Волны радиоморя. Фатумхроно (О. В. Северюхин, 2015)

Глава 1

С легкой руки Николая Васильевича Гоголя, прописавшего в своем романе вывеску с броской надписью на русском языке «Немец Иван Федоров», наши Ivan Phedoroff сами стали писать вывески на немецком языке, показывая свою цивилизованность и грамотность перед предками, которых, начиная с прадедов и заканчивая папан и маман, сегодня так и называли предками.

Я не буду приводить примеры иностранного подражания рекламы, потому что у нас стало так же, как и везде в мире. Что пейзане, то и обезьяне.

Но встретившаяся мне недавно вывеска «Fatum Chrono. Часы только для вас!» ничем особенным меня и не привлекла. На руке у меня довольно приличные часы, правда, дешевые, красная цена их сотня баксов, то есть долларов, и то это было лет двадцать назад, как я их купил. Я же не президент и не патриарх, чтобы носить на руке часы на такую сумму, какую я за свою жизнь никогда и не заработаю.

В магазин я не зашел. Подумаешь, часовой магазин. Таких магазинов в нашем городе сотни. Покупай, торопись! Не думай о секундах свысока и так далее. Правда, один вопрос у меня остался невыясненным. Я никак не мог вспомнить, какая фирма и какая страна выпускает часы марки «Fatum».

Интернет ничем меня не просветил. Фатум – судьба, рок, а вот часов таких нет. И что это за рекламный ход такой – часы только для вас? И народу нет никого. Ладно, в следующий раз буду проходить мимо и зайду.

Следующий случай представился только через неделю. Зашел в магазин. Ничего особенного. Витрины с часами, а над продавцом плакат:

«Проверь свою фамилию и выиграй вечные часы!»

И на прилавке стопка разноцветных листочков с правилами лотереи.

Бесплатная лотерея. Вы называете свою фамилию и год вашего рождения. Электронный лототрон, так и лезет на язык слово лохотрон, проверяет базу данных. При совпадении фамилии и года рождения с имеющимися данными вы выигрываете себе часы, отдав в обмен свои собственные. А кто гарантирует, что это вечные часы?

Своими сомнениями я поделился с женой, и она почему-то загорелась этой лотереей.

– Давай будем мыслить так, – сказала она, – твои часы все равно нужно менять. Вся техника рассчитана на пять-семь лет эксплуатации. Вспомни нашу стиральную машинку. Гарантия семь лет. Через три дня после окончания срока гарантии сгорел блок управления. Нам его заменили, и машинка работает как новая. Часы такой же механизм. Как человек. Ходил, ходил, а потом бац, и умер. Ничего вечного нет. Зайдем, посмотрим, если как бы случайно найдется еще один человек, выигравший такие же часы, то сразу и уходим. Это обман. И никаких денег платить не будем. За водку с нас деньжищи дерут и за табак тоже. Смерть продают за наши же деньги, и еще за наши деньги обмануть хотят. Но посмотреть это нужно.

Жену я встретил после работы, и мы вместе пошли в часовой магазин. Как ни странно, но в магазине никого не было.

– Расскажите нам подробнее об этой лотерее, – обратилась жена к продавцу-консультанту.

– Все очень просто, – сказал приветливый молодой человек, – мы вводим вашу фамилию и год рождения компьютер, и он нам выдает результат, есть или нет совпадение этого года и фамилии с базой данных. Если есть такое совпадение, то вы получаете вечные часы и носите их на свое здоровье.

– Странно это как-то, – сказала жена. – Мне кажется, что вы с помощью приманки создаете базу данных потенциальных покупателей, которым потом будете рассылать килограммы рекламы, а мы, доверчивые покупатели, будем ходить и покупать ваш залежалый товар.

– Почему сразу думать о нас плохо? – улыбнулся молодой человек. – Многие думают точно так же, как и вы. Но мы же не спрашиваем ваш адрес. Только фамилия и год рождения.

– И много людей выиграли ваши часы? – не сдавалась жена.

– Пока никто не выиграл, – скромно признался продавец.

– Так, – грозно сказала моя супруга, – а если кто-то выиграет, то почему он должен отдавать вам свои часы? Может, они лучше ваших, «вечных».

– Ну, лучше наших они не могут быть по определению, – сказал консультант, – а второе, почему вас интересует, если вы ничего не выиграли. Это как в старом анекдоте, когда Всевышний шепнул на ухо молящемуся о крупном выигрыше: – Купи лотерейный билет.

Жена взглянула на меня. Вопрос интересный. Есть старая такая военная игра – мен не глядя. Что есть в кармане, то и меняешь на то, что припасено сослуживцем для тебя. Иногда люди золотые часы меняли на спичечный коробок. Глупость, конечно, а люди азартно менялись все, что только можно было сменять.

– Ладно, – сказал я, – давай, сыграем.

Для начала я заполнил бланк, на котором печатными буквами в квадратиках написал свою фамилию и год рождения. Продавец взял бланк и вложил в приемник компьютера, как в банкомате. Машина слизнула бланк и замолкла. Не было никакого жужжания, работы шестеренок и прочих механизмов. Затем раздался негромкий звуковой сигнал и лотерейный бланк вскочил наружу. Продавец взял его, посмотрел и патетически сказал:

– Поздравляю Вас, господин Северцев, вы выиграли вечные часы фирмы «Fatum Chrono».

В это же время открылась дверь в подсобное помещение и в зал вышел пожилой мужчина лет шестидесяти, с сединой в гладко зачесанных назад волосах.

– Разрешите и мне посмотреть на счастливчика, – сказал он и протянул мне руку для рукопожатия. – Давненько я не видел таких людей.

Обойдя вокруг меня, мужчина с улыбкой сказал:

– А сейчас мы составим договор о том, что вы сдаете нам старые часы и получаете взамен вечные часы нашей фирмы.

– Извините, но у меня с собой нет паспорта для оформления юридических документов, – сказал я.

– Не волнуйтесь, – сказал мужчина, – мы не бюрократы. Есть вы. Есть ваша рука. Одной рукой вы поставите подпись в договоре, а на другую руку наденете наши часы. Вот и все, – и он подал мне листок бумаги. – Прочитайте внимательно и распишитесь.

Глава 2

Договор был короткий. Фирма такая-то в лице генерального менеджера господина Велесова и обладатель счастливого билета в лице гражданина Северцева составили настоящий в контракт в том, что первый вручает второму выигранные им часы марки «Fatum», а второй передает первому принадлежавшие ему часы марки такой-то. Фирма «Fatum Chrono» дает своим часам вечную гарантию и обязуется в любой момент заменить неисправные часы новыми при жизни их владельца.

– Вот прямо-таки замените часы без всяких условий соблюдения правил эксплуатации? – спросил я с большой долей иронии.

– Да, вот именно так и заменим пришедшие в негодность часы без каких-либо претензий по правилам их эксплуатации, – просто сказал пожилой господин. – Носите на здоровье. Не забывайте заводить их по утрам и не бойтесь их поцарапать, так как вы не сможете снять их до самой вашей смерти.

Последнее слово как-то резануло по сознанию, но это господин Велесов сказал, по моему разумению только для того, чтобы подчеркнуть высокое качество своих часов.

– А если я в море захочу искупаться? – спросил я.

– Купайтесь на здоровье, – сказал генеральный менеджер.

– А в душе?

– И в душе и даже в парилке.

– А где-то на химическом производстве и в агрессивной среде?

– Хоть на атомном.

– И я не смогу их снять с руки?

– Не сможете.

– Ну, а потом? – спросил я.

– Когда потом? – не понял Велесов.

– Ну, после смерти, – уточнил я.

– Вряд ли вас это будет беспокоить, – улыбнулся хозяин часов. – На том свете часы не нужны. Счастливые часов не наблюдают.

– Ну, знаете ли, – возмутился я, – если есть часы, то за временем нужно наблюдать, чтобы успевать везде. И вообще, по часам должно узнавать, когда придет твой последний час.

– А это очень просто, – весело согласился господин Велесов, – вот смотрите, там внизу, счетчик секунд. Там много окошечек. Вот когда в каждом окошечке будет цифра «0», то тогда ваши часы сами и откроются. И чем больше у вас будет успехов, тем быстрее для вас пойдет время.

– То есть, – задал я вопрос, – я смогу вычислить время своей смерти? И для меня лично время пойдёт быстрее?

– Вряд ли это вам удастся вычислить время своей кончины, – засмеялся мужчина. – Время смерти никому не дано знать, просто за оставшееся вам нужно сделать столько много, как ни одному человеку, который живет от одного приема пищи до другого.

Какая-то зловещесть в этом разговоре была, но я, по сути, не терял ничего. Англичане же не впадают в истерику, когда покупают «роллс-ройс» и когда им говорят, что они обречены ездить на нем вечно.

Эх, как это говорят, семи смертям не бывать, а одной не миновать. Я махнул рукой и сказал:

– Подписываю контракт.

Поглядел на жену. Она только пожала плечами, но никакого несогласия не выразила.

Обмен часами был прост. Я снял свои часы на обыкновенном металлическом браслете и получил почти такие же часы и почти на таком же браслете. Белый металл, хромированная поверхность, головка подзавода часов, белый циферблат, желтые под золото стрелки, вместо цифр металлические полосочки под золото. И еще центральная секундная стрелка. Мои часы были почти такие же, но на новых написано «Fatum». У меня даже мелькнула мысль, а не сменял ли я шило на мыло.

– Что думаешь по этому поводу? – спросил я жену, когда мы возвращались домой.

– Даже не знаю, – честно призналась она. – Часы без излишеств, для делового человека, в стоимости мы не проиграли, а вот гарантия сомнительна. Но, если не будешь часами гвозди забивать, то они и будут идти у тебя не меньше времени, чем старые часы. В случае чего, заменим часы.

Я думал примерно о том же и в знак согласия кивнул головой, прижав руку жены к себе, как бы подтверждая, что мы с ней соучастники в этом эксперименте.

Глава 3

О лотерее и часах я довольно быстро забыл. Я и раньше часы почти не снимал с руки, так как они самоподзаводящиеся и, если активно не двигать рукой, то они останавливались. А эти каждое утро нужно заводить. Зато дисциплинирует человека, начиная день с завода пружины часов и раздумий о предстоящих делах.

Как я заметил, часы не «промокали». Ни в ванне, ни в душе. Но я никак не мог их снять. Защелка браслета не открывалась и не поддавалась инструментам. Даже царапин на ней не оставалось, когда я ковырял ее отверткой и корежил плоскогубцами.

– Бог с ними, – думал я, – идут себе и пускай идут. Сломаются, обещали заменить.

Конечно, можно было их и сломать, если бы они снимались с руки. Я попробовал стукнуть по стеклу молотком, но кроме боли в руке ничего не произошло. Даже стекло не треснуло.

О том, что выиграл «хитрые» часы, я тоже никому не говорил. Зачем пробуждать у окружающих низменные чувства. Большинство наших людей, да и не наших тоже, начинают чувствовать себя плохо, когда у ближнего твоего дела идут в гору.

Выиграл человек в лотерею миллион рублей. У соседа инфаркт, а у соседки с пятого этажа буйное помешательство.

Кто-то купил новую иномарку, соседи настучали в милицию, что деньги украл или кого-то ограбил. Проверили. Все нормально. Соседи заболели. У одного экзема, у другого нервный тик по всему телу.

Так что, лучше сидеть спокойно и изображать из себя бедного человека, который при двух высших образованиях живет хуже, чем сцепщик вагонов на железной дороге. Тогда тебя будут жалеть и приводить в пример благонамеренной жизни и как образец горя от ума.

Мне не удалось жить такой серой мышкой. Вероятно, настал такой срок, когда жизненный и рабочий опыт перешел в иное качественное состояние.

Вызывают меня к губернатору. Весь комитет внешнеэкономических связей сел на одно место. Начальник засуетился, его заместители сели за телефоны обзванивать своих знакомых, чтобы узнать, что и к чему.

Мне тоже позвонили мои друзья, если их можно таковыми назвать, так как чиновник чиновнику другом быть не может по определению, и по секрету сообщили, что у губернатора лежат мои документы на увольнение.

– За что же меня увольнять? – удивился я.

– А ты и будто не знаешь? – засмеялись на том конце провода. – А кто называет белое белым, а черное черным? А кому не сидится на месте, предлагаются новые мероприятия по твоему направлению, а губернатору приходится ездить на эти мероприятия. А кто опубликовал за границей книгу о порядке организации работы с зарубежными партнерами?

– Так эту книгу никто за бесплатно не хотел публиковать здесь, – попытался я оправдаться, хотя внутренне был удовлетворен тем, что никто не хотел вложить копейки в нужное пособие для всех областных чиновников, так сейчас то же самое будут покупать по валютным ценам и с моей фамилией на обложке, а не с коллективным авторством администрации или руководства комитета.

– Так что готовься, – напутствовали меня. – Хотя губернатор еще не встречался ни с кем из увольняемых с административной работы.

И начальник мой молодец. Все тихим сапом. Документики приготовил и на подпись к губернатору, так как принимали меня с санкции первого заместителя губернатора, а его сейчас в наличии не имеется, то и документы попали к самому первому лицу.

В комитете меня уже несколько дней как бы не замечают. Все знают, что я уже почти уволенный и выражение мне сочувствия будет расцениваться как нелояльность остающемуся руководству. Будто шпиона в своих рядах выявили. Как в 1937 году. Только что был уважаемым товарищем, а за пару часов стал никем и звать никак.

Глава 4

В приемной губернатора меня уже ждали и сразу доложили о моем прибытии. В кабинет пригласили почти сразу же.

– Здравствуйте, Андрей Васильевич, – приветствовал меня губернатор, не поднимаясь со своего массивного кресла. – Присаживайтесь, – и он кивнул на кресло у приставного столика.

Я сел. Приготовился слушать. А губернатор встал и с моим личным делом сел напротив меня.

– Принесли тут, понимаешь ли, документы на ваше увольнение, – сказал он, – а тут звонит мне министр иностранных дел и рекомендует закупить книгу нашего местного автора, отпечатанную в германской типографии. Хорошая, говорит, книга, полезная, наше министерство уже закупило сотню экземпляров для руководящего состава, министерство безопасности тоже купило порядка пяти сотен книг. И я пятьдесят книг заказал. Свой экземпляр прочитал, а тут вот эти документы на увольнение. Дай, думаю, взгляну на этого чиновника, а то он перед глазами чего-то не маячит. И что же я вижу? – Губернатор вопросительно посмотрел на меня. – Оказывается, что в аппарате области вы единственный с образованием по профилю вашей деятельности. Вот в дипломе написано – международные отношения. И языки иностранные знаете. И доброхоты оценивают вас как человека, который никому не дает спокойно сидеть. Я вот тут подумал и решил назначить вас председателем комитета внешнеэкономических и международных связей области. Как смотрите на это?

Предложение было совершенно неожиданным. Шел получить пилюлю перед увольнением, а мне дают вкусную конфетку в красивой упаковке. А, была не была.

– Согласен, – говорю я губернатору.

– Вот и отлично, – обрадовался он, – с министерством иностранных дел и министерством экономики ваша кандидатура согласована. Приказ о назначении я подпишу через час, а вы идите и принимайте дела. Главная задача – инвестиции и создание благоприятного имиджа области. Жду деловые предложения, – и губернатор протянул мне руку.

Я подал ее и вышел.

– Ну, как? – стали спрашивать все в приемной. – Как у него настроение?

Все заботило настроение губернатора, а на меня им было наплевать, так как я был для них никто. Посмотрим, что они запоют через пару часов. И как, интересно, губернатор согласовал мою кандидатуру с федеральными министерствами, минуя моего непосредственного начальника. Хотя, у губернатора больше возможностей, чем у кого-либо, для решения нужных вопросов.

Я не пошел сразу на работу, а решил немного прогуляться по улице, благо меня никто не ждал, на улице просто так я давно не гулял и вообще. Гулять так гулять.

В подземном переходе я купил лотерейный билетик 6 из 49. Поставил наугад шесть крестиков и положил квиток в карман.

У мороженщицы купил эскимо на палочке, аккуратно развернул его и стал есть на ходу, получая истинное удовольствие от таких маленьких радостей.

Кушая эскимо, я достал из кармана телефон и позвонил домой.

– Дорогая, – сказал я жене, – давай сегодня устроим праздник.

– Идет, – ответила она, – большой или маленький праздник?

– Примерно такой, когда я получал новую звездочку или должность, – сказал я, – но праздник только на двоих.

– Тебя повысили в должности? – удивилась жена.

– Пока нет, но все может быть, – ответил я и закончил разговор.

Глава 5

Пока я гулял по городу, о моем назначении стало известно практически всей области.

На работе меня встречали как триумфатора. Начальник убежал в приемную губернатора и тщетно пытался попасть на прием. Мои недавние недруги были самыми верными и преданными друзьями. Не нравится мне это название – «преданные», это те, которые предают первыми.

В начальническом кабинете был уже накрыт небольшой стол в виде разнообразных бутербродов, что были в соседних супермаркетах и стояли разноцветные бутылки известных фирм, хранившиеся в загашниках сотрудников и полученные в виде презентов на переговорах.

Как это говорят, кресло еще не остыло от задницы предыдущего начальника, а новый уже торопится уже занять его.

– Сначала сделаем полный евроремонт в кабинете, – доверительно убеждали меня давние сослуживцы, – есть тут на примете одна фирма, все хочет выйти на внешний рынок, так пусть товар лицом покажет. Приедут иностранцы, спросят, а что это за фирма вам ремонт делала? А мы им и скажем, что это произведение, пусть ее приглашают за бугор ремонтными работами заниматься.

– Нет, сначала надо машину поменять и водителя вместе с ней, – убеждали другие. – Все ездят на иномарках, а наш начальник будет на «Волге» рассекать? Ну, уж дудки. Мы с заграницей работаем и у начальника должна быть самая крутая иномарка. «Майбах», например. Вон, тут один председатель партии на «майбахе» рассекает и плюёт на всех в форточку, а ему ничего не моги сделать. Крутая машина – раз, депутатская неприкосновенность – два.

– А что, – подхватили эту мысль сообща, – давайте начальника нашего депутатом сделаем, организуем партию, проведем выборы, а сами станем помощником депутата. Ему там полагается десятка три помощников. И деньги дополнительно к основному жалованию, и корочки красные в дополнение к корочкам администрации области, и почем с уважением в огромном количестве.

Я вышел из кабинета и поехал на автобусе домой. Пусть они там предаются мечтаниям о том, как ничего не делать и получать много денег, будучи прикрытыми широкой спиной начальника, получившим благосклонность первого лица в области.

Дома мы посидели с женой за накрытым столом и с удовольствием поели то, что мы любим. Простая еда в виде борща или супа у нас перемежается пельменчиками или жареной на гриле курицей. Овощные шашлыки с сыром перемежались тщательно отобранной грудинкой. Оливки покупались только маленькие, зеленые или черные и только с косточками. Из корейской кухни соленый папоротник со специями и маринованные опята. Я еще научился жарить шампиньоны целыми шляпками и подавать их с чесночным соусом с орехами. В одном только вкусы у нас немного расходятся. Я предпочитаю водку одной известной в нашей области фирмы, а вот жене нравится коньяк, произведенный в одной из северокавказских республик. А в остальном вкусы у нас одинаковые.

– А что ты хочешь? – говорила мне жена. – Ты инициативный работник. Пишешь книги. Что новое придумываешь, ездишь по всем областям с делегациями, готовишь договоры и соглашения о сотрудничестве. Кто еще больше тебя что-то делает? Никто. Вот они тебе подножки и делают. А губернатор тот видит, кто и как работает. Есть у него информаторы, которые дают объективные информацию, как шуты у трона королей и царей. Вот он и знает о тебе. У него сейчас положение хуже губернаторского. Нужно удержаться у власти, а результатов, которые можно предъявить в качестве достижений, нет. Только межрегиональные и международные контакты. А тут только ты. Остальные все шарахались от тебя, потому что ты всех работой нагружал. Так что, будь начальником твердым и справедливым. Подчиненные это любят. Так, а это что это за морщинка у тебя на переносице появилась. Я тебе на ночь смажу ее вечерним кремом и промассирую. И никаких морщинок у тебя не будет. Молод ты еще для морщинок.

Глава 6

Новая работа захватила меня полностью. Рабочие встречи, совещания у губернатора, поездки в составе губернаторской группы по области, совещания в комитете, участие в переговорах, прием по личным вопросам, рассмотрение документов и полученной почты. Дни полетели за днями.

Положение в обществе и в администрации области, благоволение губернатора, персональная автомашина с водителем, хороший оклад, в подчинении целый комитет.

Что я еще заметил. В комитете почти половина сотрудников женщины бальзаковского возраста и чуть постарше. Не делайте удивленные глаза. Бальзаковский возраст это всего лишь тридцать лет и понятие – это пошло после повести Оноре де Бальзака «Тридцатилетняя женщина». Так вот, практически все женщины, докладывая документы или принося что-то на подпись, старались прикоснуться ко мне своими бедрами или наклониться с документами так, чтобы оголилась грудь при современной моде на декольте и на расстёгнутость блузок. Вначале я этого не замечал, но я же не бесчувственный болван и близость женщины, даже ее запах всегда волнителен. Но начальник должен держать дистанцию с подчиненными женщинами, иначе вся работа превратится в сплошной бардак и выполнение капризов оттраханных тобою женщин.

Все было хорошо, пока однажды в один из вечеров уже после окончания рабочего ко мне в кабинет не вошла начальник одного из отделов комитета с документами.

Бросив документы на стол, она подошла ко мне, подняла подол своего платья и села мне на колени лицом ко мне. Пока я соображал, что мне предпринять в данной ситуации, она расстегнула молнию на моих брюках и мой вставший член легко вошел в неё. Что было потом, можно охарактеризовать лишь двумя словами – извержение вулкана. И вообще, в быстром сексе есть своя прелесть. Мгновенное возбуждение, контакт, коитус, оргазм и чувство исполненного долга.

С последним аккордом я уже знал, что мне нужно делать.

Застегнув молнию на брюках, я снова сел на свой стул, не люблю кресла, и деловито сказал:

– Спасибо за доставленное удовольствие, так, что там у вас…

Я сразу обрубил мосты и пресек ненужный мне служебный роман. Не хочу. Если мне что-то понадобится, то выбирать я буду сам и по старому принципу, что партнер не должен быть коллегой по работе. Категорически. И второе. Семья всегда на первом месте и если даже что-то и было, то на семью это никак не должно отражаться.

Свои замечания, уважаемые дамы, можете оставить при себе. Нормальные женщины не скажут по этому поводу ничего, осудят меня лишь только те, кто близостью с начальником пытаются решить свои производственные и материальные проблемы.

Еще я хочу сказать, что мне отчаянно везло во всем. За что бы я ни брался, все у меня получалось, а подчиненные за глаза говорили, что я умею четко поставить задачу и горе тому, кто не исполнит мое задание в срок.

– Тебе не кажется, что ты слишком много работаешь? – как-то спросила моя жена. – Я не успеваю разглаживать твои морщинки, и маленькая седина на твоих висках несколько увеличилась.

– Не волнуйся, дорогая, – успокаивал я ее, – я совершенно не перерабатываю и не чувствую никакой усталости.

Глава 7

Почему-то так получилось, что после года работы в должности председателя комитета внешнеэкономических связей администрации области, меня вдруг выдвинули кандидатом в депутаты Законодательного Собрания. Везде они называются по-разному, но это, как бы сказать, местный парламент. Раньше депутаты избирались лично, а сейчас избираются партии. Раньше голосовали за конкретное лицо, а сейчас за вывеску. Проголосовал за вывеску, а там такие лица, хоть святых выноси.

Вызывает меня губернатор.

– Не засиделись ли на одном месте, Андрей Васильевич? – спрашивает он меня. – Я человек не вечный, двадцать лет на одной должности сижу и чувствую, что скоро меня попрут на пенсию. А кому я все это оставлю? – и он широким жестом обвел всю обстановку в кабинете, а обстановочка там такая, что королеве английской позавидовать можно. Один только стол для переговоров в узком кругу что стоит. Десяток сортов дерева, все дорогие и дощечка к дощечке подогнаны, настроение чтобы создавать. – Сначала пройдешь депутатство. Потом тебя бросим в Сенат как бы на стажировку, на заведение полезных связей и представление двоим, а потом и будем тебя предлагать на мое место. Понял?

– Что вы, Константин Иванович, – говорю я, – да разве я область потяну? Тут опыт нужен, а с таким опытом вас еще лет двадцать никто не тронет.

Видите, поработал в чиновничьей среде и сразу слог стал чиновничьим, и позвоночник превратился в хорду и все слова в отношении начальника стали льстивыми, как будто я так подхалимом и был рожден. А что? Все мы из крепостных крестьян. А помещики, если даже они Пушкины или Лермонтовы, Суворовы или Кутузовы, Вяземские или Карамзины, они помещики и есть. Чуть что, так крепостного на конюшню и плетюганами по спине, да так, чтобы до крови, или в солдаты на двадцать пять лет, в патриоты значит. А потом по бабам крепостным пойдут, ляжки пощупать и целок попортить, так сказать, правом первой ночи воспользоваться. А потом цари их в гении записные включили и в школе мы их стихи учим и биографиями умиляемся.

Так откуда у человека нашего может дух свободы быть? После крепостного права одно поколение прошло, как революция началась, и коммунисты пришли, которые крестьян снова в крепостное право, а всех остальных в идеологи, скажи, что не так, в лагеря и на лесоповал. Большевиков скинули и все равно мало чего изменилось.

Вот в новой ситуации всё рабское, что в человеке было, снова стало востребованным, иначе человеку и не прожить.

Власть всегда себе партию создаёт и приказывает чиновникам, чтобы партия эта на выборах победила. А те рады стараться, и партия эта побеждает. Девяносто процентов мест в парламенте забрала. У власти мозги сработали, что люди рабы-рабы, а могут и обман почувствовать. Оставила она этой партии семьдесят процентов голосов, а остальное другим партиям отдала, тем, которые для нее не опасны, и стала правящая партия законы шлёпать, совершенно не оглядываясь на так называемую оппозицию, что в Думе сидит и деньжищи вместо получки получает.

Позвонили сверху и сразу депутаты закон приняли, что если кто-то соберется в количестве больше пяти человек без разрешения органов полимилиции, то тем штраф в полмиллиона рублей. А если кто-то сопротивление полимилиции окажет, то тех штрафовать миллионом рублей или садить в тюрьму на десять лет. Кто мысли атеистические высказывает или непотребно против церкви говорит, так тех сразу на семь лет сажать.

– Чего её тянуть? – засмеялся губернатор. – Её тянуть не надо, это она тебя потянет. Главное не упираться, а выполнять всё, что прикажут сверху. Особенно, давать заказанный процент на выборах. Больше можно, меньше – нельзя. Снимут враз, мявкнуть не успеешь.

– А вдруг не выберут меня в депутаты? – высказал я свои сомнения. – Народу я человек неизвестный.

– При чём это здесь? – засмеялся губернатор. – У нас народа нет. Есть население, причем быдловатое и инертное. И доверять ему нельзя. Его задача идти на выборы и голосовать за тех, на кого начальство пальцем укажет. Выбирать будем мы! А мы уже выбрали. Я тебе еще вот что по секрету скажу. Мы специально не будем организовывать твою избирательную кампанию. Сиди и работай. За пару месяцев до выборов выдвинем твою кандидатуру на областной конференции правящей партии. И всё. Увидишь, какой высокий будет у тебя результат. Пусть эти всякие листовки печатают, плакаты развешивают, с избирателями встречаются. Пусть тешатся. Все равно их не изберут. Это в молодые годы в настоящих выборах участвовал, все думал, где деньги взять. Деньги взять не проблема, потом их отрабатывать надо. Давай, подумай на досуге, что можно такое в области провернуть, чтобы в это люди поверили.

Глава 8

Выборы прошли как по-писаному, то есть так, как сказал губернатор.

Был назначен день выборов, в воскресенье, все сходили, проголосовали, телевидение, корреспонденты газет, наблюдатели от партий, ожидание результатов.

Я обошел своих конкурентов ненамного, процента на три-четыре, но обошел. Я стал депутатом, а они нет. Они бегали, волновались, тратили деньги и проиграли. Я ничего не делал, но выиграл.

А причина в том, что мы говорим власть – подразумеваем партию власти, мы говорим партия власти – подразумеваем власть. Как у Маяковского: мы говорим ПАРТИЯ – подразумеваем ЛЕНИН, мы говорим ЛЕНИН – подразумеваем ПАРТИЯ.

Все сложное очень просто. Формула власти: слияние партии власти и самой власти. Как у коммунистов. Правда, они плохо кончили, мы тоже плохо кончим, но не так скоро. Как только население станет народом, так нам сразу придет хана. Около каждой избирательной урны поставят наблюдателя, и наблюдатели будут участвовать в подсчете голосов. И кончилась партия власти. Те, кого изберет народ, а не население, быстро поставят всех на место. Так что, мы здесь все временщики. Они тоже будут временщиками, потому что выборы может выиграть другая партия. В этом и есть суть поступательного развития любого государства. Пока мы этой поступательной сути дали укорот.

На первом же заседании меня единогласно (!!!) избрали председателем парламента. Спикером, как это сейчас модно говорить. Вот она сила административного аппарата при поддержке партии власти.

– Дайте мне хоть осмотреться по-депутатски, – говорил я губернатору, – я же ничего не знаю в процедуре.

– А тебе и не надо знать, – просто сказал Константин Иванович, – аппарат всё знает. Ты должен вести линию партии и Власти. Ты думаешь, что те, кто сидят в Сенате и руководят им, что-то знают? Такие же, как ты. Принцип старый – не Боги горшки обжигают. А уж мы вдвоем сработаемся.

И понеслась работа. Два аппарата готовят документы парламента и администрации губернатора. Проекты выносятся на депутатское обсуждение. Утрясаются все спорные вопросы. А чего их утрясать. Единичные депутаты от оппозиции всегда находятся в меньшинстве. Учет их мнений заключается в покровительственном похлопывании по плечу, типа, лет через сто и вы получите большинство, тогда будете принимать те законы, которые вам нравятся, а сейчас, браток, подчиняйся воле большинства.

По окончании заседаний представительская работа на открытии выставок, участие в мероприятиях в президиуме, поездки в составе губернаторской делегации, выезды за границу с парламентскими делегациями, высокопоставленная рыбалка и работа с талантами.

С талантами работают по-всякому. Честно говоря, не одобряю тех начальников, которые вместо серьезного отношения к талантам, превращаются в их папиков. Правда, это все зависит от таланта, который рвется вверх.

Зная это, молодые писатели часто присылали мне на отзыв свои книги и сборники стихов. Как говорится, сел в кресло, будь готов выполнять то, что положено для этого кресла. Если бы гении пробивали себе дорогу сами, то необходимость в нас бы отпала. Но у нас гениев назначают. Точно так же назначают их во всем мире, не только у нас. Даже на Нобелевскую премию нужно столько начальнических резолюций, что лауреаты и сами не рады, что их выдвинули на эту премию.

И вот один местный гений прислал мне сборник стихов, а в нем это:

(удалено по рекомендации издательства)

Ну, что вы скажете? Сплошное вольтерьянство. Никаких авторитетов. Как такого в гении пускать? Так и напишем, что стихи с низким художественным уровнем. Никакой идеологии и упоминания о низовом жанре. У нас, знаете, как уважают антисоветчину и низовой жанр, то есть блатные песни? Так и думаешь, что вся страна сидела и везде слушает песни из зоны. Так и закрыл я дорогу этому Пушкину. Лучше уж пускай пишут дурацкие стихи про Таму из Тямы. Лишь бы в политику не лезли.

Глава 9

Через полгода работы приглашает меня к себе губернатор во внерабочее время и говорит так, с лукавой усмешкой:

– Чего это ты, Андрей Васильевич, любовницу себе не заводишь? Белой вороной выглядишь. Все у тебя есть. Семья, квартира, служебная машина, государственная дача, зарплата будь здоров, а любовницы нет.

– А зачем она мне, Константин Иванович? – сказал я. – Мне она без надобности.

– Вот какой непонятливый, – сказал губернатор, – ты же нас всех палишь. Вот, скажут, председатель Законодательного Собрания без любовницы обходится, берите с него пример и нас под твою гребенку подстригут. А представь, каково тебе будет находиться на пикнике, где все с любовницами, а ты как пуританин какой-то без любовницы? Это как появиться на нудистском пляже во фраке и в валенках. Сейчас я тебя познакомлю с одной фрау, она и введет тебя в курс дела.

Губернатор нажал кнопочку под крышкой стола. И как по волшебству в кабинет вошла женщина средних лет в классическом костюме чиновницы и с папочкой в руке.

– Анна Николаевна, – сказал губернатор, – просмотрите с Андреем Васильевичем программу зарубежной командировки. И постарайтесь побыстрее, часа через два доложите мне.

Мы расположились с Анной Николаевной в шикарной комнате отдыха председателя регионального парламента. Мой предшественник любил жить шикарно и на широкую ногу. У щедрого народа щедрые начальники, которые не пересчитывают мелочь в кармане потертых брюк. Страна богатая, а старый принцип «все вокруг колхозное – все вокруг мое» еще никто не отменял.

С бумагами мы «расправились» в течение пятнадцати минут. Можно было быстрее, но еще мой начальник говорил давным-давно:

– Если тебе дали дело, с которым справишься за пять минут, то тебя очень быстро заменят на того исполнителя, который будет исполнять это дело в течение недели и не докучать начальнику тем, что ему нечем заняться.

Судя по всему, Анна Николаевна уже была здесь, потому что она без труда нашла зеркальный бар-холодильник, светящийся отраженным в зеркалах хрусталем, достала из него бутылку хорошего французского вина (французского, а не подделку под Францию), бокалы и поставила их на столик в стиле Мария-Антуанетта с малахитовой поверхностью, стоящий около изящного дивана, на котором мы сидели с бумагами.

– Андрей Васильевич, – томно сказала Анна Николаевна, – разлейте, пожалуйста, вино. Я так и не научилась это делать.

Потом было все то, что показывают в современных кинофильмах. Легкий поцелуй и жаркие объятия, скомканная одежда у дивана и неимоверная страсть, навеянная то ли участием в этом фильме, то ли старанием исполнить назначенную должность-роль.

Я лежал на Анне Николаевне и видел, как она одновременно с придыханиями внимательно рассматривает меня, оценивая мой экстерьер и определяя перспективу своего карьерного роста под моей опекой.

Вот так делаются головокружительные карьеры. Я знавал одну полуграмотную машинисточку из машбюро, которая индивидуально печатала одному выдающемуся начальнику с огромными перспективами. Потом я встречал ее обремененную ученой степенью и должностью руководителя одного из значимых департаментов.

Наполеоны делают из солдат маршалов, и начальники делают из машинисток начальников. Главное – преданность и усердие. А усердия Анне Николаевне не занимать. И назначил я ее на должность руководителя аппарата председателя парламента. Все кадры и организация всего и вся на ее плечах. И под боком постоянно.

Глава 10

Зарубежные командировки сыпались одна за другой. Это не ездить с горой чемоданов и выстаивание очередей за билетами и на оформлении посадки. Все по высшему разряду. Чартерные самолеты или залы VIP, встречающие и провожатые. Все расписано и все готово. Переговоры, ланчи, обеды, ужины, смокинги, фраки, одежда для барбекю и гольфа. Проталкивание проекта строительства в сельской глубинке и в пригородных зонах индивидуальных домов по канадскому проекту, строительства завода гофротары и т. п. Участие в симпозиумах, избрание в состав международных комиссий. Известность. Телевизионные интервью. Славословие партии и любимому правительству. Участие в выездных и проездных заседаниях Госсовета. Поддержка губернатора во всех делах. Чтение конфиденциальных документов и выслушивание таких же информационных сообщений.

Боже, как же все повязаны друг с другом. Все высказывания о тебе и о других начальниках скрупулезно зафиксированы и положены в соответствующие папочки досье. Точно такие же бумажки на меня лежат в других досье и по толщине этих папочек можно судить, насколько сильны твои козыри и много ли их, чтобы исполнять козьмапрутковский наказ – козыряй.

На менее высоком уровне тоже самое не так заметно. Там тоже оценивают взгляды друг на друга и все высказывания быстро несут своему начальнику, чтобы зафиксировать свою преданность и быть включенным в резерв людей на выдвижение вверх.

Я не буду рассказывать всю подноготную чиновного мира, но скажу, что не все там благостно и благочинно. Вся наша жизнь – это сплошной сортир. Разница только в том, кто и какую роль занимает в этом сортире: унитаза, стульчака, какающего, смывающего, воды, труб, винтиков, гаек, кафеля, туалетной бумаги и прочих причиндалов, которые есть в каждом общественном и индивидуальном заведении подобного рода.

Особым образом нужно упомянуть о ревности. О, это самое сильное чувство как в отношении двух противоположных полов, так и однополых сообществе, соединенных между собой не столько сексуальными, сколько служебными отношениями.

Если любовница начинает ревновать своего любовника, то она начинает ему гадить везде и по-всякому. Точно так же гадит начальник своему заревнованному подчиненному. И дело всегда кончается тем, что кто-то из них уходит, как правило, подчиненный.

Так и с моей стороны нужно было добиться того, чтобы не было ревности у губернатора. А для этого нужно все ему сообщать и вообще избегать встреч с теми, кто может стать ему оппонентом в любом деле. И тут получается такая штука: у этого человека есть связи в верхах и отказ от встречи с ним является проявлением нелояльности и даже враждебности к этим верхам. И это не прощается, если самые верхние верхи вдруг откажут в протекции тебе.

– Ага, – скажут они, – ты нашими людьми гребовал, так получи за это по полной программе.

И спета псенка этого человека, хотя он был в среде небожителей.

– Боже, упаси меня от встреч нужных и ненужных, – молились все чиновники, не подозревая парадокса в том, что плохая встреча может стать хорошей и наоборот. Тут, как говорится, раз на раз не приходится.

А тут подошло время, когда губернатор приступил к реализации своей самой главной задачи перед уходом в отставку.

Глава 11

Всякая демократия заканчивается диктатурой. Диктатура возникает от того, что дорвавшийся до власти человек, не хочет отдавать ее другому, избранному народом должностному лицу. Для этого все средства хороши. Война, обман, тандем.

Возможно, что человек этот, сам по себе, порядочный и интеллигентный, но он задолжал тем, кто привел его к власти и ему нужно еще время, чтобы поддержавшие его люди заработали обещанные бешеные бабки (деньги), а потом он сразу уйдет и уступит свое место другому. Но власть – это очень сильный наркотик, и никто добровольно власть не отдает.

Не так давно в какаовом государстве Кот-д, Ивуар были выборы. Победил конкурент действующего президента, а действующий президент ему и говорит:

– Накося, выкуси, я, как был президентом, так и останусь.

И пошла у них гражданская война. Каждый из автомата палит за кормушку у корыта. Да тут вмешался французский спецназ. Скрутил он проигравшего выборы и войну бедолагу и отдал под суд. Местный. И тут все стали жалеть, говорить:

– Вот, ведь, бедненький, несчастненький, халявной какавы сейчас пить не дадут, придется за все свои денежки платить и почета такого не будет.

Но наша страна не Кот-д, Ивуар. Наша страна о-го-го какая страна. Решили, чтобы криминал во власть не прошел, отменить губернаторские выборы начисто. Передать право выбора местному парламенту, отфильтрованному на три ряда губернатором и федеральным центром. То есть, что центр скажет, то парламент и сделает. И никто даже не мявкнет против, за исключением одного-двух оппозиционных депутатов, которых держат там для разнообразия, то есть для плюрализма.

На выбор дают трех кандидатов, причем один кандидат как креатура уходящего губернатора. Но кто проходной кандидат, об этом так, на ухо, но дадут информацию нужным людям.

Вот мне губернатор и говорит:

– Ухожу я по возрасту. Хотя, честно говоря, меня уходят. Что там мой возраст? Каких-то семьдесят пять лет. В самом соку мужик, гору еще можно снести, а они вот омоложения требуют. Так вот, я тебя выдвигаю на своё место. Преемственность нужно обеспечить. И наверху это тоже понимают. Не зря я их прикармливал. Хотя, может и облом выйти. У тех тоже своя преемственность. Сейчас все от меня побегут к разным кандидатам. Ты за этими перебежчиками приглядывай внимательно и в вопросах кадров прислушивайся к Ане, она всех на заметку берет.

Перед самыми выборами встретился я с каждым депутатом и обрисовал им свое видение развития региона на следующие десять-пятнадцать лет. Красок не жалел, каждому обещал поддержку в следующих перевыборах. Типа, ты – мне, я – тебе. А как по-другому? Никак. Так же встречался с представителя крупного бизнеса, теми, кто в тюрьму не посажен, а оставлен на свободе как дойная корова для великих свершений высших должностных лиц региона.

Точно такие же встречи проводили и еще два кандидата, оба из центра, но когда-то работали в нашем регионе и давно забытые людьми. Тоже обещали златые горы и реки полные вина.

И вот он настал момент истины. Заседание по выборам губернатора. Народу все по хрену, он об этом и не знает, его потом проинформируют.

Оба кандидата снова речи толкают с трибуны, а я вышел последним и говорю:

– Я, уважаемые товарищи депутаты (специально потрафил коммунистам и демократов как бы своими товарищами назвал), сказки рассказывать не буду. Мы с вами прекрасно знаем, какие первоочередные задачи стоят перед нашей областью и знаем наши возможности. Знаем и то, что придется нам рассчитывать на zi li geng sheng, то есть на собственные силы как говорят китайцы. И мы свои силы знаем. Поэтому и я надеюсь, что вы выберете того, кто с этой задачей справится лучше всех.

А перед этим я пообещал лидеру фракции правящей партии поддержать его кандидатуру на выборах нового председателя парламента.

Сел я в зал, как простой депутат, а Анна Николаевна мне говорит:

– Я так и знала, что вы не будете по подготовленной бумажке выступать, а ошарашите всех неожиданным предложением.

Начали проводить тайное голосование. Сорок депутатов. Три кандидатуры. Три кабинки для голосования. Десять минут и готово. Потом полчаса голоса подсчитывали, пока мы чай-кофе в холле распивали да о разных вещах разговаривали.

Одним словом, я победил единогласно. Стал небожителем. Чиновником категории «А», равный по должности федеральному министру, но выше по положению, так как некоторые министры уходили с должностей, чтобы стать губернаторами.

И еще. Я окончательно потерял всех своих друзей и знакомых. Вместо них пришли деловые и нужные люди.

Да я и сам понимал, что уже не смогу говорить с прежними друзьями на обоюдоинтересные темы. Кто они такие и что мне до их интересов, когда я решаю проблемы от регионального до межпланетных масштабов? Мне звонят министры и председатели правительств, я на короткой ноге с руководителями соседних государств, которые принимают меня по высшему разряду, а что могут сделать те, кого я раньше я считал закадычными друзьями, врачи и учителя?

Каждому уровню общественного положения соответствуют свои друзья. Когда я был мелким чиновником, то и они, то есть простые врачи и учителя из стандартных малогабаритных квартир, были моими друзьями. А как переберешься с девятого этажа в пентхауз, то и друзья с девятиэтажных меняются на пентхаузные.

Глава 12

Я быстро вошел во вкус губернаторствования, как будто всю жизнь губернаторствовал.

Не все так хорошо в губернаторской жизни. Не зря говорят, что положение хуже губернаторского. Во власть лезут те, кто в этом ничего не понимают. Думают, сейчас вот стану губернатором, будут меня под белы рученьки водить, в резные кресла садить, буду пряники печатные есть и вином зеленым запивать.

А не тут-то было. Демократом тебе не дадут быть те, кто с красными знаменами на свою свадьбу ездит. Патриотом не дадут быть те, кто в демократию верит и думает, что придет новый царь и демократию восстановит. Потом деловые люди. Те деньги на выборы давали и их отрабатывать надо.

С первыми все понятно. Нужно говорить, что мы дадим укорот демократам, которые развалили такое мощное государство, как СССР.

Вторым нужно говорить, что демократия – это высшее достижение человеческого развития и что мы призовем к ответу всех тех, кто развязал войну против собственного народа и устроил массовые репрессии.

Третьим ничего говорить не надо. Им нужно дать должности и обеспечить государственным заказом предприятия для восполнения затрат, понесенных на выборах. Инвестиции должны работать.

Кого-то нужно оградить от правоохранительных органов депутатским мандатом. А кому-то просто потрафить, вот, мол, он, внук сельского дьячка с губернатором запросто ручкается. Знай наших.

И есть еще верховная власть, которая зорко следит за тем, чтобы губернатор не сделал без ее ведома шаг влево или вправо. Тут наказание настигает быстро с формулировкой «в связи с утратой доверия». Раньше поясняли это четко: я тебя выдвинул, я тебя и задвину. Но потом с повышением уровня образованности населения формулировки стали приобретать уклончиво-иезуитский характер.

Вся жизнь расписана по минутам. Мэрия, районы, руководители предприятий и фирм, инвесторы, просители, депутаты, средства массовой информации, руководители департаментов. Всех выслушать, примирить, разделить, наградить, наказать, кому-то улыбнуться, кому-то нахмурить брови, провести совещание, выйти на пресс-конференцию, оттрахать любовницу, появиться на строящемся объекте, приехать домой часам к десяти вечера. Поздний ужин, общение с семьей, просмотр сводок информационного комитета, чтение какой-нибудь художественной книги, коих закачано в электронную читалку порядка двенадцати гигабайт.

Я бы ушел с этой должности, но тогда кто будет ручаться за мою безопасность.

– Мы в тебя деньги вложили, а ты с должности смыканул и отрабатывать не хочешь? – скажет кто-то и наймет профессионального киллера.

– А ты помнишь, как ты меня от кормушки оттолкнул и с хлебной синекуры снял? – скажет другой и наймет профессионального киллера.

– А кто обеспечит отдачу от инвестиций? – скажет кто-то из-за рубежа и наймет профессионального киллера.

– Ты почему нашу группировку бросил на произвол судьбы? Ты же знаешь, что к нам рупь за вход и червонец за выход? – скажет представитель всегосударственной организованной преступности и наймет профессионального киллера.

Тот, кто занял высокую государственную должность, является приговоренным на пожизненный срок человеком, потому что Конституцию в нашей стране уважают только идеалисты, которых до власти не допускают под любым соусом.

Тут недавно звонил одному юристу с черной бородой с полосой проседи, который уступил свое место в парламенте первому президенту новой России. Тот его назначил Генеральным прокурором и тут же снял, так как юрист этот отказался беззаконие возводить в закон. Другие не отказались.

Так вот, спрашиваю его:

– А как бы вы поступили сейчас, если бы снова создалась ситуация с пролетом мимо парламента нового демократического лидера? Ведь никто бы кроме вас не пожертвовал своим мандатом ради того человека.

– Вы знаете, – отвечает мне этот человек, – я бы и сегодня поступил бы так же.

И что с этих идеалистов взять? Ведь знает же, что возвысят его для беззакония и снова задвинут в дальний ящик. Оказывается, что в этом есть какая-то прелесть, если даже мой предшественник этого юриста задвигал в еще дальний ящик из досады за то, что когда-то вынужден был принимать его как высокое начальство из центра.

Глава 13

В постоянно расписанном мире не замечается чередование дней. Время льется густой струей сиропа власти, приторно-сладкого до горечи и ощущение несвободы в своих действиях.

А тут я почувствовал пристальное к себе внимание первого человека во власти. А потом и получил приглашение на царскую охоту.

Охота была так себе. Не любитель я стрелять зверей. Лучше посидеть с удочкой на берегу озера или пруда и отключиться от всего внешнего и беспокойного.

Ружье мне дали такое, что к нему и прикасаться-то было как-то неловко, так как специалист по вооружению был в белых перчатках и выглядел как джентльмен в ранге не менее графа и в его глазах я четко читал наставление по использованию ружья:

– Смотри, не вздумай стрелять из него. Ты дробью поцарапаешь стволы, а пороховые газы загрязнят все полированные детали. Твои грязные руки оставят грязь на золотой инкрустации, а отпечатки пальцев придется смывать со ствола щелочным раствором. Это все равно, если каждому разрешать касаться руками полотна, на котором нарисована Джоконда.

Я понимающе кивнул головой и немного позже влупил дуплетом в ствол неподалеку от меня стоящего дерева.

Еще немного позже мы сидели с первым человеком во власти в беседке, увитой простыми вьюнками, и пили чай из самовара, а он мне рассказывал, какие грандиозные у него планы по развитию государства:

– Ты понимаешь, либералы из рук все выбивают. Что я ни сделаю, что я ни скажу, все переворачивают с ног на голову и пытаются довести это до масс, но я им пока не даю. А ведь они доведут. И чем больше я буду сопротивляться, тем больше будет противников моим планам. А все из-за Конституции. Была бы у нас парламентская форма правления, то премьер мог бы избираться хоть сто раз, и никто ему ничего не скажет. А уж мы-то умеем проводить выборы. По-волшебному.

– А кто же нам мешает ввести парламентскую форму правления? – удивился я. – С вашими правами в Конституцию можно внести любые изменения, а парламент все утвердит в два счета. Через неделю будем жить в парламентской республике.

– Да ты что? – возмутился первый человек во власти. – На следующих выборах мы никак не сможем обеспечить монопольное положение нашей партии. Знаешь, как ее называют все? То-то и оно, хоть мы и приняли закон о клевете, но каждый штраф за название нашей партии этим именем показывает популярность обозвавшего ее политика среди больших масс населения. Да мне и самому кажется, что они там все такие. Чуть-чуть корабль наш зашатается, и они все как крысы побегут в другие партии. А бегунов в нашей партии столько, что даже говорить не хочется. Но вопрос у меня другой. Я понимаю, что мне придется уйти, иначе все закончится поножовщиной, как на Ближнем Востоке. И мне нужен преемник, который бы прислушивался к моим советам по вопросам управления страной и оставил на местах всех моих людей. Можешь называть это как хочешь, его – марионеткой, меня – серым кардиналом, суть не в этом. Главное – незыблемость государства и созданных мною устоев. А я потом снова вернусь и его не забуду, пристрою к теплому месту. Я друзей не бросаю.

Я сидел и молчал. Не знал, что мне говорить. Таких кандидатур у меня не было. Все были одинаковы, подстрижены под царский горшок и все одного с президентом роста.

– Так, что мне скажешь по этому вопросу? – первым не выдержал затянувшейся паузы первый человек во власти.

Глава 14

– Даже и не знаю, что вам сказать, – нарушил я затянувшееся молчание, – я таких людей не знаю, кого можно было вам порекомендовать.

Я прекрасно понимал, что речь идет обо мне, о моей кандидатуре, но еще я знал, что подчиненный перед лицом начальствующим должен иметь вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим не смущать начальство. Гении приходят только во времена революций, а в застойные времена они уничтожаются миллионами.

Первый человек во власти уже примерял под себя несколько кандидатур, забавляясь тем, как чиновники торопливо и подобострастно перебегали от одного преемника к другому, не понимая, кто же все-таки будет преемником.

Мой собеседник посмотрел на меня, как на придурка, и неопределенно хмыкнул.

– Я, вообще-то, – сказал он, – имел в виду вашу кандидатуру.

– Если меня, – я мысленно щелкнул венскими каблуками кавалерийских сапог, – то я согласен. Готов служить Царю и Отечеству!

Первый человек во власти еще раз посмотрел на меня оценивающе и внутренне остался доволен. Именно такой дурак ему и нужен. Без инициативы, но исполнительный. Что ему скажут, то он и сделает. И главное, чтобы честный был до безобразия.

Сейчас у нас времена другие, страна стала другая и такие качества, как честность, порядочность, верность слову, законопослушность являются качествами скорее отрицательными, чем положительными. Это для чиновников группы «А».

Для чиновников группы «Б» уровень честности и всяких прочих качеств варьируется в зависимости от высоты занимаемого их положения в качестве прослойки.

А вот чиновники группы «В» должны всеми этими качествами обладать, общаясь с группами «А» и «Б», но с народом они должны вести себя так, как ведут с ними из групп «А» и «Б».

Все эти правила неписаные, никто о них и не напишет и во всеуслышание не скажет, а если кто-то попытается это озвучить, то всех сторон начнут кричать:

– Караул! Клевета!

– Ну, что же, – сказал первый человек во власти, – сейчас ничего решать не будем. Не надо гнать волну раньше времени.

Через месяц я был назначен директором федеральной службы безопасности.

Еще через месяц – министром внутренних дел.

Через два месяца – министром иностранных дел.

Через три месяца – премьер-министром.

Еще через три месяца состоялся внеочередной съезд партии со звучным и емким названием. На нем меня выдвинули единственным кандидатом на должность первого лица во власти.

Избирательной кампании не было. Зачем? Уполномоченные люди напечатали необходимые брошюры и плакаты. Квалифицированные бухгалтера оформили как бы избирательные расходы. Доверенные лица обозначили как бы мое присутствие в регионах. Во всех городах и селах появилась социальная реклама наших с первым человеком во власти портретов с надписью: «Вместе победим!».

Побеждает у нас всегда тот, кто руководит счетчиками голосов. Выборы были самыми честными в истории страны и, естественно, я победил с большим отрывом от конкурентов.

Да и кто эти конкуренты? Коммунист и полуфашист, обеспечивающие массовость на выборах. И еще один посторонний кандидат на случай, если вдруг эти двое договорятся и снимут свои кандидатуры, а я окажусь один и выборы будут безальтернативными.

Одним словом, было предусмотрено всё.

За меня голосовали еще и в надежде на то, что, наконец-то, в стране прекратится застой и страна может двинуться вперед по пути своего развития.

Глава 15

Моим первым указом бывший первый человек во власти был назначен премьер-министром, благо в Думе все были наши, и нам с избытком хватало голосов для утверждения кандидатуры премьера. Могли бы даже коня утвердить, но нас бы не поняли. Хотя, плевать нам на то, поймут нас или не поймут. Захотим и сделаем.

Первые сто дней я вообще не понимал, в чем заключаются обязанности первого лица во власти. Подписание документов, указов, вручение орденов и прием верительных грамот послов, участие в протокольных мероприятиях, заслушивание ключевых министров после того, как их заслушал премьер. Всюду его ставленники, с кем он работал вместе. С собой он взял немного сотрудников, основу оставил, чтобы быть в курсе всего.

Потом начались выволочки от премьера, то есть разбор полетов по тем или иным вопросам управления государством. То ему не понравилась моя идея по сокращению часовых поясов и строительству Силиконовой долины. То не понравилось мое отношение к развитию демократии в стране.

Я понимал, что являюсь не первым лицом во власти великой страны, а местоблюстителем до срока, когда он выдвинет себя на новый срок первого лица во власти.

Тем не менее, я проявил самостоятельность и назначил своего управляющего делами и главу администрации президента. Они немного подвинули премьерскую креатуру. И тогда я нанес удар. Отправил в отставку правительство. Одним махом. И в первую очередь премьера. Он вообще остался не у дел.

По Конституции в стране должен быть премьер, но никто не сказал о том, что эту должность не может совмещать первое лицо во власти. Я так и написал в указе, что обязанности премьера принимаю на себя. И всё. Средства массовой информации опубликовали указ, а глава администрации разослал его во все регионы, военные округа и в посольства для строгого исполнения.

Премьер стал рваться ко мне, да кто же у нас никого допускает к первому лицу во власти. Не допускают таких.

На следующий день Совещание в Генштабе с участием командующих военными округами, а после обеда заседание Госсовета.

Генералам предложил высказаться. Двое сказали, что в стране произошел государственный переворот. Тут же именными указами, которые заранее были приготовлены, наградил их орденами За заслуги перед Отечеством высшей степени и отправил в отставку, сразу же назначив их преемников.

– Кто еще хочет получить орден на красной ленте на боку и на шее? – спросил я.

Желающих не оказалось.

Тут же зачитаны приказы о внесении изменений в состав командования Вооруженными Силами. Каждому командующему назначался гражданский заместитель, который был моими глазами и ушами. Считайте, что я назначил генералам комиссаров. Деваться некуда. Коррупция среди военных достигла таких пределов, что кроме как хирургическими методами эту болезнь не излечить.

Заседание Госсовета шло десять часов с короткими перерывами. Каждый губернатор получил три минуты на выступление по текущей ситуации. Через три минуты микрофон отключался автоматически, то есть никто не вмешивался в протокол и не затыкал рот. Если не знаешь, что является главным в текущем моменте, садись и помалкивай, не показывай дурь свою перед всей страной, благо и заседание в Генштабе и на Госсовете транслировались на весь мир без какой-либо цензуры.

В армии с воодушевление встретили изменения в командовании. Люди говорили, что пора очистить армию от скверны.

По сообщениям аналитиков, жизнь в стране замерла. Все сидят у телевизоров. Улицы опустели. Революция сверху.

В России все революции совершались сверху. Разин и Пугачев это не революции. Это бунты. Кстати, такой же бунт может начаться и сейчас, но он обязательно перейдет в революцию, как в один из возможных выходов из создавшейся ситуации.

Глава 16

Я все раньше недоумевал, почему американский президент не сидит где-то на рыбалке на горной речке и не целуется с усыпленным тигром. Не рекламирует проблемную продукцию американского автопрома на плохих дорогах. Нет времени. Он и президент, он и председатель правительства.

А у нас, если премьер пашет как раб на галерах, то первое лицо во власти может и отдохнуть с большим удовольствием, благо для этого создана целая сеть отдыха в самых неразвитых районах страны.

Если же первое лицо во власти пашет с утра до ночи, то и премьер не может позволить себе расслабиться. А если президент и премьер находятся в одном лице, то тут уж не до расслаблений. Страна ждать не будет.

Если есть желание, то можно сделать всё. Это если есть желание. Но, с другой стороны, не все так просто.

Вся страна так переплелась, что напоминает рыболовную сеть, опутавшую всю нашу жизнь. Потяни за одну клеточку и поползет все по швам. С той раковой опухолью, которая разъедает нас, можно бороться только всем обществом. Включить четвертую власть и не давать никому обижать ее. Это наши хунвейбины, которые могут открыть огонь по штабам.

Наполеон начал с обстрела батарей Тулона и стал императором Великой империи. Журналисты открывают огонь по штабам – то есть по коррупционерам всех рангов и народ сметает их. По-другому нельзя. Нужно только вовремя останавливать народ, потому что наша страна – это увеличенная модель Таджикистана. Не верите? Попробуйте, сравните, отбросив национальность людей. Один к одному.

Конец ознакомительного фрагмента.