Пятая глава
Конечно, гадание в церквях не приветствуется, но мы об этом никому не скажем. Пусть это будет тайной. Как гласит писание:
«Кто без греха, пусть первым бросит камень», а поскольку все в грехах, то и бросать было некому, на том, и разошлись.
Ко всему, прибавилось заказов в интернете. И Семён, не имея ни одной работы, получил сразу три. Конечно, было тяжело, но зато, со временем, купил старенького «Жигулёнка» Ваз 2106 и стал брать в аренду гараж для него. За год ему надоело платить за аренду, поскольку хозяин гаража всё время подымал плату. И задумал Семён построить машине свой домик, другими словами, гараж, хотя Семён своего дома не имел, перебивался по чужим квартирам. Точнее, была трёх комнатная квартира, но он её переписал бывшей супруге. И теперь приходилось начинать всё с нуля. В такие годы это было тяжело. За гараж строители запросили не мало, да и материалы по цене «кусались». И Семён отказывал себе во всём: в хорошей пище, одежде, и прочем барахле. Отдавал почти всё на стройку. После строительства Семён расплатился с двумя работниками, надеясь на их порядочность. Но после первого дождя стала протекать крыша. Она, под тяжестью шифера, прогнулась. Деревянные балки оказались меньшей толщины, чем надо, они решили сэкономить и брали потоньше и дешевле. На звонки о том, что надо переделать крышу, отвечали обещаниями придти, но не пришли, а потом вообще не стали отвечать. Пришлось нанимать других и платить им за переделку. С этого начиналась строительная эпопея на родительском плане в тринадцать соток, где раньше жили его предки. Родительский старенький домик, был сделан из самана-глины и был в аварийном состоянии, и подлежал скорее к сносу, чем к капитальному ремонту. Он и так прослужил больше полвека, и в нём прошло детство Семёна. После неудачного гражданского брака со второй женой и неудачной попытки начать жить с первой супругой, Семён решил, что останется один. Ему надоело жить в «примах», и чувствовать себя квартирантом. Он твёрдо решил, что если для машины дом уже есть, то почему бы для себя не построить новый. Планы были, как у Наполеона, за год или два. Но мечтам не пришлось сбыться. Начинал Семён строительство, когда ему было сорок три года, а прошло десять лет, дом ещё не сделан полностью. Каких только рабочих не пришлось нанимать, но никто из бригад не делал своё дело серьёзно и ответственно. Там был весь интернационал: украинцы, русские, армяне, цыгане, азербайджане. Первая двойка строителей нового дома отличилась тем, что подсобный рабочий был вором, он не только стащил новую болгарку в гараже у Семёна, но у своего же мастера – мобильный телефон. Его нашли пьяного в посадке. Видать, пропил всё награбленное. Пришлось искать других. За многими пришлось доделывать, а то и переделывать всё самому. Многому Семёна научила стройка. Он и лутки в окна сбивал сам, и научился паять пластиковые трубы для отопления, утеплял стены внутри и снаружи первого этажа. И полы на первом этаже почти сам заливал раствором и бетоном. Один обещал ему привести доски для полов второго этажа. По наивности Семён дал денег наперёд за них, как тот просил. Ни досок, ни денег – нет до сих пор. Пришлось копить на новые и самому, на втором этаже сбивать полы деревянные. Одна бригада подрядилась сделать крышу, но сбила лишь каркас и всё. Фронтоны досками зашивать и сбивать Семёну на высоте, рискуя жизнью, пришлось самому. Короче – жизнь заставляла учиться всему понемногу. Ещё надо было найти других людей, накрыть крышу толем и шифером. Но с каждым годом стройка то останавливалась, то продолжалась медленно, не так, как хотелось. Как и работа, тоже: то была, то не было. А цены, безжалостно росли и растут до сих пор. Как то Семён, в очередной раз, заказал грузовик шлакоблока, пятьсот штук, но из четырёх рабочих, двое не пришло разгружать и заносить во двор. Поскольку ближе грузовик не смог подъехать, мешала труба, по которой, по улице, шёл газ людям в частные дома. Это доставляло много хлопот, при разгрузке всякого материала. В частности, уголь тоже приходилось таскать за 35—40 метров тоннами. Так вот, приехала машина со шлакоблоком. Водитель посмотрел недовольно на двух рабочих и сказал:
– Давайте быстрее, разгружайте, я долго ждать не могу.
Семёну стало жалко рабочих и, не смотря на предупреждения врачей, решил рискнуть, своим здоровьем, и помочь. Он думал, подавать шлакоблок из машины по четыре штуки шлакоблока в одну руку будет легче, чем носить по две во двор. Вначале было легко, но затем пульс и давление подскакивало так, что Семён думал, что потеряет сознание. Забили тревогу дежурные в институте, которые увидели критические отметки данных из браслета на руке у Семёна. Александр стал звонить Семёну, телефон не отвечал, он лежал в машине Семёна и он его, разумеется, не слышал. Саша, заподозрив, неладное, помчался, к Семёну на машине. Он подъехал к мосту, тот был закрыт, на ремонте, пришлось ехать далеко, в объезд, через другой мост. Семён еле успевал подавать и подносить шлакоблок к краю машины. С него тёк пот ручьем, и сердце, казалось, вырвется из груди и улетит, как голубь вдаль. Семён, чувствуя, что сейчас упадёт, не выдержал и попросил сделать перерыв. Водитель нервно курил и смотрел на часы, недовольно бурчал:
– Если бы мы знали, что у вас людей мало на разгрузке будет, не приезжали бы вообще, нас другие ждут.
Семён, на собственной шкуре понял, что шлакоблок – это не хлеб, и его таскать и нагибаться за каждым – опасный и тяжёлый труд, да ещё под палящим солнцем. Конечно, семь минут перерыва – это малость. И Семён встал, из последних сил начал таскать снова. 400 штук разгрузили, но последняя сотня показалась тяжелее всего. Чем ближе шлакоблок был к кабине водителя, тем дальше носить. Саша ехал и звонил снова, но ответа не было. Когда последние шлакоблочины Семён отдал рабочим, он из-за усталости, не смог сам слезть с машины, ему пришли на помощь рабочие. Грузовик уехал. Семён решил доплатить рабочим больше, чем условились за разгрузку, понимая, что труд тяжёлый, но те доплаты брать не стали. Сказали:
– Спасибо не надо. Вы и так пахали за двоих, за тех, что не пришли. Когда рабочие ушли. Семён с трудом добрался до лавочки в тени. Взял бутылку с водой и выпил пол литра. Приехал Саша и забежал во двор. Увидел Семёна:
– Вы с ума сошли, что вы творите?
– Прости, друг, просто двое рабочих не пришли, вот и решил помочь, шлакоблок разгрузить. И ты знаешь, я их понимаю, почему они не пришли. Это нелегко.
– Так, медленно встаём и пошли, у тебя давление 180 на 120.
– А откуда ты знаешь?
– От верблюда.
– А, понял, это вам ваш фирменный браслет подсказал.
– Так, не надо разговаривать и медленно пошли в дом.
Тебе надо полежать и я сделаю укол.
– А может, не надо укола?
– Почему?
– Отец мой так боялся уколов.
– Хорошо, ладно, может, и таблеткой обойдёмся вместо укола.
– Я видел ты воду пил. Сколько ты выпил?
– Наверно, полбутылки, пол литра.
– Вообще, с ума сошёл. При высоком давлении вообще нельзя пить.
– А почему?
– Да потому, что от высокого давление таблетки – мочегонные,
То есть лишняя жидкость в организме. Ты, небось, и во время разгрузки хлебал воду?
– Да, но и сто потов с меня сошло, может, обойдётся.
– Это разгрузка, для тебя могла стать фатальной, или, в лучшем случае, довести до инфаркта.
– Не надо, Саша, так шутить! А кто ленточку резать будет при приёмке строительного объекта и новоселье гулять?
– На том свете этой мишуры не надо.
Спустя час давление, под присмотром, стабилизировалось.
– Сердце на работе не болело?
– Кололо, но я терпел.
– Ты вот что, Камикадзе, завтра к нам в институт на кардиограмму и диагностику.
– Уж лучше, Стахановец, назови, я ведь, как ни как, на шахте Стаханова работал.
– И какая комиссия тебя с твоим здоровьем пустила в шахту?
– А я на вопрос врачей: Травмы, переломы, операции были? Ответил, не было.
– Выходит, соврал!
– Выходит, что так.
– Ну и кому ты лучше сделал? Стал передовиком?
– Нет, просто, понял, что этот труд не для меня. Я больше творчество люблю.
– Понятно, любитель, а что у тебя есть, что-нибудь съедобное.
– Солянка, моя фирменная.
– Не жирная?
– Не совсем, только слегка.
– Ладно, насыпай, посмотрим, какой ты кулинар.