Вы никогда не задумывались о том, насколько притягательны обычные вещи?
Что же, сложите свои руки в замок и подумайте: нас окружают обыденные действия, ежедневная рутина, но не эти ли факторы придают всю изысканность ситуации?
Повседневность никогда ничем особенным не выделяется, поэтому при любой возможности мы всегда стремимся ухватиться за какой-нибудь луч надежды, приобрести что-то новое, то, что способно в корне поменять нашу жизнь.
Но что может произойти, если этого «нового» добавится слишком много? Жизнь с каждым днем станет все больше и больше напоминать некий замкнутый омут с демонами, откуда невозможно выбраться без чьей-либо помощи, и не останется ничего более, кроме как сутками напролет терзать себя склизкими и невероятно загадочными вопросами. Жуткое чувство.
Иногда стоит задуматься над тем, насколько сильно вы цените те теплые, душевные моменты, которые дарят вам близкие люди. Пусть их и мало, но они способны перебить любые дурные мысли.
Я очень часто размышляю, очень много. Погружаются ли в думу другие люди так же тщательно, как и я? Для меня это всегда было очень важным вопросом, и мне всегда хотелось встретить такого же человека, поговорить с ним.
Я часто наблюдаю за людьми, когда фланирую по городу. Пытаюсь узнать по их мимике, одежде, аксессуарах, кто они. Зачастую меня посещают мысли, что я очень странный человек и это не лечится.
Люди часто не ценят обычные дни и никогда не понимают, что где-то там на другой части вселенной, а может быть, и совсем близко, у других людей творится кромешный ад. Они тонут в безысходности и каждый день выпивают коньяк под названием «депрессия».
Что-то «новое» – это как рулетка. Результатом может являться как нечто хорошее, так и что-то плохое.
Конец записи в дневнике.
Меня зовут Уильям. Мне семнадцать лет, и я проживаю один на Лайм-стрит. Мои родители живут в другом штате, из-за работы отца, но они ежемесячно присылают мне деньги, чтобы я хоть как-то жил. А живется достаточно трудно, хотя я никогда не был человеком, который так рьяно тратит деньги, да и никогда особо в них не нуждался.
И на самом деле я тот еще счастливчик. Сегодняшний день – это самая лучшая вариация того, что могло со мной произойти, что для меня настоящее чудо.
А чудеса действительно случаются редко. Попробуйте вспомнить хоть несколько случаев, которые кардинально изменили вашу жизнь. Трудно припомнить больше одного-двух таких моментов?
А больше и не вспомните, ведь их чертовски мало.
Эта история начинается в незамысловатый вечер депрессивного сентября. Я вглядывался в странное и одновременно страшное дерево, которое так заманчиво сбрасывало с себя медленно опадающие на землю листья. Рядом с ним горели огни мегаполиса, а сверху простиралось полотно, которое так тщательно было измазано черной гуашью, что нигде не проглядывалось ни единой трещины. Я мог бы и дальше наслаждаться этой изысканной ночью, если бы меня не отвлек зазвонивший телефон.
Нарушителем идиллии оказался мой старый друг Джон: обычный трендовый парень, который любил развлекать всех различными рассказами. Что же ему понадобилось так поздно?
Он начал первый:
– Вечерка, Уильям!
– Привет, Джон. Что хотел?
– Что так грубо-то? Я тут узнал, что у нас не будет первого урока. Мне об этом сообщила жутко надоедливая староста, так что инфа точная. Не хочешь ли прогуляться перед школой?
Я не горел особым желанием провести появившееся свободное время наедине с этим пареньком. Иногда Джон может быть интересным собеседником, но зачастую он начинает разговаривать о проклятом футболе, и я сразу же приглушаю его до минимума. Видимо, молчание затянулось, потому что мой друг уже начал возмущаться:
– Эй, ты там уснул что ли? Я могу позвать еще Анну с Викторией.
– Разве Анна еще не за городом?
– Ой, я об этом забыл! Ну, мне кажется, Виктории хватит для веселой компании.
Глубоко вдохнув, я ощутил приятный привкус чая и решил, что мне все же не помешает немного прогуляться не только в компании собственных мыслей.
– Ну да, наверное.
– Тогда до завтра. Сладких снов!
– Взаимно.
После разговора я уселся в красное кресло и вновь посмотрел на то дерево. Оно было почти голым, но тем не менее листья не переставали кружиться вокруг него. Эх, жаль, что я плохо рисую. От таких пейзажей можно бесконечно брать вдохновение и черпать со временем что-то новое из колодца раздумий.
Все же эти мысли начали меня утомлять, и я нырнул под белую простыню.
Очень странно, что такому человеку, как я, у которого происходит постоянная битва в голове, так легко удается засыпать.
***
Я проснулся, умылся и выпил горьковатый кофе. После него остался грубый привкус, который мне так всегда нравился. И вновь я в кресле, и вновь это дерево. Честно сказать, этот старый дуб уже давно въелся мне в душу. Даже если я не захочу его видеть, я никак не смогу этого сделать, попросту не смогу.
Сегодня был ливень. При виде того, что творится на улице, так не хочется никуда уходить…
В голове резко стрельнула мысль, что я совсем забыл про нашу встречу с Джоном и Викторией. Судорожно схватив телефон, я впопыхах набрал номер. В преддверии разговора на повышенных тонах мне ничего не оставалось, как принять свою скорую рыцарскую смерть и нажать ярко-зеленую кнопку вызова на дисплее.
– Доброе утро, Джон, – я решил начать спокойно и без всяких изречений.
– Уильям, я спал. Ты что-то хотел? – сонно пробормотал он, в некоторых местах замешкавшись.
– Стоп… А как же наша встреча?
– Ты что, не видел, какой льет дождь? Какая встреча, Уильям?
– А я уже боялся опоздать… Как хорошо, что природа на моей стороне.
– Нет никакой стороны! Просто чистая случайность!
– И все-таки она на моей стороне.
– Нет!
– И вообще, как говорил Брэдбери: «Мы – невозможность в невозможной вселенной».
– Да ну тебя. Увидимся в школе!
После этого я со спокойной душой лег на кровать, а мой довольно старый халат накрыл собой почти все одеяло.
Вновь достав телефон, я открыл плейлист с различными аудиозаписями и, пролистав его до середины, включил случайную песню.
И тут моя удача вновь взяла верх: заиграла моя любимая песня. После такого стоит задуматься: «Каков был шанс?». Загружено песен в районе тысячи, но выбралась та самая, которая изысканно подходила к моему нынешнему состоянию.
Where is my mind?
***
Время пролетело незаметно, и я уже стоял перед дверьми в мою школу. Начался типичный день, который был насыщен одним пластиком, да и только. Я, как обычно, побеседовал пару раз с Джоном насчет погоды, чертового футбола и фильмов.
Место, которое часто занимала Анна, сейчас пустовало. Она всегда с головой окуналась в учебу и поэтому во время занятий почти никогда не обращала на нас внимания. Впрочем, я испытывал симпатию к этой девушке, только никогда не открывался ей и не рассказывал о своих чувствах. Иногда я представляю в голове, как делюсь с ней всеми накопившимися переживаниями и признаюсь в любви, но на деле у меня никогда не получалось повторить ни единой фразы вслух. У нее была очень забавная заколка в виде лотоса, которая меня чем-то притягивала. Ни один физик не смог бы объяснить, чем вызвана такая тяга к столь нелепой вещице. Анна была скромной девушкой, которая ненавязчиво присоединилась к нашей компании. Она почти всегда молчит и думает о чем-то своем. Именно этим она меня и завлекла.
В классе была одна девушка, которую с уверенностью можно было назвать полной противоположностью Анны – Виктория. Эта девица всегда была открыта со всеми, и ей удалось легко и быстро занять свое место в нашей небольшой компании.
Наша фантастическая четверка была известна тем, что мы уже были очень давно знакомы. Наши родители очень хорошо дружили и поэтому единогласно отправили нас в престижную школу в Лондоне, при этом каждому выделив неплохие квартиры. От этого иногда существует некие плюсы, что ты можешь зависать с кем-нибудь, или же полностью отдаваться своим мыслям в одиночестве, но иногда родительской любви чересчур не хватает, и от этого тяжко на душе.
На протяжении всего урока химии я судорожно бил колпачком ручки по тетради из-за того, что учитель диктовал материал слишком медленно.
Голос учителя был резко приглушен заигравшим веселым и навязчивым мотивом, который я мог бы узнать из тысячи. Этот рингтон стоял на звонке у Виктории.
– Что за звонки на моем уроке? Виктория? – спросил учитель строго, но с ухмылкой.
Виктория без движения сидела с прижатым к уху телефоном и слушала что-то в районе двадцати секунд, после чего сбросила звонок и поникла.
Она начала медленно, как будто без сил, собирать вещи. Я сидел от нее далеко, но мог понять, что Виктория была на грани того, чтобы разрыдаться. После чего девушка резко вышла из класса и оставила за собой неловкую тишину. Учитель сразу же метнулся вслед за ней.
Аудиторию начали наполнять миллионы шепотков, непонятливых голосов, насмешек и прочей человеческой гадости. Как люди могут смеяться над тем, о чем не знают? Раньше я относился сомнительно к тому, что кто-то из моих одноклассников может так низко поступать, но как же я ошибался…
Я подошел к Джону и спросил его, отчетливо проговаривая каждое слово:
– Мы пойдем за Викторией?
– Ты что? Еще три урока, а сбежать мы не можем. Как только поймут, что кого-то нет, то нам конец!
– Как ты можешь думать о такой глупости, когда с человеком приключилось что-то серьезное? Я не узнаю тебя, Джон!
– Послушай, Уильям. Сейчас я за ней точно не пойду. Мы не можем быть точно уверены, что произошло нечто действительно страшное, а вот проблем у нас будет целая куча после такой выходки!
– Ты часто видишь ее в таком состоянии, что она вся в слезах молча выходит из класса?
– Черт! Я постою на стреме, но на большее я не согласен! Доволен?
Я молча ушел обратно за свою парту, потому что кто-то предупредил всех, что учитель вот-вот должен вернуться.
Урок продолжался, как будто ничего и не было, только грустное лицо учителя и повисшее в классе безмолвие напоминало о произошедшем.
Отчаянные болтуны осмелились задать учителю вопросы такого типа: «А куда она ушла?» Но он отвечал на них молчанием, съедающим нас очень и очень медленно.
Прозвенел звонок на перемену. Все вокруг только и говорили, что о Виктории. Я услышал столько ужасного и мерзкого за эту перемену, что едва не решил стать мизантропом.
Проскользнуть к выходу было не сложно, в это время родители как раз забирали своих детей в младших классах, поэтому мне с легкостью удалось раствориться в толпе. Джон в свою очередь сообщал мне о передвижениях нашей классной руководительницы посредством сообщений.
***
С того таинственного ухода Виктории прошло уже как два часа. Я бродил с наушниками в ушах по всем тем местам, где мы обычно проводили время, но ее нигде не было.
Каждый раз безуспешно проверяя все новое и новое место, моей скорби не было предела.
Опять начался дождь, у меня на этот случай был зонт, но им я пользовался как тростью, что позволяло мне ощутить всю полноту картины. Бродя по парку, я вспомнил, как мы с нашей веселой компанией весело тут проводили время пять лет назад. Действительно наслаждались жизнью, и никто из нас никогда не оставался в стороне.
– Сигареты не найдется? – спросила женщина, сидевшая вальяжно на скамейке.
– Я еще не слишком стар, чтобы тебя не узнать, Виктория, – сказав эти слова, я тяжело выдохнул, но не стал ей говорить, что искал ее очень и очень долго и даже сбежал с уроков. Не хотелось ее лишний раз тревожить.
– Да я и не притворяюсь другой.
– Ты вся промокла.
– Неважно.
– Но, Виктория, ты ведь…
– Н-Е-В-А-Ж-Н-О. Важны совсем другие вещи. Ты это понимаешь?
На ее глазах опять проступили слезы. Я решил действовать. Присев на мокрую скамейку и одновременно раскрыв зонт над нашими головами, я защитил нас от ледяных кристаллов, падающих с неба.
– Почему все самые ужасные вещи всегда случаются со мной? Что я сделала не так в этой жизни, что все получается именно так? Я помогала людям во всем, лечила их душевные травмы… И что за это дает мне бог? Смерть моих родителей в автоката…
Продолжить фразу она была уже не в силах. Слова сменились всхлипами, а их громкость становилась все громче и громче, но этот проклятый дождь приглушал даже их.
– Ну почему…
От бессилия она уткнулась в мою грудь и сжала ткань моей футболки, слегка царапнув ногтями кожу.
А я мог обнимать ее только одной рукой, ведь другая крепко сжимала зонт. Прошло минут десять, но пусть и с мокрой школьной формой, я все же мог почувствовать, как моя душа полностью пропиталась ее слезами.
– Пошли за мной, – сказал я, когда она успокоилась, и через мгновение поймал взглядом ее кивок.
***
Я привел ее к себе домой и с грустью посмотрел на эту озябшую девушку. Она выглядела как гниющий ходячий труп в поисках пропитания. А я незамедлительно включил чайник и повесил сушиться нашу с Викторией одежду, взамен предоставив ей комплект бойца: мою футболку и шорты.
Дома у меня всегда было тепло, но, несмотря на это, я стал вести себя как назойливая мама и начал окутывать ее многочисленными одеялами. В гостиной у меня был уютный камин, который придавал атмосферу уюта и душевности.
Все это время она молчала. Сколько раз она плакала за этот день? Я никогда не умел сопереживать людям, но мог поддерживать в состоянии, когда их ничего не беспокоит.
– Я принес теплый чай, обязательно выпей.
– Хорошо.
Наклонившись вперед, я дотронулся до ее плеча и сказал:
– Все будет хорошо.
Она ничего не ответила, лишь взглянула на меня своими глазами, в которых без труда можно было прочитать все ее мысли, всю ее боль. Личность – это отражение воспоминаний, и это легко можно понять по самой Виктории.
Я уже планировал уходить, но она резко схватила меня за руку и попросила наклониться еще раз к ней. Я без лишних вопросов послушался ее, на что она потянулась рукой к моему лицу и стала медленно гладить правую щеку своей ладонью. После этого жеста Виктория одарила меня продолжительным поцелуем в щеку. Этот поцелуй точно был искренним и самым теплым на свете.
– Спасибо. Спасибо тебе за все, Уильям, – прошептала она ласковым голосом, тратя на эту фразу минимальное количество воздуха.
– Никогда не держи все в себе, ни в коем случае! Слышишь? Поделись со мной своей болью, я вытерплю, ты не выдержишь всего в одиночку! – произнес я это каким-то необычным тембром голоса, совсем для меня непривычным.
Мы на мгновение встретились с ней взглядом, и я смог уловить в глазах Вики неподдельное изумление, а затем она опустила глаза в пол и произнесла:
– Уильям, все плохое скоро закончится, – под конец фразы она одарила меня теплой и нежной улыбкой.
***
После такого бурного дня мне тоже нужен был отдых. Я отписался Джону насчет того, что случилось с Викторией. На что мне пришло сообщение от него:
—Джон 22:13
вот это ты герой, Уильям!
я хочу стать твоим Ватсоном.
а? как тебе идея???
—22:15
Неплохая идея, Джон.
Вперед к приключениям?
И я вновь погрузился в дыру своих сновидений, готовясь к новому дню.