Вокруг света без виз. 2. Африка (Валерий Шанин)

Впервые в Африке

Для меня путешествия за границу начались в 1991 году с поездки в США. Потом я объездил всю Европу, большинство стран Азии, побывал в Австралии и Южной Америке. Но в Африке не был никогда. Даже будучи как-то в Египте, ограничился Синайским полуостровом – в азиатской части страны. Африку же собственными глазами видел только однажды – с испанского берега Гибралтарского пролива. Мое принципиальное игнорирование Черного континента дошло до того, что даже маршрут кругосветки «Мир без виз» я поначалу планировал в обход Африки. Но потом одумался. Когда-то все же нужно пересматривать свои принципы, даже самые старые и привычные.

Марокко – уже седьмая по счету страна нашей кругосветки. Но если бы наше путешествие проходило две тысячи лет назад, то мы по-прежнему были бы на территории Римской империи. В нее входили и все страны бывшей Югославии, и Албания, и Великобритания, и Марокко!

Визовые формальности минимальные. Нужно лишь заполнить короткую анкету. В графе «адрес в Марокко» мы написали «отели», в графе «профессия» – путешественники. И… тут же получили въездные штампы. Россиянам разрешен въезд в Марокко без визы на срок до 90 дней.

Марракеш

Таксист привез нас на окраину Старого города. Гостиницу здесь найти не просто, а очень просто. Достаточно было свернуть в первый переулок и ткнуться в первый попавшийся дом. Отелей там так много и они так похожи, что их различают не по названиям, а по номерам.

Мы поселились в гостинице №56. В старом доме с риадом – так называют квадратный в плане внутренний дворик, со всех сторон окруженный многоэтажным коридором, в который выходят двери и окна. Нам выделили комнату с тремя кроватями. Умывальник и отделанные кафелем с геометрическим рисунком стены делали ее удивительно похожей на баню или большую ванную. Однако, никаких «удобств» в ней как раз и не было.

Для того, чтобы попасть в туалет и душ, нужно было подниматься вначале на следующий этаж, а затем – на крышу. А там быстро забываешь зачем шел, завороженный открывающимся видом.. Черное-черное звездное небо над головой, море темных крыш вокруг и только на севере – направление можно легко узнать по Полярной звезде, которую прекрасно видно – в небо рвутся подсвеченные фонарями клубы перемешанного с дымом пара. Там лежит центральная площадь – Эль-Фна. Единственное пятно света в Старом городе. Сами жилые кварталы освещаются достаточно скупо.

Марракеш, который местные жители называют Мракш, по своей судьбе во многом похож на Москву. Он был основан примерно в то же время – в 1062 году (напомню, что первое упоминание Москвы – 1147 год, но город к тому времени уже существовал). И столицей страны стал примерно одновременно с Москвой – в XVI веке. И точно также не смог удержать свой столичный статус. В Марокко также столицу перенесли дальше на север – в Фес. Только своего Ленина, который повернул бы историю вспять, здесь не нашлось.

Марракеш был основан на пересечении караванных троп. Но когда торговые маршруты изменились, он постепенно стал превращаться в захолустный уездный городок, который тихо и незаметно исчезнет с карты Марокко. Но этого не произошло. Причем, не обошлось без помощи европейцев.

Первым этот город стал «пиарить» Уинстон Черчиль. В январе 1943 года во время проведения конференции союзников в Касабланке он не только сам отправился в Марракеш, но и чуть ли не насильно увлек с собой и американского президента Рузвельта. Английские и американские секретные службы с ног сбились, чтобы организовать поездку «на сафари» своих руководителей. По пустыне, на протяжении всех 240 километров расставили часовых, в небо подняли эскадрильи истребителей. Только для того, чтобы лидеры по антигитлеровской коалиции смогли усесться на крыше самого дорого отеля, созданного в бывшем султанском дворце, и насладиться видом заката на фоне глинобитных крыш и заснеженных пиков Атласских гор.

После окончания Второй мировой войны рекламой Марракеша занялись хиппи, искатели восточной мудрости и любители экзотики, проложившие сюда дорогу в 1960-1970-х годах. Здесь выступали кумиры семидесятых – «The Beatles», «Led Zeppelin» и «The Rolling Stones». А песня группы «Goombay Dance Band» со словами «Marrakesh, come to Marrakesh» стала не только хитом дискотек 1980-х, но и чуть ли не официальным гимном города.

В прагматичные 1990-е ушлые бизнесмены приноровились превращать эфемерные «восточные флюиды» во вполне реальные деньги. Частные дома в центре стали в массовом порядке перестраивать в отели, бюджетные авиакомпании связали Марракеш со многими европейскими городами, миллионы долларов были потрачены на рекламу. В результате получился довольно крупный туристический центр, с современными отелями, заполненными туристическими группами.

В центре Марракеша – как, впрочем, в центре любого старого марокканского поселения – лежит медина. Это арабское слово произошло от названия города в Саудовсой Аравии. В 622 году основатель ислама пророк Магомет нашел прибежище в Ясрибе. Позднее его переименовали в Мединет-ан-Наби («Город Пророка»). С тех пор так называют старые кварталы любого старого мусульманского города.

Средневековая медина Марракеша – это сложная запутанная сеть улочек, двориков, магазинов, лавок, киосков, мастерских, тянущихся к северу от площади Эль-Фна.

Название площади переводится с арабского как «лобное место» – раньше здесь казнили мятежников и воров. Отрубленные головы государственных преступников засаливали и выставляли на всеобщее обозрение на вбитых в стену кольях. Дабы укрепить в народе уважение к власти. С ворами, по словам побывавшего здесь в середине XIX века Марка Твена, поступали не намного гуманнее: «вору отрубают правую кисть и левую ногу и прибивают их на базарной площади – как предупреждение остальным». Американский писатель даже подробно описывает, как это происходило: «Эта операция производится крайне примитивно: подрезают мышцы вокруг кости и потом ногу или руку отламывают», при этом, «иногда пациент выздоравливает. Но чаще умирает».

В XVI веке площадь расширили, чтобы расчистить место для новой мечети. Ее правда, так и не построили. А площадь так и осталась непропорционально большой.

Мы отправились на площадь Эль-Фна сразу же по приезду, едва успев заселиться в гостиницу. Время было позднее. Но на площади кипела жизнь. Вдоль длинного ряда чадящих передвижных кухонь тянулись выставленные прямо под открытым небом столики с длинными скамьями. В путеводителях утверждают, что в этом самом большом в мире ресторане могут одновременно кормить до 1200 человек. Оформление конечно невзрачное. Но готовят замечательно. Ведь там по вечерам почти нет иностранцев, только свои. А своих не обманешь.

Народу было много. Между жующими и одновременно болтающими друг с другом посетителями импровизированных ресторанов бродили гадалки, попрошайки, музыканты и просто зеваки.

Утром площадь нельзя было узнать. Только груды мусора под ногами свидетельствовали, что это та же самая площадь, на которой ночью кипела жизнь.

Местные жители предпочитают прятаться от палящих лучей солнца. Если им приходится пересекать площадь, спеша по своим делам из одного конца города в другой, то они стараются сделать это как можно быстрее, не задерживаясь, и не смотря по сторонам (хотя это делать полезно – запряженные лошадьми повозки и мотоциклисты здесь также не редкость). Именно из-за почти полного отсутствия местных жителей создается ощущение, что Марракеш наводнен туристами.

На туристов сразу же набрасываются заклинатели змей, гадалки, попрошайки… Снуют разряженные, как на праздник, продавцы воды. В традиционной одежде, увешанной удивительно большими медными колокольчиками, в несоразмерно широких шляпах они похожи на шутов. Но занимаются отнюдь не шуточным делом. В древности здесь, на границе пустыни, продавцы воды были могущественной корпорацией. От них зависело само выживание города. Как говорил герой одной советской комедии «потому что без воды и туды, и не сюды!». Сейчас же водоснабжением занимаются муниципальные власти. А продавцы воды стали зарабатывать себе на жизнь позируя за деньги для туристов. Сами же туристы предпочитают с ними только фотографироваться, а жажду утоляют продающимся на каждом шагу удивительно вкусным и дешевым свежевыжатым апельсиновым соком.

Ярким контрастом к огромному и почти пустому пространству площади служат узкие улочки медины. Она начинается на дальней окраине площади и тянется вплоть до толстенных глинобитных стен удивительно оптимистичного розового цвета. Не построенные, а вылепленные из сверхпрочной смеси глины, соломы и специальной извести стены стоят уже почти тысячу лет. А выглядят при этом как только что построенные.

Из той же смеси соломы и глины, оказавшейся удивительно прочной и долговечной, построены здесь и дома. Они стоят сотнями лет без всяких намеков на ветхость. И радуют своим ярко-розовым цветом как только что покрашенные. Впрочем, раньше стены никто специально не красил. Их розовый цвет получился случайно – из-за наличия в местной глине особых красящих пигментов. Новые дома строят уже не из соломы и глины, а из бетона. Однако и их стены имеют тот же оригинальный цвет. В процессе производства бетона в него добавляют розовую краску.

В старых кварталах жизнь продолжается. На улочках, которые сверху закрыты от палящих лучей солнца легкими навесами из хвороста, все заняты работой – от лудильщиков посуды и кузнецов, до сапожников и ювелиров. Только дети пользуются доступной им по возрасту привилегией – бездельничать, играть в футбол или в прятки. Транспорта – в общепринятом смысле этого слова – в медине нет. Машины просто не смогут разъехаться в лабиринте узких улочек. Но, стоит зазеваться, как сразу же окажешься под колесами мотоциклиста или на тебя налетит нагруженная кучей хлама тележка, или бесцеремонно оттолкнет осел, груженый тюками с товаром.

Английский писатель Джордж Оруэл, побывавший здесь в 1939 году, в своем эссе «Марракеш» писал: «Плотник сидит, скрестив ноги, за допотопным токарным станком, и с огромной скоростью вытачивает ножки стульев. Правой рукой он раскручивает станок при помощи лука и тетивы, а левой ногой ведет резец; он провел всю жизнь, сидя в этой позе, и его левая нога неестественно выгнута. Возле него сидит шестилетний внук, и уже начинает выполнять задания попроще». Возможно, один из стариков, которых мы увидели в медине, как раз и был тем самым внуком. Он выпиливал ножку для стула с помощью того же самого примитивного токарного станка.

По традиционной технологии в медине продолжают чеканить узор на медной и также сделанной вручную посуде, ткать ковры, шить бабуши – кожаные шлепанцы без задников, в которых до сих пор ходит большинство мароканцев, вырезать из дерева корпуса для мандолин – самого популярного народного инструмента. По соседству продают восточные сладости, а также привезенные с соседних Атласских гор или из пустыни Сахары экзотические лекарственные травы, специи и средства народной медицины.

Главная достопримечательность Марракеша – мечеть Кутубия (в переводе с арабского «мечеть книготорговцев»). Она находится всего в сотне метров от площади Джема Эль-Фна. Украшенный резьбой 70-метровый минарет XII века (вместе с тонким, украшенным медными шарами шпилем – 77 метров) служит прекрасным ориентиром. Это главный символ города – как Эйфелева башня в Париже. Однако, если на башню туристов пускают, пусть и за большие деньги, вход в мечеть Кутубия открыт только для мусульман. Остальным остается лишь прогуливаться по окружающему мечеть парку.

Уарзазет

Марокко разделен Атласскими горами на две части: зеленую и гуще заселенную западную и пустынную восточную. Поэтому у нас было два варианта. Мы могли ехать через Касабланку и берег Атлантического океана или по окраине Сахары через Уарзазет и Фес. Мы предпочли второй вариант. Из-за «приключения» в Лондоне мы потеряли один день, и пришлось выбирать дорогу покороче.

Между Марракешем и Уарзазетом около 200 километров или, как сказал зазывала на автостанции, «100 поворотов – и вы там…». Из-за длинного крутого серпантина ехали очень долго: вначале вверх на перевал (там, правда, снега нет, но продают только что собранные «экзотические» для Африки фрукты – яблоки), затем вниз.

За полдня мы пересекли Атласские горы и уже в полной темноте въехали в Уарзазет. Поселились в дешевом отеле. Никаких излишеств, все удобства на этаже, а душ – за отдельную плату.

Уарзазет, название которого с языка берберов переводится как «бесшумный», по африканским меркам очень молодой. Его основали в 1920-х годах французы, построившие здесь казармы и военный аэродром. Именно отсюда летал на почтовых самолетах Антуан де Сент Экзюпери, автор «Маленького принца». А расквартированный здесь французский гарнизон контролировал район к востоку от Атласских гор. Французы ушли, а крепость на холме по-прежнему продолжает использоваться военными.

Вход в крепость был закрыт. Мы зашли в соседний квартал, подошли к краю парапета и взглянули оттуда на центр города, расположенный внизу у подножия холма. Там были видны широкие улицы, застроенные современными домами, отели, рестораны, туристические агентства. Каждый встречный на улице оказывается гидом и начинает предлагать «туры в Сахару». Даже англоязычная девушка, дочь военного, с которой мы разговорились на смотровой площадке, в конце беседы стала приглашать в свое агентство. Такая чуть ли не поголовная ориентированность местных жителей на туристов связана с тем, что в последние годы Уарзазет стал известен как «Ворота Сахары» – пустыня начинается прямо на его окраине и тянется далеко на юг. Именно отсюда туристы отправляются в джип-туры и пешие походы.

Бульман и каньон Додес

По пути к Фесу мы сделали остановку в Бульмане. Здесь есть маленькая автостанция (все междугородние автобусы – проходящие), стоянка такси, несколько «супермаркетов» (обычные продовольственные магазины), кафе и рынок.

На берегу реки сохранились развалины глинобитного строения по внешнему виду похожего на что-то среднее между жилым домом, замком и крепостью. В Марокко такие сооружения, которые здесь называются ксор, встречаются довольно часто. Часть из них до сих пор используется – чаще всего в качестве отелей и ресторанов.

В 300 метрах от центра поселка, сразу за мостом, начинается дорога в каньон Додес. Мы настроились идти пешком. Но вскоре нас догнал попутный микроавтобус с туристами. На нем мы и доехали до самой дальней и высокой части каньона.

Туристы отправились вниз – ночевать в отеле, а мы поднялись еще немного выше в горы. Тем временем уже совсем стемнело. Впервые в Африке нам предстояло ночевать под открытым небом. Ночью было очень холодно. К тому же с наступлением темноты по каньону, как по аэродинамической трубе, стал гулять ветер. Это оказалась самая холодная ночевка за все наше кругосветное путешествие. Вот вам и Африка!

Утром небо стало быстро светлеть. Но высокий хребет горы, почти черный на фоне утреннего сияния, все еще скрывал от взгляда само солнце. На противоположном склоне каньона было видно как четкая полоса между светом и тенью опускалась все ниже и ниже. Нам лишь оставалось ждать, когда и до нас дойдет свет, а с ним и тепло. Выбираться из спальных мешков на пронизывающий холодный ветер совсем не хотелось.

Только когда солнце осветило уже весь противоположный склон, я наконец почувствовал его и на своих замерзших руках, которыми держал видеокамеру.

Мы пошли вниз к Бульману по той же самой автомобильной дороге, по которой вчера приехали. Перед многими домами выставлены столы с сувенирами – традиционной посудой и украшениями. Но туристы здесь пока еще не стали главным источником дохода. Большинство местных жителей продолжает заниматься сельским хозяйством. Золотистые зерна кукурузы сушились на разложенных прямо на дороге холщовых простынях. В садах созрели гранаты. Старушки тащили на себе такие огромные тюки свежескошенной травы, что под ними их самих не было видно – только две мелко семенящие ножки. Высоко по склонам бродили овцы. Если на дороге и образовывалась пробка, то только в том случае, когда очередное стадо перегоняли с одного склона ущелья на другой.

Едва мы начали спускаться вниз, как за нами увязалась собачонка. Как вскоре стало понятно, у нее не было внизу никаких важных дел. Лишь жажда странствий толкала ее вперед. Пройти по каньону в одиночку она не могла. Каждая местная шавка норовила облаять, а местные мальчишки – запустить камнем. Едва завидев потенциальную опасность, собачонка, свободно бежавшая сбоку, периодически делая экскурсы то вправо, то влево, сразу же перестраивалась. Она старалась оказаться между нами. Поэтому возбудившиеся было от ее вида мальчишки или шавки, видя в нашем лице ее хозяев, тут же усмиряли свои агрессивные импульсы. Едва же опасность миновала, собачка опять с восторгом начинала исследовать не только всю ширину дороги, но и ее ближайшие окрестности. Так мы и шли – трое, не считая собаки.

Конечно, мы и без собаки не остались бы незамеченными. Туристы здесь не редкость. Но обычно они не ходят пешком. Поэтому все – от мала до велика – с нескрываемым интересом разглядывали троих европейцев с рюкзаками. Пытались завязать разговор на арабском или французском языке.

В один дом нас пригласили на чай. Стены из необожженного кирпича с окнами, но без стекол, крыша покрыта соломой. Внутри цементный пол, застеленный чистой, но старой и рваной тряпкой. Из мебели – только несколько колченогих скрипящих деревянных стульев.

Радушный хозяин в белой чалме и китайских резиновых шлепанцах на хорошем английском языке взялся объяснять, как именно нужно делать настоящий берберский чай.

– Воду для чая нужно кипятить обязательно на костре. Никаких электрических чайников или самоваров. Только на открытом живом огне! У нас кипятят воду не в котелке, а сразу в чайнике. Да и заварку – зеленый листовой чай – кладут в него еще перед тем, как ставят на огонь. Когда вода – уже вместе с заваркой – закипит, в чайник нужно положить много-много сахара и пучок зеленой мяты. Ни в коем случае не сушеной! Ее нужно сорвать в огороде на грядке.

Пить берберский чай принято из маленьких стеклянных стаканчиков. И наливают его туда тоже своим специальным – чисто марокканским – способом. Хозяин дома показал, как это правильно нужно делать. Он поднес чайник близко к стакану, прицелился и стал наливать, одновременно поднимая чайник все выше и выше. Чай лился в стакан с высоты около полуметра тонкой струйкой. Но именно в стакан, а не мимо. Такое мастерство достигается только в результате длительных и упорных тренировок.

– Вы не подумайте, что я всего лишь хочу вас удивить или позабавить, – объяснил гостеприимный хозяин, – При таком способе наливания чай попадает в стакан уже не крутым кипятком – чайник-то только что с огня – а уже немного охлажденным.

За чаем шла неспешная беседа. Махмуд, хозяин дома, рассказал, что и родился, и вырос в этой деревне. Никуда не выезжал, и нигде, кроме начальной школы, не учился. А английскому языку – надо признать, в достаточно приличной форме – научился в процессе общения с туристами.

– Вы в Бульман идете? – поинтересовался он перед нашим уходом, и посоветовал, – Можете идти не по дороге, а по каньону. Там есть тропа. Правда, иногда придется переходить вброд реку. Но воды в ней не больше, чем по щиколотку.

Мы последовали совету. Но вскоре наткнулись на узкое место. Здесь река была стиснута с двух сторон высокими отвесными скалами.

Каньон становился все уже, а вода все глубже. Она поднималась по колено, по пояс, по грудь. Вскоре мы шли уже почти по шею в воде, держа рюкзаки, фотоаппараты и видеокамеру на вытянутых руках. Но именно благодаря тому, что немного срезали, в Бульман мы вернулись как раз вовремя, чтобы успеть на проходящий ночной автобус до Феса.

Фес

Желающих поселиться в Фесе всегда было много, а места внутри городских стен для всех не хватало. Поэтому застройка здесь неимоверно плотная. Если в медину Марракеша автомобили все же могут хоть как-то протиснуться, то здесь у них нет вообще никаких шансов. Тут даже двум нагруженным поклажей ослам не разъехаться!

Узкие улочки, лавки, закусочные, пекарни и ремесленные мастерские на протяжении веков не меняли не только своего положения, но и облика. Старые дома все же постепенно разрушаются. Если поднять голову вверх, то видно, что стены накреняются и наверху почти сходятся. Чтобы они не рухнули на головы прохожих, используют железные подпорки, которые уродуют внешний вид старинных зданий. Конечно, это мера временная. Когда-то здесь все же придется проводить серьезную реставрацию. Пока же можно бродить по узким извилистым улочкам, как будто попал на несколько веков назад в прошлое.

В XVI веке в Фесе в мусульманском университете учился ал-Хассан бин Мухаммед ал-Ваззан, известный как Лев Африкснский. Его манускрипт «Об описании Африки и о примечательных вещах, которые там имеются» на протяжении трех веков был чуть ли не единственным источником сведений о Северной Африке. А в Фесе этой книгой и сейчас можно пользоваться как путеводителем. С тех пор здесь почти ничего не изменилось.

Узкие пешеходные улочки, как глубокие каньоны между стенами средневековых полуразрушенных домов, изгибаются то вправо, то влево. И… неожиданно заканчиваются тупиками. Стоило нам свернуть два-три раза наобум и мы заблудились! Даже по солнцу здесь не удается ориентироваться. Его в узкий просвет между домами совсем не видно.

Мы поневоле стали оглядываться в поисках места, с которого открывался бы вид на окрестности.

Импровизированные смотровые площадки на крышах домов – одна из специфических особенностей Феса. Если соборную мечеть еще можно хоть как-то разглядеть снизу, с уровня улицы, то главную достопримечательность – мастерскую по окраске кож – видно только с крыши или с балкона одного из окружающих ее домов.

Местные торговцы (а улочки вокруг мечети застроены лавками и магазинчиками) наперебой предлагали подняться именно на их «смотровую площадку» – очевидно, за небольшую плату. Это же посоветовал нам и один из прохожих, с которым мы разговорились.

– Обязательно поднимитесь на крышу одного из домов. Только оттуда и можно увидеть город, – сказал он и добавил, – Кстати, сегодня пятница. А по пятницам правоверные мусульмане денег за это брать не могут.

Узкая каменная лестница привела нас на третий этаж и закончилась в магазине. Все стены были увешаны изделиями из кожи, вручную окрашенной натуральными красителями. Традиционная технология не менялась веками.

Во дворе, занимающем целый квартал, установлены в ряд огромные чаны с краской. Голоногие рабочие (тут уж не до приличий – шорты и резиновые сапоги удобнее, чем традиционные одежды до пят и шлепанцы) перекладывают цельные куски кожи из одного чана в другой, утрамбовывают их и вымачивают, затем развешивают на солнце сушиться. Запах, грязь и примитивная технология – классическая иллюстрация эксплуатации рабов в древнем Риме.

Технология обработки шкур коров, овец и дромадеров (одногорбый верблюд) за последние несколько сотен лет почти не изменилась. Хороший мастер зарабатывает до 300—400 евро в месяц. Значительно больше, чем, например, строители или плотники. Запах, конечно отвратительный. Но к нему быстро привыкаешь. А сами деньги, как известно, не пахнут.

Секреты дубления – по традиционной технологии, без использования современной «химии» – передаются из поколения в поколение от отца сыну. Процесс обработки начинается с того, что со шкур состригают остатки шерсти, очищают их и в течение пары месяцев перетаскивают из одного заполненного известью чана в другой.

Как часто это нужно делать, какие дубильные вещества и в каких пропорциях использовать, остается секретом, который непосвященным не разглашают. В результате обработки кожа становится прочной, но чересчур жесткой. Чтобы вернуть ей мягкость ее снова вымачивают – на этот раз уже в курином помете и солоде. Затем моют в огромных деревянных барабанах, похожих на примитивные стиральные машины.

Готовые шкуры тщательно разглаживают, выравнивают и красят. С помощью кожицы граната кожа приобретает ярко-желтый цвет, а кора мимозы окрашивает ее в темно-коричневый. Для требовательных к разнообразию цветовой гаммы туристов ее красят и в другие цвета, но уже с использованием искусственных красителей.

Готовая кожа попадает к ремесленникам, которые шьют из нее куртки, сумки, обувь. В том числе и знаменитые на всю страну бабуши – кожаные шлепанцы без задников. Именно фесские бабуши, которые делают только из козьей кожи, считаются самыми лучшими в Марокко. Их продают не только на местном рынке, но и по всей стране.

Конечно, кустарное производство не может конкурировать с современным высокотехнологичным производством. Но его специально поддерживают, чтобы сохранить старые традиции и снизить уровень безработицы. В частности, марокканские власти официально освобождают ремесленников от налогов. Они ведь и и так еле-еле сводят концы с концами.

Окружающие красильню магазины только изделиями из кожи и торгуют. Выбор – огромный. Цены, как это обычно и бывает на Востоке, зависят от умения торговаться. А доходы торговцев – от их коммерческой хватки. И вот яркий пример. Когда мы выходили из магазина, продавец стал просить с нас деньги за посещение смотровой площадки.

– Так по пятницам же за это деньги брать нельзя? – полуутвердительно-полувопросительно поинтересовался я, – и уже более серьезно добавил, – Это же грех!

– Действительно, грех, – согласился он и разговора о деньгах больше не заводил.

Так здесь и живут – пытаясь и благочестие соблюсти, и выгоду получить. И не всегда удается найти баланс.

Вообще город на самом деле не такой, как поначалу кажется стороннему наблюдателю. На улицы выходят глухие сложенные из кирпичей стены. В лучшем случае они покрыты штукатуркой и побелены. Да и то не везде. Но едва открывается какая-нибудь дверь, как в открытом проеме показывается кусочек совсем другого Феса. В уютных внутренних двориках есть и фонтаны, и уложенные подушками топчаны, и зелень. Да и внутренние стены домов разительно отличаются от внешних. Они украшены расписной плиткой, резьбой и витражами.

Портовый город Танжер

Танжер был основан древними мореходами, греками и финикийцами, на стратегически важном месте – у входа в Средиземное море со стороны Атлантики. Название города связывают с именем древнегреческой богини Тинже, возлюбленной Геркулеса, который, согласно древнему мифу, отделил Африку от Европы (Гибралтарский пролив в древности называли Геркулесовыми столбами). Но возможно его назвали и в честь берберской богини Тинжис.

Как отмечал Марк Твен в книге «Простаки за границей»: «Танжер упоминается в истории на протяжении трех тысяч лет. Он уже был городом, хотя и несколько необычным, четыре тысячи лет тому назад, когда облаченный в львиную шкуру Геркулес высадился здесь. На этих улицах он встретил Анития, местного царя, и разбил ему голову палицей, как это было принято между благородными джентльменами в те дни».

Танжер всегда привлекал внимание завоевателей. Здесь успели отметиться практически все народы, строившие или разрушавшие империи в районе Средиземноморья – греки и финикийцы, карфагеняне и римляне, варвары и византийцы, арабы и португальцы, испанцы и англичане.

В 1679 году Танжер вошел в состав султаната Марокко и оставался под контролем мусульманских правителей вплоть до середины XIX века. И тут очередной раз европейские державы занялись переделом сфер влияния в Северной Африке.

Поделив между собой Марокко, Франция и Испания не смогли договориться о принадлежности Танжера. Его объявили международным городом и поделили на зоны, принадлежавшие Португалии, Швеции, Голландии, США, Франции, Испании и Италии. Это был «дикий запад» Европы. Здесь делали деньги на торговле наркотиками и проституции, занимались шпионажем и спекуляцией, сюда приезжали европейские музыканты и писатели. Здесь было шумно и весело, хотя и опасно.

В последние годы среди тысяч иностранцев стали появляться и выходцы из бывшего Советского Союза. Как раз недавно через «одноклассников» Олег нашел свою ташкентскую одноклассницу – Ольгу Ичетовкину, которая переехала в Танжер со своим мужем-французом – Полем. Они и приютили нас на ночь в своей огромной квартире в одном из заселенных преимущественно европейцами высотных домов.

Поль, как настоящий француз, сам готовил ужин – он не мог доверить такое ответственное дело женщине. На столе было лучшее, из доступных в Танжере, французское красное сухое вино, а также сыр. Как выяснилось в разговоре, сыр – это как раз тем, чем Поль и занимается всю жизнь.

– Я работал в Бордо. Но потом мне предложили поехать в Танжер, торговым представителем нашей компании. И я согласился.

– Нравится в Африке?

– Если честно, то я бы предпочел жить и работать в Бордо. Но таких денег, как здесь, мне там никогда платить не будут.

Вероятно, он, перед возвращением на родину будет готов повторить слова, однажды сказанные здесь Марком Твеном «Я рад, что побывал в Танжере – втором по древности городе мира. Но я с удовольствием расстаюсь с ним».

Впрочем, и мы там не задержались. Утром мы улетели в Тунис – с пересадкой в Мадриде. Испания, как известно, входит в Шенгенское пространство. Но транзитом в нее можно попасть и без визы – если не выходить из здания аэропорта.

Тунис и Тунис – страна и ее столица

Тунис формально относится к безвизовым для россиян странам. Но туристы обязаны предъявить пограничникам не только паспорт, но и ваучер.

Формально ваучер выписывает турфирма, которая везет туриста в страну и берется носиться с ним как с маленьким ребенком – обеспечить крышей над головой и пропитанием. Именно это в ваучере и написано: куда, на какой срок и кто привез. Как будто речь идет о перевозке не нормальных взрослых людей, а умственно неполноценных или несмышленых детей.

Виза по определению должна быть строго определенного вида, и выдавать ее имеют право только специально уполномоченные государственные структуры. А ваучер может быть любого вида и формы, да и оформлять его может чуть ли не любая частная компания. Получается, что ваучер – это некий суррогат визы. Государство передает часть своих функций частным компаниям. Пограничные переходы как бы частично «приватизируются». А с тем, к каким последствиям это может привести, мы уже имели возможность понять еще в Лондоне.

Перед туристом, собирающимся путешествовать по Тунису самостоятельно, стоит выбор. Одно из двух: либо купить ненужный ему ваучер в турфирме (тем самым дать взятку коррумпированным чиновникам), либо сделать «самодельный» ваучер (все равно никто не знает, как должен выглядеть «правильный» ваучер). Мы выбрали… третье. И полетели в Тунис вообще без ваучеров. Посмотрим, что из этого получится.

Впрочем, была и еще одна проблема. Официально для въезда в Тунис даже ваучера недостаточно. Российский турист, претендующий на безвизовый въезд, должен прилететь прямым рейсом из России (с обратным билетом тоже в Россию). Мы же летели из Испании, а обратные билеты у нас были в Египет. Совсем тяжелый случай.

Чтобы не ломиться напролом вообще без бумажек, я забронировал по Интернету гостиницу на весь срок пребывания и распечатал билеты на вылет из Туниса в Египет. Именно эти бумаги – бронь и авиабилет – чаще сего требуются в посольствах при оформлении визы. Их же могут спросить и при въезде даже в безвизовую страну.

Все оказалось очень просто. Прямо, как у нас – строгость законов смягчается необязательностью их применения. Тунисские власти всячески осложнили безвизовый въезд россиян. Но все напрасно. Пограничник задал нам только один вопрос.

– Отдыхать? – он мельком посмотрел распечатанную с Интернета гостиничную бронь (она была настоящая, мы отменили ее уже после въезда в страну) и поставил нам в паспорта вожделенные въездные штампы.

Скандал около аэропорта

Паспортный контроль мы прошли легко. Но без скандала все равно не обошлось. Аэропорт в Тунисе – столица здесь называется точно также, как и вся страна – находится всего в пяти километрах от центра города. Можно доехать и на обычном городском автобусе. Или даже пешком дойти. Но мы прилетели поздно ночью.

У выхода из здания аэропорта на нас сразу же накинулись таксисты. Один – самый настойчивый – затащил к себе в машину, стоявшую в середине длинной очереди. А мы, удивленные тем, как легко и быстро нам удалось пройти паспортный контроль, особо и не сопротивлялись.

Таксист просил 15 динар, но быстро согласился и на 10. Однако уехать нам не удалось. Начался скандал с криками и воплями. На «нашего» таксиста набросились его коллеги, стоявшие ближе к началу очереди. Кричали, размахивали руками, матерились… Казалось, еще чуть-чуть и дело дойдет до рукопашной схватки. А мы, сами того не желая, оказались именно тем «яблоком раздора» из-за которого и разгорелся весь сыр-бор.

Оставив таксистов выяснять отношения, мы отошли от аэропорта всего на несколько сотен метров. Там и стали ловить проходящие мимо нас такси. Первому же таксисту я сразу предложил 5 динар, и он… согласился. Значит, как обычно, расценки в аэропорту завышены не вдвое, а втрое.

Тунис и Тунис, город и столица

В V веке до н.э. древние греки основали на африканском берегу Средиземного моря колонию Тинес, от названия которой и происходит название всей страны. Римляне появились здесь только в 255 году до н.э., когда впервые напали на карфагенян. Потом было еще две войны между Римом и Карфагеном. Все они вошли в историю под названием Пунических войн. В то время город неоднократно переходил из рук в руки. Но в конечном итоге римляне все же победили и включили Тунис в состав своей быстро растущей империи.

Третья Пуническая война закончилась не капитуляцией, а полным разрушением Карфагена. Поэтому и мирный договор не был подписан. Это сделал в 1985 году мэр Рима Уго Ветере, посещавший Тунис с официальным визитом. Так то, чисто формально эта война длилась 2131 год.

В VII веке Северную Африку оккупировали хлынувшие с Аравийского полуострова под знаменем только что народившегося ислама арабы. Они перенесли Тунис на новое, более удобное с их точки зрения место – на узкую полоску земли между соленым озером Себхет Седжуми и озером, которое также называют Тунис (как город и страну) – его позднее соединили с морем каналом.

В 1574 году знаменитый турецкий полководец Синан-паша захватил Тунис и присоединил его к Османской империи. Население стало расти за счет изгоняемых из Испании мавров и евреев из итальянского Ливорно.

В XIX веке Тунис стал французской колонией. Французы, по своему обыкновению не стали разрушать или реконструировать медину. Они построили по соседству Новый город. Для этого, правда, пришлось отвоевать у озера большой кусок земли.

Центральная улица французского Нового города – Бургиба. Дорога из аэропорта, по которой мы приехали на такси, вышла на эту улицу в районе площади 7 ноября, в центре которой установлена почти точная копия английского Биг Бена. Там мы свернули направо и поехали мимо католического собора, мимо театра, мимо импозантных зданий в стиле «арт нуво», мимо кафе и ресторанов, мимо ярко освещенных витрин магазинов. Ехали до тех пор, пока улица не уперлась в ворота медины.

Новый город выглядел достаточно прилично. Поэтому на контрасте с ним медина показалась еще древнее, чем она есть на самом деле. В свете фонарей в глаза бросались облупленные или донельзя грязные фасады. Пустынные улицы были завалены мусором, будто их очень давно не убирали. И чуть ли не на каждой стене висел портрет улыбающегося – не иначе как в предвкушении очередных перевыборов – президента Туниса.

Удивительно что такие же неухоженные, как и все остальное, гостиницы были битком забиты. Только с пятой попытки нам удалось найти свободную трехместную комнату.

Гостиница построена по принципу коммунальной квартиры. Ее проще всего описать словами Владимира Высоцкого: «на сорок восемь комнаток всего одна уборная». Единственное отличие от типичной коммуналки в том, что не только двери, но и окна всех комнат выходили в коридор.

Утром под яркими лучами солнца медина уже не казалась такой унылой и грязной. Для удобства туристов здесь проложен экскурсионный маршрут. Поэтому ориентироваться можно по развешанным на стенах домов керамическим стрелкам. Хотя и без них заблудиться там трудно.

Сколько ни блуждай по узким улочкам, рано или поздно выйдешь или к воротам Свободы на восточной окраине медины – через них мы вчера сюда попали, или к правительственным зданиям – с противоположной стороны Старого города. Нельзя миновать и Великую мечеть, основанную еще в VIII веке – ее также называют мечетью Зайтуна, или мечетью «Под оливковым деревом». Все улицы ведут к ней.

Все пространство Старого города плотно застроено частными домами и особняками, дворцами и мечетями, чуть ли не на каждом шагу попадаются медресе и гробницы мусульманских святых, кафе и рестораны.

В каждом ресторане в меню обязательно есть кус-кус. Так называют мелкую пшеничную крупу, по внешнему виду и сути сильно похожую на манку, только с более крупными кусочками. А также изготовленную из нее кашу. Это не арабское, а традиционное берберское блюдо. Археологи находят кус-кус при раскопках даже самых древних поселений.

В отличие от нашей манной каши кус-кус готовят без молока и вообще не варят, а пропаривают. Для этого здесь есть специальная посуда – борма. По сути это ни что иное, как самая обычная пароварка – на таких в Китае и странах Средней Азии готовят пельмени-манты. Только отверстия в «дуршлаге» значительно меньше, чтобы крупа не проваливалась.

Из хорошо пропаренной крупы получается рассыпчатая каша, которую иногда едят и саму по себе, добавляя лишь оливковое масло для вкуса. Но чаще всего ее используют в качестве гарнира. Мясо, морепродукты и овощи обычно готовят одновременно с крупой, но в нижнем отделении бормы. Самый демократичный вариант – кус-кус с курицей и тушеными овощами. Именно его чаще всего и предлагают в дешевых забегаловках, рассчитанных на местных жителей.

Исторический город Сус

Первая остановка на нашем пути – город Сус на восточном побережье страны. От столицы до него всего пару часов езды в комфортабельном сидячем вагоне.

Сус был основан в IX веке до н.э. финикийцами. В 202 году до н.э. во время Второй Пунической войны здесь находилась ставка знаменитого карфагенского полководца Ганнибала. После окончательного разгрома Карфагена город вошел в состав Римской империи и был переименован в Хадрумет (Гадрумет).

В VII веке Хардумет разрушили арабы. Они уничтожили все античные здания. Снесли даже построенные византийцами прочные стены. Только в IX веке, когда политическая ситуация немного стабилизировалась, город стал понемногу восстанавливаться. А затем стал крупнейшим портом страны.

Медина Суса начинается в паре сотен метров от главного железнодорожного вокзала. Старый город окружен со всех сторон стеной, которая тянется на два с лишним километра, достигая в высоту восьми метров. Она была построена в 859 году на том же самом месте и на том же основании, что и существовавшая раньше византийская стена.

Внутри городских стен тянутся узкие мощенные камнем улочки с сувенирными магазинчиками, скобяными лавками, рынками и мечетями. Здесь ровно 24 мечети, причем 12 из них – для мужчин, а 12 – для женщин. Такая жесткая сексуальная сегрегация даже для мусульманских городов что-то необычное. Хотя контакт между полами здесь «очень даже есть».

В дальнем углу медины мы свернули на неприметную улочку, вход на которую был закрыт за высокой кирпичной стеной. И неожиданно для себя попали в самый настоящий «квартал красных фонарей». В окнах-витринах сидели, лежали, стояли и живо реагировали на всех проходящих мимо мужчин женщины, профессия которых была написана не только на лице, но и на всем теле. Все местные красавицы были двух типов – толстые и очень толстые. В свете красных фонарей они завлекательно трясли ляжками перед проходившими мимо потенциальными клиентами.

Мы поселились в отеле «Paris». В нашем распоряжении оказался весь второй этаж гостиницы. Как будто мы арендовали себе пентхауз с видом на крепостную стену, до которой было рукой подать, и крыши домов Старого города. Уже ровно месяц прошел со старта нашей кругосветки по безвизовым странам. Чем не повод для того, чтобы продегустировать тунисское вино (а также халву, оливки, сыр, мандарины и виноград)? Олег решил отметить это знаменательное событие по-своему – побрился наголо!

– Давно об этом мечтал, – объяснил он, – Но на работе меня бы не поняли. А здесь я и лысый останусь уважаемым европейцем.

Этот вечер запомнился и тем, что мы увидели… НЛО. Самое настоящее – в прямом смысле слова «Неопознанный Летающий Объект». И не один, а сразу несколько. Мы даже наблюдали разыгравшийся между ними «воздушный бой».

Наше внимание было привлечено неожиданным событием. Из яркой двигающейся по небу точки вдруг вырвался огромный конус, похожий на инверсионный след за реактивным самолетом. Но дело происходило не днем, а ночью, да и конус был чересчур широким и большим (если мы правильно оценили расстояние до летающих объектов). Он был прекрасно виден, хотя звезды через него просвечивали.

В этом же районе неба продолжали движение еще две яркие точки – они будто гнались друг за другом. Затем первая из них также «выбросила» конус и остановилась. Такая же судьба постигла и третий объект. Они продолжали висеть в небе, а конусы постепенно становились все тоньше, постепенно рассеиваясь в ночном небе. Я до сих пор не имею ни малейшего представления, что бы это могло быть.

Римский амфитеатр в Эль-Джеме

Уже второй месяц мы путешествуем по безвизовым странам Европы и Африки. Но еще ни разу не выехали за пределы территории, когда-то входившей в состав Римской империи. И – как очередное напоминание этого примечательного факта – на нашем пути встретился огромный римский амфитеатр.

Мы сделали остановку в маленькой тунисской деревушке Эль-Джем, расположенной на месте, где в древности находился процветающий античный Тидр.

Включенный в список мирового наследия ЮНЕСКО амфитеатр – третий в мире по своему размеру (после Колизея и амфитеатра Пулы, с посещения которого мы начали свою кругосветку) – был рассчитан на 30 тысяч зрителей. При этом в городе, даже в период его расцвета, население никогда не превышало двадцати тысяч человек!

Загадка объясняется просто. Амфитеатр строили в 230 – 238 гг. н.э. по приказу римского проконсула Гордиана, на его личные сбережения. И вскоре после окончания строительства стало ясно, зачем все это делается. На фоне таких пышных и дорогостоящих декораций проконсул объявил о начале мятежа против императора Максимилиана. Телевидения и радио тогда не было, поэтому и пришлось собирать сразу так много народа в одном месте. Нынешние специалисты по проведению пиар-компаний такой ход наверняка бы высоко оценили. Однако, выяснилось, что одного пиара для победы в политической борьбе все же недостаточно (в этом имеют возможность убедиться и современные политики, чересчур полагающиеся на своих политических консультантов). Мятеж вскоре провалился. И на арене этого же самого амфитеатра неудавшийся претендент на императорский престол покончил жизнь самоубийством.

Декорации можно было разбирать – они были уже не нужны. Но амфитеатр просто забросили за ненадобностью. Берберы и арабы, пришедшие на смену римлянам, перестроили цирк в неприступную крепость. А позднее местные жители ходили на его руины как в каменоломню – за строительным материалом для возведения амбаров и сараев.

Сохранилась только часть зрительских рядов и внешних стен. Как амфитеатр выглядел изначально, можно увидеть на рисунках-реконструкциях, развешанных у входа в галереи первого уровня и в маленькой музейной комнатке. Однако, скоро в этих картинках не будет никакой необходимости. Амфитеатр явно взялись восстанавливать в прежнем виде. Сейчас он разделен на две половины – старую, построенную из темно-коричневого песчаника, и новую – из неестественно светлого камня.

Сфакс

Сфакс, как и большинство прибрежных поселений Средиземноморского побережья Африки, был основан финикийцами. Уже к середине IX века город со всех сторон был окружен высокой крепостной стеной. Под ее защитой горожане чувствовали себя в безопасности. Поэтому не особо жаловали центральную власть.

Вплоть до начала XVII века Сфакс вообще никому не подчинялся. Он сам контролировал значительную часть Средиземноморского побережья – вплоть до ливийского Триполи.

Окружающие медину стены прекрасно сохранились. А здания внутри практически новые – стандартные бетонные коробки и фигурными решетками на окнах. Специфика только в том, что из-за ограниченности пространства они прилеплены друг к дружке, а улицы узкие и тесные.

В Сфаксе центральная улица начинается от фасада железнодорожного вокзала. Во время нашего визита по всей ее длине были развешаны флаги и плакаты с изображением действующего президента – Зин эль-Абидин Бен Али. Он вырос в многодетной семье и сам пробивался на вершину карьерной лестницы. Дослужился до поста руководителя службы безопасности, затем стал премьер-министром Туниса. А в 1987 году занял пост президента. В 2002 году с его подачи в стране провели всенародный референдум, по результатам которого отменили статью конституцию, ограничивающую президентские полномочия тремя пятилетними сроками. А максимальный возраст кандидатов в президенты увеличили до 75 лет. Так в Африке появился еще один «пожизненный президент». У него осталось только два способа покинуть президентский дворец: или его вынесут вперед ногами, или народ вышвырнет за ненадобностью.

В 2010 году Зин эль-Абидин Бен Али претендовал уже на пятый президентский срок. Судя по развешанным повсюду портретам, на которых было одно и то же лицо, конкурентов у нынешнего президента не было.

– Конечно, победит Зин эль-Абидин Бен Али. Вопрос только в том, сколько процентов голосов он наберет на выборах, – подтвердил мою догадку местный житель, заметивший, что я с интересом разглядываю предвыборные плакаты.

– И сколько было на предыдущих выборах? – я спросил чисто из вежливости, но ответ меня поразил.

– 102%.

Мне показалось, что я ослышался, но собеседник, очевидно и сам понимал, что его слова нуждаются в объяснении. Поэтому тут же добавил.

– Дело в том, что тогда за нынешнего президента проголосовали не только живые, но и… мертвые. Они – по существующим у нас законам – составили завещание для своих родственников, с просьбой проголосовать, если сами они до выборов не доживут.

Как тут не вспомнить бессмертное произведение Гоголя «Мертвые души»? Все же классика не устаревает.

Выборы состоялись уже после нашего отъезда из Туниса – 25 октября 2009 года. На них, как и ожидалось, победил Зин эль-Абидин Бен Али. Однако, как показала практика, с помощью «мертвых душ» можно победить на выборах, но в трудных ситуациях на них нельзя опереться.

18 декабря 2010 года в Тунисе начались беспорядки и акции гражданского неповиновения. Тут-то и выяснилось, что никакой реальной поддержки в обществе у президента нет. «Мертвые души» не помогли справиться с протестами «живых душ». И 14 января 2011 года президент сбежал в Саудовскую Аравию. А в Тунисе Военный трибунал заочно приговорил его к пожизненному заключению. Вот вам и 102% поддержка населения!

Свержение Зин эль-Абидин Бен Али вызвало акции протеста и демонстрации и в соседних арабских странах. Начались события, позднее названные «арабской весной». Правители, опиравшиеся на поддержку «мертвых душ», также довольно быстро лишились своих постов.

Таузар

Высадившись рано утром из поезда на станции Таузар, мы сдали рюкзаки в привокзальную камеру хранения и налегке отправились на исследование пустынных оазисов, барханов, соляных озер и финиковых рощ – всего, чем богата тунисская часть пустыни Сахара.

Оазисы в пустыне все наперечет. Поэтому и неудивительно, что согласно археологическим находкам уже в IX веке до н.э. здесь жили люди. Однако настоящее городское поселение основали все те же неутомимые римляне. Они назвали его Тузурос. В немного искаженном виде это название дошло и до наших дней.

Весь Таузар можно обойти пешком за пару часов – старые дома, мечети и рынок, пара невразумительных монументов, украшающих разворотные круги и уличные кухни. Все местные жители на завтрак едят одно и то же – зажаренные во фритюре лепешки, в центре которых разбито и зажарено «всмятку» яйцо.

Все пальмы в Тунисе – финиковые. Их здесь насчитывают свыше двухсот видов. В Таузаре в пальмовой роще, площадью около 10 кв км, по разным данным насчитывают от 200 до 400 тысяч финикоых пальм. Такое расхождение можно, вероятно, объяснить тем, что в отчетах для налогового управления количество деревьев занижают, а в туристических брошюрах и путеводителях – завышают.

Финиковые пальмы – один из идеальных видов деревьев. В них используется все – ничто не идет в отходы. Финики дают сбалансированный набор белков, углеводов и сахаров. Стволы пальм обеспечивают местных жителей стройматериалами и дровами. Ограды здесь делают из разрезанных пальмовых листьев, а дома и хижины кроют целыми листами. Из волокон пальмы женщины плетут циновки и корзины. Финики – это наше все, сказали бы туниссцы, если бы их спросили.

Для орошения пальмовой рощи создана разветвленная сеть арыков, по которым вода из родников и речек попадает на отдельные делянки. Эта сложная, но прекрасно функционирующая система возникла не в результате хаотических усилий отдельных фермеров, а была тщательно спроектирована в XIII веке арабским математиком Ибн Чаббатой. Его произведенный без использования компьютера расчет оказался удивительно верным. Поэтому жители Таузара установили памятник знаменитому математику средневековья, создавшему такую удивительно совершенную систему.

Через пальмовую рощу проложены дороги, дорожки и тропинки. Никаких указателей там нет. Ориентироваться мы могли только по солнцу. К счастью, смерть от голода нам не грозила. В конце октября мы попали на период сбора урожая. Я знаю, что в Египте существует обычай, согласно которому любой человек может во время сбора урожая съесть сколько угодно фиников. Но ни один плод нельзя положить в карман или унести с собой. Надеясь, что такой же обычай есть и в Тунисе, мы сорвали несколько гроздей и совсем уж было собрались попробовать местные финики. И тут в роще появился случайный прохожий. Он издалека стал нам что-то кричать. Неужели здесь финики рвать без спроса нельзя? Прохожий подошел ближе. Оказалось, он всего лишь хотел нам объяснить, какие плоды можно есть. А какие не стоит. Например, от светлых плодов будет першить в горле. А темные финики уже полностью созрели. Теперь нам не грозила смерть не только от голода, но и от першения в горле. Да и жажда была не страшна. Ее легко было утолить соком гранатов – они также как раз созрели.

Соляное озеро Чот эль-Джерид

На окраине оазиса Туазар начинается огромное соляное озеро Чот эль-Джерид. Напротив него, за узкой полоской земли лежит еще одно – Чот эль-Гарса. По этим озерам в середине III в. н.э. проходила граница Римской империи. Дальше на юг тянется пустыня Сахара.

Площадь озера Чот эль-Джерид постоянно меняется. Оно то почти полностью пересыхает, то опять заполняется водой. Большей частью – это всего лишь покрытая толстым слоем ярко-белой, нестерпимо блестящей под африканским солнцем соли пустыня.

Справа и слева на протяжении тридцати километров вдоль дороги, проходящей по дамбе, пересекающей северную часть озера Чот эль-Джерид, вплоть до горизонта тянутся соляные поля. Причем, соль здесь самая обычная – пищевая. Ее до сих пор добывают самым примитивным способом – соскребают лопатами в пирамидки и ждут, пока из них не вытечет вода. Потом останется лишь вывезти готовый продукт.

Медина в Кебили

На дороге, проходящей по берегу озера Чот эль-Джерид, мы попали в кабину попутного грузовика, который довез нас до Кебили.

Старый город был основан по тунисским меркам сравнительно недавно – в XV веке. Люди жили в нем вплоть до середины XX века. А сейчас там никого нет. Можно спокойно бродить по пустынным улочкам, разглядывая руины глинобитных домов с деревянными балками перекрытий, замусоренные внутренние дворики и загаженные мечети. Все дома постепенно разрушаются и зарастают бурьяном. Только один самый приличный особняк в центре медины, вероятно принадлежавший местному князьку, отреставрировали. В нем сейчас с одной стороны работает музей, а с другой – кафе.

Туристический рай в Хаммамете

Проехав по самому краю пустыни Сахара, мы вернулись назад в цивилизацию и опять же на поезде уехали в Хаммамет.

Полуостров Бон на восточном побережье Туниса со времен античного Карфагена был одним из крупнейших сельскохозяйственных районов страны. Здесь – прямо напротив Сицилии – до сих пор выращивают цитрусовые и лучший в Тунисе виноград, из которого делают прекрасное сухое вино. Вероятно, именно поэтому первым туристическим центром в мусульманской стране стал именно расположенный здесь Хаммамет.

Труднее понять, почему он сразу же стал известен как «мекка гомосексуалистов». Сюда как-то даже сам Оскар Уайльд приезжал. Однако, «голубая» слава уже в прошлом. Сейчас в Хаммамет привозят самые обычные туристические группы из Европы.

Здесь до сих пор действует строгое правило – ни один отель не может быть выше макушек деревьев. Хотя у каждого архитектора и строителя есть собственное представление о высоте «стандартных» деревьев, в Хаммамете не увидишь многоэтажных монстров, характерных для пляжных курортов Таиланда или Турции.

И все же бурное развитие не могло не сказаться на облике города. Он все больше и больше становится похожим на стандартный приморский курорт. Даже медина здесь не более чем туристическая достопримечательность. Ее тщательно отреставрировали, вымыли, покрасили и законсервировали.

Все медины Туниса построены по строгим канонам исламской средневековой архитектуры. Узкие улочки идеально подходят для местного климата. Летом здесь можно прятаться в тени от жаркого солнца, а зимой – от холодного ветра. Дожди бывают редко, но и от них всегда находится укрытие под одной из высоких сводчатых арок, над которыми надстроили вторые этажи владельцы старых особняков.

Типичный тунисский дом также строится по классическим средневековым образцам. Внутренний двор окружают несколько комнат, в которых едят и занимаются бытовыми делами члены многочисленной семьи. Спят – особенно в жаркое время года – как правило, на крышах (вернее, на террасах, расположенных на крышах домов). На улицу выходит только глухой, в лучшем случае побеленный фасад, самая интересная часть которого – резная металлическая дверь, украшенная ковкой и покрашенная в классические цвета: синий, желтый или красный. Фотографии этих дверей можно увидеть на туристических открытках и в путеводителях, есть также магниты на холодильник в форме типичной тунисской двери!

Медина Хаммамета отличается не только своими скромными по сравнению с Тунисом или Сусом размерами, но и необычной для Туниса чистотой. На улицах нет мусора, стены домов только что побелены, а окна и двери – выкрашены, как будто город подготовился к визиту высоких гостей. Удивительно чистые по местным меркам улицы поражают своей безжизненностью. Здесь не увидишь ни увлеченных своей работой ремесленников, ни играющей в футбол детворы.

В Хаммамете есть своя, пусть и очень маленькая, железнодорожная станция. Поезда до столицы Туниса отсюда не ходят, но доехать можно с пересадкой – вначале на дизеле до станции Бирбоурегба, на главной железнодорожной ветке, а оттуда уже на север – на любом проходящем поезде, не ошибешься.

Сиди Бу-Зид – окраина Карфагена

Сейчас Карфаген – это всего лишь один из престижных пригородов Туниса. Из центра до него можно доехать на скоростном трамвае.

Сиди Бу-Зид – один из престижных пригородов столицы Туниса и популярный туристический центр – находится на дальней окраине древнего Карфагена. Город назван в честь мусульманского святого XIII века, гробница которого сохранилась до наших дней. Но здания строились преимущественно в XVI веке бежавшими из Испании маврами, поэтому архитектура типично андалусская: побеленные известкой дома с синими дверями и зарешеченными окнами. Даже посуда, которую продают на улицах, раскрашена преимущественно в синий цвет.

Туристические автобусы регулярно подвозят группы туристов, запружающих узкие улочки, снующих по сувенирным лавочкам и рассчитанным на туристов кафе. Одно из самых помещаемых мест – смотровая площадка, с которой виден и Карфаген, и Тунисский залив.

На краю крутого обрыва в IX веке был форт. Позднее на его руинах построили маяк. Место очень уж удобное. Наверняка здесь и в древности было какое-то укрепление или смотровая башня. Отсюда было удобно наблюдать за приближающимися к Карфагену кораблями. Вражескую флотилию можно было увидеть издалека и успеть поднять гарнизон по тревоге. Такие мысли приходили мне в голову, когда мы устраивались спать под эвкалиптом, выросшим на краю крутого обрыва. Место было замечательное. Удовольствие подпортил только не вовремя начавшийся ночью дождь – к счастью, не сильный и недолгий.

Руины великого Карфагена

Карфаген – нынешний северный пригород столицы Туниса – в VI веке до н.э. был могущественнейшим городом Средиземноморья. Финикийцы называли его «Новый город» или Карт-Хадашт.

Согласно древнему мифу, Карфаген был основан в 814 году до н.э. переселенцами из Тира и с острова Крит. Во главе переселенцев была финикийская царица Элисса (или Дидона), родная сестра Пигмалиона. Поначалу это была одна из мелких финикийских колоний.

В то время как в VII – VI веках до н.э. финикийская столица Тир (сейчас на территории южной части Ливана) страдала от нападений ассирийцев, могущество и богатство Карфагена постоянно росло. В западной части Средиземноморья для него просто не было достойных противников. Карфагенский флот безраздельно господствовал на море, защищая и торговые суда, обеспечивавшие процветание, и сам город от возможного нападения.

Нападения по земле ожидать не стоило. По суше до Карфагена добираться очень далеко – с какой части цивилизованного античного мира не посмотри. Пользуясь абсолютным превосходством над своими соседями, карфагеняне активно расширяли границы своей империи. В V – IV веках до н. э. Карфаген контролировал территорию, примерно совпадающую с современным Тунисом.

Карфагеняне создавали торговые поселения и колонии не только в Северной Африке, но также на Корсике и в Сицилии, на Сардинии и на Мальте. Расширялись владения и вглубь территории Африки. Хотя здесь пришлось столкнуться с сопротивлением свободолюбивых берберских племен. Они сами так никогда и не создали централизованного государства, но всегда активно сопротивлялись всяким попыткам их подчинить. С этим потом столкнулись и другие завоеватели.

В борьбе за абсолютное господство над регионом Средиземноморья Карфаген несколько раз воевал с Грецией. Особенно ожесточенные войны велись за Сицилию. Ведь этот остров находится всего лишь в 150 км от побережья Туниса. В середине III века до н.э. карфагеняне присоединили его к своим владениям. Но сразу же столкнулись со значительно более сильными соперниками – римлянами.

Первое столкновение между враждующими империями произошло на Сицилии в 262 году до н. э. Так началась Первая Пуническая война. Воевали не только суше, но и на море. Римляне даже высадили десант на африканском берегу. На стороне римлян выступили и берберы. Карфаген признал свое поражение и выплатил Риму контрибуцию, но не был сломлен. В 218 году до н.э. началась Вторая Пуническая война. Карфагенская армия под руководством знаменитого полководца Ганнибала, вышла из Испании, перешла через Альпы и подошла к Риму. Но штурмовать Вечный город карфагеняне не решились.

Римляне оказались смелее и настойчивее в достижении своих целей. Фраза «Карфаген должен быть разрушен» (лат. Carthago delenda est, Carthaginem delendam esse), которой по свидетельству Плутарха, заканчивал каждое свое выступление в римском сенате Катон Старший, дошла до нас в числе других крылатых выражений. Во время Третьей Пунической войны эти слова стали руководством к действию.

Вплоть до 46 года н. э. Карфаген лежал в руинах. Его восстановили по приказу Юлия Цезаря для того, чтобы сделать столицей римской провинции Африка Проконсуларис.

Свой статус провинциальной столицы Карфаген сохранял и при вандалах, захвативших в V веке н.э. все африканские колонии Рима, и при византийцах. Но пришедшим в середине VII века в Северную Африку арабам город пришелся не по душе. Они предпочли основать новую столицу – Кайруан, расположенный в стороне от моря, но на пересечении караванных троп.

После того, как столицей стал город Тунис, Карфаген оказался его пригородом, и стал активно заселяться. Прямо на руинах, которые к тому времени были уже основательно засыпаны землей, стали строить дома и дачи. На берегу моря появились шикарные виллы, принадлежащие местным богатеям, а немного подальше вглубь континента – неуклюжие бетонные коробки для бедноты.

Обработанные античными строителями камни и обломки колонн можно увидеть повсюду – в том числе и в качестве украшений во двориках дорогих вилл. Самые заметные и лучше всего сохранившиеся римские сооружения – цистерны с акведуком, руины бани и вилл римских патрициев, а также стадион – окружены сеткой и превращены в отдельные, не связанные между собой музеи под открытым небом.

С чисто формальной точки зрения для въезда в Египет нужна виза. Но получить ее не просто, а очень просто. Нужно всего лишь купить в специальном окошке за 15 долларов визовую наклейку, по форме и размеру похожую на привычную почтовую марку, самому вклеить ее в паспорт, стараясь занять на странице как можно меньше места, и можно идти на паспортный контроль за въездным штампом.

Наш самолет приземлился в Каирском аэропорту рано утром – только-только начало светать. Пока мы меняли деньги, пока искали остановку автобуса, к нам привязался «хелпер» и стал усиленно навязывать свой отель.

Раньше я шарахался от всех «добровольный помощников», как от прокаженных. Очень уж часто они навязывают совсем ненужные услуги, да еще и по безбожно завышенным расценкам. Но позднее я убедился, что среди них встречаются и те, которые предлагают реально интересные варианты, о существовании которых сам бы никогда не узнал.

Так было и на этот раз. Хелпер показал нам рекламную брошюру своего отеля.

– Гостиница находится в самом центре. Всего по 15 долларов с человека.

Олег тут же стал торговаться. Ему легко удалось сбить цену в полтора раза. На дальнейшие уступки хелпер не шел, но и терять почти созревших клиентов не хотел. Поэтому в качестве последнего аргумента предложил.

– Могу предложить вам бесплатный трансфер из аэропорта. Если вам гостиница не понравится, заплатите по 1 доллару за такси и сможете идти, куда захотите.

Гостиница, расположенная на последнем, восьмом, этаже старого жилого дома в самом центре Каира, в тихом переулке всего в паре сотен метров от оживленной площади Тахрир понравилась сразу. Большая комната с высоким потолком, три кровати, балкон с видом на крыши соседних домов, плюс беспроводной Интернет. А что еще нужно непритязательным путешественникам? На следующий день – с чистым сердцем и совершенно бесплатно – мы и сами подработали «хелперами»: порекомендовали этот отель случайно встреченной на улице парочке канадцев. Они и заселились в тот же самый номер. А самостоятельно эту гостиницу они бы никогда не нашли. На доме ведь даже нет вывески.

Египет – страна с древней культурой. Здесь зародилась самая древняя на Земле цивилизация и появились первые в мире… организованные туристы.

Во второй половине XIX века контора Кука разработала туристический маршрут по Египту – с посещением всех известных на тот момент древностей. Были среди первых «кук-туристов» и россияне.

Русский путешественник Ю. Н. Щербачев в книге «Поездка в Египет», в которой описал свой вояж 1876 года, во введении сообщает читателю, что в его описания «касаются исключительно путевых впечатлений туриста, осмотревшего то, что осматривалось, осматривается и во веки будет осматриваться в Египте».

И мы не избежали общей участи.

Дорога в Гизу

Как писал профессор А. К. Краснов в конце XX века «быть в Египте и не посетить пирамид – в настоящее время гораздо хуже, чем быть в Риме и не видеть папы».

Как нам удалось выяснить, от площади Тахрир в Гизу к входу на пирамиды ходят автобусы маршрута №355. Ловить их удобнее всего под автомобильным мостом напротив отеля «Рамсес Хилтон». Они останавливаются по требованию – на вытянутую руку.

Автобусов здесь много. Не останавливать же все подряд. А как успеть прочитать номер? Ведь их здесь записывают цифрами, которые только называются арабскими. К привычным для нас они имеют очень отдаленное отношение.

Мы нашли место, где должны проходить автобусы нужного нам маршрута – это напротив автостанции. Там уже стоял молодой африканец. Он сам к нам обратился по-английски с вопросом.

– Вам какой номер нужен? 355? Я тоже жду именно его.

Так мы познакомились с Мухаммедом. Он бегло говорил по-английски, причем, практически не переставая. Если и делал перерыв, то только для того, чтобы посмеяться своей же шутке.

Мухаммед нигде не учился, а английским, причем на достаточно приличном уровне овладел в Шарм-эль-Шейхе, где два года проработал инструктором по дайвингу.

– Я сейчас живу в маленькой деревушке Гиза. У нас там всего-то и есть, что пирамиды да два миллиона жителей. Поэтому и приходится ездить в Каир на работу.

– И давно автобуса нет? – поинтересовался я у него.

– Да уж по крайней мере полчаса я точно здесь торчу. Но бывает и по несколько часов этот автобус не дождешься.

Перспектива простоять полдня на остановке совсем не обрадовала. Но и Мухаммед не собирался здесь застревать.

– Давайте, поедем на маршрутке, – предложил он и добавил, – Это немного дороже и не совсем до пирамид. Но я вам там объясню, как до них добраться.

А почему бы и нет? С таким попутчиком у нас больше шансов разобраться в системе каирского транспорта. К тому же он уже несколько раз сказал, что берется нам помочь не в надежде на чаевые, а исключительно ради удовольствия пообщаться на английском языке.

Стоянка маршруток, как оказалось, расположена неподалеку. Микроавтобусов было много, и на всех направления написаны только по-арабски. Без нашего добровольного помощника нам было бы очень трудно найти среди них нужный.

Стали ждать, когда наберется полный комплект пассажиров. Маршрутки, как известно, отправляются не по расписанию, а по мере заполнения. Похоже в тот день желающих ехать в Гизу было мало. Наш новый знакомый весь извелся.

– Так можно прождать очень долго. Пойду посмотрю еще что-нибудь. Если найду, вернусь за вами.

Через несколько минут он вернулся и стал нас поторапливать, чуть ли не вытаскивая из маршрутки за руки.

– Быстрее пошли. Как раз сейчас уходит автобус в Гизу. Он, правда, тоже не доходит до входа в пирамиды. Но там будет уже недалеко.

Так мы попали в обычный городской автобус. Заплатив всего по 0.5 лиры с человека, мы целый час кружили по каирским улицам. Но скучно не было. Мухаммед болтал без умолку.

– Сейчас я зарабатываю на жизнь тем, что вырезаю из камня скарабеев. Делаются они на заказ, на каждом – имя заказавшего этот сувенир туриста. Мне заказ передают по телефону. А готовых скарабеев нужно привозить. Как раз сегодня я сдал очередную партию. Мне лично платят по 50 фунтов за штуку, а туристам в магазине продают их за 200—300 фунтов. Обманывают. Чтобы набить цену, говорят будто одного скарабея нужно вырезать целый день. Якобы поэтому так много и просят. Мне же нужно не больше получаса.

Наш знакомый говорил очень много, неоднократно повторяя, что взялся нам помогать никак не из корысти, а исключительно от добрых чувств.

– Я хочу, чтобы у иностранцев не оставалось впечатления, что все египтяне хотят на них заработать.

Однако, потом он как-то ненавязчиво стал «советовать» нам не ходить по пирамидам пешком.

– За один день все пирамиды пешком не обойдешь. Причем, лучше входить не через центральный вход с большинством туристов, а через задний. В районе пирамид туристов всегда атакуют с предложениями прокатить на верблюде. Но среди таких гидов много жуликов: предложат покататься за 50 фунтов, а в конце поездки будут просить 200! Лучше – проверенные компании, имеющие лицензию на работу с иностранными туристами. В них цену устанавливают сразу и потом не меняют. Если хотите – я не навязываю – могу привести вас в одну такую надежную компанию. Если не понравится, откажетесь. Смотрите, как вам лучше.

О чем бы мы не говорили, он упорно поворачивал разговор на свою любимую тему. После бессонной ночи в самолете и под действием жары мы так размякли, что согласились заехать к его «друзьям».

Из автобуса мы вышли не на конечной остановке (хотя где эта конечная остановка и на автобусе какого именно маршрута мы ехали, мы так и не узнали). Там сразу пересели в тук-тук (сюрприз – типичные таиландские тук-туки есть и в Каире) и за десять минут по узким улочкам и переулкам Гизы доехали до какого-то дальнего пыльного переулка.

Мухамед привел нас в офис туристической компании. Это была всего лишь маленькая грязная комнатка с самодельным макетом района пирамид на стене.

Хорошо поставленным голосом владелец туристической компании стал рекламировать нам свои услуги и попросил… по 50 долларов за удовольствие покататься верхом на верблюде или лошади (входные билеты – по 90 фунтов для иностранцев – в стоимость тура не входят). Как-то очень дорого и, главное, как оказалось, сама по себе поездка верхом никого из нас не воодушевляет. И зачем мы сюда приехали? Пришлось вежливо отказаться.

Наш добровольный гид отнюдь не выглядел удрученным.

– Как хотите. Можете и пешком по пирамидам походить. Только я привез вас к дальнему концу комплекса. И вам сейчас нужно будет добраться до главного входа.

Мухаммед провел нас по каким-то переулкам. Потом мы вместе с ним проехали на маршрутке до идущего прямо к входу шоссе Шария аль-Шарам. Там мы сфотографировались на память и расстались друзьями. Что самое удивительное, он действительно не стал просить денег за свою помощь.

Чем ближе мы подходили к входу в пирамиды, тем чаще к нам приставали зазывалы и хелперы, погонщики верблюдов и торговцы сувенирами. Навязчивый сервис – одна из характерных местных особенностей.

Русский путешественник В. Андреевский, побывавший здесь в конце XIX века, жаловался: «… я должен выдержать борьбу с целой толпой пестро разряженных драгоманов и проводников. Каждый из них горит желанием услужить мне и обладает при том целой кипой аттестатов на всевозможных европейских языках». Но он не поддавался, ведь и тогда были опытные путешественники, которые могли дать ему совет: «Я уже был предупрежден, что все эти молодцы, за весьма редкими исключениями, воры и обманщики, рассматривающие иностранца как добычу, принадлежащую им по праву, и старающиеся содрать сколько возможно при всяком удобном и неудобном случае».

Самая большая концентрация приставучих помощников и уличных торговцев сувенирами, конечно же у пирамид. Как писал в 1876 году Ю. Н. Щербачев: «Остается ехать верст пять, а за нами уже увязались бедуины из-под пирамид, сторожащие свою добычу по дороге. Они бегут рядом, трещат без умолку..». По мере приближения к пирамидам ситуация становилась только хуже: «Как комары отравляют приятность летнего вечера, так просьбы бакшиша портят всякую поездку в Египет, но нигде назойливость туземцев не достигает такой степени, что здесь… Один бедуин просил награды за то, что поднял оброненный зонтик,, другой за то, что снял пальто, тот нес плед, этот поил водой». Если же начать давать деньги, получается только хуже: «Лишь только посетитель удовлетворял одни претензии, являлись новые, в двойном количестве, подобно рыцарям былины, которых наши богатыри не убивают, а распложают против желания ударами палицы».

Марк Твен дополняет это объективное описание своими субъективными переживаниями: «Никаким пером не описать, какие муки терпели мы, глядя в горящие голодные глаза арабов и слушая их непрестанные требования бакшиша». Американский писатель, вконец утомленный бесконечными приставаниями, применил такой способ: «Я спросил шейха, не уговорит ли он остальных убраться, если мы ему заплатим. Он согласился за десять франков, – и стал действовать решительно и жестко, – Он носился в толпе как одержимый. Удары сыпались градом, и каждый разил без промаха». В результате: «Через какие-нибудь две минуты мы остались наедине с шейхом».

Эффективный метод борьбы против навязчивых приставал предложил и А В. Андреевский, побывавший здесь четверть века спустя: «пришлось лишь несколько раз употребить одно арабское слово, имеющее магическое влияние на сынов пустыни. Это – букра, что в буквальном переводе значит завтра, а в переносном смысле – „дудки, брат“! Ничто так не бесит пристающей толпы как это букра, и ничто не доказывает ей так ясно, что с употребившего это слово взять нечего».

За прошедшие с тех пор полтора века ничего лучше так и не придумали. Поэтому этот же магический прием пришлось применять и нам. Только – в полном соответствии с нормами современной вежливости – его пришлось немного модифицировать, добавив в начале еще одно арабское слово – шукран, «спасибо».

Несколько лет назад на пирамиды можно было попасть не только с билетом через главный вход, но и в обход через пустыню. Саша Казанцев в книге «Уроки автостопа» рассказывает, как он именно таким неформальным способом и проник. Он даже переночевал на вершине пирамиды Хеопса – чтобы таким оригинальным способом отметить свой двадцать шестой день рождения. Этот поступок посчитали хулиганским и незадачливого путешественника несколько часов промурыжили в полицейском участке. Хотя уже сотни лет туристы свободно поднимались на пирамиду – если своих сил не хватало, на помощь приходили добровольные помощники.

Марк Твен вспоминал: «Каждая ступень была вышиной с обеденный стол, и было их великое множество; на каждого из нас приходилось по два араба: подхватив человека под руки, они скакали вверх по ступеням, втаскивая его за собой, причем он вынужден был всякий раз задирать ноги чуть не до подбородка и притом быстро, – и так до конца, без передышки, до потери сознания».

Ю. Н. Щербачев был полностью согласен с американским писателем: «Только на последние ряды я пожелал подняться без посторонней помощи; с каждым шагом трудность росла в геометрической прогрессии, и перед верхним уступом я остановился на несколько секунд вполне изнеможенный: казалось мне легче сызнова вскарабкаться до того места, где нахожусь, чем преодолеть эту одну конечную ступень». Он все-таки поднялся на вершину и увидел там …. автографы побывавших до него туристов: «турист – вторично приезжающий в Египет – нашел на камне свою фамилию, написанную им несколько лет назад, и, скрестив руки, замер перед нею в безмолвном восхищении».

Ю. Н. Щербачев тоже мог бы оставить память о себе: «Бедуины предложили высечь наши имена в камне: то есть мы должны были написать их, а арабы за два франка брались их увековечить при помощи особого инструмента». Но он отказался, а его попутчик приказал высечь «ГЕНЕРАЛЪ ФЕДОРОВЪ». Вероятно эта надпись и по сей день украшает вершину пирамиды. Если, конечно, она не скрылась под слоем других автографов. Ведь очень многие не могут устоять перед соблазном таким легким и дешевым способом обессмертить свое имя.

Впрочем, еще в конце XIX века А. К. Краснов замечал как здесь небрежно относятся к автографам: «Камни вершины Хеопсовой пирамиды буквально сплошь покрыты узором из перекрещивающихся одна через другую переходящих надписей имен туристов всех племен и народов. Великие и малые мира сего оставили здесь свои надписи. Как трупы переполняют кладбище многолюдного города, так и они уже не умещаются больше на вершине, и араб, с хладнокровием могильщика, соскабливает более старые, чтобы начертить на этом месте новые, которые ожидает та же участь».

А. К. Краснов вообще был сильно разочарован: «ни при одной из достопримечательностей мира турист не страдает до такой степени, не играет в такой степени роль глупой жертвы, ведомой на заклание, и нигде не получает он так мало за все это удовольствие, как на Хеопсовой пирамиде». Вообще профессор был настолько разочарован, что заключил: «А потому мой последний совет вам, читатель: не лазайте на Хеопсову пирамиду!» И мы последовали его совету – не полезли.

Недавно всю территорию пирамид обнесли трехметровым забором и расставили автоматчиков. Конечно, все это сделано не для борьбы с потенциальными зайцами, а ради обеспечения безопасности туристов. Ведь сейчас туристами угрожают не только воры и жулики, как в XIX веке, но и исламские экстремисты. Взрывы отелей и туристических автобусов происходят в Египте с пугающей регулярностью, Поэтому туристов и стараются держать в безопасных, пусть и похожих на тюрьмы, местах.

Девять пирамид: три большие и шесть маленьких

Трудно найти человека, который бы ни разу не видел пирамиды в Гизе – хотя бы на картинках и по ТВ. Об их существовании, величии и таинственности нам рассказывают всю жизнь, начиная с самых первых классов школы.

Уже на протяжении 4000 лет пирамиды не дают покоя как профессиональным ученым, так и египтологам-любителям. Кто их строил и, главное, зачем?

Гипотез было много. Одни считали, что пирамиды – это древние астрономические обсерватории, другие – что это часть гигантского вала, созданного для защиты долины Нила от наступления песков. Были и те, кто полагали будто такие необычные и грандиозные по размеру сооружения были воздвигнуты инопланетянами. А в пропорциях пирамид зашифровано какое-то очень важное секретное послание для человечества от «зеленых человечков» с летающих тарелок.

Однако самая обоснованная гипотеза состоит в том, что пирамиды – это величественные гробницы фараонов, как бы улучшенные курганы. Строить их начинали с момента воцарения нового правителя. Конечно, он сам не спешил переезжать в новые покои. Поэтому при его жизни строительство пирамиды никогда не заканчивалось. Закладывался фундамент и на нем начинали возводить сооружение. Но когда дело казалось уже близится к завершению – а земная жизнь фараона все еще продолжается – опять возвращались к основанию, расширяли его и начинали достраивать сооружение опять же снизу.

Чем дольше жил фараон, тем больше была пирамида, которая по сути становилась похожей на русскую матрешку. Интересно, что примерно по такой же технологии строились и величественные буддистские ступы.

И все же, как писал Жерар де Нерваль в книге «Путешествие на Восток»: «было бы, пожалуй, абсурдом предположить, … что такую груду камней натаскали лишь для того, чтобы скрыть под ней труп, величиной в пять футов». Поэтому по-прежнему продолжают появляться самые оригинальные и немыслимые предположения об истинном предназначении гигантских искусственных сооружений.

Прямо за главным входом на территорию комплекса возвышается самая старая и одновременно самая большая пирамида Египта – пирамида Хуфу (по-гречески – пирамида Хеопса). В момент окончания ее строительства, примерно в 2750 году до н.э., высота сооружения достигала 146 метров. За прошедшее с тех пор время пирамида немного «усохла» и стала на 9 метров ниже.

Эта пирамида была самым высоким зданием в мире вплоть до появления в Париже Эйфелевой башни. По подсчетам ученых, при строительстве гигантского сооружения было использовано около 2.3 млн. каменных блоков, каждый из которых весит около 2.5 тонн – выдающееся достижение строительной индустрии, даже по нашим меркам. И это 4 с половиной тысячи лет назад!

Геродот так рассказывает о строительстве этой пирамиды: «Хеопс заставил работать на себя весь египетский народ, разделив его на две части. Первым он приказал заняться доставкой к берегу Нила блоков из каменоломен в аравийских горах. Другие занимались их дальнейшей транспортировкой к подножию ливийских гор. Постоянно работали 100 000 человек, они сменяли друг друга каждые три месяца. За десять лет напряженного труда была построена дорога, по которой блоки доставляли к реке».

Строительство же самой пирамиды и подземной погребальной камеры продолжалось еще 20 лет. Итого тридцать лет было потрачено на одну стройку.

В течение тридцати лет методично складывать камень на камень, не пользуясь никакой техникой – только простыми механизмами? Современным людям это кажется занятием утомительным и занимающим чересчур много времени и людских ресурсов. Поэтому и появились теории, согласно которым пирамида была построена быстрее и с меньшими усилиями.

По одной из теорий, ее не складывали из тяжелых каменных блоков, а заливали как бетон в опалубке. В качестве доказательства приводятся примеры, когда внутри некоторых блоков были найдены человеческие волосы. Что было бы странно, если бы блоки выпиливали в каменоломнях. По другой теории, пирамиду не строили на пустом месте – на ее месте уже стояла достаточно высокая гора, и древним строителям оставалось всего лишь сделать ее «облицовку».

Археологи, в целом не подвергающие сомнению утверждения Геродота, выражают сомнение в его оценках задействованных на стойке рабочих. Вряд ли их действительно было 100 тысяч. К тому же, тщательные раскопки, проведенные на территории «городка», в котором жили строители пирамид – их там никогда не было больше 10 тысяч одновременно – дают основания утверждать, сто они не были рабами. Вероятнее всего на стройке работали крестьяне из окрестных деревень. Занимались они этим только в свободное от основных обязанностей время, хорошо питались и получила зарплату. Так что древние мифы не всегда выдерживают проверку на истинность. Но самой пирамиды это никоим образом не касается. Она как стояла, удивляя всех своей совершенной формой и гигантскими размерами, так и стоит. А споры продолжаются.

Вызывает удивление высокий уровень астрономических знаний у египтян. Пирамида Хеопса почти точно указывает на север. В результате проведенных в 1925 году измерений было установлено, что погрешность составляет всего 3 минуты 6 секунд. А ведь в 1577 году гениальный датский астроном Тихо Браге при строительстве Ораниенбургской обсерватории ошибся на целых 18 минут.

Поражает и удивительная точность в пропорциях. При среднем размере сторон основания пирамиды около 230 метров разница между ними не превышает 20 см, т.е. около 0,1 процента. А ведь сооружение складывали из многотонных известняковых блоков.

Недавно обнаружился еще один удивительный факт. Оказалось, что проходящий через пирамиду Хеопса меридиан, делит на две равные части поверхность моря и суши, считая Америку и Тихий океан. Точно то же самое характерно и для проходящей через центр пирамиды широты.

Стоит ли удивляться, что пирамида Хеопса до сих пор не дает покоя любителям эзотерики и увлеченным исследователям. По мере развития науки, открываются все новые и новые факты, рождаются новые гипотезы. И нет им конца. Как заметил арабский путешественник XII века «все сооружения боятся времени, а само время боится пирамид».

Соседняя пирамида – пирамида Хефрена (правильнее – пирамида Хафра, 3067 – 3043 гг. до н.э.), который сменил на престоле своего брата Хеопса. Она поначалу кажется даже выше, чем пирамида Хеопса. Но ее высота всего 136 метров, и зрительный эффект связан с тем, что эта пирамида построена на более высоком основании. В отличии от пирамиды Хеопса на ее вершине осталась облицовка. Поэтому, если на вершине пирамиды Хеопса – до того, как подъем на нее официально запретили – не бывали только самые ленивые и нелюбопытные туристы, на вершину пирамиды Хефрена забирались лишь единицы самых отчаянных. Карабкаться, цепляясь лишь за шероховатости и стыки между камнями, опасно для жизни.

Еще немного дальше от входа стоит самая маленькая и самая «младшая» из трех больших пирамид – пирамида Менкаура (правильнее – пирамида Микерина, 3043 – 3020 гг. до н.э.), сына и наследника Хефрена. Она высотой всего 62 метра (в момент завершения строительства – 66.5 метра).

В XII веке султан Мелек Абдель Азиз приказал разобрать пирамиду до основания. Рабочие рьяно взялись за работу. Ломать, конечно, проще, чем стоить. Но в случае с такими гигантскими сооружениями как египетские пирамиды, и это дело совсем непростое.

Через восемь месяцев после начала работ оценили полученный результат и были обескуражены его ничтожностью. Однако, и просто так бросить начатое предприятие было нельзя. Пострадал бы авторитет власти. Тогда поступили просто – провели информационную подготовку общественного мнения. Была придумана история, что во время раскопок пирамиды рабочие нашли сосуд с золотыми монетами. А в нем – записку, на которой было написано буквально следующее «в таком-то году такой-то правитель потратит на раскопки пирамиды такую-то сумму. Мы охотно компенсируем ему потраченные деньги. Но если он попытается проникнуть дальше, то понесет большие убытки, а взамен ничего больше не получит».

Султан приказал подсчитать расходы. Оказалось, что они в точности соответствуют стоимости найденных монет. Оставалось только поразиться мудрости древних и прекратить работу. Пирамида, хотя и немного «подпорченная» – с одной грани будто выгрызли огромный кусок, сохранилась до наших дней. Как и связанная с ней легенда.

Три большие пирамиды были обмазаны штукатуркой и обложены белым известняком. Его отполировали после установки плит на место, так что все гигантское сооружение казалось единым куском гладкого камня. Он ярко блестел на солнце, делая пирамиды еще более величественными. Именно такими их видели люди древнего мира. А ступенчатыми они стали только после того, как с них ободрали облицовку. Ее использовали при строительстве цитадели и дворцов, отделке мечетей.

Еще более яркий пример вандализма – знаменитая статуя Сфинкса. Древние египтяне вырезали ее в цельном куске камня, удобно расположенном примерно на одинаковом расстоянии от пирамид Хеопса и Хефрена. Согласно данным историков, нос у статуи откололи где-то в период с XI по XV век. Хотя до сих пор широко распространена легенда, что сделали это французские солдаты, которые по приказу Наполеона Бонапарта выстрелили по статуе из пушки.

Отвалившуюся от статуи каменную бородку увезли в Англию, и сейчас она выставлена в Британском музее. Но и в таком немного урезанном виде древняя статуя пользуется огромной популярностью у туристов. Хотя непосредственно подойти к сфинксу уже нельзя. Его оградили забором из колючей проволоки и рвом. Посмотреть можно только с маленькой смотровой площадки, к которой ведет длинный коридор, плотно забитый толпой любопытных. Одна бесконечная людская колонна входит внутрь, а навстречу ей выходит точно такая же. Сама же площадка постоянно забита людьми – фотографирующими сфинкса или позирующими на его фоне.

Марк Твен в 1867 году так описывал свои впечатления от сфинкса: «Величавые черты его печальны и строги, в них тоска и терпение. Весь его облик исполнен достоинства, какого не встретишь на земле, и доброты, какой никогда не увидишь в человеческом лице. Это камень, но кажется, что он чувствует. И если только каменному изваянию может быть ведома мысль, он мыслит». Пока американский писатель в немом восхищении взирал на древнюю статую, один из его попутчиков «вполз наверх и пытался отбить образчик от лица самого величавого из всех творений человеческих». Писатель послал шейха предупредить его, что «по египетским законам преступление, которое он намеревался совершить, карается тюрьмой или палочными ударами по пяткам». Ну что тут можно добавит? А вы говорите Наполеон. Не иначе как какой-то древний турист оттяпал нос сфинкса себе на память.

Аарон Норов в книге «Путешествие по Египту и Нубии в 1834 – 1835 гг.» описал как пытались сохранить сфинкса от вандалов: «Сфинкс занесен песком сзади по самый затылок. Новейшие путешественники Кальо и Сальт отрывали его из песку спереди до его подошвы; теперь он виден до оконечности шей, потому что Кальо опять его закопал, не желая чтоб другие пользовались его трудами!»

Тот же Норов, в частности, мельком сообщил, что «Лицо сфинкса сохранило следы красной краски, которой оно было покрыто». Сейчас от нее и малейших следов не осталось.

Огромный пустырь вокруг пирамид – это древнее кладбище. На нем захоронены самые достойные из приближенных фараонов. Раскопками этих захоронений приносят археологом ничуть не меньше открытий и возможности узнать о древнем Египте, чем знаменитые мумии. Но выглядят не так эффектно, поэтому игнорируются туристами.

Назад в центр Каира мы хотели вернуться на городском автобусе, которого так и не дождались, когда ехали на пирамиды утром. Для этого даже к главному входу вернулись, не заблудившись на узких улочках среди прилегающих к пирамидам домов. Но автобус опять долго не появлялся. Стали останавливать такси, прицениваться.

Немного поторговавшись, сбили цену до 15 фунтов и поехали на площадь Тахрир. Обратная дорога заняла часа полтора – больше, чем мы ехали утром на автобусе. Но в Каире, как и в Москве, важно не то, каким транспортом пользуешься, а в какое время. В час пик пробки здесь ничуть не меньше.

Мусульманский Каир

Место, на котором сейчас расположен огромный мегаполис Каир, издавна привлекало поселенцев. В античные времена здесь был крупный религиозный центр Иуну (древнееврейский Он) – сейчас на его месте находится Гелиополис, один из районов Каира. Рядом с ним римляне построили форт Вавилон, а знаменитый полководец Амр Ибн аль-Ас, под руководством которого в 642 году арабы завоевали Египет, – город Фусат.

В 969 году Фатамиды разрушили все, что было построено до них, и начали все с чистого листа, основав на руинах столицу будущего халифата – Мазр-эль-Каира, «Победоносный» – в ознаменование не только всех одержанных мусульманами побед, но и как залог на будущее величие. Сами же жители Каира называют свой родной город – Ум ад-Дунья, что переводится как «Мать мира».

Династию Фатимидов сменяли другие правящие династии, а город постоянно рос, богател и расширялся. Все дело в его уникальном географическом положении, неподалеку от того места, где Нил разветвляется на несколько рукавов.

В XIX веке, в период правления султана Мехмет-Али в порыве модернизации по европейскому образцу чуть ли не треть города снесли и построили заново. На месте старых кривых узких улочек с деревянными домами проложили широкие проспекты с многоэтажными домами. Новый Каир строили не только в европейском стиле, но и по проектам европейских архитекторов. Постепенно разрушаясь, эти построенные свыше ста лет назад здания по-прежнему определяют облик делового центра.

В конце XX века Каир стал расти как на дрожжах, и к началу XXI века превратился в крупнейший мегаполис мира – с престижными пригородами и бедняцкими кварталами, с суперсовременными торговыми центрами и лачугами, с музеями и метрополитеном. Население с каждым годом продолжает расти, а город неудержимо расползается, отвоевывая у пустыни новые площади – благо свободной земли вокруг много.

В центре также происходят неизбежные изменения – на месте разваливающихся от старости лачуг вырастают современные здания из стекла и бетона. Но город похоже всегда был таким. Ю. Н. Щербачев, побывавший здесь в 1876 году вспоминал: «И как во сне, не сменяя друг друга, сплетаются противоречивые грезы. Так самые резкие крайности стоят рядом и ходят рука об руку по улицам Каира. Близ здания новейшей архитектуры примостилась древняя мечеть с малиновыми и белыми полосами. Недалеко от театров – пригород тесно скученных арабских лачуг; сквозь него просечено шоссе, – справа и слева видны разрушенные стены».

Однако, несмотря на весь этот хаос, ориентироваться в Каире не так уж и сложно. Все дороги ведут в центр к площади Тахрир, ставшей знаменитой на весь мир во время «Арабской весны». К северу от нее до площади Рамсеса с железнодорожным вокзалом тянется деловой центр. На его восточной окраине за площадью Мидан Атаба начинается средневековый Старый город, сосредоточие сохранившихся со времен Фатимидов и последовавших за ними исламских династий мечетей, медресе, дворцов, лавок и просто колоритных старых развалин.

Один из героев «Сказок тысячи и одной ночи» утверждал «Кто не видал Каира – тот ничего не видал!» и объяснял почему: «Его земля – золото, небо над ним – чудо, его женщины прекрасны, как черноокие девы, живущие в раю; да как же и быть может иначе, когда Каир – столица мира».

Побывавший в Каире в конце XIX века русский путешественник В. Андреевский, также не мог скрыть переполнявшие его чувства: «Как описать мне этот волшебный город, эти причудливые улицы и переулки, эти неправильные площади, где каждый дом, каждое строение – совершенство изящества и оригинальности! Как передать это спокойствие воздуха, этот ослепительный свет, в котором купаются кружевные купола минаретов, или этот мягкий полумрак, в который погружены базары и улицы!».

В том же романтически настроенном XIX веке были, правда, и менее восторженные отзывы от древнем Каире. Например, Жерар де Нарваль в книге «Путешествие на восток» сетовал: «Без сомнения, когда-то все это выглядело ослепительным и прекрасным, но с той поры здесь уже сменилось тридцать поколений; повсюду крошится камень и гниет дерево».

В исламском центре Каира насчитывается около 800 памятников и объектов культуры. Для того, чтобы все их осмотреть, не хватит и целой недели.

Мы бесцельно гуляли по узким улочкам со следами недавней реконструкции и тем, где старая грязь пропадает, только скрывшись под слоем более новой грязи, мимо тянущихся беспрерывной чередой мечетей, минаретов, медресе, фонтанов и лавок. Все окна старых домов закрыты толстыми деревянными решетками – мухарабие. За ними, как за тонированными стеклами, можно рассматривать бурлящую под ногами толпу, оставаясь при этом невидимым. Идеальное решение для гаремов.

Мечети – одна старее и красивее другой – попадались на каждом шагу. У дверей каждой из них дежурил охранник, главная задача которого не столько охранять мечеть, сколько затаскивать в нее туристов-иностранцев – в расчете на чаевые. Это впрочем, не новость. Ю. Н. Щербачев после посещения очередной мечети не преминул упомянуть: «При расставании мулла выпросил меня два франка «за труды».

Самая древняя мечеть не только Каира, но и всей Африки – мечеть Амра ибн аль-Аса или мечеть Амр, была основана в 642 году в центре первой арабской столицы Египта – в городе Фусат.

По легенде, земля, на которой хотели построить мечеть, принадлежала некой женщине. Она, вероятно была христианской. И ни за что не хотела продавать свой участок. Отнимать же его силой арабский полководец Амра ибн аль-Аса не стал, посчитав это кощунством. Он поступил хитрее, выторговав у женщины согласие продать только маленький кусочек, который можно накрыть одной воловьей шкурой. Получив согласие, он приказал разрезать шкуру на тонкие кусочки и ими, как веревками, огородить прямоугольник, размером 29 метров в длину и 17 метров в ширину. На нем и построили мечеть. Мораль сей басни очевидно такова – грабить нехорошо, а обманывать, ради достижения благих целей не только можно, но и нужно.

Первую мечеть строили из подручных материалов – камней, кирпичей, глины и грязи. Пол засыпали гравием. Колонны из стволов пальмы поддерживали крышу, покрытую листьями и ветками деревьев. Никаких минаретов или архитектурных украшений не было.

За прошедшие века мечеть неоднократно расширяли и достраивали, она горела и приходила в негодность, восстанавливалась и украшалась.

Ю. Н. Щербачев, побывавший в этой мечети в 1876 году, отмечал: «Сейчас она заброшена и в недалеком будущем от нее останутся одни великолепные руины». А В. Андреевский, оказавшийся здесь спустя четверть века, был полностью с ним согласен: «…всюду виднеются обвалившиеся стены, груды камней, на которых греются на солнце ящерицы, проворно исчезающие при малейшем шорохе; под остатками крыши ласточки прилепили свои гнезда,; пол, из каменных плит, весь провалился и зарос травой и мхом. Фонтан для омовений не журчит, да в нем и вод нет. Много колонн упало, а некоторые стоят одиноко, ничего не поддерживая и не связанные с остальными».

Но прошло еще стол лет, и картина разительным образом изменилась. Сейчас мечеть выглядит как только что построенная. Внутренний двор замощен отполированным до блеска мрамором, крышу поддерживают аккуратные ряды колонн – также исключительно из мрамора, фонтан в дальнем конце двора исправно работает, для комфорта молящихся под потолком развешаны вентиляторы, а пол устлан толстым красным ковром.

А все дело в том, что после того, как ЮНЕСКО включило Старый Каир в свой престижный список памятников мирового наследия, нашлись деньги на реставрацию.

Стали восстанавливать старинные здания, стало больше туристов. Стало больше туристов, еще больше денег стали тратить на реставрацию исторических достопримечательностей. В общем, как и везде.

Туристы не только смотрят на то, что было построено до них, но и сами, своим присутствием, способствуют восстановлению того, кто казалось было приговорено к постепенному разрушению.

Впрочем, от окончательного разрушения мечеть спасли не только туристы, а и связанные с этой древней мечетью легенды. В части, в одной из них утверждается, что с окончательным разрушением мечети исчезнет и исламская вера. Кроме того, говорят, что эта мечеть подземным ходом связана с Меккой.

А про одну из колонн рассказывают и сосем уж удивительную историю. Эта колонна изначально находилась в Мекке. Хлиф Сулейман «приказал» ей лететь в Каир, но колонна не трогалась. Он три раза заклинал ее именем Пророка – тоже никакого толку. В сердцах он стегнул колонну кнутом. Это помогло. Колонна взмыла в небо у полетела прямиком в мечеть Амр. В качестве доказательства правдивости этой истории, всем желающим демонстрируют оставшийся на колонне след от кнута. Правда, если не знать предыстории, его можно было бы принять за прожилки в мраморе, пусть и очень причудливой формы.

С самого своего основания мечеть была открыта для представителей всех вероисповеданий. Когда угрожала опасность – голод, чума или нападения врагов, в ней устраивали совместные молитвы, на которые приходили и христиане всех вероисповеданий, и евреи.

Самый массовый из таких совместных молебнов имел место в 1808 году. В тот год уровень воды в Ниле, вместо то, чтобы подниматься, стал опускаться. Поля могли остаться без нильского ила и влаги, а это неминуемо бы привело к неурожаю и голоду. В мечеть, которая уже тогда была заброшена и не использовалась для намазов, стеклись представители всех религиозных общин. И помогло. После совместной молитвы уровень Нила стал медленно, но неуклонно повышаться.

В мечеть, которую называют «венцом мечетей», и сейчас свободно пускают немусульман. Но туристов здесь мало. Очень уж скромно эта мечеть выглядит – всего лишь огороженный портиком внутренний дворик. Даже Ю. Н. Щербачев, побывавший здесь в XIX в, был сильно разочарован: «мне много говорили о ней, и подъезжая к ее портику, я искал глазами чудесного купола, уходящих в небо минаретов… Ожидания мои не сбылись… В сущности это ни что иное, как некрытый, выложенный плитами двор, замкнутый стенами, вдоль которых идут галереи с рядами мраморных и гранитных столпов».

Структура мечети Амра ибн аль-Аса – с внутренним двориком, окруженным крытыми галереями – стала образцом для всех африканских мечетей. Но по мере того, как росло благосостояние каирских халифов, усложнялась и архитектура культовых сооружений.

Стены стали расти в высоту, но и они не поспевали за ростом минаретов. Украшения уже не ограничивались простой резьбой по камню. Стали использовать мрамор, зеркала, стрельчатые окна и балконы украшали фигурными решетками.

Цитадель

Как писал Авраам Норов в книге «Путешествие по Египту и Нубии в 1834 – 1835 гг.»: «В отмену от всех почти городов, где цитадель обыкновенно находится внутри города, цитадель Каира занимает его восточную конечность на отдельной скале, откуда начинается цепь гор Мекатама».

Огромную крепость на восточной окраине исламского центра Каира начали строить в 1176 году по приказу выдающегося исламского полководца султана Салах ад-Дина (в Европе он известен как Саладин), основоположника династии Аюбидов. Тогда здесь готовились к отражению нападения крестоносцев, которые к тому времени уже захватили Палестину.

По замыслу султана планировалось построить мощные стены, которые вели бы от Цитадели к Нилу, охватывая город с двух сторон и превращая его в одну огромную крепость. Этим планам не суждено было воплотиться в жизни. Но и сама цитадель, занимающая 18 гектаров на вершине скалы, получилась внушительная.

Крепость была не только военно-инженерным сооружением. В ней же размещался двор султана, а позднее – на протяжении около семисот лет – резиденция египетских правителей.

По приказу Мухаммеда Али, занявшего султанский трон в 1798 году, после того как Наполеон освободил Египет от власти турок-османов, самые старые здания, несмотря на их историческую и культурную ценность, были безжалостно разрушены. А на их месте построили более простые, но удобные.

Мухаммед Али взялся за решительную реорганизацию Египта, перестройку его на современный лад, взял курс на ускоренную европеизацию. Однако, у такой революционной перестройки были и многочисленные противники в среде оттесненных от власти мамлюков. Особо досаждали вахабиты. Но еще большую опасность представляла оппозиция в среднем звене управленческого аппарата.

Для укрепления своей власти Мухаммед Али прибегнул к военной хитрости. Он стал демонстрировать свое желание помириться с теми, кто недоволен его радикальными реформами. 1 марта 1811 года султан пригласил к себе на завтрак 430 человек – всех сколько-нибудь уважаемых беев. Когда они въехали во внутренний двор Цитадели, по приказу султана солдаты закрыли ворота крепости и всех… расстреляли, без суда и следствия.

В 1824 году Мухамед Али приказал построить в Цитадели огромную мечеть. Чтобы расчистить для нее место – на самой высокой точке внутри крепостных стен – не остановились даже перед тем, чтобы стереть с лица земли дворец Салах-ад-Дина.

Стены, как и ограда двора, на высоту 11 метров 30 сантиметров облицованы белым гладким алебастром, отчего мечеть Мухаммеда Али известна также и как Алебастровая.

Ее тонкие минареты, высотой 82 метра, как отточенные карандаши втыкаются в небо и служат прекрасным ориентиром. Их форма разительно отличается от общего каирского стиля. Нечто подобное можно увидеть разве что в Стамбуле.

Как писал английский путешественник Генри В. Мортон: «ее изящные турецкие минареты выше всего, что есть в Каире, они красуются над городом, как мечта о Босфоре». И в целом Старый город произвел на английского писателя очень благоприятное впечатление: «Старый Каир представляется мне несравненно более привлекательным, чем Каир крупных банков, кинотеатров и кабаре. Он грязен, полон руин, поражен нищетой, но не пытается выглядеть чем-то иным: это честное место, на которое тяжко ступила пята истории, двинувшейся далее. И, к счастью, никто не стал наводить здесь порядок».

Старый Каир – это не собрание исторических достопримечательностей, а живой город. Как писал побывавший здесь в 1876 году Ю. Н. Щербачев в книге «Поездка в Египет»: «Бродить по восточному городу, не задаваясь никакою целью, куда глаза глядят… гораздо приятнее, чем следуя предписаниям Путеводителя, осматривать дворцы и памятники».

После того, как все эти дворцы и мечети стали казаться нам похожими друг на друга, мы тоже переключились на бесцельные блуждания по старым улочкам, рассматривая как здесь живут, работают, торгуют, питаются.

В процессе исторического развития в каждой местности сформировалась собственная оригинальная кухня. Традиционные блюда создавались не ради кулинарных изысков и не для того, чтобы пускать пыль в глаза. Они должны насыщать человека всеми необходимыми белками, жирами, углеводами, витаминами и минеральными солями. Именно в той пропорции, в какой это необходимо именно в данных природных и климатических условиях.

Конечно, с самого начала никто не знал, чем именно питаться. Использовали проверенный метод проб и ошибок. Экспериментировали прямо на людях. Те, кто питался неправильно, до наших дней не дожили. Да и завоеватели только тогда задерживались в стране всерьез и надолго, когда отказывались от своих привычек в питании и переходили на местную кухню.

Сейчас любой путешественник, куда бы он не отправлялся, в любой стране мира может есть то, к чему привык дома. В туристических центрах на каждом шагу встречаются Макдональдсы и Бургер Кинги, а в последние годы и русские рестораны с пельменями, селедкой, солеными огурцами и борщом. Однако, правильнее все же питаться местной пищей. И не только для того, чтобы прикоснуться к местному колориту. Но и ради собственного здоровья.

Самое популярное у египтян блюдо – кушар. (египтяне произносят – кушери). Макароны (микс – и трубочки, и полоски, и кружочки – всех видов, форм и размеров) перемешивают с рисовой кашей, добавляют тушеную чечевицу и горох – нут. Для вкуса сверху эту смесь поливают острым томатным соусом, кладут резаный колечками лук.

Все ингредиенты готовятся в отдельных кастрюлях и горшках. Смешивают их уже в тарелке. Выглядит все как помойное ведро в общепитовской столовой, в которое свалили собранные с разных столов недоеденные кем-то гарниры. Но вкус замечательный. Все дело в умении правильно определять нужные пропорции. Получается дешево и сытно.

В Египте, как и во всем мире, идет активное продвижение международных сетей быстрого питания. Закрывать глаза на этот процесс глупо, бороться с ним запретительными мерами – не рационально. Египтяне решили сыграть на опережение. Они стали создавать свои сети, переняв у конкурентов их главные достоинства – чистоту, быстроту обслуживания, яркий современный дизайн. Но кормят там не гамбургерами, а своими исконными блюдами – кушери и фуль (густое коричневое пюре из фасоли). Если же заведения размещаются в старых зданиях, то ради экономии места в них устанавливают высокие столики, за которыми есть приходится стоя.

Последний вагон на юг

С точки зрения самостоятельного туриста, Египет – это государство на военном положении. Как сказали бы американцы, здесь идет ожесточенная «война с террором». Многие районы закрыты для иностранцев – из-за опасений, что там на них могут напасть исламские экстремисты. На большинство достопримечательностей туристы могут попасть только в составе конвоя под охраной полицейских.

Билеты для иностранцев продают только на скорые поезда и в специальные «интуристовские» спальные вагоны, в обязательном порядке оборудованные кондиционерами.

Есть и более дешевые сидячие вагоны. Но они рассчитаны только на египтян. Чисто теоретически и иностранцы могут в них ездить. Но и в этом случае им билеты продают по специальной цене, примерно в три раза выше, чем для местных.

Мы заранее о билетах не позаботились – такая уж привычка, решать проблемы по мере их поступления. На вокзал пришли всего за полчаса до отправления последнего в тот день поезда. И тут сюрприз! Оказалось, билетов в кассе уже нет – ни за какие деньги. Кассир казалось не был этим обескуражен.

– Идите на посадку. Билеты купите в вагоне.

Мы вышли на платформу и стали ждать. По расписанию поезд на Асуан должен был отправиться в 22.40. Однако, шел уже двенадцатый час ночи, а его все не было. Может, мы не на той платформе ждем? Я поинтересовался у египтянина, стоявшего по соседству. Он объяснил.

– Два дня назад в районе Гизы произошла крупная авария. Несколько десятков человек погибло. На дороге образовался завал из покореженных вагонов. Рельсы на аварийном участке тоже нужно менять. Поэтому и неудивительно, что поезда, и раньше-то ходившие не очень точно, совсем выбились из графика.

Примерно через час к соседней платформе подошел предыдущий поезд. Он должен был уйти еще три часа назад – задолго до нашего появления на вокзале. Билетов у нас все равно не было. Почему бы не переметнуться на него? В спальных вагонах наверняка мест уже нет. Но в сидячих должно быть посвободнее. Там, в крайнем случае, можно и где-нибудь в проходе устроиться.

Пройдя вдоль всего состава, мы зашли в самый последний вагон – на входе у нас никто билетов не проверял. Поезд уже тронулся, а внутри было всего несколько человек. Среди них нашелся и один англоговорящий. Он тут же взялся нам помогать, вводить в курс дела.

– У вас какие места? Нет билетов? Так бывает. В кассе пассажирам советуют садиться в поезд и покупать проездные документы у кондуктора. А потом маяться – ехать в переполненном тамбуре.

Мухаммед оказался не египтянином, а нубийцем. Он работал гидом в Асуане, и часто ездил в Каир и обратно на этом поезде.

– Раз на раз не приходится. Все зависит от того, сколько народу подсядет в Гизе. Если мало, то и для вас останутся свободные места. Иначе придется вам переходить в тамбур. Имейте в виду, что этот вагон не для иностранцев, а для египтян. Но вам наверняка попытаются продать билеты по «интуристовской» цене.

– И какая разница?

– Проезд от Каира до Асуана в сидячем вагоне скорого поезда стоит 70 фунтов. Но в кассе для иностранцев эти же билеты продают уже за 180.

– А в вагоне?

– В вагоне тоже. Но вы не говорите, что туристы. Скажите, что работаете гидами в Асуане. Тогда и вам продадут билеты за ту же цену, что и местным.

Бомжи с билетами

Сейчас скорый поезд от Каира до Асуана идет примерно 12 часов – вернее, должен идти. Но в этот вечер он и отправился с трехчасовым опозданием, и тащился еле-еле – до Гизы не 20 минут, как положено по расписанию, а три часа.

Первая остановка – в Гизе. В вагон хлынул поток пассажиров с котомками и узлами – им-то пришлось ждать на вокзале шесть часов! Когда поезд тронулся, выяснилось, что ни одного свободного места не осталось.

Мы пошли в соседний вагон – там также свободных мест не было, и в третьем, и в четвертом… Люди забили тамбуры, полки для багажа, переходы между вагонами и даже умывальники – они в египетских поездах расположены напротив туалетов и в отличие от них не имеют дверей. Перед нами толпа расступалась, чтобы освободить проход, а затем сразу же смыкалась.

Вскоре нас нашел кондуктор. Он ничуть не удивился, что у нас нет билетов. Я протянул ему ровно 210 фунтов (на три билета – по цене для местных). Однако, кондуктор стал что-то объяснять мне по-арабски. Я уже думал, что придется по совету нашего попутчика говорить, что мы якобы работаем в Асуане гидами. Но один из пассажиров перевел.

– Билеты в Асуан стоят не по 70, а по 76 фунтов.

Так мы официально стали бомжами – с билетами, но без мест.

Вскоре в вагоне показалась парочка полицейских. Они посмотрели наши билеты и… попросили пройти с ними. Под конвоем (или почетным эскортом?) мы пришли в вагон-ресторан (он разделят две части поезда – вагоны 1 и 2 класса). Один из полицейских завел о чем-то разговор с буфетчиком – кроме него в вагоне-ресторане никого не было. Говорили они по-арабски, но было видно, что буфетчик явно не рад тому, что слышит от полицейского. Однако, полицейский продолжал настаивать и закончив разговор, обратился уже к нам по-английски.

– Вы останетесь в этом вагоне, пока где-нибудь не освободятся места.

Мы заказали по стакану чая и удобно устроились в мягких креслах за столиком.

– Только не спать, – строго приказал буфетчик, все еще сердитый от того, что ему навязали «нахлебников».

Поздно ночью он закрыл двери вагона-ресторана и выключил свет. Удаляясь в закуток, в котором у него была кровать, он милостиво промолвил.

– Можете немного поспать.

Ночь прошла быстро. С восходом солнца ресторан открылся. И мы опять уселись «пить чай» и смотреть в окно.

Железная дорога практически на всем ее протяжении проходит вдоль восточного берега реки Нил. На полях виднелись загоревшие до черноты крестьяне-феллахи, которые за долгие века практически совсем не изменились. Они размахивали мотыгами, какие можно найти в музеях с датировкой, скажем, «3000 год до н.э.», или босиком шли за парой черных буйволов, вгрызаясь в землю плугом, который сильно смахивал на прототипы, изображенные на фресках эпохи Древнего царства.

Деревни выглядели довольно живописно. Двух-трехэтажные дома с плоскими крышами из очищенных стволов пальм, слепленные из сырцового кирпича, стояли на берегах наполненных нильской водой каналов, под сенью финиковых рощ.

Благодаря сложной системе ирригации, основу которой заложили еще во времена фараонов, египетские крестьяне собирают со своих полей по два-три урожая в год. На расположенных по соседству полях были и пахота, и молодые зеленые всходы, и уже налившиеся колосья, которые вот-вот начнут собирать. Словом, смотреть в окно совсем не скучно.

Разительным контрастом к ухоженным полям были города и особенно пригороды с уродливыми бетонными коробками, пыльными улицами и кучами мусора. Удручающую картину немного смягчали лишь минареты и купола мечетей, да редкие пальмы.

Поезд шел очень медленно, подолгу останавливаясь – как на станциях, так и посреди пустого поля. Периодически я ходил по составу в поисках свободного места. Но покинуть вагон-ресторан нам удалось только после Луксора, где многие пассажиры вышли.

Дорога оказалась достаточно утомительной. Вместо обещанных по расписанию 12 часов поезд тащился все 20! Но мы все же доехали до Асуана.

Асуан

Асуан относится к числу старейших городов Египта. Первое поселение здесь появилось пять тысяч лет назад на речном островке, который древние египтяне называли Абу, римляне – Элефантин, а арабы – Гезирет-ез-Захер, «цветущий остров».

Красивое название, но по мнению Ю. Н. Щербачева совершенно незаслуженное: «В северной части, на каменистой и пыльной почве, растут одни пальмы; южная, где находилась Элефантина, завалена грудами мусора и обломков, и нигде нет ни малейшего цветка». Впрочем, возможно имелись в виду цветы суданской розы, которыми здесь торговали.

В период Древнего царства (2686 – 2181 годы до н.э.) Абу стал столицей Верхнего Египта и одновременно его пограничным форпостом. Здесь заканчивались владения фараонов. Дальше к югу тянулась черная Африка.

Во времена римского владычества Асуан, расположенный все лишь чуть-чуть севернее тропика Рака, также был самым южным форпостом империи. Сюда – в самый дальний закуток, «в который не заманят и награды» – ссылали политических заключенных. Именно здесь жил и умер в изгнании Децим Юний Ювенал (60 – 127 гг.), автор знаменитого изречения «в здоровом теле – здоровый дух».

Пограничное положение города было не столько хлопотным, сколько удобным. Из-за порогов приходилось перегружать товары с лодок, идущих вверх или вниз по Нилу. Поэтому торговля здесь всегда кипела.

Шла она настолько успешно, что островной территории уже не хватало для размещения всех лавок и складов. Поэтому в период Нового царства (1155 – 1069 гг. до н.э.) на речном берегу напротив острова возник еще один город. Его назвали Свенет, что на древнеегипетском языке означает «торговля». Позднее, в арабской транскрипции, оно стало звучать как Ас-Суан. В. Андреевский писал: «Этот город обязан своей античной славой и даже самим своим существованием своим положением у порогов на границе Египта и Эфиопии, и соседству с пересекающим здесь Нил гранитным кряжем, откуда фараоны брали материал для своих обелисков и статуй».

Затем наступил длительный период политической нестабильности, во время которого город неоднократно грабили нубийцы. Порядок удалось навести только в 1517 году, когда Египет вошел в состав Османской империи.

Уже для четвертой по счету империи – после египетской, Александра Македонского и римской – этот город стал самой южной точкой. Дальше на юг тянулась Нубия (сейчас это древнее государство поделено между Египтом и Суданом). Оттуда в Египет поставляли золото, слоновую кость и… чернокожих рабов. Работорговля процветала вплоть до конца XIX века – даже после ее официальной отмены. Ю. Н. Щербачев в своих заметках, например, вскользь упоминает: «буфетчик очень дешево купил для жены негра, однако вскоре был вынужден его сбыть, потому что он кусался». Причем, русского путешественника ничуть не удивляло, что негров по-прежнему свободно продают и покупают. Значит, в то время это была общепринятая практика.

Сейчас Асуан, несмотря на свою древнюю историю, – не столько туристический, сколько административный и коммерческий центр южного Египта. Поэтому и неудивительно, что выйдя с вокзала мы сразу же попали на торговую улицу. Магазинчики, киоски и лотки с товарами тянулись на несколько километров. Продавали, как водится, китайский ширпотреб и сувениры для туристов (чаще всего, тоже китайского производства).

Были и продавцы высушенных лепестков и бутонов суданской розы – знаменитый чай каркаде. Дороже всего ценится чай, состоящий из засушенных целиком цветков, дешевле всего – из поломанных в крошку лепестков (в наших магазинах только такой и продают). Внутри этих категорий также есть своя градация. Например, чем темнее цвет лепестков – тем чай дороже.

Увидев вывеску гостиницы, мы свернули с главной торгово-пешеходной улицы в переулок. И тут к нам подскочил «хелпер» с предложением устроить на ночлег. Хотя мы сразу же отказались от его услуг, он ничуть не расстроился, а пошел перед нами. Получалось, будто именно он и вел нас в гостиницу.

В первой гостинице нам не понравилось. Пошли искать что-нибудь получше – или почище или подешевле (вероятно, в цену включили услуги нашего навязчивого «помощника»). К счастью, отелей там много. В том же доме, только с противоположной стороны, мы нашли подходящий для нас вариант – за те же деньги, но значительно чище. Да и окно комнаты выходило не на грязную глухую стену, а на улицу.

Владелец отеля тут же стал навязывать нам тур в храм Рамсеса II в Абу-Симбел.

– Вы конечно, можете поехать туда и самостоятельно. Но все автобусы отправляются одновременно – в 4 часа утра – и идут в составе конвоя, под охраной полицейских джипов. Если вы купите тур у меня, то вам не придется добираться до автовокзала. Вас заберут прямо от дверей гостиницы.

Чисто теоретически до храма можно добраться и самостоятельно – на автобусе, идущем из Асуана в деревню Абу Симбел. Но с практической точки зрения это не имеет никакого смысла. Поездка в составе организованной экскурсии обойдется не намного дороже. Вернее, это даже и не экскурсия. Если нужен гид по храму, его нужно заказывать отдельно. В стандартный «турпакет» входит только транспорт – туда и обратно.

Храм Рамсеса II в Абу Симбел

В четыре часа утра микроавтобусы объезжают все отели Асуана, собирая сонных туристов. Вставать пришлось рано. Уже вторую ночь подряд нам не удается толком выспаться. К счастью, ехать предстоит 280 километров. Будем досыпать в пути.

Правление Рамсеса II, самого почитаемого и обожествляемого фараона Древнего Египта, который дожил примерно до 87 лет, было по египетским меркам очень долгим и запомнилось на многие века. У него было семь главных жен, три из которых были его дочерьми, и нескольких десятков детей.

Храм Рамсеса II вырезан в гранитной скале на берегу Нила возле деревни Абу-Симбел, всего в 40 километрах от суданской границы.

Египтяне строили храм в период с 1274 по 1244 годы до н. э. Позднее храм практически полностью занесло песками. Вплоть до начала XIX века о его существовании мало кто догадывался. Первооткрывателем стал швейцарский путешественник Иоганн Людвиг Буркхардт, инкогнито путешествовавший по арабским странам под именем Ибрагим ибн Абдалла. 22 марта 1813 года он записал в своем дневнике: «Моему взору открылось то, что еще оставалось видно от четырех колоссальных статуй, высеченных в скале. Невыносимый ветер, постоянно дующий в этом каменном горле, так засыпал гигантские статуи песком, что остались видны лишь головы». Несколькими годами позже известный авантюрист Джованни Батиста Бельцони нанял в соседней деревне Абу-Симбел феллахов и с их помощью расчистил храм от песка.

Храм благополучно простоял до середины XX века. Но сейчас мы могли бы его и не увидеть. По крайней мере, без использования аквалангов. Ведь после создания Асуанской плотины храм должен был оказаться на дне водохранилища. Но, к счастью, за него вступились ученые и деятели культуры.

На деньги ЮНЕСКО и при участии советских специалистов провели уникальную спасательную операцию, до сих пор не имеющую аналогов в мире. Храм вырезали из скалы, распилили на части, перевезли на более высокое место и вновь собрали. На это потратили пять лет – с 1963 по 1968 год – много сил и денег. Но все же спасли уникальное произведение искусства от ожидавшей его неприглядной участи.

Фасад храма, высотой 31 метр и шириной 38 метров, украшен четырьмя гигантскими статуями сидящих на стульях фараонов. Они прекрасно сохранились – только у второй слева отбита голова.

Гигантские статуи, высотой 20 метров, стали визитной карточкой не только южного, но и всего Египта. Оно и понятно. Здесь только фасад и разрешают фотографировать. Внутри же фото и видеосъемка запрещены. Хотя как проследить за сотнями обвешанных фото и видеотехникой туристов?

На радикальные меры – отбирать всю аппаратуру и тщательно всех обыскивать – не пошли. Поставили табличку «не фотографировать». А обязанность по защите народного достояния от объективов возложили на охранника.

Жалко человека. Под грузом огромной ответственности за порученное дело он стал совсем нервным. Носился как угорелый по храму – а там, кстати, не один зал, а несколько.

Солнечный свет попадает внутрь храма только дважды в год. В остальное же время, как и сейчас, он освещен лишь тусклыми лампочками. Бродить внутри приходится в таинственном полумраке. А народу много – всех же посетителей привезли одновременно. Как тут можно за всеми проследить? Хотя, вероятно, охранник вряд ли был озабочен там, чтобы туристы вообще не фотографировали. Вероятно, за небольшую мзду он был готов «закрыть глаза» на нарушение запрета.

Рядом с главным храмом есть и еще один, в три раза меньше по размеру, но построенный в том же стиле. Он посвящен жене фараона Рамсеса II, красавице Нефертари (в переводе ее имя означает – возлюбленная). Фасад украшают шесть статуй, две из которых изображают богиню любви Хатхор. Внутри храма только два зала. Снимать в них также запрещено.

Подняться на вершину соседнего холма, чтобы оттуда сфотографировать сразу два храма, тоже оказывается нельзя. Стоило нам с Олегом пройти всего с десяток метров по тропе вверх по склону, как наперерез с двух сторон побежали солдаты. На ходу они что-то кричали и нервно передергивали затворы автоматов. Казалось, стоило нам сделать еще несколько шагов, и они откроют огонь на поражение. Какие-то удивительно нервные там охранники.

«Нильский круиз»

От Каира до Асуана и обратно по Нилу бороздят круизные суда с трехэтажными массивными палубными надстройками – настоящие передвижные пятизвездочные отели – с бассейнами и Wi-Fi. Но здесь же снуют и простые деревянные посудины без мотора с единственным прямоугольным парусом – фелюки. При хорошем попутном ветре они преодолевают расстояние между Асуаном и Луксором за 3—5 дней.

Изначально на фелюках перевозили грузы, местных торговцев и крестьян. Но с появление туристов часть владельцев лодок переключилась на более доходный бизнес. Местные турфирмы организуют короткие туры, своеобразные «круизы для бедных» – для тех, у кого денег еще меньше, чем времени.

Один-два дня, по желанию и возможностям, туристов сплавляют вниз по течению на фелюке. А затем пересаживают в микроавтобус и везут в Луксор. Вторая часть тура – так же обязательна, как и первая. Египетские власти не могут позволить, чтобы иностранцев бросали где попало на произвол судьбы. В то время, как сами Асуан и Луксор считаются сравнительно безопасными, дорога между ними – по мнению полиции – таит множество опасностей.

Цена тура на фелюке во всех конторах одинаковая (150 фунтов за первые сутки и по 50 – за следующие). Различаются только условия и уровень комфорта. Все же фелюки – не стандартные круизные суда. Они отличаются друг от друга размерами, строились в разное время, да и эксплуатировались по-разному.

Как это обычно и бывает в Египте, туристическую фирму, организующую круиз на фелюке, искать не пришлось. Она… сама нас нашла. Тот же самый хелпер – прекрасно говорящий по-английски парень-нубиец, который прицепился к нам на улице в первый вечер, когда мы искали отель – и стал организатором поездки.

Мы пригласили с собой в компанию Александра – немца из Казахстана уже почти двадцать лет живущего в Германии. С ним мы случайно познакомились на улице. А турфирма нашла нам еще одного попутчика – мало разговорчивого парня из Канады. Так впятером мы и погрузились на фелюку. Кроме нас на лодке были также старик-капитан и его племянник – юнга.

Медленно-медленно вдоль по Нилу

Фелюка шла не спеша. Мотора на ней не было. Рассчитывать можно было лишь на слабое течение и силу ветра. Простой прямоугольный парус не только не давал сильно разогнаться тяжелой деревянной посудине, но и вынуждал идти не по прямой, а галсами. Вначале от одного берега до другого, затем крутой разворот и вновь поперек течения, увертываясь от проходящих по фарватеру огромных круизных теплоходов.

На фелюке было непривычно тихо: скрипели деревянные части корпуса и свистел ветер в парусах. Развлечений, конечно, никаких. Оставалось только расслабиться и наблюдать, как солнце медленно клонится к закату, над водой никуда не спеша пролетают птицы и шумят прибрежные камыши.

В Египте не бывает сумерек. Солнце зашло как-то сразу. И сразу же установилась полная тишина, будто остановилось время. На иссиня-черном небе постепенно загорались звезды. Потом стало немного светлеть – восходила луна. Фелюка скользила по блестевшей как расплавленный свинец глади реки.

Идиллию нарушил появившийся где-то вдали и постепенно приближающийся шум работающего водяного колеса. Капитан поспешил увести фелюку поближе к берегу, чтобы пропустить очередной пароход с освещенными окнами и доносящейся сквозь шум двигателей музыкой. Но едва этот монстр пронесся мимо, как мы вновь вернулись в уже привычное царство тишины. Так мы и продолжали неспешно плыть по освещенной луной водной глади.

Фелюка шла так тихо, что можно было расслышать самые тихие и удаленные звуки, отраженные от водной поверхности и усиленные отражением – крик птиц в темных камышах, отдаленный лай собак в пустыне, резкие и грубые крики верблюдов. Так бы плыть и плыть всю ночь. Но это здесь запрещено!

После серии направленных против иностранцев терактов египетские власти ужесточили меры безопасности. Фелюки с пассажирами-иностранцами не могут останавливаться на ночь где попало (как это было еще несколько лет назад). Парковаться можно только в специально отведенных для этого местах. Недалеко от деревень, в которых есть полицейские участки. Считается, что такое соседство может отпугнуть потенциальных террористов.

Часа через два после заката наша фелюка пристала к высокому песчаному бархану на левом (западном) берегу Нила. В этой поездке нам уже неоднократно приходилось спать под открытым небом (спальные мешки и сейчас были уже наготове). Но прямо в лодке, да еще и на воде ночевать довелось впервые.

Мы с Олегом вышли на берег – на разведку. Там – насколько можно было видеть в свете полной луны – только песок и копошащиеся на нем скарабеи. Вероятно только эти священные для древних египтян насекомые и будут нас в эту ночь охранять.

Капитан достал керосинку и стал готовить ужин. На сковородке зажарил рыбу и помидоры с яйцами, в кастрюле сварил макароны. Потом нарезал кусочками огурцы и помидоры, достал из холщового мешка пресные лепешки, без которых в Египте никакая еда не обходится. Затем заварил чай – не суданскую розу, а обычную черную заварку.

Ужинали при свечах, которые для защиты от ветра стояли в разрезанных поперек пополам пластиковых бутылках. А спали на палубе, под толстыми шерстяными одеялами. Было достаточно прохладно, зато ни комары, ни мошки нам не досаждали.

Утром после легкого завтрака мы переправились на противоположный, более населенный восточный берег – именно там проходят железная дорога и шоссе.

Вскоре подошел охраняемый полицейскими джипами конвой из нескольких микроавтобусов. В одном из них нашлось место и для нас. Никакой самодеятельности здесь быть не может. Всех туристов повезут вместе. Да и остановки по пути будут не по требованию, а в заранее выбранных местах.

Храм Ком-Омбо

Первая остановка – в Ком-Омбо («Золотой курган»), расположенном на месте древнего Омбоса, который еще раньше назывался Нуба. Здесь, в 50 километрах к северу от Асуана, на берегу Нила живут нубийцы, которых переселили с земли, затопленной после строительства Асуанской плотины и создания озера Насера.

В древности город был известен как Па-Себек («Земля Себека») – по имени бога разлива Нила и изобилия, изображавшегося в форме крокодила, которому как тотему поклонялись местные жители. В те времена египтяне высоко почитали священных животных.

Во времена правления в Египте греческой династии Птолемеев (потомки одного из полководцев Александра Македонского) Ком-Омбо, стал важным торговым центром. Здесь торговали золотом и африканскими слонами. Одновременно он был и крупной военной базой, защищавшей Египет от нападений нубийцев.

Храм в Ком-Омбо был основан во время правления Птолемея VI (191 – 146 гг. до н.э.), а достраивался уже Птолемеем XIII (51 – 47 до н.э.) и римским императором Траяном (53—117 н.э.). Как видим, и здесь без римлян не обошлось.

Уникальность этого храма в том, что он посвящен не одному богу – как это было принято в Египте – а сразу двум: богу-крокодилу Себеку (восточная часть храма), олицетворявшему темное начало, и светлому богу неба, изображавшемуся в виде сокола – Хароерису (он также известен как Хорур или Хор Старший). Именно поэтому у храма два главных входа, два вестибюля и два святилища. Как полагают ученые-египтологи, священников тоже было «два комплекта».

Древние египтяне считали, что река Нил – это пот Себека, бога-крокодила. Вероятно местные жители сталкивались с этими опасными рептилиями ежедневно и знали об их силе и свирепости не по наслышке. Крокодилы считались предвестниками наводнения. По мере подъема уровня воды, они спускались все ниже и ниже по течению. Они несли с собой опасность, но и благую весть – Нил опять разливается. В пустыне, где никогда не бывает дождей, только воды этой великой реки дают надежду на хороший урожай. На залитые водой поля попадает жирный ил – ценный источник удобрений и необходимых для поддержания плодородия земли микроэлементов.

В. Андреевский, побывавший здесь в конце XIX века писал, что храм «засыпан уже на три четверти и скоро, должно быть, будет погребен сосем, если только не примут мер к его спасению».

Меры приняли, но было уже слишком поздно. Нильская вода подмывала берег и смывала хам – камень за камнем. Печальная участь постигла стоявшие прямо на берегу величественные ворота, а также часть стены.

Ю. Н. Щербачев в 1876 году так описывал свои впечатления от увиденного: «Здания, занесенные тонким белым песком, едва приметны над землей; одно вовсе завязло, и ходу в него нет; от другого остался снаружи лишь верх портика: сначала, между первых колонн, можно еще подвигаться, не рискуя задеть плафона, потом идешь среди капителей и надо горбиться, потом надо ползти, а потом уже и ползти нельзя, – тогда как сверху большие брусья, хребет крыши – сломанные и цельные, ничком и стоймя – долго еще тянутся беспорядочною грядою, захлебываясь в волнах песка…».

За прошедшие с тех пор полторы сотни лет храм преобразился. Его тщательно очистился от песка – сейчас уже не надо ни пригибаться, ни, тем более – ползти. Берег укрепили, одновременно устроив на нем пристань для круизных теплоходов. Ведь зачастую возможность легко доставлять туристов сильнее влияет на популярность того или иного объекта, чем его историческая или культурная значимость.

Как и все важные туристические объекты Египта, этот храм охраняют вооруженные автоматами полицейские. Стоило мне, например, подняться на холм, как сразу же раздались крики часовых: «Стой, стрелять буду».

Стрелять по туристам, в Египте все же не принято. Но обстановка нервная. К тому же по храму нельзя гулять спокойно, в привычном для себя ритме. Всех привезли одним конвоем и одновременно должны увезти ровно через полчаса. Такие уж в Египте порядки. Безопасность превыше всего!

Однако, жизнь продолжается. Наступило время намаза, и охранники, на время забыв о своих делах, в укромном месте – за дальней стеной храма – расстелили коврики и стали молиться на… вырезанное на стене изображение бога-сокола. Именно в этом направлении и находится Мекка.

Храм бога Хора в Эдфу

Не доезжая 100 километров до Луксора, мы свернули с дороги в сторону Эдфу. В античные времена он назывался Бехдет или Джеба, а при римлянах – Appolinopolis Magnae и был одним из крупнейших мегаполисов Верхнего Египта. От было великолепия до наших дней дошел только один храм. Зато какой! Он поражает своими исполинскими размерами – 137 метров в длину, 79 метров в ширину, при высоте пилонов в 36 метров.

В 1834 году здесь побывал Аарон Норов: «Величина этого храма, столь огромного даже издали, удваивается, когда, подойдя к нему узнаешь, что видимое здание есть только едва половина; другая часть вся погребена в земле, и нижние колоссальные изображения выходят из нее только по пояс».

В 1876 году Ю. Н. Щербачев описал увиденное более подробно: «Земля сберегла клад во всей его неприкосновенной прелести: красивый двор, залы, некрытые переходы, карнизы и плиты пола – все цело и невредимо. Если в других храмах надписи приходится читать урывками на разрозненных обломках, то здесь, напротив, они не имеют пробелов. Барельефы непрерывными рядами тянутся по стенам внутри и снаружи… Таким образом храм являет самую полную главу каменной библии Египта».

Храм посвящен богу-соколу Хору, сыну Осириса и Исиды. Согласно расшифрованной археологами надписи на стене, его строительство началось 23 августа 237 года до н.э. по приказу Птолемея III, а завершилось в 47 году до н.э. при Птолемее XII. Именно этот последний правитель и изображен на фасаде с головами врагов, которые он держит за волосы, собираясь принести в жертву грозному богу Хору.

Пройдя через центральную дверь, мимо статуй бога-сокола из черного гранита, до блеска отполированного руками туристов, мы попали в огромный внутренний двор, украшенный с трех сторон 32 гигантскими колоннами с вырезанными по камню цветами.

Слева, перед входом во внутренний храм также установлена статуя Хора. Раньше их вероятно тоже было две – с каждой стороны от входа. Пройдя через два зала, потолок которых поддерживают украшенные иероглифами колонны, мы вошли в святилище.

На алтаре когда-то хранилась золотая статуя бога Хора. Сейчас на ее месте можно увидеть только деревянную ладью. В ней (вернее, в примерно такой) статую по большим храмовым праздникам торжественно выносили из храма и проносили по улицам.

Египетскими иероглифами исписаны все стены – как внутренние, так и внешние. Любили египтяне это дело – каллиграфию. Расшифровав эти надписи, египтологи много узнали о проводившихся в храме церемониях. Главная из них состояла в символическом изображении борьбы «хорошего» бога-Хора с «плохим» богом-Сетом (его часто изображали в виде гиппопотама) и окончательной победы добра над злом.

В гостях у Боба Марли

После посещения храма Хора в Эдфу микроавтобусы вышли на финишную прямую и понеслись в сторону Луксора. Впрочем, ехали не очень быстро. На каждом блок-посту нас останавливали и приходилось ждать, пока полицейский тщательно запишет номера всех машин в бухгалтерскую книгу.

Участок между Асуаном и Луксором египетские власти считают местом очень опасным. Там туристы должны быть постоянно под присмотром, перемещаться только группами с обязательным полицейским эскортом. А по Луксору, как по огороженной со всех сторон и находящейся под неусыпным контролем туристической зоне, можно гулять свободно.

Для начала нам надо было найти крышу над головой. Наш микроавтобус остановился у какого-то чересчур помпезного отеля. В него мы даже не заглянули. Пошли искать что-нибудь попроще, без излишнего пафоса.

К нам тут же привязался хелпер и стал активно зазывать в какой-то отель. Не особо вникнув, мы довольно грубо его послали. И дело не в том, что мы имели что-то против него лично или его неизвестного для нас отеля. Очень уж надоела постоянная опека. Хотелось немного самим прогуляться, почувствовать себя свободными людьми.

Прошли несколько гостиниц – как-то все не то. Тут я получаю СМС от Виолетты. Она была с нами только в первые две недели путешествия, но вернувшись в Москву продолжала с интересом следить за нашими приключениями. В Луксоре Виолетта была год назад и спешила порекомендовать гостиницу, в которой тогда останавливалась – «гостиницу Боба Марли».

Впрочем, официально этот отель называется «Шериф». Но новый владелец, оставив прежнее название, превратил гостиницу в мемориал, посвященный музыке регги, Бобу Марли и всему растаманскому движению. Едва свернув в переулок, мы в его конце, до которого оставалось еще метров тридцать, увидели флаги, раскрашенные в характерную комбинацию цветов «зеленый-желтый-красный». Внутри все стены были увешаны плакатами, портретами Боба Марли, сувенирами.

И тут – шок. За стойкой регистрации я увидел того самого хелпера, которого мы недавно так грубо послали! Даже как-то неудобно стало. Заметив наше смущение, владелец гостиницы – а это оказался именно он – успокоил.

– Я вас прекрасно понимаю. У нас в Египте действительно иностранцев достают чересчур навязчивым предложением услуг.

В путешествиях нет ничего более скучного, чем гостиницы. Они все на одно лицо. И это характерно не только для нашего времени. Уже в конце XIX века профессор А. К. Краснов писал в опубликованной в Санкт-Петербурге в 1898 году книге «Из колыбели цивилизаций»: «Даже в Китае и Японии вокруг туриста исчезают самобытные черты их жизни и в японской гостинице, завидя европейца, горничные уже тащат стол и стулья, вилки и ножи для бифштекса, чтобы лишить вас характерной обстановки этих не имеющих мебели и едящих палочками вегетарианцев».

Стоит ли удивляться, что во время длительного путешествия зачастую уже невозможно вспомнить, чем же именно отель в А отличался от отеля в Б. И лишь некоторые остаются в памяти надолго. Луксорский «Дом Боба Марли» как раз из таких. Стоило нам подняться на крыше с видом на Нил, сесть на раскинутые там ковры и матрацы или плюхнуться в гамак, как мы сразу обо всем забыли – и о насыщенной экскурсионной программе, и о необходимости еще куда-то ехать. А для нас там обнаружился и еще один бесплатный бонус: по Wi-Fi ловился бесплатный Интернет из расположенного неподалеку пятизвездного отеля Winter Palace.

Фивы и Луксор

Луксор – новый современный город с вокзалами, отелями и ресторанами – лежит на восточном берегу Нила, неподалеку от руин древней столицы Египта – Фивы. Именно в этот город, славившийся в древнем мире своим невероятным богатством и великолепием, в XVIII – XIX века стремились самые первые туристы, археологи-любители и «расхитители гробниц».

Русский египтолог Борис Тураев писал: «нигде на земле невозможно найти другого места, до такой степени изобилующего величайшими памятниками глубочайшей древности, как египетские Фивы. Этот город, «око Ра, град могучий, владыка всех градов, прославлен в Библии и Илиаде. Древние произведения искусств, извлеченные из почвы Фив, наполнили музеи Каира, Европы и Америки, но по-прежнему этот рудник представляется неисчерпаемым».

Луксор часто называют «самым большим в мире музеем под открытым небом». В городе и его окрестностях сохранилось столько руин, захоронений и обелисков, что осмотреть их невозможно и за неделю. Мы ограничимся только одним, но самым большим храмом.

Карнакский храмовый комплекс

Карнак – это не храм, а грандиозный храмовый комплекс. Он находится всего в двух километрах от города, в одноименной египетской деревне. Самые величественные руины древнего мира лежат как будто во впадине. Но этот эффект связан с тем, что в древности общий уровень местности был на несколько метров ниже.

В течение нескольких столетий египтяне построили больше десятка больших и маленьких храмов и обелисков, посвященных различным богам и обожествленным фараонам. Нет разве что ни пирамид, ни гробниц. Но их можно, при желании, увидеть в Долине Царей на противоположном берегу Нила.

Храмовый комплекс – очень большой и запутанный. В нем легко и заблудиться. Как писал Генри В. Мортон: «Назвать Карнак „храмом“ – явный абсурд. Даже если назвать его „комплексом храмов“, это вряд ли даст представление о бескрайней ширине и дикости руин».

К входу мы шли как через строй почетного караула. В два ряда, с обеих сторон дороги, выстроились каменные бараны. Для древних египтян они вначале были племенными тотемами, а затем и богами.

Самое главное святилище – храм Амона-Ра (или Ипет-Ису), бога Солнца – был основан в XX веке до н.э. и на протяжении всего периода Нового царства все фараоны тратили огромные силы и средства на его достройку.

Карнакский комплекс рос и развивался как живой организм – то в строгом соответствии с заранее рассчитанным планом, то хаотически. Желания и амбиции у фараонов различались. Одни очень щепетильно относились к оставшемуся от предшественников наследию. Они строили новый храм или дополнительную пристройку к уже существующему. Другие же наоборот, сносили старые сооружения, чтобы расчистить место для еще более величественных.

Строившийся на протяжении четырнадцати веков храмовый комплекс, занимающий территорию около 30 га, стал самым большими культовым сооружением всего древнего мира. Строительство продолжалось вплоть до 663 года до н.э., когда храмы были разрушены ассирийской армией и постепенно занесены песками. Благодаря такой консервации они и сохранились до наших дней почти в первозданном виде.

Уже в начале XIX века Карнак стал одной из самых популярных достопримечательностей Египта. Сюда хлынул поток туристов и искателей сокровищ, беззастенчиво грабивших бесхозные руины. Вот что в своих мемуарах писал Фредерик Кальо, побывавший здесь в 1815 году: «Руины Карнака были разделены демаркационными линиями, отмечавшими, где чья территория – французская, английская, ирландская, итальянская и т. д. Некоторые английские леди перелезали через обломки, чтобы пробраться в катакомбы. Несмотря на жару и усталость, все высунув языки носились туда-сюда, жаждая найти или купить какую-нибудь старинную вещь, поэтому копали днем и ночью».

Русский путешественник В. Андреевский, как и все, кто когда-либо сюда попадал, был поражен величием комплекса, равного которому он не видел нигде, хотя и объехал все самые замечательные места Европы и Ближнего Востока. Он писал: «Люди, жившие в этих дворцах, в стенах которых поневоле говоришь шепотом, должны были быть не такими, как мы; они ходили медленно среди колонн, волоча за собой по каменным плитам тяжелые складки своей белой одежды. Их лоб, обвитый золотой змеей, никогда не склонялся к земле; они были молчаливы, так как повелевали лишь знаками. На своих столах из порфира они ели неведомых птиц и морских чудовищ, пойманных для них из глубин Индийского океана; жены, белее молока и одетые как богини, ждали их на пурпуровых ложах. Ручные львы, ласкаясь, лизали им руки и шли перед ними, когда они выезжали на войну на колесницах, запряженных единорогами. Они жили по тысячу лет и никогда не улыбались». Но у всего этого великолепия была и обратная сторона медали. Поэтому русский путешественник нравоучительно сетовал: «если сломать сто тысяч пальмовых веток на спине людей, которые всегда ходят голыми, то можно выстроить сколько угодно дворцов, да еще и храмов в придачу… И эти камни, которыми мы восхищаемся теперь, слышали больше горьких вздохов и слез, чем хвалебных гимнов в честь Аммона».

Самое сильное впечатление производит огромный зал с колоннами просто невероятных размеров, вырезанными в форме цветов папируса. Они когда-то подпирали крышу величественного здания.

Лес колонн (а их здесь 137!) не дает возможности разглядеть здание храма целиком. С какой стороны ни посмотри, видно только два ряда колонн, которые заслоняют собой все остальные. Потолок обвалился, стены обрушились, а колонны как стояли, так и стоят на своих местах.

К строительству храма приложил руку и Рамсес II, правивший с 1279 – 1213 годы до н.э. – единственный из египетских фараонов, который носил титул «Великий». Его гигантская статуя, повернутую почему-то боком к потоку посетителей, установлена в одном из внутренних двориков. В них легко и заблудиться. Ориентироваться можно только по нестерпимо палящему солнцу – оно царит на выбеленном небе, на котором нет ни единого облачка.

Практически у каждого бога была или женская ипостась или супруга. Поэтому с двух сторон от храма Амона-Ра построили святилища, посвященные членам его семьи – жене, богине Мут (она же богиня-мать, царица неба) и общему сыну, богу Хонсу (он же божество Луны). Не забыли здесь и младших богов. Они пусть и не такие влиятельные, но ближе к людям, к их мирским проблемам. С ними можно и договориться – например, с помощью магических ритуалов.

Один из таких ритуалов можно увидеть и сейчас. В нем принимают участие все туристы. Неизвестно кто это первый придумал, но считается и передается из уст в уста, что установленная на площади недалеко от гранитного обелиска статуя скарабея обладает магическими свойствами. Ее обязательно нужно обойти по часовой стрелке – три раза на удачу в делах и начинаниях, пять раз – для успешного рождения ребенка, семь раз – для замужества. Да, в современном мире заработать деньги и завести детей значительно проще, чем выйти удачно замуж.

Посмотрим, действует ли? Мы с Олегом ограничились тремя кругами, а Саша прошла все семь. И, как позднее, выяснилось, это действительно ей помогло. Замуж она вышла. Неизвестно насколько к этому приложил руку скарабей. Но что это произошло благодаря ее участию в нашей кругосветке – это факт. Однако, об этом позднее.

Утром огромную площадь перед входом на территорию комплекса забили туристические автобусы. Поэтому, бродя по храмам и руинам дворцов, мы никогда не были в одиночестве. Со всех сторон были слышны голоса – причем русская речь звучала не реже, чем английская или немецкая. Стены, колонны и статуи облепили позирующими на их фоне туристы. А тут еще и охранники!

Что и от кого они здесь охраняют неясно. Но каждый из них приставал с предложением показать какое-нибудь «срытое» сокровище. Даже полицейские с автоматами, используя «калашниковы» в качестве своеобразных указок, набивались в экскурсоводы – в расчете на бакшиш. Интересно, а им вообще хоть платят зарплату? Или только автоматы и форму выдают?

Охранники не разыскивали скрытые сокровища, а сами же их и создавали. Поставят шлагбаум и начинают вымогать деньги за возможность за него пройти к какой-нибудь статуе. И это при том, что к ней же можно пробраться, обойдя стену с другой стороны. И совершенно бесплатно.

Охранники стояли у входа почти во все помещения. А часто и прямо посреди прохода. Зайти внутрь можно было только после того, как страж отойдет хотя бы немного в сторону. А это уже работа, за которую полагается бакшиш!

Дахаб – золото Синая

Из Луксора можно уехать на автобусе в Дахаб, на Синайском полуострове. Ехать придется всю ночь. Спать будет некомфортно – на неудобных сидениях. Зато мы сэкономим время.

Ночью мы проехали Хургаду, но даже краешком глаза не взглянули на одну из туристических столиц Египта – банально проспали. И момент переезда из Африки в Азию также остался незамеченным.

Проснулись мы в Шарм-эль-Шейхе, в который автобус заехал уже утром. Там, кстати, почти все пассажиры вышли. Сто километров по безжизненной пустыне до Дахаба мы ехали впятером – в компании с парочкой немецких бэкпакеров.

Когда ходишь по Дахабу пешком, чувствуешь себя почти как на каком-нибудь европейском морском курорте. На улицах удивительно чисто – и не только по египетским меркам, расстояния небольшие, транспорта и людских толп нет.

Город, название которого в переводе с языка бедуинов означает «золото» (именно такого цвета песок на здешних пляжах), всего несколько десятков лет назад был заштатным поселком Ассалах – несколько домиков в пальмовой роще на берегу маленькой уютной бухты. И тут – в полном соответствии с русской пословицей «не было бы счастья…» – война.

После египетско-израильской войны 1973 года Синайский полуостров захватил Израиль. Израильтяне – большей частью выходцы из Европы – стали искать на побережье Красного моря удобные места для создания курортов.

Именно израилетяне построили здесь первые отели, рестораны, магазины и бары. В отличие от Шарм-эль-Шейха, изначально создававшегося для приема организованных туристических групп, в Дахаб потянулись преимущественно самостоятельные туристы – бэкпакеры.

Центр жизни в Дахабе – набережная с маленькими магазинчиками, недорогими ресторанами и уютными кафе. В ясную погоду отсюда виден гористый берег Саудовской Аравии. Пологий спуск в воду и отсутствие коралловых рифов вблизи берега позволяет купаться в морской воде и на мелководье. Здесь не бывает больших волн, но почти всегда дует ветер, поэтому воды лагуны облюбовали любители виндсерфинга.

Если днем жизнь течет неторопливо, то вечером все оживает и бурлит. В ресторанах и кафе собираются веселые загорелые люди, раскуривают кальяны и делятся дневными впечатлениями. В последние годы здесь все больше и больше наших соотечественников. Одни приезжают в Дахаб лишь на экскурсию из Шарма, другие – отдохнуть недельку-другую, третьи – на всю зиму.

Здесь есть русские кафе, рестораны, центры подводного плавания и турфирмы. На каждом шагу попадаются вывески и рекламные плакаты на русском языке, а на набережной слышна русская речь. Кто-то живет по туристической визе, а кто-то уже давно ее просрочил. Но египетские власти смотрят на это «сквозь пальцы». В стране с неустойчивым политическим положением не стоит отказываться даже от самого тоненького ручейка иностранной валюты. Местные дауншифтеры, конечно, деньги не расшвыривают направо и налево. Но ведь и не побираются.

Портовый город Нувейба

Египет отделен от Иордании узкой полоской принадлежащей Израилю земли. Конечно, сейчас можно проехать через Израиль и транзитом. И даже виза не нужна. Но что потом делать с израильскими штампами в паспорте? С ними уже ни в Сирию, ни в Ливан, ни в целый ряд стран Персидского залива (и даже в Бруней на острове Борнео!) могут не пустить.

Выручают паромы, которые связывает египетский порт Нувейба с иорданским портом Акаба. Согласно расписанию, на «быстром» плыть всего 1 час, на «медленном» – 3. Но где вы видели, чтобы в Египте транспорт ходил строго по расписанию?

Отправление задержали на четыре часа. Пассажиры скапливались в огромном ангаре, где рядами были установлены скамейки. Все было рассчитано на многочасовые ожидания. Они здесь отнюдь не редкость. Паромы постоянно опаздывают. Но ведь ходят же! Значит и мы, рано или поздно, переправимся через Красное море из Египта в Иорданию. Нас ждет очередной этап кругосветки – по Ближнему Востоку.