Всплеск внезапной магии. II. Арт (Д. У. Джонс, 1992)

Верховный глава всех отрогов и царский наместник в Арте завершил обряд, перенесший его гостий из Арта домой, в Литу. Как правило, он проделывал все в уме, но на сей раз отступил от привычной практики и руками начертал узоры колдовских символов в воздухе – и злорадно полюбовался, как они полыхают зеленым по всему его кабинету. От стены к стене прокатился озоновый треск. Скатертью дорога этим дамочкам. Закончив, Глава рухнул в кресло, зашвырнул тяжелую митру на вешалку и с яростным облегчением ослабил воротник мундира.

Как они нудили, и нудили, и нудили! Он прямо видел их: хорошенькие личики вокруг его стола для заседаний, на каждой – дорогой и, несомненно, модный наряд, и каждая атакует его обоняние неповторимым густым ароматом своих духов, не говоря уже об атаках на психику десятками неповторимых мягких упреков. И они еще говорят, что это он их обижает, Богиня свидетельница! Неужели они не понимают, что он читает в их душах по меньшей мере так же, как они в его? Обижают их, тоже мне! Он-то знал, что все они тверже алмаза, что каждая из них нежно и неумолимо всегда добивается своего. Нет уж, в своей пятине пусть командуют как хотят, но здесь, в маленькой отдельной вселенной под названием Арт, ничего у них не выйдет.

Когда он узнал, что в этом году, едва откроется приливный путь, к нему нагрянет вся Внутренняя обитель Литы, то с полным правом истолковал это так, что госпожа Марсения решила раз и навсегда загнать его к себе под каблук. До него доходили слухи, что она, а до этого ее мать держали его предшественника в таких ежовых рукавицах, что он повиновался им душой и телом. Верховный глава ничуть не сомневался, что слухи эти правдивы. Марсения была самой непреклонной и неумолимой женщиной в Лите. Она забрала там почти всю власть и вдобавок превратила собственного сыночка в злобную марионетку. Так ведь ей и этого мало – еще и Арт подавай.

Верховный глава поспешно принял меры предосторожности. И не только поставил самые надежные защитные чары на страже собственной души, но еще и обеспечил не менее надежную защиту всем душам под своим началом. Цитадель Арт вся гудела от колдовства, и в эту минуту он чувствовал, как пульсируют чары в эфирных спицах Колеса, покидая его, Верховного главу, поскольку надобность в них наконец отпала. К несчастью, в силу природы приливных сил между вселенными дамам пришлось остаться ночевать. Глава проследил, чтобы за это время они соприкасались исключительно с самыми морально стойкими обитателями Арта. Прислуживать гостьям допускались только личности воистину бронированные. Это распространялось и на персонал отрога Прислужников, и на секретарей, поваров, тех, кто прислуживал за столом, – на всех. Главе пришлось даже запретить своему другу и заместителю, Главе отрога Врачевателей, вступать с дамами в какие бы то ни было переговоры, передав полномочия по приему гостий младшим магам. Во всем, что касалось женского пола, бедняга Эдвард чувствовал себя крайне неуверенно.

– Милый верховный маг, вы окружили нас женоненавистниками, – едва ли не с порога заявила госпожа Марсения, глядя ему в лицо огромными синими глазами, полными горькой обиды. – Зачем же так?

Это был первый привет из длинной череды нападок. Верховный глава с улыбкой поклонился:

– Ах, моя госпожа, мне так не кажется. Среднестатистическая выборка мужчин, не более. Просто вы ощутили, как мы, обитатели Арта, с гордостью дорожим своим Обетом.

– Правда, милый маг? У вас здесь со времен нашего дорогого Питера такие перемены, – отвечала она – сплошной мед, аромат и распахнутые во всю ширь синие глаза.

А потом были сплошные избиения и оскорбления. Избиения души и оскорбления разума, подумал Верховный глава, запустив пальцы в волосы. Поредевшие тонкие пряди скользили между пальцев. Честно говоря, он опасался, что после каждой встречи с госпожой Марсенией все больше лысеет. Было в ней что-то особенно алчное и голодное, вытягивающее из тебя все жизненные соки. Хотя условия в Арте были таковы, что его обитатели отличались долголетием, Глава был уверен, что стараниями госпожи Марсении состарится до срока. Он вздохнул.

Первой жалобой на повестке дня у дам было то, что из Иномирья получено так мало результатов. Естественно, Верховный глава подготовил все цифры. Он указал, что из Иномирья в Пентархию течет стабильный поток инноваций, причем речь идет как о технологических, так и о магических достижениях. В первую очередь о магических, подчеркнул он. Поскольку его предшественник верховный маг Питер (под давлением матери госпожи Марсении) так ловко насадил в Иномирье исчезнувшие было зачатки колдовства, урожай был весьма богатый.

Этого дамы не отрицали. Однако госпожа Истолия, отвечавшая за внутренние дела, с укором заметила, что «наш милый маг, видимо, не очень хорошо представляет себе потребности реального мира».

– Пока вы здесь, в Арте, живете мирной жизнью, Пентархии, нашему дому, угрожает опасность, которая лишь возрастает с каждым днем, – сообщила она. – Не стану утомлять вас отчетами о положении дел на других континентах, но вам же известно – вам известно? – что Треньенское море теперь слилось с Корриарденским заливом на севере, и мы в итоге превратились в островной континент. Если мы не найдем способ остановить повышение уровня океанов, в течение ближайшего столетия или около того привычной нам Пентархии не станет…

К чему госпожа Катния добавила низким зловещим голосом:

– Даже Лита уже размывается!

А госпожа Маурия разложила по столу бумаги и сказала:

– Здесь у меня в общих чертах представлен ваш план параллельных колдовских мер в отношении Иномирья с целью воздействовать на тамошний климат и тем самым вызвать подъем уровня моря и таким образом получить решение задачи по борьбе с наводнениями. Как дела с этим планом, милый верховный маг? Наверное, уже есть первые результаты?

Тщетно пытался Верховный глава втолковать им, что колдовские меры потребовали необычайно масштабных работ, что, хотя эти работы были проведены весьма удовлетворительно, нужно время, чтобы конструкция таких размеров начала действовать, и что результаты, которые они получают, пока еще предварительные…

Дамы пожелали знать, сколько именно времени нужно.

– По меньшей мере десять лет, – твердо отвечал Верховный глава. – И при составлении плана этот срок принимался в расчет, госпожа Маурия.

– Но, милый маг, с нашей точки зрения десять лет уже миновали, – сказала госпожа Марсения – снова сплошные круглые синие глаза. – Неужели у вас еще нет настоящих результатов?

Верховный глава ушел в глухую оборону и подробно объяснил, что за результаты получены. Да, соответствующих волшебных методов пока еще нет, однако на технологическом фронте уже намечены кое-какие ходы. Затем он напомнил дамам, что время в Арте и Пентархии идет с разной скоростью – и тем более с другой скоростью оно идет в Иномирье.

– И вы, дамы, разумеется, знаете, что соотношение между временем в нашем мире и в ином печально знаменито переменчивостью. Иногда их пять минут соответствуют пяти моим месяцам и почти трем вашим годам. Иногда складывается впечатление, что за половину артского дня у них проходят десятилетия. К настоящему моменту, насколько нам известно, в Иномирье минуло недостаточно времени, чтобы те, кто отвечает за магические конструкции, пришли к каким бы то ни было решениям.

– А мне казалось, у вас столько наблюдателей – они давно должны были установить хоть какое-то соотношение между нашим временем и их, – не преминула вставить шпильку госпожа Марсения. – Вы уверены, что все эти люди достаточно компетентны?

Он проглотил гнев и заверил ее, что да, компетентны. В рамках приличия Глава удержался только потому, что они с госпожой Марсенией поклонялись одной и той же Богине. Дам подобные соображения не останавливали. Они очень убедительно довели до его сведения, что им требуются результаты, причем сию же секунду.

И все это тянулось и тянулось без конца. Дамы требовали от него то одного, то другого. Он пытался донести до них, что, хотя и обязан служить Пентархии, это не делает его их личным слугой (слава Богине!) и подотчетен он исключительно царю. Но дамы привыкли, что мужчины им прислуживают, а на царя можно откровенно махнуть рукой. А госпожа Марсения постоянно ставила ему капканы. Она снова и снова выражала сомнения в профессионализме отрога Наблюдателей. Или же стоит попробовать какую-нибудь другую систему? И возможна ли вообще сколько-нибудь надежная система связи между двумя мирами?

Каждый раз он обуздывал гнев и заверял ее, что метод Арта прошел проверку столетиями. Верховный глава понимал, что стоит ему поддаться гневу, и госпожа Марсения его съест. Он все время чувствовал, как она теребит его чары, алчно выжидает, когда он утратит контроль над собой. Потому-то он и не вышел из себя, невзирая даже на почти неодолимое желание с визгом зашвырнуть ее за несколько вселенных отсюда или даже на адский обод, когда она за самым изысканным ужином, какой только мог предложить Арт, вернулась к вопросу о наблюдателях – в очередной раз.

– Я спрашиваю только потому, – сказала госпожа Марсения, грациозно потянувшись к нему через стол, – что вот уже довольно давно испытываю новый метод наблюдений и, похоже, зашла в тупик. Поэтому я так убеждена, что и у вас все идет не вполне гладко. В моем случае это необычайно досадно. Едва мне покажется, что тут есть что наблюдать, как связь сразу рвется. Должна признаться, что я прибыла в Арт в надежде узнать, как все наладить, но так ничего и не добилась.

Верховному главе было известно, что у госпожи Марсении есть свои наблюдательные установки, однако едва ли она стала бы говорить о них так откровенно, это не в ее характере. «Так я и поверю, что это она искренне», – подумал он.

– Такое случается, – проговорил он. – Признаюсь, и у меня в свое время бывали тупики.

– Я надеялась, вы посоветуете мне какой-нибудь метод, где сложностей будет меньше, – молвила она.

– Охотно, моя госпожа, – сказал он. – Давайте вы вкратце опишете мне ваш новый метод и когда и как возникают сложности, а я посмотрю, чем Арт в силах вам помочь.

Естественно, она ничего не стала описывать. Следующие полчаса она трещала без умолку, но так и не произнесла ни единого слова по делу, и он понял, что это была просто очередная попытка застать его врасплох.

Нет, в самом деле, подумал он, потягиваясь в кресле, ей удалось-таки задеть его за живое, если он раз за разом прокручивает в голове подробности визита! Дисциплина Арта предписывала изгонять подобного рода навязчивости при помощи краткой медитации и особого непродолжительного обряда. Но у Верховного главы попросту не было настроения. Он смог заставить себя лишь пробормотать благочестивую благодарность механизму Космического Колеса, которое поместило его в Арт, а могло бы оставить во владениях госпожи Истолии, где он родился. Если родился в Лите мужчиной, выход был только один: вступить в Товарищество Арта и всей душой уповать на то, что тебя когда-нибудь примут в Братство. Иначе ты обречен на жалкое существование. И ему повезло – он стал одним из тех счастливцев, которым удавалось пройти все испытания (а удавалось это лишь одному из десяти), – а потом повезло еще больше: он возвысился до чина Верховного главы цитадели.

«А кстати, – подумал Глава. – У меня же есть обязанности. Примусь-ка лучше за дела, от которых меня отвлекли эти ведьмы». Он развернулся и властно указал на стену. Стена тут же превратилась в вереницу зеркал: в большинстве отражались, похоже, только маги в синих одеждах, занятые мирным трудом, однако примерно в трети поверх отражений пульсировали различные волшебные знаки. Верховный глава с улыбкой собрал эти пульсирующие знаки в одном главном зеркале перед своим столом и жестом приказал им проясниться. Этот очень полезный метод они позаимствовали из Иномирья и приспособили для собственных нужд. Отрог Исследователей еще не выяснил, для чего он предназначался на самом деле.

Волшебные знаки растянулись в печатные строчки – в основном обычные отчеты. У отрога Воителей по-прежнему ничего не складывалось с этими их ракетами из Иномирья. Отрог Домоправителей был завален работой, поскольку на исходе прилива доставили годовой запас продовольствия. Они просили отрядить в помощь либо курсантов, либо призывников, чтобы разгрузить ракеты и разложить провизию по складам. Пожалуй, лучше курсантов – юноши из нового набора пробыли здесь уже два дня и, предположительно, успели освоиться; по крайней мере, таскать продукты смогут. Что до призывников, то их доставили тем же транспортом, что и Владычиц Литы, и благодаря этим дамам Глава их еще не видел. Сейчас призывники должны вовсю проходить инструктаж. Однако отрог Врачевателей, читай – Эдвард, почему-то желал видеть его по вопросу, связанному с этими самыми призывниками. Нет, Эдвард, подожди: отрог Наблюдателей докладывает о значительном возмущении эфира с эпицентром в той части Иномирья, где, как удалось выяснить, были сосредоточены самые полезные магические конструкции. А у отрога Служителей опять утечка атмосферы.

С отрогом Служителей надо было разобраться в первую очередь. Это было непреложное правило. Верховный глава сообщил, что весь внимание.

– Это все из-за приливов, сир, – сообщил дежурный маг, деловито материализовавшись в зеркале. – От приливов никогда хорошего не жди, а этот выше обычного и еще, похоже, с завихрениями. Мы наложили кое-где чары-заплатки, до вечера продержатся, но, к сожалению, чтобы все запечатать как следует, нужны полномасштабные волшебные конструкции.

– Тогда обратитесь к Гадателям и Вычислителям, пусть подберут вам подходящее время для обряда, – постановил Верховный глава. – У меня тут пятьдесят магов в очереди.

Назад к рутине, с тихой радостью подумал он, когда изображение дежурного мага растаяло. Вызвал отрог Распорядителей и сообщил, что́ от них требуется. Затем вывел на свое зеркало то место в Иномирье, из-за которого так разволновались в отроге Наблюдателей. Там почти ничего не происходило. Адский обод! А ведь давно пора чему-нибудь произойти! Не только Владычицам Литы не терпелось получить результаты. Но тут он краем глаза заметил крылатый знак, мерно вспыхивающий в зеркале, – знак Эдварда, – а это означало, что дело его друга не терпит отлагательств. Он дал Эдварду знать, что свободен.

– Сейчас приду, – сказало зеркало.

Однако у Эдварда ушло некоторое время на маневры по коридорам и пандусам. Эдвард утверждал, что он в первую очередь врачеватель и проецироваться в зеркале – не его конек. На расспросы он всегда отвечал, что, разумеется, все прекрасно умеет, но ходить пешком очень полезно, к тому же, когда для личной встречи приходится проделать какой-то путь, потом остается ощущение, что и вправду кого-то повидал. А все остальное, говорил он, отдает иллюзией.

Когда Эдвард наконец появился, он, что не менее характерно, с извиняющимся видом проскользнул в открывшийся проем в стене, пригнув голову под притолокой. Он всегда пригибался, хотя Верховный глава несколько раз ставил его на порог и доказывал, что высоты хватает с запасом. А потом Эдвард с тем же извиняющимся видом скользнул к столу и поставил на него две дымящиеся чашки.

– Я подумал, кофе тебе не помешает, – сказал он, – раз уж с утра пораньше пришлось заниматься Литой.

– А где коньячок? – спросил Верховный глава.

– Ну не сразу же после завтрака, – ответил Эдвард, – хотя я думал, не принести ли пива… Ой, ну тебя, Лоуренс! Никогда не понимаю твоих шуток!

– В конце концов обычно понимаешь, – заметил Верховный глава. – Зачем ты хотел повидаться со мной? Хочешь убедиться, что меня за ночь не превратили в марионетку Литы?

Эдвард засмеялся. Верховному главе было приятно, что другу такое даже в голову не приходило.

– О великие боги, нет! Я по поводу призывников этого года; по-моему, тебе еще не представилось случая на них посмотреть. Боюсь, тебя ждет неприятный сюрприз.

– Ты имеешь в виду, что количество призывников падает? Вижу по спискам. Что случилось? Моя гипотеза – что Владычицы Литы исподтишка высадили из транспорта две трети, чтобы Внутренней Обители – да благословит ее Богиня – было вольготнее путешествовать.

Эдвард покачал головой:

– Нет, не в этом дело. Я поговорил кое с кем из них: видимо, все, кого набрали, здесь и больше никого нет. Увы, Лоуренс, все гораздо хуже. Похоже, все области, обязанные поставлять нам призывников, все до единой пятины, отправили нам минимальное количество, дозволенное законом, а кроме того, у всех юношей есть те или иные пороки. Я бы сказал, что Корриарденский округ предлагает нам малолетних преступников из своих тюрем. А с севера Треньена прибыл паренек, который и имя-то свое написать не может, однако обладает зачатками колдовских навыков и потому проходит по закону. Что до прочих, мне редко приходилось видеть такое сборище увечных и убогих. По-моему, единственный нормальный – сын пентарха Фриньенского, а он прибыл только потому, что иначе не мог: в следующем году он уже не подлежит призыву по возрасту и дуется по этому поводу, как младенец. А остальных, положа руку на сердце, лучше демонам скормить.

– Что? – оторопел Верховный глава. – Даже из Орты? Кого они нам прислали?

– Хромого кентавра, – отвечал Эдвард, – и гвальдийца, у которого обе ноги левые.

Они переглянулись. По закону Иные Народы Орты подчинялись непосредственно царю. Как правило, для них было предметом гордости отправлять на годичную службу в Арт лучших своих юношей; не раз и не два они присылали по нескольку представителей всех пяти народов. Если и они ограничились только тем, что были обязаны сделать по закону, все и вправду скверно.

– Я не имею в виду, что царь теперь под пятой у Литы, – испуганно уточнил Эдвард. – Хотя такое в принципе возможно.

– Сомневаюсь. – Верховный глава раздраженно поднялся и прошелся от стены к окну и обратно. – Может, царь и боится Литы, как и все мы, однако способен за себя постоять, на то он и царь. Пожалуй, нам стоит поблагодарить его величество, что он не прибыл сюда и не вправил нам мозги на манер Владычиц Литы. А просто дал понять, что вся Пентархия больше не доверяет Арту. Эдвард, я тут ни при чем. Я вкалывал как демон, чтобы вытащить нас из помойки, которую оставил после себя маг Питер. И только мне удалось все наладить, как вот!.. Что же мне делать?

– Попробуй добыть хоть какие-то результаты по последнему эксперименту, пока дома все не затопило, – ответил Эдвард. – И выпей кофе, раз уж я расстарался и принес его. – Верховный глава уставился на чашку, словно на диковину из Иномирья, и Эдвард добавил: – Всю эту пеструю компанию арестантов, калек и деревенских дурачков я построил в гимнастическом зале. Хочешь сходить туда и провести ознакомительную беседу?

– Дай пять минут, – отвечал Верховный глава. Взял чашку и рассеянно выпил. – Знаю, я тебе уже все уши прожужжал, что этот проект по борьбе с наводнениями добром не кончится, но, похоже, вот оно и сбывается. И у меня ужасное предчувствие, что дальше будет только хуже. А у тебя?

Эдвард пожал плечами:

– Я не силен в прорицаниях. Кроме смерти, конечно. Не хотел тебе говорить, но да, я чувствую, что ближайшее будущее принесет нам череду смертей. Однако, – тут он встал во весь свой немалый рост и с извиняющимся видом скользнул к двери, – население Арта довольно велико, так что в этом нет ничего необычного. Попрошу-ка дежурного мага провести с призывниками небольшую тренировку, пока они ждут. Вдруг от этого половина сразу перемрет?

Предчувствия предчувствиями, а Верховному главе ничего не оставалось – пришлось изо всех сил продвигать проект. Он скорректировал образный ряд и направил сознание на нужную спицу Великого Колеса. Там он ловко и профессионально подцепил нити мыслей, принадлежащие его агентам в Иномирье, и подтянул весь пучок к особым веретенам, установленным у него на столе. Веретена позволяли экономить силы: они преобразовывали мысли обратно в вещество и выводили результат прямо в главное зеркало.

Агентов у Главы было предостаточно. Без них он бы пропал – они не только поставляли сведения, но и помогали осмыслить непрерывный поток идей, который в последнее время тек из Иномирья в Арт и Пентархию. Поскольку Верховный глава спешил, то выводил идеи в зеркало не по отдельности, а группами, и каждый виток нити соответствовал какому-то центру интеллектуальной активности в том мире. Вот уже месяц агенты исправно докладывали, что воздействие проекта Арта на Иномирье было замечено. Похоже, в Иномирье ощутили, что климат становится жарче и уровень морей поднимается. Однако пока что ничего по этому поводу не предпринимали. Жители Иномирья носились туда-сюда, ломая руки, и болтали о том, что надо бы посадить соответствующие растения или запретить те или иные технологии, которые считались вредными.

– Ради Богини! – воскликнул Верховный глава. – Что за адский обод?! – И он разослал по нитям сообщения: «Расшевелите их. Скажите, что в ближайшие десять лет эффект удвоится!»

Потом он подергал за нити с Островов. Издавна считалось, что тамошние жители особенно сильны в колдовстве. Арт недавно провел различные испытания и доказал, что и сегодня там все в образцовом порядке. Вот почему отрог Наблюдателей регулярно сосредотачивался на положении дел в этой области. Тут Верховный глава очень рассчитывал на результаты. Сначала он в очередной раз сосредоточился на том месте, где Наблюдатели отметили бурную деятельность, но оказалось, что сколько ни настраивайся, получается полный ноль. Интересно. В норме во всех областях Иномирья постоянно регистрировался какой-то уровень фоновой бессмысленной деятельности. Спицы Колеса гудели от нее, и младшие маги учились ее отфильтровывать. Очень интересно. Выходит, они наслали защитные чары по меньшей мере той же силы, что Арт применял против Литы. К сожалению, в этой области тишины на Островах не было ни одного его агента, однако это не слишком обеспокоило Верховного главу. Он знал: когда на Островах настраивают масштабные магические конструкции, их сразу прикрывают со всех сторон, так уж у них заведено. Значит, наконец-то там стало происходить что-то серьезное!

Главу охватило волнение, и он торопливо вытащил из группы двух своих ведущих агентов. Первому некоторое время назад было дано задание стать любовником особи женского пола, которая, как удалось выяснить, теперь находилась то ли в самом центре строящейся магической конструкции, то ли где-то совсем рядом. Изображение агента появилось в зеркале – он выглядел почти так же, как во время их встречи в Арте, хотя это не обязательно означало, что именно так агент сейчас и выглядит. Скорее, так он себя представляет. Тех, кто совершал переход в Иномирье и закреплялся там, постигали странные метаморфозы. Этот агент – по крайней мере, в собственном представлении – был сейчас несколько небрит, немного пьян и сильно утомлен.

– О боги Колеса! – сказал агент. – Только вас мне не хватало! Чего надо?

Верховный глава сообщил, что ему надо хоть чего-то, что пролило бы свет на область тишины к востоку от местонахождения агента. Там и в самом деле ведется колдовская работа?

– Вам это правда интересно? – спросил агент. – Тогда вы не умнее меня. Конечно, ведется, это же очевидно. Морин, чтоб ее, притворяется, будто у нее плечо болит, и под этим предлогом постоянно шастает к своей ведьме в Херефордшир, а больше я ничего не знаю. Вроде бы эта девица такая болтушка – должна была хоть что-то выдать, ан нет! А еще она собирает деньги. Они к ней со всей страны стекаются, я и не знал, что ведьмы так умеют. Но она говорит, это для новой Кампании за зеленый мир – чтобы все производилось без вреда экологии, ну, сами понимаете. Вроде как хотят купить заброшенный завод где-то в Центральных графствах. Будут там производить веганское мыло. Одни боги знают, правда это или нет. Меня к этому заводу и близко не подпускают, и к денежкам тем более, а хотелось бы!

Верховный глава велел агенту разведать, что это за завод.

– Хорошо, хорошо! Сам знаю и, между прочим, пытался. Только эта стерва мне не дает. Если я разузнаю вам все про завод, можно мне послать Морин куда подальше и вернуться домой? Тошно мне в этом мире, честное слово!

Верховный глава Арта сдержался и не сообщил – не намекнул даже искоркой в самой далекой спице Колеса, – что этот агент никогда не вернется домой. Когда человек проходил обряд, закреплявший его в Иномирье, происходившая перемена была, судя по всему, необратима, однако говорить об этом агенту было, разумеется, нельзя. Напротив, Верховный глава напомнил ему, что он, агент, служит полевым наблюдателем во искупление неких проступков, которые еще не искуплены. Но поскольку к агентам приходилось проявлять участие, уточнил, что же, собственно, такого неприятного в его нынешнем положении.

– Да работать в этом музыкальном магазине! Бесит меня их музыка! – был ответ. – Знаете, что я вам скажу?!.

Верховный глава пресек в зародыше неминуемый поток жалоб и пообещал, что, как только агент обеспечит ему надежные сведения о целях этой особи, Морин, волны нужных спиц сойдутся как положено и все будет хорошо. Он тщательно следил за своими словами и не пообещал, что тогда агент сможет вернуться домой, однако постарался, чтобы у того сложилось именно такое впечатление. Увы, без подобных уловок в его деле не обойтись. Верховный глава дал отбой агенту-нытику и переключился на следующего, которому было дано задание следить за самым важным магом мужского пола.

От этого агента Верховный глава и не рассчитывал добиться ничего конкретного. Братство Арта состояло исключительно из мужчин, тут уж ничего не изменишь, так что подослать шпионку-любовницу было невозможно. И любовника тоже: этот маг был непоколебимо гетеросексуален. Поэтому агента приставили к сожительнице мага, что оказалось несложно, поскольку в Арте агент был беленький, гладенький и красивенький. А поскольку выведенное на экран изображение было красивым по-прежнему, резонно было предположить, что какое бы превращение ни постигло агента, он считался привлекательным и по меркам Иномирья.

– Сир, я и рад бы что-то вам сообщить, но ничего сказать не могу, извините великодушно, – сказал второй агент. Вежливость ему никогда не изменяла. Он был из тех, кто считает, что если вести себя обходительно, его простят и отзовут обратно в Арт. Бедный недалекий брат. – Женщина, за которой я наблюдаю, жалуется, что ее муж все время в разъездах, а когда возвращается домой, то у него от усталости нет сил даже разговаривать. Она думает, у него новая любовница.

Верховный глава велел агенту подогреть опасения той женщины и заставить ее выяснить, куда ездит муж.

– Ах, сир, я пытался! – с жаром закивал агент. – Признаться, это было несложно, она не меньше моего хочет понять, что происходит. Когда он уехал в прошлый раз, она, по-моему, даже пошла на риск и попробовала выследить его колдовскими средствами. Однако ей удалось выяснить только, что он ездит в Херефордшир к той старухе, и в тот момент она этому не поверила. Сир, такое впечатление, что он гораздо умнее нас.

Дом в Херефордшире, упомянутый обоими агентами, был, несомненно, тем самым местом, где отрог Наблюдателей зарегистрировал недавний всплеск активности, и, по мнению Верховного главы, та старая особь женского пола, столь же несомненно, стояла в центре всего происходящего. Он неоднократно пытался засечь ее, однако она не оставляла ни малейших зацепок, не давала никаких поводов подослать к ней агента, ничего. Она была очень хитра. Уходила от любых контактов. И очень сильна. Давным-давно, когда Глава был много моложе и неопытнее, он предпринял попытку силой проникнуть в ее сознание. Тогда она в праведном гневе пробилась через все спицы и ободья Колеса, ужасная и великолепная, и пригрозила убить его, если он попробует такое еще раз. С тех пор он вел себя с нею крайне осторожно. Так что если для всплеска активности избрали именно ее дом, значит и вправду задумали что-то очень важное.

От этих мыслей его отвлек жалобный голос агента:

– Сир! Сир, я был бы очень признателен, если бы меня освободили от этого задания. Мне оно не по душе.

Верховный глава тактично уточнил, что́ именно агенту не по душе.

– Дело не в том, что у меня такое чувство, будто Марк Листер меня подозревает. С ним я, пожалуй, справлюсь. Но эту женщину я прямо ненавижу. Его жену, сир. Честное слово!

Верховный глава поинтересовался, что в ней такого неприятного.

– Она злобная, упрямая и вдобавок глупая, сир. Я в жизни не видел таких эгоистичных созданий. Сир, я соглашусь на любое другое задание, какое скажете, лишь бы больше не приходилось ее терпеть. Сир, мне от нее тошно!

По мнению Верховного главы, под это описание подпадали все женщины на свете. Но поскольку агент и в самом деле был в столь растрепанных чувствах, что аж гладкое лицо в зеркале болезненно кривилось, Верховный глава поспешил заверить его, что как только удастся задействовать другого агента, его сразу заменят.

– Ох, спасибо вам огромное, сир! – сказал агент. – Вы себе не представляете, как это для меня важно!

Знай своих людей и угождай им, подумал Верховный глава, которому стало мерзко от себя самого, и дал отбой. Теперь этот агент добудет ему надежные сведения, быстро и много. Но поскольку слишком сильно играть на чувствах агента не полагается, придется и в самом деле его заменить, как раз тогда, когда он мог бы принести особенно много пользы. Жаль. Верховный глава вздохнул, отсоединил все нити от веретен и снова предоставил агентов самим себе. Но сам он не покидал Колесо: ему еще предстояло подослать агента к третьей особи, игравшей важную роль в строительстве магических конструкций. Засечь ее было практически так же трудно, как старуху. Он выяснил, что у нее есть сожитель, однако, к вящему его огорчению, они были непоколебимо верны друг другу. Любые попытки подослать любовника шли прахом. И за ее разум Главе тоже не удавалось зацепиться. Не то чтобы она сопротивлялась его усилиям – скорее, она о них совершенно не подозревала. Он просто соскальзывал с поверхности ее сознания.

Однако, пока он пытался зацепиться за нее, то в процессе обнаружилось, что у нее есть детеныши. Это было великолепно. Никто из выводка ничего особенного не знал, однако по ним Глава заключал, когда и куда перемещается искомая особь и нет ли вокруг нее каких-либо необычных возмущений. Они очень помогли проследить, какова будет реакция на последнее крупное испытание, которое Арт провел в Иномирье. Сначала особь и вправду несколько отвлеклась на незначительные военные действия, организованные силами Арта, однако когда с континента, где местные маги действовали на удивление бессистемно, в места ее обитания принесло ядовитую воздушную взвесь, детеныши сообщили Главе, что их производительница вдруг насторожилась и бросилась к старой особи за помощью. Они знали старую особь как «тетушку Глэдис». Похоже, она им нравилась. К Верховному главе они тоже были расположены. Они в мыслях называли его «ангелом земным» и питали к нему доверие.

А потом они резко перестали приносить пользу. В один прекрасный день Верховный глава обратился к ним с рутинной проверкой. И натолкнулся на встречный всплеск необузданной магии, сильной и страстной. Отчасти всплеск был из разряда тех, которым можно научиться, по крайней мере, осознанный, но практически неукротимый, и он мгновенно запустил флуктуации по всему Колесу с такой силой, что против нее не выстоял бы и чистокровный гвальдиец.

– Да как ты смеешь! – полыхнуло на Главу. – Сию же секунду вон из душ этих детей!

Пришлось Верховному главе отступить под натиском этого гнева – тщетно оправдывался он, что неизменно относился к детенышам по-доброму, что они любили его, хорошо его знали, называли его…

– Мне все равно, что они, по-твоему, думают, мне даже все равно, что они думают на самом деле! – Необузданная магия прямо разбушевалась – ее вихри бурлили, захлестывая его. – Это дети моей сестры, и я не допущу, чтобы ты возле них что-то разнюхивал! Это гнусно! Я тебе запрещаю!

После чего верное слову необузданное создание развернулось и окружило детенышей твердокаменной, будто гранит, защитой. Подкрепленные гневом защитные чары отвердели и оплели непробиваемыми извивами все до единого ободья Колеса. Верховный глава не знал способа их разрушить. И удалился пристыженный. Но вскоре он обнаружил, что необузданное создание не вполне отдает себе отчет в том, что сделало – точнее, сделала: это тоже была особь женского пола. Поскольку она была недоучкой, то вообразила, будто таких чар недостаточно. Боялась, что они рухнут. Поэтому не спускала глаз ни с чар, ни с детенышей, постоянно рыскала возле творения рук своих, проверяла все сочленения, следила, чтобы он не пытался их прорвать.

Как ни смешно, саму себя она даже не подумала защитить. Вскоре Верховный глава обнаружил, что если вести себя крайне тихо и осторожно, можно получать от необузданной не меньше пользы, чем от детенышей. А то и больше: ее данные оказались куда обширнее, поскольку она располагала некоторым доверием сестры. Однако она была необычайно чувствительна. Обычно она осознавала присутствие Главы, даже если он просто пытался направить ее мысли в ту или иную сторону, правда, пока не сумела увязать это ощущение с «ангелом земным», – и оказалось, что лучше всего еле-еле подталкивать ее, ограничиваться лишь самыми поверхностными контактами, а затем уповать на то, что она задумается над нужными Главе объектами или событиями. Очень часто так и выходило. Надежда Верховного мага Арта сама по себе штука мощная.

На сей раз, когда он нежно-нежно вышел на контакт с этой особью, она, что очень кстати, была одна и размышляла. С обычной тоской. В прошлом у нее была крайне неудачная любовь. Резонно предположить, что унылым размышлениям она предавалась именно по этому поводу.

…пустота. На сей раз там не было ничего, просто жуть, это как смотреть в глубокий-глубокий колодец. Но на дне что-то все-таки было. Внизу был он – и впервые именно такой, какой надо. Стоило мне понять, каким он должен быть, и я поняла, что то, что мне от него остается, почти так же страшно, как колодец. По сути дела, труп. Но с ним внизу была она. Это она все сделала…

Верховный глава не представлял себе, о чем это она. И ждал. Затем подопытная задумалась о матери. Это была не менее печальная тема, к тому же, похоже, именно она вселяла в испытуемую ту самую дикую ярость, с которой Главе довелось столкнуться.

…иногда прямо убить ее хочется. Если она еще раз доведет Аманду до слез, я и правда ее убью. Мерзкая мысль. Но ведь это ужасно глупо: две взрослые женщины шарахаются от телефонных звонков, потому что боятся, что это их мать! Ей вообще нельзя было заводить детей, разве что как объект для ненависти, но мы обе незапланированные. Аманду она родила подростком, когда думала, что жизнь не имеет права обойтись с ней так жестоко, что она не может забеременеть, ведь это удел простых девчонок; а меня – за сорок, когда думала, будто ей это уже по возрасту не грозит. Но я ее убью, если она еще раз напустится на Аманду, и за что – за то, что Аманда добра ко мне! Ничего себе! Бедная Аманда, мало ей своих хлопот – оберегать нашу страну…

Ага, началось, подумал Верховный глава.

…нет, теперь уже весь мир! Или всю вселенную? Я запуталась. А что, и правда существует много других вселенных? Аманда, похоже, считает, что это научный факт. Или я имею в виду космос? Космосы? Космоиды? В общем, много. Мне было бы проще простого шагнуть в другую вселенную, просто чтобы выбраться со дна колодца, но ты, наверное, так не сможешь, да и не хотелось бы пускать насмарку их планы по борьбе с парниковым эффектом. А я готова спорить, что из-за меня у них ничего не выйдет. Вот про таких, как я, говорят, что у нас обе ноги левые, – мама любила об этом напоминать. Да и вообще меня не выбрали бы из-за Маркуса – спасибо ему! Но если бы я только придумала, как…

К несчастью, именно в этот момент она осознала присутствие Верховного главы.

– Да провались оно! Опять тут шныряет этот треклятый демон! Я его чувствую. Эй ты! Пошел вон! Вон!!!

Будто дворняжку-попрошайку! Верховный глава поспешно отступил. Она была такой сильной, что у него защипало щеки и пренеприятно задрожал весь позвоночник от шеи до копчика. Ему даже пришлось присесть ненадолго, чтобы прийти в себя. Но дело того стоило! Им известно, что они живут во множественной вселенной, хотя раньше они ничем этого не показывали. Разбираясь в беспорядочных мыслях подопытной, Глава понял, что они набирают какую-то группу, разумеется, из самых сильных колдунов и готовятся к каким-то действиям, касающимся всего мироздания. Что это за действия такие, он не понимал даже приблизительно, однако, зная Иномирье, резонно было предположить, что это будет что-то необузданное и отважное – чего доброго, даже манипуляции приливами между вселенными! Да, такое вполне может быть. Ладно, Глава Наблюдателей скоро все выяснит и расскажет. А пока нужно побеседовать с призывниками. Верховный глава бодро подхватил митру и посох и двинулся в гимнастический зал.

Когда Верховный глава стремительно вошел в зал с улыбкой на лице и во всем великолепии полного парадного облачения, два жидких ряда юнцов поспешно встали по стойке смирно. Одежды Верховного главы переливались синим с серебром. Элегантно развевался короткий плащ, наброшенный на одно плечо, – он топорщился на рукояти боевого меч-посоха и полускрывал большой полумесяц на груди. На голове царственно красовалась огромная рогатая митра, делавшая своего носителя на добрый фут выше простых смертных. Это ощутил даже кентавр – и переступил копытами, подумав, что на сей раз ему приходится смотреть в лицо человеку с робким восхищением, а не наоборот. Верховный глава Арта был для них всех легендой. Поэтому все они буравили его взглядами, пытаясь рассмотреть человека под покровом легенды.

Глава был высок и шагал грациозно и пружинисто, что позволяло носить облачение с шиком и изяществом. Откуда взялась эта пружинистая грация, призывники понимали. Глава всю жизнь делал упражнения, которым их только что научили. Большинство еще не успело отдышаться. Верховный глава был мужчина крупный, а двигался так, словно ничего не весил. На призывников это произвело должное впечатление, как и властное сияющее лицо. Оно было круглое, грубой лепки, но ничуть не мясистое и не заурядное – и лучилось добротой. Новобранцев потрясло, что он умеет улыбаться, но еще больше потрясло, когда эта улыбка угасла, едва он обвел их взглядом. Взгляд у Главы был незабываемый.

Богиня милосердная, подумал Глава. Эдвард мне и половины не рассказал. Взгляд его охватил тощие ноги, узкие плечи, безвольные подбородки, по крайней мере одно жирное брюхо, горб, несколько толстых свирепых лиц – одно со сломанным носом – и очкарика. Единственным нормальным был коренастый плечистый юноша, должно быть, тот самый сын пентарха Фриньенского. На этом новенькая синяя форма сидела как влитая, будто он привык носить мундир, к тому же он один не запыхался. По сложению настоящий атлет, хотя, если судить по тщательно подстриженным и уложенным волосам до плеч и лихим усикам, он пытался это скрыть. Лицо юноши, когда Верховный глава посмотрел ему в глаза, не выражало ничего – даже уверенности и непринужденности. Он ничем не выказывал недовольства, о котором упоминал Эдвард. Однако Эдвард редко ошибался в людях. Пожалуй, понаделает он здесь бед, подумал Глава. Пока в голове у него проносились эти мысли, он произносил привычные приветственные слова и был бы очень удивлен, если бы узнал, что сын пентарха думает о нем примерно то же самое.

Ай-яй-яй, ну и птица, думал Тод. (У него была целая куча имен и титулов, в том числе герцог Харбатский, но для друзей и самого себя он был просто Тод.) А дальше мысль продолжилась сама собой: да наш Верховный глава, оказывается, тот еще сукин сын!

– Как вам известно, вы пробудете здесь год и будете тренироваться вместе с курсантами и рядовыми членами Братства, есть с нами за одним столом и выполнять те же обязанности, что и мы, – говорил Верховный глава. – Естественно, это значит, что вы будете подчиняться нашим правилам. Их вам уже зачитали, так что не буду утомлять вас лишний раз. И лишь подчеркну, что правила эти писаны для того, чтобы их соблюдали.

Его взгляд упал на юношу-гвальдийца, который стоял рядом с кентавром и тупо таращился на Главу. Для своего племени юноша был сущий карлик, хрупкий, бледный, растерянный. Новая форма стояла колом, будто он по ошибке забрался в канализационную трубу, и хотя она была застегнута до подбородка, почему-то становилось ясно, что у этого юноши нет обычной для гвальдийцев густой растительности на теле. Глаза Верховного главы невольно скользнули ему под ноги. Неужели и правда две левые? С ногами было что-то не то. Огромные ботинки. И не менее огромные белые ручищи. И волосы у гвальдийцев обычно рыжие или каштановые, а у этого – мышино-белесые и к тому же редкие. Пожалуй, гвальдийские в юноше были только глаза. Тут их взгляды встретились, и огромные сияющие глаза юноши округлились от изумления, когда он понял, что в Верховном главе тоже течет гвальдийская кровь.

Верховный глава поспешно переключился на кентавра. Пожалуй, хромой – это все же сильно сказано. Однако у юнца была провислая спина и выпирали конские ребра. А передние ноги он ставил коленями внутрь, и на коленях были большие мозоли там, где они терлись друг о друга. Конская шкура была мучнисто-серая, такая же мышиная, как и волосы гвальдийца, а человеческий торс такой же тощий, как и все остальное. Угольно-серые яблоки, которым положено было покрывать конский круп, у мальчика проступали на лице и блеклых волосах. «Может, царь и думал подшутить над Артом, – подумал Верховный глава, – но мне что-то не смешно. Совсем не смешно».

– Мы, разумеется, не потребуем от вас принести Обет, который соблюдают все члены Братства, – говорил он тем временем, – однако мы требуем, чтобы вы, пока находитесь в Арте, придерживались его так, словно и в самом деле поклялись. – Прежде чем испуганное ерзанье юнцов перешло в полномасштабный протест, Глава поспешил продолжить: – Своим Обетом мы чтим Богиню. Здесь, в Арте, мы относимся к Ней со всей серьезностью и регулярно отправляем Ей службы. За это Она наделяет нас большей силой, чем была бы у нас в Пентархии, благодаря чему мы управляем ритмами, которые обеспечивают существование цитадели. Так что сами понимаете: наш Обет…

Тут юный кентавр, которому стало окончательно не по себе под пристальным взглядом Главы, не совладал с собой и испражнился. Помет громко шлепнулся на пол. Послышались подавленные смешки. Юный кентавр в страшном смущении переступил с ноги на ногу, его лицо в яблоках побагровело. Очевидно, он пытался угадать, что предписывают правила – поскорее убрать за собой, что́ он, несомненно, сделал бы дома, или и дальше стоять по стойке смирно, притворяясь, будто ничего не произошло.

Для кентавра подобная неожиданность – обычное дело. Верховный глава исправил ситуацию – наскоро наслал чары, так что метла и совок с длинной ручкой, стоявшие в углу зала, сами собой перенеслись прямо кентавру в руки.

– Держи, Гальпетто. Наведи порядок.

Смешки перешли в восторженный рев, в основном весьма глумливый, и кентавр торопливо развернулся и принялся за работу – вид у него был такой, словно он мечтает, чтобы пол разверзся у него под ногами. В общем-то, неплохо, подумал Верховный глава. После торжественной беседы об Обете очень уместно бывает разрядить обстановку какой-нибудь шуткой, хотя лично он предпочел бы шутку иного сорта.

Он еще немного поговорил – в общих чертах описал учебный план, развлечения и обязанности. Что характерно для этой второсортной группы, никто его не слушал. Шутка оказалась им не по зубам. Глава чувствовал, как блуждают их мысли, как рождаются в них дурно пахнущие насмешки, а кое-кто подумывает, что кентавра Гальпетто теперь можно затравить. Обычно Верховный глава завершал речь сердечным пожеланием весело провести год службы. «Возможно, вы прибыли сюда только потому, что так велит закон, – гласила обычная концовка, – однако исполнение долга вполне может быть сущим удовольствием». Но сегодня он поймал себя на том, что у него нет ни малейшего желания так говорить.

– И последнее, – сказал Глава. – Я говорил об Обете и о правилах. И я не шутил, когда говорил, что вы должны соблюдать и то и другое. Позвольте напомнить, что здесь, в Арте, вы подчиняетесь законам Братства, а за нарушение законов Братство карает строго. Если вы нарушите наши законы, вас ждет наказание – да, мы вас накажем, и вам это не понравится.

И он стремительно удалился, уповая на то, что дал им пищу для размышлений.