Принуждение к демократии
Большинство существующих проектов народовластия так или иначе базируется на идее постепенного (или революционного) поглощения существующих властных структур «нашими» (идеологически близкими) активистами «из народа» и их последующей модернизации в соответствии с «нашими» же интересами. Либо, в случае очевидной невозможности проникновения во властные структуры – на идее создания собственных, параллельных структур власти, воспроизводящих, однако, все элементы существующей политической системы с характерными для нее партиями, парламентом, местными органами власти и т. д. То есть такой системы, которая основана на (1) «разделении» (борьбе партий) и (2) «лидерстве» (авторитарном навязывании воли компетентного меньшинства: «начальство все знает – оно умное»). При этом основным инструментом продвижения политического интереса предлагается все то же – как бы выборное (3) «представительство» (компетентное посредничество): вот придут, наконец, честные и порядочные, и сразу жизнь наладится.
Нетрудно догадаться, что предлагаемое решение, сводящееся на самом деле всего лишь к замене одного политического класса другим, одной правящей элиты — другой (хотя это может открыто и не провозглашаться), нисколько не угрожает самой политической системе в целом. Она не только остается неизменной, но еще и укрепляется в новом притоке свежей административной крови, продолжая продуцировать все свои прежние пороки, прямо связанные и с «разделением», и с «лидерством», и с «представительством». Что же до народного большинства, разделенного внутри себя на враждебные партии и жертвующего собой ради очередной смены элит, то оно по-прежнему остается принципиально отстраненным посредствующим «представительством» от принятия любых решений, целиком отдаваясь воле «представляющих» его компетентных лидеров (нового политического класса).
Вот почему следует исходить из того, что единственно правильной и справедливой политической системой, при которой интересы большинства (а не нового начальства или старой бюрократии) действительно будут соблюдаться, может быть только прямая демократия (по-русски – вече). Это значит, что настоящим субъектом политики должны быть не избранные единицы – отгородившиеся сакральной стеной «представительства» и образовавшие внутри себя особую корпорацию «политики» (лидеры, активисты, чиновники и прочие «начальники»), а сами граждане, объединяющиеся для решения своих проблем. В отличие от представительной, прямая демократия подразумевает не разделение по партийным интересам, а напротив, поиск объединяющих начал, устраняющих такое разделение. Кроме того, прямая демократия основывается на отсутствии неприкасаемых авторитетов и «лидеров», поскольку предполагает равенство граждан друг другу и каждый ее участник призывается к ответственному лидерству. Таким образом, по основным параметрам прямая демократия являет собой прямую противоположность существующей политической системы. И именно поэтому она оказывается столь привлекательной для всё большего числа людей, уставших от бесконечного круговращения дерьма в политике.
Во-первых, подавляющее большинство проблем, особенно на «местном уровне», не требует «компетентного представительства-посредничества» со стороны какого бы то ни было священноначалия и может решаться прямо и непосредственно самими гражданами, включая вопросы привлечения компетентных исполнителей. Во-вторых, организационные формы прямой демократии гораздо менее затратны и гораздо более эффективны, поскольку основываются не на идеологических предпочтениях и партийных (по сути, религиозно-метафизических, или «моральных») пристрастиях, а на поиске конкретных решений, адекватных ситуации. В-третьих, современному уровню коммуникации и развития массовых технологий более всего соответствует именно прямая демократия, способная оперативно вовлекать в политическое участие (и управление) поистине безграничные массы людей, при этом не требуя создания каких-то дополнительных организационных или бюрократических структур. Ну, и наконец, в-четвертых, прямая демократия основывается не на гениальных решениях тех или иных мудрецов или на единственно верной партийной линии, а на коллективном (анонимном) разуме людей, который заведомо честнее, мудрее и ближе к истине, чем самый продвинутый отдельно взятый лидер или даже целая партия, получившая большинство в парламенте.
Прямая демократия с необходимостью требует ответственного вовлечения в политическое участие (в любой легальной форме) всех без исключения граждан, объединяющихся для решения собственных проблем, независимо от их положения в нынешней политической системе, и относится крайне негативно к любым отступлениям в этой сфере, чем немало способствует пробуждению гражданского общества в нашей стране. Колоссальный рост гражданской активности в последнее время и связан в первую очередь с практикой прямой демократии, реализующейся вне и независимо от существующих политических лидеров и возглавляемых ими структур. По сути, речь идет о «принуждении к демократии» со стороны самого общества и по отношению к обществу же, и, стало быть, о становлении коллективного (анонимного) разума нации.
Нельзя заранее сказать, как это будет происходить в действительности. Это могут быть и сплоченные постоянные коллективы и «роевые сообщества», возникающие сиюминутно и «спонтанно» для решения конкретных вопросов и так же быстро исчезающие, или нечто принципиально иное, что еще только зреет в недрах «коллективного бессознательного», и о чем можно пока только догадываться. В любом случае, «принуждение к демократии» становится поистине актуальнейшей повесткой дня, отгородиться от которой вряд ли удастся.