Вопреки всему. 1960—1970. Подлянки (В. В. Тимофеев)

Уже только в почтенном возрасте и начинаешь осознавать, какой же ты все-таки придурок был в молодые годы. Энтузиазм в то время кипел в тебе бурно и, распирая изнутри все еще растущий организм, требовал реализации в каких-либо хохмах и проделках, зачастую имевших довольно-таки сомнительный запашок.

Дядя Вася

А работал в то незабвенное время за соседним, но, увы, горизонтальным фрезерным станком, как казалось мне тогда, шибко старый, аж полтинник, какой-то заторможенный и малость туповатый дядя Вася. Доверяли ему только предварительные обдирочные работы, и пахал он упорно, осоловело пялясь, сидючи на табуретке, на огромадную цилиндрическую фрезу, обильно поливаемую охлаждающей эмульсией, коя медленно срезала толстенную стружку с очередной заготовки.

Зуб на меня он имел страшенный, так как при аттестации энтот сопляк-выскочка отхватил аж четвертый разряд, а он, ветеран, черт побери, едва-едва вытянул на третий. И задолбал он меня своим нытьем до не могу. Однажды, уж совсем обозлясь, я рассказал ему анекдот про нашего летчика, сбитого во вьетнамском небе. Попал тот, бедолага, в плен к янкерсам. Мучили его там, колбасили, пытались выудить секретные технические данные наших МИГов, но молчал он, как партизан. Плюнули на него в конце концов, да и обменяли на пленного американца. Попал он заново в родную эскадрилью, поддали ребята на радостях и спрашивают, мол, как там? «Одно скажу я вам, други, – ответствовал он. – Учите крепко, мужики, матчасть!»

Не въехал дядя Вася, не дошло, пришлось обращать его в разум наглядно. Задремав в очередной раз на своем боевом посту и внезапно очнувшись, вдруг с ужасом обнаружил он, что фреза уже давненько елозит на одном месте, хотя «самоход» был включен. И не знал он, что я, воспользовавшись его отключкой, переставил «клювик» переключателя в положение «управление от кулачков». Перещупав поочередно все органы управления и не получив результата, хватается за свою башку и мчится за дежурным электриком, копающимся в это время в кишках проблемного карусельного гиганта.

С трудом, мольбами и стенаньями отрывает того от столь увлекательного занятия и буквально за руку тащит к своему взбунтовавшемуся агрегату, еще не зная о том, что зловредный поганец, то бишь я, совершив мгновенный рывок, вновь перещелкнул переключателем. Вскрыв коробку управления, электрик прощупал контрольной лампочкой все соединения, включил станок и, обложив бедолагу трехэтажным матом, двинул доделывать прерванную работу. А вослед ему неслись Васины не менее сочные и идущие от всего сердца комментарии, сплошь касающиеся его родни и профессионализма. И не знал он… (смотри выше). Умостившись удобнее на табурете, включает он «самоход» и пару минут тупо пялится на вращающуюся на одном месте фрезу! Судорожно оглянувшись на колупающегося в отдалении в осьминожье проводов электрика, он, вновь перетрогав все ручки и кнопки и отчаявшись решить возникшую на ровном месте проблему, с нутряным вздохом вставил вместо рычага в штурвал горизонтальной подачи длинную трубу и, поднатужившись, заменил собой ходовой винт.

Вдоволь налюбовавшись экзотической картиной, я, приняв загодя стартовую стойку, у него на глазах проделал уже наработанную манипуляцию и, увернувшись от просвистевшей рядышком трубы, практически доказав превосходство физкультурной подготовки перед высоким интеллектуальным началом, стремительно улепетнул от намечавшейся кары по центральному цеховому пролету.

Рыба

В обеденный перерыв почти все «старики», прихватив принесенное из дома съестное, кучковались вокруг массивной разметочной плиты, дабы, зажав в заскорузлых трудовых ладонях металлические костяшки домино, резаться весь обед в эту завлекательную умственную игру. Вот и сейчас, подтрунивая друг над дружкой, они с ужасающим грохотом самозабвенно лупили ими по стальной поверхности. Молодняк же относился к данной процедуре весьма настороженно, так как путь в высшее общество был им заказан изначально и бесповоротно. Вот и потянуло меня на геройство. Дядя Федя, потомственный и почитаемый всеми довольно-таки ехидный токарь, время от времени прихлебывая из литровой бутыли молоко, лихо высаживал одного за другим из игры всех своих соперников, издевательски отзываясь притом на всем понятном производственном языке об их интеллектуальных способностях. Улучив момент и поднырнув под скамейку, умыкаю сию посудину и, из заранее припасенной банки, заливаю туда заместо выпитого тут же молока аналогичную по цветовой гамме станочную эмульсию. Треснув в очередной раз по плите костяшкой и радостно при этом взвыв: «Рыба!» – дядя Федя жадно присосался к вожделенной емкости… Судорожно выпученные глаза и белая струя, окатившая соплеменников и всенародное добро, в сочетании с хитросплетенным матом завершили сие мероприятие, но не насовсем. Еще несколько минут он носился со здоровенным дрыном за виновником данного спектакля под дикую ржачку окружающей среды. Безуспешно, однако…

1 мая 1960-го

Солнечное развеселое утро, и у «пожарки», где всегда формируется заводская праздничная колонна, уже, приняв по чуть-чуть на грудь, веселятся, распевая песни и приплясывая, «простые советские люди». Путь же пешедралом до площади довольно долог, а по дороге так много «горячих точек»! И уже к десяти часам крепко разогревшаяся толпа, размахивая транспарантами и красными стягами, шустро топала по асфальтовому горбу перед Дворцом пионеров, когда высоко в синем небе, далеко на востоке, вспучились два дымных облачка. А через пару секунд, чуток в сторонке, еще одно. «Во дают! Салютуют-то как рано!» – разнеслось по народу, но мой приятель, инженер-ракетчик, тихо так и как-то задумчиво протянул: «Нет, братцы, уж больно смахивает на наши 13Д, вот только почему и в кого?» Когда, наконец, выбрались на площадь 1905 года и, распевая пришедшуюся по душе крамольную частушку (в ответ на праздничные призывы типа: «Да здравствуют советские машиностроители!!!»):

вдруг обнаружили отсутствие на высоких трибунах ВСЕХ первых лиц, лозунги, надрываясь в крике, вопили совсем уж никому не известные люди. А по колоннам уже волной катились слухи, что, мол, поймали штук десять американских шпионов, обрастая снежным комом невероятных подробностей. Вечером же весь Свердловск гудел от информации, распространяемой службой ОБС27, что где-то над Кольцово сбит огромаднейший американский бомбардировщик с атомными бомбами! Назавтра, ранехонько, вдвоем, на форсированной «Яве» мы сумели проскочить по тропинкам через армейское жидкое оцепление, и у меня дома после долгонько валялся кусочек дюралевой обшивки с английской надписью от самолета разведчика У-2 бедолаги Пауэрса.