Вы здесь

Война с кентаврами. Глава шестая. Переговоры (Юрий Иванович, 2013)

Глава шестая

Переговоры

Крафа так и дернулся всем телом:

– И ты еще спрашиваешь?! Сам ведь видел, как таких тварей трудно уничтожить. А если они еще и большой бандой заявятся? Да я ума не приложу, что делать, если они целым десятком в Янтарный припрутся. Только и останется, что ядерные бомбы на них сбрасывать. А те еще отыскать надо. Ну и о последствиях такой бомбардировки даже думать не хочется… Так что нам следует продумать, как и чем бороться с ожидаемой агрессией.

Граф Дин постарался быть последовательным:

– Изначально: ты можешь перекрыть проход на Янтарный, что на площади города Эрегарт?

– Нет. Это нечто древнее, от меня не зависящее. Как и прочие запреты прыжка со всех иных участков Трабиянта.

– А вот скрывать от союзника ничего нельзя! – Дмитрий сменил тон на барский, пафосный. – Как же ты, голубчик, по столицам да университетам шастаешь? Да еще и лучших учеников за собой в путешествия увозишь?

Некоторое время Гегемон смотрел на собеседника хмурясь, исподлобья. Видимо, сомневался, стоит ли раскрывать некие особенные тайны. Потом решился:

– Могу и поделиться одним секретом, все равно ты им не сможешь воспользоваться. Возле самого священного колокола Клоц есть некое место, в которое могу попасть только я. А уже из него могу прыгать по всей планете. Через него и возвращаюсь в иные миры. Плюс ко всему есть специальный метод прыжка, о котором знаю только я и могу пользоваться только со своей силой. Слабаки так не потянут… Ну а по поводу Эрегарта напомню еще раз: там я бессилен. Умел бы, закрыл бы наглухо пробой в пространстве, которым пользуется телепорт от плагри. Но не получается, что я только ни пробовал. К тому же тот первый, развоплощенный монстр-кентавр содержал в памяти информацию о полной секретности своих перемещений от остальных соплеменников. Поэтому я решил, что никто про канал больше не знает, никто больше не нагрянет, и приказал эвакуировать город чисто в профилактических целях.

– Понятно… А что, если сейчас, немедленно, прыгнуть в мир плагри и там нанести ядерный удар? Вдруг удастся уничтожить оставшийся там телепорт и тем самым сбить все настройки?

Трибун скорбно кивнул:

– Отличная идея, и очень жалею, что давно этого не сделал. Мог бы и успеть… Но сейчас, когда оттуда пришли сразу два монстра, наверняка уже поздно прятать концы в воду.

– И все равно, почему бы не сместить войну на территорию этих уродов? Уж там точно нам ничего жалеть не придется. Уничтожение мира людоедов – это благо, превышающее и покрывающее все минусы такой бомбардировки.

Союзник возражений не имел, но опасался ловушки. Раз кентавры настолько разумны и сообразительны, что пользуются проходами в иные миры и даже умеют настраивать свои телепорты на четкое возвращение тел по заданной программе, то они могли и подстраховаться, прикрывая свой мир от справедливого возмездия за людоедство.

Но на эти опасения граф Дин ответил со всей широтой своей души:

– Если сам опасаешься, отправимся туда с бомбами вдвоем. Так согласен?

Крафа кивнул, и Дмитрий продолжил:

– Но почему бы нам не привлечь в союз более сильного соратника? Я имею в виду Водоформа.

Крафа скривился с сомнением:

– Пусть его пришлось бы использовать и не против плагри, но о таком союзнике я мечтаю с момента нашего последнего расставания с тобой. Ситиньялло при желании мог бы не просто уничтожить кровожадных монстров, а сотворить с ними такую же трансформацию, как некие силы мира без правительств сотворили с Сельестром Чари. Ну… это тот урод-путешественник, которого я развоплотил…

– Помню.

– То есть заставил бы кентавров жрать только свежую травку и сено. Так что я сразу подумал о нем как о самом желанном союзнике. В связи с чем недавно предпринял вылазку в мир Огненной Патоки и попытался наладить мосты дружбы.

– Вон ты как, везде успеваешь! – вырвалось у графа.

– А как ты думал! Огромную партию синтезированного белка я для Водоформа забросил, а уже к самому горному массиву наладил автоматическую доставку своего подарка. Причем отправил голосовые послания, в которых скрупулезно указал: от кого подарок и с какими определенными дружескими пожеланиями он доставлен. Сразу-то ожидать просветления разума у Ситиньялло Подрикарчера не стоит, одна поставка ему вряд ли поможет. Но вторую доставку я устроить пока еще не успел. Как и узнать реакцию больного Врубу на свой подарок.

– Тут и я могу помочь, знаю, где взять гигантские горы белка, – внес и свою лепту союзник. – Главное, чтобы Водоформ осознал высшую меру справедливости и не превратился в урода, подобного плагри или иным… хм… узурпаторам миров.

– А на меня чего при этом косишься? – рассмеялся Крафа. – Хочешь меня обидеть? И в отместку не получить свою любимую супругу?

– Я так и знал! – мгновенно вскипел граф и стал вынимать плазмер из кобуры.

– Да что за человек такой?! – воскликнул Гегемон, хлопая себя ладонями по ляжкам. – Ни шуток не понимаешь, ни темы разговора не придерживаешься! И напоминаю: если ты меня убьешь, то уж точно никогда своих родных не увидишь. Уж от постороннего, а тем более случайного визита я свой мир прекрасно оградил. Ну вот… Значит, продолжаем переговоры, и в пункт номер два, после создания запаса ядерных бомб, заносим пункт подкормки неуправляемого Вашшарга, как они себя сами называют. Кстати, у меня все-таки теплится надежда, что найденный нами стальной советник сумеет зарядиться и донести до своего воспитанника правила хорошего тона.

Дмитрий убрал ладонь с рукоятки плазмера и кивнул:

– Хорошо бы… Но ты вовремя напомнил про тот самый мир без правительств. У него ведь и название есть, вполне символическое: Альтруистов. Так почему бы у них не попросить помощи в обуздании плагри?

– Я туда – ни ногой! – категорически заявил Трибун. – Они меня тут же превратят в овощ, ибо стремление к власти и даже к руководству для них неприемлемо. А ты, если желаешь, можешь прыгнуть к ним за помощью, хоть немедленно. Координаты у тебя имеются.

Светозаров и думать долго на эту тему не стал. Самому соваться в такое место было чревато. Там вначале делали частичную лоботомию, подчищали сознание и вводили насильно новые стереотипы и нормы поведения. И только потом могли спросить: «Чего надо?» Грехов за собой землянин не чувствовал, но в любом случае не желал лишиться даже части своих воспоминаний. Да и мало ли какие в мире Альтруистов понятия о морали? Вдруг у них там невинные развлечения с законной супругой в кровати считают поводом для немедленной казни?

Так что лучше не соваться в воду, не зная броду!

– А вот как бы к ним какое сообщение забросить? – сказал он. – И ответ получить.

– Еще раз повторяю, ты сам и пробуй.

Дмитрий припомнил, как колдун Купидон Азаров отправлял в Свинг Реальностей невинных подростков. Но озвучивать свое не совсем корректное предложение не стал. Острой надобности не было, чтобы выискивать добровольца для такого рискового дела. Только и предложил:

– Разве что можно появиться на орбите вокруг планеты и толкнуть на поверхность капсулу с посланием…

– Угу! А обратное письмо как получишь? Да и вообще сомневаюсь, чтобы альтруисты бросили свой устоявшийся мир и ринулись уничтожать каких-то там кентавров с примесью драконов. Они и пойманного в плен людоеда не испугались, а посадили в клетку, куда бесстрашно заходили дети. И о чем это говорит? Вот именно: что хотят, то и воротят! Не удивлюсь, что там проживают решившие изменить свою внешность Водоформы.

Светозаров крякнул:

– Да! Это мы уже заговариваться начали!.. Давай-ка лучше вернемся к обсуждению вопросов и условий, связанных с нашими близкими. Мою жену… – словно подсчитывая что-то в уме, он глянул на верхушку скалы, где продолжала высвечиваться бегущая строка, – ты мне вернешь через час и двадцать пять минут. Иначе ни о каком союзе не может быть и речи!

Крафа погрустнел:

– Жаль! Я обещал Александре, что ты сам за ней заскочишь и заодно удостоверишься в моем вполне благочинном образе жизни…

– Это не обсуждается!

– Ну ладно, отдам я твою ненаглядную. Пусть сама о моем столичном мире рассказывает.

– И мою мать возвращаешь вместе с Сашей!

– Так вообще неинтересно! Я мечтал вам встречу организовать, сюрприз. Целое представление уже приготовил, – вполне искренне расстроился узурпатор сорока шести миров. – Неужели ты хочешь сорвать все подготовительные мероприятия?

– Да плевать я на них хотел! – опять стал заводиться Светозаров. – Я мать больше двадцати лет не видел, а ты мне собираешься какие-то представления устраивать?!

– Ладно, ладно! И ее тебе верну, хотя сразу, одновременно с графиней, не получится. Да, да, при всем желании! Не надо на меня так угрожающе пялиться! Не в моей власти некоторые деяния, точно так же как и эта Опорная Станция тебе не во всем подчиняется. Твои женщины хоть и недалеко друг от друга, но уж в слишком разных вселенных и при разных обстоятельствах пребывают.

– Да что ж ты за пиявка такая?! Все выкрутиться пытаешься и солгать! – В сердцах Дмитрий даже на ноги вскочил. – А отца ты мне когда вернешь?!

Вся мимика Гегемона показала, что он ошарашен. Как говорится, «завис». Да и связность речи утратилась:

– А-а-а…. э-э-э… а кто твой отец?

Теперь уже растерялся его собеседник:

– Кто, кто… Мой отец! И только не надо тут из себя строить наивного недоумка!

– Мм?.. Но твоя мать вроде утверждала, что ее муж погиб! Практически у нее на глазах. И было это лет восемь назад. С чего ты взял, что он жив и его местонахождение мне известно?

«Что-то здесь не так! – подумал Дмитрий. – Зов крови мне дал понять ясно и давно, что моя мать жива. И узнал я об этом еще до подтверждения данного факта Крафой. А значит, и мое восприятие отца – вполне верное и явственное. Если мое новое умение не ошибается в определении иных моих родственников по крови, то и в остальных случаях ошибки быть не должно. Или все-таки бывает? В любом случае надо вначале поговорить с Александрой, потом с матерью…»

Представив себе этот момент, он чуть не поперхнулся резким вдохом. Настолько нереальной, но в то же время желанной ему показалась предстоящая встреча. В ее преддверии даже нападать на узурпатора и похитителя людей расхотелось. Хотя некоторые моменты следовало уточнить немедленно. Если эта пиявка, конечно, не соврет!..

– Есть у меня такие сведения, есть, – начал он. – Но давай уточним: ведь моя мать попала в твой мир или в одну из твоих ловушек вместе с моим отцом?

Крафа в недоумении пожал плечами, а потом решительно выдохнул:

– Давай разбираться! В моей практике подобных ошибок уже давно не случалось, но мало ли что… Вдруг нечто и перепуталось, из того, что я помню. Начнем с имени: твоя мать Анастасия Ивановна Светозарова. По ее словам, уроженка города со странным названием Комсомольск-на-Амуре. Так? Отлично! Она еще, помимо тебя, упоминала о потерянной младшей дочери Елене. Ага! И такая есть. Значит, с ней все сходится. Ну а мужа, который погиб (я-то справки не наводил, информация из иных уст), звали Вальтер Гирник. Как по отчеству – не ведаю, но в том мире он имел титул барона…

Дмитрий выдохнул с некоторым облегчением: в случае чьей-то гибели речь совсем не шла о его отце. Правда, напрягало расхождение в общей картине. То ли мать скрывала настоящее имя отца, то ли вообще ни разу о нем не заикнулась. Хотя тут же пришла мысль, что родителей раскидало во время первого, совсем неконтролируемого прыжка по разным мирам. И вполне возможно, что матери пришлось вообще находиться в жутко стесненных условиях, в чужой стране, в незнакомой среде и без всяких средств к существованию. А возможно и самое худшее: оказалась в рабстве, как случилось с Еленой.

Так что сразу вот так кричать во всеуслышание: «Нет! Меня обманули, подменили отца!» – не следовало. Лучше сдержаться и ответить как-то нейтрально:

– Даже не знаю… Отец вообще-то обожал менять имена… – И Дмитрий постарался вернуть разговор в первоначальное русло: – Ну а что сейчас с матерью? И откуда ты вообще о ней узнал?

И уже в который раз за время разговора Гегемон показался несколько растерянным и смятенным:

– Да как тебе сказать?.. Тут все так запутанно получается… – Он, на что-то решившись, вдруг полез во внутренний карман своего пыльного, измазанного охотничьего френча. Достал некий предмет, похожий на квадратную батарейку, и, что-то на нем понажимав, воскликнул: – О! Вот и она! Если узнаешь, последние наши сомнения развеяны!

Повернув устройство к Дмитрию, он открыл взгляду своего собеседника зависшую в пространстве картинку. А вернее, пространственную фотографию, на которой была запечатлена женщина с огромным букетом белых роз.

И Дмитрий, забыв дышать, уставился на такие родные, узнаваемые на любом расстоянии черты матери. Она выглядела очень молодо, около тридцати пяти, всего лишь чуточку старше, чем на памятной фотографии двадцатилетней давности. Молодая. Очаровательная. И дивно прекрасная.

Минут пять висела полная тишина, а потом Трибун деликатно прокашлялся, привлекая к себе внимание, и заговорил:

– Твоя наследственная аура мне сразу показалась знакомой. Но когда мы гостили у Водоформа, у меня почти не было времени сесть и спокойно проанализировать замеченное сходство. Но как только я разместил твою Александру в гостевых покоях, сразу же уточнил, прыгнув куда надо. Вот с тех пор и готовлю сюрприз всему твоему семейству. Саше намекнул, что твоя мать скоро прибудет в гости, а им… в смысле ей, Анастасии, сообщил, что есть возможность познакомиться с молодой женщиной, которая является фактическим членом семейства Светозаровых. Ну и очень мне хочется все устроить красиво и торжественно…

Так и продолжавший стоять граф сделал шаг к рассказчику с таким видом, словно собрался его душить голыми руками. И зашипел:

– Немедленно!.. Рассказывай о матери все!..

Тот лишь головой замотал от раздражения:

– Да мне-то что?! Не хочешь всем устроить праздник – твое дело! Не умеешь сам радоваться сюрпризам и другим не даешь. Вот теперь и слушай! Родственничек!..

От последнего слова, сказанного с невероятным ехидством и подспудным значением, Светозаров даже отпрянул назад на полшага, словно от пощечины. Но тут же сообразил:

– Да это и последнему козлу понятно, что некая родственная кровь в нас всегда отыщется! Ведь ты за сотни лет где только не перебывал, в каких мирах только своим зверством не отметился.

После такого обвинения узурпатор сорока шести миров неожиданно… рассмеялся:

– Нет!.. Ты неисправим! Ха-ха! Надо же так упираться в стереотипы! Ой! Не могу! – Но смеялся недолго. – А ведь мы с тобой теперь и в самом деле родственники. Причем гораздо более близкие, чем можно было бы считать по генеалогическим древам тысячелетней давности. Вот, посмотри!

И зависшее изображение Анастасии Светозаровой сменилось иным, где она в более простом платье держала на руках карапуза месяцев десяти на вид. Потом появилось следующее, тоже с карапузом на вытянутых руках.

Дмитрий пялился на изображение матери и чувствовал, что начинает скатываться в пропасть самого гигантского в своей жизни разочарования. Ему вдруг подумалось, представилось, привиделось самое страшное: что данный ребенок, который явно находится на руках у своей матери, принадлежит…

Хорошо, что Гегемон переключил свой виртуальный проектор на показ следующего изображения. На нем мать, так и держа ребенка на руках, уже сама вольготно расположилась на коленях у незнакомого мужчины. И, судя по тому, как его руки властно, без всякого стеснения прижимали женщину, это и был отец забавного карапуза.

«Ну пусть хоть он! – сразу отлегло от сердца. – Лишь бы не этот!..»

Но «этот» гнусным и мерзким голосом продолжал с хихиканьем:

– Ну вот, сюрприза не получится, и ты уже знаешь, что у тебя есть маленький братик. Он тебе нравится? Понятно… ха-ха! Это всегда так происходит в семьях, когда старший сын вдруг узнает, что он не единственный наследник родительских сокровищ, недвижимости и прочего достояния.

– А-а-а… что?..

– Что между нами родственного? Твой брат является моим внуком. Потому что этот мужчина – мой сын! – Тяжело вздохнув, Крафа совершенно серьезно спросил: – Ну и как тебе такие вот зигзаги пространства?

Не дождавшись ответа, он продолжил показ трехмерных изображений. Через раз комментируя запечатленные события, где мать Дмитрия, улыбающаяся и счастливая, занимала, как правило, центральное место в экспозиции:

– Вот здесь малышу пять месяцев… А здесь – три… А тут Анастасия еще во время беременности, пикник в лесу… Здесь они с Гривином… Гривин Эзенберро – это мой сын, в путешествии… Вот еще более ранний снимок: они же, на смотровой площадке самой великой вершины… Здесь возле самого гигантского водопада… Ну а эти вот: со свадебной церемонии…

Как граф Дин Свирепый Шахматный ни был расстроен и как ни досадовал в душе, но и у него глаза широко открылись, когда он с некоторым трудом узнал мать в немыслимом по роскоши подвенечном платье и умопомрачительной по красоте короне. Стоящий рядом с ней, в не менее ценной короне, Гривин Эзенберро смотрелся скромным почтовым служащим, на которого по ошибке надели мундир какого-то принца. А вот его супруга являла собой средоточие достойного величия, глубинной сексуальной притягательности и горячей обворожительности. Подлинность изображений не вызывала сомнений. Все естественно, без всякой ретуши или фотошопа, все с трепетным и откровенным любованием.

Смена изображений ускорилась, показывая лучше, чем на всяком видео, весь день свадьбы, от начала до конца. Как сказал довольный дед, в памяти виртуального проектора было около трех тысяч фотографий только со свадьбы.

– Вот сейчас сижу и опасаюсь только одного, – начал Крафа. – Не плазмера там какого-то и не гнева Александры, которая недоумевает, куда делся я и почему нет обещанной доставки супруга. Гораздо хуже дело обстоит с невесткой. Я ведь ей пообещал, что будет сюрприз, а его нет… увы! Так что при следующей встрече с Анастасией у меня будут крупные неприятности. А она так в последнее время здорово отрепетировала свой взгляд «Недовольство», что об него и порезаться можно. Но если кто удостаивается ее взглядов «Презрение» или «Ненависть», тому ничего больше не остается, как сразу на себя руки наложить. И что интересно, этот подкаблучник Гривин и пальцем не пошевелит, чтобы за отца вступиться. Или хотя бы посоветовать осмелился, мол, выслушай вначале оправдания отца… Одна надежда на тебя, Дин, когда вытолкну твою тушку пред ее ясны очи…

Тут вновь Дмитрий обрел дар речи:

– А этот… твой Гривин…. Он кто?

– По короне не видно?

– Король?

– Ха! Будут еще мои сыновья всякими королевствами заниматься! – оскорбился Крафа от всей души. – Бери выше: император! – И тут же его голос стал ревнивым и подозрительным: – Или он тебе кажется недостойным этого высокого титула?

– Да нет вроде… Солидный мужик… не уродливый… – Заметив сдвинутые гневно брови союзника, Светозаров резко сменил тон с растерянного на озлобленный: – …Как его папаша! И выглядит довольно честным на вид и открытым. А значит, наверняка не знает обо всех папочкиных злодействах и кровавых преступлениях! Но когда узнает – удавит собственными руками!

Гегемон невесело усмехнулся:

– Ну вот, если бы и были какие сомнения в вашем родстве с Анастасией, сейчас последние развеялись. Ты весь в нее! Так только она умеет запинать морально человека, не давая оправдаться. – И резко сменил тему разговора: – Возвращаясь к плагри… Где мы возьмем ядерные бомбы? В своих мирах я их не держу и производство категорически запрещаю…

– И правильно делаешь! А где взять, не проблема! – заверил Светозаров чисто по инерции, вспоминая о родной Земле и об одном государстве на ней, которое решило присвоить себе функции всемирного полицейского. – Надо будет лишь внимательно прочитать инструкции, а то как бы бомбы у нас в карманах не разорвались.

Он осмотрел с ног до головы пыльного, устало восседающего на камне Трибуна Решающего, и мысленно воскликнул:

«Твою папуаса гирлянду! И это вот существо считается моим родственником?!»

Действительность и в самом деле поражала своей непредсказуемостью и разнообразием.