Мурманск
В августе 1944 года я вернулся в Мурманск. Война еще продолжалась. Фронт проходил всего в 40–50 километрах от окраин города. Не прекращавшиеся с 1941 года налеты вражеской авиации стали привычными для жителей города и не столь мощными, и мне казалось, что при появлении в небе на большой высоте одного-двух немецких самолетов на них реагировали только подразделения ПВО. Хотя радио никто не выключал ни днем ни ночью, чтобы вовремя узнать об объявлении воздушной тревоги или о новостях на фронте, в стране, в городе.
Гитлеровский план захвата Кольского полуострова носил условное название «Голубой песец», в официальных документах значился как «Серебристая лиса» (Зильберфукс). Согласно этому плану командования немецкие войска должны были молниеносно захватить Мурманск, Кандалакшу и базу Северного флота – Полярный, полностью отрезав тем самым Кольский полуостров от остальной части страны, запереть вход в Белое море и исключить этим любые возможности использования северных морских коммуникаций Советского Союза.
Обладая на этом направлении превосходством в живой силе, техническом оснащении и вооружении, фашистское командование полагало быстро сломить сопротивление советских частей. Командующий наступающим на Мурманск горно-стрелковым корпусом «Норвегия» генерал Эдуард Дитль при инспекции элитных частей в Киркинесе перед началом наступления на Мурманск хвастливо заявлял: «Через три дня мы будем в Мурманске». В листовках, разбрасываемых с фашистских самолетов над расположением наших частей в июле 1941 года, Мурманск был указан в списке городов, захваченных войсками рейха.
26 июня 1941 года Финляндия официально объявила войну Советскому Союзу.
Генеральное наступление на мурманском направлении, получившее название «Платиновая лиса» (Платинфукс), немцы начали в 4 часа утра 29 июня 1941 года – через неделю после начала войны. Корпус «Норвегия», наступавший на этом направлении, насчитывал около 65 тысяч человек. «Ударный кулак» в самом начале наступления имел в своих рядах 27500 человек, из которых 15 тысяч были в первом эшелоне. Наступавшие немецкие войска поддерживались с воздуха 170 самолетами Люфтваффе (Юнкерс 88 и Хейнкель III), базировавшимися на аэродромах Финляндии и Норвегии. Самолеты Люфтваффе не только поддерживали с воздуха наступающие войска, но и регулярно наносили бомбовые удары по причалам порта и судам, стоящим на рейде Кольского залива. В первые дни войны ценой огромных потерь противнику удалось вклиниться в нашу оборону и потеснить наши войска на 25–40 километров.
К моменту наступления на мурманском направлении немецкие военно-морские силы, сосредоточенные в северных портах Норвегии и Финляндии, были незначительны. Они состояли, в основном, из судов флота оккупированных стран и включали в себя 3 норвежских эсминца, 2 соединения кораблей меньшего класса, несколько катеров береговой охраны водного района, а также 4 финских вооруженных парохода («Сурсари», «Аунда», «Турья», «Руйя») и несколько катеров в Линахамари. Собственных военно-морских сил Германия к моменту нападения на Советский Союз в северных портах Норвегии и Финляндии не имела.
В результате провала молниеносного захвата Мурманска Германия уже через 3 недели направила на север 5 эсминцев 6-й флотилии[35], 2 подводные лодки и хорошо вооруженный учебный корабль «Бремзе». Первые подводные лодки U-81 и U-652 вышли из Киркинеса на советские коммуникации только 23 июля, а эсминцы – 12 июля.
Отступая, советские войска вели ожесточенные бои с хорошо обученными и вооруженными, превосходящими по численности силами противника. Лишь 6 июля войскам 14-й армии под командованием генерал-лейтенанта В. А. Фролова, сражавшимся совместно с моряками-североморцами (командующий – контр-адмирал А. Г. Головко) и Мурманскими добровольческими отрядами самообороны, удалось остановить врага в долине реки Западная Лица. Бои здесь были страшные. Недаром эта долина до сих пор носит название «Долина смерти»[36] – и в наши дни там можно найти лежащие вперемешку кости наших советских воинов и солдат вермахта.
Еще 28 июня, в канун немецкого наступления на Мурманском направлении, лорд Уильям Бивербрук, в то время один из лидеров консервативной партии и министр авиапромышленности Великобритании, в разговоре с послом СССР в Лондоне И. М. Майским признал, что «…Великобритании следует направить часть своего флота в район Мурманска и Петсама для морских операций против немцев». Этот разговор был доведен до сведения правительства СССР. 29 июля министр иностранных дел СССР В. М. Молотов при встрече с британским послом в Москве Стефардом Крипсом заметил, используя полученную информацию:
«Ввиду происходящего сейчас наступления германских и финских войск в районе Мурманска советское правительство специально отмечает актуальность участия английских военных кораблей и авиации в этом районе. Военно-морская помощь со стороны Англии в районе Потсама и Мурманска была бы как раз своевременной».
Учитывая обращение советского правительства и складывающееся на Северном фронте положение, 8 июля У. Черчилль в личном послании И. Сталину сообщил: «Адмиралтейство подготовило серьезную операцию, которую оно предпримет в ближайшем будущем в Арктике, после чего, я надеюсь, будет установлен контакт между британскими и русскими военно-морскими силами».
Не надо забывать, что с момента нападения немцев на Советский Союз прошло менее трех недель.
Адмиралтейство Великобритании разработало ряд мероприятий, направленных на оказание помощи советским войскам, обороняющим подступы к Мурманску. Предполагалось направить к берегам северной Норвегии 2 авианосца – «Викториес» и «Фьюриес» – в сопровождении крейсеров «Девоншир», «Саффокл» и шести эсминцев, с целью нанесения бомбовых ударов в пунктах сосредоточения немецких войск – портах Киркинес и Линахамари, а также уничтожения находящихся в этих портах судов. Выход эскадры на выполнение боевого задания задержался на две недели. Вся операция была рассчитана на внезапность, но 23 июля, как только корабли эскадры вышли из Скапа-Флоу (Шотландия), информация об этом ушла в Берлин. А через несколько дней она была обнаружена немецкими самолетами-разведчиками. Неожиданного нападения не получилось, но эскадра продолжала следовать в заданном направлении.
Немецкое командование, имея постоянную информацию о движении довольно крупного соединения к северным берегам Норвегии и Финляндии, приняло определенные превентивные меры – суда были рассредоточены по различным фиордам. Войска ПВО и авиация были подготовлены к отражению нападения. 30 июля самолеты, взлетающие с английских авианосцев, были встречены плотным огнем противовоздушной артиллерии и истребительной авиации. В результате атак на объекты двух портов английским самолетам удалось потопить 2 небольших судна и нанести незначительный урон береговым сооружениям. На палубы авианосцев не вернулось 14 самолетов.
Как ни велики были потери, понесенные англичанами, бомбардировка немецких полярных баз оправдала себя. Своими действиями англичане продемонстрировали всему миру реальность боевого сотрудничества двух государств. После налета британской авиации атаки на мурманском направлении на несколько дней прекратились, а значительная часть зенитной артиллерии была снята с фронта и перебазирована для защиты этих портов.
Город и область готовились к обороне. Первым секретарем Мурманского обкома ВКП (б) в то время был Максим Иванович Старостин. На фронт ушло 3159 коммунистов – половина партийной организации города. Из жителей области было сформировано два полка и несколько отрядов народного ополчения общей численностью 13 тыс. человек, кроме того, для борьбы с вражескими парашютистами было создано восемь истребительных батальонов и 6 отдельных рот, насчитывающих 3,5 тыс. человек. На строительстве оборонительных сооружений от Мурманска до Кандалакши было задействовано более 35 тыс. рабочих и служащих Мурманской и прилегающих областей.
Ими было вырыто 1142 окопа, построено 739 дотов, 1013 землянок, сооружено 33 километра ходов сообщения, сделано 80 километров завалов и засек, установлено 84 километра проволочных заграждений, проложено 209 километров прифронтовых дорог, установлено 130 наблюдательных пунктов.
Уже 1 августа начальник Генерального штаба сухопутных войск Германии Ф. Голдер записал в своем дневнике:
«Никаких признаков успеха у Дитля нет. Наступление придется приостановить. Наступление Дитля на Мурманск будет иметь смысл только в том случае, если к середине августа туда прибудет еще одна горно-пехотная дивизия».
Остановленные в долине реки Западная Лица немецкие войска наращивали силы для нового наступления. Был разработан план мощного удара по обороняющимся советским войскам, но обещанное подкрепление, необходимое для его успешного выполнения, запаздывало по совсем не зависящим от немцев причинам.
Одновременно с направлением авианосной эскадры Адмиралтейство направило на север с базированием в городе Полярный две подводные лодки – «Тигрис» (26 июля) и «Трайдент» (1 августа), прибывшие соответственно 4 и 10 августа к месту назначения. 11 августа «Тигрис» вышла на первое боевое дежурство, и уже 17 августа ею было потоплено немецкое судно «Haakon Jarl» водоизмещением 1480 тонн, а 13 сентября транспорт «Richard With» водоизмещением 905 тонн.
22 и 30 августа подводная лодка «Трайдент» потопила у западного побережья Финляндии три немецких транспорта «Ostpreussen» (3030 т.), «Багия Лаура» (8561 т.) и «Донау» (2931 т.), шедших с войсками и боеприпасами[37]. В начале ноября на смену «Тигрис» и «Трайдент» пришли лодки «Си вульф» и «Си лион»[38], которые также добились побед, уже 18 ноября потопив транспорт «Vesco», а 5 декабря – «Island»; в январе 1942 г. очередную смену им составила лишь одна подводная лодка «Стеджен». 7 сентября британские военные корабли атаковали в районе мыса Нордкап немецкий транспортный конвой и потопили корабль сопровождения «Бремзе». Транспортам «Барселона» и «Траутенфельде», на борту которых находилось более 1500 солдат СС, направленных для поддержки егерей Дитля, пришлось несколько дней отстаиваться в одном из норвежских фиордов.
Готовясь к очередному наступлению на северном направлении, немецкое командование поставило перед фронтовой авиацией задачу: заблокировать деятельность города как центра формирования и пополнения передовых соединений, отражающих атаки немецких войск. К тому времени на аэродромах Норвегии и Финляндии базировалось до 280 самолетов. 23–24 июля авиация противника выставила в Кольском заливе 28 неконтактных мин. В августе на Мурманск было совершено 50 налетов, причем основной целью бомбардировок оставался порт.
8 сентября 1941 года немцы предприняли очередное крупное наступление и, прорвав оборону, 14 сентября вышли на дорогу, ведущую к Мурманску. Вновь сформированные из моряков Северного флота части с ходу вступили в бой. Ополченцы шли в бой в гражданской одежде, не успев получить обмундирование. Тысячи мурманчан погибли, защищая родной город, но враг был остановлен.
Наступающим войскам Дитля срочно требовалось подкрепление, но оно отсутствовало. 12 сентября советская подводная лодка Щ-422 под командованием капитана 3 ранга А. К. Малышева в районе мыса Харбакен артиллерийским огнем серьезно повредила транспорт «Лофотен» (1517 брт), в тот же день в Тана-фиорде лодка Щ-402 (командир Н. Г. Столбов) потопила немецкий транспорт «Отар Ярл» (1459 брт). Через два дня лодка М-172 под командованием капитан-лейтенанта Н. Е. Егорова уничтожила транспорт противника. Успешно действовали и торпедные катера Северного флота. 15 сентября торпедные катера №№ 13,14,15 в районе города Киркинес атаковали и потопили транспорт «Миттнаттзоль».
За июль и август 1941 года с Балтийского моря на Северный флот были переведены по Беломорско-Балтийскому каналу подводные лодки К-3, К-21, К-22, К-20, С-101, С-102. 17 сентября лодки прибыли в Полярный и были зачислены в состав Северного флота.
21 сентября наступающие немецкие части генерала Дитля были разгромлены и вынуждены отойти на западный берег реки Западная Лица. И дальше этих рубежей немцы так и не смогли пройти.
В связи со сложившейся обстановкой Гитлер 22 сентября подписал директиву ОКВ № 36, в которой говорилось о прекращении наступления на Мурманск и накоплении сил для начала наступления на Кандалакшу с целью перерезать Мурманскую железную дорогу до наступления зимы. К 17 октября фронт полностью стабилизировался и оставался неизменным вплоть до октября 1944 года. Немецкий горный корпус в течение трех месяцев потерял почти 11 тысяч убитыми и большое количество ранеными. Необходимо отметить, что в районе Мурманска, на полуострове Средний, на хребте Муста-Тунгун, всю войну простоял пограничный столб. Немецкие войска так и не смогли прорвать границу СССР в этом месте. Огнем немецкой артиллерии столб был неоднократно сбит, но через день-два его восстанавливали, и он снова стоял на своем месте.
За годы войны при обороне Мурманской области погибло 73 тысячи советских воинов. 129 тысяч были ранены. Противник потерял убитыми 30–35 тысяч человек, ранеными – 61 тысячу[39].
С начала войны из Мурманска и прифронтовых городов Мурманской области начали эвакуировать женщин и детей. С 23 по 27 июня из Полярного, Ваенги, Грязного вывезены 1229 человек, в том числе 722 ребенка.
Только в первый день войны из Полярного в Мурманск отправили на пароходе «Сосновец» 309 женщин и детей (при пассажировместимости парохода 160 человек). Была демонтирована и вывезена по железной дороге часть оборудования предприятий региона.
По железной дороге и морем из города и области перевезли 115 тысяч человек. В результате гражданское население области сократилось втрое.
В городе осталось 35 тысяч жителей. В общей сложности из Мурманска эвакуировали 72003 человека, в том числе 34975 детей до 16 лет.
Для защиты жителей города от постоянных налетов вражеской авиации в Мурманске построили 337 траншей бомбоубежищ, в которых могли укрыться 20 тысяч человек, и 47 бомбоубежищ в подвалах каменных домов. Только на территории порта и прилегающего к нему жилгородка было сооружено 122 укрытия, которые вмещали одновременно до 3700 человек. Было построено главное городское многоэтажное бомбоубежище, уходящее вглубь, под скалу, на 26 метров. Первая очередь этого бомбоубежища вступила в строй к лету 1942 года.
В нем разместили различные отделы обкома и горкома ВКП (б), различные городские учреждения, радиоузел, телеграф, командные пункты дивизионного района ПВО и пункт МПВО, там проводились собрания партийного актива, демонстрировались кинофильмы, устраивались вечера танцев. В дни ожесточенных бомбардировок в этом бомбоубежище укрывалось более 2 тысяч человек. В конце 1942 года в строй вступило еще несколько скальных бомбоубежищ.
К началу войны в порту Мурманска находилось 35 транспортных судов и ледоколов, 40 рыболовецких тральщиков, 80 мотоботов. Весь этот флот, естественно, являлся лакомой целью для немецких бомбардировщиков, и его надо было срочно выводить из-под бомбежек. И с 26 июня суда начали поодиночке прорываться в Архангельск, хотя они еще не имели на борту ни одной единицы вооружения. Кроме того, в июне 1941 года в море на промысле находилось 47 тральщиков, которые, прервав путину, начали подтягиваться в порты приписки – Мурманск и Архангельск[40].
В начале июня 1941 года центральный район Мурманского порта насчитывал 13 причалов. Кроме того, севернее находилось еще 2 лесных причала – № 14 и № 15, далее по заливу, за зеленым мысом, находились причалы № 16 и № 17, а еще далее – причалы угольной базы, предназначенной для бункеровки судов.
К тому времени в порту имелось 15 кранов: четыре портальных крана «Кировец», два 35-тонных плавучих крана, два автокрана, один кран на гусеничном ходу и шесть железнодорожных кранов. Кроме того, были автомобили и гужевой транспорт для перевозки грузов по территории порта.
С началом боевых действий необходимость срочных военных перевозок в сторону фронта потребовала ускоренного строительства небольших причалов и на западном берегу залива. Для обеспечения приема воинских подразделений был срочно отремонтирован причал Лавна-1, к которому был поставлен понтон и устроен специальный настил. В июле заработал новый причал севернее мыса Мишукова, а в августе – Лавна-2.
Использование этих малых причалов и вспомогательного флота позволило перевезти через залив 95586 солдат и офицеров, 955 орудий, 62 танка, 2888 автомашин и тракторов, 12640 лошадей и другого скота, 15739 тонн продовольствия, 15528 кубометров леса и дров, 3026 тонн жидкого горючего, 42800 тонн боеприпасов и 8483 тонны прочих грузов. В среднем ежедневно через залив перевозилось не менее 350 тонн военных грузов, до 50 единиц боевой техники и около 500 военнослужащих.
В сентябре у мыса Мишукова начало работать 5 санитарных причалов, приспособленных для приема раненых на различные суда независимо от уровня воды (приливов и отливов).
В первые недели войны судьба Мурманска висела на волоске. Большая часть грузо-перегрузочной техники в порту была демонтирована и вывезена в Архангельск[41]. Часть техники отправлялась морем, часть – по железной дороге до Кандалакши и далее морем до Архангельска. По всей вероятности, какие-то краны остались в Кандалакше и продолжали там работать. Точных данных найти не удалось. В порту остался один портальный кран, два крана на железнодорожном ходу и один плавкран, законсервированный и готовый к переходу в Архангельск, не было никакой другой перегрузочной техники, не было и кадровых рабочих.
Большинство кадровых грузчиков и работников других портовых специальностей было призвано в армию – они находились на фронте или были откомандированы в другие порты. Но город устоял, выдержал напор противника и был готов продолжать работать и сражаться.
Начиная с последних дней июля караваны судов с грузами, перевозимыми по программе ленд-лиза, шли один за другим из Англии и Америки в Архангельск.
Приближалась зима, а с ней и льдообразование на Северной Двине и Белом море. Уже в начале ноября проводка иностранных судов в Архангельск стала вызывать определенные сложности.
Необходимо было найти выход из складывающейся ситуации. К тому времени обстановка на Мурманском фронте стабилизировалась. Появилась возможность вновь поднять вопрос об использовании Мурманского порта для приемки союзных караванов, хотя он в то время мог принять одновременно не более шести судов, причем без «тяжеловесов». Чрезвычайно высок был и риск ударов неприятельской авиации.
Руководство страны, учитывая складывающуюся обстановку, прекрасно понимало необходимость, несмотря на близость фронта, срочного восстановления Мурманского порта как порта, способного принимать и обрабатывать суда, доставляющие ленд-лизовские грузы, в зимнее время. Причем требовался прием десяти и более транспортов одновременно. 9 декабря 1941 г. Совет народных комиссаров Союза ССР распоряжением № 562 обязал ряд Наркоматов принять необходимые меры для восстановления Мурманского порта (Приложение № 3).
Через 2 дня Нарком ВМС СССР Н. Г. Кузнецов приказом № 01108 обязал Военный совет Северного флота провести ряд мероприятий, направленных на выполнение распоряжения СНК (Приложение № 4).
С целью определения возможности использования порта Мурманск для грузовых операций и уточнения необходимых мероприятий по приведению порта в рабочее состояние и одновременной обработки, по крайней мере, 10 судов, Госкомитет обороны СССР направил в Мурманск специальную комиссию в составе 5 человек (А. И. Минеев, Н. А. Еремеев, А. П. Бочек, В. Н. Герасимов). Председателем комиссии был назначен заместитель начальника Главсевморпути, Герой Советского Союза И. П. Мазурук. В середине декабря комиссия из Архангельска вылетела в Мурманск.
Результаты работы комиссии 28 декабря были доложены (в виде специального документа) представителю Государственного комитета обороны по Северу И. Д. Папанину (Приложение № 5).
Иван Дмитриевич проинформировал о состоянии порта Заместителя председателя СНК, члена ГКО А. И. Микояна и получил указание срочно вылететь в Мурманск для принятия всех мер по скорейшему восстановлению порта с целью приема и обработки судов, идущих с грузами ленд-лиза.
К новому 1942 году И. Д. Папанин со своим штабом был уже в Мурманске и совместно с руководством порта и работниками обкома ВКП (б) приступил к работе. Мероприятия, разработанные комиссией, начали немедленно воплощаться в жизнь. На помощь портовикам Мурманска во исполнение распоряжения СНК уже 6 января прибыли из Рязанской области три трудовых колонны общей численностью 1819 человек; на следующий день из Архангельска – еще 480 человек.
Однако среди них почти не было квалифицированных портовых рабочих, никто из вновь прибывших ранее не работал на разгрузке судов.
Военный совет Северного флота передал к 29 декабря 1941 г. Мурманскому порту 2 катучих крана из минно-торпедного отдела Северного флота и 2 исправных трактора ЧТЗ с водителями.
Начальник тыла Северного флота выделил торговому порту 40 человек из экипажей судов, стоящих в ремонте, с целью привлечения их к работам в порту в качестве лебедчиков, стивидоров и форманов[42]. В порт был возвращен из Кандалакши один катучий кран, четыре железнодорожных крана пришло из Мончегорска.
Вскоре начался монтаж находившихся в Мурманске законсервированных кранов и проверка их готовности к работе, были возвращены работники порта из Кандалакши и грузчики из Архангельска. Порт и город готовились к приему идущих судов.
11 января 1942 года[43] первый караван с грузами лендлиза PQ-7 в составе 9 судов (советский пароход «Чернышевский», британские «Эмпайр Ховард», «Эмпайр Холлей», «Эмпайр Активити», «Бот-Эйвен», «Эмпайр Редшенк», «Ютланд», панамские «Анероид» и «Рей Куант») прибыл в Мурманск.
Суда доставили 25541 тонну продовольствия и военных грузов, крайне необходимых нашей стране в то время, в том числе 3000 тонн высококачественного бензина для нужд фронта.
В эти дни немецкие самолеты систематически бомбили торговый порт. В порту не было нефтебазы, готовой принимать бензин и другие виды горюче-смазочных материалов. Во избежание взрыва танкера, прибывшего в караване, и разрушения части порта было принято решение: скрытно, в ночное время переставить танкер в отстоящий далеко от основных причалов лесной порт и срочно произвести разгрузку прямо в железнодорожные цистерны. Эта операция прошла успешно.
Необходимо отметить, что еще до прихода в Мурманск конвоя PQ-7 в порт 20 декабря 1941 года пришло два судна (танкер «Эль-Мирло» и имевший несколько повреждений, полученных в результате налетов вражеской авиации, советский пароход «Декабрист») из конвоя PQ-6, следовавшего в Архангельск; их сопровождали крейсер «Эдинбург» и эсминцы «Экоу» и «Эскапейд».
Всего 12 суток потребовалось на разгрузку каравана PQ-7. Из-за недостатка кранов и другой перегрузочной техники, вывезенной ранее, основная часть работ производилась вручную. К авральной круглосуточной работе на 40-градусном морозе под постоянными налетами фашистской авиации было привлечено до 2500 человек, треть из них составляли женщины.
20 февраля из Няндомы прибыл паровой катучий кран, так что крановое хозяйство порта медленно, но верно, восстанавливалось.
Караваны шли в Мурманск один за другим. 18 января 1942 г. прибыл второй караван из 8 судов, доставивший 18732 тонны грузов (танки, самолеты, амуницию, продовольствие). 10 февраля прибыл третий, состоявший из 13 судов с 29063 тоннами различных грузов.
В марте начала производиться не только выгрузка судов, но и их погрузка отечественными грузами (апатитовый концентрат, хромовая руда, хлористый калий, магнезит, солодковый корень, табак, воск, лекарственное сырье, щетина, пух, эфирные масла, скипидар), идущими в счет оплаты грузов, не попадающих под программу ленд-лиза.
11 марта пришел очередной караван из 15 судов. Было доставлено 40267 тонн военных грузов.
Налеты немецкой авиации, бомбежки, объявление воздушной тревоги шли практически беспрерывно. Но зачастую грузовые операции не прерывались даже во время бомбежек.
1 апреля прибыл шестой караван. 13 судов, входивших в его состав, имели на борту 34618 тонн груза.
19 апреля в порт пришли еще пять судов из седьмого каравана. Остальные суда, входившие в состав этого каравана, ушли в Архангельск. Пять прибывших в Мурманск судов привезли 13529 тонн грузов, преимущественно – продовольствие.
23 апреля во время очередного налета фашистской авиации, одна из бомб попала в единственный в порту плавкран № 1, который вышел из строя. Выгрузка тяжеловесов (танков) практически приостановилась. Нужно было находить решение, и такое решение было найдено. Заместителю начальника порта Л. П. Новосадову удалось договориться с капитанами американского судна «Вест Чесвальд», прибывшего в Мурманск в составе конвоя PQ-14 19 апреля 1942 года, о передаче порту 35,5-тонной стрелы. Передавая стрелу порту, капитан объяснил свое решение чувством солидарности с русскими и ненавистью к фашистам. Переданная стрела была установлена на пароход «Кама». В качестве грузовой лебедки приспособили траловую лебедку с одного из траулеров. Так получился плавучий перегружатель, позволяющий производить выгрузку танков и другой тяжеловесной техники.
Восьмой караван PQ-15 в составе 20 судов с грузом 94327 тонн пришел в Мурманск 6 мая. В числе прибывших было британское судно – плавучий кран «Эмпайер бард». На его борту находились две тяжеловесные стрелы грузоподъемностью по 50 тонн, четыре стрелы грузоподъемностью по 15 тонн и четыре стрелы грузоподъемностью по 5 тонн. Приход этого судна позволил значительно ускорить выгрузку тяжеловесных грузов, в том числе танков и паровозов.
31 мая в порт начали прибывать суда девятого каравана (конвой PQ-16), значительно потрепанного авиацией и подводными лодками противника.
К этому времени в порту скопилось около 60 судов – наибольшее скопление флота в Кольском заливе за весь период боевых действий на севере нашей страны. Среди этих судов было 15 транспортов, принадлежащих различным советским пароходствам.
Как уже отмечалось, Мурманск начал подвергаться налетам вражеской авиации с первых дней войны, когда линия фронта еще проходила в 80–100 километрах от города. С приходом первых ленд-лизовских караванов интенсивность бомбардировок значительно возросла. Наступление немецких войск, предпринятое в апреле 1942 года, с треском провалилось, Мурманск продолжал принимать грузы союзников, предприятия города выпускали вооружение и боеприпасы для фронта, и озлобленные неудачами фашисты решили уничтожить город бомбардировками. А большинство построек в городе были деревянными – к началу войны в городе насчитывалось 2800 деревянных домов.
Самым страшным днем для города стал солнечный жаркий день – четверг, 18 июня 1942 года. Ни до, ни после этого не было столь массированных налетов немецкой авиации на город. Тысячи людей лишились крова, многих настигла смерть. К полудню сплошное море огня разлилось по всей северо-восточной части города. Как свечи вспыхивали деревянные дома на улицах Карла Либкнехта, Володарского, Карла Маркса, Октябрьской. В дыму и пламени были улицы Челюскинцев, Профсоюзов, Ленина. Черными были столбы, редкие деревья, кусты, почернели земля и камни. Люди ползли на животе по улице, чтобы добраться до своего дома, а дома уже не было. Небо над Мурманском было тоже черным. Ветер поднимал огненные смерчи. Сквозь пламя над городом местами просматривалось солнце. В этот день на город было сброшено 12 тысяч зажигательных и фугасных бомб.
Вот что писал об этих днях бывший капитан Мурманского порта Г. В. Вольт[44]:
«15, 16 и 17 июня вражеская авиация все время появлялась над Мурманском, сбрасывали бомбы и кассеты с зажигалками на город, железную дорогу и окрестности, но в районе порта и портового городка не было поражений, если не считать, что около 13 часов 17 июня при налете вражеской авиации две фугасные бомбы упали во двор нового здания клуба моряков, но не разорвались.
В свободное от работы время портовики, желавшие отдохнуть, уходили в горы, где их не беспокоили воздушные тревоги и налеты. Между прочим, в горы начали уходить во время воздушных тревог многие для того, чтобы быть в безопасности и оттуда наблюдать за ходом действий во время бомбежек, так как Мурманск, будучи окружен горами, представлял огромный котлован.
…18 июня воздушная тревога застала меня около каменного дома № 4 по улице Володарского. Я услышал разрывы бомб где-то в Колонизационном переулке и увидел дымки разрывавшихся в воздухе снарядов, а также среди них пять или шесть разлетавшихся веером самолетов. В воздухе были видны черные клубы дыма от разрывавшихся кассет, и вслед за этим я услышал сильный шум летящих зажигалок, упавших и усеявших всю площадь от дома № 4 до улицы Карла Маркса. Кругом все горело. Горел новый клуб, дом таможен, клуб имени Володарского. В горящих в овраге складах что-то взрывалось, и валил едкий желтый дым. Оглянувшись, увидел, что весь портовый поселок представлял сплошное море огня и дыма…
Вспомнив, что надо быть к 18 часам в пароходстве, и не зная времени, я отправился в пароходство и прошел по проспекту Ленина до Октябрьской улицы. Кругом торчали одни трубы, вокруг которых дымились и догорали остатки домов. По Октябрьской улице прошел мимо трупа обгоревшего мужчины с лопнувшим животом и вывалившимися внутренностями. На улице Челюскинцев, около конечной остановки автобуса, лежали незначительно обгоревшие трупы женщины с девочкой лет около 10 на руках, которая обняла женщину обеими руками за шею. Немного дальше из укрытия с обгоревшим перекрытием достали около десяти трупов задохнувшихся и сгоревших женщин и детей. Затем я по сгоревшей улице Пищевиков вышел на Водопроводную, где помещалось пароходство, но был отпущен домой, т. к. вся работа в тот вечер оказалась парализованной…
Придя домой, на месте пожарища своего дома встретился с соседями, с которыми после обсуждения вопроса о дальнейшем пристанище сделали шалаш из обгоревшего кровельного железа, выкопали обгоревшее ведро, принесли воды, разгребли угли, вскипятили воду в ведре. Сосед принес хлеба, сала и чаю.
Одна из девушек-соседок нашла где-то сахару. Я выкопал у себя на огороде только что посаженную картошку, оказавшуюся уже испеченной, из противогазной сумки сосед извлек пол-литра водки, и все пятеро, выпив и закусив, улеглись спать вместе под остатками крыши нашего дома, натянув сверху уцелевшее каким-то образом старенькое одеяло, стараясь, чтобы его хватило на всех пятерых.
На следующий день я был вызван к начальнику пароходства Фортученко, который сказал мне: «капитан порта Дмитриев погиб, сгорела вся его контора вместе с делами и документами, да и людей, кажется, не осталось в портнадзоре. Приступайте к исполнению обязанностей капитана порта».
Люди не успевали тушить пожары, а бомбежки продолжались ежедневно.
Американец Аксель Пирсон, осуществлявший в Мурманске контроль за поставками по ленд-лизу, записал в 1942 году в своем дневнике:
«На нас сбрасывают бомбы утром, днем и ночью. Мы переживаем по 14 бомбежек в день. Я подсчитывал налеты – в течение тридцати восьми дней нас бомбили 168 раз, после этого я бросил записывать. Здание, в котором мы жили, сотрясалось каждый раз, когда бомбили город».
Ниже еще одна запись:
«Боже мой, что за народ эти русские? Они суровы, но дружелюбны. Они добры и выглядят счастливыми. Они абсолютно уверены, что выиграют войну…. Солдаты, которых вы видите работающими на причалах, – это отпускники с фронта. Вместо отдыха они приходят на работу в порт, чтобы бесперебойно снабжать фронт. Женщины, сильные, крупные и суровые, выполняют мужскую работу по 11 часов в смену. Они живут голодно – на черном хлебе и супе. Никогда не жалуются, только выражают недовольство в адрес немцев. Мне нравятся русские. Они знают, за что дерутся…»
23 декабря 1942 года в порт пришел первый караван новой зимней навигации JW-51R в составе 10 судов с грузом 59750 тонн.
26 декабря бомбами были разрушены железнодорожные пути, вновь отстроенный склад № 46, главная водопроводная магистраль.
28 декабря на порт было сброшено 48 авиабомб, разрушивших железнодорожные пути, санитарный склад, ряд строений, поврежден паровоз; одна бомба попала во вход в бомбоубежище – убито 6 человек, ранено 7.
30 декабря сброшено 18 авиабомб и несколько магнитных мин в залив, разрушен слесарный цех мастерских порта, железнодорожные пути, здание портовой милиции и другие строения.
Во время второго налета в этот же день потоплен пароход «Енисей», стоявший у нулевого причала.
Видевший пожары и бомбежки Мурманска американский матрос и журналист писал в журнале «Харперс Мэгэзин» за август 1943 года:
«Женщины продолжали работу, несмотря на глубокий снег и жестокие морозы. Они вновь начинали работать, как только кончался налет, и работали даже во время налета, если он был не очень интенсивным. Русские работали медленно, но не переставая, 24 часа в сутки. Они носили, толкали, тянули, работая без страха в пургу, продолжавшуюся неделями, приближая разгрузку судна. Нужно быть русским, чтобы оставаться здесь. …Если он когда-нибудь наступит, этот мир, пусть скорее он придет к людям Мурманска. Они заслужили его…».
К новой зимней навигации 1942–1943 гг. порт был значительно пополнен грузо-перегрузочной техникой. Из Архангельска по железной дороге пришло 6 пятитонных кранов. Один кран был дополнительно получен от Северного флота и еще один – от судоверфи. 15 ноября в Мурманск прибыл второй британский пароход-кран «Эмпайер Элгар», систер-шип «Эмпайер-Бард», пришедшего ранее. Это судно-кран ошвартовалось в Архангельске 1 июня, следуя в конвое PQ-16, и с окончанием навигации перешло в Мурманск. К 15 октября были отремонтированы все находящиеся в порту краны, восстановлены и введены в строй причалы № 5, № 10, № 14.
Учитывая большое количество подходящих судов с тяжеловесной техникой на борту и считая, что в порту все еще недостаточно средств для одновременной обработки нескольких судов с такой техникой, И. Д. Папанин напрямую обратился к капитану парохода «Эль Алмиранте»[45] Питеру Бревингу с просьбой: после окончания грузовых операций передать судовое тяжеловесное оборудование Мурманскому порту. Капитан этого судна не имел полномочий самостоятельно решать такой вопрос и направил своему руководству радиограмму следующего содержания: «Русские желают купить тяжеловесное вооружение, также две лебедки и стрелу. Они очень нуждаются в вышеуказанном для выгрузки тяжеловесных грузов, получаемых из Америки. Дайте мне ваш срочный ответ». Ответ руководства на приведенную радиограмму найти в архивных документах не удалось. Надо предполагать, что этот ответ был положительным. В РГАЭ[46] хранится письмо, адресованное И. Д. Папанину следующего содержания: «Дорогой сэр, я пишу Вам в соответствии передачей вчера Вашим людям тяжеловесной стрелы и другого оборудования и был бы очень рад получить от Вас расписку за переданную Вам стрелу. Я был бы очень рад увидеть Вас до моего отхода. Преданный Вам капитан парохода «Эль Алмиранте» Питер Бревинг».
Приход в Мурманск каждого очередного каравана с ленд-лизовскими грузами влек за собой увеличение количества налетов фашистских самолетов и интенсивности бомбежек порта. Младший лейтенант с эскадренного миноносца «Оруэлл» впоследствии вспоминал:
«…Мы пришли в Мурманск в январе 1943 года и простояли 20 суток. За это время мы пережили 87 налетов немецкой авиации. Были дни, когда немецкие самолеты делали по 16–18 налетов».
По данным штаба МПВО порта в феврале 1943 г. было зафиксировано 26 дней с налетами только на район порта.
Вот некоторые выдержки из вахтенного журнала портнадзора за несколько дней февраля 1943 г.:
«18 февраля недалеко от гаража-мастерских и служебного помещения механизаторов в центральном районе порта одна из фугасных авиабомб попала в вагон со взрывчаткой – произошел мощный взрыв. Были разрушены железнодорожные пути, железобетонный склад, трансформаторная подстанция, повреждено 13 вагонов, 20 грузовых автомобилей марки «Бетфорд» и около 100 ящиков запасных частей к ним, уничтожены запасы муки, какао, мясных консервов, около 100 ящиков лярда было разбросано по всей территории порта. При этом 3 человека погибли, 15 – ранены.
Днем 19 было сравнительно спокойно. Вечером с 17 часов опять начались налеты вражеской авиации.
В 18 часов пришли и встали на рейде пароходы «Моссовет» и «Андре Марти», доставившие из Англии 3485 тонн военных грузов. Суда шли без прикрытия конвоем, что вызвало много толкований среди капитанов британских и американских судов. Они восхищались смелостью наших моряков, заявляя, что это партизанские действия в области установившегося порядка плавания союзных судов большими караванами и под сильной охраной, и что этот оригинальный трюк свойственен только русским. Но были среди иностранных капитанов и противники больших конвоев, объяснявшие свое мнение тем, что плавание небольшими группами (одно-два судна) безопаснее и уменьшает потери, так как враг в этом случае вынужден распылять свои средства наблюдения и нападения и не сможет охватить ими весь огромный район плавания судов.
Начались налеты вражеской авиации. Около 19 часов было сброшено 6 фугасных бомб, которые упали в центральном районе порта. Разрушен проезд между причалами № 5 и № 6. Бомба весом около 100 кг упала рядом с контрольными воротами первого района. Четыре бомбы упали в воду напротив причала № 3, пострадавших не было. Повреждения проезда между причалами № 5 и № 6 успели устранить ночью. Кроме того, сброшено 15 фугасных авиабомб весом от 100 до 250 кг, упавших в жилом районе порта на улице Туристов. Одна бомба попала в дом № 22, разрушив его, другая – в дом № 25 по Горному проезду, где помещался штаб МПВО порта. Остальные бомбы упали в разных местах и разрушили главную магистраль городского водопровода, идущую из Семеновского озера. Убито 6 человек, имеются раненые. Завал дома № 22 быстро разобран военнослужащими и командой МПВО порта.
Восстановление водопровода продолжалось до 17 апреля, снабжение железнодорожных катучих кранов и порта производилось посредством подвоза воды из города на автомашинах, для снабжения водой судов использовались баржа № 8 и шаланда «Уса», бравшие воду в рыбном порту.
Налеты продолжаются с интервалами 15–30 минут. В 20 часов начали отводить от причалов пароходы. В 21 час сброшены 3 фугасные авиабомбы, упавшие в воду напротив причала № 2, а в 23 часа – 5 фугасных бомб, также упавших в воду у причалов № 12 и № 13. Во время налетов в залив сбрасывались также и мины.
Около 3 часов 20 февраля лег густой туман, и в 4 часа налеты прекратились.
День 20 февраля прошел спокойно, а с наступлением темноты, с 19 часов, опять начались налеты вражеской авиации. Около 21 часа во время двух заходов авиации противника было сброшено 3 фугасных авиабомбы и 2 кассеты зажигалок, упавших на территории 5-го погрузочно-разгрузочного района (рыбный порт).
На причалах находилось свыше 10000 тонн грузов, среди которых 75 глубинных бомб, 10 вагонов боеприпасов, много разных летучих масел и др. Зажигалки начали разгораться, но находившиеся на районе портовики, не уходившие в убежище по сигналу «ВТ», бросились к зажигалкам и быстро их затушили.
Фугасные бомбы попали в железнодорожную линию и разрушили ее на протяжении 8 метров, а также и в груз (бочки с кофе); частично был разрушен и причал. Но все было восстановлено силами работников рыбного порта.
Во время этой бомбардировки бригада грузчиков № 151 (Демина) не прекращала погрузки вагона с боеприпасами. Одна зажигалка упала под вагон, но ее сразу затушили и продолжали работать, пока не закончили погрузку и не увели вагон в более безопасное место.
Конец ознакомительного фрагмента.