Лондон, Кембридж, Мероув Парк. Июль 1934 г.
Теперь, когда очередной механизм для поддержания деятельности был запущен и отлажен, у Гурьева появилось время, чтобы заняться химией, физикой и палеонтологией.
Первый же визит принёс целый букет сюрпризов. Гурьев узнал: «гребень дракона», во-первых, действительно принадлежал летающему ящеру неизвестного науке вида, а, во-вторых, химический состав материала вызывает гораздо больше вопросов, чем ответов. В ходе процесса, похожего на возникновение костных окаменелостей, а именно окремнения, произошло нечто весьма странное: на месте кремния оказался бор. В результате возникло соединение, в порыве вдохновения названное одним из химиков «боробонитом» – от «бор» и «bones» [5]. Однако никаких мыслей по поводу того, каким образом метеоритное железо и «боробонит» взаимодействуют в присутствии «нечистой силы», порождая механические колебания, ощущаемые без помощи специальных приборов, у Гурьева по-прежнему не было. Хотя, надо заметить, подобные глубины научных изысканий мало его волновали: в первую очередь, его интересовало практическое применение и моделирование процесса, ведь исходный материал был представлен исключительно в конечном и ограниченном количестве.
Трудно сказать, что потрясло физиков больше – пробивные способности Гурьева или принесённые им для исследования образцы. Самого Резерфорда Гурьев беспокоить не решился, зато напал на Капицу – тем более, что русский физик занимался в некотором роде «смежным проектом», а именно – сверхмощными магнитными полями.
– Мне кажется ваше лицо смутно знакомым, – сказал Капица после короткой церемонии взаимного представления, не выпуская трубку, давно погасшую, из рук. – Мы нигде не встречались?
– Меня вы помнить не можете, – спокойно улыбнулся Гурьев, – разве что отца. Я же, напротив, превосходно помню и вашего батюшку, и матушку. При случае передайте нижайший поклон Ольге Иеронимовне [6] от Ольги Ильиничны Уткиной. Надеюсь, это будет ей приятно. Знаете, сейчас сочетание звуков вроде «русский либерализм» или «русская интеллигенция» звучит если не ругательством, то, по крайней мере, употребляется с недюжинной долей сарказма. Я же полагаю – благодаря таким людям, как ваши родители, этот сарказм, в общем, несправедлив и сильно преувеличен.
– Мир тесен, – Капица несколько удивлённо покачал головой.
– Да уж, на удивление, – согласился Гурьев. – Скажите, Пётр Леонидович, вы верите в сумасшедшие идеи?
– Верю вполне – идеи могут быть весьма сумасшедшими, – Капица жестом пригласил Гурьева следовать за собой. – Давайте взглянем поближе на вашу задачку.
По мере того, как Гурьев излагал ход событий, опуская, впрочем, щекотливые детали личного характера, лицо физика приобретало всё более растерянное выражение. Наконец, он медленно произнёс:
– Это действительно… Очень странно. И очень любопытно, хотя и лежит далеко в стороне от сферы моих сегодняшних научных интересов. Знаете что? Боюсь, я буду для вас совершенно бесполезен. Но помочь, тем не менее, помогу.
Капица извлёк из ящика стола записную книжку и раскрыл её на нужной странице:
– Вот. Ладягин Владимир Иванович. Это именно тот, кто вам нужен. Если не он… Весьма и весьма примечательная личность с очень непростой судьбой, но при этом – совершенно невероятное инженерное чутьё и прямо-таки безудержная техническая фантазия. Мы с ним сотрудничаем время от времени, заказываем у него некоторые образцы аппаратуры для лаборатории.
– Откуда он здесь взялся?
– О, это долгая история. Всех подробностей я не знаю, да и не интересовался особенно, признаться. Ладягина прислало военное министерство не то закупать оружие, не то надзирать за этим процессом, году в пятнадцатом, наверное. Потом революция, к которой Ладягин отнёсся довольно прохладно. Впрочем, и к белому движению Владимир Иванович отнюдь не расположен. Пообщайтесь с ним, думаю, вам, кроме всего прочего, он будет и по-человечески интересен.
– Надеюсь, мы и с вами ещё увидимся?
– Непременно, если вы дождётесь моего возвращения. Я буквально на днях уезжаю в Москву.
– Надолго?
– Да нет, недели на четыре.
– Что ж, тогда кланяйтесь матушке и Москве. И вот ещё что: если вам вдруг понадобится помощь в общении с советскими инстанциями, отыщите такого – Городецкого Александра Александровича и передайте ему от меня привет. А дальше – увидим. Найдёте с ним общий язык, он вас с удовольствием выручит – по мере сил, разумеется.
– Только привет?
– Только.
– Что ж… Спасибо.
– Да что вы, – Гурьев улыбнулся и надел шляпу. – Это вам спасибо, профессор. Удачного путешествия – и, главное, благополучного возвращения.
Ни Капица, ни, тем более, Гурьев ещё не догадывались: вернуться в Лондон Петру Леонидовичу суждено лишь много лет спустя.