Глава 3
Дипломаты
остиный двор Кунгура горел.
Его немногие жалкие обитатели выбрали смерть. А ведь им была оказана великая честь. Этим глупым людишкам, чьи черепа теперь нанизаны на копья, предложили присоединиться к Орде и навсегда забыть о том, что надо прятаться от лютого зомбозверья и не менее лютых зомболюдей за крепкими стенами. Стены, кстати, оказались не такими уж крепкими…
Посланца Орды людишки разрубили на части и выкинули из Гостиного двора. Так разве можно винить воинов в ответной жестокости? И мало ли что на своем пути они оставляли лишь дымящиеся развалины? Омск, Тюмень, Екатеринбург… Кто не с нами, тот против нас. Разрозненные отряды Орды смыкались в один мощный кулак, способный проломить самую высокую и толстую стену любого острога. Ордынцы еще проедут на своих лошадях по Невскому проспекту!..
– Яндырып бɵтɵрɵY![3]
Войлочные шляпы прикрывали головы воинов в полукафтанах, подвязанных кушаками с серебряными пряжками. У каждого на правом боку кожаная сумка, слева – нож в деревянных, обтянутых кожей ножнах.
– Эйе! Эйе! Эйе!
Отрубленные головы местных пялились на пляски победителей под музыку курая[4] и хлопанье ладонями в такт.
– Эйе! Эйе! Эйе!
Главный, тот, кто привел сюда Орду, не танцевал.
Верхнюю половину его лица скрывали солнцезащитные очки. Но если приблизиться и хорошенько присмотреться, можно заметить, как в его глазницах, за линзами, что-то шевелится.
Что-то очень мерзкое.
– Понятия не имею. Но вряд ли там хуже, чем здесь. – Зомбак шутку Ашота не поддержал, но протянутую руку сдавил с чувством, крепко. При этом чужое лицо неуловимо изменилось на миг, благодаря мимическим мышцам превратившись в подобие улыбки Павла Сташева.
Дана словно родниковой водой окатило. Он обмер. Это невозможно! Он никак не мог поверить в реальность происходящего.
– Тело мое погибло, вы все видели его смерть. Но сознание – душа, если угодно, – не погибло, нет.
Пока Данила с недоверием вглядывался в его лицо, зомбак рассказывал о том, как мозг его не выдержал контакта с установкой Стерха, настроенной на конкретные биотоки, а надо было послать сигнал по сети слизней, отдать армии приказ отступать. Тысячи зомбаков должны были не просто услышать этот приказ, но подчиниться ему. Он, Павел Сташев, понимал, чем это могло быть чревато, он сознательно рисковал собой… А потом, когда тело отказало, случилось нечто невероятное. Сознание профессора нашло себе пристанище в пси-сети армейских биочипов, называемых в миру слизнями.
В общем, тело, что называется, испустило дух. Испустило дух в сеть.
– Там столько всего, в этой сети. За двадцать лет слизни накопили большой объем информации о потенциальных противниках… – Зомби мечтательно закрыл глаза и, покачав головой, улыбнулся. – Я нашел кое-что в их закромах. Информацию. Море информации. В прямом смысле почти… – Зомбак сделал паузу, а потом, хитро прищурившись – точь-в-точь как батя! – сообщил главное: – Теперь я знаю, как покончить со всеми слизнями сразу.
Мариша ахнула.
Ашот натужно засопел.
Гурбан выпрямился и скрестил руки на груди, вновь став тем самым непогрешимым командиром, которого Дан привык видеть рядом.
Даже рядовой Петров мгновенно протрезвел. Уж очень голубоглазого парнишку впечатлила мысль о том, что слизней может не быть вообще. То есть их за Стеной сейчас как грязи, а потом – хлоп! – и нету.
А Данила… Он хотел, очень хотел поверить, что перед ним – отец. Пусть обличенный в иную физическую плоть, но все же по сути – его отец. Как такое может быть? Что за бред о какой-то там пси-сети?!
– Все эти годы… Надо признать, как ни жаль, я шел по ложному пути. Мои исследования были тупиковым вариантом. В Москве Излучатель работал на грани своих возможностей, а зачистка отдельных секторов Территорий – это не выход из положения, это сродни тому, чем занимались вы и ваши люди, Гурбан, только в чуть большем масштабе. Зато теперь я знаю, как нам быть, как мы можем спасти человечество от неминуемого вымирания!
«Варяги» молчали. Кто-то – ошеломленно, с надеждой внимая каждому слову, а кто-то – скептически.
– В общей пси-сети слизней я нашел локальную сеть Братства. И физически центр этой сети, то есть центр Братства, находится в Новосибирске, в самом сердце Орды. Почему именно там? Об этом позже. И еще я узнал, что… – Тот, кто называл себя профессором Сташевым, замолчал, покачал головой. Было видно, что он раздосадован. – Я слишком много говорю. А времени на это нет. Нужно встретиться с новым руководством Ленинградской коммуны. Острогу угрожает опасность. Я должен предупредить… – Зомбак, в теле которого пребывал отец Дана, захрипел, схватился за горло. Лицо его приобрело синюшный оттенок, он задыхался.
– Батя, что тобой? – вырвалось у Дана.
В этот миг он окончательно поверил, что перед ним отец, и боялся опять его потерять.
– Есть одна проблема… – Новое тело Павла Сташева взмокло, оно мелко дрожало, как от лихорадки. – Управлять чужим организмом не так-то просто. Чужое сознание, оно противостоит, а еще ведь и слизень со своими установками и комплексом самообучения… Эти три сознания накладываются, пытаются вытеснить друг друга. В результате начинается разлад нервной системы, и это стремительно прогрессирует.
– Это означает, что… – вслух начал думать рядовой Петров.
Профессор его перебил:
– Я не знаю, сколько еще смогу управлять этим телом. – Его больше не лихорадило.
– Эй, а вы чё тут, в натуре, делаете?! Вот так реальная встреча!
Данила обернулся на удивленно-радостный рык.
К «варягам» шел давешний лейтенант-татарин, который приютил молодоженов и которого заподозрили в пособничестве похитителям. Он широко развел руки, будто хотел всех сразу обнять. Ну, или не всех, а хотя бы Маришу.
На погонах звезды, на плече АКС-74У, на голове свернутая по-походному черная шапка-маска. Монгольские усики и такая же редкая бородка. К бронежилету приметан белыми нитками герб Ленинградской коммуны, вырезанный из фольги, – скрещенные серп и молот под пятиконечной звездой. С прошлой их встречи лейтенант ничуть не изменился.
«Надо же, – подумал Дан, – на ловца и зверь бежит». «Варяги» ведь собирались проникнуть в здание Комиссариата с одной лишь целью – расспросить кое о чем бравого героя революции. А он тут сам – легок на помине!
Данила шагнул к нему, кулаки сжались.
Татарин почувствовал недобрые флюиды. Округлое лицо его вытянулось, рот приоткрылся, подбородок дрогнул. Рука потянулась к автомату.
А ведь тут питерских бойцов со стволами – мама дорогая! Огонь откроют, дай только повод. От московских диверсантов мокрого места не останется. Поспешил Данила кулаки сжимать.
Положение спас Гурбан. Он шагнул к татарину и, улыбаясь, как старому другу, протянул ладонь:
– Здоро́во, Бахир! Как твое ничего?
Только сейчас Данила узнал, что лейтенанта-татарина зовут Бахиром. Как-то все недосуг было узнать имя, сначала – захват Стерха и смерть отца, потом – первая брачная ночь…
Татарин ответил Гурбану рукопожатием:
– Да вот, реально быт налаживаем, бразды правления принимаем. Я ж теперь не последний человек в остроге.
– Поздравляю, Бахир!
Отвести бы татарина в сторонку, схватить за горло да поинтересоваться, за сколько он продал Маришу лысым в черных одеждах. И чего Гурбан с ним панькается? Тут неподалеку есть отличный тихий дворик. В этой революционной неразберихе кого угодно пусти в расход, никто даже не заметит.
Но у командира были другие планы на ленинградского офицера:
– Бахир, помощь нужна. Твоя помощь, Бахир.
– Для тебя, Гурбан, реально все что угодно.
– Нам бы как представителям Москвы, послам доброй воли, так сказать, надо бы встретиться с комиссарами – для закрепления дружбы между братскими острогами. Пора бы уже установить дипломатические отношения. Москва признаёт новую питерскую власть, желает сотрудничать… Дело серьезное, сам понимаешь.
Почесав коротко стриженный затылок, Бахир кивнул:
– Я говорил нашему главному, что москвичи помогли Стерха одолеть. Но все закрутилось так, завертелось, не до дипломатии было… Тем более тут послы Орды еще нагрянули, вот уж кого не ждали. Как мухи на то самое. Самих еще в острог пустили, а вот яков и лошадей их – нет… Короче, вам ведь все равно надо, так чё откладывать-то? Устроим, Гурбан, все в наилучшем виде! – Бахир с сомнением посмотрел на Данилу в одних лишь штанах и на Маришу, закутанную в простыню, но от комментариев воздержался. Может, у москвичей так принято.
Стала понятна задумка командира: пусть татарин проведет их в Комиссариат, представит главным воякам, а уж там батя поведает о сути проблемы. И питерцы, им вдохновленные, справятся с угрозой, ибо кто предупрежден, тот вооружен. Кстати, о какой опасности говорил отец?..
Данила незаметно для Бахира поднял шляпу, нахлобучил на голову отца так, чтобы прикрыть слизня на затылке. «Варяги» и профессор Сташев двинули вслед за лейтенантом. На них смотрели как на врагов народа, которых все еще выбрасывали из кузова «Урала». Дай местным волю, и они живо оттащат чужаков в общую кучу…
– Эти со мной! – мимоходом обронил Бахир охране, потянувшейся за автоматами.
– Расслабьтесь, мальчики. – Ашот не удержался от шуточки в своем неподражаемом стиле. В смысле, не стоит ему подражать, если хотите состариться и понянчить внуков.
Короче говоря, по протекции Бахира они без труда проникли в здание.
Внутри все двигалось, спешило, толкалось. Каблуки армейских ботинок громыхали чуть ли не в ритме чечетки, пахло махоркой и оружейной смазкой. Портьеры с окон безжалостно сорвали и свалили вместе с карнизами у стен. Оконные проемы – очень большие – заложили мешками с песком, оставив щели-бойницы для пулеметов, у которых дежурили бойцы. Судя по красным воспаленным глазам, пулеметчиков давно не сменяли.
– У нас каждый солдат на счету, – прокомментировал ситуацию Бахир. – Гарнизона, перешедшего на сторону восставших, реально мало, чтобы контролировать острог. Тяжело это – возложить всю полноту власти на свои погоны. – Он вздохнул.
– Бахир, ты кого это притащил? Чего ты дрянь всякую сюда тащишь, а?! – Дорогу «варягам» и их провожатому преградил высокий широкоплечий мужчина лет пятидесяти. На коротко стриженном черепе, как приклеенный, сидел десантный берет. Камуфляж вояки был заляпан засохшей уже кровью. Седые усы почти скрывали шрам на верхней губе.
– Товарищ верховный комиссар, это наши московские друзья, я вам о них рассказывал, они здесь не просто, они с дипломатической миссией, реально хотят выступить перед собранием, восстановить дружеские отношения, нарушенные вследствие боевых действий!.. – протараторил лейтенант, вытянувшись по стойке «смирно».
Усатый мужчина – верховный комиссар – окинул гостей северной столицы оценивающим взглядом, нахмурился. Гости ему не понравились. Внешний вид Мариши с Даном опять же… Вот крикнет он бойцам, чтобы взяли чужаков под белы ручки да проводили в подвал, и пусть там мастера заплечных дел наведут с ними дипломатические отношения…
– Оружие сдать. Бахир, организуй. И ждем, товарищи. Рады, приятно, что заглянули к нам. – Верховный комиссар попытался изобразить улыбку. Не получилось. На каблуках он развернулся на сто восемьдесят градусов и удалился за массивную лакированную дверь.
– А комиссар-то носок не тянет, ай-я-яй! – Отдав автомат воинам, которых подозвал лейтенант, Ашот вывернул карманы – мол, пусто, гаубицу не спрятал.
«Варяги» дружно на него зашикали, чтобы держал рот на замке, не ляпнул чего, а вот Бахиру шутка понравилась, он хохотнул даже. Потом закашлялся, посерьезнел:
– Прошу!
Первой в зал для приемов вошла Мариша, замыкал колонну московских «послов» Данила.
Дубовые столы в центре зала стояли буквой «П». Стулья с гнутыми ножками взяли столы в плотное окружение. Графины с водой и переполненные пепельницы насели на столешницы сверху, лишив возможности отступить за дверь – куда Дану сразу же захотелось, стоило только попасть под перекрестный огонь взглядов питерских вояк. Людей в погонах тут хватало с избытком, и смотрели они преимущественно хмуро и прищурившись, точно целясь. Если бы взгляды убивали, то «варягов» уничтожили, воскресили и опять расстреляли бы раз десять минимум.
Дан уставился на красные флаги с коммунистической символикой – из музея притащили, не иначе. Уж лучше смотреть на флаги, чем на грозных мужчин сплошь в медалях. Молодежи среди них немного, в основном тут те, кому за полтинник. Двое одеты в кожаные куртки, прочие – в камуфляже. Все вооружены – пистолеты в кобурах, автоматы еще. На столе, перекладине буквы «П», замечена шашка в ножнах. За столом этим сидел верховный комиссар.
Когда «послы» выстроились перед новыми хозяевами острога, верховный комиссар чуть приподнялся, упираясь ладонями в столешницу:
– Товарищи, перерыв окончен. Работаем дальше, продолжим военный совет. На повестке дня появился внеочередной пункт. Он перед вами. Хочу представить вам дипломатическую делегацию из Москвы.
Вояки загудели, как рой растревоженных ос.
– Шустро! – перекричал коллег внушительный мужик, на его куртке майорским погонам было слишком много места. – Нам бы такую оперативность. Мы вас внимательно слушаем, товарищи.
Вояки как по команде замолчали. Казалось, они перестали дышать.
Гурбан вышел из строя гостей, назвался сам, озвучил имена подчиненных и добавил:
– Также в состав делегации включен известнейший ученый, профессор Павел Николаевич Сташев. У профессора есть важное сообщение для руководства Ленинграда. Я прошу ответственно отнестись к его словам.
Тишина в зале стала не просто напряженной, но ощутимой – будто воздух заменили вмиг затвердевшей прозрачной массой, не способной передать звуковые колебания. Комиссары ждали, что скажет ученый.
Качнувшись, профессор шагнул к Гурбану, вцепился ему в локоть. Данила с ужасом понял, что новое тело отца в любой момент может отказать, рухнуть на пол перед собранием и это будет крахом того, ради чего они здесь. Контроль над организмом почти утрачен, сознание Сташева-старшего едва теплится в оболочке зомби.
Голос профессора прозвучал глухо, невнятно, будто вместо воздуха вокруг него была прозрачная масса:
– Господа… простите, товарищи! Я знаю, как разом покончить со всеми слизнями на планете. Нужно срочно – сегодня, сейчас же! – организовать экспедицию на Кольский полуостров, в поселок Греми́ха. Там, неподалеку от берега…
Его грубо перебил верховный комиссар, скрестивший руки на груди:
– Что вы говорите, прямо-таки одним махом уничтожить всех слизней? А может, профессор, заодно всех тараканов уничтожим? И вернем старые добрые времена? Жаль, в Ленинграде нет ни одного психиатра, ваш случай понравился бы специалистам.
Обстановка как-то сразу разрядилась, напряжение спало. Послышались смешки. Кое-кто из вояк закурил и заговорил с соседом о чем-то своем.
Сташев-старший растерялся:
– Психиатр? О чем вы…
– Ну, допустим. – Верховный комиссар жестом велел ему замолчать. – Чисто гипотетически. Ну, что вы действительно способны на то, о чем тут басни рассказываете. А почему такая срочность? Почему не сию секунду?
– Шустро, да! – Плечистый майор опять оказался самым громким среди своих коллег. – И почему не шустрее, да?
Профессор накренился, Гурбан подхватил его, не дал упасть.
– Потому что все, известное мне, известно и врагу рода людского…
– Кому-кому? – Верховный комиссар встал из-за стола и двинул к оппоненту.
– Врагу, – едва слышно повторил Павел Сташев. – Братству.
– Какому еще братству?! – Верховный комиссар подошел к профессору. – Что ты мелешь?!
Новое обличье не смогло утаить от Данилы то, что отец едва сдержался в этот момент. Гурбан же проигнорировал неприкрытое хамство комиссара, его занимал сейчас другой, более важный вопрос:
– Профессор, мы ведь уничтожили Братство! Тогда, в Москве…
– Верно, – кивнул ему Павел Сташев, – в Москве уничтожили. Но только в Москве.
Сказанное им было настолько ошеломляющим, что реакция питерских вожаков вмиг стала несущественной и для Дана:
– Отец, ты хочешь сказать, что Братство до сих пор существует?
…Вот-вот ты станешь одним из нас. Приди к нам, и ты никогда не будешь больше бояться. Мы – сила…
…Паразит сместился на черепе Дана. Это было немного щекотно. И вообще, от слизня веяло умиротворением каким-то, что ли…
…Нахлынуло ощущение многогранности мира, одновременного присутствия в миллионах разных мест. Многие твари земные были Данилой Сташевым, видели его глазами, ощущали реальность его органами чувств, пока он мчался по заснеженной равнине, нырял в океанские глубины, охотился на людей в небоскребах Нью-Йорка, дрался сам с собой за добычу в стае зомбоволков… Он растворялся в их бесконечной, всепоглощающей ярости…
Дан мотнул головой, прогоняя неприятные – очень-очень неприятные! – воспоминания о том, как его насильно сделали членом Братства. С тех пор его мнение не изменилось: Братство должно быть уничтожено.
– Да, Братство до сих пор существует, – продолжал отец. – И оно не оставило своих планов по захвату острогов, последних оплотов человечества. И первым из крупных острогов будет атакован Ленинград. Я знаю это точно. После того как меня засекли и я вынужден был покинуть локальную сеть, я видел на дорогах от Новосибирска до Питера разрозненные отряды Орды. Орда подконтрольна Братству, ее отряды собираются в боевые соединения. Они идут сюда, они уничтожают на своем пути мелкие остроги. Скоро Орда ударит в Стену Ленинградской коммуны!..
В зале опять стало тихо.
Вояк несколько смутило заявление профессора. Они как никто знали, что Ленинград нынче беззащитней грудничка в лапах зомби, ведь вооруженные силы острога уничтожены на подступах к Москве.
Верховный комиссар приблизил свое усатое лицо к лицу профессора и шумно втянул воздух.
– Да от тебя же пахнет. Ты пьян! – Он отшатнулся. – Что мы слушаем этого алкаша?! Он нам расскажет тут про белую горячку!
На этом «дипломатическая» миссия закончилась. Москвичей с хохотом вытолкали из зала.
– Шустро, да! – рокотало сзади. – Насмешили, да!
Подгоняя прикладами, «варягов» и профессора выпроводили из Комиссариата.
– Этих больше не пускать. – Командир конвоя (на пару лет младше Дана), подражая верховному комиссару, развернулся на каблуках и деланно пробасил охранникам: – Подойдут ближе, чем на тридцать метров, – открыть огонь без предупреждения. Ходят тут всякие!
– Может, сразу к стенке? – задумчиво поскреб щетину на горле худощавый сержант лет сорока. – При попытке к бегству? Или за провокацию – прыжок на месте? Не нравятся они мне, рожи-то подозрительные.
Его коллеги одобрительно загудели, щелкнули предохранители «калашей».
Мариша тихонько ойкнула. Данила шагнул вперед, закрывая ее собой. Ашот вытащил из кармана любимый мультитул – местные опрометчиво не увидели в пассатижах и отвертке смертельное оружие, не изъяли. Гурбан застыл, удерживая профессора от падения – тому с каждой минутой становилось все хуже. Выступление перед комиссарами отобрало у него слишком много сил.
– Никаких стенок, никаких прыжков и прочей физкультуры. – Бас командира конвоя сорвался до фальцета. – Приказ самого́. Это все ж московские дипломаты, нельзя так с товарищами.
– Москвичи? – В глазах сержанта зажегся недобрый огонек. – Точно москвичи?
– А что, не видно? – Главный конвойный кивнул на Маришу и Дана, одетых весьма экстравагантно.
Охрана разом загомонила. У многих родственники ушли в победный поход на бывшую столицу России, так что любить москвичей у них не было ни малейшего повода.
– Баранов, отставить! Выполнять приказ! – Вновь развернувшись на каблуках, молодой начальничек удалился в приемный покой, сопровождение из пяти бойцов последовало за ним.
– Слышал, Баранов? Выполнять была команда! – буркнул Ашот и, сунув мультитул в карман, первым пошел прочь.
Остальные тоже не задержались. Лишь значительно удалившись, Данила перестал ощущать затылком недобрый взгляд сержанта Баранова.
Ашот внезапно остановился, развернулся к Сташеву-старшему:
– И что теперь делать прикажете, а, профессор? Вот обязательно было этим дебилам в форме про глобальное уничтожение слизней рассказывать? Они ж дальше устава ничего не видят… – Толстяк махнул рукой и замолчал – мол, не я один умею лишку брякнуть.
– Из Питера по-любому валить надо, – подал голос рядовой Петров. – Если профессор не соврал, скоро тут неуютно станет. Ордынцы – ребята крутые.
– Отморозки еще те, – согласился с ним Гурбан. – Раз питерцы ни себе, ни всему человечеству помочь не хотят, надо самим как-то…
– Ты, Гурбан, реально погоди наш народ под одну гребенку.
«Варяги» в одно движение обернулись на голос. Даже вконец ослабевший профессор Сташев совершил этот сложный для него маневр. А что оставалось делать, если его приподняли и поставили уже лицом в другую, противоположную сторону?
Говорил Бахир, подобравшийся к диверсантам незаметно:
– Я вот почти коренной ленинградец, а вам помочь хочу. Не надо всех под гребенку.
– Коренной ленинградец? – Ашот хмыкнул, оценив шутку лейтенанта, который родом из Казани.
– Руководство Ленинградской коммуны совершает большую ошибку… – Далее Сташев-старший в личине пропитого мужчины, зомби к тому же, рассказал, что перед началом Псидемии, за пару месяцев, образцы биочипов из лаборатории на Кольском полуострове перевезли на секретную военную базу под Новосибирском, где планировались масштабные испытания. – Для этого даже были задействованы армейские части.
– Армия? То есть, профессор, вы хотите сказать…
Павел Николаевич не дал Гурбану закончить мысль:
– Совершенно верно. Именно это я и хочу сказать. Биочипы из моей лаборатории против американских образцов.
– Американских? Биочипы из вашей лаборатории? – Бахир смотрел то на профессора, то на Гурбана. Очевидно, он ожидал, что они примутся хохотать над своими шутками.
Не дождался.
– Американцы тоже разрабатывали биочипы. Точнее, это мы «тоже», после того как отчет об исследованиях одного спецотдела ЦРУ попал в наше Министерство обороны и сверху дали добро на финансирование моей лаборатории… Американские образцы тайно доставили в Россию, в лабораторию неподалеку от базы атомных подводных лодок Гремиха. Сама база была режимным объектом стратегического значения, так что лаборатория там отлично прописалась, о ее существовании знали единицы. – У Павла Сташева носом пошла кровь, Мариша хотела оторвать лоскут от простыни, чтобы прижать, остановить, но профессор лишь отмахнулся – не мешай, девочка, не до того сейчас.
– Почему испытания проводились под Новосибирском? – Гурбан коснулся рукой своего плеча, чтобы поправить несуществующую лямку автомата, который у него отобрали, и даже сам не заметил жеста. – Ведь это далеко от обеих лабораторий. И от Кольского полуострова, и от Арзамаса…
– Почему? – Профессор сплюнул кровью. – О том знали одни лишь генералы, но их уж давно ни о чем не спросить… Как раз во время «войны», в которой солдаты со слизнями на черепах сражались вовсе не понарошку, и случилась смена магнитных полюсов Земли. Солдаты с американскими биочипами против бойцов с моими…
Данила живо представил себе эту схватку. Две небольшие армии сшибаются, уничтожая друг друга в рукопашном бою, кровь, стоны, ярость, боль… Генералы привыкли списывать потери на очередной теракт или войну на Кавказе, так что пара сотен трупов их наверняка не смущала.
– Слизни Братства – те самые американские образцы? – поняла Мариша.
– В точку, девочка моя. И они настроены на захват всей территории бывшего Советского Союза. Они будут идти от острога к острогу, уничтожая всех жителей. Их нужно остановить. В лаборатории в Гремихе есть средство, которое раз и навсегда покончит с Братством. И не только с ним, но и вообще со всеми слизнями. Там велись соответствующие разработки, и теперь я точно знаю, что мои коллеги-конкуренты сумели-таки сделать пси-вирус, способный разрушить саму сеть слизней, заставить каждого из них самоустраниться из центральной нервной системы носителя, не разрушая ее. – Профессор замолчал, давая возможность обдумать сказанное.
То, что предлагал отец… это не просто избавило бы Землю от порождений военных ученых, но вернуло бы к нормальной жизни тех, кто попал под влияние боевых биочипов. У Дана аж дыхание перехватило от перспективы, открывшейся ему.
Тишину нарушил Бахир:
– Я реально не понимаю, о чем речь, но мне кажется, вы это всерьез.
– Ты еще не передумал нам помогать? – После недавних событий Данила с недоверием относился к лейтенанту и потому внимательно следил за его реакцией. От человека, который по прихоти судьбы и революции стал одним из тех, кто повелевает судьбами тысяч, можно ожидать чего угодно.
После казни членов Верховного совета, с ведома которых Стерх проводил свои гнусные эксперименты, возник вопрос: «Кто возглавит народ?» В итоге в Комиссариат вошли исключительно герои революции – профессиональные военные. Татарин в том числе. Остальным героям, из гражданских, либо не досталось места, либо они куда-то разом исчезли. Вспомнив груз «Урала», Дан понял, как именно с лишними соратниками обошлись.
Бахир посмотрел доставщику в глаза:
– Не передумал. Поехали со мной, покажу кое-что.
– Зачем нам с тобой куда-то ехать?
– Потому что я реально знаю, как вам попасть в Гремиху.
Весомый аргумент.
Старенький «УАЗ» татарина стоял неподалеку.