2. Весовые категории
К сожалению, времена беспрепятственной подвижки между воинскими сообществами канули в лету. В отличие от недавнего прошлого, когда полковнику-ракетчику Бубякину для попадания на территорию танковой бригады хватало «уазика» и дырки в заборе, теперь, для спокойного перемещения к братьям по оружию уже понадобился танк. Инфляционные процессы явно имеют тенденцию к экспансии даже в не слишком смежные области. Разумеется, суета, начавшаяся в Василькове после пиротехнического апокалипсиса инициированного растворившимся в неясности турецким спецназом, несколько снизила порог инфляции дующей «УаЗ» в Т-84, ибо опосля такой катастрофы наличие боевой гусеничной машины на улице никого особо не удивляло. Подумаешь, танк! Тут уже и МЧС понаехало, а от пожарных машин просто не протолкнуться. Кстати, о пожарниках. Подозревая, что под видом оных на позиции дивизионов могут пробраться черти кто, включая антитеррористические отряды МВД, командир группы запретил пропускать оных вообще. Благо та же привлеченная к делу танковая бригада добавила распоряжению вес. Единственное что пропустили на позицию, да и то после досмотра, были машины скорой помощи. Работы для них, к сожалению, хватало.
Сейчас в танке, сопровождаемым для довеска еще и вторым, в соседний истребительную часть ехал сам полковник Мордвинцев. Конечно, по «близкородственным» отношениям, после собезьяненного у янки слияния зенитных войск с авиацией, куда лучше в экскурсию подошел бы сам Бубякин, однако, танкисты выполняли при группе чисто вспомогательную функцию наземного прикрытия, ЗРВ же вели настоящую войну, потому Михаил Юрьевич требовался на рабочем месте в любой момент, а вот Мордвинцеву было проще. Идею послать к летчикам кого-то званием поменьше даже не обсуждалась. На беду, Николай Владимирович был знаком с командиром Сороковой бригады тактической авиации весьма шапочно, но куда было деваться?
Как оказалось, вся эта продумка со званиями и прочим не самое важное для дела. Вначале следовало просто-напросто прорваться к командиру части. Да, «Уазик» тут бы не сладил явным образом. Не исключено, полковник являлся необходимым привеском к двигателю с трансмиссией. В самом деле, Т-84 катил все же не по вражеской территории; это там с любым препятствием справляется молодой, с только что выстрелившими в мир усиками, летёха. На своей земле требуется все-таки больший калибр.
– И чего теперь, пан полковник? – спрашивает младший сержант, помещенный впереди, у рычагов.
– Тормозни, Павел, – Мордвинцев и так явно нервничает, а теперь почти взбешен.
– Может, не стоит вам? – говорит истинный командир танка – лейтенант Белый, ныне пристроившийся на месте наводчика.
– А что, думаешь, будут стрелять без предупреждения? – встречно спрашивает Мордвинцев. Сам он, вообще-то, не уверен в ответе, но люк откидывает смело, как и положено полковнику: после произошедших на позиции ракетчиков событий не стоит ездить, подставляясь снайперам. Вообще-то, как ни странно, об удачном рейде турецкого спецназа никто покуда не ведает. Селекция раненых и убитых на зацепленных пулями или попавших под поражающие факторы взрыва не проводилась. Версия причины самого взрыва, по уже утвердившемуся убеждению специалистов-ракетчиков, коему без проблем доверяют танкисты, склоняется к попаданию в склад ускорителей технического дивизиона то ли беспилотного летательного аппарата, то ли какой-нибудь авиаракеты с GPS-наведением.
Мордвинцев уже выныривает в свежесть атмосферы, быстро моргает от перепада яркости, потом в упор смотрит на топчущегося поблизости милиционера, или спецназовца, в бронежилете.
– Хочу ехать далее! – перекрикивает он наличные лошадиные силы, поставленные на холостой ход.
– Нет! – машет головой милиционер. – Проезд ограничен!
Голос без истерики, но стоит служивый все же, чуть в сторонке, не на самом вероятном векторе движения танка. Автомат у него маленький, супротив 125-мм дула смешной. По странной ассоциативной взаимосвязи нейронных ветвлений, Николай Мордвинцев почему-то припоминает давно забытого двухсантиметрового керамического ёжика умеющего курить специальные игрушечные сигары и пускать дым порциями. Детское воспоминание абсолютно лишнее, не относится к делу, и тут же стирается. След его только в улыбочке танкового полковника.
– Ну, я поеду, да? – говорит он голосом подразумевающим подкол.
Улыбку какого-то танкового вояки милиционер однозначно трактует как издевательство, однако силовые параметры явно не в его пользу.
– Правильно, разворачивайтесь, – кивает он, делая вид, что понял вопрос по-своему.
– Машинку убирать будете? – интересуется Мордвинцев сверху, просто-таки как настоящий либерал, всегда думающий о предметах в их эквивалентной валютной цене.
– Шутить вздумали, гражданин? – теперь милиционер нервничает, хочет задействовать и автомат и рацию одновременно.
Мордвинцев так же с улыбочкой исчезает в командирском люке. Танк дергает с места тут же, словно дальнейшее было предусмотрено и команды не потребовало. Аккуратный наезд на милицейское «Жигули» не получается: скорость не оптимальна, потому машину просто отжимает в сторону.
– Отрефтуется, не плачь! – подмигивает сверху высунувшийся из следующего танка старший лейтенант Первушин.
Ментяра в бешенстве тискает висящий на шее АКМС. Но он же не полный идиот: что стоит его пукалка супротив сорока, а то и более тонн железа? К нему со всех ног бежит подмога. Танки конечно в зоне действия автоматов, но стрелять никто не пробует. Странная, малоизученная отрасль психических процессов: вблизи снаряженного полным боекомплектом Т-84 люди почему-то глупеют. Добежав до не справившегося с задачей патрульного, его для чего-то спрашивают:
– Что случилось, Дима?
Дима конечно огрызается:
– Что, что? Сами не видите, что ли?
Теперь все с интересом пялятся на удаляющиеся боевые машины. В это время передовой танк Мордвинцева вертит дуло назад. Все бледнеют, ведут подсчет веселым денькам, проведенным в операции сложения дивидендов от контроля скорости на украинских дорогах. Однако это зря, танк полковника просто-напросто готовится валить корпусом въездные ворота истребительной бригады ВВС: «Жигули» были лишь тренировкой.
Но главное – он все-таки пельтаст.
Он тот передовой, легковооруженный,
Что проскочил
Под копьями
Фаланги
Моей души.
Стрелу вонзил, а может, то копье?
Крючок, гарпун, иль нечто в этом роде?
Бурящее ушную глубину,
До мозга.