…Вот, скажем, молодая норовистая дама, трепеща ноздрями, тычет пальчиком в ноутбук и отчитывает робкую девушку, нервно наматывающую локон на торчащую за ухом дужку очков: «…Теперь, Катя, смотрим ту же серию, третью сцену. Вы пишете: „Кирилл и Маргарита о чем-то спорят на улице. Кирилл крепко хватает Маргариту за руку повыше локтя. Маргарита громко вскрикивает от боли. К ней бросается встревоженный милиционер…“ Катя, вы вообще в какой стране живете?!»
…Вот, скажем, на выставке «Исповедального женского еврейского комикса» в одном из музеев Нью-Йорка пара немолодых русских туристов внимательно читает длинные, как ночь одинокой женщины, иллюстрированные ламентации об ужасах покупки первого лифчика в присутствии еврейской мамы (или об ужасах чтения «Лолиты» под руководством еврейской бабушки, или об ужасах написания любовных писем под руководством еврейского психиатра – неважно, все это примерно один и тот же текст с примерно одними и теми же иллюстрациями).
– Хорошо, что мы все-таки записали нашего Пашеньку евреем, – вдруг говорит дама. – Так он назло нам на русской женится.
…Вот, скажем, поэт Л. и редактор Х. в состоянии некоторой подвыпитости терпеливо объясняют восхищенно глядящей на них девушке основные принципы современного искусства:
– Что ты рисуешь – совершенно неважно, – говорит поэт Л.
– Абсолютно неважно, – соглашается редактор Х. – И даже как именно ты это рисуешь – совершенно неважно.
– Абсолютно неважно, – вторит поэт Л.
– Главное – что ты думаешь о том, что ты рисуешь, – говорит редактор Х.
– И тогда совершенно неважно, что и как ты рисуешь, – подхватывает поэт Л.
– Но лучше всего, если при этом ты рисуешь хер черной икрой по белому ковру, – завершает редактор Х.
– Да, это действительно лучше всего, – соглашается поэт Л.
…Вот, скажем, писатель П. старается поддержать своим сочувствием друзей – менеджеров среднего звена:
– Когда рабочий день чаще раза в месяц – это, конечно, очень тяжело, – говорит писатель П. – А реже – даже приятно.
…Вот, скажем, дочь художника К. решает, что для полного раскрытия ее творческого потенциала ей необходимо записаться на курсы кройки и шитья. И ходит на эти самые курсы с большим энтузиазмом. И семья ее тоже с большим энтузиазмом следит за ее прогрессом, интересуется, как прошел урок и что задали на дом.
– Сегодня мы занимались выворачиванием канта, – гордо говорит дочь художника К.
– То есть звездное небо – внутри нас, а нравственный закон – над нами? – вворачивает известную шутку художник К.
– Это Фома Аквинский, получается, – тихо бурчит из угла политолог Ф.