Хо-хо! Губернатор Ямайки, Сэр Томас Мэдифорд, он как появился в Порт-Рояле, только делает вид, что собирается покончить с пиратством. На самом деле он трётся бортами с Генри Морганом и Эдвардом Мэнсфилдом из Кюрасао, так что здесь наш король имеет только видимость власти.
– Тогда у меня к вам будет деловое предложение, – Нэрт оценивающе посмотрел в глаза Энселлу.
– Да?
– Ваших людей распределим пока – кого к матросам, кого к абордажникам или канонирам, – как только захватим корабль, который вам приглянётся, со своей командой берёте его себе, добычу пополам. В Порт-Рояле пересидите у меня на борту, раз уж вам не хочется там появляться, заодно просветите меня на счёт местной жизни.
Энселл удивлённо приподнял брови:
– Я не ожидал такого участия в моей судьбе, но, если всё будет так, как вы сказали, можете считать меня своим должником, а я умею помнить о долгах.
– Отлично, – Нэрт позвал боцмана, – Мэт, всех распредели с Диксоном, кого куда, на вахту опять ставь тех, кто более-менее на ногах держится, остальным отдыхать, да ещё коку пинка дай, я со вчерашнего дня не видел ничего съестного, матросы тоже. Или его волной смыло вместе с кастрюлями?
Не дожидаясь того момента, когда подтопленный шлюп пойдёт ко дну, Нэрт распорядился ставить паруса и взять курс на Ямайку. Дик занял место на мостике, а в каюте капитана наконец-то накрыли стол, и уставшие моряки сели ужинать. Джон Энселл рассказывал о навигации и особенностях местных побережий. Дон мигом нашёл с ним общий язык, и Нэрту оставалось лишь слушать, изредка задавая интересующие его вопросы.