Часть первая
1
Батурин сидел в сквере и курил. Эта привычка вернулась к нему недавно, он был уже стопроцентно уверен, что покончил с ней навсегда. Это далось нелегко, пришлось проявить и волю и упорство, пойти на определенные жертвы, зато результат стоил того. Во-первых, не так уж и мало экономишь на сигаретах, во-вторых, сохраняешь здоровье, в-третьих, гораздо лучше благоухаешь. Последнее он понял почти сразу, как бросил дымить. Его тогда поразила эта мысль: как же отвратительно пахнет курильщик. А когда он им был, этого не замечал.
Но вот месяц назад Вадим закурил снова. Произошло это почти незаметно для него, хотя быть может это и лукавство. Ему просто понадобилось средство для успокоения и переключения мыслей и настроения. Уж больно много негатива стало скапливаться в его жизни.
Хотя он знал, что смог бы его как-то выдержать, преодолеть, если бы ни Катя. С какого-то момента она стала обильно генерировать и обрушивать его на мужа. Сначала он даже не понял, что происходит, отчего столь стремительно портятся их отношения; они ведь и раньше жили не просто, никогда не шиковали, а временами, можно сказать, и бедствовали. С самого начала их супружества у них мало что получалось; вроде бы и усилий прикладывали много, а вот должной финансовой отдачи они не давали.
Многие сокурсники, коллеги Батурина добивались успеха, преуспевали, ездили на роскошных машинах, приобретали зарубежную недвижимость, а вот они едва сводили концы с концами. И почему так обстояли дела, непонятно. Даже тогда, когда вроде бы ему сопутствовала удача, когда получали признания его работы, все равно это не приносило настоящих денег. Только на самое необходимое.
И не удивительно, что Катя стала терять присутствие духа, проявлять все больше нетерпения и раздражения, предъявлять ему все чаще претензии, обоснованные и не обоснованные. Особенно сильно доминировала одна тема: ей уже тридцать два, а они до сих пор не могут позволить себе завести ребенка. Еще пару лет – и уже с этой надеждой можно будет распрощаться.
Батурин прекрасно понимал ее страхи, ведь они, хотя и в несколько ином виде были и у него. Он неоднократно предлагал жене плюнуть на все неблагоприятные обстоятельства – и родить ребенка. Но она никак не отваживалась на такой вариант.
Катя провела детство и юность в очень обеспеченной семье. И сильно надеялось на то, что все и дальше будет так продолжаться в браке. Но он, Батурин, явно не оправдал ее ожидания, а надеяться больше было не на кого. К несчастью, ее отца, довольно крупного бизнесмена постигло разорение, а вскоре он ушел и из жизни. В итоге его дочь очутилась в реальности, к которой была психологически не подготовлена, хотя, как и он, по профессии тоже психолог. Но одно дело быть психологом для других и другое дело – для самого себя. Как оказалось, это две большие разницы.
Батурин поймал себя на том, что ему не хочется возвращаться домой. Опять начнется привычная свистопляска: упреки, обвинения, стенания. Правда, он вновь вынужден признать, что поводы для этого вполне обоснованные – денег действительно в доме почти не осталось. Все их более чем скромные сбережения ушли на издание его книги. Он безмерно благодарен Кати за то, что согласилась пойти на этот рискованный шаг. Он так надеялся, что его труд принесет ему успех, известность, а значит и хороший материальный доход. Но с момента выхода монографии прошло свыше двух месяцев, а кроме нескольких малозначимых отзывов ничего так и не появилось. А уж про деньги и говорить нечего, их лишь затянула издательская воронка, а вот обратного потока так и не возникло. И он вынужден констатировать, что с каждым днем шансов на него все меньше.
Первую сигарету он выкурил уже минут пять назад, теперь потянулся за второй. В последнее время мысль о разводе все чаще забегала в его голову; есть ли смысл тянуть и дальше эту совместную лямку, все настойчивей задавался он вопросом. И не сомневался, что сходные идеи возникали и у жены. Правда, пока они еще ни разу не поднимали эту тему вслух, каждый до поры до времени носил ее в себе. Но однажды она прорвется, словно гной из раны. И тогда придется уже решать, как им поступить.
Он предвидит, что при любом раскладе это будет тяжелым процессом. Все же они поженились по большой любви, вместе учились, работали, почти не разлучались. И ему даже трудно представить, что с какого-то момента начнут жить врозь. Хотя он прекрасно осознает, что некомфортно и непривычно это будет только по началу, а потом втянется в новый быт и начнет жалеть об утерянном все меньше. Ведь будут же и приобретения. В жизни всегда рано или поздно выстраивается некий баланс. Другое дело, что очень многие не умеют им пользоваться, вечно их куда-то бесконтрольно несет. Но в этом и заключается суть процесса управления жизнью. Когда-то он даже пытался преподавать такой курс, и он имел определенный успех. Но затем его захватила другая тема – и он все забросил ради нее. И, как ни странно, не жалеет, хотя с точки зрения личного успеха она скорей принесла ему одни разочарования. Но он с самого начала подсознательно ощущал, что идет на жертву. И если покопаться поглубже в себе, это его больше всего и привлекало, так как делало все начинание значительней. А он, чего греха таить, всегда к этому стремился. Еще в детстве за собою такое замечал. Правда, до сих пор так и не решил, чего больше в этом – плохого или хорошего? Все зависит от чистоты намерений и обстоятельств. А они, как погода, постоянно меняются.
Батурин посмотрел на часы. Пора отправляться домой. Катя должна уже приготовить ужин. Раньше бы она непременно сообщила ему об этом по телефону, но сейчас у них не такие отношения; общаются они немного. Бедность и неудачи – ужасные вещи, способные до основания разрушить самую крепкую связь. Хотя с другой стороны, если ее способны поколебать испытания, значит, на самом деле она не столь уж прочна. Легко, когда все хорошо, подчас даже не надо прилагать никаких усилий. А вот когда плохо…
В самом деле, что делать, когда плохо? Пытаться что-то наладить или наоборот, довести все до логического финала? Этот вопрос с некоторых пор он задавал себе часто, но пока никак не мог найти на него ответа. Что-то мешает ему перерезать оставшиеся нити, связывающие его с женой. Может, это всего лишь привычка, а может и что-то другое. Иногда даже профессиональному психологу, кандидату наук трудно докопаться до истины. Она всегда где-то рядом, но от этого не становится ближе.
Когда он впервые это понял, его даже постигло небольшое потрясение. Выходит, он никогда не сможет быть полностью уверенным, что отыскал истину. В этом заключении таилось нечто неприятное, раздасадывающие, обескураживающие. Ведь так хотелось докопаться до настоящей сути, а не кормиться ее эрзацами.
Впрочем, подобные чувства в целом остались в прошлом, он давно пересмотрел многие свои представления, привел их в соответствии с реальностью. О чем нисколько не жалеет. Все равно не оставалось никакого выбора, если он хочет двигаться дальше. Катя его и в этом тогда поддержала, за что он ей благодарен до сих пор. Вот только одна закавыка: прошлой благодарностью невозможно решить сегодняшние проблемы. Все давно обстоит по-другому. И надо искать новые решения. А это часто очень не просто.
2
Раньше они с женой почти непрерывно говорили, паузы в беседе воспринимались как что-то неестественное, их следовало как можно быстрей снова заполнить словами. Они обсуждали едва ли не все темы, которые существовали на свете, иногда ожесточенно спорили, зато потом так было приятно мириться в постели. Страсть просто клокотала в них, как горячие источники, и если в течение какого-то времени не возникали дискуссии, им становилось скучно. Но с некоторых пор все изменилось, сейчас они сидели на кухне за столом и молча поглощали ужин. Батурин смотрел периодически на Катю и ощущал, что она его почти не волнует, как женщина. Хотя она ничуть не изменилась, все такая же красавица, ну даже если не красавица, то весьма привлекательная дама. Такая ситуация ему сильно не нравилась, ослабление либидо по отношению к жене более чем любой другой аспект свидетельствует о распаде отношений. Именно с этого обычно, словно река из истока, берет начало равнодушие друг к другу.
– Что ты сегодня целый день делал? – вдруг спросила Катя.
Батурин даже вздрогнул от неожиданности, услышав ее голос. Он уже стал привыкать к молчанию между ними.
– Ходил в институт психологии.
– Зачем?
– Хотел вернуться туда на работу.
– И?
– Увы, мой бывший начальник мог лишь мне посочувствовать, у них большие сокращения. У государства не хватает денег на финансирование психологических исследований. Предложил вернуться к разговору через год, когда будут утверждаться новое штатное расписание – вдруг что-то изменится.
– А ведь я тебе говорила: не увольняйся, возьми отпуск за свой счет для своей работы. Твой бывший начальник не стал бы возражать, он всегда тебя поддерживал. Разве не так?
– Так, – вынужден был констатировать Батурин. Он уволился из института, потому что был уверен в успехе своего труда.
– Что намерен делать дальше?
– Попробую поискать работу в коммерческих структурах. Там тоже нужны психологи.
– Не смеши, – фыркнула от возмущения Катя. – Ты и бизнес несовместимы. Они заставят тебя решать мелкие прикладные задачки, которые тебе абсолютно неинтересны. Не пройдет и месяца, как ты пошлешь их к черту.
– Возможно, ты права, – согласился Батурин. Он не мог не признать правоту жены. Все же она его хорошо изучила. Что, впрочем, не удивительно, ведь тоже психолог.
– В таком случае, каковы твои планы, чем собираешься зарабатывать на жизнь. Согласись, дорогой, вопрос с каждым днем становится все актуальней. Деньги тают, как мороженое на солнце. Прости за банальность сравнения, но оно наглядно отражает ситуацию. А женатый мужчина должен кормить жену.
Должен, с тоской подумал Батурин. Она очень помогла ему с написанием книги, проделала большой объем черновой работы, вместе они обсуждали многие концепции. Не всегда соглашались, но это скорей помогало, чем мешало продвигаться в работе. Встретить хорошего оппонента для ученого всегда большая удача, а Катя им без сомнения была.
– Я что-нибудь найду, – пообещал он. – Можно, к примеру, временно пойти в курьеры. Я знаю, их много требуется. Платят более чем скромно, но это все же лучше, чем ничего.
– В курьеры! – изумилась Катя. Она задумалась, затем немного странно засмеялась. – А неплохая мысль, попробуй найти место курьера. Мне будет интересно посмотреть тебя в этой роли. Это даже в каком-то смысле сексуально.
– В чем же тут сексуальность? – не понял Батурин.
Жена посмотрела на него, хотела что-то сказать, но вместо этого махнула рукой.
– Не важно, прими это как данность. Я еще ни разу не занималась сексом с курьером.
– А с космонавтом занималась?
– Тоже нет, но космонавт нисколько не возбуждает. Давай-ка побыстрей устраивайся – и займемся сексом.
– А просто заняться сексом, как муж и жена, мы уже не можем?
– Теоретически можем, но это не так интересно. Подожду, когда тебя примут в курьеры. А пока вместо секса займусь мытьем посуды, а ты посмотри в Интернете нужные вакансии. И завтра начинай поиск.
3
Батурин был уверен, что устроится курьером сходу. Предложений просто тьма. Но он уже несколько дней ходил на собеседование, получал либо отказ, либо обещание, что ему скоро перезвонят. Но почти никто его не выполнял, а пару телефонных звонков, которые все же добрались до его телефона, не принесли ему ничего хорошего.
В какой-то момент Батурин даже запаниковал, деньги в семьи стремительно таяли, а новые поступления не предвиделись. Катя, когда он приходил домой по вечерам, встречала его молчанием, даже не расспрашивала, как идут его поиски, ей было все понятно и без слов.
После ужина она обычно уходила спать, он же задерживался у компьютера. Будучи ярко выраженной совой, эти ночные часы были лучшими для работы. Большую часть своей последней книги он написал как раз в это время.
Но сейчас работать не было желания, хотя в голове активно ворочался новый замысел. Но Батурин не позволял ему вырваться наружу; никакого смысла начинать новый труд он не видел. За свой счет им его уже не издать по причине отсутствия средств, а издательство за собственные средства этого делать не станет. Вот если бы последний книге сопутствовал успех, в этом случае можно было бы надеяться на такой вариант. Поэтому Батурин ограничивался лишь поиском свежих курьерских вакансий.
Можно было бы попытаться попробовать найти себе другое применение, но работа курьера привлекала его тем, что она не требовала постоянного нахождения в офисе, давала хотя бы иллюзию некоторой свободы. Ездишь по городу, а во время переездов читаешь книги. А это немалый плюс, которого лишен, если проводишь рабочий день в помещении. Да и вообще, в поездках время летит быстрей, особенно, если это время, отданное бессмысленности. Пусть уж оно проходит как можно скорей и незаметней.
Лишь на четвертый день поисков Батурину повезло, ему приняли на работу. Правда, зарплату там была меньше, чем в других местах, а сама контора располагалась на другом конце Москвы, добираться до которой предстояло не меньше двух часов. Для Батурина, любившего поздно ложиться и поздно вставать, ранний подъем представлялся карой небесной. Как он сумеет выдержать такой график, непонятно. И все же он был не только рад, но даже горд тем, что нашел место. По крайней мере, есть, чем похвастаться Кате.
В любом случае теперь они не умрут с голода – и это уже хорошо. Да и вообще, мстительно думал он, если для меня в этом мире нет возможности работать по специальности, приносить пользу обществу в качестве психолога, пусть так оно все и происходит. Но плохо от этого будет не только ему, но и другим; страна остро нуждается в таких людях, как он, а если она этого не понимает, тем хуже для нее. Эта мысль приносили ему некое удовлетворение, ослабляла чувство унижения.
Вечером во время ужина он сообщил жене о своей удаче. Реакция Кати поразила его, он был уверен, что она обрадуется, вместо этого она заплакала.
– Ты что? – Батурин встал из-за стола, подошел к ней и обнял за плечи. – Ты же сама хотела, чтобы я куда-то устроился.
– Курьером?
– Ты же понимаешь, это временно.
– А что изменится через месяц или через год?
– Не знаю, – честно признался Батурин. – Феномен жизни в том, что в ней ничего не известно. Знаешь, у меня возникла идея нового труда: «Психология неизвестности». Как неизвестность, в которую целиком погружен человек, влияет на его психику. Как тебе тема?
– Ты собираешься заниматься совсем другим, развозить бумаги по адресам, – напомнила Катя. – Это несправедливо, Вадик.
– Жизнь вся состоит из несправедливостей, – возразил Батурин. – Одной больше, одной меньше, никто не заметит.
– Ты заметишь, я замечу. – Она вдруг стала гладить его ладони.
– Всего двое из всего населения планеты. Это на уровне статистической погрешности. Ею обычно пренебрегают.
– Для мира – может и статистическая погрешность, но для нас – это вся наша жизнь.
– Катя, – Батурин наклонился к ее щеке, – мы еще молоды, это временные трудности. Они случаются со многими.
– Не так уже и молоды, – не согласилась жена. – Разве ты не понимаешь, если мы не вырвемся в ближайшее время из этой ситуации, то погрязнем в ней до конца наших дней.
Батурин мысленно признал правоту жены.
– Нам сейчас нужны просто деньги. По крайней мере, будет на что покупать продукты, платить за квартиру. Остальное подождет.
– Это опасная философия, – покачала головой Катя. – Не ты ли много раз говорил: психика человека так устроена, что нельзя позволять себе втягиваться в собственную неудачу. Если это происходит, из него всегда трудно выходить.
– У нас есть преимущество, нам известно об этом.
– Не всегда знания помогают.
– Да, не всегда, но сейчас нет иного выхода. Выигрывает тот, кто принимает нестандартные, подчас даже парадоксальные решения. Будем считать, что моя работа из этого ряда.
Он посмотрел в ее глаза и увидел, что они все еще полны слезами. Может, у нас еще не все потеряно, наши отношения еще не подошли к точке не возврата, подумал он, целуя жену в губы, которые ответили ему таким же страстным поцелуем.
4
Батурин уже целую неделю работал курьером. И все больше ему это казалось каким-то сюрреалистическим сюжетом. К тому же не всего его надежды сбылись; он полагал, что много будет читать в дороге, но во второй половине дня он так уставал, что ему было не до книг. Приходилось все время находиться в движении; едва он выполнял одно поручение, возвращался в офис, как тут же получал следующее. К обеду ноги гудели подобно телеграфным столбам; он всегда считал себя крепким и выносливым, в студенческие годы активно занимался спортом, но к концу рабочего дня он напоминал себе выжитый лимон. И мечтал лишь об одном: когда же закончится смена, и он сможет отдохнуть.
Обычно он садился на скамейку в скверике, покупал литровую бутылку воды, и жадно пил, с наслаждением ощущая, как постепенно отходят ноги. Набравшись сил, шел к метро. Он думал о том, что, будучи одним из самых подающих надежду психологов, которому учителя дружно пророчили большую научную карьеру, вынужден заниматься самой примитивной и изнурительной работой, способный выполнять любой идиот. Так у нас все в стране, наиболее достойные и талантливые не у дел, а всем заправляет ограниченная посредственность, превращающее государство в воровской притон. Все точно так, как описано в его книге; какая элита, такое и государство. Отбор в нее происходит по определенным критериям, которые ничего не имеют общего с достоинствами людей. Важны связи и личная преданность, в силу чего элита превращается в касту.
А между кастой и элитой принципиальное и непримиримое различие. Это одно из ключевых положений его труда, он доказывает, что при формировании элиты она сознательно или подсознательно начинает стремиться заменить ее кастовым принципом. Такая подмена грозит печальными последствиями: экономическими кризисами, общественной деградацией, восстаниями, революциями, вплоть до распада государства.
Ну вот, опять он о своем, вздохнул Батурин, выходя из метро. Голова сама думает на привычные темы, не принимая во внимание, что эти мысли никому не нужны. И самое печальное, что почти невозможно освободиться от подобных размышлений, по крайней мере, требуется много времени и усилий, чтобы этого добиться. Да и то результат не гарантирован.
Батурин старался приходить домой не слишком усталым, по возможности бодрым, хотя это давалось ему не без труда. Не хотелось, чтобы Катя видела, насколько он изнурен и истощен, как физически, так и морально. Когда он стал работать курьером, ему было интересно понаблюдать за реакцией жены. Он предполагал, что она будет иронично-сочувственной. Но вскоре к своему удивлению он стал замечать, что она скорей изучающая. Словно ей было интересно, как скажется это занятие на нем? Поначалу было обидно, но затем он стал думать, что для нее, как для психолога, наблюдать за ним интересно и важно с профессиональной точки зрения. Не каждый день жизнь ставит такой эксперимент, когда прямо на глазах происходят столь неординарные события. Как тут удержаться от того, чтобы их не по изучать. Кто знает, может быть, на основании собранных ею данных она когда-нибудь напишет книгу или защитит диссертацию.
Поэтому, рассудив, Батурин решил не обижаться, по крайней мере, стараться так себя вести. Что толку в сочувствии, ему от этого легче не станет. Зато они оба получат бесценный материал, который, возможно, пригодится для их будущих исследований.
Нельзя сказать, что эти рассуждения были полностью убедительны для него самого, он понимал, что в глубине души не все так гладко, но все же самые острые противоречия они, если не снимали, но ослабляли. А это все же лучше, чем ничего.
Когда Батурин вошел в квартиру, то даже замер от удивления: посреди комнаты его ждал накрытый стол с бутылкой вина и тортом.
– С чего такой пир? – спросил он у жены.
– Ты разве забыл, сегодня неделя, как ты работаешь курьером.
– И эту дату нужно отмечать?
– Не эту дату, а то, что ты сумел выдержать эту работу целую неделю. Я в этом сильно сомневалась.
– Я и сам сильно сомневался. Но каждое утро, когда встаю, начинаю уговаривать себе, что должен отработать еще один день. Как видишь, самовнушение помогает.
– Вижу, садись. Будем праздновать.
Во время праздничного ужина, они довольно много шутили и смеялись, чего не случалось с ними давненько. Батурин делился своими впечатлениями о новой работе, Катя внимательно его слушала. Он чувствовал радость от того, что между ними восстанавливается доверие и близость, хотя понимал, что не стоит переоценивать это сближение. Неудачи последнего времени слишком надломили дух их семьи. И потребуется много событий для его полного возрождения. Вот только какие, пока не совсем понятно. Но явно не его работа курьером. Это всего лишь пауза, вызванная необычными обстоятельствами. То, что случилось, для них одинаково неожиданно, хотя у каждого эта неожиданность проявляется по-своему.
– Что ты все-таки собираешься делать? – вдруг поинтересовалась Катерина в самом конце обеда.
Хотя над ответом на этот вопрос Батурин думал постоянно, он вдруг понял, что не знает, что сказать.
– Работа курьером – это, в самом деле, необычно и оригинально, – продолжала жена, – но всему должен быть предел. Если человек оригинален всю жизнь – это в какой-то момент становится не оригинальным и скучным. Разве не так?
Батурин вынужден был мысленно признать правоту Кати. Она права, долго тянуть с его курьерством у него не получится, уже скоро надо будет завершать эту эпопею. Иначе их отношения вернутся на прежнюю точку замерзания, с которой они с большим трудом соскочили.
– Я с тобой согласен, – произнес он, – но ты должна понять: нужно время, чтобы оглядеться. Нас постигла неудача, а это всегда самая невыгодная позиция для нового старта.
– Неудача постигла в первую очередь тебя, милый, – уточнила Катя. – Я играла в этой авантюре только роль заднего плана.
– Неважно, но ты в ней участвовала.
– К сожалению.
– Кто знает, возможно, это лучшее, что мы с тобой сотворили.
– Если это даже так, то боюсь, это станет понятным миру еще не скоро.
– Наука требует жертв.
– Требует, но почему-то жертвой становиться совсем не хочется, – парировала Катя.
– Не хочется, мы же не христианские мученики, – согласился Батурин. – Но знаешь, я долго думал, в чем смысл психологии?
– Горю желанием узнать.
– Это способность человека понять свое предназначение и на этой основе подчиниться своей судьбе. Когда это удается, психология становится не нужной, все происходит само собой.
– Интересная мысль, – не очень охотно согласилась Катя. – Только не всегда легко понять, что именно эта судьба является твоей. Особенно тогда, когда она требует жертв, подчас очень больших. В этом мне кажется уязвимость твоей теории.
– Полной уверенности никогда не бывает. Жизнь специально создает зазор неуверенности. Мне кажется, это делается для того, чтобы оставлять в человеке сомнение. Нормальной личности оно необходимо, это возможность для переоценки. Многие задавливают ее в себе, в этом заключается их главная ошибка.
Катя вздохнула.
– Я знаю, дискуссировать с тобой бесполезно, ты всегда победишь в споре. В студенческие годы меня это твое качество восхищало. Но тогда я не могла предположить, что когда ты выйдешь на самостоятельный путь, эта твоя способность будет приносить тебе одни неприятности. А заодно и мне, коль я связала свою жизнь с твоей. Как бы нам разрубить этот гордиев узел?
Батурин какое-то время молчал. Все же Катя, если и не поставила вопрос ребром, то ясно намекнула ему, что это может случиться в любой момент.
– Не спрашивай меня об этом хотя бы некоторое время, я все равно не смогу на него ответить, – произнес он.
– А потом?
– Меня не оставляет ощущение, что что-то должно произойти. Моя книга не может оставить всех равнодушной. Возможно, до тех, кто должны ее прочитать, она еще не дошла.
– Возможно это и так, ну а если все же никогда не дойдет?
– Прошу тебя, подожди совсем немного, а там поступай так, как сочтешь нужным.
– Хорошо, милый, давай подождем этого дня вместе, – ответила Катя.
5
Батурин возвращался с очередного задания. На этот раз заказчику, кроме документов пришлось везти посылку килограммов в пять. От метро идти было далеко, и пока он тащился по жаре, то к концу пути силы почти целиком покинули его. Поэтому сейчас он с трудом передвигал ноги, хотелось ужасно сесть и пить, но он находился в промзоне, где не было ни скамеек, ни киосков с водой. А до станции метрополитена, где начиналась цивилизация, оставалось никак не меньше двадцати минут ходьбы.
Батурин думал о том, что как только доберется до офиса, тут же подаст заявление об увольнении. Но он понимал, что это всего лишь мечты, ничего подобного не сделает, иначе их семья останется без денег. Поэтому придется терпеть эту муку.
Зазвонил телефон. Батурин сморщился, он почти не сомневался, что звонят из офиса с приказом отправиться по очередному адресу. На миг им овладело искушение не отвечать на звонок; мало ли причин, например, села зарядка аппарата или он где-нибудь оставил его. Но нет, не стоит нарываться на неприятности, к нему и без того там относятся без большого благожелательства. Чувствуют в нем чужака.
Батурин достал телефон, посмотрел на номер – он был незнаком. Значит, не по работе, уже хорошо.
– Я говорю с Вадимом Владиславовичем Батуриным? – раздался молодой приятный женский голос.
– Да, это я, – произнес он.
– Пожалуйста, не отключайте телефон, сейчас с вами будет говорить Шувалов Андрей Павлович.
– Повторите еще раз, кто будет говорить? – не понял Батурин.
В красивом женском голосе появились нотки удивления.
– Шувалов Андрей Павлович, – повторила она. – Вы не знаете этого человека?
– Шувалова Андрея Павловича знают все. Вы говорите именно о нем?
– Да, о нем. И он желает с вами переговорить. Я соединяю?
– Соединяйте.
Батурин вдруг почувствовал, что у него учащенно колотится сердце, и слегка дрожат руки и губы. Он испугался, что по этой причине не сумеет членораздельно разговаривать со своим собеседником.
Красивый женский голос сменился на старческий и скрипучий.
– Добрый день, Вадим Владиславович!
– Здравствуйте, Андрей Павлович!
– У меня есть к вам серьезный разговор. Вы не возражаете?
– Разумеется, нет.
– Прекрасно. Хотите приехать ко мне прямо сейчас.
Батурин спешно взглянул на часы. До конца рабочего дня оставался еще час, но ему было уже все равно.
– С удовольствием приеду. Только не знаю, куда.
– А вам и не надо знать, – вдруг довольно резко прозвучал голос Шувалова. – Скажите мой секретарше, где вы сейчас находитесь. К вам тот час выедет автомобиль.
– Хорошо.
Старческий скрипучий голос в очередной раз сменился на молодой и красивый.
– Вадим Владиславович, записываю адрес, где вы находитесь?
Батурин продиктовал адрес.
– Пожалуйста, оставайтесь на этом месте. Машина прибудет к вам в течение тридцати минут.
Связь разорвалась, а снова Батурин почувствовал, как у него кружится голова и подрагивают колени. В этот звонок почти так же трудно поверить, как в звонок Бога. То и другое почти в равной мере невероятно. Хотя еще неизвестно, что более невероятней…
Он посмотрел на часы, еще ждать и ждать, когда приедет машина за ним. А он уже весь дрожит от нетерпения. Что понадобилось одному из самых богатых людей в стране от одного из самых бедных? Ведь Шувалов не только глава большой бизнес-империи, но и руководитель влиятельнейшего Делового союза, где собраны едва ли не все миллиардеры России. Их еще нередко называют властелинами государства. Выше и, правда, только боги. Есть от чего прийти в неистовство.
У Батурина возникло искушение позвонить тут же Кати, но он пресек его. Пока он не выяснит, зачем понадобился Шувалову, он не станет ей ничего сообщать. А вдруг все это не стоит и выведенного яйца? Может, миллиардеру потребовалась какая-нибудь небольшая консультация. Получит он за нее сто или двести долларов – о чем тогда говорить, просто отдаст деньги на хозяйство.
Батурин вновь посмотрел на часы, вот-вот должна подъехать за ним машина Шувалова. У него вдруг возникло предчувствие, что как только он в нее сядет, для него начнется новая жизнь.
6
Машина доставила Батурина к зданию Делового союза. Это был довольно мрачный четырехэтажный особняк, смотревший своими многочисленными окнами в темные воды канала. Мимо по набережной проносился бесконечный поток автомобилей.
Охранники внимательно изучили его паспорт, словно ценный исторический документ, и пропустили внутрь. Он шел по длинному коридору, сердце прыгало от волнения. Должна же к человеку хотя бы однажды прийти удача. Такого же не может быть, чтобы она все время шла мимо. Это, по меньшей мере, несправедливо.
Батурин остановился возле двери приемной Шувалова. Он огляделся, вокруг не было никого. Может, во всем здании кроме него нет ни одного человека, пришла вдруг странная мысль. Но она помогла стряхнуть овладевшее им некоторое оцепенение. Он постучал в дверь.
Секретарша была та самая владелица приятного голоса, который совсем недавно звучал в его телефоне. Он сразу же узнал эти интонации.
– Андрей Павлович, вас ждет, – сообщила она, как показалось Батурину, с интересом его разглядывая. – Чай, кофе, напитки?
Он тоже посмотрел на нее. Она была очень красива. Такую снимать в кино.
– Все равно.
Секретарша едва заметно улыбнулась, и отворила перед ним дверь.
Батурин еще не видел такого огромного кабинета, в нем спокойно можно было играть в баскетбол. Он даже не сразу заметил хозяина этих мест; тот сидел в глубине этого большого пространства и внимательно наблюдал за ним. Только сейчас к Вадиму пришло в голову, что одет он не слишком подобающе для такого приема. Надо было слетать домой и сменить джинсы и ветровку на парадный костюм. Но что теперь говорить, когда он уже здесь в таком виде.
– Подходите ко мне и садитесь, Вадим Владиславович, – услышал он уже знакомый старческий скрипучий голос.
Батурин двинулся к огромному письменному столу. Неподалеку от него стояло кресло, он его и занял.
– Вы знаете, зачем я вас пригласил? – спросил Шувалов.
– Не имею представления. Наверное, понадобились мои услуги психолога.
– В какой-то степени, да. Но, насколько я понимаю, вы занимаетесь в основном социальной психологией.
– Вы правильно понимаете, – подтвердил Батурин. Он с интересом рассматривал своего собеседника. Есть старые люди, которые выглядят моложаво, а есть старые люди, которые выглядят старо. Шувалов, без всякого сомнения, принадлежал ко второй категории. Батурин точно знал, что ему семьдесят лет – это он пока ждал машину, вычитал в Интернете вместе с другим ворохом информации об этом человеке. Но выглядел миллиардер на все восемьдесят, если не больше. На его лице щедро оставила многочисленные следы прожитая им большая и непростая долгая жизнь.
– И все же, какие мысли породили у вас мое приглашение на встречу? – спросил Шувалов.
– Вообще-то их было довольно много, но ни одной конкретной.
– Вот в чем причина моей встречи с вами. – Шувалов взял со стола толстую книгу и, словно флаг, поднял над собой.
Батурин спокойно посмотрел на нее, он почти не сомневался, что Шувалов держит в руке его книгу. Так оно и оказалось. Он вдруг успокоился, наконец-то все пошло так, как и должно было идти. Остается лишь гадать, чем все это кончится?
– Узнали книгу, Вадим Владиславович?
– Как я ее могу не узнать, это же моя книга.
– Это лучшая книга на эту тему, что я читал в своей жизни. А поверьте, я давно интересуюсь этой тематикой.
– Я верю, Андрей Павлович.
Шувалов бросил на Батурина пристальный взгляд из-под когтистых бровей. И Батурин невольно подумал, что, возможно, он выбрал со своим собеседником неверный тон для общения. Может, учитывая его общественное положение и богатство, он привык к большому чинопочитанию и угодничеству. Ну, уж нет, унижаться он не станет.
– Я прочитал эту книгу от корки до корки. А некоторые места – по несколько раз, – сообщил Шувалов.
Батурин почувствовал невольную гордость, из уст такого человека, как Шувалов, это очень высокая оценка. Она окупает все те неприятности, что принесла ему, как автору, эта книга.
– Для меня это большая честь, – произнес он.
– Возможно, но мне бы хотелось, чтобы наш разговор имел бы более предметный характер.
– Я готов к любому разговору. Что вы имеете в виду под предметным характером?
– Что вы думаете об элите вообще и о нашей элите в частности?
Батурин посмотрел на Шувалова, пытаясь понять, нет ли подвоха в его словах. Миллиардер смотрел на него строгим взглядом экзаменатора.
– Все, что я думаю на этот счет, я отразил в книге, – уклончиво ответил Батурин.
– Я прошу вас четко отвечать на мои вопросы, от этого для вас многое зависит.
Батурин хотел спросить, что именно зависит, но ему показалось, что этот вопрос Шувалову не понравится. Наверное, он пока не собирается доводить это до его сведения.
– Хорошо, Андрей Павлович, я считаю, что состояние нашей элиты катастрофическое. Она ведет страну в пропасть.
Шувалов кивнул головой.
– Наши мнения совпадают. Мне понравился в вашей книге один абзац.
– Могу я узнать, какой именно?
Шувалов откинулся на спинку кресла.
– Вы пишите о том, что в процесс образования элиты самое важное это то, каким образом она образуется. Крайне необходимо выработать позитивные критерии ее формирования; если отбор осуществляется по неверным принципам, страна никогда не достигнет процветания.
– Это, в самом деле, одна из важнейших моих мыслей. Каждая элита создает свои принципы отбора в зависимости от преследуемых ею целей. Обычно их две: первая – это самосохранение, вторая – развитие страны. К сожалению, в нашем случае первая задача полностью превалирует над второй. Причем, это происходит повсеместно, как в высших, так и в низших этажах элиты. Что закономерно, ведь обычно на низших уровнях копируют то, что делается на высших.
– Вы это называете законом копирования элит, – задумчиво произнес Шувалов.
– Да, это так, – проговорил слегка удивленный таким хорошим знанием его книги Батурин. Неужели этот человек и в самом деле тщательно ее проштудировал.
– Вы обнаружили страшную закономерность. Я много раз сталкивался с ней, но до вашей книги по-настоящему не задумывался об этом явлении.
– Рад, что хоть в чем-то вам полезен.
Шувалов неожиданно встрепенулся и наклонился вперед, поближе к Батурину.
– Не о том сейчас речь, уважаемый Вадим Владиславович.
– А о чем же?
– И еще вы очень правильно пишите, что элита самым непосредственным образом влияет на народ, а народ влияет на элиту. Если эта зависимость отрицательная, то создается исторический порочный круг, который без конца воспроизводится; элиты развращает народ, а развращенный народ формирует элиту, которая снова его развращает. Такие государства не в состоянии успешно развиваться, зато способны долго и мучительно гнить.
– Я об этом тоже писал.
Шувалов кивнул головой.
– Но вы ничего не сказали, что делать в такой ситуации.
Батурин развел руками.
– В книге я привожу исторические примеры подобных ситуаций. Чаще всего выход из них тяжел, долог и кровав. Наиболее оптимальный вариант, когда страну завоевывает другое государство, которое начинает ее очищать от накопленной мерзости, кардинально меняет и саму элиту, и способы ее формирования.
– Ваши примеры убедительны, только никто нас завоевывать не собирается. Все смотрят и ждут, когда мы загнемся сами от своего гноя. Каков в таком случае будет ваш выход, Вадим Владиславович?
– Честно говоря, даже не представляю. Боюсь, что его нет. В этом случае уже никакая элита не поможет. Да и никто ее не станет формировать.
– Печальный вывод, хотя, надо признать, закономерный, – согласился Шувалов. – Признаюсь вам, я сам давно и много размышляю на эту тему. В каком-то смысле, мне это делать легче, чем вам; я смотрю на элиту не снаружи, как вы, а изнутри. Я являюсь представителем той самой элиты, о которой вы пишите. Вот почему я в ужасе. Ситуация еще хуже, чем вы думаете.
Несколько мгновений они молчали, каждый обдумывал слова другого.
– Я нисколько не сомневаюсь в вашей оценке, – первым произнес Батурин, – но я не могу понять смысл нашей беседы. Если мы просто обмениваемся мнениями…
– Не все сразу, – прервал его Шувалов. – Понимаю, вы молодой, вам хочется как можно скорей все узнать. Но я должен быть уверен, что не ошибаюсь на ваш счет.
– Вы прочитали мою книгу…
– Книги недостаточно, – снова перебил Батурина его собеседник. – Книга одно, а живой человек другое. Поверьте, в этом я убеждался бесчисленное количество раз.
– Я верю, Андрей Павлович.
– И правильно поступаете, – другим, более благожелательным тоном проговорил Шувалов.
Его лицо даже немножко подобрела, по крайней мере, выражение суровости как-то ослабло. Батурин невольно задал себе вопрос: каким бывает этот человек в домашней обстановке? Большая вероятность, что совсем не таким, каким, например, в своем офисе.
– И все же мне бы хотелось понять, о чем наш разговор?
– Как вы считаете, можно ли воспитывать элиту?
– Я писал об этом в книге…
– Я вас уже просил, не ссылайтесь на книгу, а отвечайте мне, как будто ее нет. Это в ваших интересах.
– Хорошо, с моей точки зрения очень сложно воспитывать элиту отдельно от общества. Хотя такие примеры были.
– И что за примеры?
– Декабристы. Это один из редких примеров в истории, когда в стране возникла подлинная элита. Проблема заключалась в том, что эта элита не была у власти, она находилась где-то с боку, а та элита, что была у власти, по своим качествам элитой не являлась. Это стало причиной столкновения этих двух групп. Правящая элита просто не могла не уничтожить заговорщиков, не потому что они заговорщики, а потому что только таким образом она могла отстоять право на власть. Некачественная элита всегда стремится извести качественную, им нет места на одной земле. В этом трагедия, так как достойные обычно проигрывают недостойным.
– Вы правы, – задумчиво произнес Шувалов. – В каком-то смысле сейчас так и происходит. Мне нравится, что вы точно ставите диагноз. В вашем возрасте я был намного наивней. Сейчас-то я вижу все гораздо острей, да вот что в том толк. Изменить мне уже ничего не удастся. Так, если что-то по мелочам. Но у нас теория малых дел не работает, слишком сильно мы зашли не туда, слишком сильно все запущено. С их помощью будем выбираться чересчур долго. А чересчур долго в наших условиях означает никогда не выбраться.
– Если все так, как вы говорите, тогда о чем мы говорим?
– Если говорим, значит, есть о чем, Вадим Владиславович. – Голос Шувалова прозвучал резко, так говорят с проштрафившимся подчиненным.
Батурин почувствовал раздражение, сколько можно терпеть эту игру в кошки мышки. Неужели так трудно раскрывать карты?
– Не сердитесь, – словно поняв его чувства, уже мягче произнес Шувалов. – Просто тоскливо становится от безысходности. Я каждый день сталкиваюсь с ней, и это вызывает тяжелые чувства. Я вам признаюсь, что сталкиваюсь с этим даже в собственной семье.
– В семье? – изумился Батурин. – Но считается, что ваш бизнес один из самых эффективных.
– Одно не исключает другого. Да было бы странным, если бы и меня миновала чаши сия.
Опять не понятно, о чем он говорит, раздраженно подумал Батурин. Как долго все это будет тянуться?
– Где вы сейчас работаете?
Вопрос застал Батурина врасплох, он не знал, как на него отвечать. Говорить правду неудобно, но и врать – ничуть не лучше. Пора было давать ответ, а он никак не мог сделать выбор.
– Вы не слышали мой вопрос? – снова требовательно произнес Шувалов.
– Работаю курьером.
– Что? Каким курьером? Вы смеетесь надо мной. Не советую.
– Обычным курьером, разношу документы и посылки до пяти килограмм. Так записано в моем контракте.
– Вы это серьезно?
– Другой работы не сумел найти.
– Сколько же вам платят за нее, если не секрет.
– Двадцать тысяч.
– Может, это у вас такой протест?
– Я рассылал резюме во многие организации и компании. Никого они не заинтересовали.
– А ваша книга?
– Она тоже почти не имеет откликов.
– Черт возьми! Что за страна идиотов! – Внезапно Шувалов громко выругался. – Смерть очень полезная вещь, она очищает человеческий род от всякой гнили и мерзости. А потому я всячески ее приветствую. Но вот что мне глубоко противно, это когда государство или человек ведут себя так, что сами приближают свое исчезновение. Многие режимы погибли по причине своей непередаваемой глупости. Часто люди находились у власти очень много лет, но ничему так и не научились.
– Это очень распространенное явление, – согласился Батурин. – Неэлитная элита всегда только разрушает.
– «Неэлитная элита» вы так назвали одну из своих глав, – произнес Шувалов, листая книгу. – Я считаю ее одной из самых важных. – Он вдруг резко отодвинул том. – Когда я прочитал ваш труд, мне захотелось застрелиться.
– Этого не может быть! – воскликнул Батурин.
– Вы слишком точны и беспощадны в своих описаниях и выводах. От этого становится все еще более безнадежным. Спрашивается, зачем я столько трудился? Чтобы прийти к тому, к чему мы все пришли. Но это абсолютно бессмысленно.
– Вы заработали очень много денег, – не удержался от слов Батурин. Он вдруг ощутил сильную зависть к своему собеседнику.
Шувалов пристально взглянул на него.
– Это слова бедного человека, – вдруг усмехнулся он. – Когда имеешь денег столько, сколько их у меня, они теряют всяческую ценность. Сакральный свой характер они приобретают в глазах неимущего. Он готов молиться им, как божеству. Разве не так?
– Так, – согласился Батурин.
– Я не осуждаю вас, а хорошо понимаю. Это ужасно, когда не хватает денег на самое насущное. Это ваша ситуация?
– Да, – подтвердил Батурин.
– Еще одно доказательство безумия мира. Самые полезные и нужные обществу люди пребывают в бедственном положении. Это путь в никуда.
– Я тоже так думаю.
– Думать мало, надо еще и делать.
– А что я могу. Вот написал книгу, в которой изложил свое видение ситуации. Я думал, она получит большой резонанс, но, боюсь, что кроме вас ее так никто больше и не прочитает.
– Ее читали, дорогой Вадим Владиславович, только резонанс оказался иным, чем вы надеялись, – усмехнулся Шувалов.
– И что за резонанс?
– А вы не понимаете?
– Не совсем.
– А вас не удивляет, что вы работаете курьером?
– Вы хотите сказать…
– Что надо, я уже сказал.
– Я должен обдумать ваши слова.
– Бросьте, чего тут думать. И без того ясно. Вижу, на вас эта новость произвела впечатление.
– Я не готовился к такому повороту событий.
– Редко, кто готовится. Тем не менее, события настигают нас часто внезапно. Впрочем, это относится не только к плохим, но и к хорошим вещам.
Батурин молчал, ожидая продолжения. Он ощущал небольшое утомление от разговора, сколько можно ходить вокруг да около. У Шувалова тяжелый характер, это отмечают многие из тех, кто его знают, он никогда не идет к цели прямой дорогой, всегда закоулками.
– Я рад нашему знакомству, Вадим Владиславович, – произнес Шувалов. – Я хотел на вас посмотреть, узнать не только, что вы пишите, но и послушать, что говорите. Я доволен нашим общением.
– Это все, что вы хотите мне сказать, Андрей Павлович? – недоверчиво произнес Батурин.
– На данный момент, да. Но это не означает, что этим наш разговор исчерпан. Есть большая вероятность, что он продолжится. А сейчас до свидания.
7
Прошло несколько дней, а от Шувалова его больше никто не беспокоил. Хотя каждый раздающийся звонок обкатывал Батурина теплой волной надежды. Но, убедившись, что звонят совсем по другому поводу, он, впадал в кратковременную депрессию. Катя заметила его состояние, и ему пришлось рассказать ей о встрече с миллиардером. Ее реакция удивила его.
– Не волнуйся, я знаю этих людей, твой богач непременно даст о себе знать. Они очень осторожные, боятся ошибиться. Мой отец был таким же, долго взвешивал любое решение. Каждое из них стоит больших денег. Но то, что он сам тебе позвонил, это хороший знак. Даже странно, что я разъясняю такие вещи дипломированному психологу. Ты должен знать, что богатые и бедные в схожих ситуациях нередко ведут себя кардинально по-разному.
– Я знаю, но мне трудно размышлять также трезво, как и ты. Я все время думаю, что же он от меня хочет? Наш разговор был одновременно очень общим и конкретным. Я это кожей чувствовал. Но вот в чем конкретность так и не понял. А он старательно избегал даже намека на это. Хитрый и пронырливый тип.
Катя бросила на мужа насмешливый взгляд.
– Знаешь, в твоем характере стали проявляться новые черты. По крайней мере, раньше я их не замечала.
– И что за черты?
– Необъективность, вульгарная нетерпеливость. Можно поискать еще некоторые не самые лучшие определения.
– Этих вполне достаточно. – Батурин почувствовал обиду, слова жены показались ему несправедливыми. – Ты же видишь, в какой я ситуации. Мне очень хочется получить нормальную работу. Но если Шувалов прав и существует негласный приказ никуда меня не брать, то положение хуже некуда. Что я, по-твоему, должен дальше делать? Всю оставшуюся жизнь бегать по городу курьером?
– Что же в таком случае ты думаешь делать?
Батурин задумался.
– Выход может быть только одним – надо бросать тут все к черту и валить отсюда.
– Куда? Ни у меня, ни у тебя нет родственников за границей. В свое время мой отец хотел уехать, но так и не успел: сначала разорился, затем умер.
– Куда сможем, туда и ехать.
– Без копейки денег?
– Продадим квартиру, все вещи.
– Будем вдобавок бездомные. Учти, дорогой, в приличную страну нас скорей всего не пустят, нас же не преследуют по политическим мотивам. А в какой-нибудь отсталой стране твои знания не пригодятся точно так же, как и тут. В чем в таком случае разница?
Батуриным завладело раздражение. Он смотрел на жену и не понимал, насколько серьезно она сейчас говорит. Он знал это ее качество, она могла быть беспощадно логичной. Попробуй, возрази ее аргументам.
– Что же ты предлагаешь?
– Ничего, я просто анализирую ситуацию. Согласись, иногда это делать полезно.
Батурин неохотно кивнул головой, и в этом она права, вот он далеко не всегда способен к такому трезвому анализу, иногда его столь сильно захватывают эмоции, что ему становится не до него. А вот она хоть и женщина, с ней это случается реже. Из них двоих обладатель холодной головы именно Катя, а не он.
– Хорошо, коли так, дай мне совет, как поступить?
Катя победно улыбнулась, он понимал, что в этом поединке победу одержала она.
– Пока никак не надо поступать. Я думаю, что звонок Шувалова был сделан либо по его инициативе, либо он выполнял чью-то просьбу. Но в любом случае маловероятно, что это произошло случайно. Значит, где-то тобой заинтересовались и раздумывают над форматом сотрудничества. А, учитывая, что ты вызвал своей книгой недовольство высокопоставленных лиц, этим можно объяснить задержку. Может, они решают, может, согласовывают. Полагаю, скоро все прояснится. Наберись терпения, часто самый мудрый поступок – не совершать никакого поступка. Знаешь, что мне больше всего не нравится в этой ситуации?
– Нет, не знаю.
– Тогда я тебе так и быть скажу. Когда у тебя что-то не ладится, ты теряешь квалификацию психолога, забываешь о всех своих знаниях и навыков и превращаешься в обычного обывателя.
Батурин мысленно признал, что Катя снова права, именно так все с ним нередко и происходит. Надо от этого избавляться, вот только как?
Но как оказалось, ему пришлось в первую очередь бороться с другой напастью. После встречи с Шуваловым ему стало еще трудней работать курьером. Его просто тошнило от одной мысли о своих обязанностях. Ничего омерзительней не может быть. Приходилось напрягать свою волю, чтобы вставать рано утром и отправляться через весь город в контору.
Батурин трясся в метро, а думал о том, что если тут ему перекрыты все пути, в таком случае остается одна дорога – уехать их страны. А может, эту мысль подбрасывают ему как раз те, кто все это и сотворил. Он уедет – и всем будет хорошо. Сколько людей по схожим причинам покинули Россию за столетия ее истории. Одни удачно устроились за границей, другим она стала настоящей чужбиной. Правда, в наше время обычно драматические сюжеты реализуются не часто.
И все же страх перед решением не проходил. Если Шувалов ничего ему не предложит, придется его принимать. Не будет же он до конца жизни бегать по улицам города и разносить документы и посылки. Ужасней судьбы невозможно вообразить.
Батурин знал за собой один недостаток: в какой-то момент он переставал владеть собой. В нем неизвестно откуда возникало избыточное желание идти на конфликт, если он чувствовал, что происходит нечто такое, с чем он не согласен, либо не может смириться.
Согласно заключенному контракту, весь груза для доставки не должен был превышать пяти килограмм. Непосредственный начальник Батурина, который с самого начала относился к нему недоброжелательно, ничего не сказав, положил перед ним какой-то прибор, который следовало доставить по адресу. Батурин ему приподнял и сразу определил, что в нем никак не меньше, если не больше десяти килограмм. Он его до остановки автобуса даже не допрет, а это нормальным шагом идти пятнадцать минут, а с таким грузом – все полчаса.
Батурин сказал своего начальнику, что он не обязан носить такие тяжелые предметы, пусть дают машину. Тот в грубой форме отказался это делать, назвав Батурина интеллигентным хлюпиком. И без того взвинченный Батурин на какое-то время потерял власть над собой и бросился на него. Прежде чем их разняли, им даже удалось немного подраться; Батурин получил удар по касательной в висок, а сам ткнул своего противника в грудь.
После этого инцидента с работой в этом месте было покончено. Причем, согласно контракту Батурину даже не полагалась плата за отработанные дни, так как он был на испытательном сроке, который он не выдержал. Это была самая настоящая катастрофа, он-то наделся, что уже через неделю получит первую зарплату. А что делать теперь?
Батурину не хотелось ехать домой. Что он скажет Кате? Вдобавок болело лицо, все же полученный удар вызвал набухание синяка. Это он заметил, когда посмотрел на себя в зеркало в туалете. Ему захотелось вернуться в контору и накостылять, как следует своему оппоненту. В детстве Батурин слыл драчуном, что беспокоило родителей и учителей. По этой причине он едва не лишился золотой медали; не все хотели вручать ее хулигану. Но тогда пронесло и в торжественной обстановке он все же ее получил. В тот момент она символизировала для него надежду на большое будущее. Но где оно?
Катя встретила известие внешне спокойно.
– Не сомневалась, что нечто такое случится, – констатировала она. – С твоим характером такая работа не для тебя.
– Что же будем делать? Деньги же кончаются.
– Я обдумывала этот вопрос. От мамы остались дорогие золотые и бриллиантовые украшения, сдадим в ломбард. На месяц должно хватить.
– А что будет после этого месяца? – поинтересовался Батурин.
Жена посмотрела на него.
– Так далеко лучше не заглядывать, чтобы не поддаться отчаянию. Нас этому учили на первом курсе: ни что так не угнетает, как отсутствие надежды на будущее. Поэтому, если в нем в данный момент нет уверенности, не заглядывайте по-возможности в него. Неужели забыл?
– Помню, – хмуро сказал Батурин. – Значит, для нормальной жизни у нас есть всего месяц.
8
Батурин полагал, что после того, как отпадет необходимость посещать ненавистную работу, ему станет легче. Но все случилось скорей наоборот, ему стало еще тяжелей. Его захлестнула волна неприкаянности и ненужности, он не знал, куда себя девать. Он просыпался с мыслью, что не представляет, чем станет заниматься целый день. Он лежал с открытыми глазами, смотрел в потолок, рядом тихо и буднично сопела жена. А он думал о самоубийстве.
Батурин понимал, что все это полная ерунда, ни к какому самоубийству он не готов, это не более чем защитная реакция. Но сама по себе она была знаменательна, и он сознавал, что с ней следует что-то делать, как-то от нее избавляться. Иначе его накроет глубокая депрессия, а вот она-то и представляет главную угрозу. В нее легко войти и трудно выйти, ему это очень хорошо известно. И чтобы этого не случилось, нужно срочно принять судьбоносное решение. От Шаталова, судя по всему, звонка он не дождется. Что-то не сложилось или он передумал, в любом случае уже прошло две недели после их встречи – а так ничего больше и не произошло. А у него времени в обрез.
О своем решении Батурин сообщил жене за завтраком.
– Нам следует как можно скорей уехать навсегда или надолго из страны. Я решил это твердо, здесь мы сойдем с ума.
К некоторому его удивлению, сообщение Катя восприняла внешне спокойно, он понял, что она сама думала в этом направлении.
– Куда же ты собрался? – поинтересовалась она.
– Вчера весь день я изучал Интернет. Есть разные возможности. Но мне больше всего приглянулась одна: в Новой Зеландии приглашают людей заниматься фермерством, осваивать новую территорию. Предоставляют неплохие условия.
Только после этих слов на лице жены появилось удивление.
– Какое отношение ты имеешь к фермерству. Ты хоть знаешь, как выглядит корова? Не спутаешь ее с быком?
– Мой прадед был крестьянином, у него было большое хозяйство, даже имел батраков, пока его не раскулачили. Мне об этом рассказывал отец.
– Почти у всех прадеды были крестьянами, но это совершенно не делает нас всех фермерами. Кстати, мой прадед был помещик, у него было имение с крепостными. Но не думаю, что мне это как-то поможет на новом поприще, – насмешливо пожала плечами Катя.
– Ты мне никогда об этом не говорила.
– Как-то не пришлось. Я происхожу из весьма древнего дворянского рода. Но что это меняет, особенно в стране, где с дворянством давно покончено. Поищи что-нибудь другое.
– По условиям это самое лучшее. К тому же там оказывают помощь, зачисляют на полугодовые сельскохозяйственные курсы. А в это время платят стипендию. Важно, что мы проходим по возрасту. Я сегодня пойду в посольство, узнаю, как и что и начнем собирать документы. А там кто знает, куда кривая выведет. Мы оба с тобой прекрасно говорим по-английски, это наше большое преимущество. Начнем фермерами, потом попробуем стать психологами. Главное, зацепиться.
– Делай, как считаешь нужным, – проговорила Катя.
– То есть ты согласна? – недоверчиво посмотрел Батурин на жену.
– Я знаю одно: всегда лучше чего-то делать, чем ничего не делать.
Батурин в тот же день отправился в посольство, провел там пару часов, большая часть из которых ушло на ожидание. Но вернулся домой он обнадеженный.
– Все так и есть, как я говорил. Надо собирать и подавать документы, примерно месяц уйдет на ожидание ответа. А затем можно будет уезжать. Мне заверили, что причин для отказа не должно быть.
Конец ознакомительного фрагмента.