Глава 4
Элли выглянула в окно и поморщилась. На дворе стоял июнь, и едва он наступил, как-то резко после холодов и дождей – весна выдалась очень и очень прохладной, – сразу стало жарко и душно. Словно природа отдала всю свою влагу раньше, за месяц не выпало ни одной, даже самой маленькой капельки. Земля пересохла, асфальт покрылся серой пылью слоем в несколько пальцев. Ветров тоже давно не наблюдалось, и смог от машин, от раскаленного асфальта висел над городом удушливым липким облаком. В каждом выпуске теленовостей стали сообщать о многочисленных пожарах по всей территории России-матушки, особенно в таежных районах. Но Элину (для друзей – Элли, как героиню сказки Волкова «Волшебник Изумрудного города») мало интересовала тайга, хоть так и нехорошо говорить, а вот горящие торфяники Подмосковья очень даже беспокоили. Такой удар по легким выдержать трудновато.
Ей было тридцать шесть лет, высокая и стройная, с серьезными светлыми глазами, опушенными длинными ресницами, и с пышными, вьющимися золотистыми волосами. Одним словом – эффектная женщина. Но в ней напрочь отсутствовали кокетство, сексапильность, умение очаровывать, несмотря на ангельскую внешность. Еще она совершенно не умела прикидываться, что-то изображать из себя, была резка и прямолинейна, шагая по жизни широкими максималистскими шагами. Характер у Элины тоже был несносный. Но зато если уж кого она любила, то могла душу отдать за этих людей.
Когда Элли было десять лет, а ее маме тридцать семь, в их семье появился Владислав Ерохин. Парень только что поступил в аспирантуру, а мама, Светлана Сергеевна Дорохина, работала старшей лаборанткой на одной из кафедр. Они часто встречались в институтской столовой. У мамы Элли, молодой вдовы с дочкой на руках, просто сердце сжималось от боли, когда она видела этого молодого человека – высокого, худого, бледного, с большими ушами, словно созданными для того, чтобы удерживать дужки очков с толстенными стеклами. Внешность его была несуразная и вызывала материнские чувства. Парень был стеснителен и закомплексован, но человеческое отношение улыбчивой Светланы Сергеевны растопило его напряженность. Они начали перекидываться парой слов, парой фраз, потом больше. Затем лаборантка Дорохина стала подкармливать аспиранта пирожками домашнего производства, выслушивала его, давала советы.
Материнское чувство постепенно угасало, и в сердце Светланы разгоралось совсем другое, когда Ерохин бросал на нее многозначительные взгляды. Тогда женщина испугалась: что у них может получиться с такой-то разницей в возрасте? Но тут Влад проявил характер и не отступил ни на шаг. Из семьи ему, конечно, пришлось уйти.
Родители были в шоке.
– Наш сын, будущий академик, и престарелая лаборантка, да еще с ребенком? Только через мой труп! – заявила мать.
– Не надо жертв, я просто уйду к своей любимой женщине, – спокойно ответил Владислав.
– Обратной дороги не будет! – предупредила Клавдия Васильевна.
– Ты так решила? Что ж, ладно. Хотя я бы хотел сохранить добрые отношения с родственниками.
– С этой женщиной ты мне не нужен! Ну о чем ты с ней можешь говорить? Это же невозможно! Вы люди разного уровня!
– Не надо мерить людей по уровням. Она очень душевный человек. Света дает мне столько тепла, сколько я от папы с мамой никогда и не видел. Вы могли думать только о своих регалиях и о математике и только о том, чтобы хорошо было вам, но никак не о том, что было бы хорошо для меня, для моей души. А я трус и слабак. Даже когда увидел, что вы сделали с братом, я не заступился за него, а испугался за себя. Испугался, что вы так же легко откажетесь и от меня. А мне как старшему брату надо было помочь ему, поддержать, переступить через все и всех ради него. Хорошо, что он оказался крепок духом и не сломался. А ведь мог бы и не выкарабкаться. Витольд был физически и морально сильной личностью, это его и спасло. Но сейчас мне не страшно, я влюблен и чувствую свою ответственность за другого человека. И я не хочу похоронить себя заживо. Мне все равно, что Света старше, я хочу быть только с ней…
Так Владислав ушел из родительского гнезда в квартиру любимой женщины. Из института отца он тоже был вынужден уйти и устроился преподавателем в менее престижный институт, на меньший оклад. А вот в семейной жизни он был очень счастлив. Да, Света была значительно старше, но она была очень изящной и прекрасно выглядела, да и характер у нее был с большим позитивом. Женщина следила за собой и заботилась о муже. Он всегда был накормлен, чисто одет и ухожен. Падчерица тоже восприняла его хорошо. Конечно, он не заменил девочке-подростку отца, но стал ей прекрасным другом. Подкосила его только болезнь.
Элли было тогда тридцать три года, и она сидела вместе с мамой у него в больнице. Выждав, когда жена вышла, Владислав спросил:
– Откуда вы взяли деньги на все это?
– Я толком не знаю, кажется, объявился богатый родственник за границей. Тебе повезло. Только не переживай, ты обязательно поправишься! – Элина погладила Влада по руке.
– Ты знаешь американского артиста Джона Ерохина? Он играл в фильмах…
– Не надо перечислять, я смотрела все фильмы с его участием. Это же мировая звезда! У него вроде русские корни.
– Думаю, это он дал деньги.
– Постой! Ерохин? Не может быть! – округлила глаза Элли. – Он и есть твой родственник? Ты уверен, что деньги от него? Откуда ты знаешь?
– Это мой брат, – ответил Владислав, ввергая падчерицу в шоковое состояние.
– Как брат? Родной?
Вот так, незадолго до смерти, Владислав поведал ей семейную тайну Ерохиных, рассказал о том, что произошло с Витольдом.
– Родители даже фотографии его уничтожили, считая предателем и Родины, и семьи. Они никогда ничего не говорили о нем, запрещали мне смотреть его фильмы. Много позже я узнал, насколько он стал знаменит. Он великолепный актер!
– Это невероятно! Я, помню, в школе еще училась, и наш класс учительница по литературе отвела в кино на сеанс американского фильма. Тогда это было целое событие! Мы смотрели сказку…
– Знаю, Витольд там сыграл Железного Дровосека, – улыбнулся Влад.
– Точно! У нас все девчонки немедленно влюбились в него, а мне жутко завидовали.
– Почему?
– Потому что я носила имя Элли, как у девочки в том фильме. Получалось, вроде бы я, хотя бы именем своим, могла быть рядом с таким красивым и благородным дровосеком с добрыми и восхитительными глазами, – пояснила Элина. – И вот ты мне говоришь, что этот американский актер – твой брат… Да у меня, как выражается молодежь, «крышу снесло» и «челюсть отпала»!
– Я хочу, чтобы ты знала, что Витольд очень хороший и добрый человек. Мне кажется, первый его фильм не случаен. В нем – как было у брата в жизни. Он сам – как тот дровосек без сердца и с вырванными корнями с Родины. Я считаю, что очень виноват перед ним как старший брат.
– Ты так мне это говоришь, словно я смогу лично с ним познакомиться, – ахнула Элина.
– Не думаю. Он недосягаем и очень закрыт. И вряд ли захочет общаться с кем-то из нашей семьи.
– И последняя роль в библейской притче тоже не случайна? – спросила Элли, доказывая, что на самом деле прекрасно знакома с творчеством Джона Ерохина.
– Да, картина – определенный итог. Фильм сильный. Витольд работал в нем, что называется, на износ… – Влад вздохнул. – Уверен, что выбор роли не случаен. Знаешь, я хочу написать ему письмо.
– Зачем? То есть… Ты уверен, что тебе это надо?
– Уверен.
– А отправить куда? В Голливуд Джону? Оно вообще дойдет? – поинтересовалась Элина.
– Я не буду отправлять. Оставлю письмо тебе. Если когда-нибудь вдруг случится чудо и ты увидишь моего брата, то и отдашь тогда послание ему. Я почему-то верю, что когда-нибудь он появится на своей Родине.
– Влад, что за настроение? Ты сам через неделю встанешь на ноги, и если когда-нибудь увидишь своего брата, сам ему все и скажешь.
– Я не чувствую в себе силы…
– Так это же после операции! Все наладится! Нельзя даже мысли такие в голове держать! – излучала оптимизм Элли.
– И все-таки подстрахуй меня. Только маме ничего не говори. Не хочу ввязывать ее в дрязги семьи. Я тебя очень прошу.
– Договорились.
Это был последний разговор Элли с отчимом. Светлана Сергеевна мужественно перенесла его уход.
Элина сохранила письмо Владислава брату, хотя считала, что оно никогда не понадобится. В отличие от отчима падчерица даже в мечтах не могла представить, что когда-нибудь увидит великого актера, звезду такого уровня! Зато она изучила в Интернете и в других источниках все о личности Джона, что смогла найти. Информации было не так уж много: артист, безумно занятый человек, не баловал журналистов интервью. Писали все больше о его работах, фильмах. Что все трюки в боевиках выполнял сам. Что до кино работал грузчиком, вышибалой в стриптиз-клубе, телохранителем, официантом, то есть прошел тяжелый жизненный путь. Что верен своему продюсеру. И про его бесчисленные романы она прочитала, о безумствах влюбленных в актера женщин.
Последних Элли понимала: «Оно и неудивительно – Джон много лет входит в десятку самых сексуальных мужчин мира». Молодая женщина рассматривала его фотографии. Лицо актера было нереальной красоты. То есть он был так красив, что не верилось, неужели такой вот внешностью может обладать обычный земной человек. Грела мысль, что это мог быть результат фотошопа или выведения каждого кадра в фильмах. Между ним и Владом по всем параметрам была пропасть. «Никогда бы не сказала, что они братья».
И вот однажды Элина услышала в новостях, что в Москву приезжает всемирно известный американский актер Джон Ерохин. Вроде как с прощальным турне. Вроде как в России он впервые.
Сердце Элли было готово выскочить из груди. «Какой бред! Какая двуличность! Словно человек и правда отрезал прошлую жизнь. Хотя если уехал в двадцать лет, то сейчас ему где-то тридцать семь. Половина жизни прошла уже в Америке. Собственно, почему я про него плохо думаю? Это же со слов журналистов…» – размышляла Элина.
Она бы, может, и не стала сильно заморачиваться насчет голливудской звезды, если бы не просьба отчима передать брату письмо. Вроде легкий конверт, а лежал у нее на сердце тяжелым камнем, жег ей руки. Она понимала, что душа Влада не успокоится, наверняка там, в конверте, какая-то просьба о прощении, а значит, нужно обязательно донести до Джона его послание. И Элли попыталась узнать у своей подруги-журналистки Ларисы, где остановится актер.
– Информации об этом никогда не дадут. Ты с ума сошла, что ли? – воскликнула та, услышав ее вопрос. – Из соображений безопасности все всегда решается в последний момент при размещении такого человека. И уж тем более с нами, журналистами, сведениями вообще никто не поделится. Но могу предположить, что актера поселят в одном из пяти самых крутых отелей столицы. А зачем тебе? – Подруга, миниатюрная вездесущая блондинка, больше похожая на взъерошенного пацана в джинсах и футболке летом и тех же неизменных джинсах и пуховике зимой, была удивлена.
– Мне ему передать кое-что надо, – туманно ответила Элина, решив никому не рассказывать известную ей историю семьи Ерохиных. Уж очень личное дело.
– Любовную записку небось? – засмеялась Лариса.
– Считай, что так.
Журналистка, сдвинув тонкие брови к переносице, внимательно посмотрела на подругу.
– Не потянешь. Нет, вообще-то ты у нас мадама видная, но и возраст у тебя уже не тот для такого красавчика, да и не звезда… Они обычно к своим тянутся, небожитель к небожителю. У них неравных союзов не бывает. Ты бы лучше к Степану Михайловичу присмотрелась. Хороший мужик, к тому же свободный, что в наше время редкость.
Элли подавила смешок.
– Я учту твои наставления, но все-таки пообещай мне узнать, где актер остановится. Хотя бы попытайся.
– А насчет Степана Михайловича что? – не унималась подруга.
– Присмотрюсь, – пообещала Элли.
– Чудеса! Чтобы ты вот так спокойно согласилась на Степана Михайловича… Наверное, тебе и впрямь очень сильно понадобился Джон.
– Сильно, но совсем на чуть-чуть. На одну фразу на английском и на передачу одной записки, – доверилась ей Элина.
– У тебя почти как в том анекдоте получается. Знаешь? Жили они долго и счастливо… вернее, счастливо, но не долго, примерно часа два. – Лара рассмеялась. – Но вообще-то он классный. Я бы и сама хотела на него поближе хоть одним глазком взглянуть. Просто посмотреть, он такой же в жизни, как на экране, или все-таки есть разница.
– Конечно, есть. Всегда же поклонники разочаровываются при личном общении.
– Про него все СМИ хорошо пишут. Даже журналисты не находят, к чему прицепиться. Но если что узнаю, скажу. Договорились.
Так закончился разговор двух подруг. Элли, если честно, очень рассчитывала на помощь Ларисы, потому что сама была совсем не вхожа в те круги, где та чувствовала себя как рыба в пруду.
У Элины с детства были проблемы с позвоночником, и мать отдала ее в секцию гимнастики, чтобы укрепить мышцы спины. Вместо этого девочку там окончательно угробили, она получила травму спины. Но Светлана Сергеевна не сдалась – определила дочь в группу реабилитации детей после травм, где больные катались на конях – или лошадях, если кому-то так больше нравится. Элли прозанималась два года и свалилась с самого мирного древнего коняшки. Ранее травмированные позвонки сместились, и год девочка провела в гипсовом корсете. Тут уже за нее вступился отчим.
– Хватит издеваться над ребенком! – заявил Влад. – Ты еще акваланг на нее взгромозди или с парашютом прыгать заставь!
– Но спорт развивает гармоничную личность, а человек должен развиваться и психически, и физически, – возражала Светлана Сергеевна.
– Может, кого спорт и развивает, но Элли он пока калечит! Она у нас неспортивная. Я прожил без спорта, и ничего, – не соглашался супруг.
– Вот и доходяга! Смотреть страшно!
– Чего ж замуж тогда пошла за меня?
Ругались родители, конечно, не по-серьезному.
Они очень любили друг друга, и все их ссоры всегда заканчивались в тот же день за свежеиспеченным пирогом с яблоками на кухне.
А Элли в самом деле постоянно попадала в какие-то неприятности, словно примагничивая их к себе. Она могла споткнуться на ровном месте, заблудиться буквально в трех соснах, заболеть ангиной в июне или ветрянкой перед школьным конкурсом красоты. И Владислав советовал ей выбрать специальность поспокойнее, мирную, без взрывоопасных моментов. Элина долго металась в своей профориентации, а в итоге стала… судмедэкспертом. Конечно, родители были несколько в шоке от выбора дочери, но навязывать свое мнение не стали.
– Ладно, пошла в медицину. Но стала бы доктором и лечила бы людей. А судмедэксперт… Зачем? Даже произнести страшно! Что за работа для молодой женщины? В любое время дня и ночи ее вызывают на какое-нибудь дело – то в морг, то на какую-нибудь расчлененку, то на кладбище на эксгумацию. Или на какую-нибудь свалку, помойку, где нашли труп младенца или фрагмент человеческого тела. Она это называет «И снова здравствуйте!». Господи, прости ее за черный юмор… Ну, что это за работа? – жаловалась Светлана мужу.
– Ну, зато спокойная. И сама ее выбрала, – не знал, что ответить, Влад.
– Спокойная?! Я тебе про одно, а ты совсем про другое! – возмущалась мама Элли.
– Не связана с живыми людьми. А больше, чем пациенты, нервы трепать никто не может. Трупик же лежит себе и лежит, ничего не требует, – весьма неуклюже объяснил свою позицию Владислав.
Но Элли работала уже больше десяти лет и чувствовала себя при этом очень даже неплохо. К работе она относилась как к работе и при виде трупов сознание не теряла. Ребята-следователи ждали ее появления, любили и оберегали коллегу-медика. Уважали как специалиста. И всегда им было приятно увидеть красивую женщину. Ну вот представьте себе: ночь, грязь, бурелом и затхлая яма, в которой лежит чей-то труп. Настроение у опергруппы – на нуле. И тут появляется изящная яркая блондинка в светлом костюме и с чемоданчиком в руках. Она улыбается, и словно солнце озаряет все вокруг. Сразу же в тяжелой обстановке появлялось самое ценное – надежда на что-то позитивное.
Некоторое время Элли была замужем. За милиционером. Но через два года парень погиб в Чечне, и она на долгие годы осталась одна. Позже в ее жизни случился роман с женатым человеком, который, кроме безумной боли в сердце, ничего ей не принес. На том сексуальный опыт взрослой женщины и закончился. Многие мужчины делали ей комплименты, смотрели призывно, недвусмысленно намекали. Однако в планы Элины не входило наступать на те же грабли дважды. Ум и серьезное отношение к жизни не позволяли. Она больше не хотела слышать чьи-либо «муси-пуси» в отсутствие законной половины. А вот своего, родного, единственного она больше не встретила.
Ее подруга Лариса, семейная женщина, сочетавшаяся удачным студенческим браком со своим ровесником Лёвкой, переживала за Элину.
– Как можно с твоей-то внешностью, работая в мужском коллективе, оставаться одной? Я не понимаю.
– Очень легко. Все мужчины глубоко женаты. И я не желаю разрушать их семейное счастье, – отвечала Элина.
– И на всю жизнь останешься одна? Тебе же скоро сорок, а ты так и не была счастлива! Когда собираешься? В старости? Тогда физическое состояние уже не даст наверстать упущенное.
– Я не собираюсь ничего наверстывать, я не на марафонском забеге. После войны осталось много вдов, и все как-то жили.
– Элли, ты пугаешь меня! Сейчас не война!
– А дефицит мужчин тот же. Они все женаты и не хотят, да и не должны что-либо менять. Зачем? Дети, совместно нажитое имущество… В любовь любой человек к сорока годам перестает верить автоматически. Гульнуть на стороне готовы все, но это так опустошает.
– Зато поправляет здоровье и делает женщину женщиной! – распалялась подруга.
– Лара, ты чего хочешь от меня? Я так не могу! Дай мне спокойно жить и работать.
– Вот именно! У тебя только одно на уме – работа. И еще кем! Судмедэкспертом! Хорошенькое занятие для женщины!
– Не в гроб же мне ложиться? Живу и работаю, – отвечала Элли, и все возвращалось на круги своя.