Опухоль
– Володя!..
Молодой человек встрепенулся, услышав собственное имя. Ему казалось, что кто-то зовет его в прекрасном сне. Он нырял с высокой скалы в прозрачно-синее море, и его разгоряченная кожа ощущала приятную прохладу волн.
– Володя, просыпайся!
Он с трудом открыл глаза, несколько раз моргнул, прогоняя обрывки сна. Парень хотел подняться, но тут же пожалел о своей затее. Ему в голову словно вонзилось сверло.
Владимир поморщился, откинулся на подушку и наконец-то смог разглядеть человека, разбудившего его. Это была женщина, судя по голосу, молодая. На ней были кипенно-белый халат и шапочка, полностью скрывающая волосы. Почему-то у Владимира возникла уверенность в том, что волосы у этой женщины светлые. Ее лицо закрывала медицинская маска.
– Ну, здравствуй.
– Добрый день, – ответил Володя, подсознательно отметив, что у докторши очень приятный голос. – Где я?
– В больнице.
– Где мои друзья? Антон, Нина?!
– Антона забрал отец, с ним все в порядке. А вот твоим друзьям не повезло. Мне очень жаль.
«А пассажирам уже не помочь», – вспомнил он слова санитара, сказанные в «Скорой».
Его охватило отчаяние.
– Что со мной?
Женщина замешкалась, и Владимир успел заметить, что в ее глазах промелькнула тревога.
– Говорите! – Он едва сдерживался, чтобы не сорваться на крик.
– Успокойся, не надо кричать, – мягко произнесла докторша. – Ты на обследовании. Буду с тобой откровенна, Володя. Кстати, меня зовут Марина Игоревна.
– Что со мной?!
– У тебя диагностировали небольшую опухоль в мозгу.
– Опухоль, – тупо повторил Владимир и осторожно, словно боялся обжечься, прикоснулся к вискам ладонями.
Он снова почувствовал вспышки боли внутри черепной коробки, словно какое-то насекомое залезло к нему в ухо и теперь прогрызало туннель, ведущий в мозг.
– Мы должны сделать анализы, прежде чем принять решение на консилиуме, – сказала Марина Игоревна. – Скорее всего, потребуется операция. У тебя были головные боли? Слабость?
Владимир уныло покачал головой и ответил:
– Я всегда чувствовал себя отлично. Никаких проблем со здоровьем у меня не было.
– К сожалению, о подобных вещах становится известно в самый неподходящий момент. – Марина Игоревна осторожно поправила волосы парня, влажные от пота.
Володя долго не мог отвести взгляда от ее руки в резиновой перчатке, потом посмотрел ей в лицо.
«Зачем перчатки и маска?»
Словно угадав мысли Симонова, она сказала:
– В больнице карантин, и тебя поместили в отдельную палату. Так что тебе, можно сказать, повезло.
«Да уж», – мрачно подумал Владимир.
– Я должен позвонить домой, матери, – сказал он.
При мыслях о маме его сердце будто стиснули чьи-то ледяные пальцы. Боже, она ведь наверняка с ног сбилась, не зная, где он и что с ним!
– При тебе не было телефона, только паспорт. Мы обязательно сообщим твоим родным. Сейчас принесут обед.
– Мне нужен телефон. Я должен сам поговорить с матерью, – с нажимом повторил Владимир.
– Ладно, я устрою тебе это, – помедлив, сказала Марина Игоревна. – Постарайся отдохнуть и расслабься. В твоем положении нельзя нервничать. – Она указала на крошечный столик слева от койки, на котором лежали несколько журналов и пульт от телевизора. – Тут, правда, немного каналов, но все равно лучше, чем ничего.
Володя перевел взгляд на телевизор, вмонтированный в стену.
– Я еще приду. Держись, все будет хорошо.
Марина Игоревна вышла и захлопнула за собой дверь. Лязгнувший замок заставил парня медленно обернуться.
Его закрыли. Он заперт.
Стиснув зубы от боли, сверлившей мозг, парень слез с койки и осмотрелся. Палата была небольшой. Кроме кровати, столика, привинченного к полу, крошечной раковины и унитаза, примостившегося в самом углу, внутри ничего не было. Даже самого захудалого шкафа.
Владимир включил телевизор, быстро пробежался по каналам. Как и проинформировала его Марина Игоревна, их было немного – всего три. Один музыкальный, с клипами, по второму передавали мультфильмы, а третий транслировал бесконечные сериалы. На данный момент там шла какая-то слезливая мелодрама.
Владимир подошел к унитазу, зачем-то нажал на кнопку. Послышался характерный звук спускаемой воды. Затем он приблизился к двери и осторожно потянул за ручку. Тщетно. Парень и в самом деле был заперт.
Симонов добрел до койки, улегся и уставился в белый потолок.
– Это какая-то фигня, – вслух проговорил он. – Не может быть у меня никакой опухоли.
В голове будто что-то щелкнуло. Боль словно услышала его слова.
Она вновь сжала клещами измученный мозг, будто говоря тем самым:
«Может, парень! А еще твоя опухоль растет, будь уверен. Скоро она станет размером с яйцо, а потом – с апельсин».
Юноша поежился. Неожиданно его осенило, и он снова обвел взором палату.
Где окно?!
Он сглотнул слюну, вязкую и густую, как клей.
Разве так бывает, чтобы в больничных палатах не было окон?
«А разве бывает, чтобы пациентов закрывали на ключ?» – холодно полюбопытствовал внутренний голос.
Володя накрылся одеялом до самого носа, ощущая неприятную дрожь во всем теле.
«Все будет хорошо», – прокрутилась в его мозгу фраза врача.
Почему-то ему слабо в это верилось. А еще совершенно не к месту он вспомнил сказку, которую читал в детстве и очень пугался. Двое ребятишек заблудились и попали в сахарный домик, в котором жила ведьма. Она накормила, а когда они заснули…
Боль отступала так же медленно, как морской отлив. Тяжелые мысли нестройным хороводом кружили в его голове, превращались в обесцвеченные хлопья пепла, пока он не погрузился в глубокий сон.