Встречи с неизвестным. Реальные рассказы. Глава 1. Дела квартирные потусторонние (Евгения Пёрышкина, 2015)

«…Неизвестное окружает нас со всех сторон, оно повсюду, оно везде и всегда. И постоянно дает о себе знать. Однако неизвестное находится вне сферы нашего понимания нашего представления о мире, в котором мы живем. Эта огромнейшая область, расположенная за пределами нашего обычного мира повседневной жизни, остается почти незамеченной. Сознание человека, рассудочного и рационального блокирует неизвестное, отрицает его, отрицает настолько мощно, что неизвестное попросту перестает существовать для него…»

Карлос Кастанеда

Дело 1. Гость

Помню, я тогда училась в начальной школе. Наша семья недавно переехала в новый дом, построенный в центре города. Наша квартира состояла из двух комнат, разделенных длинным Г-образным коридором. Как правило, днем я всегда сидела в своей маленькой комнате и учила уроки. Дверь в комнату я держала закрытой.

И вот как-то раз я услышала шаги… Они возникли неожиданно где-то в глубине квартиры и начали медленно приближаться. Негромкий, но четкий звук неумолимо приближающихся шагов мерно раздавался в пустом коридоре. Я вся сжалась и едва дышала. Моему воображению рисовалась фигура кровожадного призрака, врывающегося ко мне в комнату и исполняющего свой какой-нибудь ужасный замысел.

Я не отрывала взгляда от двери. Шаги все ближе и ближе. Сейчас, сейчас… У самых дверей шаги прекратились. Повисла жуткая тишина. Я кожей ощущала, что призрак стоит там, за дверями и сквозь нее разглядывает меня.

Ужас, сковавший меня, противно бухал в груди. Потом меня затрясло. Крупная дрожь била мое тело как при сильной лихорадке.

Постепенно как-то все прошло. Но не прошел мой страх. Он засел в меня острой и ноющей занозой. После этого случая я стала бояться оставаться дома одна. Я все время чувствовала, что в доме есть кто-то еще. Этот кто-то невидимо находился где-то рядом со мной. И его постоянное присутствие сделало меня настороженной и пугливой. Я теперь часто огладывалась и старалась не садиться спиной к дверям, чтобы не оказаться застигнутой врасплох.

Это был первый раз, когда Катя столкнулась с неизвестным. Потом потянулась череда подобных этой историй. Ну, возьмем хотя бы еще одну.

Дело 2. Неожиданная атака

Стояла душная летняя ночь. Я никак не могла уснуть. В какой-то момент в комнате почувствовалось слабое движение воздуха. Он стал как будто плотнее. Вслед за этим у меня возникло безобразно реальное ощущение, что кто-то большой и страшный возвышается прямо за моей спиной.

Перед моим внутренним взором сразу же предстала жуткая картина: меня бесцеремонно заталкивают в пыльный мешок и куда-то уносят.

Отяжелела голова. Давило на виски. Мной овладело мучительное чувство замкнутого пространства. Потом меня затрясло. Я покрылась холодным липким потом. Меня бросало то в жар, то в холод.

Не знаю, сколько времени пребывала в этом состоянии, как вдруг на меня посыпались удары.

Что-то сначала больно ударялось о мою спину, а затем шлепалось на пол. Я была ни жива, ни мертва. Тело онемело, но я не смела шелохнуться. Не помню, как провалилась в сон.

Утром, очнувшись от забытья, я подумала, что нужно посмотреть на пол. Там валялись… игрушки. Я перевела взгляд на полку, где они должны были стоять. Полка висела на противоположной стене от дивана, на котором я спала, и она была пуста.

Дело 3. «В объятиях» чужака

Однажды мне «посчастливилось» провести ночь на даче у моих друзей. Ни о чем плохом я не подозревала, когда принимала их приглашение. Первые сигналы тревоги я уловила только при въезде в дачный поселок. А зайдя внутрь двухэтажного многокомнатного дачного домика, я встревожилась уже не на шутку. Все внутри у меня сжалось. Но возвращаться назад было уже поздно – мы приехали на последнем автобусе, а до города порядка двадцати километров.

Для ночлега мне предложили одну чистенькую комнатку наверху. Однако в ней я не смогла провести и двух минут. Из всех пор комнаты сочилась угроза. Она просто вся дышала миазмами кошмара. В ужасе я бросилась вон.

Когда я сказала друзьям, что ни за что не буду спать одна в какой бы то ни было комнате, они разрешили мне спать в комнате на первом этаже вместе с ними.

Они быстро уснули, а мне, увы, было снова не до сна.

Со всех сторон раздавались какие-то шорохи, чудились какие-то передвижения, я нервно вздрагивала и таращилась во тьму, тщетно пытаясь что-нибудь разглядеть. Не знаю, сколько прошло времени. У меня слипались глаза, и я уже совсем погрузилась в прозрачные волны сна, как почувствовала, что сильно замёрзла. Трудно уснуть, когда тебя подбрасывает от холода. Забравшись под два одеяла и стараясь согреться, я не заметила, как меня захлестнул поток мыслей.

Вдруг на каком-то подсознательном уровне я уловила, что в дальнем углу комнаты формируется некая подвижная масса. По своим качествам она напоминала резиновый туман. Эта масса растягивалась и разрасталась, охватывая кровать по всей длине.

Мне стало дурно. Я изо всех сил старалась сбросить наваждение. Но резиновый туман продолжал своё наступление. Он окружил мою кровать и стал подниматься, охватывая всю меня. Ощупав сначала мои ноги, а потом живот и грудь, ползущая масса, казалось, решительно обтягивала меня некой омерзительной, тягучей оболочкой.

Я перестала ощущать своё тело, словно лишилась его. Стало трудно дышать. Мозг констатировал начавшееся удушье. Невероятным усилием воли я разомкнула челюсти и заорала, как мне думалось, на весь дом.

– А-а-а!

Но я не сразу осознала, что ору… без голоса. Его не было. Паника, в какую я при этом впала, не знала границ. Мозг отказывался контролировать происходящее и тогда подключился инстинкт самосохранения.

Сначала мое тело сильно напряглось. И затем, пытаясь высвободиться из-под давившей тяжести, оно так задрожало, что мощь производимых при этом колебаний подбрасывала меня вверх на несколько сантиметров. Казалось, что мое тело отскакивает на кровати своеобразный ритуальный танец.

Хватка тумана ослабла. И я поспешила наполнить легкие свежим воздухом, одновременно пробуя пошевелить затекшими конечностями.

Резиновая масса неохотно сдавала свои позиции, выпуская меня из своих удушливых объятий. Но прежде чем окончательно раствориться в предрассветной мгле, она погладила меня. Я ощутила, как нечто гладкое и теплое, похожее на резиновые пальчики, мягко скользнуло по моему лицу. Я испытала состояние, близкое к шоку или глубокому трансу, и в следующее мгновение я отключилась.

Утром, когда все проснулись, я попыталась поделиться пережитым с друзьями, но они сказали, что со мной всегда что-нибудь да происходит, и, посмеявшись над моим «ночным бдением», посоветовали выбросить всю эту чепуху из головы.

Прошло время. Катя постоянно ощущала присутствие инородного объекта рядом, особенно в то время, когда была одна. Катя выросла, закончила школу. Но она продолжала «слышать» выходцев из другого мира. Покинув отчий кров, она приехала в город. Там она поступила учиться в ВУЗ. Полтора года Катя жила на съемной квартире.

Дело 4. Пророчество

Будучи школьницей, Катя как-то не задумывалась о той всемогущей силе, которую называют Богом. Наверно не приходилось. Бог был для Кати всегда каким-то абстрактным и далеким существом. Но после того, как она однажды на собственном опыте убедилась в Его существовании, то всецело и бесповоротно поверила в Него.

…Я училась в университете на втором курсе, когда это случилось. Я снимала 1-комнатную квартиру, находящуюся со всеми пересадками в полутора часовой езде от места учебы. Моя учеба проходила во вторую смену и я возвращалась домой, когда на улицах зажигались фонари. Сначала мне приходилось проходить через темную арку дома. Я её страшно боялась. В моём воображении вспыхивали самые ужасные сцены, которые, я знала, обычно происходят в таких местах, и мои нервы всегда были натянуты до предела. Затем мне предстояло заходить в свой подъезд, где никогда не горел свет, да и около подъезда тоже, потом в полутьме добираться до своей квартиры на четвёртом этаже. И когда я, наконец, оказывалась дома, то чувствовала, что совершенно измотана и полностью разбита. К тому же я была невероятно измучена голодом. В университетских столовых я не питалась. Причем не столько ради экономии, сколько из-за своей крайней застенчивости. Одетая в коричневый свитер и синие джинсы с простой косой, как у школьницы, я робела перед яркими и самоуверенными одногруппниками, которые с легкостью знакомились друг с другом и заводили дружбу. Бесконечные их разговоры о шмотках, косметике, машинах, магазинах, нимало не интересовавших меня, а также злобное обсуждение преподавателей и однокурсников претило моей душе.

Помимо университета я никуда не ходила, а в выходные сразу уезжала домой. От тоскливых часов одиночества спасалась книгами. Нам задавали читать много разной литературы, и с наступлением вечера, я всегда спешила погрузиться в созданный автором мир. И этот мир оказывался единственной реальностью, в которой я забывала о враждебном для меня университете, о холодных автобусах, пустых и озлобленных лицах в них. Я, тихая, домашняя провинциалка, никак не могла свыкнуться с большим и мрачным городом, с моим отшельничеством и отчуждением в нем.

Ко всему мне нелегко давалась моя учеба. Если кому-то требовалось несколько минут, чтобы выучить заданное, я же на то же самое затрачивала в два раза больше. Все свои «неуспехи» я переживала на очень глубоком уровне. Я проводила дотошный самоанализ и безжалостно критиковала себя. Кончилось это тем, что я «съела» саму себя.

Однажды утром я проснулась со страшной тяжестью в голове и высоченной температурой. Я хотела было встать, но едва приподнявшись, бессильно рухнула обратно на подушку: тело не повиновалось мне. У меня не было ни таблеток, ни телефона. И никого, кто бы мог помочь.

Я лежала плашмя на постели и была не в состоянии даже думать. Я то проваливалась в чёрную губчатую пустоту, то выныривала назад. И тогда, с трудом подняв тяжёлые веки, смотрела на потолок, пока забытье снова не утаскивало меня. Так прошли сутки, наступили вторые. Едва проснувшись, я ощутила жгучую сухость во рту. Мозг громил сигнал жажды. Пить! Быстрее пить! Жжение во рту усиливалось с каждой секундой. Пить!! Пить!!! Этот сигнал, как непрерывный электрический разряд, разрывал моё сознание.

Огромным усилием воли я заставила себя повернуться на бок и перевалиться через край раскладушки на пол. Я пробовала подняться на ноги, но ничего не получалось. И тогда не помню, как я очутилась на четвереньках. И очень медленно, то и дело натыкаясь на какие-нибудь вещи, я поползла на кухню.

На кухне водопроводный кран для моего положения и состояния располагался высоковато. Испытывая тошнотворное головокружение и ужасную ломоту в голове, перебирая по стене руками, я начала медленно подниматься. Достигнув уровня раковины, я повисла на ней всем телом и открыла кран. Страждущие губы долго и жадно ловили струйку ржавой и вонючей воды. Боль притупилась и обратный путь я совершила уже на ногах, но они едва удерживали набрякшее тело, согнутое почти пополам.

Как далеко постель! Быстрей бы уже лечь! Наконец я дотащилась до раскладушки и кое-как взгромоздилась на неё.

Где-то вдали забил колокол. Гулко и надтреснуто. Его звон болезненно отзывался в голове.

Странно, я не знала, что здесь есть церковь.

Гул приближался. Бум-м, бум-м! Резкие и беспощадные удары большого медного колокола раздавались уже прямо за моим окном.

Но около дома нет церкви! Ну, она, наверно, где-нибудь между домами, и я её просто не видела, – пыталась успокоить я себя. Но этого не может быть! В голове снова все замутилось, и мрак забытья поглотил меня.

Когда я очнулась, в комнате сгустились тени. Спать не хотелось. Я включила стоявшую на полу рядом с моей раскладушкой лампу, взяла лежавшую неподалёку книгу, которую начала читать несколько дней назад, любимого моего Достоевского со своим «Преступление и наказание». Открыла его и перенеслась в туманный Петербург.

Но ненадолго. Хлестающая головная боль и нестерпимый жар в теле, несмотря на моё сопротивление, скоро вырвали меня из мира книги. Я выключила свет, ставший уже раздражать мои воспалённые глаза, и откинулась на подушку. Мои мысли словно только этого и ждали. Они набросились на меня, не давая опомниться.

Зачем я в этом мире? Каково моё предназначение? Как узнать себя? Что ждёт меня в будущем?

Эти вопросы атаковали меня снова и снова. Но мне нечем было сдерживать их яростный натиск. Ни одного стоящего оружия в моём арсенале.

Какие-то легковесные и мелкие мыслишки. Но я точно знала, что ответы на эти вопросы есть и что их необходимо найти, найти во что бы то ни стало. Но как бы я ни металась в их поисках, как ни гонялась за ними, ответы мне не давались. Они, словно быстрые рыбки, ускользали из самых рук, обдавая меня миллиардами брызг. Их пенистые пузырьки застилали всё вокруг, и я терялась в их бесчисленном множестве.

Я лежала в темноте, не имея о времени ни малейшего представления. Часы остановились ещё вчера. И лишь тёмно-синее пятно окна немного разбавляло черноту осенней ночи.

Голова моя пылала как огненный шар. Я плохо осознавала, что со мной, где я и кто я. Вдруг в комнате напротив окна появилось серебристое свечение. И почти сразу я услышала голос. Негромко, но отчётливо он произнёс:

– ТЫ БУДЕШЬ СТРАДАТЬ. МНОГО. НО ЧЕРЕЗ СВОИ СТРАДАНИЯ ТЫ БУДЕШЬ СЧАСТЛИВА.

Это немногословное пророчество словно отпечаталось в моем мозгу. Тогда я ничего не поняла. Эти слова мне ни о чём не говорили. Когда это будет? Какие страдания? И особенно мне было непонятно как это «счастье через страдания». Наверно я всё пойму позднее…

В тот момент меня больше занимал не смысл услышанного, а факт того, что они были сказаны. И кем? Богом! Сам Бог говорил со мной!! И это было всё, о чём я тогда могла подумать.

Вскоре глубокий и спокойный сон укрыл меня своим призрачным покрывалом.

Я проснулась оттого, что солнечный свет играл на моём лице. И я как-то сразу поняла, я – здорова.

Когда на следующий день я появилась в университете, у меня даже никто не спросил, почему я отсутствовала столько времени. Этого, казалось, никто и не заметил. А я так беспокоилась…

А пророчество сбылось…

Пожив какое-то время в квартире, Катя решила перебраться в общежитие. Там веселее, и университет рядом, под боком. Пока шла учеба, и каждая комнатенка была полна людей, ничего странного не происходило. Но летом все уехали…

Дело 5. Под контролем

Летом после третьего курса университета я решила устроиться в аэропорт. О работе я расскажу позже, а пока о том, как мне жилось в общежитие.

Жила я в тесной, давно не знавшей ремонта, комнатушке. Моя комната-двушка, предназначенная для проживания двоим студентам, входила в четырехкомнатный блок, где располагалась еще одна такая же двушка и две комнаты, рассчитанные на четверых.

В блоке, кроме меня, на лето оставались еще двое – студент и студентка. Они работали проводниками на железной дороге. И я их почти не видела, они постоянно находились в рейсах, и поэтому в блоке хозяйничала я одна.

У одной из четырех комнат был сломан замок, и дверь не закрывалась. Проникающий в открытое окно этой комнаты ветер гонял дверь из стороны в сторону. Девочки, жившие в комнате, покрасили раму перед своим отъездом, и окно осталось приоткрытым. Шпингалеты засохли в краске, и моим усилиям – плотно прикрыть раму – не поддавались. Я то и дело вздрагивала от хлопающего звука, разносившегося по пустому коридору общежития.

А поздно вечером, когда я стояла у раковины, умывалась или мыла посуду, в какой-то момент дверь той комнаты с треском распахивалась настежь, и из зияющего черного проема разило холодом ночи и обдавало жутью потустороннего мира. Сердце мое начинало бешено колотиться. И вдруг – брямц! Дверь резко захлопывалась. Я наспех домывала кастрюлю или дочищала зубы и пулей влетала к себе в комнату и запиралась.

А во время разыгрывавшейся ночью грозы, каких тем летом случалось немало, когда грохотал гром, сверкали молнии и ветер неистово бушевал, мне чудилось, что какой-то фантастический зверь, по воле ветра заброшенный в распахнутое окно той комнаты, врывался через ее незапертую дверь в коридор блока. Там он в исступлении набрасывался на стены, толкался в двери, грозя выдавить их как пробки. Он ревел и метался в поисках свободы… или жертвы.

Но ветер постепенно стихал и зверь, утомленный буйством, тоже успокаивался и на последнем вдохе ветра уносился назад в свой мистический мир.

Одна такая ночь так меня измотала, что я попыталась как-нибудь закрепить болтающуюся дверь. Все, что я сумела сделать, так это просунуть между ручкой и косяком толстую деревянную палку. Дверь перестала открываться наотмашь. Но при сквозняке, возникавшем каждый раз, когда я выходила из своей комнаты или из блока, она, сдерживаемая палкой, начинала громко брякать и стучать. При этом ветер, бьющийся яростно в дверь, будучи не в силах сломать преграду, зловеще завывал в щели.

Когда ночью выходишь в блок, и даже если комнаты кругом полны спящих студентов, чувствуешь, как кто-то за тобой надзирает. Этот кто-то обычно останавливается сзади на расстоянии шага и, следя за тобой, не пропускает ни единого твоего движения. Большого удовольствия от этого, конечно, не получаешь. Спешишь закончить все свои дела и быстрее спрятаться у себя в комнате.

Теперь же, в совершенное безлюдье, когда все внимание фокусировалось только на мне одной и контролировались только мои действия, это было невыносимо.

И вот однажды, я тогда умывалась, на стене перед собой я увидела тень. Ее огромный бесформенный силуэт слегка покачивался при неверном свете мутной лампы. В следующую секунду что-то коснулось моего плеча, и нечто, похожее на слабый разряд тока, прошлось по моему телу.

Не помню, как оказалась у себя в комнате. Зубы стучали, кровь шумела в голове, руки тряслись. Я долго не могла успокоиться – я все ждала появления этой тени в комнате.

После этого случая выйти поздно вечером в блок для меня представлялось сущей пыткой, и поэтому после двенадцати часов ночи я старалась из комнаты вообще не выходить.

Спала я только со светом. Но даже он не избавлял меня от тревожного чувства неясной опасности, исходящей из района дверей. И я, не отрываясь, затравленно смотрела туда, как пойманный кролик смотрит на удава в ожидании решения своей участи. Иногда света настольной лампы не хватало и, чтобы разбить сковывающий меня ужас, я включала верхний.

Летом в общежитие, не считая обслуживающего персонала, живущего в основном на первых двух этажах, и работающих студентов, затерявшихся на остальных семи, никто не жил. И вероятность встретить какое-нибудь живое существо ночью равнялась нолю. А я нередко возвращалась из рейса после полуночи, и восхождение с первого на мой шестой этаж требовало от меня немалой выдержки.

В общежитии – леденящая тишина. Едва различимый во мраке узкого длинного коридора свет одной, редко двух ламп, порождает в уме странные фантазии о старинных подземельях и живущих в них призраках и привидениях. А на лестничных площадках можно запросто распрощаться и с жизнью. Лампы там встречаются через один или даже два пролёта. Переходы из одного крыла общежития в другое, также как и вторая лестница не освещаются совсем. И не надо смотреть фильмы ужасов – прогулка по ночному общежитию в каникулы не хуже всякого мистического триллера изрядно пощекочет вам нервы.

В блоке сумрачно. Единственная лампа едва мерцает. Конец её близок. И она, словно догадываясь об этом, отчаянно пытается продлить свою жизнь хотя бы еще чуть-чуть.

Как-то я возвращалась из очередного рейса. Было около часа ночи. Дрожа всем телом от мёртвого безмолвия, царившего в общежитие в этот час, я пробиралась к себе. Чтобы не привлекать чьёго бы то ни было внимания, я старалась не производить никакого шума, и даже в своих беленьких туфельках со звонкими каблучками я осторожно шла на цыпочках.

При малейшем подозрительном звуке, доносившемся до моего обостренного слуха, у меня сердце падало в пятки, я замирала, балансируя на кончиках пальцев, готовая в любую секунду броситься вниз к спасительному свету 1-го этажа. И только когда тот шум затихал, я продолжала свой полный опасностей путь.

В общежитие не проникал свет даже луны: многие окна и балконные двери были заколочены фанерой. Все стекла в них были выбиты студентами, уехавшими на каникулы домой. При каждом порыве свежего ветра они громко хлопали, и звук этот гулко отдавался в необитаемых коридорах. Не помня себя от страха, я бормотала слова приходившей на ум молитвы: «Господи, сохрани и помилуй. Спаси и защити от всякой нечисти и подобной ей твари». Четвёртый этаж, пятый… Вдруг прямо из-под ног выскакивает какая-то животина. От неожиданности я отпрянываю назад с воплем ужаса. Ну, наконец-то, мой шестой и спасительная дверь в блок. Судорожно, напрягаясь до предела, сведёнными пальцами открываю замок, толкаю дверь, с нетерпением ожидаю света (свет в блоке никогда не выключался), а навстречу – полная темнота. Я обмерла. Значит, лампочка все-таки сгорела. Как я теперь зайду к себе в комнату??! Впереди темно, сзади еще темнее…

И что делать? Бежать вниз, будить вахтёра? И что я ей скажу: мне страшно, потому что боюсь темноты и привидений? И ведь надо ещё дойти до первого этажа, а если она не пойдёт, то и обратно… Нет уж. Все эти рассуждения лихорадочно проносились в моём мозгу. Вдруг что-то прошелестело за спиной. Я так перетрусила, держа наготове ключ от комнаты, я вдёрнулась внутрь.

Общежитие позади, диплом получен. Катя устроилась на работу в городе по специальности, и требовалось подыскать жилье. Девушке посчастливилось найти хороший вариант – двухкомнатную квартиру с малой оплатой и в центре города.

Дело 6. Квартирный дух

…В квартире я жила одна. Квартира была старая в брежневском доме. Высокие потолки, толстые стены и межкомнатные двери.

Из двух комнат, я выбрала ту, что была меньше по размеру и была более светлой и теплой. «Он» начал выживать меня практически сразу, как я там поселилась.

В этой комнате стояла цельная дубовая дверь. Перед сном я закрывала дверь плотно, ложилась спать и засыпала. Вдруг посередине ночи дверь как от удара ноги наотмашь распахивалась с треском, ударяясь о стенку. Одновременно загоралась дневная лампа, расположенная прямо над моей головой. Не знаю, почему именно она, а не люстра, например? После такой полуночной побудки я не могла уснуть до утра. И это происходило каждую ночь. Кошмар какой-то! Как жить?

Так Дух, как я стала называть «его» выжил меня в другую комнату. Там «он» свет не включал, дверь не распахивал, но торчал в дверях, действуя мне на нервы. Он не был домовым. Я была в этом уверена. Он был чем-то иным, но чем?

Каждый день, как только наступала ночь, «он» возникал на пороге моей комнаты. При этом у меня начинали в буквальном смысле слова стучать зубы. Промучившись часа два и более, я, вся издерганная и изможденная, засыпала. И так повторялось изо дня в день, пока мне изрядно не надоело бояться его. И я решила положить этому конец.

Я себя настраивала уже в течение нескольких дней. Не бояться, не бояться, не бояться. Лежу я на кровати. На часах полночь. Слышу, Дух нарисовался. Я набралась смелости и говорю ему вслух твердо и уверенно, как мне казалось: «Уходи, пошел прочь. Я тебя больше не боюсь». А у самой сердце стучит, колотится. И так я проделала несколько ночей подряд. И вдруг однажды Дух не пришел. И я спокойно уснула. Я победила. Но не Духа. Я победила свой страх.

Какое-то время спустя произошло три небольших, но ярких события, связанных с Духом, который оказался вовсе не мужского рода, но женского, точнее старушечьего.

В тот раз меня не было в квартире. А в мое отсутствие ко мне приходила подруга. Она потом звонит мне по телефону и спрашивает: «Кто это у тебя живет? Ты же говорила, что одна живешь». Я ее заверяю, что живу, мол, одна, никого не держу. А она снова, как будто я ее обманываю, пристрастно так: «Я подхожу к твоим дверям, звоню. Слышу шаги. Кто-то прошаркал к дверям. И голос такой старческий, старушечий „кто там?“ спрашивает. А я в ответ: „А Катя дома?“ А старуха: „Нет“. И все, тихо стало».

В другой раз «старуха» опять не впустила другую мою знакомую, причем ко мне на день рождения. И хотя я и мои друзья уже сидели за праздничным столом, звонок в дверь никто не слышал.

А моя знакомая разговаривала со старухой, которая ей сказала, что я там не живу. Девушка хоть и бывала уже у меня до этого разок, номер квартиры помнила не наверняка и подумала, что ошиблась квартирой. Она вышла на улицу, сходила в соседний подъезд, поднялась там на третий этаж, но дверь квартиры в том подъезде, показалась ей совершенно незнакомой. И только теперь она решила позвонить мне по телефону. Я ей говорю, что я дома и жду ее. Она поднялась в третий раз на третий этаж. Я ее встретила в дверях. Моя знакомая тоже не очень мне поверила, и высказала вслух, чтобы я так по-идиотски больше не шутила. «Но старухи у меня же нет!» – попыталась я ее убедить. Но выражение того, что я ее обманываю, читался у нее на лице еще долгое время.

Третья история надолго выбила меня из колеи. Сидим как-то с подругой, беседуем. Вдруг звонок на сотовый. Абонент незнакомый. Я отвечаю. «Это Катя?» – спросил скрипучий, невероятно неприятный старческий голос. «Да», – растерянно говорю, – «А вы кто?» «Подожди, я встану», – прозвучало в ответ. В трубку я услышала, как заскрипела кровать, словно с нее кто-то начал вставать. Я бросила трубку. Не выдержали нервы. Чем-то потусторонним веяло от всего этого. Казалось, это та самая старуха, которая якобы живет в моей квартире.

Сразу после этого мне стало плохо. У меня закружилась голова, и я ощутила непомерную слабость во всем теле и началась ломота в мышцах. Это старуха каким-то образом позвонила мне из своего измерения, чтобы напитаться энергией живого человека! Она вытягивала из меня мои силы, пока я держала трубку и ждала, пока она встанет с кровати! Она сделала это за мой счет! От этой мысли я чуть не потеряла сознание.

Чтобы прийти в себя мне пришлось хорошо постараться…

Позже Катя узнала, что до нее в квартире жила старуха, там она и умерла. Кто-то посоветовал позвать священника. Катя раздумывала недолго, вскоре священник посетил квартиру. Он благочинно махал кадилом и пел псалмы. После его визита больше никто не пугал знакомых Кати и не звонил ей по телефону.

Забавно все же, как переплетаются события в жизни. Сейчас я рассказала о таком, что и рассказывать в другой раз не станешь, и вспомнила о… зеркале и сережках.

Знаешь, подруга, в то время я носила сережки, серебряные с камушком посередине – подарок от бабушки. Я их очень любила. Стою в коридоре, надеваю сережки. Держу в руках обе. Одну стала надевать, и она раз! и выскользнула, упав на пол. Ладно, пока надену вторую. Надела. Наклонилась за первой. Странно, где же она? Только что упала, и уже нет. Поискала. Нет. Я еще раз поискала с пристрастием, как сказали бы юристы. Нет, и все тут. Да что же это такое, в самом деле? Как могла сережка пропасть бесследно за несколько секунд? при этом я не сходила с места сознательно, чтобы ненароком не запнуть ее куда-нибудь. Пришлось снять ту, что была уже в ухе…

На другой день я еще искала сережку, но так и не нашла. Знающие люди сказали, что ее забрало себе зеркало, а я думаю, та самая старуха. И не поверите, когда мы выезжали из этой квартиры, у меня пропала еще одна сережка из другой пары. Вот так. Лежали на шкафу опять в том же коридоре. А на другой день, хватилась – одной нет. Кошек у нас в то время не водилось.

Дело 7. Умные мыши

У нас появились мыши. Это было жутко. В комнату они опасались как-то забегать. А вот в коридор без предварительного созданного шума было не сунуться. Наступишь или на тебя прыгнут. Вот так. Коридор был очень темный. А выключатель далеко – у входной двери, до которой еще дойти нужно, а до выключателя – дотянуться. Итак, чтобы выйти в коридор из комнаты, я включала фонарик, светила во тьму, мышатник разбегался, только хвосты мелькали, и после этого я шла, куда хотела, топая и крича громко.

Все в квартире старое. Ремонт не делался давным-давно. Обои, линолеум, потолок… Лучше не надо об этом. Все темное, хламное, поношенное, истрепанное, истертое, чуть ли не разложившееся. Наверно поэтому и завелись. Я же наивный человек. Мыши завелись за месяц до того, как хозяева объявили нам о нашем скором выезде из квартиры! Подозреваю, старуха нас выдворяла заранее. И на том спасибо.

Вообще с хозяевами этой квартиры повезло. С самого начала нам (это значит, мне и сестре) ее сдал хозяин Виктор, пожилой человек с солидным животом. Не могу не рассказать о нем. Уникум в некотором смысле.

Он не был злым. Он был даже добрым. Сдавал квартиру дешево по тем временам. Но взамен пытал меня разговорами. Раз в месяц, когда приходил за платой, он садился на один из двух стульев на кухне и заводил длинную, почти бесконечную беседу (в одного) о том, как мне нужно вести себя с особями мужского пола. Не совсем чтобы «вести», а как нужно вести себя с ними в кровати.

Я о ту пору жила с одним кавалером. Пожила-пожила да поняла, что не мой он вовсе, а так, пришлый на время. Опшиблась, значит. В поисках принца не на того набрела… А Виктор знал о нем, конечно, но не знал, что мы расстались. Я сказала, что в армию его забрали, это чтобы не давать повода для свободы мысли. Я-то видела, как у Виктора взгляд изменился, услышав, что я одна сейчас, вот и пришла в голову идея об армии. Хорошо, что пришла. Врала про жизнь в армии, о которой он якобы пишет в письмах, как могла. Ну, так вот. Разговоры он вел без стеснения, самые подробности упоминал в них, «подсказывал», как оно лучше для молодого человека, как следует двигаться, как сжимать-разжимать и прочую непотребную белиберду. И все звал в деревню к себе, в баню. Я, бедная (сестра замуж вышла, жила отдельно), слушала это все и внутри себя очень страдала. Я уж и так и эдак пыталась пресечь подобные разговоры, перевести на другую тему, сослаться на занятость и пр. Я уж его и выпроваживала, мягко и ненавязчиво, указывала на поздний час, на усталость. Но его ничего не пробирало. Говорил и говорил. Вот тогда я очень поняла, как жить одной, никем незащищенной и ничем не огражденной. Где же ты, один-единственный, защитник и плечо сильное? Эх, как тяжек век для одинокой и честной девушки…

В связи с нашествием мышей, вспоминаю еще одну историю, но там мыши нас не выгоняли. Они нас совсем другому наставляли. Дело было так.

Это было после окончания моей учебы в университете. Поселились мы тогда с сестрой на съемной квартире, и жили там год, пока не нашли ту брежневскую, о которой говорила ранее. В той квартире проживали еще две девушки, тоже сестры.

Этаж первый, сырой. Не успели мы заехать, разместиться, как началось. Просто ужасть. Заходишь на кухню утром, включаешь свет. Из мусорного ведра (оно открытое стояло) выпрыгивают одна, другая, третья мышь. Стоишь, холодеешь. Ладно, хоть сразу за ведро убегали, там у них, видимо, ход был. Подходишь медленно к плите. Зажигаешь конфорку на газовой плите, чтобы чайник нагреть. А она еще старого образца, такие в брежневских домах ставили в 50—60-е годы. Мама, дорогая! Уже через минуту внутри плиты возникал шум. Он становился все сильнее, к нему добавлялся характерный писк, визг и… в следующий миг через другую, незажженную, конфорку на свет появлялись головы мышей. Одна за другой, толкая друг друга, они вылезали и, спрыгивая на пол, исчезали там же, за мусорным ведром.

Мне доставалось больше всего. Я вставала утром первой… Но это было еще не все. В этом пятиэтажном оштукатуренном доме обогревательные батареи находились внутри стен. Они пока еще стояли холодные. Ранняя осень была сырой, но теплой, и их не включали. И вдруг в одну из ночей, едва заснув, я проснулась от шума – внутри стен происходило что-то невероятное. Гулкий звук громко раздавался в полупустой комнате, где стоял один шкаф, стол и кровать. Сначала я не знала, что и подумать. Но кто мог так шуметь, буквально, скакать, в стенах окромя мышей? Это были они… И это было невыносимо. В последующие дни шум и топот внутри стен раздавался не с меньшим упорством, словно мыши хотели что-то сообщить или доказать.

Однажды, когда они совсем обнаглели, я наблюдала, как одна особо резвая мышь пролезала через щель между полом и нашей закрытой дверью к нам в комнату. Мы – совсем юные и неопытные в хозяйственных делах, в чужой квартире, чувствовали себя как в мышеловке, где мы – мышиные заложники, а не они наши.

Конечно, мы раздобыли (не купили, а именно раздобыли, потому что в те времена не так все было просто, пошел и купил, а нужно было поискать, порыскать по магазинам) какую-то отраву. Не помогло. Скачки внутри стен, ночной обед в мусорном ведре и ночевки в газовой плите продолжались. Тогда мы сделали хлебные шарики, смешанные с дробленым стеклом. Разложили всюду. Шарики съели. Но мыши не УШЛИ! Может их и стало поменьше, но вопроса это не решало.

А тут произошел такой случай, что заставил меня искать совершенно иной, неординарный, но действенный выход.

Наша кровать стояла торцом к столу, который занимал место вдоль окна. Окно занавешивалось легкой тканью, через которое легко проникал свет луны и уличного фонаря, который находился почти напротив. Торец кровати сходился с углом стола, который немногим возвышался над ней.

Как-то глубокой ночью, когда я, редкий случай за последнее время, спокойно спала, резко проснулась. Знаете, как бывает, внутренний толчок, и ты открываешь глаза. Я поднимаю глаза вверх и совсем близко вижу… глаза мыши, не мигая смотрящие на меня. Мышь стояла на краю стола задними лапами, а передними опиралась на торец кровати, и ее морда приходилась прямо над моим лицом. Что она хотела?.. Я резко вскочила, но мышь не бросилась прочь, как положено нормальным мышам. И у меня была возможность рассмотреть ее. Может быть, это была крыса? Да, наверное. Я истошно закричала. И эта особь медленно, трусцой скрылась под столом.

Не помню кто, я даже не знаю, у кого спрашивала, в таком шоке я пребывала от пережитого, мне сказал, поставь свечи умершим родственникам. Мыши – это весть от них. Умершие хотят, чтобы про них вспомнили.

Я стояла в церкви со свечой в руках и молилась за упокой душ прабабушки, прадедушки, тетки и ее почившего мужа. Я просила, чтобы меня простили за то, что я забыла про них, и давненько не поминала. Я просила, чтобы они увели мышей.

Можешь мне не верить, подруга. Я бы и сама не поверила. Но с того дня, а вернее ночи, мышей не стало. Нигде. Они ушли. Но с тех пор я больше никогда не забываю о своих умерших родственниках. Они нуждаются в наших молитвах о них.

История «Не забывай» – это не просто история, а история, которая начинает отсчет целой череде событий больше реальных, чем мистических и скорее житейских, чем романтичных. И, конечно, все события, каждая история представляет собой некий урок жизни, который приходилось переживать и усваивать Кате.

В то время Катя закончила третий курс университета. Чтобы летом не сидеть без дела, она устроилась на работу в местный аэропорт стюардессой.