Материально-технические ресурсы русской армии
Производство вооружения и боеприпасов
Артиллерийские орудия и снаряды. На вооружении русской армии в начале XIX в. состояла гладкоствольная артиллерия. Уменьшение числа калибров и усовершенствование артиллерийских систем, начавшееся в 1791 г., было завершено в 1805 г. В этом отношении большое значение имела деятельность Воинской комиссии в период с 1802 по 1805 г., в результате которой было установлено минимальное количество калибров орудий и на вооружении оставлены лучшие системы (см. табл. 3).
Таблица 3. Типы полевых и полковых орудий, находившихся на вооружении русских войск[272]
* Каждый из этих типов орудий имел по три зарядных ящика
Кроме полевой артиллерии на вооружении была осадная артиллерия, имевшая 18- и 24-фунтовые пушки, однопудовые единороги и пятипудовые мортиры.
Производство артиллерии и боеприпасов было сосредоточено на заводах северо-запада, центра и Урала[273].
На северо-западе России действовало несколько крупных металлургических предприятий. Самым мощным из них был Александровский завод, который производил литье орудий из металла, получаемого из своих домен, а также из домен Кончезерского и Кронштадтского заводов. Среднегодовая выплавка Александровского завода составляла около 170 тыс. пудов. До 1808 г. завод действовал на каменном угле, а после разрыва отношений с Англией – на древесном. За период с 1800 по 1812 г. завод сдал артиллерийскому ведомству 5701 орудие, из них 3644 пушки, 341 единорог, 378 мортир и 1338 орудий других типов[274]. Продукция этого завода шла главным образом на удовлетворение нужд крепостей и флота.
Значительную роль на северо-западе играл Кронштадтский литейный завод, который давал в период с 1801 по 1811 г. ежегодно до 60 893 пудов снарядов[275]. Изготовлял снаряды также Петербургский литейный завод. Продукция его доходила до 50 тыс. пудов боеприпасов в год, в отдельные годы этот завод, занимался также литьем орудий. Так, в 1806 г. он получил заказ на 80 орудий для конной артиллерии[276]. Северо-западные заводы в 1811–1812 гг. испытывали серьезные затруднения из-за нехватки топлива. Вследствие этого они в последующие два года недодали 343 пушки, 45 мортир и 50 единорогов, а также 83 тыс. ядер, 19 тыс. бомб и 126,9 тыс. гранат[277]. Правительство вынуждено было перенести часть заказов на заводы центра и юга.
В центре России большой вклад в производство артиллерии сделал Брянский литейный завод. В 1806 г. в связи с перевооружением артиллерии ему было поручено освоить производство орудий для конных рот[278]. Завод получил заказ на 120 орудий; за короткое время он отлил 44 единорога и 76 пушек[279]. Отливка продолжалась и в последующие годы. В 1812 г. Брянский арсенал получил с литейного завода 180 орудий, из которых 80 было отправлено в Тарутино. Война не приостановила отливку орудий на заводе, хотя часть его оборудования была отправлена в Орел.
Некоторое количество орудий дал также Гусевский завод. Здесь в 1800 г. было отлито 120 орудий 24-фунтового калибра для Черноморского флота[280] и западных крепостей. Но с 1802 г. этот завод стал изготовлять только боеприпасы.
На юге России крупную роль в производстве орудий и боеприпасов играли Липецкий и Луганский заводы. Луганский завод в период с 1799 по 1811 г. давал ежегодно по 50 тыс. пудов орудий и боеприпасов, а в 1812 г. он дал рекордную цифру – почти 20 тыс. пудов орудий и около 90 тыс. пудов боеприпасов[281]. По данным П. Е. Матвиевского, Луганский завод дал с 1805 по 1812 г. для военного министерства 103 774 пуда орудий и 321410 пудов боеприпасов и для морского ведомства – 35 858 пудов орудий и 110 905 пудов боеприпасов[282].
Липецкий завод производил только боеприпасы.
Заводы центра и юга (Брянский, Луганский и др.) давали накануне и в период войны 1812 года около половины всех производимых для армии орудий. Часть этих предприятий работала на своем сырье, некоторые же получали металл с Урала.
В начале XIX в. на Урале действовало 25 казенных и 133 частных металлургических предприятия[283]; на них выплавлялось около 8 млн. пудов чугуна и до 200 тыс. пудов меди.
Уральские заводы не только снабжали металлом заводы, занимавшиеся отливкой орудий, но и сами производили артиллерию и боеприпасы.
Центром производства орудий на Урале с 1811 г. снова стал Каменский завод, который в период 1800–1810 гг. ограничивался литьем боеприпасов. В 1811–1813 гг. на завод была возложена задача отлить 1478 орудий. Завод изготовил 1415 орудий в болванках; сверление их производилось частично на Нижне-Исетском заводе, куда было отправлено из общего числа отлитых болванок – 868. Продукция Каменского завода считалась высокого качества. Из изготовленных им 334 орудий были признаны годными 290 орудий, из которых после опытных стрельб 228 были отправлены в армию[284].
Кроме этих заводов отливкой орудий занимался также Екатеринбургский завод, который в 1811 г. дал 30 408 пудов орудий и боеприпасов, а в 1812 г. – 87 274 пуда.
При все более возраставших требованиях на орудия и боеприпасы казенные уральские заводы не могли справиться с поступавшими заказами. Поэтому к производству артиллерийского вооружения были привлечены частные заводы. Из них отливкой пушек занимался только Златоустовский завод. К концу 1811 г. он изготовил 93 орудия, из которых военное ведомство приняло 52 орудия. Задолженность по невыполненным орудиям перешла на 1812 г.[285] В следующем году завод должен был дать еще 120 орудий, заготовки которых были ему переданы из екатеринбургских заводов[286].
Таким образом, продукция уральских заводов занимала известное место в производстве артиллерийских орудий. Но значительно более важное место на уральских заводах занимало изготовление боеприпасов.
В 1811 г. уральские заводы получили заказ военного министерства на изготовление в течение двух лет 400 245 пудов орудий и 473 234 пудов боеприпасов[287]. Кроме того, морское министерство потребовало дать 33 600 пудов боеприпасов. Это составляло около 450 тыс. пудов продукции в год. Министерство финансов обратилось в Государственный совет с требованием снизить нормы наряда, так как казенные заводы не могли изготовлять более 300 тыс. пудов в год, а частные заводчики отказывались делать поставки по прежним ценам. Однако Государственный совет решил увеличить оплату за пуд изделий. Было установлено платить уральским заводам по 1 р. 5 к. за пуд бомб и 90 коп. за пуд ядер; московским заводам – 1 р. 40 к. за пуд бомб и снарядов и 1 р. 20 к. за пуд ядер.
Установление новых цен способствовало размещению заказов по заводам страны. В 1811 г. заводы получили наряд на 354 тыс. пудов орудий и боеприпасов. В 1812 г. наряд был увеличен до 600 тыс. пудов.
Приведенные данные показывают, что русская промышленность полностью обеспечивала потребности полевой армии в орудиях и боеприпасах.
Как указывалось выше, штат 1812 г. предусматривал 1620 орудий полковой и полевой артиллерии и 180 орудий осадной артиллерии. Начальник артиллерии второй армии генерал Левенштерн в докладе от 27 апреля 1812 г. указывал, что, кроме имеющегося в войсках боевого запаса требуется заготовить 15 900 ядер и 10 380 гранат, чтобы не допустить перебоев в снабжении в случае войны[288]. Эта потребность была покрыта с лихвой. В ходе войны русская артиллерия не чувствовала недостатка в боеприпасах.
Только в Калугу с Урала было отправлено 49 тыс. ядер, 2375 бомб, 7734 гранаты и до 400 тыс. картечных зарядов.
В парках всех трех линий было сосредоточено 296 580 артиллерийских снарядов и 44 млн. боевых патронов[289].
Стрелковое оружие. На вооружении пехоты и конницы в начале XIX в. было несколько типов огнестрельного оружия, необходимого в условиях применения тактики колонн и рассыпного строя (см. табл. 4).
Таблица 4. Характеристика огнестрельного оружия – пехоты и конницы[290]
Легкая пехота (егерские полки) имела на вооружении егерские винтовальные ружья со штыками; 12 лучших стрелков и унтер-офицеров имели штуцеры, а вместо штыков – длинные кортики, офицеры – шпаги. Линейная пехота (гренадерские и мушкетерские полки) была вооружена гладкоствольными ружьями с тесаками и винтовальными ружьями, унтер-офицеры – винтовальными ружьями.
Гусары имели легкие карабины и мушкетоны (по 16 на эскадрон). Драгуны – драгунские ружья со штыком. Кирасиры были вооружены карабинами и штуцерами (по 16 на каждый эскадрон).
Таким образом, каждый род войск имел свой тип огнестрельного оружия. Эта правильная система, однако, портилась тем, что войска имели на вооружении ружья различных калибров, причем производство некоторых из них было уже давно прекращено. Так, пехотные ружья были 28 различных калибров (от 5 до 8 5/8 линий), винтовальные-13 калибров (от 5 4/10 до 7 2/3 линий). Часть оружия была отечественного производства, часть – иностранного. В 1809 г. было принято решение установить для всех типов ружей единый калибр в семь линий, но разрешить эту задачу полностью не удалось. Непрерывные войны не позволили произвести перевооружение пехоты однокалиберным оружием.
Производство стрелкового оружия было сосредоточено в России на трех оружейных заводах: Тульском, Сестрорецком и Ижевском. Кроме того, изготовлением и ремонтом оружия занимались Петербургский, Московский и Киевский арсеналы.
Основным центром производства стрелкового оружия являлся Тульский завод, получавший сырье с тульско-калужских и уральских заводов. До 1806 г. завод изготовлял в среднем 43–45 тыс. ружей в год.
В этом году в связи с переходом на дивизионную систему были установлены новые нормы обеспечения пехотных и егерских полков стрелковым оружием. В пехотных полках полагалось иметь: солдатских гладкоствольных ружей (для 1-й и 2-й шеренг) – 1296, винтовальных ружей – 648 и винтовальных ружей для унтер-офицеров – 48; всего – 1992. В егерских полках были установлены нормы: винтовальных ружей – 948, штуцеров (для стрелков, действовавших вне строя) – 192 и штуцеров для унтер-офицеров – 108; всего – 1248 ружей[291].
Начавшаяся в 1806 г. война с Францией не позволила завершить перевооружение пехоты по этим нормам. В связи с этим военное ведомство закупило в Англии 60 тыс. ружей, которые пошли на вооружение гренадерских и егерских полков[292].
В 1808 г. Тульский завод перешел на изготовление ружей нового образца (1808 г.)[293]. Военное ведомство установило с этого года для Тульского завода твердые нормы поставок. Завод должен был давать ежегодно 59 616 ружей, из них солдатских гладкоствольных – 43 968, егерских винтовальных – 12 864, винтовальных ружей унтер-офицерских – 384 и егерских штуцеров – 2400[294].
Но эта норма вскоре была увеличена. В 1810 г. завод получил наряд на 59 616 ружей и 39 384 ружья должен был изготовить в запас. Удалось заводу изготовить только 95 944 ружья[295].
Готовясь к войне, правительство установило для Тулы на 1812 г. программу в 144 тыс. ружей. При этом собственно завод в своих казенных мастерских должен был изготавливать каждый месяц 7 тыс. ружей, а 6 тыс. ружей должны были производить подрядчики («вольные мастера»). В связи с резким увеличением программы устанавливались и новые нормы оплаты. За вновь изготовленное ружье военное ведомство установило цену в 18 руб., за переделку старого – 10 р. 50 к. Однако подрядчики не решились заключить договор больше чем на 3520 ружей в месяц. Основным поставщиком ружей, таким образом, явились казенные мастерские, изготовлявшие в среднем ежемесячно 6600 ружей[296].
Наиболее продуктивно завод работал во второй половине 1812 г. В августе он дал 12 384 ружья, из них 6570 произведенных вновь и 5814 смонтированных из старых стволов, замков и штыков, а также 636 пар пистолетов. В сентябре завод изготовил 9556 ружей (7985 новых и 1571 переделанное)[297]. Снижение производства было вызвано вступлением французов в Москву. В октябре было выпущено 7320 новых ружей и 3640 переделано[298]. В ноябре и декабре этого года завод давал примерно 10–12 тыс. ружей в месяц.
Всего в течение 1812 года казенные мастерские Тульского завода изготовили 66 108 ружей, 64 штуцера и 6301 пару пистолетов, а вместе с подрядчиками – 127 тыс. ружей (в мае – июне – 32 тыс., в августе – декабре – 95 тыс. ружей)[299]. На таком уровне производство ружей на этом заводе держалось и в последующие годы[300].
Вторым центром производства стрелкового оружия был Сестрорецкий завод, изготовлявший новое и ремонтировавший старое оружие. Производительность этого завода была значительно ниже Тульского. В 1800 г. завод дал 2756 ружей, в 1801 г. – 1948, в 1802 г. —3075, в 1803 г. – 4871 пехотное ружье и 80 штуцеров, в 1804 г. – 2708 ружей, в 1805 г. – 2137 и, кроме того, отремонтировал 10 321 старое ружье, в 1806 г. – 2498, в 1807 г. – 2118, в 1808 г. – 8 тыс. (наряд), в 1809 г. – 7 тыс., в 1810 г. – 18 040 (при наряде в 40 тыс.), в 1811 г. – 2116[301].
В 1812 г. Сестрорецкий завод получил более высокую программу, чем в предыдущие годы. В начале августа ему было определено давать ежемесячно 3 тыс. ружей и 1200 стволов, следовательно, до конца года предполагалось выпустить 15 тыс. ружей и 6 тыс. стволов. Обстоятельства потребовали увеличить программу до 6 тыс. ружей (за счет ремонта старых) и 3 тыс. стволов в месяц.
В августе и сентябре на заводе было изготовлено 2425 стволов, переделано 2000 ружей, произведено новых 293 ружья и 1200 пистолетов, изготовлено частей и приборов на 7300 ружей[302]. В октябре завод дал 2908 новых и 1500 отремонтированных ружей. На таком же уровне шло производство в ноябре и декабре 1812 г.[303] Всего завод дал в 1812 г. 12 527 ружей и 1200 пар пистолетов[304].
Незадолго до Отечественной войны 1812 года возник еще один центр производства стрелкового оружия – Ижевский завод. Он начал создаваться в 1807 г. на базе Ижевского металлургического завода[305]. Начальник горного ведомства Дерябин принялся энергично строить оружейные «фабрики» для производства огнестрельного и холодного оружия. К началу 1809 г. одна каменная «фабрика» была готова, а другая начата постройкой. Проектная мощность завода равнялась 50–75 тыс. штук стрелкового и холодного оружия. По указу Александра I завод, еще не законченный постройкой, был передан министерству военно-сухопутных сил[306]. С 1810 г. он начал выпускать ружья, дав в этом году 2500 ружей, в 1811 г. – около 10 тыс., а в 1812 г. – 13565 ружей[307].
Кроме заводов, ремонтом оружия занимались арсеналы. Так, Петербургский арсенал отремонтировал в 1812 г. 72994 ружья и ствола, 5443 карабина, 3699 штуцеров; Московский арсенал – 29 428 ружей и стволов, 4634 карабина и 806 штуцеров; Киевский арсенал – 33217 ружей и стволов и 1952 карабина[308].
Таким образом, все оружейные заводы могли ежегодно производить более 150 тыс. ружей, арсеналы могли отремонтировать почти такое же количество оружия. Наконец, нельзя забывать и о кустарных ремесленных мастерских: павловские оружейники дали в 1812 и 1813 гг. 990 ружей, которые были закуплены для вооружения ополчения.
Все это позволяло создать запас оружия, необходимый как для текущего обеспечения войск, так и для вооружения новых контингентов.
Таблица 5. Запас стрелкового оружия на 1 января 1812 г.[309]
Всего в арсеналах и на заводских складах оказалось годного оружия: пехотных ружей – 162702, кирасирских – 2766, карабинов – 6911, драгунских ружей -3549 и пистолетов – 3956 пар.
Значительная часть этого оружия пошла на вооружение вновь формируемых частей (см. табл. 6).
Если русская промышленность в 1812 г. могла полностью удовлетворить потребность полевой действующей армии, то не так благополучно обстояло дело с вооружением ополчения. Нужно было в короткий срок дать еще 250–300 тыс. ружей, а военные заводы оказались не готовыми для этого. В связи с этим пришлось прибегнуть к закупке 50 тыс. ружей в Англии[310]. Это оружие прибыло поздно и оказалось некомплектным. Его отправили в ноябре 1812 г. в Арзамас для вооружения запасных войск и ополчения.
Таблица 6. Движение запаса оружия[311]
Приведенные выше данные показывают, что в производстве оружия к 1812 г. наметились значительные качественные улучшения. Хотя основным типом стрелкового оружия оставались гладкоствольные ружья, все же резко возросло производство винтовальных ружей. Русское артиллерийское и стрелковое оружие вполне отвечало требованиям тактики колонн и рассыпного строя. Оно, собственно, и делало необходимым ее утверждение в армии вопреки стремлениям правящих кругов сохранить линейную тактику.
В качественном отношении русское вооружение не уступало вооружению противника, а в части артиллерии даже превосходило его.
Холодное оружие. Холодное оружие изготовлялось на тех же трех оружейных заводах, на которых производились ружья: Тульском, Сестрорецком и Ижевском. Тульский завод в 1807 г. изготовил 18 237 тесаков и 596 саперных кирок, в 1808 г. он получил задание изготовить 74 086 тесаков, а в 1810 г. – 64 668. В 1812 г. им было изготовлено 7016 сабель, 14 370 тесаков и 8681 наконечник для пик[312].
На Сестрорецком заводе было изготовлено в 1800–1801 гг. 571 тесак и 8738 штыков, в 1805–1807 гг. – 15 477 тесаков, в 1809 г. – 1800 тесаков[313]. В 1810–1812 гг. завод произвел около 20 тыс. тесаков[314]. Ижевский завод в 1812 г. дал 2219 тесаков и 44 наконечника для пик[315]. Кроме того, арсеналы изготовили в 1812 г. 28 670 сабель и палашей и 77 423 тесака[316].
К моменту перестройки армии в 1810–1812 гг. заводы и арсеналы имели на складах: 91 183 тесака, 6050 кирасирских палашей, 21 078 драгунских палашей, 516 палашей для конноартиллеристов, 53 990 сабель гусарских и уланских и 3296 сабель гренадерских[317].
Почти весь запас был израсходован для вновь формируемых частей. Однако заводы быстро пополнили запас, и на 5 августа 1812 г. в Петербургском арсенале уже было 30 342 сабли, а в Московском – 65 292 сабли, палаша и тесака[318].
Порох. Производству пороха уделялось серьезное внимание уже в первые годы XIX в. В марте 1804 г. было разработано специальное положение, согласно которому производительность казенных пороховых заводов определялась в 47 500 пудов и частных – в 9 тыс. пудов в год.
По этому положению три казенных пороховых завода – Охтенский, Шостенский и Казанский – должны были давать: Охтенский завод – 28 тыс. пудов в год, Шостенский – 12 500 пудов и Казанский – 7 тыс. пудов. Московские частные заводы (Беренса и Губина) должны были производить 9 тыс. пудов. В общей сложности годовое производство пороха определялось в 56 500 пудов.
При установлении этого объема производства пороха исходили из того, что на нужды боевой подготовки ежегодно затрачивалось около 35 тыс. пудов пороха и до 21 500 пудов полагалось отчислять на пополнение боевого запаса[319].
Но кампании 1805 и 1806–1807 гг. показали, что эти размеры производства пороха недостаточны[320]. Уже в 1807 г. производство пороха было увеличено в два раза, и указанные заводы дали в общей сложности 116 135 пудов[321].
На этом уровне держалось производство и в последующие годы. В 1811 г. было произведено 115 тыс. пудов пороха: на Охтенском заводе – 55 тыс. пудов, на Шостенском – 25 тыс., на Казанском – 30 тыс. и на московских заводах (с 1 января до 1 августа) – 5 тыс. пудов[322].
К концу 1811 г. на базах было сосредоточено значительное количество пороха.
Таблица 7 Запасы пороха на базах в 1811 г.[323] (в пудах)
В 1812 г. заводы дали 95 171 пуд пороха: Охтенский – 41911, Шостенский – 24 535, Казанский – 19 725, частные заводы – 9 тыс. пудов[324]. Часть этого пороха была использована в кампании 1813 г.
Устанавливая объем производства пороха и его запасы перед войной 1812 года, нужно иметь в виду и готовые боеприпасы, содержавшие в общей сложности 50 362 пуда 15 фунтов пороха.
Таблица 8. Запасы готовых боеприпасов[325]
Качество пороха было довольно высоким. Орудийный порох признавался годным в том случае, если ядро, пущенное вверх, летело на 30 сажен, мушкетный – на 36, штуцерный – на 40 сажен. Стоимость пуда пороха определялась в 23 р. 65 к.[326]
И количество, и качество пороха, находившегося в распоряжении русской армии, давало ей возможность вести войну с противником, завладевшим пороховыми предприятиями всей Центральной Европы.
Обеспечение войск и флота вещевым довольствием
Сукно, каразея и полотно. Сукно, каразея[327], а также полотно потреблялись армией в очень больших количествах. Они были необходимы для обмундирования войск, форма которого до Отечественной войны неоднократно изменялась. Эти изменения в обмундировании делались для того, чтобы резче отделить офицерский состав от солдат, т. е. имели известный социальный смысл, но вместе с тем проследовали и практическую цель – облегчить управление войсками. Поэтому изменениям подвергались главным образом головные уборы и приборные сукна на погонах.
В 1812 г. обмундирование армии выглядело следующим образом. Солдаты линейной пехоты имели темно-зеленые двубортные мундиры с погонами[328], длинные белые шаровары, сапоги, серые шинели и черные кивера. Обмундирование егерей отличалось от пехотного тем, что мундиры и шаровары у них были светло-зеленые, к мундиру полагался черный галстук. Кирасиры имели белые двубортные колеты со стоячим воротником и с погонами (в каждом полку особые цвета), рейтузы из серого сукна (или лосиные для парадов), сапоги с короткими голенищами, черные каски, серые шинели и замшевые перчатки с крагами. Драгунам полагались темно-зеленые однобортные мундиры со стоячим воротником (в каждом полку особый цвет), белые суконные шаровары (или темно-зеленые рейтузы), сапоги (к рейтузам такие, как у кирасир), серые шинели, кивера (по типу гренадерских) и перчатки. Гусары носили ментик (цвет различный по полкам), доломан, серые суконные рейтузы (или чакчиры из белого сукна), при рейтузах мягкие сапоги, при чакчирах – сапоги с твердыми голенищами, серые плащи и черные кивера. Уланы были одеты в синие куртки с поясами, серые суконные штаны, сапоги с короткими голенищами, серые плащи и шапки малинового цвета.
Офицеры всех родов войск вместо погон имели эполеты и вместо галстуков черные шелковые платки.
Пехотные офицеры в походе имели рейтузы серого сукна и ранцы (с 1808 г.). Вне службы они могли носить двубортные темно-зеленые сюртуки с красными суконными воротниками и такими же обшлагами. Офицеры кирасирских и гусарских полков носили однобортные вицмундиры.
Основными материалами для изготовления этого обмундирования служили сукно и каразея.
В начале XIX в. в России было около 155 мануфактур, выделывавших сукно и каразею. Расположение их по стране было неравномерным. В Московской губ. насчитывалось 45 таких мануфактур, в Рязанской – 12, в Воронежской – 11, в Тамбовской – 12, в Саратовской – 5, в Симбирской – 6. Остальные мануфактуры находились главным образом на Украине[329]. Общая производительность всех этих предприятий в 1802 г. составила 2 690 696 аршин сукна и 685 877 аршин каразеи[330].
Все крупные предприятия были обязаны поставлять военному ведомству определенное количество сукна и каразеи. Правительство, пишет В. К. Яцунский, «стремясь обеспечить армию и флот сукнами, установило по отношению к суконным мануфактурам строгий надзор за сбытом их продукции. Под страхом: конфискации была запрещена продажа солдатских сукон в частные руки. Суконные посессионные мануфактуры были обязаны выделывать только одно солдатское сукно и сдавать его в казну в количествах согласно ежегодной правительственной раскладке, по установленным правительством ценам. Остальные суконные мануфактуры, кроме посессионных, получившие на канцелярском языке того времени название «вольных фабрик», тоже обязаны были поставками соответственно своей мощности определенных количеств солдатского сукна»[331].
Ежегодно армия и флот поглощали от 40 до 50 % всей продукции суконных предприятий. Однако заказы военного ведомства не всегда выполнялись, что вынуждало правительство в некоторые годы запрещать вывоз сукна за границу[332]. В 1803 г. Комиссариат дал заявку на 764280 аршин сукна и 382 140 аршин каразеи, а получил только 368386 аршин сукна (от обязанных поставками) и 369 054 аршина каразеи[333]. В связи с затруднениями в поставках цены на сукно были повышены на предприятиях первого класса до 92 коп. за аршин цветного сукна и до 80 коп. за аршин белого сукна, а на предприятиях второго класса – до 98 коп. за цветные и 88 коп. за белые сукна[334].
В 1804 г. потребность в сукне была установлена: для армии – 833 537 аршин и для флота – 26 457 аршин; в каразее – 473108 аршин. Обязанные мануфактуры должны были покрыть эту потребность армии и флота и, кроме того, восполнить недоимку в сукне за 1803 г, – 97780 аршин и каразеи – 43 914 аршин[335].
В 1805 г. продукция суконных мануфактур составила 2 680 134 аршина, в том числе 1727508 аршин армейского сукна. И в этом году заявка Комиссариата была удовлетворена[336].
В 1807 г. Комиссариат снова был вынужден обращаться с просьбой расписать выработку сукна по обязанным мануфактурам. Однако их владельцы отказались ставить сукна по существующей цене. В связи с этим было принято решение закупать крестьянские сукна по 1 р. 10 к. за аршин; кроме того, были увеличены цены на все сорта сукон на 10 коп. за аршин для обязанных фабрик и на 15 коп. – для «вольных»[337].
Потребность сукон в 1808 г. была определена в количестве 758 743 аршина, из них темно-зеленого – 166 815 аршин, светло-зеленого – 78 690, черного – 21 117, белого – 121 299, серого – 298 125, валяного – 2760, суровья – 69 933 аршина[338].
В 1809 г. число мануфактур увеличилось до 209. Они давали в год до 3674 тыс. аршин сукна и каразеи. На таком уровне держалось производство и в 1810–1811 гг. Но потребности арии все же полностью не удовлетворялись. Об этом свидетельствует ведомость Комиссариата о поставках сукон и каразеи для армии с 1809 по 1812 г. (см. табл. 9).
Таблица 9. Поставки сукна и каразеи для армии[339] (в аршинах)
К 1812 г. задолженность мануфактур по сукну возросла еще на 482 056 аршин, а по каразее – на 296 951 аршин. Эта задолженность вынудила министра внутренних дел заявить в Комитете министров о невозможности выполнять требования Комиссариата[340]. Основной причиной этого был недостаток шерсти: при потребности в 200 тыс. пудов шерсти внутренний рынок мог дать только 170 тыс. пудов[341]. Правительство вынуждено было принять ряд решений об укреплении казенных предприятий[342]. Таким образом, суконная промышленность оказалась не подготовленной для того, чтобы удовлетворить возросшие потребности армии. В связи с этим во время войны пришлось пойти на закупку простых крестьянских сукон. Однако и это не покрыло всех потребностей войск, и полевая армия оказалась, в тяжелом положении. Известную роль в этом сыграло то, что во время ее отхода к Москве часть имевшихся запасов была отправлена в сторону от ее марша, часть же была уничтожена. Комиссариат не смог отыскать эти запасы до 1819 г.[343]
Еще в худшем положении оказалась армия в части обеспечения ее полушубками. Комиссариат, собственно, почти не имел на своих складах зимней одежды, и Кутузов был вынужден предписать губернаторам Калужской, Тульской, Орловской и Рязанской губерний срочно доставить в войска необходимые вещи. Но до ноября войска не получили ничего. Тщетно требовал возмущенный Кутузов выслать полушубки и сапоги[344]. Войска получили зимнее обмундирование лишь в ноябре – декабре 1812 г., т. е. после того, как основные затруднения похода были уже преодолены.
Что касается производства полотна, то в начале XIX в. оно также не могло удовлетворить все возраставшие потребности: армии и флота. В 1803–1804 гг. 289 полотняных мануфактур давали 5438 тыс. аршин равендука[345] и около 3186 тыс. аршин парусного полотна.
Но в последующие годы уровень производства полотняной промышленности все время возрастал, и с 1810 г. оно уже покрывало потребности не только армии и флота, но и всего внутреннего рынка. На учтенных в 1812 г. 170 полотняных предприятиях выработано 13 998 133 аршина разных полотен и 25007 аршин миткаля[346]; потребность же армии и флота на трехлетие 1806–1808 гг. определялась в среднем в 10 млн. аршин, а на четыре года 1812–1815 гг. – в среднем в год 12 млн. аршин[347].
Снаряжение и обувь. Снаряжение пехотинца состояло из ранца черной кожи (для ношения трехдневного запаса сухарей, белья и принадлежностей для чистки оружия), патронной сумки на 60 патронов, штыковой ножны, манерки и шанцевого инструмента[348]. Общий вес снаряжения был равен 25 фунтам.
Снаряжение кавалериста включало лядунку на 30 патронов (у гусар на 20), деревянную флягу, обтянутую кожей, и шанцевый инструмент. Конский прибор состоял у кирасир из немецкого седла с мундштуком и убором, чепрака и чушек, а также суконного круглого чемодана. У драгун и гусар – из венгерского седла с мундштуком и убором, вальтрапа и чемодана.
Кожу для обуви и снаряжения поставляли казенная фабрика на Клязьме (под Москвой), Петербургская фабрика и частные кожевенные заводы, численность которых достигала в 1814 г. 840.
Эти предприятия покрывали текущую потребность войск и флота. Но опыт заграничных походов 1798–1800 гг. и особенно 1805 г. показал, что войска оказывались в весьма тяжелом положении, когда на интендантских складах не оказывалось необходимого сверх комплекта запаса[349]. Разрешить же задачу создания такого запаса оказалось почти невозможно: казенная кожевенная промышленность была не подготовлена для этого. Пришлось перейти к системе подрядов и обеспечивать в основном годовую потребность.
Военное ведомство приняло некоторые меры по усилению собственной базы. В связи с этим в 1809 г. было решено создать при имеющихся казенных фабриках большой запас сырья и иметь общегодовой запас готовых вещей[350]. Кроме того, при лосиной фабрике решено было открыть в 1812 г. казенный кожевенный завод, который обрабатывал бы ежегодно 100 тыс. опойковых кож, 50 тыс. ранцевых, 1,5 тыс. подошвенных, 15 тыс. юфтяных для голенищ и 1 тыс. глянцевых[351]. Наконец, большое внимание было уделено фабрике по изготовлению офицерских вещей.
Частные кожевенные заводы вполне обеспечивали возможность получения полуфабрикатов[352].
Надо сказать еще об обеспечении армии и флота канатами и веревками.
Канатное производство отвечало требованиям войск и флота. В 1804 г. в России было 58 зарегистрированных предприятий, каждое из которых производило в среднем 4 тыс. пудов канатов в год[353]. В 1812 г. число таких предприятий уменьшилось до 48, продукция каждого из них составляла в среднем до 4–5 тыс. пудов. Этот объем производства удовлетворил потребности артиллерии и флота.
В 1812 г. на 48 канатных фабриках было изготовлено 249 799 пудов канатов, тросов и снастей[354].
Снабжение армии вещевым довольствием в начале XIX в. производилось обычно через депо; подвижных вещевых складов на театре войны не создавалось. Но иногда депо создавали запасные склады поближе к театру войны. Так, в войне 1806–1812 гг. с Турцией запасный склад был организован в Тирасполе; он получал все необходимое из Крюковского депо. В войне с Францией 1806–1807 гг. войска получали все необходимое из Виленского депо.
К войне 1812 года Комиссариат, ведавший снабжением войск, подготовился несколько лучше. Наряду с запасами в магазинах, в депо войска получили 25 % нормы в запас непосредственно в дивизионные обозы. Казалось, что такой порядок снабжения исключит трудности хотя бы в первый период войны. Но суровая действительность опрокинула все расчеты Комиссариата. Численность армии резко возросла (за счет ополчения), часть запасов была утеряна. В то же время длительное отступление и постоянные бои с противником крайне отрицательно сказались на состоянии обмундирования, и особенно обуви. В результате наличные запасы были сразу поглощены, и пришлось принимать срочные меры по ремонту и поставке нового обмундирования и обуви. Полагая, что война будет вестись прежними методами и при наступлении зимы боевые действия прекратятся, Комиссариат ничего не сделал для организации снабжения армии теплыми вещами.
Запасы вещевого имущества создавались им вне связи с стратегическими планами. Комиссариат не предвидел того, что во время войны явится необходимость резкого увеличения войсковых контингентов; поэтому его деятельность оказалась совершенно несостоятельной. Вот почему все дело вещевого снабжения фактически перешло в руки действующей армии.
Таким образом, и в части обеспечения войск вещевым довольствием военное министерство не стояло на уровне требований времени.
Обеспечение армии и флота продовольствием
Общий размер посевной площади России составлял в 1802 г. 38 млн. десятин[355], а в 1812 г, – 40 млн. десятин. Средний сбор урожая зерна с этой площади составлял в период с 1807 по 1812 г. 155 млн. четвертей[356]. За вычетом 120 млн. четвертей, шедших на удовлетворение собственных потребностей сельскохозяйственного населения (при среднем посеве 40–45 млн, четвертей), выход товарного хлеба не превышал 35 млн. четвертей. Из них на армию и флот расходовалось до 2,5 млн. четвертей (провианта и овса), что составляло примерно 5 % всего товарного хлеба, поступавшего на рынок.
Урожайность ржи – основного вида товарного хлеба в то время – не бывала выше, чем сам-3,5. Несколько выше была урожайность пшеницы (сам-4,5, сам-5).
В это время в стране наблюдаются резкие колебания цен на хлеб по отдельным годам и по различным губерниям. Эти колебания зависели от разных причин, в конечном же счете – от условий внутреннего рынка[357], от его неразвитости, от застоя производительных сил в сельском хозяйстве и сковывающего влияния крепостничества. Так, в 1812 г. цена за четверть ржи колебалась от 7 р. 20 к. в Курской губернии до 12 р. 50 к. в Московской и 14 руб. в Петербургской (см. табл. 10).
Таблица 10. Цены на хлебные продукты в январе-апреле 1812 г.[358] (в рублях за четверть)
Такое колебание цен на хлебные продукты создавало значительные затруднения в обеспечении войск продовольствием и фуражом, так как интендантское ведомство получало деньги на заготовки по среднесложной цене. Так, например, в 1803 г. были установлены закупочные цены: за четверть муки – 5 р. 29 к., за четверть крупы – 7 р. 6 1/8 к., за четверть овса – 2 р. 85 к.[359]
Но в условиях начавшейся в 1805 г. войны интендантству приходилось производить заготовки срочно по ценам, установившимся в каждой отдельной губернии. Очевидно, поэтому с этого времени провиантское ведомство уже не придерживалось среднесложных цен.
Суточное провиантское, довольствие рядового солдата состояло из 3-х фунтов печеного хлеба, 1/4 фунта сухарей и 24 золотников крупы. На соль отпускалось 24 коп. и на мясо 72 коп. в год.
Система снабжения войск продовольствием к началу Отечественной войны 1812 года испытала некоторые изменения. В первое десятилетие XIX в. боевые действия развертывались на значительном удалении от центров обеспечения войск материальными средствами. Поэтому обеспечение строилось по следующей системе: базисные склады (центр) – подвижные склады – войсковые обозы в сочетании с местными закупками.
В войне с Францией 1805 г. русская армия, пока она находилась на своей территории, снабжалась из базисных складов, организованных в приграничных губерниях. После перехода войск на территорию Австрии они, согласно договору, должны были снабжаться австрийским правительством. Счета последнего оплачивались не позднее как через три месяца после их предъявления русскому военному ведомству. Готовясь к войне с Францией в 1806–1807 гг., русское правительство приняло некоторые меры по улучшению тыла войск. Однако за недостатком времени удалось создать на западном и северо-западном направлениях только 2–3-месячный запас продовольствия. Русское командование рассчитывало на закупки в Восточной Пруссии и не приняло должных мер по организации военных дорог, обеспечивающих снабжение войск. Войска оказались в весьма тяжелом положении.
Несколько лучше обстояло дело со снабжением русских войск во время войны со Швецией 1808–1809 гг. Здесь обеспечение войск шло через особый подвижной магазин на 500 повозок, опирающийся на базисные склады. Были также улучшены полковые обозы, получившие 12 провиантских, 12 патронных повозок и, кроме того, 10 повозок специального назначения. В ходе войны использовались также местные средства.
Можно сказать, что в первое десятилетие XIX в. русскому командованию с трудом удавалось организовать обеспечение своих войск. Войска постоянно нуждались в денежных средствах. Мобилизационные запасы быстро иссякали, и войска испытывали серьезные затруднения в снабжении, иногда они просто голодали. Недостаток в перевозочных средствах нередко вел к расстройству всей системы питания.
Накануне 1812 г. обеспечение войск продовольствием получило более определенную организацию, нашедшую свое выражение в «Учреждении действующей армии». Главным достоинством этой организации была ее твердая структура. Управление продовольственной частью освободилось от опеки центральных органов и стало зависеть только от штаба армии. В связи с этим на главнокомандующего армией во время войны возлагалось военное и гражданское управление той территорией, где располагалась армия. В мирное время войскам предоставлялись средства для текущего снабжения и образования запасов, для чего создавались базисные склады.
Эти базисные склады к началу Отечественной войны были созданы в Риге, Динабурге, Полоцке, Дисне, Бобруйске и Киеве. Склады в Риге, Динабурге и Дисне имели месячный запас продовольствия на 27 пехотных и 13 кавалерийских дивизий, склады в Полоцке, Бобруйске и Киеве – на 26 пехотных и 12 кавалерийских дивизий[360].
На базисные склады опирались запасные магазины, расположение которых определялось военными планами. За полгода до начала Отечественной войны военно-хозяйственному ведомству было указано увеличить запасы в ряде магазинов и создать новые в Дриссе, Новгороде, Пскове, Великих Луках, Твери, Сычевке, Гжатске, Соснице и Трубчевске. Особенно большое значение придавалось Дрисской базе. Здесь нужно было сосредоточить 44 тыс. четвертей муки, 4 тыс. четвертей крупы, 54 тыс. четвертей овса и 50 тыс. пудов сена, а также соорудить 40 хлебопекарен.
На 27 складах, расположенных на Западном театре, к середине 1812 г. требовалось иметь: 435720 четвертей муки, 40541 четверть крупы, 561 235 четвертей овса. Фактически же было собрано: муки – 353652 четверти, крупы – 33271 четверть, овса – 468690 четвертей[361]. Этих запасов достаточно было, чтобы удовлетворить потребности первой, второй и третьей армий на ближайшие шесть месяцев.
Казалось, что все обстоит благополучно. На самом деле Комиссариат допустил серьезные просчеты. Они заключались в том, что основные запасы продовольствия были сосредоточены в приграничных магазинах, расположенных на территории, заключенной между Западной Двиной, Днепром и Пинскими болотами, тыловые же магазины были обеспечены едва наполовину[362]. В случае необходимости отхода за эту линию войска могли оказаться в тяжелом положении.
В связи с этим было решено создать новые базы на северо-восточном (Петербургском) направлении. Эти базы в Пскове, Острове, Великих Луках по решению министерства начали заполнять только в нюне 1812 г. и продолжали в последующие месяцы. Также уже во время войны стали организовывать базы в Новгороде, Соснице и Трубчевске, где предполагалось создать запас на 72 052 четверти муки, 6754 четверти крупы и 82 183 четверти овса (из расчета двухмесячного запаса на восемь пехотных и четыре кавалерийских дивизии). После начала войны было приступлено к созданию запасов в Твери, Гжатске, Сычевке в размере: муки – 189004 четверти, крупы – 17674, овса – 233859 четвертей[363].
Таким образом, размещение баз имело серьезные недостатки. Главный недостаток состоял в том, что базами были обеспечены районы, намеченные для обороны границы и маневра в пределах данного театра. Барклай-де-Толли в докладной записке «О защите западных пределов России»[364] указал, что районом будущих действий будет пространство между западной границей и Западной Двиной и Днепром, а посему он предлагал построить здесь крепости и создать полугодовой запас продовольствия и фуража.
В глубину театр не был достаточно обеспечен продовольствием. «Надобно заметить, – писал в своем отчете генерал-интендант Канкрин, – что до начала войны отступление наше кажется не предвиделось далее Двины, а не к Смоленску, почему за оною рекою мало было готовых магазинов»[365].
Все это свидетельствовало о том, что военное министерство не понимало необходимости вести войну по принципам новой стратегии и тактики.
Следствием этого явились недостатки самой организации системы снабжения. Продовольственные базисные склады создавались слишком большими по размеру и в случае необходимости не могли быть быстро переброшены в другое место. Они были удалены от войск да восемь переходов, что серьезно затрудняло процесс обеспечения действующей армии. К созданию подвижных магазинов приступили поздно. Пока армия отступала, в подготовленном к обороне районе она не испытывала затруднении. Войска были полностью обеспечены продовольствием, которое приходилось даже увозить с собой, а остатки уничтожать или оставлять на месте. Но когда она отошла за линию Днепра, то отсутствие хороших подвижных магазинов сразу дало себя знать. Войска вынуждены были возить запасы с собой, а это вело к перегрузке войсковых обозов, что в свою очередь уменьшало маневренность войск и вынуждало усиливать арьергарды, прикрывающие главные силы во время отхода[366].
Все это свидетельствовало о серьезной неразберихе в, военном министерстве. Готовясь к войне два года, оно не сумело должным образом организовать тыл.
Финансирование армии и флота
В начале XIX в. вся система обеспечения войск оружием, снаряжением и всеми видами довольствия основывалась на денежных расчетах. Повышение роли денег требовало укрепления бюджета и стабилизации стоимости рубля. Вместо этого проводившиеся одна за другой войны вынуждали правительство для покрытия расходов выпускать значительное количество бумажных денег.
Военные расходы поглощали около 60 % всех доходов, что приводило ко все большему и большему обесценению денег и: могло привести страну к финансовой катастрофе.
В 1803 г. по новым штатам на армию было ассигновано 34,5 млн. руб. и на флот – 11 млн. при доходе в 95,5 млн. руб. В 1805 г. в связи с войной с Францией расходы на армию составили 43 184 млн. руб. и на флот – более 14 млн. руб. при общем доходе в 100,8 млн. руб. В 1806 г. к войне с Францией прибавилась война с Турцией. Военные расходы выразились в сумме около 60 млн. руб.: 45,2 млн. руб. – на армию и 14,8 млн. руб. – на флот. Общий доход государства в этом году составил 103 млн. руб.
В 1807 г. в условиях этих двух войн на армию было израсходовано 63,4 млн. руб. и на флот – 17,1 млн. руб., т. е. всего 80,5 млн. руб. при доходе в 121,6 млн. руб. В 1808 г. шли войны с Турцией и Швецией. Из общего дохода в 111,5 млн. руб. на армию было ассигновано 119,2 млн. руб. и на флот – 20,8 млн. руб.
Аналогичное положение наблюдалось и в 1809 г., в течение которого продолжались войны с Турцией и Швецией. Общий доход государства составил 127,5 млн. руб. В то же время требовалось на армию 112,3 млн. и на флот – 23,7 млн. руб.
В 1810 г. война со Швецией была уже закончена. Но по-прежнему много денег поглощала война с Турцией. По плану общий доход составил 191,5 млн. руб., а вместе с внутренними ассигнациями – 278,6 млн. руб. Из них на армию ассигновывалось 128 млн. руб. и на флот – 19,6 млн. руб.
В 1811 г. назревшая угроза новой войны с Францией и продолжавшаяся война с Турцией снова не позволили уменьшить военные расходы. Из общей суммы дохода в 337,5 млн. руб. расходная часть бюджета планировалась: на армию – 122,5 млн. руб. и на флот – 14,5 млн. руб.[367]
В 1812 г. предполагалось, что доход выразится в сумме 287 млн. руб. В расходной части на армию назначалось истратить 160,8 млн. руб. и на флот – 23 млн. руб. Начавшаяся война нарушила все расчеты. Доходная часть бюджета резко уменьшилась: на 1 января 1813 г. поступило в казну менее млн. руб. Если из этой суммы исключить недобор податей по губерниям, занятым противником, и сверхсметные ассигнования, то недоимки выразятся в сумме 63 млн. руб.[368] Расходная же часть бюджета может быть представлена лишь приблизительно, так как все расходы исчислялись по кампаниям 1812–1815 гг. в целом.
Барклай-де-Толли указывает в своем отчете, составленном в Варшаве в середине 1815 г., сумму в 157 450 710 руб. ассигнациями. Из чернового отчета генерал-интенданта Канкрина следует, что эта сумма выражается в 155 500 000 руб.[369] Я. И. Печерин приводит следующие цифры расходов на армию: в 1812 г. истрачено 183 369 200 руб. ассигнациями (153 611800 руб. по росписи и 29 757 400 руб. сверх росписи); в 1813 г. – 231 192 700 руб. и в 1814 г. (до июня) – 244 876 300 руб[370]. Кроме того, на флот за эти годы было истрачено в общей сложности 62 195 100 руб.
Общая сумма военных расходов за три года составляла 721 633 300 руб. ассигнациями, следовательно, на один год приходится в среднем более 240 млн. руб. Сюда не входят расходы на ополчение и другие затраты.
Недостаток средств восполнялся выпуском ассигнаций, количество которых непрерывно возрастало. Так, в 1803 г. в обращении находилось ассигнаций на сумму 250 млн. руб., в 1807 г, – уже на сумму 382 млн. руб.; в 1810 г. цифра стала угрожающей – 579 млн.[371], а перед войной 1812 года в стране обращалось ассигнаций на сумму более 600 млн. руб. Следствием этого было резкое падение курса ассигнационного рубля. Если в 1803 г. один рубль ассигнациями приравнивался к 88,4 коп. серебром, то в 1807 г. он стоил 66,3 коп., в 1810 г. – 29 коп., а в 1812 г. – 38,8 коп. серебром[372].
Столь резкое обесценение рубля крайне отрицательно сказывалось на военных расходах. Военное и морское министерства настоятельно добивались выделения им средств по бюджету в серебряной валюте. Руководители этих министерств указывали, что при общем росте расходов на военные нужды фактически происходит падение реальных сумм.
Военный бюджет не отвечал требованиям времени. Командующие войсками нередко попадали в затруднительное положение при закупках продовольствия и фуража. Все это весьма отрицательно сказывалось на состоянии армии и особенно флота.