Джеффри Дивер
Оправданная жертва
Среда
Вчера вечером они впервые встретились и теперь, к середине утра, наконец немного раскрепостились, расслабились, поверили друг другу. Почти поверили.
Так бывает, когда твоя задача – убить, а твой партнер – незнакомец.
– Здесь всегда так жарко? – спросил П. З. Эванс, болезненно щурясь на слепящее солнце. Темные линзы очков «Рэй-Бэн» совсем не защищали от него.
– Нет.
– Вот и слава богу!
– Обычно еще жарче, – отозвался Алехо Диас. По-английски он говорил с сочным акцентом.
– Да ты гонишь!
На дворе май, на термометре – плюс тридцать шесть. Они стояли на Сарагоса-плаза, живописной площади, главной достопримечательностью которой были двое суровых бронзовых мужчин – генералов, как выяснил Эванс. Еще там был собор.
А еще солнце… как горящий бензин.
Эванс прилетел в Эрмосильо из Вашингтона, где жил, когда его не отправляли на задания. В столице, то есть в столице северной страны, температура была приятнейшая – плюс двадцать четыре.
– Летом у нас тепло, – согласился Диас.
– Тепло? – насмешливо переспросил Эванс.
– Но ведь… Ты в Аризоне бывал?
– Разок играл в гольф в Скоттсдейле.
– Так ведь Скоттсдейл в сотнях миль к северу отсюда, не забывай. Мы-то в сердце пустыни. Здесь должно быть жарко. Чего ты ждал?
– Я сыграл лишь шесть раундов, – признался Эванс.
– Что?
– В Аризоне я сыграл шесть раундов. Думал, что умру. Начали мы в семь утра. А ты в гольф играешь?
– Шутишь, да? Здесь слишком жарко, – с улыбкой ответил Диас.
Эванс потягивал колу из бутылки. Горлышко он тщательно протер влажной салфеткой и лишь потом начал пить. Эрмосильо, столица Соноры, был единственным мексиканским городом, где якобы обеззараживали воду. А значит, лед, в котором охлаждалась бутылка, предположительно не представлял опасности.
Предположительно.
Эванс снова протер горлышко. Жаль, нет с собой маленькой бутылочки «Джека Дэниелса»: можно было бы использовать виски как дезинфектор. У влажных салфеток отстойный вкус.
Диас пил кофе, в который положил три… нет, четыре пакетика сахара. Горячий кофе, не ледяной. Эванс этого не понимал. Фанат «Старбакса» дома, кофеман в любой стране третьего мира (от кипяченой воды дизентерию не подхватишь), в Эрмосильо он к кофе не притрагивался. Сейчас он думал, что в жизни не станет пить ничего горячего. У него вспотели и подмышки, и виски́, и промежность. Наверное, и уши вспотели.
Напарники огляделись по сторонам: люди спешили, кто в школу, кто на службу, кто на деловую встречу. Для любителей шопинга было рановато, а вот мамочки уже толкали перед собой коляски. Местные мужчины носили не костюмы, а сапоги, джинсы и вышитые рубашки. Эванс понял, что ковбойская культура в Соноре пользуется популярностью. Всюду попадались пикапы и старые американские машины.
Напарники были немного похожи – обоим слегка за тридцать, крепко сбитые, темноволосые, круглолицые. Кожу Диаса никто бы не назвал идеальной, но она не портила грубоватую красоту, типичную для индейцев-пима, его предков. У Эванса лицо было глаже и светлее, глаза – беспокойные, бедовые. Он тоже отличался той красотой, которая нравится любительницам острых ощущений.
Оба нарядились в джинсы и кроссовки, а рубашки с коротким рукавом оставили незаправленными – так не видно стволов; впрочем, сегодня они не взяли с собой оружия.
Врагов здесь они пока не нажили, но скоро это изменится.
Мимо шли туристы. Эрмосильо считался перевалочным пунктом для тех, кто едет из США на западное побережье Соноры. Много машин, много автобусов.
Автобусов…
– Ал, ты сегодня утром связывался с информатором? – спросил Эванс, понизив голос, хотя рядом никого не было.
При первой же встрече с мексиканским агентом Эванс назвал его коротким именем, чтобы посмотреть, как тот отреагирует – обидится, огрызнется, разозлится. Диас засмеялся. «Можешь звать меня Алом», – сказал он тогда, явно вспомнив песню Пола Саймона. Испытание превратилось в шутку, и Эванс решил, что этот парень ему понравится. Юмор вообще способствует доверию. Секретные агенты зачастую думают, что доверие строится на матерной ругани и на сальных шутках. Нет. Доверие строится на юморе.
– Sí, – ответил Диас. – По его словам… Легкой жизни нам ждать не следует. – Он снял крышку со стакана и подул на кофе, охлаждая его. Эванс чуть не расхохотался. – У него усиленная охрана. Начальник охраны Хосе, настоящий профи, всегда при нем. Еще, по слухам, охрана знает, что готовится нападение.
– Что?! – Эванс нахмурился. – Утечка информации?!
Теперь чуть не расхохотался Диас.
– Утечка есть всегда. На любом яйце в Мексике есть трещина. Охране известно не конкретно о нас, а что в город прибыл некто, чтобы его убрать. И sí, он в курсе.
Говоря «он», напарники подразумевали Алонсо Марию Карильо, больше известного как Кучильо, в переводе с испанского – «нож». О происхождении этого прозвища болтали разное. Вряд ли в честь любимого орудия убийства: Карильо ни разу не арестовывали за тяжкие преступления, да и вообще не арестовывали. Скорее, прозвище дали за ум. Мол, у Кучильо он острый как нож. Именно Кучильо считался главой одного из картелей Соноры, которая, вместе с соседним Синалоа, была штаб-квартирой крупных наркокартелей. Картель Эрмосильо, один из самых грозных, погубил более тысячи человек и производил тонны наркотиков, среди которых вместе с кокаином был и опасный метамфетамин – новый, крайне выгодный товар.
При этом на ловкого Кучильо не завели ни одного дела. Картель возглавляли другие люди – подставные лица, как полагали в федеральной полиции. Обыватели считали Кучильо бизнесменом-новатором и филантропом. Он окончил Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе и получил два диплома, по управлению бизнесом и по английской литературе. Казалось, свое состояние он сколотил, управляя законно созданными компаниями, которые славились хорошим отношением к рабочим, а также высокой финансовой и экологической ответственностью.
Если действовать согласно букве закона, Кучильо в суд не приведешь. Отсюда – совместная операция Алехо Диаса и П. З. Эванса. Операция, которую официально не проводили: это сказал бы кто угодно в Вашингтоне или в Мехико.
– Итак, он подозревает, что за ним охотятся. Тогда нам надо прибегнуть к дезориентации. Нужен отвлекающий маневр. Такой, чтобы он думал лишь о маневре и не понял, что мы затеваем на самом деле.
– Да-да, ты прав. Маневр, а лучше два. Есть еще одна проблема – его не выманишь из укрытия.
– Почему?
– Со слов моего человека, он просидит у себя в резиденции всю следующую неделю. А то и дольше, пока не решит, что опасность миновала.
– Черт! – пробормотал Эванс.
Им поставили жесткий срок. Поступили данные, что Кучильо планирует напасть на автобус с туристами. Автобус остановят, заблокируют двери и подожгут. Нападение произойдет в пятницу, то есть через два дня, в годовщину войны, которую мексиканский президент в очередной раз объявил картелям. На этом сообщение обрывалось и жизнь информатора наверняка тоже. Разве можно определить, на какой автобус нападут? Сотни их выходят на маршруты десятков разных компаний, большинство которых не желают приостанавливать работу и сотрудничать с полицией. Готовясь к операции, Эванс просмотрел данные об автобусных компаниях и отметил, что у всех в рекламе было нечто общее: в самом начале на разные лады утверждалось, что в Мексике безопасно.
Даже не располагая точной информацией об автобусе, Диас с Эвансом могли предотвратить нападение. Крупнейшие картели Синалоа и Соноры отказывались от насилия. Для репутации – а тем более для здоровья – вредно убивать туристов, даже по чистой случайности. Если ни в чем не повинные люди, особенно американцы, подвергнутся намеренной атаке, жизнь наркобаронов превратится в сущий ад. В самом картеле Эрмосильо против Кучильо никто открыто не выступит, но если, скажем так, с ним случится несчастье, его заместители откажутся от нападения.
Однако если Кучильо станет отсиживаться у себя в резиденции, пока автобус не сгорит дотла, тогда информатор Диаса прав и выполнить задание будет сложно. Разведка с помощью беспилотников показала: дом стоит на участке в пять акров, окруженном высоким забором с проволокой под напряжением, двор набит датчиками и просматривается камерами. Снайперы не помогут, ведь в каждом окне – в самом доме, в отдельной библиотеке, в гараже – установлены пуленепробиваемые стекла. Дорожки между постройками с позиций, пригодных для снайперов, не просматриваются.
Напарники сидели под палящим солнцем, и Эванс подумал, что на жаре человек соображает медленнее. Представилась овсяная каша, густая, горячая…
Эванс вытер пот со лба, глотнул колы и попросил подробнее рассказать о профессиональной и личной жизни Кучильо. Подробностей у Диаса хватало: в прошлом году Кучильо был под следствием. Эванс внимательно слушал и кивал. Он считался хорошим стратегом и в спецназе, и на нынешней службе. Эванс осушил бутылку, уже третью за день.
В девять сорок пять утра, черт подери!
– Расскажи о его слабостях.
– О слабостях Кучильо? Их нет.
– В смысле? Они у всех есть. Наркотики, девочки, мальчики? Выпивка? Карты?
На нынешней службе Эванс нередко использовал чужие слабости. Не реже, чем пули и взрывчатку. А то и чаще.
Диас всыпал в чашку еще пакетик сахара, хотя кофе осталось совсем немного. Мешал он тщательно, рисуя палочкой восьмерки. Пригубив кофе, он взглянул на Эванса.
– Разве только одно…
– Что же?
– Книги, – ответил мексиканский агент. – Книги – его слабость.
Майским вечером погода в Вашингтоне стояла прекрасная, поэтому он выбрал «Старбакс» с двориком. Почему бы и нет?
Когда еще водились яппи, это был их район. Отец Питера Биллингза был в числе яппи. Черт, сколько воды с тех пор утекло!
Биллингз пил обычный кофе, черный, без молочной пенки и новомодных добавок, которые, как он втайне считал, люди заказывают лишь из удовольствия произносить все эти названия.
Еще Биллингз купил себе скон, в котором море калорий, только что с того? К тому же съест он только половину. Дома в Бетесде жена накормит его диетическим ужином.
Биллингз ценил «Старбакс» за возможность стать невидимкой. Служащие здесь набирают резюме, не предназначенные для глаз начальства, жены и мужья строчат имейлы любовникам и любовницам, а правительственные агенты обсуждают, так сказать, щекотливые проблемы.
Биллингз ценил «Старбакс» еще и потому, что если сидеть внутри, беседу заглушает шум машины для капучино, а если снаружи, то шум транспорта. По крайней мере, в Вашингтоне.
Биллингз попробовал скон и стряхнул крошки с темно-синего костюма и с голубого галстука.
Секундой позже напротив него сел мужчина. Он тоже пил кофе от «Старбакс», но с кучей добавок – с фундуком или миндалем, взбитыми сливками, обсыпкой. «Юркий проныра, сущая ласка», – подумал Биллингз. Если, разменяв пятый десяток, ты ассоциируешься с лаской, впору задуматься о смене имиджа. Впору набрать вес.
Ну, хоть скон съесть.
– Добрый вечер! – сказал Биллингз Харрису.
Тот кивнул и слизнул гребешок взбитых сливок. Юркий, пронырливый язык вызвал у Биллингза отвращение.
– Мы решаем, давать или не давать отмашку.
– Верно.
– Вашему человеку на юге.
– Да, Адаму.
Вполне годная кличка для агента Харриса в Эрмосильо, ныне охотящегося на Алонсо Марию Карильо, он же Кучильо. Транспорт шумит так же, как машина для капучино, только громче. Он маскирует звуки, но не глушит. И Харрис, и Биллингз знали, что отдельные инженеры-звукотехники способны извлечь компромат из любой какофонии с точностью колибри, пьющей нектар в полете.
– Контакт на уровне? – чуть ли не шепотом спросил Биллингз.
Ответа не последовало. Разумеется, контакт на уровне. Харрис и его агенты – лучшие. Тут и кивать не нужно.
Биллингз захотел откусить кусок скона, но почему-то не решился сделать это в присутствии того, кто убил по меньшей мере двенадцать человек, как утверждалось в ненаписанном резюме Харриса. Косвенным образом Биллингз тоже убивал не раз, но чтобы непосредственно… Однажды он убил белочку. По чистой случайности.
– Он связывался с ОЛ?
С обозначенным лицом.
С Кучильо.
– Нет, он занимается подготовительной работой. Удаленно.
– Так он не видел, к примеру, оружие или наркотики в резиденции ОЛ?
– Нет, пока они держатся на расстоянии, – ответил Харрис. – И Адам, и его напарник из Мехико. Разведка только при помощи беспилотников.
Об этом Биллингз знал, но особой пользы в беспилотниках не видел.
Оба притихли: сидевшие за соседним столом встали и начали собирать пакеты с покупками.
Биллингз напомнил себе: спрашивать нужно аккуратнее. У Харриса вот-вот проснется любопытство. А это ни к чему. Биллингз не собирался делиться с ним тем, что тревожило его последние несколько часов, с момента поступления свежих разведданных. Он и его департамент заказали устранение не того человека.
Появились сомнения в том, что Кучильо возглавляет картель Эрмосильо.
Перехваченные данные, которые люди Биллингза отнесли к торговле наркотиками, на деле касались законных товаров с заводов-изготовителей Кучильо, отправленных американским компаниям. Крупный перевод на счет в банке на Каймановых островах тоже оказался законным – не отмывание денег, как предполагалось ранее, а доход от продажи ранчо в Техасе. Гибель местного наркодилера, которую первоначально повесили на Кучильо, объяснялась аварией по вине пьяного водителя. Большинство фактов, на основании которых Кучильо вынесли смертный приговор, выглядели двусмысленными.
Как надеялся Биллингз, Адам найдет в Соноре доказательства в пользу их гипотезы о том, что Кучильо – глава картеля Эрмосильо.
А он, получается, не нашел.
Харрис опять лизнул сливки, на этот раз захватив обсыпку.
Биллингз снова оглядел его. Да, Харрис похож на ласку, только не факт, что это минус. Юркая, пронырливая ласка не сильно отличается от благородного волка. Оба рыщут в поисках добычи.
– Так я даю Адаму зеленый свет? – прямо спросил Харрис.
Биллингз откусил кусочек скона. Ему следовало спасать пассажиров автобуса, не забывая о собственной карьере. Биллингз размышлял об этом, стряхивая крошки. Он изучал юриспруденцию в Университете Чикаго, где фактически зародился анализ эффективности затрат. В теории он сводился к соотношению стоимости профилактики несчастного случая, вероятности его наступления и серьезности возможных последствий.
Что до устранения Кучильо, то Биллингз рассматривал два варианта. Сценарий номер один: Адам убивает Кучильо. Если он невиновен и картель не возглавляет, автобус сожгут, потому что за атакой стоит кто-то другой. Если он виновен, атаки на автобус не случится ни сейчас, ни в будущем. Сценарий номер два: Адам бездействует. Если Кучильо невиновен, автобус сожгут. Если он виновен, атака случится сейчас и повторится в будущем.
В общем, холодные, неумолимые цифры четко показывали: нужно действовать, даже если Кучильо невиновен.
Очевидным недостатком плана было следующее: Биллингза растерзают, если последнее утверждение верно… и если на него выйдут через Адама и Харриса.
На ум пришло очевидное решение, очень удачное. Биллингз даже доел скон.
– Да, конечно, Адаму даем зеленый свет. Но с одним условием.
– С каким?
– Пусть действует, как хочет, но следы нужно замести. Целиком и полностью. Ни один след не должен привести к нам.
Харрис – ни дать ни взять помесь ласки с волком – кивнул и слизал остатки взбитых сливок.
– Хорошо, никаких проблем.
Диас и Эванс вернулись в благополучный район Эрмосильо, на квартиру, оплаченную компанией, принадлежащей другой компании со штаб-квартирой в почтовом ящике в Северной Виргинии. Эванс предоставлял не только свой профессиональный опыт, но и основную часть денег. Он шутил, что это скромный вклад с его стороны, ведь именно США в первую очередь снабжали картели оружием. В Мексике купить его законным путем практически невозможно.
Было почти пять вечера, Эванс читал зашифрованный имейл из США, который только что получил.
– Ну вот, нам дали зеленый свет, – объявил он, дочитав.
– Хорошо, – с улыбкой отозвался Диас. – Хочу, чтобы этот сукин сын отправился в ад.
Они взялись за работу, за изучение сведений о жизни Кучильо – о его бизнесе, партнерах, подчиненных, домашней челяди; о его друзьях и любовницах, покупках, ресторанах и барах, где он часто бывает; о компьютерных программах и приложениях, которыми он пользуется, о том, что он ест и пьет. Информации было море: службы безопасности Мексики и США собирали ее несколько месяцев.
Многие сведения действительно имели отношение к книгам.
Слабости…
– Только послушай, Ал: в прошлом году он потратил на книги больше миллиона долларов.
– Хочешь сказать, больше миллиона песо?
– Нет, я хочу сказать, больше миллиона долларов. Эй, ты что, сбавил мощность кондера?
Эванс почувствовал, как вечерняя жара заползает в квартиру медленным тяжелым потоком.
– Чуть-чуть сбавил, – ответил Диас. – Кондиционеры вредны для здоровья.
– От такой стужи не застудишься, – педантично заметил Эванс.
– Знаю. Я о плесени.
– О чем?!
– О плесени в каналах кондиционера. Она опасна. Я ее имел в виду, когда говорил о вреде для здоровья.
С этим Эванс согласился. По приезде в Мексику он и впрямь раскашлялся. Эванс достал очередную колу, вытер горлышко и сделал глоток. Потом выплюнул клочок салфетки. Потом кашлянул. Потом чуть увеличил мощность кондиционера.
– К жаре привыкаешь.
– Это нереально. У вас в Мексике есть слова, обозначающие зиму, осень и весну?
– Ха! Как смешно!
Напарники вернулись к добытой информации. У них имелись не только выписки со счета Кучильо, но и данные страховых компаний, в которых часто мелькали книги. Некоторые экземпляры оказались уникальными и стоили десятки тысяч долларов. Сплошь первоиздания.
– Да ты посмотри! – воскликнул Диас, перебирая документы. – Он ничего не продает. Только покупает.
Эванс понял, что так оно и есть. Не попадалось ни документов о продаже, ни налоговых деклараций, где в качестве капитального имущества указывались бы книги. Кучильо оставлял себе все, что покупал.
Кучильо наверняка не спускает глаз со своих книг. Грезит о них. Физически в них нуждается.
Многие члены картелей впадают в зависимость от собственного товара, многие, но не Кучильо. Впрочем, у него тоже имелась зависимость.
Как же ее использовать?
Эванс вгляделся в список. Идеи не заставили себя ждать – впрочем, как и всегда.
– Посмотри сюда, Ал. Неделю назад он заказал «Лавку древностей» с автографом Диккенса. За шестьдесят тысяч. Да, долларов.
– Шестьдесят тысяч долларов за книгу? – потрясенно спросил мексиканский агент.
– Да, причем подержанную, – уточнил Эванс. – Через пару дней книга должна поступить. – Он задумался и кивнул. – Есть идея, думаю, это сработает… Мы свяжемся с этим, как его?.. – Он разыскал имя на распечатке. – С сеньором Давилой. Похоже, он главный поставщик книг для Кучильо. Скажем ему, что тот подозревается в отмывании денег.
– Наверное, и впрямь деньги отмывает.
– Давила наделает в штаны, когда сообразит, что, если мы объявим об этом, Кучильо его… – Эванс провел указательным пальцем поперек горла.
– Вы в Америке так делаете?
– Как?
– Ты понял. Палец поперек горла. Я такое видел только в дрянных фильмах. С Лорелом и Харди[1].
– С кем?
Алехо Диас пожал плечами, явно разочарованный тем, что Эванс не слышал о них.
– Поэтому Давила сделает так, как скажем мы, – продолжал Эванс. – Позвонит Кучильо и объявит, что его Диккенс поступил раньше. И что продавец требует наличными.
– Отлично. Мне очень нравится. Поэтому кому-то придется встретиться с ним и забрать наличные.
– Я отправлюсь к нему домой и доставлю книгу. Начальник охраны наверняка станет возражать, но Кучильо пожелает забрать книгу лично, ведь он…
– Книгозависимый. Домой к нему отправлюсь я, а не ты, – добавил мексиканский агент. – Твой испанский – просто ужас, зачем тебя отправили на это задание?
В зону конфликта П. З. Эванса отправили вовсе не из-за его лингвистических способностей.
– Я люблю безалкогольные напитки. – Эванс открыл очередную колу, протер салфеткой, прочистил горло и постарался не закашляться.
– Нам понадобится та книга. Тот Диккенс, – кивнул на список Диас.
– Я позвоню своим людям в Штаты и попрошу отыскать, – пообещал Эванс.
– Ладно, допустим, я попал к нему в дом. Что дальше? – спросил Диас. – Я застрелю его. Охрана – меня.
– Очень эффективно, – заметил Эванс.
– Но не похоже на твои фирменные успешные планы, П. З.
– Это точно. Тебе придется подложить бомбу.
– Бомбу? – с тревогой переспросил Диас. – Я не очень люблю бомбы.
Эванс жестом показал на компьютер, ссылаясь на свежий имейл.
– Следов велят не оставлять. Никто не должен вычислить наших заказчиков. Поэтому нужна бомба, да такая, чтобы устроить пожарище.
– Сопутствующих потерь не избежать, – проговорил Диас.
Американский агент пожал плечами:
– У Кучильо нет ни жены, ни детей. Фактически он живет один. Люди из его окружения виновны не меньше, чем он. – Эванс постучал по снимку резиденции Кучильо, сделанному с беспилотника, и пожал плечами. – Оказавшиеся в доме – оправданные жертвы, только и всего.
Он любил свое прозвище.
Алонсо Марии Карильо льстило, что люди о нем весьма высокого мнения и дали прозвище, которое подошло бы мафиозо. Совсем как у Джоя «Ножа» Вителли из сериала «Седьмая авеню».
Кучильо – это нож, лезвие, кинжал. Так здорово! А ведь по иронии судьбы он не был головорезом, вроде Тони Сопрано[2]. Крепкий физически, он казался жестким, но бизнесмену в Мексике иначе нельзя. А вот голос у него звучал мягко, с нотками искреннего любопытства, почти невинно. Держался он скромно, из себя не выходил.
Кучильо работал дома, неподалеку от элитного района Идальго-плаза, в отдельном кабинете. Резиденцию окружали высокие стены, вокруг дома росли деревья, но из просторного кабинета Кучильо просматривалась Черро-де-ла-Компанья, самая высокая гора в городе, если тысячефутовую скалу можно назвать горой.
Пришла пора заканчивать работу – Кучильо трудился в кабинете с шести утра. Без перерывов. Итак, он отложил дела и загрузил приложения для нового айфона, который потом синхронизирует с айпадом. Кучильо любил гаджеты – и для отдыха, и для работы он неизменно выбирал новинки. Торговые представители его компаний работали во всей Мексике. Кучильо держал с ними постоянную связь через облако, которое считал лучшим изобретением десятилетия.
На сегодня хватит. Кучильо встал из-за стола и случайно глянул на себя в зеркало. Для старика неплохо.
Кучильо, ростом в пять футов девять дюймов, напоминал Эмилио Фернандеса, которого считал величайшим актером и режиссером Мексики. Фернандес сыграл во множестве фильмов, но лучшей стала роль генерала Мапаче в «Дикой банде», одном из немногих по-настоящему честных фильмов о Мексике.
«Неплохо», – снова подумал Кучильо, глядя в зеркало на густые черные волосы, на лицо, на умные карие глаза. Женщины до сих пор его любили. Да, некоторым Кучильо так или иначе платил, но он умел выстраивать отношения. Он умел разговаривать, умел слушать, а еще умел часами заниматься любовью. Не каждому пятидесятисемилетнему такое под силу.
«Старый черт», – прошептал Кучильо, криво улыбнулся при мысли о своем тщеславии и вышел из кабинета. Служанке он объявил, что поужинает дома.
Кучильо отправился в самое любимое свое место на всей земле – в собственную библиотеку. В большом – шестьдесят на сорок футов – здании царила прохлада, а влажность тщательно контролировалась (и это в Эрмосильо, лежащем посреди пустыни Соноры, где бывает два-три дождливых дня в год). Тюлевые занавески защищали обложки и кожаные переплеты от выгорания.
Высота потолков достигала тридцати футов. Стеллажи стояли по периметру зала, над ними – верхние ярусы полок, к которым попадали с узких мостков, поднявшись по металлической спиральной лестнице. В центре зала стояли параллельно друг другу три стеллажа в десять футов высотой, у входа – библиотечный стол в окружении удобных стульев, мягчайших кресел и торшера с неяркой желтой лампой. В маленьком баре хранились лучшие бренди и односолодовые скотчи. Кучильо обожал кубинские сигары, но в этом зале не курил никогда.
В библиотеке хранилось двадцать две тысячи книг, почти все – первоиздания. Многие существовали в единственном экземпляре.
Обычно, проработав целый день в одиночестве, Кучильо пользовался относительной вечерней прохладой и отправлялся ужинать в «Сонору стейк», а потом в бар «У Руби» с друзьями и, разумеется, с охраной. Однако слухи о готовящейся атаке казались слишком серьезными, чтобы их игнорировать – стоило бы отсидеться в резиденции, пока все не прояснится.
«Ну что за страна! – с досадой подумал Кучильо. – Будь ты бизнесменом-филантропом, трудолюбивым крестьянином или наркобароном, отношение одинаковое – тебя запугивают».
Когда-нибудь это изменится, а сегодня Кучильо без проблем посидит в любимой библиотеке. Он позвонил экономке и попросил приготовить на ужин лингуине примавера, пасту с органическими овощами и травами со своего огорода. Еще он заказал калифорнийское каберне и воду со льдом.
Кучильо включил небольшой телевизор высокой четкости, чтобы посмотреть новости. Несколько сюжетов касалось будущей пятничной церемонии в Мехико, в честь годовщины войны, которую президент в очередной раз объявил картелям. На церемонии должны были выступить президент и представитель американского Управления по борьбе с наркотиками. Другой сюжет касался убийств на почве наркотиков в Чиуауа[3]. Кучильо покачал головой.
Через полчаса принесли ужин. Кучильо сел за стол, снял галстук – он всегда одевался как на работу, даже если не выходил из дома – и заправил салфетку в воротник. За едой он думал о книге Диккенса, которую Давила, его агент, собирался доставить завтра. Кучильо радовался тому, что книгу привезут раньше, и тому, что цена будет ниже заявленной изначально. Торговец, которого нашел Давила, явно нуждался в наличных и готов был снизить ее на пять тысяч, если Кучильо заплатит наличными американскими долларами. Разумеется, Кучильо тут же согласился. Давила выразил готовность уменьшить соответствующим образом свой гонорар, но Кучильо заявил, что выплатит оговоренный процент. Давила устраивал его целиком и полностью.
В дверь постучали. Вошел Хосе, начальник охраны. Кучильо сразу понял: новости плохие.
– Сеньор, со мной только что связался информатор из столицы. Слышали про угрозу нападения на автобус в пятницу? На туристский автобус? Угрозу связывают с вами.
– Нет!
– К сожалению, да.
– Черт подери! – пробормотал Кучильо. Ругательств крепче этого он себе не позволял. Он вообще сквернословил редко. – Со мной? Бред какой-то! Я тут совершенно ни при чем. На меня все вешают!
– Мне очень жаль, сеньор.
Кучильо успокоился и обдумал ситуацию.
– Позвони в автобусные компании, в службы безопасности – кому только можно. Сделай все, чтобы пассажиры не пострадали. Нужно позаботиться, чтобы пострадавших не было вообще. Иначе все повесят на меня.
– Сеньор, я постараюсь, только…
– Понимаю, всю страну не проконтролируешь, – терпеливо проговорил Кучильо. – Просто используй по максимуму наши возможности.
– Да, сеньор, постараюсь, – пообещал Хосе и поспешил прочь.
Справившись с гневом, Кучильо закончил ужин и принялся, потягивая вино, шагать вдоль стеллажей, наслаждаясь их многочисленным содержимым.
Двадцать две тысячи…
Кучильо вернулся в кабинет и еще немного поработал над проектом, занимавшим его последние несколько месяцев, – за чертой Эрмосильо он хотел построить еще одно предприятие по производству автозапчастей. Американцы разместили в городе большой автозавод, и Кучильо отлично заработал, поставляя туда запчасти. Новый завод – это еще четыреста рабочих мест. Кучильо пользовался глупостью американцев, но не мог понять, зачем они переносят производство за рубеж. Сам он никогда так не поступил бы. В бизнесе, да нет, везде, все держится на верности.
В десять часов Кучильо решил лечь спать. Он вымылся и пошел к себе в спальню, снова думая о «Лавке древностей», которая придет завтра. От таких мыслей поднималось настроение. Кучильо надел пижаму и посмотрел на тумбочку.
Какую книгу выбрать, чтобы уснуть?
Кучильо решил продолжить чтение «Войны и мира», подумав, что это название очень точно описывает жизнь бизнесмена в Мексике.
В гостиной квартиры со сложной имущественной принадлежностью П. З. Эванс склонился над импровизированным верстаком, собирая бомбу.
Работал он тщательно, но не потому, что рисковал взлететь на воздух (это ему не грозило, по крайней мере сейчас), а из-за того, что схемы были маленькими, руки же Эванса – большими. Раньше ему пришлось бы заниматься пайкой, а нынче самодельные бомбы изготавливались по принципу «включи и работай». Эванс вдавливал схемы в супермощный пластит, которым начинил кожаный переплет книги, вскрыв его скальпелем.
На часах было одиннадцать вечера, а напарники за целый день ни разу не передохнули. Последние двенадцать часов они скупали необходимое для грядущей операции – хирургические инструменты, электронику и драму Шиллера «Разбойники» в кожаном переплете. Книгу посоветовал взять Давила, новый партнер напарников, потому что Кучильо очень любил немецкого поэта.
Эванс поглядел на сделанное им в ювелирную лупу и кое-что исправил.
С соседней площади в раскрытое окно лилась заразительная музыка в жанре нортеньо. Отчетливо слышался аккордеон. Окна открыли, потому что температура обещала стать терпимой, а кондиционер выключили. Эванс убедил себя, что кашляет из-за плесени.
Алехо Диас сидел рядом и молчал, заметно нервничая. Нервничал он не из-за бомбы: его явно пугала роль библиофила и эксперта по Диккенсу.
Тем не менее Диас периодически отрывался от труда «Как собирать первые издания современных книг» и поглядывал на бомбу. Эванса так и подмывало броситься на пол с криком: «Черт! Пять… четыре… три…» Чувство юмора у мексиканца имелось, но такая шутка, пожалуй, выходила за границы допустимого.
Примерно через полчаса Эванс приклеил кожу на место.
– Ну вот, готово.
Диас глянул на его работу.
– Малышка!
– Ага, бомбы, они такие. В этом их прелесть.
– Сработает?
– О да! – заверил Эванс, хохотнув.
– Здорово, – нервно пролепетал Диас.
У Эванса пискнул телефон: пришла зашифрованная эсэмэска.
– Наживка приехала, – объявил он, прочитав сообщение.
Минуту спустя в дверь постучали. В сообщении имелись все нужные кодовые слова, но оба агента вытащили оружие.
Однако пришел не самозванец, а тот, кто должен был явиться, – служащий Совета по экономическому развитию при консульстве США в Северной Мексике. Эванс с ним уже работал. Коротко кивнув, мужчина вручил Эвансу сверток, развернулся и ушел.
Эванс вскрыл упаковку и достал «Лавку древностей» Диккенса. Шесть часов назад книга лежала в известном нью-йоркском магазине на Уоррен-стрит. Доставивший ее заплатил наличными и чартерным рейсом привез книгу в Сонору.
Убивать мерзавцев не только опасно, но и дорого.
Эванс снова упаковал книгу.
– Что делаем дальше? – спросил Диас.
– Ты просто читай. – Эванс кивнул на книгу. – Когда закончишь, хорошо бы освежить познания в английской литературе. Никогда не знаешь, какая тема всплывет.
Диас закатил глаза, сел поудобнее и потянулся.
– Пока я прохожу школьную программу, чем займешься ты?
– Пойду гулять и напьюсь.
– Это несправедливо, – заметил Диас.
– И не говори! Может, еще и перепихнусь с кем-нибудь.
Четверг
Вторая часть плана не осуществилась, хотя Эванс был очень близок к этому.
Молодая красотка Кармелья из соседнего бара оказалась слишком напористой. Вот Эванс и заподозрил, что она вынашивает коварный план: заарканить американского мужа, привлекательного и явно имеющего работу.
Так или иначе, вовремя вмешалась текила, и до игры «К тебе или ко мне?» просто не дошло.
Сейчас было десять утра и, разумеется, жарко как на сковородке. Кондиционер не работал; впрочем, кашель у Эванса прошел.
– Выглядишь ужасно, – отметил Диас, глядя на напарника. – Ты в курсе, что большинство самых популярных романов Диккенса изначально печатались по частям? И что творил он под влиянием готических романов Викторианской эпохи, но придавал своему стилю налет экстравагантности?
– Если заведешь такой разговор у Кучильо, тебе капец.
– Хочу прочитать что-нибудь из Диккенса. Его на испанский переводили?
– Думаю, да. Не знаю.
Эванс открыл дипломат, который купил накануне и снабдил тайным отделением. Туда он спрятал томик Шиллера, над которым трудился накануне вечером, и закрыл. В другие отделения Эванс сложил квитанции, прейскуранты, листы бумаги – все, что может захватить торговец книгами на встречу с клиентом. Туда же отправился Диккенс в пузырчатой пленке. Затем Эванс проверил приложение связи на айпаде, который предстояло взять с собой Диасу. Айпад будет якобы находиться в спящем режиме, но гиперчувствительный микрофон уловит каждое слово Кучильо и Диаса. Приложение работало нормально.
– Так. – Эванс проверил свою девятимиллиметровую «беретту» и спрятал в поясную кобуру. – Приманка готова, устройство готово. За дело!
Напарники спустились к стоянке. Эванс направился к огромному старому «меркьюри», да, к настоящему «меркьюри», коричневому, выгоревшему на солнце, с идентификационным номером, которого официально не существовало. Диас двинулся к темно-синему «линкольну», зарегистрированному на «Коллекционные книги Давилы», который Давила согласился одолжить им сразу же, чуть ли не со слезами на глазах.
По неписаным законам проведения операций, в которых есть реальный шанс погибнуть через час, напарники не говорили ни об удаче, ни о надежде, ни об удовольствии от совместной работы. Даже руки друг другу не пожали.
– Ну, увидимся.
– Sí.
Они расселись по машинам, завели моторы и погнали прочь со стоянки.
По дороге к имению Кучильо Алехо Диас не мог не думать об автобусе. О туристах, которых этот мясник завтра сожжет заживо. Диас вспомнил вчерашние слова П. З. Эванса и подумал, что для Кучильо эти люди – тоже оправданные жертвы.
Диас с ненавистью подумал о том, что все эти Кучильо делают со страной. Да, в Мексике жарко, грязно, экономика нестабильная. Страна вечно прозябает в тени северного гиганта, которого мексиканцы любят и ненавидят.
Но эта страна – его родина, которую нужно уважать, несмотря на ее несовершенства.
Такие, как Алонсо Мария Карильо, откровенно презирают Мексику.
Разумеется, при встрече с Кучильо отвращение придется скрыть. Он, Диас, станет просто помощником книготорговца, а наркобарон – очередным богатым бизнесменом, любящим книги.
Если сорвать операцию, погибнет много людей, включая самого Диаса.
Вот и резиденция Кучильо. Ворота медленно открылись, Диас въехал на территорию и припарковал «линкольн» у скромной входной двери. Смуглый, явно вооруженный крепыш тепло поприветствовал его, попросил выйти из машины и подойти к столу у входа. Другой охранник обыскал Диаса, аккуратно, но тщательно.
Потом охранник взялся за дипломат. Диас наблюдал за ним с отстраненностью, удивительной для него самого, ведь буквально через минуту его могли застрелить.
Но вот охранник, нахмурившись, зарылся в дипломат, и отстраненность улетучилась. У Диаса бешено забилось сердце.
Господи…
Охранник вытаращил глаза, потом улыбнулся.
– Это новый айпад? – спросил он и, вытащив устройство, показал коллеге.
Дыхание безнадежно сбилось, но Диас кивнул, гадая, не порвались ли барабанные перепонки Эванса от такого вопроса.
– Связь четыре «джи»?
– Да, если есть сервер.
– На сколько гигов?
– На тридцать два, – пролепетал мексиканский агент.
– У моего сына такой же. Битком набит видеоклипами.
Охранник положил айпад на место и вернул дипломат Диасу. Томик Шиллера остался необнаруженным.
– У меня клипов немного, – ответил Диас, стараясь привести дыхание в порядок. – Айпад, он в основном для работы.
Через пару минут Диаса провели в гостиную. От воды и других напитков он отказался и уселся один, положив дипломат на колени. Вот он незаметно открыл дипломат, вытащил Шиллера и спрятал в поясную кобуру, рассеянно думая о том, что взрывчатка теперь находится в паре дюймов от его пениса. Поднятая крышка дипломата защищала от любопытных глаз камер, на случай, если те стояли в гостиной. Диас вытащил Диккенса и закрыл дипломат.
Минуту спустя на пол легла тень. Диас поднял голову и увидел, что в гостиную медленно и спокойно входит Кучильо.
Нож. Убийца сотен, а то и тысяч человек.
Широко улыбаясь, коренастый мужчина шел к Диасу. Он казался вполне симпатичным, но слегка рассеянным.
– Сеньор Абросса! – Кучильо назвал имя, которое Давила накануне сообщил ему по телефону. Диас протянул визитку, которую они с Эвансом напечатали за день до того. – Добрый день. Очень рад встрече.
– А я рад встрече со знаменитым клиентом сеньора Давилы.
– Как он? Я надеялся увидеть его лично.
– Сеньор Давила передает вам наилучшие пожелания. Он готовится к аукциону Библий восемнадцатого века.
– Да-да, я помню. Библия – одна из немногих книг, экземпляры которых я не собираю. И напрасно. Говорят, сюжет весьма занимателен.
– И герои тоже, – засмеялся Диас.
– Ах вот он, Диккенс! – Кучильо с благоговением взял сверток, развернул пленку и стал листать страницы. – Дух захватывает при мысли о том, что эту книгу держал в руках сам Диккенс!
Исполненный восхищения и трепета, Кучильо с головой ушел в книгу. Никаких бурных эмоций, никаких хозяйских замашек.
Воспользовавшись паузой, Диас огляделся по сторонам и заметил, что в доме много живописи и скульптуры. Все выглядит очень сдержанно и изящно. Ничего похожего на безвкусную обстановку в жилищах наркобаронов. Диас бывал в таких: избыток роскоши и легко одетых красоток.
Тут у Диаса и появилась неприятная мысль. Вдруг они совершили ошибку? Вдруг этот сдержанный интеллектуал вовсе не бешеный пес, как им твердят? В конце концов, доказательств того, что Кучильо – тот самый наркобарон, почти нет. То, что он богат и решителен, еще не значит, что он преступник.
Откуда именно взялись сведения о том, что виновник – Кучильо? Насколько они надежны?
Диас перехватил недоуменный взгляд Кучильо.
– Сеньор Абросса, а вы точно торговец книгами, за которого себя выдаете?
Огромным усилием воли Диас сдержал улыбку и с любопытством изогнул бровь.
– Вы не попросили у меня денег! – громко засмеялся Кучильо.
– Ах да, порой книги занимают меня настолько, что я забываю о бизнесе. Будь моя воля, я отдавал бы книги даром, особенно настоящим ценителям.
– Пожалуй, я не передам эти слова вашему боссу. – Кучильо достал из кармана толстый конверт. – Здесь пятьдесят пять тысяч. Американских долларов.
Диас протянул ему квитанцию на бланке Давилы и расписался: «В. Абросса».
– Спасибо вам…
– Виктор, – подсказал Диас, спрятал деньги в дипломат, закрыл его и огляделся по сторонам. – Дом у вас прекрасный. Мне всегда было интересно, как выглядят дома в этом районе.
– Спасибо! Хотите посмотреть?
– Да, конечно. И вашу коллекцию, если можно.
– Разумеется.
Кучильо устроил гостю экскурсию по дому. Весь он, как и гостиная, отличался сдержанной элегантностью. С фотографий смотрели молодые племянники и племянницы Кучильо, живущие в Мехико и в Чиуауа. О них Кучильо рассказывал с гордостью.
«Может, и впрямь ошибка?» – снова подумал Диас.
– Теперь в библиотеку! Надеюсь, она поразит вас как книголюба.
Кучильо повел гостя через кухню, где справился у экономки о состоянии ее больной матери. Пока та отвечала, он кивал с искренним сочувствием, а потом предложил взять выходной, если понадобится.
«Ошибка?..»
Они вышли через черный ход и зашагали к библиотеке в тени двойной кирпичной стены, той самой, что защищала от пуль снайперов.
Не будучи книголюбом, Диас все же был поражен. Хотя нет, «поражен» звучит слишком слабо. Размер библиотеки он знал по съемкам с беспилотников, но даже не представлял, что она заполнена до отказа. Книги, всюду книги. Казалось, сами стены выложены книгами, словно яркой плиткой разного размера, цвета и плотности.
– Сеньор, у меня нет слов.
Они медленно шли по прохладному залу. Кучильо рассказывал о жемчужинах своей коллекции.
– Мои суперзвезды! – объявлял он, указывая на книги.
«Собака Баскервилей» Конан Дойла, «Семь столпов мудрости» Томаса Эдварда Лоуренса, «Великий Гэтсби» Фрэнсиса Скотта Фицджеральда, «Сказка о Питере-кролике» Беатрис Поттер, «Брайтонский леденец» Грэма Грина, «Мальтийский сокол» Дэшила Хэммета, «День и ночь» Вирджинии Вулф, «Хоббит» Дж. Р. Р. Толкина, «Шум и ярость» Уильяма Фолкнера, «Портрет художника в юности» Джеймса Джойса, «В поисках утраченного времени» Марселя Пруста, «Удивительный волшебник из страны Оз» Фрэнка Баума, «Гарри Поттер и философский камень» Дж. К. Роулинг, «Мост» Харта Крейна, «Над пропастью во ржи» Дж. Сэлинджера, «Тридцать девять ступеней» Джона Бакена, «Убийство на поле для гольфа» Агаты Кристи, «Казино „Рояль“» Яна Флеминга.
– Наши писатели у меня тоже есть. Вот эта стена целиком. Я люблю все книги без исключения, но мексиканцам очень важно слышать голос своего народа. – Кучильо шагнул к стеллажу. – Сальвадор Ново, Хосе Горостиса, Хавьер Вильяуррутия и неподражаемый Октавио Пас: его вы, конечно, читали.
– Да, конечно, – заверил Диас, отчаянно надеясь, что Кучильо не попросит назвать хоть одну книгу Паса и ее персонажей.
У мягкого кресла Диас заметил «Улисса» Джеймса Джойса. Книга лежала в витринном шкафу. Накануне вечером Диас читал о ней на сайте, посвященном редким книгам.
– Это оригинальное издание тысяча девятьсот двадцать второго года?
– Да, оно самое.
– Стоит около ста пятидесяти тысяч долларов?
– Нет, – улыбнулся Кучильо, – ничего не стоит.
– Ничего?
Кучильо медленно обвел рукой огромный зал.
– Вся моя коллекция не стоит ничего.
– В каком смысле, сеньор?
– Ценность книги определяется тем, за сколько владелец готов ее продать. Я никогда не продам ни одну из своих книг. Так же настроены большинство собирателей, а коллекционеры машин, скульптур и живописи – еще серьезнее.
Кучильо взял со стеллажа «Мальтийского сокола».
– Вы, наверное, удивлены, что у меня есть шпионские и детективные романы?
Диас повторил прочитанное накануне:
– Разумеется, популярные, ходкие произведения всегда ценнее высокой литературы.
Диас надеялся, что не переврал цитату. Очевидно, не переврал, потому что Кучильо кивнул.
– Я ценю их и как книги, и как предметы коллекции.
Вот это уже интереснее!
– Наверное, преступление – это тоже искусство, – проговорил Диас.
Кучильо наклонил голову набок, явно удивленный словами гостя. Сердце Диаса забилось сильнее.
– Я не об этом. Я о том, что авторы детективов и популярного чтива, как правило, владеют ремеслом лучше так называемых литературных гениев. Читатели это знают и ценят хорошее повествование больше претенциозных изысков. Возьмите «Лавку древностей», мое последнее приобретение. Изначально роман печатался частями, раз в неделю. Жители Нью-Йорка и Бостона ждали в порту, когда из Лондона привезут новую часть. «Скажите, Крошка Нелл жива?» – кричали они матросам. – Кучильо взглянул на книгу в витрине. – Подозреваю, что «Улиссом» так не интересовались. Вы согласны со мной?
– Да, конечно. Но разве «Лавка древностей» выходила не раз в месяц?
После секундной паузы Кучильо улыбнулся.
– Вы правы. Я периодику не собираю, поэтому часто путаюсь.
Настоящая ошибка или проверка на вшивость? Диас не знал.
– Это Марк Твен? – спросил Диас, показав на полку за спиной у Кучильо.
Хозяин дома отвернулся, и Диас быстро сунул томик Шиллера на полку рядом с креслом наркобарона. Прямо над «Улиссом».
Едва он опустил руку, Кучильо снова повернулся к нему.
– Нет, не он. Несколько книг Твена у меня есть. Вы читали «Приключения Гекльберри Финна»?
– Нет, хотя видел коллекционные издания.
– Некоторые считают, что это величайший из романов, созданных в Америке. Я считаю, что это, возможно, величайший роман, созданный в Новом Свете. В нем есть урок и для нас. – Кучильо покачал головой. – Бог свидетель, нашей бедной стране не помешает пара уроков!
Хозяин и гость вернулись в гостиную. Диас достал из дипломата айпад.
– Позвольте показать вам последние приобретения сеньора Давилы.
Эванс наверняка обрадуется, услышав его голос. Обрадуется, что его напарника не разоблачили, не похитили и не закопали в унылой пустыне Сонора.
Диас открыл браузер «Сафари» и зашел на сайт.
– Теперь у нас…
Выдумки лжепромоутера прервало громкое «бум!», испугавшее и Кучильо, и самого Диаса. Пуля с силой ударилась в непробиваемое стекло соседнего окна.
– Боже, что это?! – пролепетал Диас.
– Выходите из комнаты, к окнам не приближайтесь!
Начальник охраны Хосе жестом указал в сторону коридора.
– Окна непробиваемые, – возразил Кучильо.
– Стрелок может догадаться и перейти на бронебойные пули. Скорее, сеньор!
Хозяин и гость бросились прочь из гостиной.
П. З. Эвансу нечасто доводилось стрелять из своего пистолета.
Они с Диасом выражались иносказательно: с Кучильо «произойдет несчастный случай». Однако при устранении людей предпочиталась имитация естественной смерти. Полиция часто подозревает, что гибель очередного террориста или преступника не случайность. Пока они подозревают, хороший профессионал состряпает достаточно правдоподобную версию, чтобы избежать расследования. Годятся падение с лестницы, автокатастрофа, смерть в бассейне.
Но лучше всего вытащить итальянский длинноствольный пистолет и пальнуть.
Эванс расположился ярдах в пятидесяти от резиденции и сейчас стоял на мусорном контейнере за элитным жилым комплексом. Опоры не было, но Эвансу хватило сил – без крепких мышц стрелку никуда, – и он легко попал в окно, в которое целился. Он неплохо видел гостиную и для начала выстрелил туда, где никто не стоял. Вдруг окно обычное? Нет, пули отскочили, не повредив прочного стекла. Магазин опустел. Эванс перезарядил пистолет, спрыгнул с контейнера и бросился к машине. В этот момент открылись задние ворота и охранники Кучильо осторожно выглянули на улицу. Эванс разок пальнул по стене, чтобы они не высовывались, обогнул жилой комплекс и подъехал к резиденции с другой стороны.
Там мусорных контейнеров не оказалось, но Эванс забрался на крышу машины и трижды выстрелил в окно спальни Кучильо. Секунду спустя он слез с крыши, сел за руль и помчался прочь.
Окна закрыты, кондиционер включен на полную мощность. Может, в вентиляционных отверстиях есть плесень, но он рискнет. Эванс обливался потом, словно провел час в сауне.
Когда стрелок исчез и в доме вновь воцарилось спокойствие, пусть и относительное, Кучильо сделал то, что сильно удивило Алехо Диаса.
Он велел начальнику охраны позвонить в полицию.
Разве наркобароны так поступают? Кажется, им нужен минимум внимания, минимум контактов с властями.
Минут двадцать спустя прибыл капитан полиции с четырьмя своими сотрудниками в форме. Кучильо разговаривал с ними холодно и мрачно.
– На меня снова напали! Люди не понимают, что я бизнесмен. Раз дела у меня идут хорошо, значит я преступник и заслуживаю пули в лоб. Это несправедливо! Человек упорно работает, ведет себя ответственно, старается для города и для страны, а люди считают его чудовищем.
Полиция провела краткое расследование, но стрелка, разумеется, и след простыл. Никто ничего не видел: по указанию начальника охраны все попрятались – кто в спальне, кто в ванной, кто в кабинете.
– Боюсь, я тоже ничего не видел. Я же бросился на пол, – сказал полицейскому Диас и пожал плечами, будто стесняясь собственной трусости.
Полиция уехала, и Кучильо, уже не обозленный, а вновь охваченный рассеянностью, попрощался с Диасом.
– Сейчас у меня нет настроения просматривать книги сеньора Давилы, – заявил он, пообещав зайти на сайт позже.
– Да, конечно. Спасибо, сеньор.
– Не за что.
Диас ушел, смущенный пуще прежнего.
«Человек упорно работает, ведет себя ответственно, старается для города и для страны… А люди считают его монстром».
Господи, да кто же такой Кучильо: наркобарон или великодушный бизнесмен?
Диас не знал, виновен Кучильо или нет, но внезапно испытал чувство вины. Заложенная им бомба унесет жизнь человека в тот момент, когда он наиболее уязвим и занят тем, что приносит ему покой и удовольствие – читает книгу.
Час спустя Кучильо стоял у себя в кабинете, опустив жалюзи на пуленепробиваемые окна. Несмотря на атаку, он чувствовал облегчение.
Или, скорее, он чувствовал облегчение благодаря атаке.
Кучильо вспомнились слухи, которые доходили до него в последние несколько дней, добытые обрывки сведений: существует блестящий и коварный план его убийства, такой, что он ничего не сможет предугадать. А все обернулось простой стрельбой, которая не принесла вреда благодаря пуленепробиваемым окнам. Ну а нападавший наверняка сбежал куда подальше.
В дверь постучали. Вошел Хосе.
– Сеньор, появилась информация об атаке. От Кармельи из бара «У Руби». Вчерашний вечер она провела с американцем, бизнесменом, как сама утверждает. Захмелев, он начал говорить странные вещи. Кармелья услышала о стрельбе и позвонила мне.
– Кармелья, – произнес Кучильо, вспомнив красивую, слегка неуравновешенную девушку, которую пока что выручала ее внешность. Но если в ближайшее время она не подцепит какого-нибудь мужа, начнутся проблемы.
Впрочем, Кучильо не хотел, чтобы муж подвернулся слишком уж скоро: он время от времени спал с Кармельей и считал ее очень, очень талантливой.
– Так что с тем американцем?
– Он расспрашивал ее об этом районе. О местных домах. Спрашивал, есть ли здесь отели, хотя раньше сказал, что остановился у бара.
В разросшемся Эрмосильо было на что посмотреть, но резиденция Кучильо находилась в безликом жилом районе. Бизнесменов и туристов здесь нечем было привлечь.
– Из отеля удобнее стрелять? – предположил Кучильо.
– Я тоже так подумал. Из бара я заполучил данные о кредитке американца и «пробил» ее. Надеюсь добыть больше сведений, но одно ясно: имя у него вымышленное.
– Итак, он агент, но чей? Картеля с северной стороны границы? Киллер из Техаса, нанятый людьми из Синалоа? Или американским правительством?
– Сеньор, я надеюсь вскоре получить больше информации.
– Спасибо!
Кучильо поднялся, взял Диккенса, зашагал в сторону библиотеки, но вдруг остановился.
– Хосе!
– Да, сеньор?
– Я хочу изменить наши планы относительно автобуса.
– Слушаю, сеньор.
– Изначально я хотел обеспечить безопасность всех пассажиров автобусов на территории Соноры в пятницу. Хотел, чтобы здесь с пассажирами ничего не случилось.
– Да, сеньор, я распорядился, чтобы атаку начали после пересечения границы с Синалоа.
– А теперь распорядись, чтобы завтрашнюю атаку устроили прямо здесь.
– В Соноре?
– Именно. Наниматели того киллера должны уяснить, что меня не запугаешь. За любым покушением на мою жизнь последует возмездие.
– Да, сеньор.
Кучильо внимательно посмотрел на начальника охраны.
– Ты считаешь, что я не должен так поступать?
Кучильо поощрял своих служащих быть откровенными, особенно тех, кто с ним не соглашался.
– Если честно, сеньор, я считаю, что не нужно трогать туристский автобус. Не нужно трогать мирных жителей. Я считаю, это нам навредит.
– Я не согласен, – спокойно проговорил Кучильо. – Мы должны занять жесткую позицию.
– Конечно, сеньор, если вам так угодно.
– Да, угодно, – сказал Кучильо и тут же нахмурился. – Погоди, в твоих словах что-то есть.
Начальник охраны посмотрел на босса.
– Прежде чем поджечь автобус, пусть выведут женщин и детей. Сгорят только мужчины.
– Да, сеньор.
Кучильо полагал, что, приняв это решение, он проявил слабость. Но Хосе был прав. Новая реальность порой заставляла думать о пиаре.
В восемь вечера, когда Кучильо сидел в библиотеке, раздался звонок.
Новости его обрадовали. Один из его помощников сообщил, что вооруженные боевики уже на месте. Они нападут на большой автобус, который завтра утром поедет по шоссе номер двадцать шесть на запад, в сторону Баия-де-Кино.
Боевики остановят его, оставят в салоне мужчин, заблокируют двери, обольют автобус бензином и пристрелят любого, кто попробует выпрыгнуть в окно.
Представитель боевиков позвонит журналистам, чтобы фотографии и видеоролики были сделаны до окончания пожара.
Кучильо поблагодарил помощника и отсоединился, предвкушая, как об этом будут говорить в выпусках новостей.
Он надеялся, что стрелявший в него посмотрит новости и почувствует свою ответственность за страдания погибших.
Кучильо посмотрел на стеллаж и заметил книгу, попавшую не на свое место.
Она лежала на полке над витриной с «Улиссом».
Кучильо поднялся и глянул на кожаный переплет. «Разбойники». Как сюда попал Шиллер? Кучильо не любил беспорядок, а в библиотеке – особенно. Наверное, кто-то из служанок напутал.
Едва он взял книгу с полки, дверь распахнулась.
– Сеньор!
– Что такое?
– Думаю, здесь заложена бомба. Агент Давилы, книготорговца, – подставное лицо. Он работает в связке с тем американцем!
Кучильо глянул сперва на Диккенса, но нет, он пролистал всю книгу, в ней взрывчатки не было. Диккенс – приманка, пропуск в его резиденцию.
Тогда он посмотрел на книгу, которую держал в руках. Шиллер.
– В чем дело, сеньор?
– Этой книги раньше здесь не было. Абросса! Он подложил ее, когда я показывал ему дом. – Кучильо понял, что том тяжеловат для книги такого размера.
– Положите ее! Бегите!
– Нет! Книги!
Кучильо обвел взглядом библиотеку.
Двадцать две тысячи книг…
– Бомба может взорваться в любую секунду.
Кучильо начал опускать книгу, но замер.
– Нет, я не могу! Посторонись, Хосе!
Держа бомбу в руке, Кучильо бросился прочь из библиотеки, верный Хосе последовал за ним. Едва выбежав в сад, Кучильо швырнул Шиллера как можно дальше и вместе с Хосе бросился на землю у кирпичной стены.
Бомба не взорвалась.
Подняв голову, Кучильо увидел, что книга открылась. Начинка – электроника и комок бурой взрывчатки – вывалилась наружу.
– Господи, господи!
– Сеньор, пожалуйста, идите в дом!
Кучильо и Хосе вернулись в дом и велели всем уйти подальше от комнат, примыкающих к участку сада, где лежала бомба. Хосе позвонил специалисту, которому бомбы заказывал сам Кучильо. Тот пообещал приехать в ближайшее время и разобраться с устройством.
Кучильо налил себе большую порцию виски.
– Как ты это выяснил?
– Я получил анализ данных об американце из бара, о том самом, который выпивал с Кармельей. Известно, что он звонил вашему книготорговцу. По карте Давилы оплатили электронику, купленную у местного поставщика, – схему, которую используют в самодельных взрывных устройствах.
– Да-да, понимаю. Они заставили Давилу помогать им с помощью угроз. Или подкупили этого урода. Я ведь подозревал Аброссу. Недолго, но подозревал, а потом решил, что он нормальный.
«Потому что я сильно хотел Диккенса».
– Отличная работа, Хосе. Я очень благодарен тебе. Хочешь выпить?
– Нет, сеньор, спасибо.
– Ну, раз американец собирался нас убить и едва не уничтожил бесценную коллекцию книг… Что, если мы велим боевикам с шоссе номер двадцать шесть не выводить женщин и детей из автобуса, прежде чем его подожгут?
– Отличная мысль, сеньор! – улыбаясь, ответил Хосе. – Я позвоню тем людям.
Несколько часов спустя бомбу поместили в стальной транспортный контейнер и увезли. По словам инженера, Кучильо непреднамеренно обезвредил ее сам: его судорожный удар оторвал провода от детонатора.
Кучильо с удовольствием понаблюдал за роботом для обезвреживания бомб: ему нравилось следить за работой завода по производству автозапчастей и лабораторий, где синтезировались наркотики. Ему нравилось смотреть, как работают высокие технологии. Кучильо давно мечтал о «Лестерском кодексе» – манускрипте с научными записями Леонардо да Винчи. Несколько лет назад Билл Гейтс заплатил за него тридцать миллионов долларов. Кучильо охотно выложил бы эту сумму, но книга пока не продавалась. Кроме того, покупка привлекла бы слишком много внимания, а человеку, который до смерти замучил сотни людей и застрелил еще около тысячи, милосердно избавив их от мучений, лишнее внимание не нужно.
Остаток вечера Кучильо провел у телефона – выяснял у помощников, нет ли новостей о двух наймитах и их потенциальных сообщниках. Пока ничего не было, известия должны были поступить завтра. Почти в полночь Кучильо сел за скромный ужин: курица-гриль с бобами и соусом из физалиса.
Вопреки ужасам этого дня, еда и прекрасное каберне принесли покой и удовлетворение. И он, и его люди остались целы. Двадцать две тысячи книг не пострадали.
Ближайшие планы сулили немало приятного. Разумеется, он убьет Давилу. Он выяснит, кто играл роль его помощника Аброссы и кто стрелял. Кучильо догадался, что стрельба – неловкий отвлекающий маневр. Вероятно, палил тот американец. В отличие от книготорговца, эти двое умрут медленно. Они искорежили книгу Фридриха Шиллера, пусть даже третье издание с корешком, подпорченным водой. В полном соответствии со своим прозвищем, Кучильо лично воспользуется ножом. В подвале библиотеки у него имелась специальная пыточная.
И самое прекрасное – завтра сгорит автобус, полный истошно орущих пассажиров!
Пятница
В час ночи Кучильо умылся и забрался в постель, застланную не гладким шелком, а мягчайшим дорогим хлопком.
Сегодня он прочтет что-нибудь успокаивающее. Не «Войну и мир».
Может, стихи?
Кучильо взял айпад с тумбочки и кликнул по иконке приложения для чтения. Разумеется, он предпочитал книги традиционного вида, но, как человек двадцать первого века, находил, что электронные издания куда проще и удобнее своих бумажных предков. В айпаде он держал около тысячи книг.
Глянув на планшет, он понял, что кликнул не ту иконку, – вызвав вместо читалки фронтальную камеру, он теперь смотрел на самого себя.
Камеру Кучильо отключил не сразу. Он внимательно оглядел себя и прошептал обычные в таких случаях слова: «Неплохо, старый черт».
В пятистах ярдах от имения Кучильо Алехо Диас и П. З. Эванс сидели на передних сиденьях большого «меркьюри» и, подавшись вперед, смотрели на экран внушительного ноутбука Эванса.
Они глядели на ту же картинку, которой сейчас любовался Кучильо, – на его широкоугольный портрет. Изображение передавалось с камеры айпада на ноутбук через программу наблюдения, которую загрузил Эванс. Напарники слышали голос Кучильо: «Неплохо, старый черт».
– Он один в постели, – объявил Эванс. – По-моему, самое то. – Эванс глянул на Диаса. – Теперь он в твоем распоряжении.
– Sí?
– Ага.
– Gracias.
– Nada.
Без всяких мелодраматических жестов Диас нажал на кнопку того, что выглядело как открыватель гаражных ворот.
В спальне Кучильо сдетонировал кожаный чехол для айпада, который накануне вечером Эванс начинил мощной воспламеняющейся взрывчаткой. Взрыв получился куда сильнее, чем ожидал американец. Пуленепробиваемые окна раскололись на мелкие осколки, облако горящего газа вырвалось в ночную тьму.
Напарники убедились, что спальня объята пламенем, которое уничтожит все следы нападения: именно так распорядились в Вашингтоне. Диас завел машину, и они медленно поехали по ночному городу.
Минут десять оба молчали, то и дело оглядываясь – нет ли полиции или других преследователей, – а потом Диас сказал:
– Нужно отдать тебе должное, amigo. Прекрасный план.
Ни шумной радости, ни ложной скромности – Эванс знал, что план хорош. В объемном досье Кучильо обнаружилось немало полезного. С субъектами вроде него это не редкость: богачи склонны много тратить. Эванс и Диас отметили, что Кучильо покупал не только коллекционные книги, но и товары из сегмента хай-тек – айпад, приложение-читалку, электронные книги и кожаный чехол для гаджетов Apple.
Воспользовавшись этой информацией, напарники запаслись нужной моделью айпада и нашпиговали чехол взрывчаткой. Это чехол был оружием – снабженное им новое устройство Диас пронес в дом и положил на место айпада Кучильо, местонахождение которого обнаружили благодаря взломанной Эвансом программе-пеленгатору. Когда Диас проник в дом и показывал Кучильо новинки Давилы, Эванс пальнул по окнам. Он перепугал всех, позволив напарнику проскользнуть в спальню и поменять айпады. Он выстрелил и по окнам спальни, на тот случай, если Диас был там не один.
Обстрел преследовал и еще одну цель – заставить Кучильо и его охранников поверить, что это и есть нападение, о котором они слышали, и уменьшить их подозрения относительно новой атаки.
Уменьшить, но не устранить. Нож был слишком проницателен.
Понадобился еще один отвлекающий маневр. Эванс «проболтался», накормив ложными сведениями о себе Кармелью, подругу Кучильо из бара «У Руби»: судя по телефонным распечаткам, Кучильо звонил ей пару раз в месяц. К тому же Эванс распространил дезинформацию, заставлявшую думать, что Диас пронес бомбу в библиотеку. Американец выпотрошил оригинальное издание Шиллера (прости, Фридрих!), нашпиговал его схемами и взрывчаткой, а детонаторы не соединил.
Кучильо, знающий библиотеку как свои пять пальцев, быстро обнаружил бы постороннюю книгу, которую Диас намеренно положил небрежно.
Бомбу найдут, окончательно уверятся, что других угроз нет, и не увидят смертельной угрозы в айпаде, лежащем у Кучильо на тумбочке.
Теперь Диас звонил Хосе, начальнику охраны покойного наркобарона, и на повышенных тонах – у Хосе внезапно ослабел слух – объяснял, что в случае нападения на любой автобус Хосе загремит в тюрьму, где всем сообщат, что он продал Кучильо. В соперничающих картелях Кучильо не жаловали, однако стукачей в мексиканских тюрьмах, мягко говоря, терпеть не могут.
Хосе заверил, что нападения не случится. Диасу пришлось прощаться три раза, прежде чем начальник охраны его услышал.
План действительно получился хороший, но сложноватый. Куда проще было бы заложить в библиотеку настоящую бомбу и взорвать ее, когда при помощи беспилотников выяснится, что Кучильо пребывает в своей сокровищнице.
Однако так вопрос не стоял. Агенты ни за что не уничтожили бы библиотеку. Помимо моральных принципов – а они у П. З. Эванса имелись, – сильный пожар в библиотеке создал бы проблемы с прессой. Что написали бы журналисты, если бы разоблачили напарников и их работодателей?
Можно безнаказанно убить наркобарона и его приспешников, но двадцать тысяч томов классики – это неоправданная жертва. После такого промаха твоей карьере конец.
Через полчаса напарники вернулись в отель и посмотрели новости. Сообщалось, что Алонсо Мария Карильо, он же Кучильо, предполагаемый глава картеля Эрмосильо, погиб. Больше никто не пострадал. Ответственность за взрыв возложили на конкурирующий картель – вероятно, из Синалоа.
К удивлению Эванса, сообщение о трагедии не стало центральным сюжетом выпуска, что наверняка расстроило бы Кучильо. С другой стороны, тут была и его вина. При его участии торговля наркотиками в Мексике стала обычным делом, и новости о связанных с ней убийствах не были сенсацией.
Эванс подумал, что это похоже на собирание книг: чем выше тираж первых изданий, тем ниже цена.
Эванс выключил телевизор. У них с Диасом в программе стояли легкий ужин и море текилы, только не в любимых заведениях Кучильо – «Сонора стейк» и бар «У Руби». Лучше отправиться на другой конец города. По всей видимости, напарникам ничто не угрожало: картель Эрмосильо был нейтрализован, к тому же у каждого под рубашкой навыпуск скрывался пистолет, а в левом кармане лежал запасной магазин.
– Только представь его библиотеку! Столько книг… – начал Диас, когда они шли к большому старому «меркьюри». – Я в жизни столько не видывал.
– Угу, – равнодушно отозвался Эванс.
– Что значит «угу»? Ты не любишь книги?
– Я люблю книги.
– Судя по твоему ответу, непохоже, – хохотнул мексиканец. – Ты хоть что-нибудь читаешь?
– Конечно читаю.
– И что, если не секрет?
Эванс сел на пассажирское сиденье, прежде чем ответить, посмотрел на три проехавших мимо пикапа.
– Что ты хочешь знать? Я читаю спортивные новости, и больше ничего.
Диас завел машину.
– Sí. Я тоже.
– Ал, давай включим кондер? В этом чертовом городе хоть когда-нибудь бывает прохлада?