11
Холодная осенняя ночь опрокинулась над рекой, отразилась в ней, сделав струи непроглядно черными. Ни единой звезды не уронило в воду небо, затянутое хмурыми тучами. Воздух, промозглый и сырой, нагонял озноб. Люди, у которых была в эту ночь крыша над головой, спешили в уют и тепло, к пылающим очагам. Немногочисленные суда уже причалили к берегу. И путники, и домоседы – все устраивались на ночлег.
Среди этих человеческих гнезд были три, далеко разбросанные по реке. Их случайные обитатели думали в этот вечер друг о друге. Мысли трех разлучившихся человек сплели в воздухе невидимый мост, о чем сами люди и не догадывались…
«Что с Ралиджем? Где он сейчас? Удалось ли ему догнать этого глупого мальчишку?.. О боги, боги, только пусть с ними обоими не случится ничего плохого!..»
Арлина стояла на крыльце трактира «Рыжая щука» и с тоской вглядывалась в холодную мглу над рекой. В этот миг она отдала бы свою капризную чародейную силу и десять лет жизни в придачу за умение летать. Уж тогда бы она догнала Ралиджа!
«Боги мудрые, боги всемогущие, охраните от бед непутевого Ильена… а мне дайте скорее разыскать мужа, я сама уберегу его от любого зла…»
Из-за двери доносились веселые голоса наемников, по-хозяйски расположившихся в трактире. Аранша убедила госпожу, что лучше остаться на ночь здесь, чем возвращаться в крепость по темной, опасной дороге…
Возвращаться в крепость! Да у Волчицы и в мыслях такого не было! Просто она не спорила с Араншей, понимая, что ночью ничего сделать нельзя. Но утром она что-нибудь придумает! Нельзя ехать домой, когда перед глазами стоит темный зал, накрытое черным сукном возвышение и взлетевший по широкой дуге топор!
Скрипнула дверь, голоса на несколько мгновений стали громче: на крыльцо вышел Керумик. Подставил лицо холодному ветру, улыбнулся странной улыбкой – то ли дерзкой, то ли мечтательной. Охотник молчал, не нарушая правил учтивости: разговор начинает тот, кто знатнее.
Арлине не очень хотелось в эту тоскливую минуту беседовать с кем бы то ни было. И все же она вежливо сказала:
– Зря ты со мной проехался, Охотник! Хотел – под охраной до Джангаша, а вот как вышло…
– Ну и ладно, – спокойно ответил Керумик. – Для нас, Охотников, дорог много, и не все проложены в этом мире. А за мужа, ясная госпожа, не переживай. Хочешь – напиши письмо, я передам.
– Письмо? – встрепенулась Арлина. – Передашь? Как?.. Когда?..
– Ну, я в Джангаше буду раньше Сокола…
– Подгорный Мир? – шепнула, похолодев, госпожа.
– Да, есть тут Врата… не Врата даже, а так, калиточка. Поброжу из слоя в слой да и выйду возле Джангаша, а время меня подождет.
Как могла Арлина забыть… Ну конечно же! В Подгорном Мире странное время – густое и тягучее, как мед. Они с Ралиджем и Эрваром провели за Вратами почти день, а вернулись… поджидавшая их Аранша и встревожиться толком не успела!
На душе сразу стало легко и светло, отодвинулось куда-то черное предсказание.
– Не стану писать письмо, – быстро заговорила Арлина, – сама пойду с тобой, ты выведешь меня возле Джангаша… Нет-нет, не говори, что это опасно, я уже была в Подгорном Мире. Как видишь, не съели меня там. Заплачу, конечно, сколько скажешь.
С лица Керумика сошла улыбка. Глаза стали холодными и цепкими, словно он поймал добычу в прицел арбалета и готов спустить тетиву.
– Госпожа, – сказал он жестко, – не стану пугать тебя Клыкастыми Жабами, Черными Прыгунами и прочей кусачей дрянью. Сама знаешь, не это самое страшное.
И замолчал, дав госпоже несколько мгновений на раздумье. По изменившемуся лицу женщины понял: догадалась…
Волчица тихо повторила слова, слышанные когда-то от Эрвара:
– «Много ловушек таит Подгорный Мир, но самая коварная ловушка – он сам…»
– Вот именно, – кивнул Охотник. – Эрвар рассказывал: госпожа пришла в Подгорный Мир, как к себе домой. Но таких людей Подгорный Мир быстро забирает к себе. Что, если Волчица войдет туда, а выйти не захочет?
Арлина фыркнула – такой нелепой показалась ей мысль, что она по доброй воле останется где-то вдали от Ралиджа. Но насмешливая улыбка превратилась в мечтательную…
…Мир полупрозрачных, размытых далей, где все неясно и неявно. Мир, где нельзя прикинуть на глаз расстояние до ближайшей скалы – она то рядом, то вдруг вдали, на горизонте. Мир, где дрожащее марево показывает картины того, что происходит за много дней пути от тебя, и тут же прячет, не дает разглядеть… много дней пути? Нет, и эта мера теряет смысл там, где расстояния и дали смяты в путаницу движущихся складок. Сделай неосторожный шаг в сторону – и окажешься в далекой дали от своих спутников… не увидишь, не докричишься…
Единственное, что в Подгорном Мире было четким и определенным, – это опасность, грозящая отовсюду, жестокая и реальная, в каждом слое своя.
Но Волчица знала от Эрвара, что опаснее всего были не чудовища. Опаснее всего было сладкое томительное чувство, которое наплывало на нее за Вратами. До головокружения хорошо! Словно ее целовал любимый!
Ралидж потом передал ей слова Эрвара:
«Подгорный Мир хочет нашу госпожу… Таких, как она, он быстро сминает в комок глины и лепит заново – как ему нравится. Никогда, ни под каким видом Волчицу больше нельзя пускать за Врата…»
Арлина тряхнула головой – в великолепных черных волосах еле удержалась зеленая лента.
– Когда мы выходим, Охотник?
– Перед рассветом… если госпожа действительно решилась.
– Можем мы взять с собой наемников?
– Ну уж нет! Где это видано, чтобы Подгорный Охотник таскал за собой толпу? Мы странствуем по двое, по трое, не больше. Уходить придется тайком… – Керумик запнулся, а потом закончил неожиданно грубо: – Но ясной госпоже это недешево обойдется!
– Я понимаю… Главное – догнать Ралиджа.
– Светлая госпожа очень любит мужа… – тем же странным, почти враждебным тоном продолжил парень… оборвал фразу, чуть помедлил и добавил учтиво: – Волчице лучше вернуться в дом и постараться уснуть. Неизвестно, когда теперь ей удастся выспаться.
Аранша отчаянно кусала кончик пера, раздобытого хозяином «Рыжей щуки». Искусство письма ей и раньше не очень-то давалось, а уж сейчас… Наемница решительно не представляла себе, какими словами объяснить своему дарнигару (и мужу!), почему воины вернутся в крепость без десятника. И без госпожи.
Подслушанный разговор мучил Араншу, как засевшая в боку стрела. Остановить Волчицу немыслимо, это наемница поняла давно. Даже если они всем десятком навалятся на супругу Хранителя и скрутят ее по рукам и ногам… да, это была бы сцена! Разумеется, солдаты не посмеют прикоснуться к Дочери Клана. И сама Аранша уже стояла перед Вратами – и струсила. Позорно струсила первый раз в жизни (да будет воля Безымянных, чтоб и в последний раз!). Так страшно не было даже перед первым боем. Аранша готова была взбунтоваться, отказаться выполнить приказ. Спасибо Хранителю – догадался о ее страхе… да что там догадываться, небось все на роже было написано! Пожалел дуру-наемницу, велел ждать перед Вратами, пусть берегут его за это боги до Бездны и за Бездной!
А теперь Сокол может попасть в беду, госпожа спешит на помощь мужу… а Аранша, получается, у нее на дороге встанет?
Нет уж, как ни крути, а придется идти за Волчицей в эту жуть. Она ж только про Ралиджа своего думает, а что с ней самой беда может приключиться – про то и мысли нет!..
И тут Аранша чуть не выронила перо, впервые ясно осознав, что еще ее тревожит.
Керумик! Уж больно непонятно он держится… странные взгляды кидает на госпожу, когда думает, что никто его не видит!
Не будь госпожа Дочерью Клана, Аранша не нашла бы в поведении парня ничего необычного. Наемница, привыкшая находиться среди мужчин, не раз ловила на себе такие взоры. И каждый раз огорчалась: опять скоро придется кому-то нос разбить! Они сулили неприятности, эти голодные, жадные мужские взгляды…
Но ведь не может какой-то паршивый Керумик из какого-то паршивого Семейства осмелиться даже подумать…
Ох, да он же Подгорный Охотник, они все ненормальные!..
Внезапно эта пронзительная мысль потускнела, отодвинулась куда-то. К горлу подкатил плотный ком. Женщина бросила перо, поспешно встала, неверной походкой пошла к двери.
Кто-то из наемников дружески бросил вслед:
– Что, Аранша, вино паршивое или жратва – отрава?
Женщина коротко кивнула, боясь произнести хоть слово.
И пока за крыльцом ее выворачивало наизнанку, она молча твердила себе: да, вино паршивое, да, жратва – отрава… и понимала, что обманывает себя. И так уже все ясно.
– Харнат оторвет мне голову, – мрачно сказала она вслух. – И будет прав!
Конечно, прав! Как смеет Аранша рисковать не только своей шкурой – пес бы с ней, с этой шкурой, в каком только огне не побывавшей! – нет, рисковать долгожданным, заранее любимым ребенком! Ведь знает она, почему Харнат зачастил в храм, почему дает жрецам золото, о чем просит Безымянных…
А сама она… разве не потеряла она надежду в двадцать лет, когда в Яргимире, во время атаки пиратской эскадры, вместе с другими наемниками разворачивала на скале тяжелую катапульту – и упала, покатилась по камням от режущей боли внизу живота. Если бы тогда поберегла себя – было бы сейчас сыну или дочке восемь… нет, девять лет!
Опытная подруга после сказала: «Забудь, это с тобой вряд ли повторится… да и зачем тебе?..»
Сейчас, почти через десять лет, Безликие дарят ей последнюю надежду. А счастливая мамаша, стерва такая, тащит бедного ребенка – это ж подумать жутко! – в Подгорный Мир…
Аранша погладила себя по животу. Даже сквозь одежду чувствовалось, какой он плоский, подтянутый, с не по-женски крепкими мышцами.
– Не повезло тебе с мамой, да, малыш? – виновато шепнула она, понимая, что выбора все равно нет и решение уже принято. Нужно идти за госпожой. За Врата так за Врата, в Бездну так в Бездну. А станет страшно – сломать хребет проклятому страху!