Глава вторая
В Португалии за последние годы появилось сразу четыре отеля системы «Меридиан». Один в Лиссабоне, второй в Порто, а еще два на южном побережья страны. В Алворе находился отель, предназначенный для любителей семейного отдыха и игроков в гольф. Второй отель располагался гораздо восточнее в Алманхиле непосредственно рядом с океаническим побережьем.
Первый отель назывался «Меридиан Пенина Ресорт Гольф отель». Из-за многочисленных полей для игры в гольф и занимая большую площадь он был расположен в десяти минутах езды от небольшого поселка Алвор, куда ходил регулярный автобус отвозивший гостей к побережью. У отеля был собственный пляж и ресторан, расположенный у самой кромки океана. Само зрелище Алгарве могло поразить любого гостя. Длинная цепочка скал обрывалась почти у самого берега, где узкой полоской вытягивались песчаные пляжи самой юго-западной точки Европы. Скалы защищали пляжи от сильных ветров, господствующих в этой части Португалии. А роскошные пляжи привлекали сюда миллионы гостей не только из европейских стран.
Вечерами на побережье бывало достаточно прохладно, даже в очень жаркие июльские дни. Поздней осенью после захода солнца здесь бывало по-настоящему холодно. В самой Португалии на протяжении всего года царил резко выраженный континентальный климат. Характерная погода была и на побережье Алгарве.
Само название Ал-гарб придумали арабы. Слово «гарб» на арабском языке означало «запад». Дронго давно слышал об этом роскошном курорте и решил приехать сюда, чтобы отдохнуть вместе с Джил. Однако она позвонила и сообщила, что приедет лишь через несколько дней, задержавшись по своим делам в Риме.
К ужину Дронго спустился на первый этаж, проходя в левую сторону здания, где находился ресторан. За столиками уже сидели немногочисленные гости, приехавшие в отель. Дронго обратил внимание, что его собеседница расположилась за большим столом, стоявшим у выхода на веранду. Кроме Кэтрин, за столом находились еще четверо мужчин и одна женщина. Судя по возрасту, это была супруга мистера Фармера. Сидевший рядом с ней пожилой человек устало смотрел в тарелку, почти не реагируя на разговоры вокруг себя. Рядом с ним сидел владелец отеля Мануэль Сильва, выделявшийся своей черный шевелюрой и пышными усами. Он был скорее похож на выходца из стран Магриба, чем на коренного португальца. Очевидно, среди его предков были арабы или мавры. Рядом с ним расположился тот самый известный адвокат, о котором говорил Сарычев. Алваро Карнейро было лет пятьдесят. Он тщательно скрывал свои залысины, причесываясь таким образом, чтобы утаить свои плеши. Одетый в великолепный костюм от Брионии, он являл собой образец успешного адвоката. Дронго обратил внимание на перстень с крупным камнем на руке Корнейро. Английский или немецкий адвокат никогда бы не позволил себе надеть такой перстень. Для португальского адвоката это было в порядке вещей.
Дронго подумал, что адвокат не совсем уверен в себе. Когда мужчина носит парик, пытается скрыть свою лысину различными ухищрениями, перекрашивает волосы, или вытягивает их в другую сторону, чтобы создать видимость прически, он выглядит не только смешно, но и несколько жалко. Если не считать эстрадных звезд, для которых подобный имидж необходим, все остальные мужчины не совсем понимают, что выдают свою неуверенность таким обычным способом.
Слева от Кэтрин сидел ее молодой красивый спутник Энрико Вилари. У него были длинные темные волосы, орлиный нос, тонкие губы, приятный загар. Одетый в темно-синий пуловер, он выделялся среди окружающих и своей молодостью, и своей красотой.
Предупредительный метрдотель провел Дронго к столику, находившемуся в глубине зала. Дронго не успел сесть, когда услышал, как его зовут. Он обернулся и увидел за соседним столом Сарычева и неизвестного мужчину лет сорока пяти. Мужчина был высокого роста, с правильными, волевыми чертами лица. У него были очки, придававшие ему облик учителя или врача.
– Идите к нам, – прокричал Сарычев, – садитесь с нами. Мы вас приглашаем.
Дронго подошел к столу. Неизвестный поднялся, протягивая руку.
– Мурашенков Арсений Викторович, – представился он.
– Меня обычно называют Дронго.
– Знаю, – не улыбнувшись, сказал Мурашенков, – я про вас слышал. Когда Николай Андреевич сказал, что вы здесь, я даже не поверил. Обычно вы появляетесь там, где происходит убийство.
– Постучу по дереву, – сказал Дронго усаживаясь за их столик, – чтобы ничего не случилось.
– Здесь ничего не случится, – улыбнулся Сарычев, – в таких отелях не бывают неприятных неожиданностей. У них своя охрана.
– Надеюсь, – Дронго пытался вспомнить, что он знал о Мурашенкове. Это был один из самых богатых людей в Москве. Многие журналисты писали о его связях с сотрудниками спецслужб.
– Странно, что такой человек приехал в Алгарве, – подумал Дронго, – сейчас не сезон, да и отдыхать лучше всего в других местах, где можно снять виллу и не общаться с остальными. Обычно очень богатые люди так и делают. Почему он приехал сюда вместе с Сарычевым? Или он тоже любитель игры в гольф?
– Явился этот тип, – вдруг зашипел Сарычев, поглядывая на двух вошедших людей, мужчину и женщину.
Мурашенков чуть нахмурился.
– Это не наше дело, – резко сказал он, – мы не должны обращать на них внимания.
– Он с нами здоровается, – нервно добавил Сарычев.
Действительно, вошедший мужчина кивнул, обращаясь к ним. Мурашенков кивнул в ответ. А Сарычев даже поднял руку.
Вошедшая с неизвестным женщина взглянула в сторону Фармера и его спутников. Дронго увидел, как нахмурился невозмутимый старик, увидев вошедшую женщину. Она демонстративно отвернулась от него, проходя по залу. Фармер дернул рукой и положил бокал на столик. Все заметили, как задрожала его рука. Сидевший рядом с ним адвокат Карнейро нахмурился. Оба вошедших сделали вид, что не заметили переполоха, начавшегося в зале с их появлением. Мужчина был среднего роста, лысый, с аккуратно подстриженной бородкой и усиками. Несмотря на очки, он вертел головой, словно пытаясь одновременно увидеть сразу всех. Его спутница была высокая эффектная брюнетка средних лет. Она была в обтягивающих брюках и на высоких каблуках, которые подчеркивали ее изумительную фигуру.
– Кто это? – спросил Дронго.
– Разве вы приехали не из-за них? – быстро спросил Мурашенков.
– Нет, – ответил Дронго, – странное свойство моей репутации. Все считают, что я могу появиться на самом фешенебельном курорте только во имя работы. Я мог просто так приехать сюда.
– У вас слишком хорошая репутация, – сказал Мурашенков.
– Спасибо. Но кто эти люди?
– Шокальский, – презрительно сообщил Сарычев, – пан Тадеуш Шокальский, самый большой прохвост Европы. У него нет ничего святого, может мать родную заложить, чтобы выгодно продать. Об этом типе ходят легенды. Говорят, что в свое время он был связан даже с польской разведкой. Вы помните, что он устроил в Словении в прошлом году? – Сарычев взглянул на Мурашенкова, но тот чуть нахмурился, не отвечая на этот вопрос. Очевидно, он не хотел, чтобы его собеседник вспоминал об этом случае. Николай Андреевич верно понял выражение лица Мурашенкова и поэтому, закашляв, решил сменить тему.
– Не будем о нем говорить, – отмахнулся он, – посмотрите лучше на нашу гостью. Кэтрин Фармер в жизни даже лучше, чем в кино. Обворожительная женщина. И какая изумительная актриса.
– Да, – согласился Дронго, – мне она тоже понравилась. Но дама Шокальского, кажется, вызывает не меньший интерес.
Шокальский со своей спутницей прошли в другой конец зала и устроились за небольшим столиком. Подошедший официант записал все пожелания гостей. Мурашенков и Сарычев выбрали рыбу. Дронго попросил принести ему запеченного ягненка.
– Боррего, – пояснил он официанту.
– Вы знаете португальский? – спросил Мурашенков.
– Нет. Но я хорошо знаю итальянский, а он немного похож с испанским и португальским. Кроме того, когда много путешествуешь, начинаешь запоминать типичные названия. А из рыбы я рекомендую вам заказать в следующий раз «тамборил» – так они называют «морского черта», и еще «ламприю» – угреподобную девятиглазку.
– Мне кажется, вы хорошо разбираетесь в португальской кухне, – усмехнулся Мурашенков.
– Я гурман. И вообще эпикуреец по жизни. Хотя на человечество я смотрю как пессимист, а свою жизнь пытаюсь вытраивать в оптимистическом ключе.
– Вы много путешествуете? – поинтересовался Сарычев.
– Думаю, что да. Я люблю эти перемещения в пространстве. Поиск новых мест, знакомство со странами, культурами, людьми. Это всегда очень интересно. Я побывал на всех континентах, кроме Антарктиды и Австралии.
Он говорил и смотрел на пришедших поляков. Шокальский с явным интересом рассматривал их столик. Дронго обратил внимание, что он кивнул и адвокату Карнейро, когда усаживался за свой столик. Адвокат в ответ кивнул гостю. Дронго видел, как нахмурился Мурашенков, также уловивший этот кивок Карнейро.
– Кажется, я попал на чужой пир, – подумал Дронго, – такое ощущение, что они все приехали сюда по какому-то важному делу. И я совсем не уверен, что это игра в гольф. Они ведут себя как ревнивые конкуренты. Интересно, зачем они сюда все приехали и почему их так раздражает моя профессия? Если столько людей нервничают при упоминании моей работы, то здесь должен появиться человек, занятый схожей со мной деятельностью. Хотя бы потому, что его все так ждут...
Он не успел додумать до конца, когда в зал ресторана вошел... Но этого просто не могло быть. От растерянности « Дронго» даже привстал. Встретить здесь своего коллегу, да еще такого известного. Дронго несколько растерянно посмотрел на сидевших рядом с ним людей.
– Извините меня, – сказал он, понимая, что нельзя этого делать, – я вас оставлю. Прошу еще раз простить меня.
– Кто это? – спросил Сарычев, показывая на вошедшего.
– Мой старый знакомый, – достаточно невежливо ответил « Дронго», не уточняя, кто именно появился в ресторане. Он даже не знал нужно ли им говорить об этом. Возможно, было бы лучше, если бы он остался сидеть с ними за столиком. Но не подойти к вошедшему в зал человеку он не имел права. Просто не мог. Это был его кумир, один из тех, кого он считал своими учителями. В мире было лишь несколько человек, подобных вошедшему гостю.
– Вы его знаете? – уточнил Сарычев. Мурашенков снова нахмурился. На этот раз он даже не пытался скрыть своего раздражения.
– Это мсье Дезире Брюлей, – сообщил Дронго, понимая, что Мурашенков узнал этого человека. Он прошел через весь зал и подошел к столу, рядом с которым тяжело опустившись на стул, сел вошедший в зал незнакомец.
– Добрый вечер комиссар, – тихо произнес Дронго, останавливаясь перед гостем.
– Добрый вечер, – буркнул комиссар, не удивившись появлению Дронго, словно они договорились о встрече именно здесь, в отдаленной точке Европы.
– Садись, – разрешил комиссар, показывая на стул, стоявший рядом с ним. Дронго обернулся и заметил, как все сидевшие в ресторане смотрели в их сторону. Он сел спиной к залу.
– Я так рад вас видеть, – искренне сказал он.
Перед ним сидел бывший комиссар французской полиции легендарный Дезире Брюлей. За два пока когда они не виделись, Брюлей не изменился. Его лицо было словно высечено из камня. Массивные плечи, грубые черты лица, бывший комиссар полиции был известным на весь мир человеком, а его любовь к трубке была столь же традиционна, как у многих литературных героев, ставших известными сыщиками.
– Я тоже рад тебя видеть, – кивнул в ответ Брюлей, – хотя мне было бы приятнее увидеть тебя в Париже. Зачем ты прилетел? Кто-то из этих типов сумел тебя уговорить, чтобы ты позаботился об их интересах? – он не скрывал своего пренебрежения к окружающим людям.
– Меня трудно уговорить, комиссар, – улыбнулся Дронго, – и вы это знаете.
Ему было приятно разговаривать с человеком, которому он абсолютно доверял. Они были знакомы уже много лет.
– Почему не спрашиваешь меня, как я здесь оказался? – прохрипел Комиссар. – Или ты думаешь, что меня тоже можно купить? Старый конь стоит дешевле молодого?
– Я не хотел вас обидеть, – встрепенулся Дронго.
– Я знаю, – ответил комиссар, – ты вообще ко мне хорошо относишься. Но на этот раз у тебя есть все причины изменить обо мне мнение. Я приехал сюда по приглашению одного из этих типов.
– Даже если вас пригласит сюда сам Сатана, я и тогда не изменю своего мнения о вас мсье комиссар, – они говорили по-английски, и Дронго приходилось выговаривать более четко слова, чтобы Брюлей его понимал. Комиссар говорил по-английски с заметным французским акцентом.
– Спасибо, – пробормотал явно польщенный комиссар, – не нужно так изощряться. У меня за последние четверть века не появилось ни одного друга. В старые годы трудно заводить новых друзей. Ты же знаешь, что у нас с женой нет детей, и поэтому мы дружим с людьми, которые уже много лет появляются в нашем доме. Новых лиц у нас не бывает, – тяжело произнес комиссар и, не делая паузы, добавил, – кроме тебя. Ты единственный человек, кто появился в нашей семье за последние десятилетия. Иногда я думаю, что ты мог бы быть моим сыном, настолько хорошо я к тебе отношусь.
Дронго улыбнулся, чувствуя, как предательски заблестели его глаза. Похвала такого человека стоила многих высших наград.
– Поэтому давай перестанем обмениваться глупыми любезностями и поговорим по делу, – проворчал комиссар и позвал официанта. Его скупые жесты и слова чем-то напоминали известного французского актера Жана Габена, настолько органичными и характерными они были.
– Принеси мне бокал вина, – приказал комиссар, и, когда официант отошел, сказал обращаясь к Дронго: – Ты уже, наверно знаешь, что здесь должно произойти. Завтра они подписывают крупный контракт на организацию какого-то соревнования по гольфу. Говорят, что это будет параллельный чемпионат мира. Очень большие деньги, Дронго. Когда мне назвали сумму, я даже не поверил. Можешь себе представить, этот спорт богатых бездельников. Ходят по искусственным полям в мягких тапочкам, а слуги носят за ними их клюшки. И вся игра заключается в том, чтобы попасть шариком в дырочку. Игра для придурков, – убежденно произнес комиссар, ощупывая карманы. И, лишь затем вспомнив, добавил: – Черт возьми, здесь не разрешают курить. Им мало одного чемпионата, хотят организовать суперсоревнования для «своих». Для президентов банков, компаний, для коронованных особ и всяких там шейхов. Соревноваться с профессиональным спортсменами они, конечно, не смогут, а вот побегать друг за другом – пожалуйста.
– Я слышал, что в мире есть несколько таких соревнований.
– Эти будут самыми грандиозными. В гольф не играют бедные люди. Это спорт очень богатых людей. Как соревнование на своих яхтах.
– И вы приехали только из-за этого? – Дронго чуть смущенно улыбнулся, ему было неприятно задавать такие вопросы. Но он знал, что бывший комиссар не любит, когда ему пытаются подыграть.
– Не только, – на грубом лице комиссара появилась улыбка, – ты знаешь, если бы ты меня не спросил, я бы очень удивился. И, может быть, даже огорчился. Конечно, я приехал сюда не из-за этих бездельников и не из-за этой игры. Сначала ко мне обратился один из этих бездельников, и я, конечно, ему отказал. Я не спустил его с лестницы только потому, что мы встретились в неплохом ресторане в отеле «Крийон», находившемся на первом этаже.
– Справа от входа, – кивнул Дронго, – я там бывал.
– Не нужно напоминать комиссару полиции, живущему на зарплату, что ты бывал во всех лучших ресторанах Парижа.
– Убедили. Я теперь буду обедать только в американских закусочных.
– Не стоит. Такой жертвы я от тебе не требую. Я сразу отказался. В моем возрасте лететь в Португалию не совсем удобно. И совсем не солидно. Я правильно выразился по-английски?
– Я вас понял. Мне всегда неприятно, когда я вспоминаю, что не сумел выучить французский язык.
– Между прочим никогда не поздно, – проворчал Брюлей, – в общем я отказал. А потом мне позвонил мой старый знакомый и настоятельно попросил меня принять приглашение. Очень просил. Учитывая, что мне пообещали солидный гонорар, а в Португалии я никогда раньше не был, я перезвонил первому собеседнику и объявил, что согласен. Вот и все.
– И ваш друг был из какой-нибудь секретной службы вашей страны? – поинтересовался Дронго.
Брюлей нахмурился. Полез в карман за трубкой. Достал ее, посмотрел и негромко выругался. Затем убрал трубку обратно.
– Вот так мне и нужно, – негромко сказал он, – нельзя скрывать от друзей даже такие подробности. Как ты догадался? Только не ври, что ты знал заранее. Мы говорили вдвоем, гуляя в лесу.
– Среди гостей есть известный российский бизнесмен, – пояснил Дронго, – по моей информации, он достаточно тесно связан с российскими спецслужбами. И недавно сюда пришел некий пан Шокальский, о котором я узнал, что он тоже был связан с польскими спецслужбами. А потом появились вы. Таких совпадений не бывает. Или бывает?
– Не бывает, – согласился Брюлей, – именно поэтому меня сюда и позвали. Кроме чемпионата, они собираются договориться о покупках новых технологий для производства оборудования. Атомные станции. Вообще такой чемпионат придуман для неформального общения глав крупнейших корпораций с политиками и руководителями государств. Как, например, Давос в Швейцарии. Все катаются на лыжах, а потом вдруг резко падает курс франка или поднимается курс иены. Хотя у нас уже нет франка, – махнул рукой комиссар. – Скоро у нас все будет общее, и не только деньги. Одно общее правительство, общие продажные журналисты, общие деньги, одни и те же американские актеры появляющиеся на экранах всех стран мира. И одинаковые гамбургеры, которые подают в каждой столице мира. Я превращаюсь в старого ворчуна. Теперь ты все знаешь. Вот почему я здесь. Теперь не говори, что ты приехал случайно? Тебя нанял этот русский бизнесмен?
– Я вас удивлю. Я оказался здесь проездом. На самом деле я жду Джил, которая приедет через несколько дней.
– И я должен поверить? – прохрипел комиссар.
– Я бы не стал вас обманывать, – Дронго смотрел ему в глаза.
Брюлей фыркнул. Снова полез за трубкой. И снова убрал руку.
– Мне остается только поверить тебе, – негромко сказал он, – и знаешь, что я тебе скажу. Настоящий профессионал всегда оказывается там, где он нужен. Если ты оказался здесь даже случайно, значит, так должно было случиться. Теперь расскажи мне, что ты знаешь об этих господах, которые с таким любопытством смотрят на нас. Давай подробнее, начнем с этих поляков. Кажется, они так интересуются нами, что все время смотрят в нашу сторону.
Дронго оглянулся.
– Смотрят, – согласился он, – но боюсь, что я ничего не смогу сказать о пане Шокальском и его очаровательной спутнице... Сегодня я увидел их впервые в жизни...
Он не успел договорить, когда они услышали звук разбитого бокала. Все обернулись в сторону большого стола. Кэтрин швырнула на пол салфетку и поднялась со стула. Очевидно, она снова спорила с супругой своего дяди. Адвокат Карнейро вскочил, пытаясь уладить скандал, но Кэтрин, повернувшись, уже уходила из зала ресторана. Вилари, пробормотав извинение, поспешил за ней. Сильвия пыталась успокоиться, но было заметно, как у нее дрожат губы. Мануэль Сильва снисходительно улыбался. И только Фармер сохранял абсолютное спокойствие.
– По-моему, они не могут поделить этого старика, – пробормотал Дронго. Он увидел, как Сарычев подошел к Шокальскому и что-то быстро пробормотал. Поляк сразу согласно кивнул головой.
– После ужина, – достаточно громко добавил Сарычев, и Шокальский снова кивнул головой.
– Здесь будет интересно, – подумал Дронго, – Кажется, они все ненавидят друг друга.