Глава 2
Ротмистр Тоот уставился на первый лист папки личного дела воспитуемого Нила Кросса, механика колонны большегрузных автомобилей из Беллы. «Белла, это где-то на юге. До войны торговый порт, а теперь городишко, живущий в постоянном страхе перед обстрелами и десантами с белых субмарин. Интересно, чем там занимается колонна большегрузов? Впрочем, это не мое дело. Толковый механик всегда пригодится. Что он натворил? Сопротивление патрулю? Год исправительных работ. – Офицер ещё раз перечитал строчку приговора. – Точно, год исправительных работ. Значит, хорошо сопротивлялся. Мог бы и тремя месяцами отделаться. Если это, конечно, был не легионерский патруль… Но сюда-то он как попал? – Тоот перечитал несколько страниц и наткнулся взглядом на подшитое к делу прошение о переводе в укрепрайон, на Голубую Змею. – Что за бред? – Ротмистр хищно прищурил глаза. – Это что, глупая шутка какая-то? Всякому известно, что, согласно закону, год общих работ приравнен к четырем месяцам воспитательной службы на Голубой Змее, но чтобы кто-нибудь по доброй воле решился подать рапорт о переводе?! Это ж каким идиотом надо быть! Круглым – хоть циркуль сверяй!»
Тоот вернулся на первый лист и глянул на фотографию, потом ещё раз: мужчина средних лет, видавший виды, в лице что-то знакомое, но не понять, что. На правой скуле отчётливый след ожога.
«Нил Кросс, – повторил командир гарнизона, – имя не говорит ничего. Но, как ни посмотри, – на идиота воспитуемый никак не похож. Так, что ещё известно? В годы войны – механик в автоколонне, действительный рядовой, бои на побережье, ранения – ничего примечательного. Ожог, должно быть, как раз след ранения. Не идиот, не авантюрист, которого тянет играть со смертью, как обжору в сортир. Чем вызвано столь нелепое рвение?»
Тоот встал, поправил ремни портупеи, на всякий случай расстегнул кобуру и нажал кнопку вызова дежурного.
– Второй лейтенант Марг доставил воспитуемого?
– Так точно, ждёт в коридоре.
– Пусть войдёт. На всякий случай будьте поблизости.
– Слушаюсь! – отсалютовал рядовой.
«Что за птица?» – с интересом ожидал ротмистр. Его подспудно беспокоила одна странность. Одна из многих, которые он уже увидел в этом деле. Пункт 13.27 предписывал каждому солдату немедленно сообщать начальству имеющиеся у него сведения о пленных или попавших в окружение военнослужащих Империи. Пункт 13.28 требовал от войсковых начальников выслушивать подобные доклады, составлять протокол и подавать по инстанции. Это Положение действовало ещё до войны и в первый месяц великой бойни. Потом без лишнего шума о нём забыли. Тысячи, десятки тысяч тогда попадали в окружение и плен. Мерзавцы-хонтийцы, а за ними и пандейцы, прекрасно знавшие имперские Статуты, попросту начали отпускать попавших в их лапы перепуганных горе-вояк. Деморализованные окруженцы выстраивались очередями в штабах со своими недобрыми вестями, ломали чёткую работу командования, изматывали нервы молодых офицеров, вселяя в сердца панику, а в головы – мысль о неминуемом разгроме.
Новобранцы, призывавшиеся во вторую и третью очередь, во время краткого курса обучения уже ничего не слышали о пунктах 13.27 и 13.28. Судя по бумагам, Нил Кросс был из призыва третьей очереди и знать о них не мог.
Дежурный открыл дверь, пропуская воспитуемого.
– Вы хотели видеть меня?
– Так точно, господин ротмистр! – глядя поверх головы офицера преданным взглядом, гаркнул приведённый крепыш в застиранном грязно-сером комбинезоне.
– Слушаю вас, воспитуемый Нил Кросс, – удивляясь отменной выправке, холодно сказал Тоот. Он глядел на замершего механика, пытаясь сообразить, видел ли он его прежде, или же этот странный малый ему кого-то напоминает. – Слушаю вас. Судя по упомянутому пункту Статута, вы имеете ценную информацию.
– Так точно.
Ротмистр сел, положил перед собой лист бумаги и приготовился вести протокол.
– О ком же? – записывая дату и место опроса, уточнил он.
– О командире гарнизона крепости Торната полковнике Ориене Тооте.
– Что? – ротмистр от неожиданности выронил стило.
– О командире гарнизона крепости Торната полковнике Ориене Тооте, – не меняясь в лице, отчеканил воспитуемый.
– Что вам известно о моём брате? – Атр резко поднялся и подошёл вплотную к механику. – Вы ведь знаете, что это мой брат?
– Так точно, господин ротмистр! С вашего позволения разрешите заметить, на фотографии, что стоит на вашем столе, он третий слева.
Тоот почувствовал, что бледнеет. Семь лет назад, когда хонтийцы были отброшены за свои вонючие рубежи, он приехал на побывку к родному очагу. В Харраке род Тоота знал каждый. Они жили там без малого пять столетий. Их особняк стоял у столичного тракта, в пятнадцати минутах езды от ратушной площади. Их особняк стоял…
Пепелище, открывшееся взору ротмистра Тоота, не оставляло сомнения: крейсерский бомбовоз прицельно из пике обрушил на дом тонную бомбу. Не уцелел никто и почти ничего. Среди развалин Атр нашёл семейную реликвию – меч доблестного имперского коннетабля Рэя Тоота и обгоревший семейный альбом. На фотографии, стоявшей сейчас на столе, были изображены три поколения мужчин рода Тоотов, почти все в мундирах, при орденах и регалиях.
– Мы, Тооты, – воины, – когда-то поучал младшего брата Ориен. – Но в нашей ветви рода осталось лишь двое мужчин – ты и я. Скоро будет война, и кто-то должен выжить, а потому выбери себе мирную профессию.
Атр не мог ослушаться старшего брата, с детских лет заменившего ему отца и мать, и потому на снимке он был среди немногих в штатском. Сейчас почти все изображённые там мужчины были мертвы, другие числились пропавшими без вести. Последним оставался он, учитель истории мужской гимназии – ротмистр Тоот.
– Что вам известно о моём брате? – тихо повторил Атр, с удивлением слыша, как в груди отчаянно колотится сердце.
«Неужели он в плену? – стучало в голове. – Не может быть. Хотя почему не может? Фугасы фугасами, но всё же? Вдруг его нашли раненым или контуженым среди развалин цитадели и утащили с собой?»
– Три года назад, когда мы с ним расставались, он был жив и здоров, – тихо, словно позабыв о строгих требованиях субординации, проговорил Нил Кросс.
– Это ложь! Глупая, тупая ложь! – возмутился ротмистр. – Мой брат геройски погиб, взорвав цитадель вместе с хонтийцами, как только они туда ворвались. Могли бы лучше подготовить свой нелепый фарс! Об этом написано во всех учебниках истории!
Щёки Тоота горели, он не мог сообразить, чего желает больше: самолично застрелить негодяя или отправить на неделю в карцер.
– Как вы только осмелились!
– Господин ротмистр, вы всё ещё не узнали меня? – совсем уж не по Статуту спросил воспитуемый.
– Массаракш! Отчего это я вдруг должен вас узнать?!
– Когда-то на пустыре за уютным домом у столичного тракта я учил одного сообразительного юнца управлять бронеходом.
Атр замер на месте с занесённым стеком.
– Вахмистр Грас?!
– Так точно, господин ротмистр! Механик-водитель бронехода командира гарнизона цитадели Торната, Вал Грас!
Атр стоял с открытым ртом, не зная, что и сказать.
– Господин ротмистр, три года назад ваш брат и мой командир был жив, здоров, и, надеюсь, за это время с ним ничего не случилось.
– Это он послал вас? – пытаясь собраться с мыслями, спросил командир гарнизона.
– Так точно, вернее – никак нет! Ваш брат послал меня с заданием, которое я не по своей вине, но всё же бездарно провалил. Шанса вернуться у меня не было, полковник Тоот знал об этом. Но, отправляя меня на поверхность, от себя лично он попросил: «Если удастся выяснить, что сталось с моим братом, если вдруг он жив, расскажи ему обо мне». Вот я перед вами. Вы можете или поверить, или же прописать мне ещё пять лет весёлых забав на Голубой Змее за пользование фальшивыми документами.
– Ступайте, воспитуемый Кросс, – с трудом выдохнул ротмистр. – Передайте второму лейтенанту, что вы определены в хозяйственную секцию «Лата». Я вас вызову.
На вечерней поверке Тоот не мог думать ни о чём, кроме информации, полученной от бывшего вахмистра. Он стоял на крыльце переделанного в комендатуру блокгауза, рассеянно слушая доклады старшин секций и пытаясь найти взглядом в освещённой прожекторами толпе воспитуемого Граса.
«Брат жив. Поверить в это невозможно. Но как хочется поверить. – Тоот своими глазами видел и своими ногами обошёл руины Торнаты. Кажется, и крысы не могли выжить в этом огненном аду. – Невероятно, или всё же есть какой-то шанс? Грас что-то сказал, будто брат послал его на поверхность с заданием. Но почему? Неужели он не знает, что война победоносно завершена? Или же он полагает, что недостаточно храбро исполнил свой долг?.. Невероятно! И что такое говорил вахмистр, будто он не может вернуться?»
Вопросы короткими очередями атаковали показное спокойствие Тоота. Он слушал вполуха, что проходчики секции «Зэта» дошли до форта номер шесть третьей линии, при этом два человека убиты, один ранен. Что секция очистки «Дагма» обезвредила три фугаса, полсотни мин-скорпионов, а также подорвала самоходную баллисту, и всё это, не потеряв ни одного человека.
«А может, это всё-таки ложь? – крутилось в голове ротмистра. – Может, там наверху меня проверяют, верен ли я, чту ли Статут и повеления Неизвестных Отцов? Нет, здесь, похоже, всё не так просто. Надо приказать наблюдать за этим вахмистром, а завтра с утра устроить ему перекрестный допрос».
Тоот подумал, кому из двенадцати офицеров базы он может доверить роль ассистента в столь щекотливом деле. Он опять поймал себя на мысли, что верит в рассказ бывшего механика-водителя.
«А если он не врёт?! О Кроссе-Грасе лучше никому не знать. Надо разобраться самому, но как? – Тоот спохватился, увидев, что штаб-ротмистр Гага уже минуты три смотрит на него, ожидая распоряжения.
– Вольно! – как-то устало выдохнул Тоот. – Воспитуемых развести по баракам, патрули – на маршруты, караулам занять посты и огневые точки.
– Слушаюсь! – выпалил штабротмистр и чётко повернулся на каблуках.
– Старшину секции «Лата» ко мне! – вспоминая о недавнем желании установить наблюдение, в спину заместителю скомандовал ротмистр.
«Надо как-то отвлечься, – подумал он, шагая по коридору, – иначе навязчивая мысль взорвёт мозг. Жив или нет, как выяснить? Что делать?»
Старшина хозяйственной секции «Лата» не слишком облегчил терзания командира гарнизона. Сказать о новичке ему было почти нечего: механик толковый, скорее балагур, чем молчун, крепкий, но не злобный. Так, один из многих.
Тоот включил экран, что делал крайне редко, только когда из столицы торжественно объявляли о новых декретах Неизвестных Отцов или передавали сводку о присвоении наград и званий, о свежих назначениях и отставках. Сейчас ничего этого не было. На экране мелькали какие-то чудовищные существа, среди которых бегал некто в странном защитном снаряжении с непонятным, но, видно, эффективным оружием.
«На давешнего горца похож, – отфиксировал Тоот. – Ох и странные фантазии у них там в горах. Надо же такое вообразить!»
Ментаграмма оставалась на редкость дикой и нелепой. Какие-то странные уродцы, похожие на людей, но всё же не люди. С ними сражается герой. Вот он отскочил, схватил нелюдя за нижнюю челюсть, быстро задрал её и рубанул по горлу ребром ладони.
«Что-то не так в этой ментаграмме. – Ротмистр напрягся. – Какая-то нелепица. Что-то не так». Он мотнул головой, точно отгоняя сон. Но тут пульт взвыл сигналом тревоги и загорелась лампочка на карте укрепрайона. «Огнемётная позиция!» – вскочил Тоот.
Спустя мгновение ожил селектор.
– Господин ротмистр, докладывает воспитуемый Грат. Сработка упреждающей сигнализации на белом рубеже Периметра. Противник не опознан. Отстреляно две кассеты. Может, разведчики мутантов, может, тварь какая.
– Хорошо, – отозвался Тоот, – служите.
В голове его сам собою всплыл один из перлов бригадира Дрыма: «Часовые должны быть расставлены на расстоянии вытянутого выстрела друг от друга».
«Белый рубеж Периметра – дальние подступы, – отгоняя воспоминания, подумал Тоот. – Последнее время сволочи окончательно распоясались». Он даже для себя не стал уточнять, кого имеет в виду. В сущности, какая разница: мутанты из-за Голубой Змеи или же здешние неведомые современной науке монстры? «Каждую ночь повадились лазить. Порой и до красной линии доходят. Что ж дальше-то будет?»
Стоило ему об этом подумать, как лампочка на огнемётной позиции зажглась вновь. Тоот выждал положенные тридцать секунд – селектор не включался.
– Что ещё стряслось? – проворчал он и сам щёлкнул тумблером. Связь заработала, но вместо слов в динамике слышались крики ужаса и хлопки одиночных выстрелов. Из винтовки. Значит, прямо на позиции.
– Доложите обстановку! Что происходит?!
И вновь без ответа. Тоот схватил из стойки автомат, вогнал в гнездо толстую металлическую коробку магазина и рванулся из блокгауза.
«Неужели Дрым? Не послушал-таки?»
Ротмистр бежал, слыша, как воет сирена и выдвигается на огневой рубеж к огнемётной позиции группа тревоги. Он мчал со всех ног, понимая, что должен опередить её. Увидев перед собой упыря, легионеры, не раздумывая, начнут палить из всех стволов, пока не превратят лохматое чудище в решето.
Он ворвался на позицию первым, заученно поводя из стороны в сторону автоматным стволом, чтобы не упустить внезапно появившуюся цель. Два испуганных лица с разинутыми в немом крике ртами глядели на него, не в силах что-либо вразумительное ответить. Грат тыкал пальцем на длинный хобот огнемёта. Ротмистр глянул и в первый миг обмер, затем расхохотался, опуская автомат. Ничего более нелепого в этой ситуации и представить было нельзя: вокруг зелёной с пропалинами стальной трубы, всё плотнее сжимая кольца, обвивался гривастый питон – безглазая тварь, воспринимающая мир при помощи своеобразной гривы на хребте. Почуяв тепло и вибрацию, эти мерзкие исчадия буквально выстреливают собой, как сжатая пружина, бьют по жертве костяным выростом-клювом, затем обвиваются вокруг «обеда» и пускают в ход добрую сотню присосок – крошечных пастей по всей длине тела.
Сейчас добычей гривастому питону стал разогревшийся после стрельбы ствол огнемёта.
– Молодцы! Повеселили! – хохотал Тоот, чувствуя, как уходит нервное напряжение сегодняшнего дня. Он повернулся, закидывая автомат за спину. И в тот же миг почувствовал, как приклад дёрнулся, получив удар крючковатого выроста, и грязно-бурое змеиное тело начало обвивать туловище и ноги. Отчаявшись поужинать огнемётом, питон нашёл себе новую добычу. Тоот почувствовал, что ещё миг, и кости его с хрустом переломятся в железных объятиях змея.
«Как нелепо, – едва успел подумать он, и тут ему показалось, что во тьме блеснули длинные клыки, что-то клацнуло над ухом, и змеиные кольца обвисли и спали наземь.
– Упырь! Упырь! – фальцетом взвизгнул Грат. – Упырь! Ну вы же видели, это был упырь!
Он тыкал пальцем в обезглавленное тело питона. Вокруг, переводя дыхание, толкались легионеры, не веря, что их командир вышел целым и почти невредимым из схватки с гривастым питоном.
– Вы видели?! Вы видели!
– Что-то тёмное, – неуверенно сказал второй лейтенант Марг, возвращая пистолет в кобуру. – Как тень мелькнуло и пропало куда-то.
– Я клянусь вам, господа. Это был упырь!
– Воспитуемый Грат! – растирая грудь и плечи, зло выдохнул ротмистр.
– Прошу извинить, господин ротмистр! На позиции огнемёта наблюдался упырь.
– Кто ещё может подтвердить?
– Голова питона исчезла, – как-то не в лад заметил один из легионеров.
– Может, и был, – почесал затылок второй лейтенант Марг. – Как бы там ни было, а следует доложить в столицу.
– Доложим, – буркнул Тоот и вдруг почувствовал, что теряет сознание.