Глава I
ПОЯВЛЕНИЕ РЕЙНДЖЕРОВ
Многие полки, бригады и дивизии армии Конфедерации известны только по именам их командиров, реже по номерам. Наш маленький отряд называли «люди Мосби» и «Команда Мосби», и на это в значительной степени повлиял сам Мосби. Он был очень горд, называя нас «мои люди» и «моя Команда», но никогда не употреблял таких слов, как «мой батальон» или «мои войска» или «мои солдаты». Судя по документам северян, янки называли нас «партизанами», желая оскорбить, конечно, но на Юге до самого конца войны нас так не называли, лишь после нее, когда мы прославили это понятие, и со временем стали относиться к нему с тем же спокойствием, с каким весь Юг относился к слову «мятежник».
В моем рассказе будут частично освещены наши боевые будни всего 1863-го и 1864-го годов и 1865 год – до самого конца войны. Я говорю «частично», поскольку не уверен, что опишу все выпавшие на долю нашей команды, приключения в книге, которая будет значительно тоньше Британской энциклопедии, даже если все старые вояки опубликуют в ней все свои воспоминания. Это были годы, когда армии Севера и Юга наиболее яростно сражались друг с другом в этой страшной войне, которая, казалось, ближе к окончанию становилась все более и более жестокой.
Я постараюсь подвести читателя так же близко к Мосби, как близко я находился рядом с ним во время боя, и как можно подробнее рассказать о наиболее волнующих и интересных случаях, которые я могу вспомнить, и которых так мало можно найти в тех огромных кучах бумаг, которые накопились в Вашингтоне с тех пор, когда Грант сказал: «Давайте жить в мире».
Джон С. Мосби – главный герой этих воспоминаний – родился в Поуатане, штат Вирджиния, в 1833-м году, в 1853-м окончил Вирджинский университет, был принят в коллегию адвокатов в 1855-м, и до 1861-го был практикующим юристом в Бристоле, штат Вирджиния. Как только началась война, он вступил в 1-й Вирджинский кавалерийский полк рядовым, а затем стал его адъютантом, сдав экзамен на лейтенанта. Он нес трудную и суровую службу до того момента, когда ему разрешили создать отряд партизан-рейнджеров. Это подразделение возникло в начале 1863 года в соответствии с принятым Конгрессом Конфедерации Законом о партизанах-рейнджерах, автором которого, как говорили, был майор Джон Скотт из Вирджинии, который долгое время безуспешно старался его реализовать. На основании этого закона было создано много партизанских отрядов, но только люди Мосби встретили окончание войны.
В 1862 году проводилась реорганизация многих полков армии Юга, и поскольку пустые места на кладбище должны были быть заполнены, многие офицеры остались не у дел. Когда Фитцхью Ли был назначен полковником 1-го Вирджинского кавалерийского полка, Мосби – лейтенант и адъютант – подал в отставку, и Ли принял ее. Оказавшись снова в строю, он пристал к штабу генерала Джеба Стюарта, у которого он служил в качестве разведчика. Его час настал – шанс постучался в его дверь, и он воспользовался им. Он знал, что он нашел свое настоящее дело, и генералу Стюарту вскоре стало об этом известно. Это произошло незадолго до того, когда армия Севера тоже это обнаружила.
Первая значительная разведывательная экспедиция Мосби – не имеющая аналогов в истории этой войны – состояла в том, что он сам, без поддержки, объехал тылы генерала Макклеллана, который в начале июня 1862 года находился у Ричмонда. Когда Мосби предложил такой смелый план Стюарту, генерал сразу же искренне одобрил его, потому что он знал этого человека, но, тем не менее, отметил, что это очень опасное для одного человека, и, наверняка, провальное мероприятие.
Когда Мосби вернулся из своей экспедиции, в ходе которой он проявил всю свою энергию, смелость и изобретательность, он имел с собой информацию о местности и положении противника, что позволило ему благополучно сопроводить Стюарта и его кавалеристов снова по тому же маршруту. Так и получилось, что впервые в истории Стюарт совершил полный кавалерийский рейд вокруг армии врага, а Мосби возглавлял колонну.
Мосби не имел изначальных сведений об этой местности, и большая часть рейда совершалась в ночное время. Федеральные солдаты были повсюду, и опасность таилась на каждом шагу. Этот подвиг проложил ему путь к его военному будущему, и генерал Стюарт, как и Мосби, понял, что молодой вирджинец, сумевший обойти вокруг армии Макклеллана – прирожденный рейнджер.
Ни в одной армии мира не существовало более колоритного, романтичного и храброго кавалерийского командира, и в то же время обычного мужественного солдата, такого как «Джеб» Стюарт, но я ставлю вопрос так – смог бы он повторить, или даже породить саму идею такого скаутского рейда Мосби. Мосби был не только прирожденным разведчиком, но со временем стал замечательным лидером – что я попытаюсь показать в дальнейшем как можно лучше.
Первая настоящая команда партизан-рейнджеров Мосби родилась в начале февраля 1863 года, когда генерал Стюарт выделил ему пятнадцать человек из своего старого 1-го Вирджинского кавалерийского полка. Согласно его инструкциям этот маленький отряд должен был переместиться в Северную Вирджинию и «действовать в самой гуще войск противника», как сказал Стюарт. Вскоре он повысил Мосби до капитана.
Этот шаг означал окончательное прощание с обычной жизнью армии и лагерями, звуками сигнальной трубы, учениями и патрульными обязанностями. Это означало отказ от зимних квартир и праздной жизни. Более не существовало выделяемых правительством пайков, одежды и обуви. Никаких боеприпасов и оружия. «Действовать в расположении войск противника» означало, если это необходимо, отказаться от всех связей со своими. Это означало находиться в более тесном контакте с Вашингтоном, чем с Ричмондом, и в небольшой группе Мосби не было человека, который бы не осознавал, какие ужасы могли поджидать их в дальнейшем. Вместо постели – земля и только личное снаряжение – вот с чем каждый из них начал свою борьбу, ну, а кроме того, право убивать врага и только силой отнимать у него то, что могло поддержать боеспособность отряда.
Те немногие, кто видел эту первую горстку людей, уходящих в дикие и пустынные места, и певших военные песни, с надеждой ожидал возвращения хотя бы части этого отряда.
На этом этапе, возможно, оправданно и разумно будет отметить, что партизаны Мосби не были дорожными разбойниками, бушвакерами[2] или просто бандитами, и что они не использовали в войне ничего такого, чего бы ни использовал их враг. Большинство из них были хорошо воспитанными и утонченными джентльменами, некоторые из них много путешествовали. И они полагали, что только в команде Мосби они могут выразить свои чувства к тому, что сделало их действия оправданными и необходимыми. Это были люди твердых убеждений, за которые они стремились в бой и были готовы умереть.
О них можно получить верное впечатление, ознакомившись со списками переживших войну. Они жили в различных уголках Союза и имели самые разные профессии, многие из них занимали руководящие должности в общественной жизни, политике и бизнесе. Авантюристы среди них, безусловно, были, но в целом они выгодно отличались от любого другого воинского подразделения Севера и Юга. А в послевоенный период ни один из них, как известно, не сделал ничего, что опозорило бы старую команду.
Д-р А. Монтейро, очень известный врач и хирург из Ричмонда, штат Вирджиния, который был хирургом команды Мосби в течение нескольких последних месяцев войны, в своих мемуарах пишет: «С полным правом я могу сказать, что после трех лет активной полевой службы в регулярной армии, я никогда не видел столько истинного мужества и благородства, а кроме того.
Характерная особенность команды Мосби состояла в том, что несколько человек из 1-го Вирджинского кавалерийского стали ядром созданного им 43-го Вирджинского кавалерийского батальона, к концу войны состоящего из восьми рот, по последнему подсчету, возможно, шестисот человек, из которых, из-за большого числа сидящих в тюрьмах или небоеспособных, к выполнению любого задания были готовы примерно триста пятьдесят. Батальон являлся частью регулярных войск армии Конфедерации, и подчинялась тем же законам, что и армия Северной Вирджинии, частью которой он был. Мосби выполнял приказы генералов Ли и Стюарта, работал с ними в полном согласии. Особая миссия партизан-рейнджеров состояла в информировании генералов Конфедерации о передвижениях противника, и в то же время как можно больше «тревожить и терроризировать» федеральные войска.
Каждый человек команды Мосби понимал, что он должен без колебаний следовать за своим командиром, и в результате у всех них выработалась непоколебимая вера в своего лидера. Мосби никогда и никого из своих людей не заставлял идти туда, куда он сам бы не пошел. Он сам для себя так решил, и это решение стало одним из принципов его команды, и я помню один случай, когда лейтенант Бен Палмер из Ричмонда, штат Вирджиния, еще совсем мальчик, во время боя приказал Бобу Джерману пойти и открыть ворота, чтобы мы через них могли ринуться на врага. Едва дотронувшись до ворот, Боб был убит. Затем послали Бена Идена, и его постигла та же участь. Пришел час продемонстрировать, что значит командовать и подчиняться, и потому лейтенант Палмер сам прыгнул вниз и открыл ворота, а потом, вновь оседлав свою породистую серую, закончил бой блестящей победой.
Уже после войны в разговоре с полковником я сказал ему о том, что мы неизменно были готовы идти за ним, не зная ни о том, что надо было сделать, ни о цели этого мероприятия, ни о его причинах.
«Мансон, – ответил он, – только три человека в армии конфедератов знали, что я делал или собирался сделать – это были Ли, Стюарт и я сам, так что ты в этом не одинок».
Очень скоро после того, как Мосби начал свою карьеру как партизан-рейнджер, слава о его подвигах распространилась как по всему Югу, так и Северу. Газеты каждый день рассказывали об этом смелом южанине. Торговые поезда опустошались, мосты сжигались, боеприпасы, оружие и амуниция исчезали – а отряд как сквозь землю проваливался. Разведчики и одинокие солдаты армии Севера, исчезали, словно невидимая рука похищала их, а их лагеря уничтожались. Если в радиусе пятидесяти миль мы слышали звуки коротких, яростных и кровавых столкновений, по всей Северной Вирджинии эхом откликалось, что это «атака людей Мосби». Казалось, что они обладают способностью наносить удары по полудюжине мест одновременно.
Интерес к Мосби проявляли все солдаты всех полков армии Конфедерации. Перейти в его Команду из какого-нибудь другого подразделения было почти невозможно. Дезертиров он не принимал. Он утверждал, что каждый солдат принадлежит своей дивизии и наказывал дезертиров путем быстрого возвращения их в свои полки, и если требовалось – под конвоем. Дисциплина в регулярной армии для Мосби была законом, и он ее никогда не нарушал.
Эти ограничения открыли возможности для гражданских лиц и бывших офицеров, так что Мосби вскоре оказался в окружении самых благородных представителей Юга. Его новобранцы принадлежали к благороднейшим семьям Конфедерации. Были просто молодые люди, которым хотелось испытать свою мужественность, некоторые из них еще совсем дети, отставные офицеры, желавшие любой ценой вернуться в армию, случайные авантюристы-иностранцы – искатели приключений, пылкие патриоты, хотевшие просто изменить свою жизнь, и готовые, как какой-нибудь дервиш с помощью пуль Максима во имя Мухаммеда встать на колени и умереть за свои убеждения.
Был в его команде один молодой парень из Ричмонда, некто Джон Пурьер – красивый, смелый, бесшабашный, и в самом деле, постоянно рвавшийся в бой. Пурьеру не была свойственны ни осторожность, ни чувство страха, ни рассудительность. Для него война означала в безумном порыве нестись по рядам противника, его длинные черные волосы развевались на ветру, а его револьвер буквально раскалялся от выстрелов. Верхом на лошади он был подобен кентавру, и никто из врагов не видел, чтобы он сражался вместе со всеми, рука об руку. Тем не менее, Джон Пурьер был безрассуден, и шансов, что он изменится, не имелось практически никаких. После одного из его самых смелых и блестящих прорывов Мосби однажды сказал ему:
– Пурьер, я собираюсь за храбрость сделать вас лейтенантом.
Поистине, с королевской грацией Пурьер поклонился, и перья на его шляпе качнулись.
– Но, – добавил полковник, – я не хочу, чтобы вы когда-нибудь командовали хоть кем-нибудь из моих людей».
Пурьер несколько смутился, но, очевидно, осознав суть комплимента, повторил свой королевский поклон с таким видом, словно обязанности Мосби в настоящее время были возложены на него. Таким образом партизан-рейджер благодарил храбреца. Еще мальчиком, каким я был в то время, я понял, что Мосби желал, чтобы Пурьер сражался за него, а не думал вместо него.
То, что я рассказал о Джоне Пурьере, относится и к пятидесяти другим юным членам команды. Он был идеальным образцом для молодежи. Когда они не сражались, они, как правило, играли. Во время рейда они вели себя столь же беззаботно, как ученики на школьной перемене, я видел, как они гонялись друг за другом вперед и назад вдоль линии марша, не соблюдая дисциплины и бдительности. Для них это была прекрасная возможность показать новичкам как надо ездить верхом, демонстрируя всякие трюки, и шалости.
Одному из наших людей пуля попала в рот, и на его зажившем языке образовался большой рубец, после чего его язык стал выглядеть весьма необычно. Каждый парень в отряде знал об этой особенности языка Б., и часто, во время веселья на рейде, они предлагали ему немного денег за то, что он на пять минут высунет язык.
Способность Мосби правильно оценивать людей, его абсолютная свобода от зависти и эгоизма, его безошибочные решения в критические моменты, его преданность своим людям, его постоянная бдительность, непоказная храбрость и высокое чувство чести – все это вместе в сознании и сердцах служивших в его команде людей слилось в своего рода, священный образ героя. И в те долгие периоды времени, когда я не видел его, я с нетерпением ждал того дня, когда при его появлении я мог бы снять шляпу, и предложить ему свое общество.