Глава III
Франция, Возрождение, литература великих
Танцующие рыцари и дамы. Средневековая французская миниатюра
Возрождение во Францию приходит достаточно поздно. XVI век. Влияние расположенной рядом Италии, борьба гугенотов и католиков, открытие первого светского университета – Коллеж де Франс, перевод Библии на французский язык, вражда Франциска I с Папой римским, Варфоломеевская ночь, кружок сестры короля Маргариты Наваррской, автора знаменитой книги «Гептамерон» («Семидневник»), созданной как блестящее подражание «Декамерону» Боккаччо; поэзия Бонавентуры Деперье, составившего весьма вольнодумное творение «Кимвал мира» и озорные новеллы «Новые забавы и веселые разговоры». Поэт Клеман Маро, автор «нескладух» или «нескладиц», рондо и сонетов, изгнанник, вынужденный бежать в Италию из-за подозрения в сочувствии к гугенотам… Теодор Агриппа д´Обинье, сочинивший «Трагические поэмы», расскажет нам об ужасах междоусобицы…
Но вершин своих Возрождение во Франции достигло гораздо позже…
§ 1. Ученый насмешник Франсуа Рабле
Загадочный и неуловимый, таинственный Франсуа Рабле (предположительно 1494-1553). Мы ничего не знаем о дате его рождения, исследователи называют и 1495 и даже 1483. Ученый Абель Лефран считает, что родился он, вероятно, 4 февраля 1494 года где-то в местечке Шинон, находящемся в Турени. Предположительно, отец его содержал кабак, хотя некоторые утверждают, что он был аптекарем, или торговцем вином. Мать Рабле умерла, когда мальчик был совсем маленьким, а, согласно другим источникам, очень рано отказалась от сына и отдала его в монастырь…
Франсуа Рабле
Прямо из этой, возможно, кабацкой, среды, где проходят первые 8 или 10 лет жизни Рабле, он попадает во францисканский монастырь Сельи, оттуда в монастырь де ла Бометт, затем, вероятно, в качестве ученика, в кордельерское аббатство в Фонтене-ле-Конт. В монастырях, собственно, Рабле и получает свое начальное образование. Учился, считается, очень хорошо и за время пребывания в монастырях изучил несколько иностранных языков, не считая обязательных греческого и латинского.
Ряд источников сообщает, что епископ д'Эдиссак, который покровительствовал способному юноше и предложил ему перейти в бенедиктинский орден, способствовал получению для этого одобрения самого папы Римского Климента VII. Однако, видимо, очень скоро, Рабле оставляет монастырь и переезжает в дом епископа, чтобы стать его секретарем. В это время он знакомится с известными людьми своего времени – поэтом К. Маро, богословом Ж. Кальвином.
С разрешения архиепископа будущий писатель начал заниматься медициной и вскоре отправился в университет города Монпелье для учебы на старейшем европейском медицинском факультете. Через два года, получив звание бакалавра, Рабле оставляет учебу.
Далее, возможно, следует переезд в Лион, где он трудится врачом в городской больнице. Там он впервые начинает заниматься литературным творчеством. Возможно, это произошло благодаря поддержке знаменитого голландского гуманиста Эразма Роттердамского, с которым Рабле состоял в переписке.
В начале 1532 года французы читают замечательную книгу с длиннющим (что, впрочем, их не испугало) названием «Пантагрюэль, король дипсодов, показанный в его доподлинном виде, со всеми его ужасающими деяниями и подвигами, сочинение покойного магистра Алькофрибаса, извлекателя квинтэссенции». Итак, замечательный псевдоним, который мы считаем анаграммой его имени – Алькофрибас Назье!
Титульный лист первого издания «Пантагрюэля»
Анонимный автор сразу же становится известным далеко за пределами Лиона.
В следующем, 1533 году, выходит продолжение книги, а чуть позже новые и новые главы. Их выпуском автор занимался практически всю оставшуюся жизнь, видимо, говорим мы снова, сочетая литературный труд с занятиями медициной.
Исследователи предполагают, что по инициативе епископа Жана дю Белле, Рабле в составе посольства короля Франциска I отправился в Рим, где, собственно, ни на день не прекращал работы, а по возвращении в Лион написал еще один том своей великой смеховой эпопеи, рассказав нам ряд подробностей о жизни Пантагрюэля, отца Гаргантюа. Впечатления от поездки в Италию и от пребывания при папском дворе спровоцировали запрет книги Рабле – имя его, кстати, уже было известно, и скрыться под псевдонимом не представлялось возможным. Опасаясь преследований, Рабле уезжает в Италию, в Рим, где проводит более трех лет, числясь секретарем епископа дю Белле, а вернее, уже кардинала, благодаря покровительству которого он и сумел избежать преследований со стороны французской инквизиции.
Считается, что, находясь в Риме, Рабле занимается медициной, неожиданно увлекается археологией и даже пишет книгу об античных памятниках Рима.
Франсуа Рабле за чтением. Анонимный портрет начала XVII века. Париж, музей Карнавале
В 1537 году Рабле ненадолго приезжает во Францию в свите кардинала, получает степень доктора медицины и выбивает королевскую привилегию на дальнейшее издание своих книг во Франции. В 1542 году выходит самое полное издание творения Рабле, где впервые рассказывается о современной автору Италии и достаточно ядовито высмеивается двор французского короля.
Титульный лист 4 книги Рабле о великанах
Резкость этих явно антикоролевских выпадов опять привлекает к Рабле внимание инквизиции, и теперь, вопреки королевской привилегии, книги его сжигают на площади. По совету друзей, Рабле решает больше не испытывать судьбу и уезжает из Франции. Теперь – в Германию, где в городке Меце начинает работать врачом. Уезжая, Рабле оставил своему лионскому издателю рукопись четвертой книги. Она вышла в свет в 1548 году, когда Рабле приезжает Италию вместе с кардиналом дю Белле.
Благодаря могущественным покровителям жизнь писателя постепенно налаживается, он даже становится кюре в Медоне, недалеко от Парижа, что было обычным в те времена поощрением за поступки, угодные церкви. Должность не требовала больших забот и давала приличный доход. Рабле спокойно занимается литературной и, вероятно, ученой деятельностью. Он завершил еще одну книгу и печатает ее в 1552 году.
Один из современников довольно ядовито (и не без оснований) утверждал, что Рабле печатают больше, чем Библию. Однако многочисленные доносы и обвинения в вольнодумстве, ереси и неуважении к королю вновь заставляют писателя волноваться – он спешно и тайно уезжает в Лион, предварительно распустив слух, что арестован и посажен в тюрьму.
Угроза ареста миновала, через несколько месяцев Рабле возвращается в Париж, привозит пятую (последнюю для него) книгу, которая появляется уже после смерти его от болезни сердца. Книгу, вышедшую в 1564 году, некоторые исследователи считают созданной уже не самим Рабле – вероятно, ее закончил кто-то из друзей покойного писателя…
Сюжет для своей книги Рабле взял из народной лубочной литературы: веселые сказки о добрых и смешных великанах читали и любили практически во всей Европе – и в Германии, и в Италии, и во Франции. Но автор настолько украсил эти истории описаниями современной ему французской жизни, едкими замечаниями в адрес корыстолюбивых священников, продажных судей, ученых-философов, папы и короля, своей великой ученостью и остроумием, что мы видим совершенно самостоятельное и уникальное произведение.
Г.Доре иллюстрировал и книги Рабле
До России книга Рабле дошла очень поздно – только в начале ХХ века. Первая попытка перевода на русский язык романа «Гаргантюа и Пантагрюэль» была сделана в 1901 году и оказалась неудачной, и лишь в 1961 году перевод Н.М. Любимова дал нам представление об этой веселой и умной книге.
Во французской литературе влияние Рабле, безусловно, отмечается в произведениях Ж. Б. Мольера, Вольтера, О. Бальзака, Р. Роллана, А. Франса и многих другие более или менее известных нам писателей.
В своей огромной книге Рабле дает грандиозную картину жизни Франции, всех слоев современного ему общества. С большой любовью и пониманием его нужд и забот изображено крестьянство, жизнь деревни и ее обитателей – от беднейших крестьян и бродяг до мелких провинциальных сеньоров. Жизнь города, воссозданная Рабле, бурлит и кипит, причем городское общество изображено не единым, а разделенным, как то и было в реальности, на многочисленные слои и прослойки: от отцов города, богатеев, ростовщиков до городской бедноты, пестрого, горластого, вороватого люда, ремесленников всех мастей, пекарей и пивоваров рыночных торговцев… Перед нами городская интеллигенция – судейские, духовенство, жонглеры и комедианты, врачи-шарлатаны, гадалки, предсказатели судьбы и составители гороскопов, степенные горожане и гулящие девки. Действие мечется от замка до дворца короля, от монастыря до университета, из леса в поле, с корабля на землю… Сатира – вот и оружие, и свойство кисти Рабле. Смех – его стихия, стихия его книги!
Рабле в иллюстрациях Доре
Перед читателем мелькают жители всех почти французских провинций, немцы, итальянцы, голландцы, англичане, шотландцы, иностранная речь (и это не считая латыни и греческого) звучит со страниц книги. Герои путешествуют по миру – Турция и Африка, татарское ханство и Московия, фантастические, придуманные Рабле земли и народы, сказки о которых пользовались огромной популярностью (чему немало способствовали истории, рассказанные реальными путешественниками – Марко Поло, Магелланом и другими).
Итак, как мы начинаем понимать, книга Рабле – подлинная энциклопедия французского (да и не только) Возрождения. Жизнь великанов, их учение и образование, ум и смекалка, путешествия и приключения, их добродушное чревоугодие и грубая непристойность, простота нравов, двусмысленность высказываний и поиски идеала – все это заставляет, по правде говоря, не только смеяться, но и о многом задумываться… Кроме того, многие эпизоды романа просто не поддаются однозначному толкованию (и, прежде всего, рассказы о воспитании Гаргантюа…). Идеалы общественного устройства, так, как его понимает мыслитель Рабле, мы увидим в главах, посвященных Телемской обители, с ее порядком наоборот, с ее девизом – «Делай, что хочешь!». А двойственное отношение к монахам? С одной стороны – неприязнь, но с другой – любимый герой Рабле – монах, брат Жан, Жан-зубодробитель! Что это? Слабость или колебания автора? Полагаем, что это просто еще одна из граней его таланта – подлинная диалектика, найденная и определенная, сформулированная вполне самостоятельно этим гениальным нашим теперь знакомцем – неунывающим Франсуа Рабле.
Один из многочисленных памятников Рабле во Франции
Резюме: Рабле провозгласил своей книгой то, в чем никогда и не сомневался и не терял надежды, – неудержимое стремление людей к знанию, неограниченные возможности людей, которые, может быть, «доберутся до источников града, до дождевых водоспусков и до кузниц молний, вторгнутся в область Луны, вступят на территорию небесных светил и там обоснуются, и таким путем сами станут как боги». Это так, но и, как справедливо отметил автор замечательного труда о творчестве Рабле М.М. Бахтин, основная задача автора была «…разрушить официальную картину эпохи и ее событий, взглянуть на них по-новому… с точки зрения смеющегося народного хора на площади», что подтверждается, кстати, и замечательным народным, соленым, доступным и понятным языком книги.
§ 2. «Плеяда». Поэзия Пьера Ронсара
В 1549 году несколько молодых поэтов, объединившись, назвали себя «Бригадой»… Пьер Ронсар и Жан Антуан де Баиф (их встреча произошла еще в 1547 году, вблизи Пуатье), Жоашен дю Белле и Жан Дора… Книги, книги, книги, античная поэзия и современная им итальянская культура, Овидий, Вергилий, Данте, Петрарка – создать новую литературу – вот благая цель, поставленная перед собой этими молодыми французами… В 1553 году в состав «Бригады» входило уже несколько десятков человек. Меняется и название – в 1556 году в одной из своих элегий («Элегии Кретофлю де Шуазелю») Пьер Ронсар впервые употребил слово «плеяда», уподобив себя и еще шестерых – Жоашена дю Белле, Жана Антуана де Баифа, Понтюса де Тиара, Этьена Жоделя, Гийома Дезотеля, Реми Белло – семи звездам одноименного созвездия. Кроме того, так называли себя творившие в III веке до нашей эры в Александрии поэты-трагики.
Жан Антуан де Баиф
«Плеяда» всегда, до конца, оставалась группой друзей, чье братство только укреплялось поэзией. В свои поэтические сборники они часто включали произведения соратников.
Но не только общность тем, строения их стихотворений, общий строй поэтического искусства – сам смысл их объединения, желание создать новый французский литературный язык, новую культуру, возрождаемую ими через подражание античности – вот что делало их близкими, именно об этом и говорил Дю Белле в ученом трактате «Защита и прославление французского языка» (1549). Да, подражать, заимствовать лучшее, как писал Ронсар:
Я, древних изучив, открыл свою дорогу,
Порядок фразам дал, разнообразье слогу,
Я строй поэзии нашел – и волей муз,
Как римлянин и грек, великим стал француз…
Надо отметить, что поэты «Плеяды» достаточно резко обходятся с предшествующей им литературой средневековой Европы, с литературой Франции – известные ранее, раз и навсегда установленные тесные рамки известных жанров – рондо, баллады и др. – казались им тесными и чересчур изысканными, а вот ода10, элегия11, сатира12, эклога13…Строгое распределение жанрами ими отрицается вообще – ведь об одном и том же можно говорить по-разному… Оды хвалебные – и здесь за образец берутся торжественные строки древнегреческого поэта Пиндара (такие произведения, оды к случаю, стали называть пиндарическими), оды философские – здесь на помощь пришел великий римлянин прошлого – Гораций (ода-размышление стала называться горацианской). Следует заметить, что горацианская ода и лучше привилась и надолго утвердилась во французской поэзии.
Жоашен дю Белле
Бытовые подробности и сельские пейзажи, фонтаны и жаворонки, лесные цветы и бабочки постепенно вытесняют торжественные и громкие хвалебные слова и темы, лирическое начало все больше утверждается в строках поэтов «Плеяды». Реми Белло в своих книгах «Пасторали» (1565) и «Драгоценные камни» (1575) напишет о цветах, о птицах, о лесном светлячке:
…О, светлячок, о малый жук,
Всевластной ночи непокорный,
Под страшным сводом тверди черной
Бесстрашно льющий свет вокруг!
Действительно, «кто заставит меня радоваться, огорчаться, любить, ненавидеть, любоваться, удивляться…», тот достоин называться поэтом, по мнению Дю Белле.
Пьер Ронсар
Признанным мастером, главой «Плеяды» мы назовем по праву упомянутого уже Пьера Ронсара (1524-1585). Пьер де Ронсар родился 11 сентября 1524 в замке Ла-Поссоньер, в долине реки Луары (провинция Вандомуа). По одним источникам, родители его были богаты, по другим, лишь знатны… Видимо, обучался в коллеже в Наварре. Исследователям известно, что вскоре совсем юный Ронсар становится пажом сыновей, а затем сестры короля Франциска I, принцессы Мадлен. В качестве секретаря Лазара де Баифа, одного из крупнейших гуманистов своего времени, видного дипломата и отца Антуана де Баифа, Ронсар посетил Шотландию, Англию и Эльзас. Во время последнего путешествия он познакомился со многими знаменитыми учеными, но тяжелая болезнь, следствием которой стала почти полная глухота, помешала его дипломатической и военной карьере.
Король дарует Ронсару церковный чин аббата, несколько приходов, а, главное, свободное время для изучения классической литературы и занятий поэзией… Позже, в 1560 году Ронсар служит придворным поэтом Карла IX.
Вместе с несколькими молодыми дворянами, влюбленными в поэзию и науку, Ронсар создает литературное объединение. Их наставником становится влюбленный в античность поэт и переводчик Жан Дора.
Титульный лист издания произведений Ронсара 1609 года
Многие исследователи французской литературы считают творчество Ронсара очень неровным, а произведения его неравноценными… «Оды» в пяти книгах, созданные в период с 1550 по 1553 год в подражание Пиндару и Горацию, называют слишком искусственными и чересчур аффектированными. Незаконченную поэму эпического плана «Франсиада» (1572) называют излишне суховатой и неудачной… Настоящую славу принесла Ронсару лирика. В 1552 году выходит чудесный сборник любовных стихотворений, обращенных к Кассандре, в 1553 году – сборник «Шалости», затем «Продолжение любовных стихотворений» (1555-1556) и «Сонеты к Елене» (1578). Перед читателями возникли совсем небольшие, очаровательны и озорные, грустные и трагичные любовные новеллы…
Любя, кляну, дерзаю, но не смею,
Из пламени преображаюсь в лёд,
Бегу назад, едва пройдя вперёд,
И наслаждаюсь мукою своею.
Одно лишь горе бережно лелею,
Спешу во тьму, как только свет блеснёт,
Насилья враг, терплю безмерный гнёт,
Гоню любовь – и сам иду за нею.
Стремлюсь туда, где больше есть преград,
Любя свободу, больше плену рад,
Окончив путь, спешу начать сначала.
Как Прометей, в страданьях жизнь влачу,
И всё же невозможного хочу, —
Такой мне Парка жребий начертала.
Здесь главное – тема стремительно бегущего времени, увядания цветов и прощания с юностью (знаменитый мотив Горация – «carpe diem» («лови мгновение»). Ронсар принес во французскую поэзию разнообразие поэтических размеров и сотворил истинную гармонию стиха. Он не заимствовал внешние формы у древних, но античность живет и дышит во всем его творчестве. Кроме того, вполне ощутимо влияние великих итальянцев. В его песнях и сонетах (всего около 600) о любви и природе ощущается нежная чувственность и грусть, возникают мотивы увядания и смерти:
Титульный лист «Книги шалостей», 1553 год
О, прав, стократно прав философ и поэт,
Что к смерти иль концу все сущее стремится,
Чтоб форму утерять иль в новой возродиться.
Но была еще и политика – был эпоха религиозных войн… В «Рассуждениях о бедствиях нашего времени» (1562) Ронсар проявил себя подлинным мастером политической сатиры, поэтом-патриотом, хотя, правда, довольно непоследовательным… А его «Речь к кардиналу де Шатильон»?
Блажен, кто по полю идет своей дорогой,
Не зрит сенаторов, одетых красной тогой,
Не зрит ни королей, ни принцев, ни вельмож,
Ни пышного двора, где только блеск и ложь.
…Ступай же, кто не горд! Как нищий, как бродяга,
Пади пред королем, вымаливая блага.
А мне, свободному, стократно мне милей
Невыпрошенный хлеб, простор моих полей…
Многие называют Ронсара предшественником всех лирических поэтов будущего, но отмечают как главный недостаток его поэзии однообразие внутреннего содержания, отсутствие ярко выраженной индивидуальности.
Великим его признают только в качестве создателя богатой лирической формы и новых, чрезвычайно разнообразных размеров (ронсаровская строфа). Однако Ронсара любили и читали, ему подражали (в том числе и великий Шекспир), им восхищались, его слава достигла Германии и Италии, Голландии и Швеции, Англии и Польши.
Более, чем скромный памятник П.Ронсару в Париже
Резюме: мы полагаем, что в этом качестве лучше всего выступит одно из замечательных творений самого Ронсара…
Я высох до костей. К порогу тьмы и хлада
Я приближаюсь глух, изглодан, чёрен, слаб,
И смерть уже меня не выпустит из лап.
Я страшен сам себе, как выходец из ада.
Поэзия лгала! Душа бы верить рада,
Но не спасут меня ни Феб, ни Эскулап.
Прощай, светило дня! Болящей плоти раб,
Иду в ужасный мир всеобщего распада.
Когда заходит друг, сквозь слёзы смотрит он,
Как уничтожен я, во что я превращён.
Он что-то шепчет мне, лицо моё целуя,
Стараясь тихо снять слезу с моей щеки.
Друзья, любимые, прощайте старики!
Я буду первый там, и место вам займу я.
Имя Ронсара останется навеки в истории французской и европейской литературы, ведь именно поэт, по его собственному мнению, способен вписать нее все окружающее: и короля, и цветок, и себя – поэзия всесильна!
§ 3. Мишель де Монтень
Мишель де Монтень
Философ и основатель нового жанра – эссе14 – в мировой литературе, Мишель Монтень (1533-1592), родился в замке отца (Монтень) недалеко от города Бордо, где в свое время его отец Пьер Эйкем был мэром.
Отец был, весьма уважаемый и просвещенный чрезвычайно заинтересован в гуманистическом воспитании своего сына и, всячески в этом участвовал, ну, хотя бы тем, что разговаривал с ним исключительно на латыни (взятый в качестве воспитателя сына учитель немецкого языка знал только свой родной и латынь…). В шесть лет Мишель поступает в коллеж в Бордо, а в тринадцать лет заканчивает полный курс всех наук, что там преподавались.
После этого Монтень учится юриспруденции в Тулузском университете, надо сказать, здесь полный курс им не был пройден по самым разным причинам, затем он поступает на службу в качестве парламентского советника и выполняет эти обязанности до 1570 года, когда, оставив службу, уединяется в своем поместье, женится и почти все время проводит в забитом книгами кабинете в башне.
В 1572 году Монтень, будучи наследником замка, Монтень (после смерти отца), семейным человеком, не ощущающим недостатка ни в средствах, ни во внимании родных, которые никак не беспокоили главу семейства, приступает к работе над своими знаменитыми «Опытами». Полный текст книги вышел уже после смерти автора в 1595 году.
«Опыты», которые благодаря своему французскому названию – эссе – и стали началом нового жанра, книга совершенно уникальная, ибо представляет собой совершенно свободное сочетание примеров, описаний, размышлений и рассуждений, анекдотов и примеров, наблюдений и цитат (о, цитат, особенно латинских, в книге великое множество!).
Титульный лист первого издания «Опытов»
Античность славилась подобными творениями, да начало средневековья поощряло такие книги. А главы «Опытов» так и хотят напомнить читателя о великих традициях античности и Возрождения – «О запахах», «О молитве», «Об обычае носить одежду», «О совести», «О добродетели» и пр. Главное в книге Монтеня – субъективность, свой собственный, особый взгляд на все события и явления окружающей жизни. А новаторская, найденная им доверительная интонация обращения к читателю! Свободная, не напрягающая и не настораживающая композиция, позволяющая открывать книгу в любом месте и читать ее с любой главы? От одной темы к другой, свободно и без напряжения, следуя только за мыслями этого удивительно тонкого и умного человека, обладающего не только гигантскими знаниями, но, и это главное, желающего приобщить к ним нас, читателей, проникнуть в глубины психологии как древних авторов, так и современных ему европейцев, проанализировать, оценить и переоценить все культурное наследие человечества.
Мастер психологического анализа, иначе не назвать Монтеня, он пытается на наших глазах раскрыть самые сокровенные тайны духовной жизни, изучает личность диалектически, в развитии, подвижности динамике, изменчивости. Он скептик, но скептик не столько по природе, сколько по сути анализа, скептик созидающий, творящий…
Так выглядит замок Монтеня сегодня
Схоластика и ханжество, невежество и пороки всех мастей должны быть развенчаны – мир накопил столько знаний, что пришла пора делиться ими: «Я люблю и почитаю науку… Нет стремления более естественного, чем стремление к знаниям». А какие чудесные строки он посвящает учению, книгам, слову! Его принципы предвосхищают гносеологию выдающихся философов средневековья – Бэкона, Декарта, Гоббса, Локка и других.
Конец ознакомительного фрагмента.