Глава 1
1995 год. Приморский посёлок недалеко от Сочи.
Я сидела на четвереньках, напрягая пальцы рук и ног, и старалась, чтобы колени не касались мокрого пола. Вообще-то полы в ресторане было принято мыть шваброй. Но в фойе плитка была настолько причудливо изогнутой, что отмыть от неё уличную грязь было возможно исключительно, встав на колени. Работа тяжёлая, грязная, но платили за неё хорошо. Я медленно продвигалась к центру, пока мои руки с грязной тряпкой не уперлись в идеально начищенные лакированные ботинки. Странно, я даже не заметила, как в ресторан вошёл посетитель. Впрочем, это и не удивительно. Я вынула из одного уха наушник и подняла голову. Дорогущий синий костюм, голубая рубашка и темно-серый галстук. Одежда подчёркивала цвет глаз мужчины. Таких глаз я никогда не видела. Они были глубокие и синие, как море в летний зной. Я поймала себя на мысли, что так пялиться на человека просто неприлично, и отвела взгляд. Незнакомец широко улыбнулся.
– Здравствуйте! Разрешите пройти!
Вот это новости! Обычно посетители просто обходили меня, оставляя грязные следы на плитке, и, добавляя работы. Сегодня на улице целый день лил дождь, было сыро и слякотно. Но на обуви самодовольного пижона не было ни одной пылинки. Казалось, что в ресторан его внесли на руках. Я не могла подняться и отойти потому, что он стоял слишком близко, и мы просто столкнулись бы лбами, нарушая личное пространство каждого. Поэтому я шустро отползла назад и уже тогда, выпрямившись в полный рост, радушно улыбнулась.
– Прошу Вас, сэр!
Мужчина сверкнул белозубой улыбкой. Видимо, с чувством юмора у него был полный порядок. Он прошёл в зал, не оглянувшись, а я ещё какое-то время смотрела ему вслед. Что-то зацепило меня, задело те струны в душе, которые молчали долгие годы.
Когда с полами было покончено, я переоделась и пошла мыть посуду на кухню. А скопилось её немало. Наш шеф-повар, Макс Иванович, суетился у плиты и подгонял помощников.
– Ну, что вы ползаете, как сонные мухи! Шевелитесь! Если что-то пойдет не так, босс задаст Вам перца!
Наш босс, бывший военный, был пожилым, но энергичным мужчиной, который переехал десять лет назад из столицы к морю. Но врождённая неугомонность не давала Алексею Николаевичу спокойно коротать свои дни, греясь под теплым южным солнышком, и, вдыхая сладкий аромат магнолий. Так, в один прекрасный день, на Приморском бульваре открылся маленький уютный ресторанчик «Светлана», названный в честь его покойной жены. Босс был добрым и справедливым. Он не умел кричать и ругаться в отличие от шефа, но весь персонал буквально преображался, когда он переступал порог ресторана. Хотелось сразу вытянуться по струнке, поправить фартуки и отдать честь. Бывших полковников не бывает, поэтому в ресторане царил идеальный порядок.
– Что за суета?
Напарница Маришка являла собой бесценный источник информации. Она знала всё, что творилось в нашем маленьком посёлке.
– Говорят, шишка какая-то у нас откушать решила.
Я улыбнулась.
– Да откуда тут шишкам взяться? У нас обычный приморский посёлок. Это же тебе не центральный Сочи. Да и не сезон.
Маришка наклонилась ко мне очень близко и прошептала в самое ухо:
– Сегодня утром к Николаевичу приехал сын его давнего армейского друга. Этот сынок – ну о-очень крутой бизнесмен. Живёт в Америке. Богатый, просто жуть. Только жена у него очень больная. Нужен морской климат. А у нас тут и горы с соснами, и море с пальмами. Вот и хочет этот барчук прикупить домик.
Я открыла рот от удивления.
– И откуда ты это всё знаешь?
Маришка победоносно сверкнула чёрными глазищами.
– А ты забыла, что я у Николаевича дома по утрам убираюсь? Мы ведь прислуга, нас не замечают. Так что много интересного услышать можно.
Я прошла через кухню и посмотрела в маленькое окошко, выходившее в обеденный зал.
Незнакомец сидел за столиком у окна и о чём-то увлечённо болтал с боссом.
– Любава! – гаркнул шеф. – Займи своё рабочее место. Хватит баклуши бить!
Это уже ко мне. И он прав. Я надела плотные резиновые перчатки, взяла грубую металлическую сетку и принялась начищать казан.
Идти домой было трудно. Отработав двенадцать часов, предстояло потратить ещё минут сорок для того, чтобы вскарабкаться почти на самую вершину горы. Но оно того стоило. Преодолев крутой подъём, я остановилась, чтобы отдышаться и с наслаждением втянула чистый свежий воздух, запах вековых сосен и эвкалиптов. Дождь закончился, и вечер был необычайно свежим и располагающим к прогулкам и романтическим встречам. Не успела я поставить точку в изложении чего-то приятного, как это приятное уже повернулось ко мне спиной. Навстречу мне шла подвыпившая компания во главе с моим соседом Фимкой. Сам Фимка, двадцатилетний оболтус, нигде не учился и не работал. Он тупо прожигал деньги отца и гордился своим особенным положением в посёлке. Меня он недолюбливал с детства и не упускал ни одного случая для того, чтобы унизить или гадко пошутить в мою сторону. Мне же он был совершенно безразличен, как слизняк: да, скользкий, да, неприятный, но имеющий право на жизнь. Когда компания поравнялась со мной, я ещё не успела отдышаться. Фимка уставился на меня мутными рыбьими глазами.
– Чё дышишь так, словно сексом только занималась?
Я решила не реагировать, и пошла по узкой тропе к дому.
– Чё, гордая? Да кому ты нужна, оборванка! Тебя и за большие деньги никто не трахнет!
Я ускорила шаг и через мгновение скрылась за спасительной оградой.
– Малахольная! – донеслось с улицы.
Через несколько минут, уже потеряв интерес к моей персоне, пьяная компания удалилась для того, чтобы найти себе новую жертву из припозднившихся прохожих. Я включила свет. Старинные ходики на кухне пробили два ночи. Есть не хотелось. Но организму требовалась энергия. Персонал, постоянно работающий в ресторане, бывает сыт запахами. Это не байка, а проверенный факт. А, если ты еще и моешь этот ресторан, то запах пищи, совмещённый с ароматами мыла и хлорки, напрочь отбивает аппетит. Поэтому на работе я обходилась крепким кофе, а уже дома пыталась что-нибудь закинуть в свой урчащий желудок.
Шеф всегда нервничал, когда я отказывалась от еды.
– Любушка! Тебе что, стряпня моя не нравится? Так давай я кашки тебе сварю или супчика какого. А то прозрачная совсем стала!
Однажды он даже нажаловался боссу. Алексей Николаевич решил вопрос очень быстро и радикально, по-военному.
– Или ты питаешься, как все, или я тебя увольняю. Голодные обмороки мне тут не нужны.
– Питаюсь. – Быстро согласилась я, а потом еще две недели не разговаривала со стукачом-шефом, который самодовольно ухмылялся, ставя передо мной комплексный обед, положенный сотрудникам. Из этого обеда я иногда съедала салат, а остальное отдавала вечно голодному официанту Мише. Это была наша с Мишей тайна, что очень сближало. Иногда Миша подвозил меня на мотоцикле, но никогда не заходил в дом. Косолапый очень стеснялся.
Я обошла кухню, открыла холодильник, но ничего там не обнаружила. Про такие холодильники говорят: «Мышь повесилась». Но в моём не было даже трупа этого милого животного. Зато в шкафу я нашла пачку печенья и банку варенья. Здорово! Сейчас поем и на боковую. Не раздеваясь, я упала на диван, памятуя о том, что неплохо было бы помыть голову и принять душ.
– Завтра, всё завтра! А сейчас – спать!
Утром меня разбудила соседка, тётя Маша.
– Любавушка! Вставай, красавица моя! Дело у меня к тебе есть, срочное.
Я посмотрела на будильник. Семь. А ведь я могла бы понежиться в царстве Морфея ещё целый час! Открыв окно, я сладко зевнула.
– Кто умер? Что горит?
– Да тьфу на тебя! – испугалась старушка. – Я постояльцев тебе привела. Люди порядочные, деловые, из Москвы. Тут в командировке. А я подумала, как бабка твоя померла, – соседка перекрестилась, – ты ж без копейки осталась. Пашешь день и ночь – смотреть больно.
– А сами что не возьмете постояльцев?
Старушка замахала руками.
– Нельзя мне. Гостей полон дом. Внуки понаехали. А у тебя здание большое. Батюшка твой покойный гостиницу тут сделать хотел. – Она опять перекрестилась. – Так возьмешь? Чего квадратным метрам пропадать?
Я кивнула.
– Вот и умница! – заверещала старушка. – Входите, люди добрые.
В просторный двор вошла целая делегация из пяти человек. Я судорожно пыталась представить, где смогу разместить столько постояльцев. Четыре мужчины и женщина, ослепительная блондинка, волокли за собой модные чемоданы на колёсиках и выглядели так, словно уже успели посетить и парикмахера, и стилиста. Даже из окна я чувствовала смесь запахов дорогих духов и одеколонов, создающий вокруг бодрой компании волшебный шлейф. Я пожалела о том, что ночью не собрала всю волю в кулак и не заставила себя вымыть голову.
Тётя Маша продолжала суетиться вокруг визитеров.
– Не задерживайтесь, гости дорогие, в дом проходите. Милости просим. Вот Любушка, хозяюшка наша.
Дорогие гости проследовали в дом и огляделись, а я занервничала.
– Даже не знаю, где вас разместить. Тут внизу три комнаты, одну из которых занимаю я.
– А наверху? – спросила ослепительная блондинка.
– Там пять комнат, но они совершенно пустые – ни мебели, ни занавесок.
Гости переглянулись.
– Это прекрасно! – заявил пожилой солидный мужчина атлетического телосложения. – Мы займём весь этаж. А с мебелью что-нибудь решим. Кстати, Эдгар. – Он бесцеремонно взял меня за руку.
– А по отчеству? – мне показалось, что я покраснела.
– Это и есть по отчеству, – засмеялся маленький лысый толстяк, должно быть, весельчак и душа компании.
– Эдгар – значит Эдуард Гарьевич Ротитьян. Но это так сложно! – пропела блондинка. Давай я лучше всех сама представлю. Итак. Эдгар – архитектор, причём довольно известный в нашей стране. Сан Саныч, – она указала на толстяка, вытиравшего вспотевшее лицо носовым платком, – наш юрист, специалист в области недвижимости, хотя и прочие области ему подвластны. Это Гена и Анатолий – профи во всём, что касается недр Земли нашей матушки, а так же альпинисты и просто весёлые парни. Теперь я. Яна. Умница, красавица, спортсменка и, по совместительству, дизайнер. Если понадобятся мои услуги – обращайся.
Умница и красавица протянула мне золотую визитку и ослепительно улыбнулась.
– Мы посмотрим дом, с Вашего позволения, Любушка, – улыбнулся Эдгар, ─ а потом обсудим детали. Чайком нас напоите?
Я машинально кивнула. Когда гости поднялись на второй этаж, я в упор посмотрела на тётю Машу.
– И что мне делать? У меня даже заварки дома нет.
– Организуем! – приободрилась соседка.
Не потрудившись выйти через ворота, бодрая старушка отодвинула доску в заборе и, как мальчишка-сорванец, юркнула в щель. А уже через десять минут на кухонном столе лежала белоснежная скатерть, на плите закипал чайник, а на керамическом блюде возлежал удивительно душистый пирог с яблоками.
Москвичи спускались в холл весьма довольные новым жильем.
─ А что на третьем этаже? Что в этом доме есть ещё такого, что Вы от нас скрываете? ─ поинтересовалась Яна.
Боже! Они и до третьего добрались! Я прикусила губу.
─ Просто чердак. Папа хотел сделать там бильярдную или домашний кинотеатр, но не успел. Да, кстати, сообщаю сразу: в доме есть еще подвал, но он заперт, поскольку там находится комната Синей Бороды. Так что, во избежание преждевременной смерти от любопытства, ходить туда не советую!
Яна почувствовала, что ведет себя несколько бесцеремонно, и смутилась.
Тётя Маша появилась вовремя.
─ Пора за стол. Чайник вскипел.
Гости оживились и прошли на кухню.
─ Нам, в принципе, всё понравилось. Комнаты светлые, просторные, вид потрясающий. Пожалуй, мы снимем весь этаж на пару месяцев.
─ Но в комнатах абсолютно нет мебели!
─ Это не проблема, ─ усмехнулся Сан Саныч. ─ Мы представляем интересы Виктора Владиславовича Денисова, который купил дом у Вашего соседа.
Тётя Маша охнула и вся превратилась в слух.
─ Это у Ракитянских?
Сан Саныч кивнул.
─ Господа Ракитянские решили покинуть пределы нашей бескрайней Родины. Поэтому продали родовое гнездо со всей мебелью, картинами, гардинами и прочей ерундой. Но господин Денисов желает полностью очистить дом от всего этого хлама и сделать перепланировку. Так что, Любушка, если ты не против, мы, с удовольствием, обставим тебе и второй этаж, и третий, и даже комнату Синей Бороды.
Я просто не верила своим ушам. Ракитянские уезжают из посёлка, а это значит, что несносный Фимка, наконец, исчезнет из поля моего зрения навсегда! Какое счастье! Незваные гости принесли воистину радостные новости.
Тётя Маша, обладавшая предпринимательской жилкой, и, любившая меня, как собственную внучку, приступила к торгам.
─ Мебель это хорошо. Но как насчёт оплаты за проживание? Девочка пашет целыми днями, как проклятая, на учёбу зарабатывает, да на содержание этого дома. Коммуналка сейчас вон, какая дорогая! А Любавушка – сирота у нас.
Сан Саныч закивал.
─ Естественно, не волнуйтесь! Мы можем заплатить прямо сейчас за всё время проживания.
Он назвал такую сумму, что у меня дух захватило. Я покраснела до корней волос.
─ Этого много! Слишком много, тем более, что сейчас не сезон!
Тётя Маша больно наступила мне на ногу под столом.
─ Не волнуйся. Это нормальная цена. ─ Успокоил меня Эдгар. ─ Тем более, что все расходы оплачивает фирма.
Я немного замялась, не зная, как задать волнующий меня вопрос.
─ Что-то не так? ─ забеспокоился Саныч.
Я набрала в лёгкие побольше воздуха.
─ А когда соседи уедут, ну, насовсем?
Эдгар улыбнулся и подошёл к окну.
─ А они уже уезжают!
Я вздохнула с облегчением.
Через четверть часа гости удалились. Тётя Маша помогла мне убраться на кухне и скрылась в своём дворе. Я же, наконец, наполнила ванну и с неимоверным удовольствием скрылась под ароматной пеной. Всё тело ныло и гудело. Я чувствовала каждую свою мышцу и каждый свой нерв. Иногда мне казалось, что я уже привыкла к этой боли, и физической, и душевной, смирилась. Я спрашивала себя: «А разве бывает по-другому?» Подсознание отвечало, что бывает. Но я быстро отгоняла хандру. Я была вынуждена работать по двенадцать часов в день (а иногда и больше) без выходных и праздников, экономить на всём и не обращать внимания на усталость и недосыпание. Сегодня у меня был двойной праздник: Фимка уехал, уехал навсегда, а в сейфе лежала целая куча денег. Сколько километров полов мне пришлось бы вымыть, чтобы заработать такую сумму? А теперь самый насущный вопрос решён. Наконец, можно заказать бабушке достойный памятник на кладбище, большой, из чёрного мрамора, такой же, как она когда-то заказала для отца и матери, положить плитку и поставить новую ограду. Теперь всё получится. До начала смены оставалось два часа. Распогодилось, и я решила прогуляться по набережной.