Часть 3. Глава 8
Вернувшись после вечерней службы, я никого дома не застал. По старой русской традиции ключ лежал под ковриком. Воровать у меня всё равно нечего, откровенно говоря. Мои польские друзья отправились гулять по Парижу, возможно, о чём-то договорятся и, даст Бог, помирятся.
Вчерашний день многое во мне перевернул. С одной стороны, ситуация прояснилась, и теперь мы оба прозрели, узнав откуда у этой любви корни. С другой, прошлое осталось там – под толщей веков, и если бы не Агнешкины чувства, которые ей удалось пронести сквозь столетия, мы бы никогда об этом не вспомнили.
Я люблю Наташу так сильно, что не смогу жить без неё. Агнешка бесконечно мне дорога, но это совсем иное чувство. То древнее осталось где-то глубоко внутри, но я изменился за это время, стал другим.
Есть только один способ исправить эту тупиковую ситуацию: коль не удаётся разлюбить, нужно направить чувства в русло, приемлемое для всех.
Но как это сделать?! Решение крутится где-то рядом, но я никак не могу его уловить. Заставить её разочароваться во мне? Я не пойду на подлость, это подорвёт в ней последнюю веру в человека. Такое решение отпадает само собой. Да и где гарантия, что она не оправдает меня, ведь любовь прощает всё. Ищу и просчитываю возможные варианты, но ни один не подходит. Вспомнилось, «когда не можешь изменить ситуацию, измени подход к ней.» Но как сделать это с другим человеком, беззаветно преданным и любящим тебя?..
За этими размышлениями и застали меня врасплох молодые, вернувшиеся с прогулки с полными кульками покупок. Марик выглядел значительно лучше, если не считать синяка и припухлости под глазом.
Мы поздоровалась. Он опустил глаза, ему было неловко и стыдно за своё поведение. За ужином Марик всё-таки не выдержал и сказал:
– Эрик, прости, я вёл себя как последний кретин.
– Марик, ты не у меня, а у жены проси прощения. Я давно всё простил, а если быть точнее, и не обижался.
– Мы уже поговорили, – у Агнешки промелькнула искорка в глазах, кажется она, всё же, воспользовалась моим советом. Отношения между ними стали заметно теплей, и это не могло не радовать.
– Где были, что видели? – я сменил тему, чтобы снять с Марика напряжение.
Пока они увлечённо рассказывали, как прошёл день, я всё ещё не переставал думать о том, что не даёт нам покоя. Самым лучшим решением было помочь Агнешке переключить свои чувства на мужа. Но разве не этим мы занимались последнее время? И кажется, исчерпали возможности.
– Ты слышишь?
– Прости, задумался. Вам понравилось?..
«Только Божья милость может всё изменить в одно мгновение ока. Стань для неё опорой, твердыней, что защитит её от самой себя, добрым, нежным, терпеливым, Марик!» – как вразумить двадцатилетнего парня, когда сам учишься этому целую жизнь?!
Агнешка посматривала на меня, считывая мысли, по крайней мере, их суть. Марик оставался беспечно весёлым, ей удалось внушить ему то, о чём я просил. Это облегчало ситуацию и давало нам время.
– Ты устал, Добрый отец! – проходя мимо меня, она еле заметно провела ладонью по моей голове. И её мысли проникли в меня, услышал их не хуже собственных:
– Оставь всё как есть. Меня всё устраивает, я смирилась. Чем тут поможешь? Я сделаю всё, как ты захочешь, только не мучай себя больше, больно смотреть. Если понадобится, я всю жизнь буду настраивать Марика на семейное счастье…
– Только это иллюзия, и тебе не станет легче.
– Я привыкла. Мои чувства к тебе – это всё, что у меня есть за душой. Не отреклась от них тогда и теперь не предам, даже если ещё раз придётся пойти на костёр. Не знаю, любил ли ты меня когда-нибудь по-настоящему, Эрик? Но моих чувств хватит на нас двоих.
– Я и теперь духовно люблю тебя, Агнешка, безгрешной чистой любовью. От неё никому не бывает плохо.
– А как же плоть?
– У тебя есть муж, у меня жена, наша плоть принадлежит им и никому больше.
– Меня кто-нибудь слушает вообще?
– Прости, Марик, у меня был тяжёлый день, немного устал.
– Так вот, этот араб достал ножик и начал им трясти перед моими глазами. Ну, тут у меня крышу и сорвало… Показал я им всё, что умею!
– Это хорошо заметно по твоему лицу, – Агнешка ухмыльнулась.
– А нож?
– Да вот он! – Марик вытащил из кармана холодное оружие, которое я однажды уже видел у нападавших на меня. – Я когда первого уложил, второй сам драпу дал, да так, что пятки сверкали.
– Где же ты так драться научился? – удивился я.
– Ну, во-первых, я проходил подготовку в центре охраны, ну и не первый год живу на этом свете!..
– Нашёл чем гордиться, а если бы тебя пырнули?!
– Ты бы стала молодой и красивой вдовой, Агнешка.
– Прекрати, Бога ради, и мысли эти брось!
Марик вновь беспечно заулыбался, с обожанием глядя на свою одарённую жену. Сила этой женщины не знает пределов, во всяком случае, мне они неизвестны. Но она всегда оставалась честной со мной. Что ей стоило внушить мне ответную страсть?..
– Нож верни!
– Ах да, прости, военный трофей из Франции! Ты только постарайся больше не выходить один по ночам, а то в следующий раз их будет не двое, а четверо, и подкараулят они тебя там, где никто не поможет.
– Мне вчера нужно было кому-нибудь съездить по «фэйсу»…
– Ну и дал бы мне, зачем далеко ходить.
– Тебе?! – он замолчал, взвешивая каждое слово. – Тебя я бы никогда не ударил. Эрик, ты мне спас жизнь, и не только жизнь…
– Вот и славно. Давайте пить чай!
– У меня к чаю есть что-то вкусное! – Агнешка полезла в дорожную сумку и достала из неё коробку латвийских конфет «Лайма»*. Вкус Родины, тоска заполнила сердце.
«Наташа, любимая, как же ты далеко!»
Агнешка тяжело вздохнула. Мы всё ещё были в контакте и слышали друг друга:
– Сумасшествие, разве можно так жить?
– Можно. В этом мире всё возможно, поверь!
– Как не верить?! Ты не оставляешь мне выбора.
*«Лайма» (в переводе с латышского – счастье)