Вы здесь

Война нервов. Глава 2. Рыцари в сутанах (Михаил Нестеров, 2006)

Глава 2

Рыцари в сутанах

Кадис, Испания, три месяца спустя

Петр Юсупов подъехал к школе на серебристой «Тойоте». Не успел заглушить двигатель, как тут же увидел викария, наместника прелата в Барселоне. Он назначил встречу с Юсуповым возле бизнес-школы «IESE» при Наваррском университете, где нередко читал лекции. Это учебное заведение было создано членами папского ордена наряду с другими вузами в Перу, Колумбии, на Филиппинах.

Викарий распахнул дверцу и протиснулся в черный салон авто. Повел плечами, словно примерялся к ширине японской машины.

– Что вы делали в школе в такой поздний час? – спросил Юсупов, отметив время: начало одиннадцатого вечера.

Викарий не ответил.

Он нервничает. Полковник Юсупов это определил по учащенному дыханию священника, по его потемневшим глазам. Если бы он смог через них заглянуть в душу викария, он бы узнал много нового о себе и о высшем духовном лице ордена. О нем и заговорил викарий, расправляя складки длинной церковной одежды. Юсупов, прежде чем тронуться в путь, переспросил с легким замешательством:

– Епископ в Кадисе?

– Да, и хочет видеть тебя немедля, мой друг.

– Он забыл свое расписание на неделю или отказался от этой давней традиции? – задал Юсупов вопрос. Он только вчера лично разговаривал с епископом по телефону. Их разделяли почти две тысячи километров: прелат находился в римской штаб-квартире ордена на Вьяле Бруно Буоцци, 73. – Я думал, он сейчас далеко…

– Он далеко, – усмехнулся викарий, перебивая, – далеко не в восторге от твоей работы.

«Неужели епископ узнал о главном? – пронеслось в голове полковника Юсупова. – Если это так, то явлюсь к епископу сегодня, а завтра предстану перед своим апостольским тезкой-ключником».

Занятый тревожными мыслями, он не заметил, как впереди показалась церковь Сан-Фелипе. Она была не такая величественная, как кадисский кафедральный собор, построенный в стиле барокко и неоклассицизма. Их роднило, по крайней мере, одно: крипты[5]. Соборные крипты были со сводами. Церковные – тоже, но они находились в катакомбах, где в старину совершались богослужения и погребали умерших.

Полковник провел машину в открытые ворота; глянув в панорамное зеркальце, увидел, как монах в черной одежде тут же закрыл их.

Юсупов остановил «Тойоту» в десятке метров от входа в храм и первым оставил салон. Снова посмотрел на часы, теперь давая понять викарию, что учтивость осталась в машине. Не сам, так с божьей помощью откроет дверцу и выберется наружу, пронеслась в голове Юсупова богохульная мысль.

Он стоял на маленькой паковочной площадке, освещенной фонарем, и смотрел на портал церкви. Не видя епископа, предположил: священник в нетерпенье прохаживается, заложив руки за спину, по амвону. В храме, как в казино, нет часов, однако прелат, часто останавливаясь на площадке для проповедей, бросает взгляд на расписной купол, пронизывает его взором и определяет время по звездам.

Юсупов осадил себя: хватит. Сегодня он что-то часто оскорблял церковников. Но не вдруг – относиться к ним с долей сочувствия и пренебрежения он начал три месяца назад, выслушав исповедь Рейтера. Он будто сорвался с колодок, услышав выстрел слепого стартера, и все никак не мог остановиться.

Викарий наконец-то вылез из машины. Поддерживая полы сутаны, он ступил на крыльцо, обнажая на миг красноватые остроносые туфли с золотистыми пряжками. Юсупов хмыкнул и последовал за ним в церковь.

Полковник увидел мрачную фигуру прелата в середине прохода. Хавьер Мельядо Федерико действительно прохаживался, перебирая четки узловатыми пальцами, но только между двумя рядами коричневатых скамей. Он приостановил свой шаг и обернулся к прибывшим. Плавным жестом руки отпустил викария, более энергичным движением руки указал полковнику на скамью; сам сел напротив; их разделял лишь проход с влажным еще после вечерней уборки полом.

В молчании прошла минута, другая. Юсупов подумал: если епископ прибыл в Кадис ради того, чего боялся полковник, то начнет он разговор с вопросов: сколько времени полковник состоит в тайной организации, что она ему дала в плане полезного, чем он отблагодарил орден, в конце концов.

Юсупов очень часто видел в прелате главу всех католиков – папу римского. И не мог объяснить причины столь странных мыслей. Возможно, он просто хотел видеть у священного престола молодого, хотя бы шестидесятилетнего понтифика, а не немощного старика, окруженного, как стаей хищных птиц, сотрудниками службы безопасности, входящими в структуру курии[6].

– Бог любит тебя на том месте, которое ты занимаешь, – совсем неожиданно для Юсупова произнес прелат. – В тех трудах, которые ты избрал, – закончил фразу Мельядо чуть надтреснутым, однако сочным голосом. – Потому молитвы не так уж и важны. Твой труд, исполняемый в молчании, и есть молитва, переходящая в реальный разговор с Богом. Скажи мне, Петр, скажи не как священнику, а как если бы я был твоим отцом: часто ли ты ищешь освящения через свою работу?

– Наверное, это происходит всегда, монсеньор. Почему вы об этом спросили?

Епископ не ответил на вопрос, но продолжил свою мысль:

– Если ты ищешь освящения через свою работу – обрати ее в личную молитву. Не дай ей раствориться в безразличии и рутине, ибо в тот же миг умрет и божественное вдохновение, оживлявшее твой вдохновенный труд. – Красивый баритон прелата будто заполнил все пустоты, ниши церкви; его голос звучал неожиданно насыщенно, без намека на эхо.

Прошло несколько секунд, прежде чем Юсупов ответил на вопрос генерала ордена.

– Я при всем желании не могу назвать свой труд вдохновенным.

– Почему? – Прелат чуть склонил голову набок. – В чем причина? В том, что ты руководишь военной базой?

– Нет, падре. – Юсупов невольно покосился на исповедальню: самое время перейти в скрытое, разделенное надвое помещение и уже там отвечать на все более настойчивые вопросы священника.

– А может быть, причина кроется в незаконной иммиграции африканцев в Испанию?

«Неужели это и есть то главное, чего я боялся? – прострелила Юсупова мысль, и он почувствовал облегчение. – Боже, если это так, то я самый счастливый человек на свете. Незаконная иммиграция. Всего лишь иммиграция, а значит, никаких обвинений в мой адрес».

Полковник Юсупов являлся начальником военной базы Рота в Кадисе. Пару лет назад он фактически контролировал ситуацию на спорных территориях, мелких островах между Испанией и Марокко. Остров Перехиль давно превратился в перевалочную базу для нелегальных иммигрантов и наркоторговцев.

Все началось с просьбы прелата. Мельядо лично попросил полковника принять активное участие в судьбе нескольких марокканских семей, которые долгое время не могли иммигрировать в Испанию. Фактически речь шла о незаконной иммиграции, скорее всего членов «криминальных семей» Марокко, которым власти Испании не могли дать вид на жительство. Косвенным доказательством тому служило влияние ордена. Его было достаточно для решения этой несерьезной проблемы в законных рамках.

Потом Юсупов сразу отказался от идеи использовать в незаконном бизнесе испанцев. Даже марокканцев с испанскими паспортами он не мог назвать наемниками. Это слово не подходило и американцам, которые освоились на двух базах – Рота в Кадисе и Морон-де-ла-Фронтера в Севилье. Он остановил свой выбор на российских моряках. «Контроль над ними двусторонний, – привычно рассуждал Юсупов, готовясь к вербовке моряков, – а значит, и ответственность за преступления двойная: перед испанской и российской сторонами».

Сейчас он вспомнил, при каких обстоятельствах произошел первый контакт с экипажем «Беглого огня». В первую очередь он поинтересовался странноватым названием. Судно-то гражданское, рефлагированное, ходит под испанским флагом, при чем тут беглый огонь. Русский капитан объяснил этот факт просто: на катере был пожар, огонь долго не удавалось потушить. Гениально, как все простое, усмехнулся тогда полковник.

Итак, ворошить прошлое и буквально видеть заинтересованные лица россиян Юсупов не хотел. Команда «Беглого огня» приняла предложение полковника, чьи предки эмигрировали из революционной России во Францию в 1919 году. Через месяц моряки подали письменное прошение в качестве претендентов в члены «Опус Деи». По истечении положенных шести месяцев со дня подачи заявления шестеро прилично одетых молодых людей робко жались к восточной стене главной крипты, где нашли себе место ординаторы «Опус Деи» для военнослужащих. Они также были одеты в темно-синие костюмы, стояли в подчеркнуто строгой позе, как по стойке «смирно».

И в этом плане Сан-Фелипе походила на одну из парижских церквей, которая служила местом встреч различных тайных обществ.

Прелат поблагодарил всех присутствующих (членов ордена на обряд присоединения собралось около пятидесяти человек) за то, что они явились по его первой просьбе. Повернувшись лицом к группе россиян, он спросил:

– Присоединяющиеся к «Опус Деи», берете ли вы на себя обязательство принимать духовную подготовку от ордена и участвовать в его миссии? Отвечайте по одному.

– Да. Да, – раздались несколько голосов.

– Для присоединения, кроме вашей личной убежденности в своем божественном призвании, необходимы свободно поданное прошение и согласие руководства прелатуры. Вы подали письменное прошение о присоединении?

– Да.

– Да…

Епископ Мельядо, стоя в сутане в середине зала, кивнул:

– Мы можем принять вас в «Опус Деи».

Раздались возгласы облегчения.

Мельядо еще раз напомнил россиянам, что присоединение к ордену влечет за собой следующие обязательства:

– Со стороны прелатуры: обеспечить вас образованием в области католического вероучения и духа «Опус Деи», а также пастырским попечением священников прелатуры.

Со стороны присоединяющихся слово взял старший – лет тридцати, коротко стриженный человек. Его голос заметно вибрировал и эхом отдавался под вековыми сводами самой большой в катакомбах крипты. Было видно, что следующий текст он тщательно заучил, отчего его акцент стал менее заметен.

– С нашей стороны: оставаться в юрисдикции прелата в том, что касается целей прелатуры. Соблюдать юридические нормы ордена и исполнять другие обязанности членов «Опус Деи». Мы берем на себя обязательство стремиться к святости и совершать апостольское служение в согласии с духом ордена.

– Что это означает? – согласно обряду спросил прелат.

– Это означает, прежде всего, возрастать в духовной жизни путем молитвы, жертвы и принятия таинств. Посещать мероприятия, предлагаемые прелатурой для получения образования и духа «Опус Деи». Мы будем посильно помогать прелатуре, – он чуть замешкался, – нести евангельскую весть в мир.

– Да будет так, – наклонил голову прелат. Обряд подходил к концу. Осталась заключительная часть его.

Он подошел к задрапированной стене и отдернул ткань. За ней взору присутствовавших открылись шесть украшенных черным бархатом ниш. К ним подошли шестеро человек и по знаку прелата подняли бархат.

– Это ваши могилы, – пояснил генерал ордена, поочередно глядя на моряков. – Вы постоянные члены ордена. Поздравляю вас, братья!

Братья были ни живы ни мертвы. Им оставалось ответить на последний вопрос, однако они не представляли, с каким настроением будут давать его: даже символические могилы ввергли их в трепет.

– Кто ты? – спросил прелат, сверля взглядом крайнего в ряду.

– Отвечай: я есть, что я есть, – шепотом подсказал старший член ордена, стоявший рядом.

– Я есть, что я есть.

– На тебя возлагаются полномочия исправлять ошибки и указывать на неправильное поведение братьев и кандидатов и охранять их от нарушения верности. А кто ты? – задал он вопрос следующему.

– Я есть, что я есть…


От размышлений Юсупова снова оторвал голос прелата.

– Методы запугивания неэффективны, а рассуждение на тему о вреде наркотиков и описание симптомов наркотизации лишь становятся скрытой рекламой наркотиков, – нараспев произнес Мельядо.

Пауза.

Юсупов взял на себя смелость покачать головой и еле заметно усмехнуться:

– Я не понимаю, монсеньор, зачем вы о скрытой рекламе говорите. Мне, – подчеркнул он, – дворянину, полковнику ВМС Испании, выпускнику Высшего центра исследований национальной обороны? И я в этом расслышал скрытую угрозу. Чем я заслужил такое отношение к себе?.. – Взгляд полковника стал ожесточенным. – Я более пятнадцати лет служу ордену. Все эти годы я ревностно, хотя не люблю этого слова, охранял секреты братства. Моя семья – жена и дочь – не знают о моей принадлежности к «Опус Деи». Я тут размышлял с точки зрения офицера, а сейчас хочу вас спросить, не меняя этой плоскости: чего вы от меня хотите? Прошу вас, генерал, не ходите вокруг да около, говорите прямо. Я не тот человек, к которому нужно подъезжать окольными путями. К чему вы упомянули наркотики?

Епископ Мельядо не стал скрывать усмешки, показавшейся собеседнику издевательской. Принимая обращение «генерал» только от военнослужащих, он перешел на «ты».

– Твои люди, я говорю о русских моряках, хотя они и мои люди тоже, так вот, они на протяжении нескольких недель занимались черт знает чем. Именно так – черт знает чем, – акцентировал прелат. – До меня дошли вести о том, что они, получив зеленый коридор для переброски африканских беженцев, использовали его для наркотрафика. Не перебивай меня, – он остановил Юсупова властным жестом руки, – я еще не закончил. Твои люди не остановились и стали подмешивать к чистому и дорогому героину дешевый синтетический наркотик. И я хочу спросить тебя, Петр, почему эти сведения дошли до меня раньше, чем до тебя, и почему я не услышал эти новости от тебя лично. Может, в этом вопросе нет логики. Но она может, я говорю – она может появиться только в одном случае. Ответь, ты знал о махинациях русских моряков? Не ты ли стоял во главе этих махинаций?

Внутренний голос Юсупова кричал:

«Нельзя спускать оскорблений, пусть они даже от генерала ордена».

Он с трудом взял себя в руки.

– Ваше преосвященство, я ничего не знаю об этом. Ваши сведения верны? Вы можете назвать мне источник?

– Он возглавляет Главное управление жандармерии, – после короткой паузы ответил Мельядо. – Информация, как ты понимаешь, конфиденциальная. Нам дается возможность самим устранить проблему, не вынося сор из избы. Нечто схожее там расследовали в начале 90-х годов. Тогда на испанских улицах появился наркотик под названием «белый китаец».

– Да, я слышал об этом.

– Зачастую наркоторговцы продавали его под видом героина, что стало причиной сотен жертв среди наркоманов. Жертвы не владели информацией о большей активности синтетика по сравнению с героином, за который они его принимали. Фактически кололи себе сильнодействующий яд. Русские подмешивали к героину синтетик в пропорции примерно один к трем. Таким образом, экономили до трети героина. Героин стоит дорого, «белый китаец» стоит гроши. По меньшей мере три месяца сибиряки получали солидную прибыль.

Юсупов не знал, что ответить Мельядо. На языке вертелось слово «скандал», перед глазами – заголовки из центральных газет:

ЛИЧНАЯ ПРЕЛАТУРА ПАПЫ ЗАНИМАЛАСЬ НАРКОТРАФИКОМ.

ЖЕРТВАМИ КАТОЛИЧЕСКОГО ОРДЕНА «ОПУС ДЕИ» СТАЛИ СОТНИ НАРКОМАНОВ.

ДЕСЯТКИ ГРАЖДАН РОССИИ ВОВЛЕЧЕНЫ В ПРЕСТУПНУЮ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ПАПСКОЙ СЕКТЫ.

Что там скандал в Ватикане, разгоревшийся по поводу «тотальной педофилии» в карликовом государстве, охраняемом «кукольными» швейцарскими гвардейцами, облаченными в традиционную форму средневековых стражей. Юсупов также подумал, глядя на епископа будто впервые, но с прежними мыслями о том, что видит перед собой главу Ватикана: «История Церкви полна насилия и обмана».

– Вам известно, где русские покупали наркотики? – спросил он.

– Героин или синтетик можно купить в порту, на рынке, в подворотне, – ответил епископ. – Можно купить мелкую партию, а можно крупную.

Полковник решительно встал с места.

– Падре, разрешите мне уладить эту проблему. Лично. Прошу вас об этом.

– Порой служение Богу требует совершить грех, – более вдумчиво, чем когда-либо, отозвался седой прелат. – Даже смертельный грех. Отнять жизнь у человека также считается жертвой во славу Господа нашего… Они прошли обряд присоединения к ордену здесь, в главной крипте. – Епископ чуть слышно топнул ногой. – Только здесь должна оборваться нить, связывающая их с «Опус Деи». Здесь умрут зачатки скандала, о которых ты думал последние минуты.

– Но как вы узнали?

– Не важно. Главное, мы думаем одинаково. Что является доказательством твоей непричастности к преступлению русских. – Мельядо покачал головой и погрозил пальцем одновременно. – Через день-два мы оба забудем о червях, которые в крипте говорили что-то о соблюдении целибата. Однако шуршание купюр стряхнуло с них как обет безбрачия, которого они и не собирались придерживаться, так и прочие параграфы нашего устава.

«А еще блеск золота…» – успел подумать Юсупов. И эта мысль омрачила его.

– Пригласи избранников Иуды на собрание. Под предлогом вступления в братство новых членов.

– Но на такие собрания не приглашают младших членов ордена, обычно это старшие и настоятели.

– Моряки знают об этом?

– Не думаю. – Короткое молчание. – Когда вы планируете провести собрание?

– Послезавтра.

«Что же, у меня есть время». Юсупов пересилил в себе желание посмотреть на наручные часы; стрелки его мало интересовали, его интересовала дата. Когда одно число сменится другим, он похоронит здесь тайну. Но не ту, которой был озабочен прелат Мельядо. Сам того не подозревая, старый, с хищным крючковатым носом священник подарил своему подопечному сутки.

Епископ отпустил полковника, начертав в воздухе крестное знамение и дав ему поцеловать свой перстень.