Глава четвертая. Как быть собой?
Ответь себе сейчас честно, а знаешь ли ты, что значит быть собой? Да, я вижу, что ты смотришь на меня и спрашиваешь – а знаю ли я сама, что это. Ну что ж, вполне честный вопрос. Хочу тебе признаться, дорогая, что не сразу мне было понятно, что это такое – быть собой, и не сразу я начала чувствовать себя.
Я вспоминаю себя на одной из моих детских фотографий, где я сижу на стульчике и от скромности комкаю в своих детских ручонках красивое платьице. Сколько я себя помню, я была – сама скромность. Мне было страшно высовываться, поднимать руку на уроках, выходить и что-то рассказывать перед всем классом. Я долгое время даже стеснялась своей фамилии, потому что мне казалось, что она очень необычная, слишком длинная и сложновыговариваемая. Тогда лет в десять мне просто хотелось быть какой-нибудь Ивановой или Петровой, чтобы потеряться в общем списке класса.
Это изменилось позднее, когда я стала старше. Но хотела ли я быть собой? Скорее всего, нет. Я хотела быть как кто-то другой: такой же умной как…, такой же красивой как…, такой же желанной как…, такой же загадочной как…, но только – не собой. А где же во всех этих желаниях была я сама? Не знаю. Наверное, меня не было. Во мне жил кто-то другой, кто хотел всего этого. Во мне жила Неосознанность.
Прошло уже много лет. И только совсем недавно я почувствовала, не поняла, а именно почувствовала, что я хочу быть собой. Я начала изучать себя, училась видеть свои плюсы и не очень плюсы, смотреть на боль и растворять ее. Оказалось, что моя «настоящесть» глубоко упакована в сотни слоев как у луковицы. Снятие каждого слоя приносило боль, но при этом невероятное облегчение и счастье. Я знала, что я приближаюсь к сердцевинке – к самой сути. И это было, и есть – самое прекрасное путешествие, которое я когда-либо совершала в своей жизни.
Самое интересное – то, что больнее было именно в те моменты, когда я что-то не хотела видеть или принимать в себе, затыкала уши, закрывала глаза, уходила внутрь своей «коробочки» и выглядывала из окопа с каской и автоматом через плечо, готовая к обороне. Вот такая настоящая Анка-пулеметчица. Хотя чаще я эту часть себя нежно называла Зоя.
Зоя отслужила не одну войну, она отлично стреляла, умела с закрытыми глазами перезаряжать любые пистолеты и пулеметы, знала все военные песни наизусть и умела играть на губной гармошке. Зоя… На протяжении тридцати лет она была моей лучше боевой подругой, с ней мы проходили этапы недоверия, подозрения, повышенной гордости, грубости и глупости. Все мои войны были выиграны или проиграны благодаря Зое.
Однажды во время путешествия по Греции я сидела на берегу моря и ощутила, что Зоя находится рядом. Мне захотелось показать ей другой мир, мне захотелось отпустить ее. Она и так изрядно подустала, постоянно маршируя и таская боеприпасы: глаза ее стали узкими, как две недоверчивые щелочки, кожа на скулах оказалась перепалена солнцем, губы – обветрены и сухи, руки – не глажены и не любимы. Зоя, Зоюшка моя, Зоя…
Я обняла ее, а потом показала ей бирюзовое море, разноцветные камешки на берегу, свежий ветер, крик чаек. Я сказала ей, что война закончилась, и она – свободна. По-настоящему свободна. Ее глаза в недоумении смотрели на меня, я слышала дикое биение ее сердца. Она плакала. Она обняла меня крепко, поблагодарила, сняла свою застиранную тельняшку и берет цвета хаки, одетый набекрень и рассказала мне о том, как она боялась этого момента, но одновременно очень ждала его. «Я люблю тебя» – прошептала она и исчезла на своей лодке, уплывая медленно за горизонт. Так я отпустила ту часть себя, которая много лет была моим вторым я. Я стала свободнее и искреннее, во мне появилась та «настоящесть», которую я искала где-то вне себя.