Воин грозного князя. Сказ об Илье Муромце и Соловье-разбойнике. ЧАСТЬ 1 ЗАГЛЯНУТЬ В БЕЗДНУ (Любовь Сушко)

ГЛАВА 1 СЕЛО КАРАЧАРОВО

Велика и раздольна русская земля. Не только пешком обойти ее невозможно, но и на быстром коне не скоро объедешь.

А если соберешься в путь – дорогу, то немало встретится на пути твоем сел больших и малых, людей добрых и злых.

Вот среди таких сел, на проезжей дороге, почти на перекрестке и появилось в незапамятные времена село Карачарово, большое, богатое, но не особенно приметное село, такое на каждом шагу встретить можно было. И никто из жителей его и предположить не мог в старинные времена, что предстоит ему прогреметь на весь мир. А пока там просто жили русичи, как и в других местах. И жизнь их ладно да размеренно текла. Они рассказывали о том, что происходило с их предками когда-то. Но никто особенно ярких событий до поры, до времени припомнить не мог.

И часто в рассказах их возникало самое притягательное название столицы земель русских – града Киева. А в последнее время все больше вестей стало приходить о младшем сыне великого князя Святослава, покойного к тому времени – Владимире, который не особенно прямым и честным путем, но все-таки вошел на престол Киевский. Князь сей не особенно красивым и завидным был. Не могли они каких-то дел его героических припомнить. Только гонцы от него все время появлялись, которые и забирали самых лучших парней в дружину его, чтобы земли русские оберегать, много чего им обещано было за службу верную, но самое главное – сам Киев пред ними врата свои златые распахивал, а такое любого соблазнить может. Только могучие богатыри могли и славу ему принести, и защитить его от беды и позорного полона.

Много разного, хорошего и дурного, ходило о князе том, но они туда рвались, и многие там навсегда и оставались, кто голову свою сложил на поле брани, а кто неплохо при князе жить стал.

Вот и пошли рассказы сначала о Святогоре – богатыре древнем, потом сочинили они истории о Дунае и Вольге, еще какие-то имена все чаще произноситься в сказаниях стали.

Но многим казалось, что мир их замер в ожидании. Вот- вот должно было случиться пришествие героя – защитника, который бы в веках оставался рядом с ними.

Но нет ничего хуже, чем ждать и догонять. Потому и приуныли русичи в те дни. И казалось им, что ничего подобного в реальности их уже случиться не может. Но говорят, что если чего-то очень сильно хотеть, то оно сбудется.

И ударил гром. Но не обычный гром, который каждое лето по много раз в небе грохочет. А такой сильный он был, что сотряслась от него земля русская. И говорили жрецы, что на свет в тот миг появился особенный богатырь, по-особенному сшитый и скроенный, такого больше во всем мире и быть не может.

№№№№№№

Случайно ли слонялся в тот вечер Мефи именно около села Карачарова или нет, об этом никто знать не мог. Но заглянул он в избенку на краю села к знакомой ведьме. Она сидела около очага своего и кажется, дремала. Только сверкавшая молния заставила ее на миг очнуться. Тогда и увидела она беса в своей хижине, и услышала тот страшный, жуткий раскат грома, словно небо, а вслед за ним и земля содрогнулась. И смотрела она на него, не жива, не мертва.

– Что это ты под раскаты такие шарахаешься, – не особенно дружелюбно спросила она.

– А может это гром сопровождает мое появление.

– Слишком жирно для тебя будет, рогатый, – не сдавалась ведьма – уж скорее это ты сам тут появился, почуяв неладное, как может по иному-то быть?

Ничего ей не ответил на эти обидные слова бес, да и что было с ней говорить, но оба они понимали одно – не просто так Перун на небесах своих громыхает. Событие это предвещает важное. И их обоих столкнуло в этом месте не случайно. Все так и должно было случиться, видно.

Они тем временем направились в село к Баннику, и уже давно бы там были, если бы не гроза. Хотя оба они не особенно боялись – все-таки духи, и смерть им не страшна, но шерсть дыбилась от страшных раскатов, и впечатление от этих блесков жутких было не особенно приятным. Надо бы спрятаться где-то и переждать главный раскат, а потом и нос высовывать, и узнать, что так не на шутку встревожило их воинственного бога Перуна. Она прекрасно понимали, что второго такого не будет, ведь такой мощный гром мог быть только один единственный раз.

Карачаровский Банник был самым сварливым из всех, самым жутким созданием, которые только на свете белом появились, и до такой степени вредоносен был он, что даже духи, а не только люди не особенно любили тут появляться. Они понимали, что лучше оставаться немытыми, или в речке с русалками окунуться разок, чем чистыми, побывав в его обществе, потому что таких шуток там наслушаешься, в такие игры наиграешься, такого натерпишься, что мало не покажется. Но каждый понимал и другое – мыться все-таки необходимо, как бы нагло хозяин бани себя не вел с ними.

И приходилось терпеть, да отбиваться, а порой и бегством из бани спасаться. Всякое бывало тогда. А он и понимал, что если всех разгонит, то дни и ночи одному коротать придется, но и после этого не особенно унимался. И считал себя же потерпевшим – обиженным и униженным судьбой.

Нынче, и он понимал это, день был особенный, хотя новостей никаких особенных никто ему не принес, и гости к нему не особенно спешили, но не чувствовать больших перемен и он не мог, потому и напрягся весь, и стал поджидать того момента, когда главное действо разворачиваться станет.

Необычной была ночь еще и потому, что весь мир после грома как-то преобразился, на пороге бес с ведьмой появились – в кои-то веки они так к нему захаживали. И он почувствовал, что и на самом деле это не просто гром был небесный, а рядом, под боком у него что-то значительное совершаться будет. И он заранее порадовался тем приключениям, которые могли случиться с ним самим и другими обитателями серого и скучного мира, в котором ему суждено было еще на невесть какой срок оставаться.

– Ты так сердит, будто к тебе гостей валом валит, – усмехнулась ведьма

– А мне и не нужен никто, – буркнул он, – и вас я сюда не звал.

– Ты полегче на поворотах-то, а то и вовсе один останешься, – говорила ведьма рассудительно. А его брало еще большее зло, потому что она хоть издевалась, но была совершенно права.

Но сдаваться он не собирался. Раз они сами пожаловали, значит, и он им зачем-то понадобился. А они только вид делают, что терпеть его не могут, а на самом деле, чуть громыхнет где-то, и уже тут как тут голубчики.

– Да не к тебе мы вовсе пожаловали, и если не место это особенное, то видел бы ты нас тут лет через сто в лучшем случае, – усмехнулась она, зная, о чем он мыслит.

– Что это такого особенного в наших местах, – поинтересовался он, уж и сам, догадавшись, что не он тут главная персона. Но ведь что-то происходить-то будет.

ГЛАВА 2 ДОБРАЯ ВЕСТЬ

Молчали еще какое-то время пришельцы. Приятно было потемнить, и помучить ожиданием того, кто заинтересовался им явлением, и сам не прочь был всем заняться.

Они переглядывались да перемигивались, а он ль ярости готов был запустить в гостей своих головешками, на такой случай всегда у него приготовленными. Но Банник даже в гневе понимал, что если они удерут, рассердившись, то он вообще ничего от них не узнает. Головешки на какой – то срок следовало все-таки отложить. Так и сделал он, и сам немного остыл от ярости своей неописуемой.

И хорошо, что он умел сначала думать, а потом предпринимать что-то.

Сами скажут, как только увидят, что ему нет дела до всего происходящего, – рассуждал хозяин промывочной. Но что такое может происходить, что их так взволновало и должно заинтересовать и его тоже. Пока он не знал ответа на этот странный вопрос.

Но следовало доверять своему предчувствию. Дело, скорее всего, и на самом деле очень важное. Старик-Перун вряд ли просто так стал бы громыхать, да еще прямо над их головами. И духи тут как тут прямо в их селе в бане оказались, и пусть убеждают его, что просто проходили мимо. Никакая самая тупая Кикимора, не только он сам не поверят этому.

– Здесь должен родиться герой на все времена, так в Греции было, когда у них Геракл на свет появился, – наконец подал голос бес.

На первый взгляд казалось, что они говорят между собой. Но они прекрасно знали, что Банник непременно прислушается к сказанному. А тот все отлично слышал. Правда, имя чужестранного героя ему совсем не было знакомо, но остальное стало совершенно понятно. Старуха и выражаться – то по-простому не может, нахваталась в своих проклятых книжках всякой дряни, вот и морочит голову остальным духам своими бреднями. Но кто-то значительный на свет здесь появится. А ему ли не знать, что любую роженицу в баню отправляют, потому они тут голубчики и нарисовались, и голову ему битый час морочат.

Они все и окажутся главными свидетелями появления в этом мире героя.

– Сегодня только Аришка родить должна, – прикидывал Банник, все про всех знавший. Он гордился тем, что они об этом понятия не имеют.

Она рожала не в первый раз, но все ее дети умирали, не прожив и нескольких дней, но баба эта никак успокоиться не могла, и с завидным постоянством снова бралась за дело.

Если они говорят о ней, то жестоко заблуждаются, потому что не может у нее герой героев родиться. И может быть это у них шутка такая, потому что не один пуд соли надо съесть, чтобы разобраться, когда бес лжет, а когда говорит правду. А шутки у него порой так на правду похожи, что отличить невозможно, и много воды утечет прежде, чем во всем разберешься.

– Дохлый номер, – нынче никакого богатыря не родится, Перун вам голову морочит, – подал он голос из своего угла, чтобы как-то поддержать эту странную беседу.

– Конечно, тебе лучше знать, ты у нас тут всеми делами заправляешь, а если эта баба с тобой спала, то может это и так, – съязвила ведьма, – но ведь есть на земле и нормальные мужики. И Боги иногда еще в человеческом обличии по земле гуляют, ты напрасно полагаешь, что единственный и неповторимый тут.

Он ничего на это не ответил, понимая, что ждать им не так долго осталось. Уже наступала полночь, и скоро ей придется устыдиться и понять, что он был прав.

Но самодовольство сменилось тревогой. И он был почти уверен в том, что останется в проигрыше. И хорошо, что ему хватило ума не заключить пари, а то опростоволосился бы, как никто в целом свете.

Но им не было дел до его слов. Эти двое были поглощены ожиданием грядущего события. Его пустая болтовня не имела никакого значения.

– Может не она одна рожает нынче, – размышлял между тем Банник, – но кто мог утаить если не от мужа, то от него такой секрет? Такого не могло случиться. Но во время такой грозы в селе могла остановиться какая-то чужая женщина, и тогда он понятия о ней не имел по праву.

За долгий свой век, который состоял из нескольких веков, он успел убедиться в том, как много всего происходит, какие неожиданности могут подстерегать любого из них.

И когда ты в чем-то других убеждаешь, как правило, сам в дураках и остаешься.

Кажется, ночь была на исходе, и ждать нечего было более. А гроза за стенами бани продолжала бушевать. И эти двое, наверное, не только из-за сильного дождя, где и когда их черт не носил, оставались там, и никакая сила не могла их унести прочь.

Но хотя Банник и ворчал, а в глубине души он радовался тому, что они все еще оставались тут, с ним рядом.

И вдруг наступила тишина. Пронзительная тишина. Весь мир замер и погрузился в нее. Замолчали и непрошенные гости, но ненадолго. Снова раздался голос:

– Все кончилось?

– Или все начинается, – передразнила его ведьма.

Они оба не могли этого точно знать, потому и терялись в догадках. Но недаром же они оба все еще тут были.

Не в силах больше сидеть и ждать, ведьма выглянула из темной бани. Чернота даже для нее казалась непроглядной. И тогда она заметила блестящую комету, которая промелькнула где-то рядом. И она посмотрела внимательно, куда же она полетит. Но почему она тут появилась? – размышляла ведьма – это тоже был знак.

Она рассказала им об увиденном, когда вернулась назад.

И слова сами вырвались из ее груди:

– Нынче он появится в этом мире, и никто не сможет противиться этому.

В тот самый миг дверь в баню раскрылась, с невероятной силой распахнулась, в предбаннике послышалась какая-то возня, сразу несколько пар босых ног прошлепали где-то рядом. Никто из духов даже глазом не успел моргнуть. Они только бросились туда, обгоняя друг друга. А оказавшись поблизости, разглядели бабу, которую волоком приволокли сюда старухи. Мужчины к этому таинству не допускались. А женщины были не так сильны, чтобы перенести ее на руках.

Женщина страшно стонала и кричала пронзительно, так что стены бани стали сотрясаться. Ни в каком жилище такого кошмара не выдержали бы домочадцы.

От ее воплей стали сотрясаться стены бани, но только баня была для этого предназначена.

ГЛАВА 3 НА РАССВЕТЕ

Нечистые распахнули дверь во вторую половину бани. И бабы, ничего не замечая, проникли туда вместе с роженицей. Необходима была горячая вода. И хорошо, что горело только несколько лучин. Зрелище, открывшееся взору пяти пар глаз было не из приятных. Окровавленное существо готово было в любой миг появиться на свет. И старухи, натыкаясь, друг на друга, страшно суетились и зажигали угасшие светильники, опрокидывали лохани с водой, и страшно ругали друг друга. Такая неразбериха была со всем происходящим, пока не раздался пронзительный детский крик, а бедная мать, кажется, совсем испустила дух.

– Что там с ней? – спросил бес у ведьмы.

Она понимала, что пойти и привести ее в чувства придется ей. Он уходил брезгливо в сторону в таких случаях.

– Ничего страшного, обморок, от боли непосильной, младенец оказался на редкость крупным.

Бес и Банник прислушались к словам ведьмы.

– Это тот комок красный, большим оказался? – сомневался бес, он видел роды, чуть ли не в первый раз и всегда старался избегать такого жуткого зрелища.

– Не такой уж и маленький комок, – усмехнулась ведьма, словно ты их видел много.

Он промолчал, признаваясь, что ничего в младенцах не смыслил.

Словно подтвердил слова ведьмы, женщина очнулась и снова стала стонать.

– Этот ребенок выживет, – утвердительно говорил бес

– А тебе почем знать? – не унимался Банник, на которого снова не обращали внимания, будто его тут и не было.

– Это уж мне известно, – говорил он, – стал бы я тут торчать столько времени, если бы он через день испустил дух.

Повитухи, все это время увлеченные работой, вдруг услышали это странно шуршание и стали переглядываться. Духам пришлось замолчать. Им вовсе не хотелось выдавать себя, хотя люди если не знали точно, то подозревали об их существовании. Но тайна оставалась тайной и в этом была своя прелесть.

На какой- то миг в бане стало совершенно темно, наверное, разъяренный Банник решил на миг о себе напомнить, как-то себя проявить. И женщина, решив, что она ослепла, истошно закричала.

Так много испытаний выпало на ее долю, так много терпела она боли в эту ночь, что впала в настоящее отчаяние.

Но старуха поспешила зажечь новую лучину в тот миг, и очередная молния прибавила света. Она поняла, что все еще на земле находится, и никуда она пока не делась. И хотя ей было пусто и одиноко, но боль уже отступила. Все медленно к рассвету возвращалось на свои места.

В тот миг, а может позднее, при дневном свете, старуха заметила странность ребенка. Притом, что он был жив и невредим, но оставался неподвижен. Она переглянулась с теми, кто был тогда рядом с нею. Но пока они ничего не говорили даже друг другу.

Когда женщина смогла говорить и спросила о ребенке.

– Сын у тебя родился, милая, настоящий богатырь.

– Он не умер? – недоверчиво переспросила Арина

– Нет, с ним все в порядке.

Но не в силах она была понять, правду ли говорят они или только успокоить ее немного хотят.

Но она им поверила и искренне радовалась тому, что это свершилось, и муж больше не будет молчаливо попрекать ее за то, что она не смогла родить ему сына.

То ли во сне, то ли наяву она слышала раскат грома.

Но потом, она никак не могла припомнить, в какой миг его слышала, появился ли на свет ее сын, или это было только предзнаменованием для его появления. Она не понимала, почему эти воспоминания так странно мучили ее. Но забыть о происшествии она никак не могла. И так печалилась она, вспоминая, что была почти уверенна сама и старалась убедить других, в том, что от этого его жизнь и смерть зависеть могут. Она понимала, что боги послали знак, но какой?

Женщину увели на рассвете в избу, туда унесли и ребенка. Ведьма осталась с бесом одна. Банник, видя, что они намылись уходить и даже прощаться с ним не собираются, напомнил о себе. Но они и после этого не обратили на него никакого внимания, потрясенные всем, что тут увидеть пришлось.

– Вот паразиты, – возмущался он, – как ночь провести под крышей моей бани, да еще все новости узнать – это всегда пожалуйста, лучшего места и найти не могли, а чтобы поблагодарить за приют, так дождешься от них этого, и прощаться даже не желают, в следующий раз и на порог не пущу, пусть не ждут.

– Это ты должен нас благодарить, за то, что хоть кто-то к тебе, злыдню такому, нос свой сунул, – огрызнулась ведьма, – куковал бы тут в одиночестве, слова сказать не с кем, и язык бы прирос давно.

На том пока у них прощание и завершилось. Оба они, как казалось, были чем-то обмануты – богатырь оказался с изъяном. И спрашивается, для чего было столько шуму поднимать?

И не в силах больше сдерживать своего разочарования, оказавшись на свежем воздухе, они говорили о герое, с каким-то недугом, понять который пока трудно было, но ведь он существовал. Даже когда подрастет, он, вряд ли так просто меч, али булаву в руки взять сможет. И должно совершиться чудо расчудесное, чтобы это возможно стало.

Но они оба не смогли бы так ошибаться и заблуждаться. Да и гром возвещал о славных делах. Но надо было подождать и посмотреть, как все происходить будет.

Переведя немного дух, заснула мать богатыря, веря, что в этот раз с ней и ребенком больше ничего случиться не может. Она только сетовала на небеса за то, что ей были такие испытания посланы.

– Но я оказалась сильнее, – говорила она себе, – видя мое упрямство, они и отступили, что им еще оставалось делать?

Женщина оказалась сильной и упрямой, но она и представить не могла, каким кошмаром это может для нее обернуться, особенно если вызов брошен всемогущим богам.

Она не знала многого и потому беспечно радовалась тому, что с ней происходило.

№№№№№

Весть о буре на небесах, и о знаке для новорожденного в селе Карачарове разнеслась и по соседним землям. И многие удивлялись тому, что стало твориться тут. Как часто рождались младенце, но ни до, ни потом о них не вспоминали – это всегда было делом обыденным и привычным, а с этим носятся все, словно с писаной торбой. Но может быть со временем, они вспомнят о том, что случилось, и еще гордиться станут тем, что жили с ним рядом.

Но почему так упорно молчала старуха, державшая его первой на руках? Если среди дальних столько шума было, почему она и слова доброго не проронила даже? Люди чувствовали, что во всем этом скрывается какая-то странная тайна. И не скоро еще смолкли разговоры об этом происшествии.

– Жертву надо принести Перуну, – только и произнес воевода, слышавший обо всем, но не знавший, что предпринять по этому поводу.

ГЛАВА 4 СОН МАТЕРИ

Пока односельчане живо обсуждали последние события, ждали жреца и выбирали жертвенное животное, не особенно зная, как приносятся жертвы, что для этого делать следует, Арина спала и видела в тот день странный сон, который уже не в первый раз ей снился, но сейчас особенно ясен был. Прежде она почти ничего не понимала, но теперь, когда свершилось, все по- иному показалось ей

А видела она княжеский дворец, огромный и красивый, их храм и то казался бедным и убогим рядом с этим сооружением. И шла она медленно по переходам его и к гридне направлялась. А потом стояла и ждала появления самого князя. И все на нее взирают не как на постороннюю, а своей она казалась там. И допустили они ее в эту палату, и с почестями встречали

Она пыталась вспомнить, как звать – величать князя, и к своему ужасу поняла, что не помнит этого

– Ярополк, – послышался голос рядом. Кто-то старался подсказать ей

– Ярополк, – повторила она, и к ужасу своему, и увидела, когда распахнулись высокие двери, то по красивому ковру к ней шагнул тот, которого она и хотела увидеть, к нему и пришла пожаловаться на воина, встретившегося с ней нечаянно в лесу. И увидела она в тот миг дивную картину.

В богатом княжеском наряде перед ней стоял тот самый, кого она на случайном своем свидании за простого воина приняла. Стоял он перед ней и усмехался.

Так вот значит, с кем она была после гуляния в ночь на Ивана Купала, вот кто так ласков и нежен был с ней. И онемела она от удивления и никак не могла поверить такому превращению. Но и он узнал ее и улыбнулся.

– Это правда, выходит, – шепнула она и растерялась еще больше, ей не хотелось просыпаться, так красиво все было в снах ее странных. Там обычный воин может превратиться в княжеского сына, и вовсе не злиться на наглую девицу, посмевшую к нему заявиться, а обрадоваться ее появлению. Она точно знала, что в серой и однообразной ее жизни такого не может случиться. Жизнь бесцветна и жестока, в ней почти никогда не случаются подобные чудеса. Там мужик останется мужиком, а князь князем, и пути их никогда не пересекутся.

А князь так далек в реальности, почти как бог. Может он и появится перед кем-то ночью тайком, чтобы позабавиться, устав от своей пышной обыденности, но ни за что не вернется туда во второй раз, и не признается, что это был именно он. Никогда не поступит так князь в жизни, только в сказках да чудесных снах такое и может вдруг приключиться.

В Карачарове ее все считали чудной мечтательницей, не от мира сего. И когда Арина стала рассказывать знакомым о сне своем, выдавая его чуть ли не за реальность, никто ей не поверил, даже самые доброжелательные женщины.

– Любой из наших мужиков готов себя за великого князя выдать, хотя бы себе в утешение, а если такая дурочка как ты в то поверит, вот ему и радость великая, но настоящий князь так далек от нас, что и целая жизнь пролетит, а мы его не увидим никогда, об этом думать даже не стоит, что время зря терять. А потом, когда размечтаешься, обычные то тебе противны будут, так одна век вековать и останешься, – увещевали ее девицы постарше да посмышленнее.

Мечтание – пустое занятие, ей и мать о том прежде говаривала, не стоило на него и время тратить. Она просила, чтобы искала она себе парней не на одну ночь, а таких, которые потом могли мужьями хорошими стать. Пусть он будет побогаче, да посильнее, чтобы защитить их смог в случае необходимости.

Но, смеясь над ней и радуясь собственной приземленности и деловитости, иногда, пусть и совсем немного, они все-таки завидовали Арине, если она может мечтать, и менять свою жизнь к лучшему хотя бы в мечтах своих, разве это так плохо? А если у них только бесконечный труд и простые радости, да ревность яростная, потому что не только князей, но и простых мужиков увести могут, то душа со временем опустошается, а потом остаются одни сожаления о том, что могло быть, но так и не случилось.

Эта же полоумная себя хоть мечтаниями своими утешить может – это не полная пустота и безысходность. Неизвестно потому, кому из них больше повезло. Она живет в мечтах своих и княгиней себя видит.

– Ярополк, – еще какое-то время повторяла она имя сына князя Святослава, того, кто и должен был занять великий стол после его ухода в мир их предков.

И смотрела она на своего здорового, но странно неподвижного ребенка.

С тревогой спрашивала Арина у старух, что с ним такое, почему он не похож на остальных детей, которых и видеть и нянчить ей, как и каждой девке, приходилось немало. Они разводили руками и говорили, что у мальчика какой-то недуг, хотя он не плачет и признаков болезни не чувствуется.

Тело его вроде и здорово, но неподвижно.

– Видно тайно от всего мира ты с кем-то странным время проводила, – бросила ей в сердцах старуха, – наши-то парни все двигаются, и ни у кого ничего такого не бывало, я весь свой век роды – то у бабок их и матерей принимала, ни разу такого до тебя не было.

Это Лада хотела показать тебе, что недовольна она и тобой и избранником твоим.

Ничего не говорила им Арина об отце ребенка, но все новые и новые жертвы приносила она и Живе, и Ладе и умоляла их избавить малыша от недуга горького и страшного.

– Пусть встанет он на ножки, пусть не лежит, будто бревно в колыбели своей. Пусть больше будет похож он на живого, чем на мертвого, если ему было позволено увидеть белый свет, – приговаривала несчастная баба.

Она думала о том, как отправится вместе с ним в град Киев, в тот самый княжеский дворец, как покажет князю его сына. И может он позволит им оставаться там навсегда рядом с ним самим, если его память не подведет, вспомнит он о той ночи и признает сына своего. А ведь она не какую-нибудь строптивую девчонку, а сына ему родила, каждая ли может такой подарок бесценный для князя принести. И не так она за несколько лет изменится, чтобы он не узнал ее, не вспомнил о том, как был с ней в ту самую ночь.

Но мечтаниям ее сбыть не суждено было, и не только потому, что мальчик, несмотря на все травы и чары ведьмы, а она все, что знала, перепробовала, не поднимался с постели. Но до Карачарова дошли страшные слухи о том, что Ярополк женился на дочери викинга, ставшего князем в Полоцке Рогволода.

Зарыдала беззвучно в тот вечер Арина, если он еще и не женился, то скоро жениться – дыма без огня не бывает, и значит, есть у нее сын или нет, ей навсегда только наложницей оставаться придется. Знатная и гордая девица вряд ли позволит приблизиться к дому их, а она и служанкой в том дворце быть не сможет, не только княгиней.

Будь он проклят, Окаянный, – бросила она в сердцах, тому, кто и думать о ней давно забыл, если вообще когда-то помнил. Она еще раз убедилась в том, что все случается не так как задумано было, как ей того хотелось.

А следующее известие было еще печальнее. Вместе со всеми в Карачарове она узнала, о том, что князь Ярополк зверски убит по приказу сына рабыни княгини Ольги, и тот поспешно воцарился в княжеском дворце.

– Мои проклятия сбылись – он не достался никому, – промелькнуло в голове у девицы. И она услышала, как проклинают всех детей рабынь, которых они с князьями прижили, за то, что они лезут, куда не следует, и только беду и бесчинства людям принести могут.

Припомнил и ей кто-то рассказы про сон в княжеском дворце. И она поняла, что и ее они всегда осуждали, даже не зная ничего наверняка, а если бы узнали, страшно даже подумать о том, что было бы с ней и с ее сыном. И пожалела она о том, что о сне проговорилась, а если кто-то догадается, что не сон это был? Тогда беды и Илье ее не миновать.

– Если бы знал князь Святослав, как плачевно все с выродком его закончится, может быть еще в колыбели бы удушил он его, – слышала она голос старика, которого особенно возмутило все, что в стольном граде тогда совершалось. И только сжалась от слов таких ее душа в комок, слова молвить не могла она.

А старик Никита, прищурившись, все еще смотрел на нее насмешливо. И кажется, знал он, обо всем догадывался. Ему была известна история о таинственном свидании. И так как ни один из местных мужиков отцовства своего не признавал, и она ничего не говорила, даже намека никакого не было на того, кто мог им оказаться, то он склонен был поверить в то, что это был чужак и не таким простым он мог оказаться.

И он считал своим долгом попрекнуть ее.

– Князья может, и живут красиво, – рассуждал он в тот момент, да коротка чаще всего жизнь у них, лучше подольше простым смертным побыть.

Ничего она ему на это не ответила. Да и что тут скажешь?

ГЛАВА 5 ТОСКА И ГОРЕСТИ

Она прибежала в слезах к люльке своего ребенка. Всего, что угодно ожидала Арина. Она готова была разлучиться с ним, когда он подрастет, прибыть с ним в Киев, и отдать его князю по первому требованию, а если нет, просто показать ему князя и сказать:

– Смотри, Илюша, вот твой отец. Она надеялась на какое-то чудо, которое сблизит их и успокоит тревоги, таившиеся в душе ее. И они узнают друг друга и полюбят, потому что ее сына невозможно было не любить. Но с этого черного дня ей стало понятно: на этом свете не только не побудут они рядом, но и просто на минутку увидеться им не придется – они разлучены еще до встречи, и вечной окажется эта разлука.

– Сын рабыни, проклятый сын рабыни, – думала она о Владимире, – это его рук дело. И в те минуты, попадись он ей, она сама голыми руками задушила бы его. Он добился того, что не было ему обещано при рождении, но сколько же людей должны были из-за этого пострадать.

Смерть князя заставила вернуться домой в Карачаров воина Ивана, который верой и правдой служил Ярополку, до последнего его дыхание, и то, о чем они только говорили, видел своими глазами. Он наотрез отказался служить сыну рабыни, хотя Владимир всех воинов брата оставил при себе и был с ними особенно милостив. Их связывала страшная тайна. И они навсегда должны были оставаться, верны друг другу.

Иван же вернулся домой и стал обустраиваться в своем родном поселке, решив забыть навсегда о том, что случилось в столице. Это он, когда-то тайно прибыв вместе со своим князем на празднество, тайком показал ему ту, с которой жил с детства по соседству, и тайно был в нее влюблен, а это и оказалась Арина. А потом он только догадываться мог, куда она вместе с князем пропала. Но ни ей, ни князю и слова он сказать не посмел в ту пору. И, вернувшись в Киев, ни разу не говорили они с князем о том, что в Карачарове произошло.

Он знал лучше других обиды и крутой княжеский норов, а когда князя положили на погребальный костер, понял он, что до беды и до погреба дойдет, если с подлецом-Владимиром хоть на какой-то срок останется.

Как только вернулся воин в родные места, то одной из первых узнал новость о том, что у любимой его Арины родился сын. И вспомнились все события прошлые, он почти не сомневался в том, кто был отцом этого ребенка. И поразмыслив немного, он даже обрадовался тому, что это мог быть сын убитого его несчастного князя.

– Сам Перун велел мне вырастить воина, который рано или поздно отомстит за отца своего и сокрушит вероломного убийцу, Ярополк снова будет с нами, он не оставит нас, пока его мальчик жив.

Если же вспомнить о том, насколько дорога ему была девица, то решилось все еще при первой встрече. Так беда обернулась для Арины благом, и у нее появился верный и надежный муж, да такой, о котором ее подруги могли только мечтать напрасно.

Он был серьезен и молчалив. По ее глазам все понял сразу. Она же не лгала и не изворачивалась, придумывая какие-то невероятные истории, даже замуж за него не особенно выходить хотела, хотя и знала, что никакой другой мужчина не решится взять ее. Если бы вешалась на шею Арина, бегала за ним, умоляла, может быть и стал бы Иван сомневаться, а так он по-мужски тверд оказался, и все решилось само собой. Он взглянул в люльку, где спокойно спал сын Ярополка. Ему показалось, что невинно убиенный князь снова вернулся к ним, подрастет и возьмет в руки меч свой.

И еще он видел его во сне, тот порадовался его решению и просил заботиться о сыне его, что Иван сделал бы и без всякой его просьбы.

Многие девицы, видевшие его своим мужем, взбеленились, когда узнали о его решении. Немало упреков было Ивану и от родных его, они говорили о том, что он скверно со своей судьбой обошелся. Но никого не собирался слушать воин. И назвал он мальчика своим сыном. На недостаток его – неподвижность – внимания он обращать не стал, и был уверен, что все произойдет в свой час. Он изнурял его какими-то тренировками, так, что сердце материнское разрывалось на части, она уходила подальше, чтобы не видеть, как он издевается над ее сыном. И если бы не доверяла она ему полностью, то давно бы прогнала прочь. Но она верила в то, что ничего худого этот воин, который так ее любит, ребенку не сделает. Большая часть времени, когда не был в поле Иван, уходила на мальчика, но из-за этого она тоже не смела ропать, желая только увидеть его целым и невредимым.

Она так привыкла к Ивану, что уже боялась потерять мужа своего, и жизни своей без него не представляла, да и девицы – бывшие ее соперницы видели, каким прекрасным мужем и отцом он оказался, от этого обиды их становились еще сильнее.

№№№№№№

За это время несколько раз ведьма и бес по отдельности навещали Илью, не говоря ничего друг другу о своих намерениях. Но они оба все меньше были склонны верить в то, что Перун просто над ними посмеялся. Перед ними в один прекрасный момент должен был появиться герой. И Ивана он привел сюда не случайно.

Но какая-то невиданная сила подсказала им, что он необычен. И ждать можно самых невероятных вещей. В любой день что-то невероятное произойти может.

Они точно знали, что в один прекрасный день он встанет и пойдет. Все в старом мире повторяется. Ведьма потом говорила с Ягой и Бесом о том, чей он сын на самом деле. И они оба перенеслись во дворец в Киев, где все к тому моменту переменилось до неузнаваемости.

– Почему ты позволил этому проходимцу убить настоящего князя? – спрашивала она у беса, явно преувеличивая его возможности

– Словно я мог позволять или не позволять, – усмехнулся бес, хотя ее упреки и льстили ему. Но она на самом деле не знала до конца, на что он может быть способен.

Но оба они знали, что если ему и не отпущена такая власть, то пакостей он наделать мог немало, например, за два шага до преступления своего Владимир свалился бы с коня, сломал себе шею и навсегда исчез бы с лица земли. И если бы даже все боги вместе захотели уличить его, он нашел бы как выкрутиться, что сказать им в ответ. Но он ничего не предпринял. И это для нее было настоящей загадкой. Но и сам бес не только старой карге, но и себе самому объяснить этого никак не мог.

– Захотел перемен, умы их побудоражить хотел, – упрекала она его, – и ладно боги, но разве ты сам не ведаешь, к чем такое привести может, ни дна, ни покрышки потом не будет.

– Тебе переживать нечего, – отвечал он ведьме, – чтобы с богами не происходило, черти, и ведьмы никуда не денутся, – поддразнил он ее, и так печально стало на душе у него, так горько, что выть хотелось. Но долго переживать она не собиралась. Почему она должна из-за богов, которые на нее никакого внимания не обращают, так расстраиваться. Пусть они сами о себе позаботятся.

И она еще посмотрит, что и как у них получиться может.

ГЛАВА 6. В КИЕВЕ

А тем временем в самом княжеском дворце, который недавно снился Арине, стояла гробовая тишина. Со стороны могло показаться, что здесь нет ни одной живой души, все будто спать легли, а может, еще не проснулись. И только в бесшумных своих обувках и ярком одеянии прошел в женские покои тот, который гордо называл себя великим князем, и сделать для этого Владимиру, сыну Святослава и рабыни Малуши, пришлось немало. Но загубить душ, и братьев своих с дороги убрать не побоялся он.

Проскользнул властелин в плохо прикрытую дверь женских покоев, и остановился нерешительно перед ложем княгини. Как прекрасна, строптива и горда была Рогнеда. Он не допустил того, чтобы она стала женой его глупого никчемного брата, палец о палец не ударившего, чтобы ее добиться.

Где-то в Сварге он беседы ведет с богами и с матерью своей. Он же обнажил меч и завоевал и эту палаты и эту женщину, гордился этим и ни о чем жалеть не собирался. Все было у него: удаль, хитрость, жестокость. Ему не повезло с рождением, и все-таки отцом его был великий князь Святослав – лучший из князей. Но где бы он был, если бы не решимость его и лучшие воины, которые за ним пошли и исполнили в точности все приказания его. В детстве матушка учила его смирению, много раз рассказывала о его зыбком положении. Но он не стал слушать никого и сделал так, как хотел сам.

Княгиня светловолосая и голубоглазая, статная и высокая, и спящая казалась такой прекрасной, что он не мог оторвать своего взора от главного своего завоевания. Он немного жалел о том, что пришлось расправиться с ее братьями и отцом, они могли бы еще послужить ему, если бы не были так горды и строптивы, но они предпочли умереть, и он с этим ничего сделать не мог. Она стоила этих жертв. И никогда ничего для нее он не желал ни своей жизни, ни чужих – все к ее ногам, хотя даже этого она так и не научилась ценить.

– Ярополк, – услышал Владимир отчетливый ее шепот, – не уходи, не оставляй меня с ним.

Среднего роста, широкоплечий юноша, странно некрасивый, но при этом кичливый, с яростью теперь смотрел на жену свою

– Проклятие, – прошептал он, – она лгала, она молчала, и он воспринял ее молчание как знак согласия. А она лгала, потому что по – прежнему помнит и любит этого ясноглазого красавца, который был принесен ей в жертву.. Князь знал, что во сне невозможно притворяться и лгать, и сама того не желая, она выдала ему правду.

Наверное, от этого тяжелого и яростного взгляда властелина Рогнеда пробудилась, и в мерцании факелов заметила искаженное злобой его лицо. Она не испугалась или не собиралась выдавать сыну рабыни своего страха.

– О ком ты говорила, кого звала, – спросил он, едва сдерживаясь.

– Ты не получишь моей души, ты не сможешь владеть моими снами, – говорила она спокойно, – я буду запирать дверь, ты больше не будешь врываться ко мне когда вздумается.

Она говорила дерзко, не собиралась даже притворяться, что покоряется.

– Ты принадлежишь мне, – напомнил ей князь.

– Не больше, чем остальные, – ты можешь пользоваться моим телом, но души моей ты не получишь никогда. В голосе ее была такая сила и ненависть, что ему хотелось броситься и придушить ее. Она это почувствовала, но не останавливалась.

– Убей меня, – вдруг потребовала она, – разве не это ты сделал с моим отцом и братьями, но знай, что в чреве моем его сын, если ты нас оставишь в живых, он сокрушит тебя.

Она расхохоталась так громко, так звонко, что князь отвернулся. Он отошел, не желая пугать город и свой мир еще одним злодеянием. И без того черт знает, что говорили о его делах, а ему так хотелось, чтобы смолкли эти слухи. И он даже клятву давал, больше не творить зал. Он добился всего и хотел остановиться.

Княгиня в тот момент замолчала и бессильно закрыла глаза. Она снова видела, как уезжал ее возлюбленный князь Ярополк, и словно черная туча налетел невесть откуда сын рабыни со своим диким воинством. Отец вышел к нему навстречу, он не собирался с ним церемониться. И тогда навалились его воины, завязалась схватка, когда еще никто не успел опомниться. Сражение длилось еще какое-то время, но разбойник победил. И снова вспомнила она, как бежала прочь, застыв от ужаса, она молила о смерти, но он догнал ее на быстром коне своем. Сколько раз потом во сне снова и снова она видела эту жуткую погоню, и храп коня, и раздраженный голос князя. Он швырнул ее на землю, как только настиг, и хрипел о том, что встретил по дороге Ярополка, и тот мертв, и никакой чародей с живой и мертвой водой не сможет его оживить. Князем будет он, она – его княгиней.

В это невозможно было поверить. И силы покинули ее, хотя, наверное, она могла бы справиться с ним, потому что викинги многому ее научили. Но тогда она погибнет, а поганые слова его могли оказаться ложью, что если Ярополк жив. Почему она должна верить этому негодяю?

Она не поверила, надежда не умерла в ее душе.

Но правда оказалась чудовищной. Все, кто был ей близок и дорог, были мертвы. Она осталась совсем одна, несокрушим был только окаянный Владимир. Ее судьба, такая спокойная и беззаботная до сих пор, изменилась до неузнаваемости. Она вынуждена была покинуть Полоцк и отправиться с ним в Киев. Но тогда она еще верила в то, что встретится там с Ярополком.

Но в огромном, чужом городе, уже завоеванном им, люди шепотом говорили о смерти великого князя при загадочных обстоятельствах, каждый знал, что именно произошло, но никто не решился бы сказать этого.

В роскошных княжьих палатах она оставалась один на один с болью и ненавистью, и ждала своего ребенка. Она мечтала только об одном, вырастить его и отомстить за растоптанную, поруганную жизнь свою.

Она радовалась тому, что у князя было много наложниц, и появлялся он у нее не часто. Он ждал, наверное, пока она сама его призовет. Но она не собиралась этого делать.

ГЛАВА 7 ВИДЕНИЕ

Ведьма, никогда никого не жалевшая, прониклась вдруг странной жалостью к княгине. Видно ей показалось, что и ее судьба очень похожа на ту, другую. И она относилась к самой красивой и самой несчастной в Киеве девице с явной симпатией, словно бы знала что-то такое, что было неведомо остальным.

– Ты на нее виды имеешь какие-то? спросил у нее бес.

– Ты по-другому и думать не можешь, а что если просто жаль и хочется помочь? – разозлилась она окончательно.

– Будто я тебя первый год и первый век знаю, – проворчал бес.

Он пошутил, но шутка казалась гадкой, потому что он специально напомнил сколько ей лет.

– Пусть так, но я могу стать девицей юной в два счета, да такой, что не только твой поганый князек, но и Дунай, и Добрыня голову потерять могут, – заявила она с невероятной гордостью.

– Можешь, – согласился он, – только когда объятия разожмутся, и он увидит, с кем ночку провел, то настоящим трупом станет, такое очень трудно пережить.

Смех его, всегда довольно противный, на этот раз казался просто отвратительным. Он был невероятно ядовит, но прав в одном – иллюзии, которыми она могла любому голову заморочить, быстро исчезали, и тогда открывалась истинная не особенно приятная картина. Потому ведьма и старалась поскорее исчезнуть, когда превращалась в девицу – красавицу. И чаще всего никто ничего не успевал заметить.

№№№№№

Не особенно усерден был на поле сражения князь Владимир, но, сколько женщин страдали от его сластолюбия и вероломства, никто не знает, никто не вел им счета. Среди них оказалась и самая яркая, строптивая и неповторимая дочь князя Рогволода, которую он завоевал, все, сметая с пути своего, и увел с собой.

Постоянно изменял ей князь, но при этом упорно ждал, когда она опомнится и сама приползет к нему. И произнесет княгиня те заветные слова, которые он слышал от кого угодно, кроме нее самой.

И хотелось ему оставаться для нее единственным, и отречется она от проклятого Ярополка, который и живым – то ее никогда не любил, а теперь уж столько лет мертвым был. Но с каждым годом все яснее понимал великий князь, что очень трудно, почти невозможно бороться с мертвецом, потому что он уже не может принести разочарования и кажется самым лучшим в мире, в то время как у живого властелина и врагов и грехов огромного число бывает.

Но постоянно сталкиваясь с Рогнедой, не желая отпускать ее от себя, он понятия не имел о том, что под городком Муромом и названия которого он почти никогда не слышал, в селе Карачарове есть еще одна женщина, которую и видеть он не видел, и слышать о ней не слышал. Но она растит сына, для того, чтобы убитый им счастливый его брат – соперник, воскрес в один прекрасный миг и отомстил за злодеяние его давнее. Только на одну ночь выбрал он эту простолюдинку и поднял до себя. И тот, который сам рожден, был такой же рабыней, от сына новой рабыни должен будет терпеть. Каждому воздается ровно то, что заслужил он, столько зла, сколько сам он породить мог, ну может еще немного для острастки, чтобы другим неповадно было.

Владимир не был особенно умен и проницателен, но он не был и безнадежно глуп, и прекрасно сознавал, какую кашу заварил, что из этого всего получиться может. Он шел, не задумываясь на насилие и злодеяния, чтобы для себя лично установить справедливость, понятную и приемлемую только для него одного, потому многие и воспринимали все им творимое, как страшный беспредел, с которым мало что в этом мире могло сравниться.

И когда, оставшись в чистом поле, увидел он молнию, а потом услышал удар грома, да такой, что и конь его бывалый присел и заржал пронзительно, он решил, что Перун с ним заодно, подает ему знак и доволен всем, что он делает.

Хотя вряд ли даже самый проницательный жрец смог бы прочитать знак своего бога так однозначно, но князю хотелось толковать его так, как будет лучше для него самого.

Владимир объединил себя одним махом со своим богом, задору к него при этом прибавилось. И он мог на что-то надеяться в те первые дни, безрассудно сметая с пути своего все, что мешало ему двигаться дальше.

№№№№№

Она сидела за привычной работой и кажется, задремала. И хотя руки привычно пряли, но глаза ее закрылись, и поплыли какие-то странные картины, которых никак нельзя было бы разглядеть в реальности.

В тот жаркий, изнурительный полдень было Арине видение. Она увидела в дверях своего нового дома, который старательно строил для семьи Иван, и увидела она человека, залитого поразительным светом, и казалось ей, что это сам бог Световид к ним пожаловал, но потом она уже видела князя Ярополка на том самом месте.

– Это ты, – прошептала она, почти не шевелясь и не дыша.

И возблагодарила небеса за то, что Кромешник (она страшно боялась всех духов, даже Домового) появился на пороге, пожаловал к ней.

– Я пришел взглянуть на сына моего, – скорее прошуршал, чем проговорил он.

И она указала рукой на люльку, где лежал ее сын. От такого яркого света глаза ее наполнились слезами, и она пожалела о том, что ни одна живая душа больше не могла видеть этого явления. Они не поверят, если бы она захотела рассказать им о том, что происходило.

Если они не верили ей, когда он был жив, то теперь и говорить нечего. Но он был, и она его видела – это главное.

Когда слезы исчезли, она узрела его, склонившегося около люльки, и никак не могла сдвинуться с места, словно и она сама на всю жизнь неподвижна стала. Он повернул к ней свое прекрасное лицо и заговорил снова:

– Это и есть мой сын, Лада позволила ему появиться на свет белый. И пусть воин мой хорошим отцом ему будет на земле, а потом, когда он вырастит, и всю правду ему поведает. А я с небес за ним следить стану, и будет он героем героев, и тошно будет братцу моему, напрасно надеется он, что, совершив черное дело, от наказания уйдет, не бывает такого, и быть не должно. И снова показалось ей, что Световид, о чудных подвигах которого она с детства слышала, перед ней стоит и говорит с ней.

И она была уверенна в том, что именно сей бог и останется с их сыном рядом навсегда

И когда вздрогнула она и очнулась, только солнечный зайчик по неплотно прикрытой двери скользил и исчез куда-то. И прервалась связь незримая с тем миром, который только во сне к ней и являться стал, но он существует только за той гранью, куда в реальности никому ходу нет.

И муж ее пришел в тот вечер, и подошел к люльке, где спал младенец. И он так смотрел на него, что ей показалось, будто и он видел Световида – Ярополка, который с ней недавно разговаривал.

– Но откуда это? – спросил вдруг он и показал на прекрасный перстень, лежавший на пеленке ребенка.

Она пожала плечами, ничего не в силах сказать. Но Иван знал лучше других, немногие украшения, которыми очень дорожил князь Ярополк и никогда с ними не расставался.

– Я не знаю, – еще раз повторила она, – тут никого не было. Ей вовсе не хотелось рассказывать того, что она видела и чувствовала. Даже муж не должен знать того, что произошло тут в жаркий полдень, да и поверит ли он ей.

– Наверное, Лада принесла подарок ребенку, – говорила она, – как иначе такая дорогая вещь могла тут появиться.

Она знала, что никогда не забудет увиденного, сколько бы времени не прошло, это было даром за ее муки, лишения и переживания, за то, что она осталась в этом мире со своим ребенком, а не бросилась в омут. Но это было и тем знаком, по которому ее сын сможет показать князю – извергу, кто он таков на самом деле.

«Но как он узнал о сыне, – спрашивала себя Арина, думая все еще о князе, – наверное, на небесах все известно о том, что с нами на земле происходит.

ГЛАВА 8 В СВАРГЕ

Наверное, ни один человек в мире не знает того момента, когда он покидает землю, а если рассудком и понимает, то сердцем все равно никак понять не может.

Когда незнакомцы набросились на князя Ярополка с трех сторон, он и подумать не мог о том, что все для него так плачевно завершится, еще не успев начаться. Хотя уже был убит брат его Олег, и все к этому шло, и Владимир, сын рабыни, рыскал, как дикий зверь – людоед по лесам и полям все ближе к Киеву подбираясь. Он убедил себя в том, что Олег поплатился за свои похождения по чужим женам, и прикончил его кто-то из обманутых мужей. Он же не имел таких врагов. Он был великим князем по завещанию отца, и Перун не мог быть жесток по отношению к нему.

И когда он понял, что ему не уйти от убийц, посланных его братом, то и сам Владимир спешно выскочил откуда-то сбоку. И когда Ярополк был еще жив, последнее, что он узрел, это его перекошенную от злобы рожу. Только на миг встретились их взоры. И Ярополк знал, что он не даст покоя вероломному братоубийце, правда, самому ему от этого уже не станет легче. А потом все кончилось. Сердце его остановилось.

И поднялся он, все еще растерянный и потрясенный последними минутами земной жизни, раздавленный и униженный, унесся он в Сварг, чтобы уже издалека следить за тем, что на земле происходит.

Еще долго бродил он неприкаянный между небом и землей, понимая, что назад ему не опуститься, а вверх к праотцам идти не хотелось – так мало он в мире пробыл. Потом, когда первый шок прошел, и он понял, убедился в том, что изменить ничего не сможет, он стал раздумывать о том, что еще сделать можно. И знал он уже, что сам своему обидчику никакого зла не причинит – недосягаем для него Владимир. И стал он думать о тех, кто за него на земле отомстить может, на кого может положиться князь Ярополк.

Он слышал как любившая его Рогнеда, страдала и мучилась, как ребенок его в чреве ее шевелился. Но долго еще было ждать того момента, когда он на свет появится, подрастет и окрепнет.

Но бес, подвернувшийся как раз вовремя, пояснил ему, что быстро ничего не делается, и ближе сыновей никого нет у него.

– Почему ты говоришь о сыновьях? – удивленно спросил князь, – он у меня только один, да и то вилами по воде писано, будет он жив и здоров, позволит ли ему изверг на свет белый появиться.

– Не только он за тебя отомстит в свой срок, но пока и ты его охранять можешь, – многозначительно пояснил бес, и прибавил еще:

– А что, кроме этой воинственной валькирии, которая братцу твоему так голову заморочила, что он все крушить пошел на своем пути, ты ни с кем больше ночи не проводил? Не помню, чтобы ты был ей особенно верен, – в голосе его звучала насмешка и намек на то, что есть еще что-то, о чем Ярополк пока не ведает.

– Но как могу я узнать, были они или не были? – тихо говорил Ярополк.

– Это не так трудно сделать, как кажется, в Карачарове, например, намекнул бес, чтобы долго его не мучить, там найти не так сложно, надеюсь, что не со всеми девицами там по лесам шастал?

И тогда Ярополк из первых уст узнал о сыне своем, который уже появился на свет. Так все в один миг и переменилось для него, и он был бесконечно благодарен почти незнакомой девице за то, что она сохранила и родила этого ребенка. Он не мог удержаться, чтобы не взглянуть на сына своего. И оставил там самый дорогой из своих перстней, тайный знак, который о многом сказать может тому князю Владимиру. Потому что забыл он в суматохе снять его с пальца убитого, а потом долго и напрасно искал во дворце его, когда тело уже было преданно огню, в углях рылся, но ничего так и не смог обнаружить, и ругал на чем свет стоит, верных слуг своих.

Нашлись со временем и другие мстители за убитого князя. И радовался Ярополк, что не пройдет все бесследно. У сыновей его будет все лучшее, станут они богатырями отважными. И послужат князю Владимиру так, что не будет он знать, куда ему бежать от службы такой. Он узнает о возмездии и рассудка лишится. Так думал в те часы Ярополк, глядя с небесной высоты на земли русичей, бескрайние и богатые. Но не могли они заставить князей русских жить в мире и согласии. Сколько бед уже случилось, и что еще ждет их впереди.

№№№№№

Бес, узнав обо всем, не мог не радоваться тому, что у него оказался такой союзник. И он до конца понимал, в чем прелесть всего случившегося.

Если бы не вмешался сын рабыни, то жизнь была бы сера и скучна. Правил бы Ярополк, женился бы на Рогнеде и что? Никаких взлетов до небес, падений в бездну никаких. А тут и сам сын рабыни на сковородке жарится, и призраки на месте не усидят, будут рваться на землю, чтобы отомстить ему за все.

И все несется стремительно, скорее всего, в пропасть, но какая разница. И все начинается с ними такое, что и в сказке не скажешь, пером не опишешь.

Почти в те минуты, заглянув в баню, пожаловал бес к Баннику:

– Что это за призраки у нас разлетались? – спрашивал вечно недовольный всем хозяин бани.

Словно не понимая, о чем его спрашивают, бес удивился :

– Это ты меня так именуешь?

– Не придуряйся. Я говорю об убиенном князе, тебе это не хуже моего известно.

– Если бы ты хоть чем-то интересовался, – словесно пнул его бес, – то узнал бы, что тот самый младенец, который в твоей бане родился, ни кто иной, как сын князя Ярополка. Вот он его и навещал.

– Если везде сыновей разбрасывать, потом не налетаешься по всему миру, – сердито отметил тот.

– Зато есть кому отомстить за него, вот и пусть растит.

– Да только парень, говорят не особенно полноценным был, приносили его ко мне, как бревно лежит он, и сколько отец его названный сил не прикладывал, чтобы на ноги поднять, ничего не помогает, наверное, недаром княжеский выродок таким уродился, это метка его.

– Только все бы не суетились мы, если бы он таким и оставался.

– Но ты не бог, и воскрешать калек еще не научился, – напомнил тот.

– Его не нужно воскрешать, немного колдонуть, когда сил у него накопится. Все будет лучше прежнего, – рассуждал, кажется сам с собой бес, хотя он знал, что ни одного его слова Банник не пропустит мимо ушей.

А тот был и к простым смертным недоверчив, а уж бесу надеяться было не на что особенно. Но с ним всегда надо держать ухо востро. Впервые за долгие годы тут произойдет что-то интересненькое.

ГЛАВА 9 В УЕДИНЕНИИ

Ведьма была в доме, когда там появился призрак князя. Она все видела и слышала, и не особенно удивилась. Сплетни о том, что это княжеский ребенок доходили до нее и раньше, но никто никак не подтверждал их. А тут, раз появился сам Ярополк. Конечно, она знала, что больше всего ему хочется отмщения. Он черт рогатого за своего сына выдал бы, если бы тот согласился братца его укокошить, или хотя бы хорошенько пнуть его.

Но это было похоже на правду. А когда она заметила, как мелькнул и упал перстень на одеяльце ребенка, она поняла, что дело тут не шуточное. Настоящий его сын Илья или нет, но доказательство у него самое веское. Хотя и неподвижный, но он родился в рубашке, и удача не оставит его. И она потихоньку стала над ним колдовать, то травы ему подсыпала в еду, то какие-то снадобья в питье клала. Она все делала медленно, торопиться было особенно некуда. А потом она представит это как чудо расчудесное и веление бога, а не ведьмины штучки. Тогда к ним и относиться по-другому станут. Хотя ее чудеса были ничем не хуже, но так уж сложилось, что они никогда не ценили ее по достоинству, что бы она ни делала.

Чтобы спокойно приходить в дом и уходить из дома, она обращалась в черную кошку, с которой так любил играть подраставший мальчик. Он отличал ее от других и все время ждал и радовался, когда она приходила. Понимал или просто чувствовал малыш, что в этом звере заключено его спасения. И хотя в селе не любили и боялись черных животных, но Арина не собиралась его с ней разлучать, если животное заставляло улыбаться и шевелиться ее ребенка, то оно останется тут. Она так привыкла полагаться на знаки и видения,, что готова была спорить с любым, кто сказал бы что-то против.

Черная кошка ощетинилась и изогнулась, хотя в доме было тихо. Животное ощутило недобрый дух. На пороге появился ни кто иной, как Банник.

Арина оглянулась по сторонам, но никого не увидела поблизости и пожала плечами – животные ведут себя странно иногда.

А он тем временем шмыгнул к колыбели и уставился на младенца. Это было невероятным, и в более важные дни этот тип никогда не покидал своей бани. А нынче был обычный день. Что же могло заставить его изменить своим привычкам?

– Утихомирься, – проворчал он – ничего я вашему зверенышу не сделаю, он и сам помрет или так до конца дней и пролежит.

Но хитрый Банник видел, что все было не совсем так. Ребенок не только помирать не собирался, лон выздоравливал, и ведьма о том позаботилась, недаром она все время тут появлялась.

Так как кошка никак не могла успокоиться, он решил удалиться. Но было ясно, что из бани все не так видится. И скоро соберутся тут со всех сторон люди, никакой бани не хватит, – думал он сердито.

– Не переживай, – услышал он голос кошки, тебе не придется суетиться. Мы Илюшу в Киев отправим. Там он останется навсегда, а у тебя снова будет тишь да гладь.

Банник ушел. Кошка стала снова спокойной и лаковой. Мальчик гладил ее и что-то урчал себе под нос. Наблюдательная женщина заметила, что не только добрые духи к ее мальчику наведываются. Но она знала, что у нее достаточно защитников. Ему ничего не грозит.

№№№№№№№

Бес узнал от Банника, что в дом наведывается черная кошка, и он прекрасно понимал, кто это может быть – их знакомая ведьма. Он сделал вид, что это ему и прежде было хорошо известно, хотя, покинув баню, пошел к ней, чтобы немного поболтать.

– Что она там делает? – спрашивал он сам себя, – не за тем же приходит, чтобы просто на парня взглянуть, для этого и в кошку обращаться не нужно. Раз Банник на нее нарвался, то она там была не раз, скорее всего. Он-то не стал бы сто раз все это проделывать, чтобы просто парня навестить.

– Она готовит какое-то чудо, которое, естественно свершиться должно неожиданно.

Он стал решать, что нужно делать ему, может быть оставить ее в покое, или спугнуть, тогда всю черную работу придется делать самому, а этого бесу не особенно хотелось. У него и без нее было немало дел и надо было торопиться. Но оставлять Илью без внимания он тоже не собирался.

И стала интересно бесу, что думает обо всем этом Громовержец, если ему вообще хоть что-то известно. В последнее время жизнью на земле он перестал совсем интересоваться.

Но и сам бес далек был от княжьего бога, и устыдился своего равнодушия к нему, словно бы во многом он стремился вытеснить его на земле.

Но если задуматься и внимательно присмотреться к происходящему, то это было похоже на правду.

Но и настроение у самого бога менялось чаще, чем погода в этом мире, и вчера он мог восторгаться тем, против чего нынче громы и молнии пускал, и это ему казалось нормальным.

С чего и когда зарождаются великие дела, как они начинаются, никто не знает, и даже бес чаще всего пропускал эти исторические моменты, потому и оказывался тут всегда, когда каша уже заварилось и оставалось только как-то все разбирать, да удары делать не такими болезненными.

Когда все завершалось, тот, кто ощущал себя победителем и почти героем, мог оказаться побежденным в один миг и взмолиться о смерти лютой – всякое случалось в этом странном мире.

Слишком много призраков, людей, духов, богатырей в этом мире обитало. Месть всегда хороша в холодном виде и никогда не уследишь, кто кому и за что мстить собрался. А ему всегда хотелось быть главной скрипкой в этом странном оркестре.

Правда, случится это еще не завтра, и пока можно немного отвлечься и другими делами заняться, но не стоит пропускать такого прекрасного момента. Но Владимир может немного поправить. Пусть у Рогнеды подрастет Изяслав.

Этот угрюмый и яростный отпрыск, сын убитого князя Ярополка, который с самого детства своего знает от матери своей каков его приемный отец. Убивший безжалостно его отца родного только из-за того, что стол его занять хотел он все время.

А в Карачарове пока подрастет его старший брат Илья, на которого убитый князь столько надежд возлагает. И не суждено узнать Владимиру, кто и где еще собирается против него меч свой поднимать.

Бес очень удивился, когда неожиданно наткнулся на Ладу, медленно парившую к нему навстречу. Богиня была восхитительна, хотя с юной Лелей ее не сравнишь, возраст не тот, но именно в ней, а не в богине влюбленности было что-то по- настоящему колдовское.

– Я не понимаю, – услышал он ее голос, – что вы так носитесь с этим бастардом. О нем давно забыть следует.

– Может, и следовало кому, только не нам. Раз ты не успела или не захотела женить князя, не на кого больше надеяться, только на сына Рогнеды и сына Арины.

– Но это не справедливо, – удивленно говорила она.

– А справедливо то, что он творит, и что еще делать будет?

Бес не собирался отступать и грубил богине, но как она не чувствовала опасности, которая нависала со всех сторон? Но то, чего Лада не прощала бы Стрибогу или Велесу, она спокойно терпела пусть не от рядового, но все-таки беса.

Бес и у нее оставался на особенном счету. Но она рассерженно подняла брови. И он попятился на всякий случай, чтобы оказаться вне досягаемости. Осторожность никогда не вредит, особенно в общении с богами, – думал он, глядя в упор на богиню.

– Ты так нападаешь на нашего героя, словно к тебя в запасе есть какой-то другой. А он все-таки сын князя, а не сын воина и тебе это прекрасно известно.

Лада молчала. Она сердилась, ощущая, что в мире все получается не так, как ей бы хотелось. И это подчеркивало, что и она была не особенно хороша.

Но ведь и более могущественным созданиям не всегда и не все удавалось. И Марена ярилась от злобы и страдала от бессилия, а ведь она особенно не выбирала средства, как нужно было действовать.

Потому она и молчала. Конечно, самое разумное было с этим злым зубоскалом и насмешником не встречаться вовсе. Но его трудно было избежать. Да и, несмотря на все его злые шуточки, он был все-таки самым остроумным из всех. Разговаривать с ним ей очень даже нравилось. Она никогда не отказывала себе в этом удовольствии. Она не особенно любила Ярополка, он был не лучшим из князей, но он был настоящим князем и заслуживал отмщения.

ГЛАВА 10 ВТОРЖЕНИЕ

Все сильные мира сего рано или поздно обращаются к колдунам и разным чародеям, чтобы узнать собственное будущее. История о предсказании смерти князю Олегу была жива в народе. И князь Владимир знал, что это предсказание осуществилось. И он старался держаться подальше от всех колдунов и чародеев всяких, но потом все переменилось, догадываясь о том, сколько у него врагов, он решил, что лучше всего все знать точно. Его жизнь великолепна, если будет возможность уберечься от расправы, он должен ею воспользоваться.

После всех триумфов наткнуться на какого-нибудь жуткого змея и глупо погибнуть ему совсем не хотелось. Он знал, что порой колдуны говорят иносказательно. Можно неверно понять и истолковать их слова. Он еще какое-то время медлил, а потом принял решение. Гордость властелина в душе его сочеталась с суетностью раба, он был уверен, что чародей выложит ему все и даст совет, как следует действовать дальше.

№№№№№

С этими мыслями и обратил свой взор великий князь на самого видного волхва того времени. Он призвал его, но тот не торопился к нему идти, что было особенной дерзостью, но любопытство оказалось сильнее гнева. И провести Владимира было не так просто. Старик дважды сказался больным, и тогда князь вскочил на коня и сам с полудюжиной воинов своих отправился туда.

Заглянув в окно избушки, он и подумать не мог, что тот может довольствоваться таким жильем. Но этот был тот самый человек, о котором ему так много говорили. И для своего почтенного возраста он казался вполне здоровым.

Не надо быть чародеем, чтобы узнать великого князя. Но видно было, что тот не особенно хотел с ним общаться.

Старик вышел к нему в тот миг, когда князь хотел постучать и войти к нему. Это могло быть случайным совпадением, но могло значить, что ему все прекрасно известно.

Но в тот миг невольно оглянулся князь, ему показалось, что кто-то подошел к нему со спины, даже ветка хрустнула под ногами, хотя ни одной живой, по крайней мере, видимой, души он так и не обнаружил.

Он решил, что старик испытывает его. Но, услышав его мысли, старик только усмехнулся в ответ.

– Это не в моих правилах, – заговорил он, – не стоит напраслину на меня наводить.

Но больше он ничего объяснять не стал. И Владимир понял, что его просто окутывают паутиной тайн, в которых он никак не сможет разобраться.

№№№№№№

Волхв и на самом деле не был напрямую причастен к загадочным шагам и треску веток. Это Леший, узнав, что к нему такой именитый гость пожаловал, да еще без всякого сопровождения, решил поближе взглянуть на киевского князя. Вот он и пошел тихонько к избушке волхва.

Леший – хозяин этого леса, был довольно миролюбивым созданием, чем он и прославился среди своих собратьев. Он уважал своего именитого жильца, старался не доставлять ему особенных хлопот и не причинять вреда. Он с удовольствием учился уму-разуму у человека, который знал так много. Он был особенным и потому интересовал его больше, чем остальные его собратья. А вот князем самим Леший не особенно интересовался, потому что тот был значительно ниже того места, которое занимал, и каким-то ущербным ему казался.

Он волновался только потому, что его лес был значительно ближе других, и если что-то в городе начнется, то и сюда перекинется быстро, а этого он вовсе не желал.

Потому ему и хотелось как-то усмирить князя, если совсем не удастся от него избавиться.

Конечно, можно было расспросить беса обо всем, только когда его дождешься. Но бес никогда не скажет правды, если она в чем-то ему не выгодна, а то и вредна. И об одном и том же он десять раз по-разному рассказывать будет. А ему хотелось все знать, так, как оно есть на самом деле.

Потому он оставил свою берлогу, в которой когда-то жил самый старый медведь, и отправился к хижине чародея.

Путь он одолел довольно быстро, но в последний момент опростоволосился, сучок под его ногами все- таки хрустнул, не туда ногу поставил, вот он и выдал свое присутствие.

Он попятился, но видел, как сурово на него взглянул старик. Но когда тот смутился, то на лице его красивом заметил усмешку. И Леший успокоился – он не сердится и позволит послушать все, что говорили они. Он был к тому времени глуховат уже, и не к лицу ему было прятаться где-то в кустах. Но и оттуда при желании чародей бы его шуганул.

Он знал, что в жилище свое князя он не поведет, Леший не помнил, чтобы кто-то из людей переступал его порог, потому они и расположились на поляне перед избушкой.

Леший уселся на пенек и на коленях сложил свои лапы. Старик уселся на самый широкий пень – князь на высокий напротив него. Но там ему не было так удобно, вряд ли он будет сидеть на таком стуле очень долго, на это все и было рассчитано.

Владимир тоже заметил это, но не в его положении было выбирать.

Он оглянулся еще раз, желая убедиться в том, что людей поблизости нет. О духах он ничего сказать не мог, потому что не видел их.

– Скажи мне старче о грядущем моем, – сразу же приступил к делу князь.

– А не страшно тебе? – вопросом на вопрос отвечал чародей.

– Может и страшно, – согласился князь, ему не хотелось лгать, если вспомнить, что старик видит все насквозь, то к чем это делать, – Только жизнь моя слишком тревожна для того, чтобы ничего не знать.

– Может и так, – согласился волхв. И помолчал немного. Что-то странное было в этом парне. Не глуп и не умен, не красив, но и не так страшен, как о нем говорят, намешано всего, но не особенно много, так только слегка, дурным он сам себя сделал, когда стал прыгать выше собственной головы, и первое злодейство сошло ему с рук. Непонятно и обидно было, что такой князь, как Святослав породил его. Что за колдовство такое на воина и викинга напустили они, уж не проделки ли его воеводы Свенельда тут были? Вот теперь и расхлебывай, когда все они землю покинули, и больше нет им дела до тех, которых породили, в пьяном угаре и по случайной слабости, когда больше нечем было заняться, а рабыня под руку подвернулась. Но как он мог быть так беспечен? А этот заволновался, знать он обо всем желает, на воре и шапка горит. И что же ему сказать такого? Да что не скажешь, все отвратительно будет. Потому и молчал пока чародей.

ГЛАВА 11 ПРЕДСКАЗАНИЯ ВОЛХВА

Волхв прекрасно знал, чего он него хочет этот тип. Но если предшественник его с Олегом только развлекался. Он знал, как эти неустрашимые воины бояться всего того, что нельзя уничтожить мечом, как вздрагивают они от крика птицы, от пронзительного взгляда старца. Его можно умертвить одним ударом, но ни один из них не осмелился бы поднять руки. И только нанюхавшись порошков своих до одурения, и могли они как-то противодействовать.

Но тогда волхвы были предупреждены теми же Лешими и надежно прятались от них.

Но нынче все измельчало. Угрожали те, которые никогда не пойдут в открытый бой, но ловко и умело нанесут удары со спины. Это и позволило худшему из них занять Киевский стол. И теперь этот проходимец хочет знать, что с ним случится в грядущем.

И понимая, что томит он князя слишком долго, волхв очнулся от своих размышлений и заговорил:

– ТЫ получил то, к чему стремился, больше нечего особенно желать. Только дружину следовало бы укрепить, потому что без храбрых воинов сам ты ничего не значишь.

Только мечи воинов, и коварство позволило тебе Киевом завладеть. Но на всякий меч есть меч другой, и сам себя ты перехитрить можешь.

Насторожился князь. Судя по словам волхва, враги его не дремлют, ему надо быть начеку.

– Но что самую большую угрозу для меня представляет? – спрашивал он настороженно.

– Твои воины, – неожиданно ответил чародей.

– То есть как мои воины, о чем это ты говоришь?

– Они знают, что ты без них не обойдешься, а они без тебя спокойно проживут. Им только слава и почести нужны, а тебе верность и преданность, а так как характер у тебя стервозный и положиться на слово твое не особенно можно, то не всегда они виной размолвок этих будут. Все плачевно закончится, если ты свои страсти обуздать не сможешь.

– Это справедливо, – согласился князь, – наверное, со временем. Когда власть его испортит окончательно. Он еще хуже будет.

Старик не собрался показывать ему тот мир, в который он без него не смог бы заглянуть. Он хотел понять, от кого и как надо защищаться, кто из воинов предаст его, а кто останется верен до конца.

И духи не собирались с ним общаться и помогать ему в делах его важных, он это кожей чувствовал. И решив, видно, от него поскорее отделаться, Старик сам заговорил о главном.

– Золото и серебро не нужно нам, милость княжья – пустой звук. Там будет ценить за справедливость, честность и верность. На большее не стоит рассчитывать.

– Только как в этом мире удержаться, если по законам предков жить? – не выдержал Владимир.

Но другого ничего не дано, только это, – твердил волхв упрямо.

Князь резко поднялся, ему показалось, что Волхв издевается над ним.

– Ты должен быть осторожным, многим захочется убить тех, кем они убиты были.

– Но они могут заблуждаться, – вырвалось у князя.

– В Сварге они заблуждаться не могут, да и на земле, и рядом с тобой те, кто за них до конца мстить станут.

И хотя эти слова произнесены были еще тише, но прозвучали они особенно зловеще.

№№№№№

– Ну и запугал ты его, – усмехнулся Леший, – как только князь скрылся из вида.

– Он и сам себя боится, – отвечал ему волхв, – и ничего я ему не сказал такого, чего он сам не ведал. Только человек всегда готов обманываться и оправдывать гнусности свои, но я не дал ему такой возможности, вот и весь секрет.

Старик устал, его очень утомил такой гость. Ему никогда больше не хотелось с ним встречаться.

ГЛАВА 12 ПОЛЕТ НАД БЕЗДНОЙ

Князь вскочил на верного коня своего, оставленного на лугу пастись, и пустился в путь. Словно в подтверждение всех его страхов и ожиданий на ясном и безоблачном голубом небе появилась огромная, очень тяжелая черная туча, и она тут же пролилась дождем. Вода лилась потоками почти в том самом месте, где он и был. Могло показаться, что Громовержец его преследует. Если бы князь возвращался с охоты, он не обратил бы на это внимания. Но на этот раз он был почти уверен в том, что это связанно с тем миром, к которому он посмел прикоснуться. До него не дотянуться мечом, и никому не удавалось с волхвами из предшественников его дружбы водить.

Можно двигаться вслепую и ждать неожиданного удара с любой стороны, осуждения, проклятия – такова его участь.

Но не только великий князь был обеспокоен грядущими бедами и делами.

В день рождения младенца в Карачарове старухи волновались не случайно, и духи теснились в той самой бане. Многое было связанно с явлением в этот мир Ильи.

И будет он служить великому князю. Только служить по-разному можно. Каждый из воинов направлялся в Киев по своим соображениям. И пусть это было написано на роду, так что ни стереть, ни переделать нельзя, но были у них и свои планы особенные.

Знали они одно – если не захочешь, чтобы вело тебя проведение – волоком потащит.

№№№№№

Все чаще Арина вглядывалась пристально в ребенка своего, и видела, как он взрослел, матерел, только недуг, сковавший его члены, не позволял двигаться. И когда мальчик взирал на нее своими умными и печальными глазами, она испытывала страшную вину перед ним, и снова бежала ко всем знахаркам, и умоляла, чтобы они сделали хоть что-то.

И самая древняя старуха, которой в ту пору было не меньше ста лет, она и с кровати почти не поднималась, она сказала:

– Не торопись, все равно вперед коня не убежишь, ты должна ждать и верить в то, что все обойдется.

– Но сердце мое разрывается, не могу я на него без слез смотреть, – говорила она, – ведь бегать он должен как остальные дети, а не на печке лежать, как старик древний.

– А он не как остальные, – отрезала старуха, – он иным рожден и будет иным.

– Так на печи и пролежит до смерти самой? – не сдержалась она

– Неверие твое в богов дорого тебе стоить будет. Они разумны и мудры, и если глупая баба ругается и изводит их, что в том хорошего.

И понимала Арина, что права старуха, но не оставалось у нее уже терпения, хотя после этого перестала она ходить по всем знахаркам, и жаловаться перестала. А в тот миг, когда она успокоилась и приняла все, как есть тогда все и переменилось немного.

Черная кошка была все еще поблизости. После ее появления мальчик оживал неизменно, настолько, насколько он мог ожить.

№№№№№№

Домовой в один из таких дней заглянул в баню. Он появлялся здесь реже других, потому что был доброго и кроткого нраву, и все, что вытворял Банник, страшно его огорчало. Но на этот раз решил все-таки помыться, потому что любил чистоту, и неожиданно проникся жалостью к злобному своему соседу, которого тяготило одиночество, хотя он никогда бы в том не признался. И стоило только намекнуть, отпирался яростно, но Домового не обманешь.

– Что, дома своего никак покинуть не можешь, – вместо приветствия буркнул тот. Конечно, ребенок тебе достался не подарок, расти – то он растет вроде, но двигаться не собирается

– А ты не можешь не злобствовать. Но смотри, в один прекрасный день вовсе никто к тебе не заглянет. А то, что Ильи касается, ты еще пожалеешь о своих словах.

– А вы никак с грязи лопаться собрались, хорошее дело, – усмехнулся Банник, и так на всех чертей похожи, да вас из домов повыгоняют, потом на постой не проситесь.

– Много о чем я жалел, – передохнув, снова завел свою песню он, но тут дело мертвое, даже пари заключать не стану.

Угрозы Домового не особенно испугали Банника. Из всех духов этот очеловечился больше всех, недаром говорят, с кем поведешься, от того и наберешься. Но он потерял все свои способности, и уж ясновидение в первую голову. И стал таким туповатым, что все его слова можно спокойно наоборот принимать. Вот только одно плохо, то ли разозлился, то ли обиделся на него Домовой и мыться продолжал молча, а ему так хотелось поговорить хоть с таким тюфяком, как этот. Но Банник не собирался перед ним заискивать – не хочет, не надо.

И как не старался он всякими каверзами разговорить его – ничего не получалось, ни одного слова больше он выбить не мог. Вот и толку оттого, что он заявился нет никакого.

Домовой на этот раз не просто хотел защитить Илью. Он в запале не сказал главного – ведьма все время рядом с мальчиком, они и оглянуться не успеют, как большие перемены грянут. Но если бы даже ее не было, то, что появился князь Ярополк и свой перстень ему оставил, разве это ничего не значило?

– Князь Ярополк, – пробормотал Банник и смолк, слушая шипение углей в печке, которую он обильно поливал водой, чтобы от раскаленных камней было как можно больше пару.

Он был прав, Домовой и на самом деле не только сам не умел подслушивать чужие мысли, но и забыл, что это отлично умеет делать Банник. Его дар оставался в целости и сохранности. Пока он думал о ведьме, тот внимания особенного не обращал, но как только стал размышлять об убиенном князе, прислушался в один миг.

В доме появился призрак князя – это значило многое, хорошо, что он не заключил пари, точно бы проиграл. Если все они кружатся над ним, то что-то предпримут и смогут сделать. Не может быть, чтобы такой дымище был без огня. Он был злобным, но проницательным, самое главное от него не ускользнуло.

– За сохой, как его приемный отец, он ходить не станет, это точно, – думал Банник, и чем черт не шутит, кстати, где он, тот самый черт подевался, может от него больше толку, чем от домового. Но кое-что новенькое узнать он все-таки смог.

ГЛАВА 13 НА НЕБЕСАХ И НЕ ЗЕМЛЕ

Князь вернулся в палаты свои рассерженный и опустошенный. Поездку можно было считать напрасной. Рогнеда смотрела волком, и удивительно, что не приготовила пития какого отравного. Но он был уверен в том, что травить она его не станет. Ее воспитывал викинг. Скорее всего, она будет орудовать мечом, в худшем случае заколет его, как кабана на охоте.

Получить смерть от рук любимой женщины, которая только что ласкала тебя – это романтично, наверное, только ему тошно становилось от такой романтики. А ведь не пленницей, не рабыней, а княгиней сделал он эту негодную деву, но она ничего не способна ценить. Его сыновья должны были быть не от простолюдинки, он и сам когда-то от этого натерпелся, и не мог повторять ошибок отца своего. Никто не крикнет им, что они сыновья рабыни. Но она носит в чреве своем сына Ярополка и даже не скрывает этого, а о ее мести ему все время твердит волхв. И еще где-то разбросал его негодный братец своих сыновей, и явятся они к нему в Киев, когда срок придет, чтобы сокрушить его.

№№№№№

В Сварге уже и без беса знали о том, что победитель взволновался и пытается выяснить у чародея, что же с ним дальше случится.

Они скорее насмехались над ним, чем о чем-то сожалели. Он должен был корчиться от ярости и злобы, чтобы все пережить и почувствовать горечи, которые могут на него сойти с небес.

Тем временем, когда говорили о последнем поступке Владимир на земле, Ярополк впервые на небесах посмотрел в глаза богине Ладе. Он был уверен в том, что богиня семейного очага не сможет понять его, и старался обходить ее стороной.

Но стоило поговорить с доброй богиней, ведь не он один виноват в том, что все так сложилось.

– Я не успел обзавестись семьей, злодей опередил меня, но ты должна помочь моей жене Рогнеде и сыну моему, – просил он богиню

– А почему ты решил, что она родит сына? – усмехнулась богиня

– Ты не позволишь девочке на свет появиться, – она будет беззащитна перед этим старым развратником и может только утехой для него стать, ведь он ни одну девицу мимо себя не пропускал.

Он не договорил, но услышал голос ее:

– Мальчик отомстить за тебя должен, – за него закончила мысль богиня, – но разве тебе неведомо, что я всегда против любой мести была.

– Он так и останется до конца победителем? – страдания отразились на лице у Ярополка.

Ему оставалось надеяться на то, что кто-то из богов не будет долго терпеть коварства и вероломства Владимира, он сам себе могилу выроет. А пока убиенный князь добился главного – Лада простила его и не станет мешать его сыновьям.

Богиня влюбленности Леля была спокойна и весела в то время. Она радовалась тому, что ее любимец князь, хоть и ушел так рано, но он оставил сыновей своих в этом мире, и не дадут они спокойно жить победителю.

– Скажи мне, почему один из лучших моих сыновей сиднем сидит.

– Он встанет, – заверила его Леля, – не торопи время, все в свой срок совершится.

Она казалась легкомысленной, но она не лгала, и он не мог не верить ей.

– Сидеть не такая уж и беда, пока его сверстники бегают и пустыми делами занимаются, он многое узнать и многое обдумать сможет. Тогда и ошибок меньше совершать будет, и поймет, что есть что. Только в покое человек размышлять может. Волхвы специально от людей удаляются и в норах медвежьих живут. А ему ничего этого не надо делать. Все это ему и так дано.

– Ели тебя послушать, так это благо великое, – удивленно говорил князь.

– Но и не такая беда, как тебе кажется, – кокетливо усмехнулась ветреница. В любом зле добро найти можно, если хочешь, конечно.

№№№№№№

Бес неотступно следовал за князем, тем более, что делать ему особенно было нечего. Он страшно скучал. Он послушал богинь, которые все рассказали, он и сам не смог бы так точно разрешить все его сомнения.

Ярополк в это время мог видеть нечистого, в этом измерении все было другим, но князь до такой степени был погружен в свои раздумья, что не только не смотрел по сторонам, но не замечал даже того, что у него под носом творилось.

№№№№№№

Мальчик смотрел на мир широко открытыми глазами. Он еще многого не понимал и почти ничего не знал, но одно усвоил точно – мир разный. Когда на него смотришь лежа, он тоже лежит или летает над тобой. Но как только посмотришь на него сидя, он то отдаляется, то приближается и все время меняет свои размеры. Он видел, что люди иные существа, которые оказывались рядом с ним, могут передвигаться, часто очень быстро. И ему этого хотелось больше всего. Но он понял, что не может делать этого. Сколько усилий было потрачено даром. Но почему он не может пошевелиться? Может, его час просто не пришел. Таких маленьких детей, как он сам, поблизости не было, потому он и наделся на то, что не все так скверно. И он часто видел во сне, как вставал на ноги, как и остальные и бежал куда-то.

Правда, он видел, что некоторые и летать могут. Но люди на это не были способны. Да и ему вполне достаточно было просто по земле ходить. Хотя он еще не знал половины слов и чувств своих никак не мог объяснить.

Он многое видел, многое примечал. А когда взрослые учили его говорить, он стал рассказывать им разные сны и расспрашивать про разные вещи. Он слышал, как она говорила соседкам своим, что он не по годам смышлен и все понимает.

На руках Ивана он покидал пределы дома и оказывался на зеленой траве, среди огромных деревьев и растений разных. Там были и животные, они казались ему огромными. Он наблюдал за ними часами, и словно бы копил все познания о мире, до которых другим детям не было дела.

ГЛАВА 14 ОГОРЧЕНИЯ

До сих пор ребятишки не подходили к дому Ильи, но в тот день несколько проделали мимо плетня, за которым на полянке он расположился, они переговаривались о чем-то и весело смеялись. Он понял главное, о чем не догадывался до сих пор – такие дети как он могут двигаться, и даже очень быстро. Это так поразило его, что он разволновался и до самого вечера не мог успокоиться. Но он был очень замкнут, и не стал спрашивать у матушки о том, что увидел.

Мать не стала спрашивать, из-за чего он так расстроился и опечалился, но тоже молчала, да и что она могла ему сказать.

И только поздно вечером, когда она увидела слезы на его щеках, она произнесла:

– Не печалься. Все пройдет и будет лучше, чем у них.

Он отвернулся к стене и ни слова ей на это не сказал, но и заснуть в ту ночь мальчик не мог. Мир был не так хорош, как ему казалось в самом начале, по отношению к нему кто-то сильный, поступил очень жестоко.

Илья заснул только перед рассветом, когда сама богиня Лада заглянула к нему в коморку, чтобы взглянуть на того, о ком среди духов было столько разговоров разных, закрыла ему глаза мягкой своей ладошкой и усмехнулась.

– Много еще радостей будет в жизни ребенка, и как много горестей, но радостей больше. Она могла видеть то, что людям было недоступно.

Ведьма, готовившая свое очередное зелье, взглянула на богиню. Даже ее пробрали слова эти странные, но потом она разозлилась:

– Легче всего гладить по дороге да сон напускать, когда вся черная работа другому достается.

Но богиня на ее ворчание никакого внимания не обратила. Она могла сказать, что каждый должен делать то, что ему полагается, и не обязательно ворчать, когда делаешь то, что должно. Но она сделала вид, что ничего не слышала. Да и пристало ли богине за что-то упрекать ведьму? И своими секретами старуха владела очень искусно.

Она улыбнулась и удалилась так же неожиданно, как и появилась.

№№№№№

– Сама богиня к нам пожаловала, – самодовольно усмехнулся Домовой, как только заглянул к Баннику.

– Марена что ли из подземелья своего вылезла? – ядовито поинтересовался тот, хотя ему было прекрасно известно, о какой богине идет речь.

Но на этот раз он был особенно зол и всклокочен. Богиня в бане его никогда не появлялась, и даже знака никакого ему никогда не подавала, а потому он готов был язвить в ее адрес, сколько душе будет угодно.

Она всегда обходило его стороной, может быть, злобности его перенести никак не могла. Но коли она богиня Лада, то не должна кого-то без внимания оставлять, даже если это и маленький Банник или Леший какой. Кто ей дал право выбирать к кому идти, а к кому не показываться?

Так старался оправдать Банник свое злобное отношение к жизни и самого себя любимого.

– Я тебе про Илью толкую, – не выдержал его непонимания Домовой.

– А я тебе про себя, – бросил ему в ответ тот, – да и что ты мне все Илья, да Илья. Как лежал он, так и лежит и ни черта ему не сделается, ни богу свечка. Ни черту кочерга твой Илья, а чем с уродами всякими возиться, так лучше бы о приятелях своих подумал, – намекнул он Домовому на собственное одиночество.

– Это ты-то нормальный, – усмехнулся Домовой, – от злобы твоей, скоро баня сгорит и огня другого не понадобится.

– А чем это я так плох стал – хожу, по крайней мере, делами занят, без меня бы вы все были грязные как свиньи, и не с кем поругаться даже, и не рыдаю горькими слезами, чтобы внимание к себе привлечь, – рассуждал он о себе любимом более добродушно.

– Довопился уже, что в одиночестве остался, и я к тебе больше приходить не буду, – пригрозил Домовой, чтобы хоть как-то на него повлиять.

И Баннику вовсе не хотелось, чтобы последний его собеседник исчез, просто разозлился он шибко, и никак не мог успокоиться, и то, правда, что это они все на него так навалились?

№№№№№№

– Мне хочется, – говорила в это время Лада Леле, чтобы не местью душа его пылала, и не сокрушил он ничтожного князя, а стал бы любимцем народа и заступником за слабых и обиженных.

– Ты глупа, как всегда, хотя меня в том обвиняешь, – не выдержала Леля, – он – княжий отпрыск, пусть не совсем законный, но все же, так при чем тут народ, да разве за всех заступиться можно. Я уверенна, лучше хорошо сделать одно дело, чем за весь мир стоять и ничего не сотворить.

– Но жизнь их не так коротка, как нам кажется, много что еще успеть можно.

– Да, если учесть, чо первую половину он в кровати своей проведет, – не удержалась от сарказма Леля.

– Человек много успеет, если захочет этого, – твердила о своем Лада, – а если он только о мести князьку нашему будет думать, тогда и делать нечего.

– Они не позволят тебе его от предназначения отвлекать, – предупредила ее Леля, да и интересует всех только то, что вокруг князя твориться.

В этом ее юная собеседница была права. Но и она не собиралась отступать оттого, что герой героев не только с князем соперничать должен. И она не оставит его, когда он поднимется и пойдет в Киев.

Так и решалась в те дни судьба героя.

ГЛАВА 15 ВОЗМУЖАНИЕ

Пока боги и духи спорили и решали, что дальше должно происходить, и внимательно следили за питомцем своим, Илья рос и мужал. Хотя ноги его все еще бездействовали, но росту он становился высокого, широк в плечах. И невероятно красивым юношей казался. Светловолос и синеглаз был покоритель женских сердец, и борец со всеми чудовищами в мире.

И если бы не это не проходящая грусть – не улыбались его глаза, даже когда сам он улыбался. Но он был очень молод и не мог грустить долго.

В те времена юный князь Владимир, только что завоевавший Киев, убравший всех со своего пути, понятия не имел ни о городе Муроме, ни о себе Карачарове, ни о том. что мальчик, живущий в обычном доме, станет героем -богатырем, и личным его врагом сделается.

Он издал указ, по которому должны были к нему съехаться те, кто будет составлять его дружину могучую и служить ему верой и правдой.

Только самых сильных и отважных оставлял в своей дружине князь, остальных направлял на разные иные работы, в которых не требовалось такой сноровки и мужества.

С ними он собирался славные дела свои совершать.

– Мы научим тех, кого научить можно, – говорили его посланники, и придирчиво отбирали тех, кого не стыдно было княжескому двору представить. Так слухи о княжеской дружине дошли и до Карачарова, и несколько парней рванулись туда. Да одного из всех только забрали с собой слуги княжеские, остальным пришлось назад воротиться – не станут они воинами никогда.

Тогда в доме Ивана пахари и стали говорить о посланниках князя Владимира. И вспомнил о славном прошлом своем бывший воин, и грусть- кручина душой его в тот миг овладела. Хотя немало лет прошло, пора было отвыкнуть от меча и от пиров веселых, от ярости и милости княжеской, но не забывается такое. И стал он вспоминать и рассказывать о том, как это было тогда. И из рассказов его получалось, что был князь Ярополк самым лучшим. Память стерла давно все дурное и скверное, что пережил он когда-то, а князь Владимир таким злодеем лютым предстал, что и слушать жутковато было.

Ничего не было прекраснее сражений. И таким чужим он показался мужикам, которые ничего кроме труда тяжкого своей жизни не знали никогда. Зато Илья, все это слышавший, такой любовью к отцу проникся, что и сам он в тот же день ушел бы в дружину, если бы мог идти.

Но с того дня только одна мечта в душе его оставалась. Птицей ли быстрой, рыбой ли шустрой, волком ли серым, но хотел он пробраться в Киев, и участвовать и в пиру княжеском, и в сражении бранном. Он точно знал, что будет везде первым, по-другому и не мыслил себя в те минуты.

Хотя в те минуты такие мечтания казались ему настоящей насмешкой. Если нормальных парней назад отправили, то его только на руках носить можно – никому он там не нужен и никогда не понадобится. Его и двор княжеский подметать не возьмут, не то, чтобы сражаться с врагами земли русской, да с князем пировать.

Такого отчаяния никогда прежде не было в душе ребенка. Не хотел и не мог он больше оставаться в крестьянском доме и из окна смотреть на то, что в этом мире творится, и слушать чужие рассказы не хотел, зная, что самому ему ничего сделать не суждено.

Он понимал, что оставался обузой для тех, кто души в нем не чаял.

Илья с того дня перестал совсем улыбаться, и не мог никто разогнать печали его, все сильнее душу оплетавшие.

Правда, он знал, что никогда не выйдет в поле и не будет однообразно и изнурительно пахать и сеять, но и это было слабым утешением для добра молодца. Не согнется он до земли, от труда такого. Сам не станет прахом на этой земле, не успев в небеса на звезды взглянуть.

– Он не сможет мне быть помощником на поле, – думал с обидой Иван, – ладно, пока сил хватает, а когда стану я стар да немощен, что делать тогда? Тогда всем придется помереть от голода.

И снова с мольбой он обратился к небесам и богам своим, и к единственному своему князю Ярополку, другого не знал, и знать не хотел воин.

– Я вырастил его, – говорил он, – разве не должен и ты о нем хоть немного позаботиться, пусть встанет парень на ноги, помоги сыну своему, о княже.

Молчанием ответили ему небеса. Но он знал, что рано или поздно получит от них ответ.

Но дни тянулись за днями, и бывали они длинными, особенно зимой. И вера таяла, как первый снег, казалось, что не стоит ждать каких-то перемен. Словно медведь в берлоге своей, оставался на всю зиму дома Илья, и только сквозь малое оконце, да изредка открываемую на улицу дверь, смотрел он на этот мир, белый и однообразный. И все там было одинаково серо и скучно.

И только в банные дни появлялось хоть какое-то разнообразие. Какие-то странные духи и истории мерещились ему в хорошо натопленном сумраке бани, и вглядывался он в мерцание огня, в те причудливые фигуры, которые пар перед глазами его вырисовывал. От раскаленных кирпичей, когда на него брызгали водой, поднимался пар, разные картины рисоваться стали. И весь мир становился таинственным и странным.

Но все завершалось. Его переносили на лежанку. И уныние спускалось с низкого потолка, чтобы терзать парня.

ГЛАВА 16 СОН ИЛЬИ

После бани Илья спал, как обычно, крепко и долго. И в такие дни сны его были особенно приятны. Он видел разные страны и земли и отправлялся в путешествия. И казалось, что все в его власти и все ему покорится.

Иногда ему хотелось спать дольше, чтобы досмотреть один из своих удивительных снов. Тогда она видел себя смелым и отважным воином. И столько голов им было порублено, столько тел валялось вокруг, и так ласково на пиру к нему князь обращался, что только радовался он и гордился собой. И всегда в этих снах был он первым среди равных, и никто с ним больше сравниться не мог. Не было у князя таких сильных и ловких людей, как он. И все богатыри ласково на него поглядывали, и дружбы с ним искали.

И узнавал Илья в снах своих, что есть горы высокие и леса дремучие. Правда, леса он летом и наяву видел, когда его в поле чистое выносили, но даже они были далеки и недоступны ему пока. И знал он, что в мире есть разные чудовища и люди лихие, которые в тех лесах и горах тех обитали. И плохо приходилось тем, кто с ними сталкивались. Просили они о заступничестве. Только некому было за них заступиться.

И встречался воин в снах своих с разбойниками разными. Он был уверен, что если не силой своей, то ловкостью да умением он все-таки с ними справится. Хотя странно было даже знать, что так думать он мог в те дни.

А в тот день сон был особенным, он видел за лесом дремучим сначала стену в несколько ростов человеческих, а за ней город был. И въехал он в сей град, такой огромный и великолепный, что сердце замирало от всех прелестей его. И поехал он на вороном своем коне по граду прямо к княжеским палатам, и остановился прямо перед светлым князем. Так прекрасен и великолепен был князь этот, так ласков по отношению к нему, что не поверил мальчик в том, что это сон и проснулся тут же в четырех стенах, и готов был впасть в уныние. Но тут матушка стала расспрашивать его. И рассказал он обо всем, что во сне своем видел.

– Так и будет, – говорила она радостно, да и не может быть по-другому у тебя, ты так покорно ждешь своего часа, что он не может не наступить. Даже грозный Перун сжалится над тобой и даст тебе все, что ты просишь, дорогой мой. Но тяжело было у нее на душе.

№№№№№№

А тем временем со всех концов земли русской в Киев, который видел во снах своих Илья, съезжались богатыри, или те, кто себя или привыкли считать.

Разные это были люди. Кто-то на самом деле силен был и много мог, кто-то на пирах княжеских только удалью и отличался. Но всем им хотелось одного – утвердиться и оставаться в стольном граде, носить одежды распрекрасные, быть рядом с князем и почести все и славу принимать и делить вместе с ними. Некоторые из них готовы были даже сделать что-то ради этого, но не слишком много и не в ущерб себе. Потому что израненным и изувеченным уже места не окажется на пиру, и отправит их тогда с небольшой наградой князь туда, откуда они пришли, а после того, что они получат – это будет особенно горько. И они не могли в том сомневаться, а потому и не огорчались, когда не особенно в боях отличались. Зорко следил за ними молодой князь, успевший уже у викингов побывать и настоящих воинов видевший, вместе с ними в походы ходивший. Он видел, что его дружина не так сильна. И если бы хоть дюжина настоящих богатырей была с ним, то все по-другому бы тут было.

Рогнеда только усмехнулась. Она хорошо помнила воинство отца своего, а эти рядом с ним просто смешны были. И самому князю так не хватало хорошего воеводы. Но он уничтожил всех, кто был силен и угрозу для него представлял. Ушли старые богатыри, не собирались они служить ему – потому что сын рабыни рабом останется, как бы высоко не старался он взлететь. Ему нужны были молодые воины, но их всему учить надо было, и пока еще поймут они воинскую науку. Но он надеялся на чудо, на то, что появится тот, кто покажет всю удаль свою молодецкую. Но боги не особенно торопились помогать ему.

№№№№№№

– Что такое сон мой? – размышлял в это время Илья, – связан ли он с жизнью, или это только сказки, которые не могут в реальности быть? Но если ничего не сбудется, если он просидит так до погребального костра, зачем тогда сны ему нужны?

А если так часто видится меч и конь вороной, то так оно и будет скоро. После героических видении все не казалось больше таким безнадежным. И он знал, что не так долго ему ждать осталось.

ГЛАВА 17 ВТОРОЙ УДАР ГРОМА

И плохое и хорошее рано или поздно заканчивается.

Мучения Илья должны были оборваться в один прекрасный день. Так и случилось.

Кончилась зима. От снега, повсюду лежавшего огромным ковром, оставались только огромные лужи. Пели птицы. Все чаще дверь в их дом оставалась открытой, и врывался в комнаты свежий воздух. Илья рассказывал всем, что сам Стрибог заглядывал к нему в гости, и он подружился в богом ветров.

– Да куда тебе за ним угнаться, если сам Перун его порой догнать не может, – говорили в ответ ему взрослые.

За зимние бесконечные часы, когда он дома один оставался, а все обитатели расходились по своим делам, он сблизился с Домовым, и часто с ним разговаривал, потому что тому было жаль парня, и он нарушил молчание, подал голос свой. Но взял с него слово, что никто больше об этом знать не будет.

– Для твоего же блага стараюсь, – заверил его тот, – а то они просто решат, что ты в довершение ко всему еще и рассудка лишился. И поразмыслив немного, согласился с ним.

И разговоры с ним – самые приятные и необычные беседы между тем продолжались. От Домового он узнал о Сварге, обо всех обитавших там душах и богах. Хотя мало что о них мог сказать его мохнатый собеседник. Так давно он обитал на земле, что многое позабыл, чего-то просто не ведал тогда. Что с ними происходит, где они обитают после ухода, только в общих чертах он знал.

Но Илью интересовали не покойники, а боги. Он плохо представлял себе, что такое смерть, ни одного мертвеца в глаза не видел, а вот боги – совсем другое дело. О них ему хотелось знать как можно больше. И хотя Домовой ворчал, что если он много будет знать, то быстро состарится, но все рассказывал, потому что поговорить с Илюшей ему хотелось не меньше, чем мальчику с ним.

Так уж вышло, что стремительный и яростный Стрибог понравился ему больше Световида. Он был настоящим богом, показывался перед ним, когда ветер касался щеки его. Иногда ему казалась, что песня его ласковая или суровая обращена была именно к нему. И тогда он мысленно гнался за ним, а порой хватал за звездный плащ, но тому удавалась убежать, на то он и был богом.

Бес рассказывал Стрибогу о мечтаниях юноши. И он был удивлен тем, что кто-то из людей так им интересуется, и сам выделял Илью среди прочих.

Но когда он заглянул однажды в дом его, то был страшно разочарован. Он понял, что парень болен и каши с ним не сваришь. А так как сидеть на одном месте он никогда не мог, то понесся прочь.

Но и представить себе не мог бог ветров, что ему снова придется столкнуться с этим парнем и раскаяться в не прозорливости своей.

В тот день все было как обычно поздней весной. Только солнце припекало сильнее. Дажбог обрадовался тому, что можно расправить свои уставшие за зиму плечи и показаться всему миру. Он сжигал еще затаившийся где-то снег и сушил землю, подгоняя траву и растения. Он знал, сколько радости приносит людям первая зелень. Какой зеленой и мягкой будет первая трава.

В тот день пахари впервые отправились в поле. И все они с такой радостью взялись за работу после зимних холодов, что казалось, все должно было само собой происходить – такое бывает только в самом начале страды.

Прежде, чем выйти в поле, Иван вынес сына своего в палисадник и усадил там на солнышке. Он верил в то, что ничто не сможет угрожать юноше до самого полдня, когда они вернутся домой.

Первые бабочки и птицы, одурев от тепла, радуясь новой жизни, порхали вокруг него, иногда садились на его неподвижные ноги. Илья с интересом разглядывал их, дивясь всему, что происходило вокруг. Как легки, прекрасны и доверчивы они были. Илья понимал, что нельзя отнимать короткую жизнь у того, кто только что начал летать и так обалдело радовался тому, что происходило вокруг.

Они могли носиться по воздуху, и помогали им в том легкие крылышки.

Над головой запела какая-то птица, и, услышав эту чудную музыку, он даже зажмурился от восторга.

Каково же было его удивление, когда он открыл глаза. Ему показалось, что в тот миг все вокруг страшно потемнело. Прямо над его головой нависла тяжелая черная туча, непонятно откуда взявшаяся.

Лежа в высокой траве, он часто наблюдал за тем, как над землей плыли облака, и был почти уверен в том, что она не может возникнуть на голубом небе, где не было ни одного облачка так поспешно.

Но она нависла прямо над его головой. И он не мог подняться и побежать прочь. Теплый, почти летний дождь лился как из ведра. Он радовался тому, что отец далеко и его некому унести домой. Но птицы метались близко и тревожно верещали. И в душе его тревога сменила радость.

А потом загрохотал гром, да так сильно, что дуб на другой стороне улицы развалился у него на глазах, и рухнул со страшным грохотом.

Матушка высочила из дома, и только тогда, когда убедилась в том, что он жив и невредим, она немного успокоилась. И черная кошка терлась о его бесчувственную ногу.

Все закончилось так же быстро, как и началось. И снова бескрайнее голубоватое небо было над его головой.

ГЛАВА 18 ПЕРВЫЙ ДОЖДЬ

А потом пролился дождь. Теплый и такой приятный. Илья видел промокшего до нитки кота, которого прижимал к груди плохо слушавшимися его руками. И матушка что-то говорила ему и старалась закрыть от потоков воды. Он слышал крик соседки и вой собаки где-то в отдаленье. Но разобрать слов в общем шуме было невозможно. И все происходящее казалось ему забавным, но он не думал даже, что все это может быть как-то связанно с ним самим. Ему показалось, что невидимая сила забросила его сюда на минутку, чтобы показать этот мир и этот дождь. А через мгновение он будет в совсем ином мире.

И, кажется, божественный художник в нескольких мазках нарисовал всю их жизнь, чтобы он запомнил ее такой. И он знал, что, сколько бы времени не прошло он не забудет и этот день, и этот гром, и этот дождь.

Даже в Сварге потом говорили о туче над Карачаровым, о столетнем дубе, поваленном грозой, и о том, что герой был рядом, и уцелел после такой стихии, и даже не испугался.

– А что он, – говорила Лада, – сидел как истукан, глаза таращил, и все-таки не встал и не пошел. Но кота не оставил в беде, – говорила она, чтобы сказать хоть что-то о нем хорошее.

– Отчего же ты не бросилась на защиту?

– У меня и без того дел немало, а у него защитников хватает, – говорила она немного обиженно, даже ведьма прибежала во всю прыть, старушонка шустрая оказалась. Я уж не говорю про Банника и Домового.

– Словно Банник кого-то и когда-то защищал, – усмехнулся рядом бес.

– Может, и не побежал бы, но он знает, что бес ему поддаст хорошенько, и, в крайнем случае, и он бы сгодился. Но на него никто не нападал. Да и более того, из-за него родимого вся эта суматоха и приключилась, переполох и начался.

Перун для начала решил хоть как-то его отметить.

№№№№№№

А мольбы и на самом деле были многочисленные. Ярополк долго наблюдал за происходящим в Киеве. И хотя не так уж складно и ладно там все было, но для такого князя, каким он считал Владимира, даже очень хорошо. Ему не терпелось увидеть падение его, и почувствовать себя отомщенным. Вот он и обращался к Перуну, и тот понял, что проще уважить их мольбы и выпустить в мир героя, чем жить в таком бездействии и унынии.

Только сам князь Владимир ни о чем его не просил, вообще делал вид, что его не существует.

– Пусть тем единственным богатырем, который ему нужен будет, окажется Илья, а как он с ним справится и управится – это только его дело, и пусть потом не ропщет. Что просил – то и получил, другого не дано.

А после этого его решения гром и громыхнул, Перун вторым его ударом возвестил, что все подготовлено, и пора бы уже главным делом заняться.

№№№№№№№

Дождь на земле в те минуты уже перестал окончательно, словно бы огромная рука закрыло небо, да так, что ни одной капли воды больше не упало. Одежды и тела людей тут же высохли под палящим солнцем. Илья просил матушку, чтобы его не уносили домой, оставили там, где он и был в то время.

– Да ты же простудишься и заболеешь, – пробовала противиться она.

– Хуже мне вряд ли станет, мне кажется, что я только и начал выздоравливать. Она еще долго сомневалась и охала, но оставила его в покое.

Развалившись на солнышке, просыхала его вечная спутница – черная кошка. И ворона не ветке поваленного дуба призывно каркала.

– У нее кости ломит от такой перемены погоды, – ворчал Домовой, – он испугался за мальчика, и за соседа своего, которого могло прихлопнуть в том доме, на который чуть не обрушился старый дуб. И хотя сам бы он не погиб, но страшно даже представить себе, что значит оставаться Домовому без дома – они все знали, что страшнее ничего не бывало.

Когда мужики возвращались с пашни никаких следов от грозы, кроме поваленного дуба не оставалось. И они радовались тому, что гроза их застала в поле – это было хорошей приметой. Волновался только Иван, он знал, что сын его все время оставался под открытым небом, и представить трудно, что с ним случиться могло. И хотя он просил в мольбе своей князя Ярополка уберечь сына своего, но кто знает, слышал ли его князь? И только увидев, что тот невредим, воин немного успокоился.

Сколько вечером было разговоров о громе, о дубе, о весеннем дожде. И решили они, что пора принести богам жертвы, видно сердятся они на то, что люди к ним не особенно внимательны.

ГЛАВА 19 В СВАРГЕ

Переполох был не только на земле, но и в Сварге. Боги тоже не были предупреждены о первой грозе. И хотя навредить им она не могла, но обидно было оставаться в неведении.

Чаще всего о таком важном событии договариваются заранее. Но Перун и прежде показывал свою власть, ни с кем особенно не собиралась считаться.

Спокойна была только Лада. Она видела, что и более важные минуты их не волновали, а тут переполох из-за какого-то дождика и грома.

– Не считаешь ли ты, что пора расколдовывать нашего богатыря? – спросил ее бес.

– Вокруг него все время ведьма вертится, вот к ней и обращайся, – бросила она ему в ответ.

– Она и на самом деле для него сделала немало, – говорил бес, – но настала и наша очередь постараться. Он старался не обращать внимания на богиню, но ему трудно было оставаться вежливым.

– Не хочешь, не надо, я к Перуну вынужден буду обратиться, пусть он нас с тобой рассудит. Он говорил очень мягко, но в голосе слышалась угроза.

Конечно, он не собирался к тому обращаться, но нужно же ее чем-то припугнуть, и выглядел он при этом так убедительно.

Он и без того ее недолюбливал, потому что ему было меньше всех дела до чужих чувств. И знала, что никакой Сварг не защитит, если бес по-настоящему возьмется за дело.

– Хорошо, – согласилась богиня Любви, если ты так настаиваешь, будем действовать.

– Ты умнее, чем кажешься, – похвалил ее он.

Бес знал, что теперь вопрос решен, герой станет героем. А он развернется, и все для Ильи подготовит. Он разыскал гнездо Соловья – разбойника, беседовал с Тугарином и Калин царем. И они пока не догадывались, отчего рогатый тут появился, когда настоящего богатыря еще и в помине нет. Они не волновались за собственную участь – и совершенно напрасно.

№№№№№

Издалека своего столичного смотрел в те дни князь Владимир на удар грома и сверкание молнии, и представил, какой дождь должен пойти.

Он не любил грома. Тот всегда был связан с богом Перуном, с которым у него отношения всегда были очень напряженными. Он был уверен в том, что сей бог не собирается ему помогать.

Но он его и князем-то не считает, и только презрительно грохочет со своих небеса. И сначала молил он его о милости, а потом и просить перестал. Гром напоминал ему о гневе божьем и о прежних грехах, о которых сам князь хотел как можно скорее забыть. Но не давал Перун ему этого сделать.

А на этот раз сам Ярополк, братец его убиенный, к нему явился и обвинял его во всем, в чем был и не был он повинен. И снова вспоминалось то, о чем надо было как можно скорее забыть.

№№№№№

Тем временем Лада спустилась с небес на землю и заглянула к ведьме. Обмануть старуху было невозможно, да и не делала этого никогда богиня. Она поняла, зачем пришла богиня и заволновалась не на шутку.

– Я хотела спасти его от князя Владимира, – заговорила Лада, – потому мать его и оказалась так далеко от Киева, но чему быть, того не миновать, нет никакого другого героя, для того, чтобы со всеми чудищами сражаться.

– И за невинно убиенного князя отомстить, – напомнила ей старуха.

– Заладила, – проворчала Лада, – вот это меня и пугает больше всего. Разве стоило мальчику столько мучиться и столько пережить, чтобы никчемному князю голову снести?

– Никто сносить ее не заставляет, надо просто его жизнь в ад превратить, чтобы не забывал он то, что сотворено было. Жизнь может страшнее смерти оказаться. И он должен это усвоить, а мы ему в том поможем.

– Хорошо, – согласилась Лада и бросила ей порошок какой-то в коробочке на маленькую шкатулку похожей.

– Тебе много известно, с простыми хворями ты без меня справляешься, но для этого случая я и порошок особенный припасла, бери, он тебе пригодиться может.

На лету поймала ведьма коробочку и поблагодарила ее.

– Меня не стоит благодарить, – посмотрим еще, что из этого получится. Богиня растаяла. А ведьма еще любовалась ею. Она успела заметить, как та молода и изящна.

ГЛАВА 20 АРИНА У ВЕДЬМЫ

Она понюхала и покрутила белый порошок, и поняла, что не может определить, что это такое. Конечно, его можно было и попробовать, но она уже знала, до чего это может довести, если он на самом деле парня на ноги поставит, то, что с ней, со старой ведьмой случиться может.

Она не собиралась рисковать своим здоровьем и благополучием. Все должно быть отдано тому, кому и предназначалось.

Ведьме хотелось оставаться целой и невредимой. А она знала, как карают боги за то, что нарушены их заветы. Она уже собралась улечься спать перед решительным днем, но раздались легкие шаги. К ней кто-то пришел. Странно, она вроде никого не ждала в этот час.

В дверь тихонько постучали, кто-то позвал ее. Она поплелась туда, не желая никого впускать на свою территорию.

№№№№№

Не могла найти покоя Арина после такого грома и дождя. И когда она покормила своих домочадцев ужином, то решила отправиться к ведьме. Ей было страшно бродить по лесу в сумерках, но она верила, что ничего дурного ведьма ей не сделает. Так успокаивая себя, и шла Арина по лесной тропинке и думала о собственной судьбе. И вспомнилось ей то время, когда никакой темноты она не боялась и была в объятиях князя. Тогда она чувствовала себя самым счастливым в мире созданием. Но вспышка эта была хотя и яркой, но единственной, ничего такого не могла она больше припомнить в однообразной жизни своей.

– Поздно ты что-то, дева моя, – услышала она рядом голос ведьмы.

– Да дел много было, только не сидится и не лежится мне после нынешнего удара грома, – призналась она, – Ты все знаешь, любые хвори вылечить можешь, но разве нельзя сыну моему милому помочь? Скажи мне, что нужно сделать, я все исполню.

– И почему ты так печешься, подождать не можешь.

– Ты же не хуже моего знаешь, что он сын князя убиенного. Негоже, чтобы он на печи провалялся, несправедливо это, ведь ждет Ярополк отмщения. Ведь для этого бог послал мне его, для отмщения.

– Но стоит ли с князьями связываться?

– Не могу я смотреть, как он мучается, как лучшие годы его уходят, будто вода в песок, уж лучше бы помер он в младенчестве, чем так мучается.

– Глупости ты говоришь, – разозлилась ведьма.

– Может и глупости, только когда дитя родное не шевелится, и беспомощным остается, всякое в голову лезет. Самый дорогой он у меня, может, сама я от разрыва сердца умерла, а на костер точно взошла бы, только пусть он встанет на ноги, пусть все радости людские испытает.

– Тебе ведь не этого хочется, – подсказала ей ведьма

– Пусть все и так будет, большего мне не надо.

Арина говорила откровенно, совсем забыв о том, что находится она не у соседки, а в дремучем лесу, у самой грозной ведьмы, которая одним прикосновением убить может.

Что-то такое странное в глазах у старухи мелькнуло, что вернуло ее на грешную землю и заставило вздрогнуть.

– Иди домой, поздно уже, – тихо сказала та, удивились тому, как неожиданно опомнилась она и испугалась. Ей не хотелось пугать людей, это получалось иногда самой собой. И она решила помочь ей прямо сейчас.

– Гром нынче, это хороший или дурной знак для моего мальчика.

Старуха усмехнулась.

– Вот глупая мать, ей кажется, что гром на небесах гремит только из-за ее сына, словно здесь у людей больше нет, только он один.

– Но ведь это так, – не сдавалась она.

– Ничего худого не случилось более, – наконец произнесла она, может быть, чтобы отвязаться от нее, уж так долго она сидит, так вольно говорит, а ей хотелось оставаться одной и передохнуть. И все ей никак не может быть.

Дверь, наконец, закрылась, она получила то, что хотела.

Арина шагнула в черноту леса, словно в глубокую яму провалилась. Огромная птица сорвалась с ветки и, взмахнув крыльями прямо над ее головой, полетела прочь. Под ногами пронзительно скрипнул какой-то сучок. Она казалась себе такой одинокой и такой слабой.

– Как же я могла так засидеться у нее, – размышляла она, ведь так просто затеряться в этом бескрайнем лесу.

И только взглянув на небо, она увидела россыпи звезд. При взгляде на них ей стало немного легче. Это был свет, пусть и не такой ослепительный, как солнечный, но тьма больше не казалась кромешной.

Медленно выплыла луна. Какой далекой и холодной она была. Но это тоже был свет – она готова была осветить дорогу. Женщина присмотрелась к тропинке, глаза ее привыкли к темноте.

Она зажмурилась вдруг и сама не поняла, как оказалась на поляне, в нескольких шагах от своего дома. Словно мягкие мохнатые лапки переставили ее с одного места на другое. От леса осталась только огромная черная стена за спиной. Она оглянулась, не веря своим глазам. Она понимала, что не все доступно слабому женскому рассудку, но на этот раз все было так великолепно.

Арина поспешила в собственный дом. Все давно спали. Она не собиралась зажигать огня. Муж ее мирно спал поле трудового дня и всех переживаний. Сын тоже дремал и погружался в свои сны, в которых он был героем героев. Она скинула одежду и тоже улеглась. И тут же, успокоившись, провалилась в сон, он был таким приятным и легким, что Арине показалось, что она умеет летать. И так парила она над землей, словно оборотилась в птицу. И так прекрасна была земля, под ней раскинувшаяся..

ГЛАВА 21 ЧЕРНЫЙ ПЕС

Бес знал о том, что богиня Лада спускалась к ведьме с небес и дала ей все необходимое, что ей нужно было для излечения Ильи. От ее недуга и следа не должно было остаться.

Он разговаривал сейчас с Банником. Но тот ни черта не понял из всего, что было сказано, и еще головешкой в него запустил. И бес оставался наедине с собой, а себя он понимал прекрасно, как бы не говорил. Потому он и получал удовольствие, упражняясь в красноречии.

– Лада шагнула в избушку ведьмы, – усмехнулся он, – Богиня у ведьмы, пока все нормально. Это потом они разделятся и появятся непреодолимые преграды, а пока все нормально, они едины и помогают друг другу.

Он знал, что уже в ближайшее время произойдет то, чего все так упорно ждут, а кто-то, может быть, не догадывается, но свяжут они все это непременно с ударом грома.

Ему и самому надо будет перед ними почаще показываться в облике человека. А то они никак не научатся его нормально воспринимать. А если прогонят, то обрядиться ему надо будет в шкуру собаки, кота ведьма за собой оставила. А он вовсе не хотел, чтобы духи их путали.

№№№№№№

И через день на пороге дома Ильи появился черный упитанный пес с умной рожей, он был средних размеров, средней свирепости. Двигался зверюга этот пружинистой походкой. И хотя у многих спирало дыхание при его появлении, но тронуть его никто не решился бы.

Они понимали, что должно произойти еще что-то более важное, если такой зверь посетить их поселок решил.

Все помнили о погибшем дубе, а был он для них почти священным символом. Предчувствия были то тревожными, то радостным.

Пес вышел из дома и уселся в палисаднике, где в теплые времена все время сиживал Илья. Он стал озираться по сторонам, словно желая узреть нечто особенное. И оно не замедлило появиться.

Сначала собачья личина даже понравилась бесу. Она была неприметна – сколько псов по городу бродит, среди них не трудно и затеряться.

Но со временем она показалась, как-то тесновата и не слишком удобна. Этому псу так хотелось встать на задние лапы, пугая всех встречных людей. Сколько бы он при этом наделал шуму, если бы не сдерживал свои порывы. Но бес умел владеть собой и ради правого дела многое пережить и вытерпеть мог.

Он заметил то, из-за чего вертел головой, и то, что не могли узреть простые смертные – перед домом Арины остановилась сама богиня Лада во всей своей неповторимой красоте. Она медленно прошла около ворот и заглянула в просторный дом. Словно хотела посмотреть и послушать.

Она внимательно смотрела на пса, но то ли не поняла ничего, то ли до него ей не было никакого дела, но она ничего не стала предпринимать, и отправилась неторопливо дальше.

Илья обедал и не торопился. Оставалось только узнать, успела ли старуха туда подмешать порошок. Но и та выскочила, чтобы проводить богиню.

Все уже совершилось, хотя сам герой еще не видел никаких перемен, только какие-то новые силы в теле его появились. Но Илья не мог поверить в это окончательно. Так часто желаемое нам хочется принимать за действительное, а потом наступало разочарование. Но мечтания были всегда такими сладостными, что от них трудно было отказаться.

В душе происходило что-то неожиданное, он смел надеяться на то, что не ошибся.

№№№№№№

Лада удивилась тому, что все было пока по-прежнему.

– Почему он так же неподвижен? Люди говорят, что человек ко всему привыкает, и возможно он не хочет вставать и делать что-то.

Всполошилась кошка – ведьма, она стала носиться и кувыркаться, словно приглашая юношу поиграть. Но он только смотрел на нее и улыбался.

И тогда Лада решила прибегнуть к хитрости. В одно мгновение она воплотилась. Богиня остановилась перед окном, из которого на нее взирал Илья. Он шевельнулся и потянулся к окну, не веря глазам своим. Но, словно вспомнив что-то, он опустился на прежнее место. Она все еще стояла и манила юношу. Но он только напрягался и не мог оторваться от сундука, на котором сидел. Он не знал, что должен сделать и как поступить. Но даже голоса подать, слова не мог он вымолвить – настолько сильным казалось очарование.

№№№№№№

В тот миг, в своем Киеве князь Владимир испытал какое-то странное волнение, оно было таким неприятным, что настроение у него надолго испортилось. Он пытался понять, что же случилось, но ничего такого не было и в помине, и все-таки он не мог оставаться спокоен.

Богатыри были теми же самыми, они ссорились и мирились. Враги были далеки от града его, никакой реальной опасности он не чувствовал.

Князь направился к Рогнеде. Он всегда шел к ней в скверные минуты. Она только сверкнула очами своими, но ничего ему не сказала. Она не собиралась бросаться на шею и становиться ласковой и счастливой. Он все меньше понимал, чего же таким как она было нужно.

День был обычным, но все-таки он запомнил его, словно в мире случилось что-то, что перевернет все и его жизнь в том числе.

ГЛАВА 22 ЧУДО ИЗ ЧУДЕС

Илья сидел перед окном, словно завороженный. Он догадывался, что перед ним появилась не женщина, а богиня. Она просила его подняться и подойти к ней. Она звала и, наверное, знать не знала, что он неподвижен с самого рождения.

– Я не могу ходить, – выдохнул он, словно богиня могла не знать чего-то такого. – Я не могу подойти к тебе, зачем же ты зовешь меня? – говорил он растерянно, и готов был разрыдаться.

– Ты обманываешь себя, – услышал он мелодичный голос, скорее похожий на песню, чем просто на слова.

– Но это так, – я не могу ходить. Это известно всем, только ты не знаешь этого.

Он начал немного сердиться от того искушения, которое она ему дарила, а она улыбалась все нежнее, все пленительнее. Ей была известна какая-то вечная тайна, о которой он еще не догадывался.

– Все могут ошибаться, – уговаривала его Лада, – если ты захочешь, то поднимешься и пойдешь ко мне навстречу.

– Ты причиняешь мне боль, – вырвалось у него. Отчаяние все сильнее сковывало его душу.

– Но боль проходит. Если тебе больно, значит, ты еще жив, мертвецам не бывает больно, – все увереннее и убедительнее твердила она.

– О чем она говорит, что она хочет сказать? Почему она так уверенна в своей правоте?

Мысли теснились в душе его, комкались, становились какими-то ватными. Он никогда прежде не испытывал таких огорчений и такой ярости, да еще к такому очаровательному создании.

– Встань, – потребовала богиня, – встань и подойди ко мне, – в голосе ее была сила, даже злость. И ему передались эти чувства. Он видел, что она не хочет считаться ни с чем.

Но как она смеет издеваться над калекой. Но он ни о чем больше не говорил, только смотрел на нее.

№№№№№

Бес, Домовой, Банник, ведьма и все остальные духи следили за поединком Ильи и Богини. Они знали правду, но пока не могли подать голоса, не могли объяснить всего, что для них было очевидно.

Только он сам может сделать первый шаг. Если он не верит богине, то, как поверить кому-то слабому и для него незримому.

Как хотелось ему все отбросить и оказаться рядом с нею. Ничего больше не могло обрадовать его. Почему такая прекрасная, она так зла.

– Встань и иди, упрямый мальчишка, – услышал он уже совсем иной голос, – ты долго заставляешь себя упрашивать, но ты разозлил меня, и теперь я подниму тебя даже из мертвых.

– Кто здесь обо мне заговорил? – услышал он яростный голос.

Темная дама, красивая и жуткая одновременно стояла перед ними. Сама Марена пожаловала сюда. Трудно сказать, что именно толкнуло ее сюда, явление ли Лады или желание взглянуть на исцеление. Она бы давно забрала этого парня к себе, но не решалась – взоры многих были прикованы к нему. Все ждали какого-то чуда. Наверное, забавно было бы выхватить его и утащить во тьму, чтобы они потеряли его. Но она знала, что потом будет много ненужных хлопот. А потом и Чернобог рассердится, он в последнее время только и делал, что ярился.

Тогда ей точно не поздоровится. Она благоразумно решила взглянуть на то, что будет происходить дальше. Ведь рано или поздно он все равно ей достанется, если она захочет принять его к себе, а не отправить к героям в Сварг.

На этот раз Марена пришла вовремя. Видя, как упирается Лада, она не могла не обратить на нее внимание.

Когда-то она хотела получить эту богиню себе в подруги. И получила бы, но ей стало скучно от ее правильных речей. И она стала избегать столкновений с ней. Потом хотела около нее оказаться, уколоть ее, как-то на нее повлиять. Все это показалось даже забавным.

Эта странная женщина заставила Илью дрожать. И он презирал себя за то, что не мог сдержать страха. Он рванулся туда, где спорили две богини. На миг он забыл о том, зачем они здесь, что хотят получить. И когда они восстали одна перед другой, он еще толком ничего не понимал. И замер перед нею. Он увидел ярость в глазах Марены, а еще что-то таинственное. Он понял, что без посторонней помощи оказался на улице, хотя покачивался немного от непривычки, но на ногах держался твердо и испытывал поразительные ощущения.

Он понял, что может, как и все двигаться. Передать того, что он в тот миг чувствовал, было невозможно. Ему хотелось прыгать до самых небес. Но когда он оглянулся, ни Марены, ни Лады перед ним не было. Он стоял на улице один, а матушка, стоявшая с соседкой и увидевшая кого-то похожего на ее сына, выбежала торопливо из избы, и бросилась со всех ног к своему дому, упала по дороге, отряхнула пыль, снова пустилась бежать, словно языки пламени перед своим домом увидела.

В нескольких шагах от него она остановилась, застыла и всплеснула руками. Это был не чужак, а ее Илья, просто во весь рост она своего сына никогда прежде не видела, и он показался ей очень высоким.

Она бросилась к нему на грудь и обхватила его, боясь, что он упадет, что это только минутный порыв, но губы ее уже шептали:

– Я знала, я все знала, что такое будет.

Она была уверенна в том, что произошло чудо, и боги подарили ей благословение.

Сбежались все, и стали они смотреть на молодца. М ахали, и охали, и говорили, что этого не может быть.

ГЛАВА 23 ВИДЕНИЕ

В тот день мужчины Карачарова были в поле, они забыли о времени и даже об обеде, нужно было торопиться, потому что летние дни коротки и их так мало в году, чтобы справиться со всем, что нужно было сделать.

Они удивились тому, что никто не заглянул к ним, и стали тревожиться, потому что мог случиться пожар и все, что угодно.

Но так как никакого огня не было видно, то решили, что близкие просто поленились. Но они не обижались и продолжали работать.

Иван смотрел на тех, кто трудился рядом с ним. Они трудились старательно, словно бы от этого зависела жизнь или смерть.

Это так и было в какой-то мере – все зависело оттого, какой уродится урожай. Не коснется ли голод их близких. С какой болью и радостью вспоминал он свое прошлое, – сражения, состязания в чистом поле, пирушки в княжеских палатах – и проклинал того, кто все это отнял – князя Владимира.

Но особенно роптать было некогда, тем более что к нему он бы все равно не вернулся.

Они возвращались в село на закате, усталые, но довольные прожитым днем. Они видели, то с селом их ничего страшного не случилось, только было там довольно тихо. И когда Иван взглянул на собственный дом, то увидел, что большинство людей там находятся. Это показалось ему таким странным. Но что там случиться могло? Он догадывался, что это как-то связанно с Ильей. Но волнение нарастало. Он не знал, что можно и подумать.

И невольно Иван прибавил ходу. Люди странно расступились перед ним

– Что это вы тут? – спрашивал он у них, не скрывая тревоги, и оглянулся по сторонам.

Прямо перед ним стоял Илья. В этом бы не было ничего удивительного, если бы столько лет он не видел его только сидящим или лежачим. И пришлось на этот раз окаменеть ему самому.

– Сынок, – прошептал он, – что это с тобой приключилось.

– Я могу ходить, – просто ответил он, словно этого и без того не было видно. Но это ничего не объясняло.

Но отец уже рассмеялся и обнял его. Сколько они ждали этого момента, и все-таки он наступил неожиданно. И вытаскивали столы на улицу. И началась гулянка, да такая, какой не бывало в Карачарове прежде. Во главе столов вместе с Иваном восседал его сын. И они должны были запомнить этот день и этот вечер навсегда.

Они пили за чудо, которое подарили им небеса. Илья сожалел только о том, что не видел больше богини, самой прекрасной в мире, заставившей его подняться и идти. На колени ему прыгнула кошка, черный пес наблюдал за всем, что тут происходило, но не было богини. Но он наделся, что встретит ее.

№№№№№№

А тем временем бес исчез, и появился рядом с ним невидимым, но собаку ему изображать порядком надоело.

Он пока решил не обнаруживать себя. Потом, когда сборище это разбредется по домам и можно будет поговорить с героем. Он отправился к бане, чтобы перекинуться парой фраз с Банником. Тот заметил еще собаку породистую и удивился его проделкам. Нет, чтобы личину какой-нибудь дворняги принять – куда там.

– Не понимаю я эти людские веселия, – говорил сердито Банник, – и ладно те, которые пришли попить и поесть задаром, но ведь все это готовить надо. Что они в этом находят хорошего?

– У каждого свои причуды, – усмехнулся бес, все еще отряхиваясь, ему казалось, что на нем оставалась не только собственная, но и собачья шерсть. Он не верил в то, что можно распрямиться и не бегать на четвереньках.

– Вот люди, наверное, тоже не понимают, что можно сидеть на полатях, и ворчать на все подряд, не смолкая ни на минуту, и вечно всем быть недовольным, даже тем, что у кого-то такая радость случается, – упрекнул бес собеседника своего.

– Радость называется, – не унимался Банник, – да он еще не знает, что его ждет впереди. Сидел бы и сидел себе спокойно, а теперь будет суетиться, бегать, да на службу к князю поганому отправляться придется. А там ссориться с ним, с девками кувыркаться, а потом расхлебывай кашу, которую заварил. Он еще как о счастье великом, об этих временах вспомнит.

Он еще долго перечислял, что ждет Илью в дальнейшей его жизни, если бы бес не остановил его одним движением, бросив уголь прямо к его ноге.

– Ты своим ворчанием даже меня выведешь из себя, несчастный, – возмутился он.

– Это почему же я несчастный, – вопил Банник. Он готов был еще два часа рассказывать о том, какой он счастливый, и только такие безмозглые типы, как бес могут этого не заметить. Но тот уже повернулся к вбежавшей ведьме, которой тоже надоели пьяные мужики с бесконечными их разговорами, и унылыми песнями. От них совсем скверно на душе становилось, так, что и самому выть хотелось. Из такого радостного дела они могут сотворить черт знает что. Она решила свой праздник организовать и на них не обращать внимание. Пусть делают все, что им вздумается, но без нее.

ГЛАВА 24 СУМАТОХА

Илья немного устал от всего, происходившего в этот день. Он никогда прежде не видел столько людей и не был в центре внимания, а потому немного смущался. Ему так хотелось сказать каждому что-то важное, но они видел, что они уже подзабыли зачем собрались, каждый говорит о своем.

Он тихо поднялся и пошел прочь.

Он точно знал, что и в одиночестве есть своя прелесть, только за все эти годы его было слишком много.

Но все вернулось на круги свои, он с удивлением вернулся к своей лежанке, и думал о том, как приятно ходить, ложиться и вставать самому, вставать и идти, куда тебе хочется. Ничего нет страшнее беспомощности. Пока он постарался забыть о прошлом и всей душой устремился в грядущее. Он знал, что память вернет его назад, и он снова окажется там, в собственном прошлом.

Арина тихо вошла в дом. Ему ни о чем не хотелось говорить с матерью, и он притворился спящим.

Тихонько погладив его по голове, она пошла к себе, все еще не веря в то, что такое возможно.

В полночь совершили они жертвоприношение, вспомнив о богах, даровавших им праздник. Но Арина, вместе со всеми стоявшая у кумиров, почему – то думала о том, что тревоги только начинаются. Она вспомнила о том, чей он сын. И она видела среди теней, окружавших их князя Ярополка, и понимала, как велика будет плата за исцеление. Она должна была отпустить сына в Киев. Никогда сын князя не станет пахарем. Сама она была здесь рождена и здесь должна была оставаться, но Илья – совсем другое дело, он- особенный, у него будет громкая слава и яркая жизнь.

Она только сейчас заметила, что и сама стоит немного в стороне от всех. И односельчане уже смотрели на нее, стараясь понять, что таится в ее душе. Может она что-то важное от них скрывает. Но тайное всегда становится явным.

Жертвы были принесены, самыми лучшими цветами украшены кумиры, они отправились к реке, чтобы смыть все немощи, за день полученные. На этот раз обряд обретал особенный смысл. Погружая в речную воду тела свои, они чувствовали свое единение с богами. И прекрасным казалось то, что они могли владеть собой. Они жили в единении, были спокойны и счастливы. И казалось, что никакая сила не сможет нарушить этой гармонии. В минуты радости, это особенно ясно чувствовалось. Им хотелось жить, любить и не испытывать боли и страданий.

№№№№№№

Когда Илья проснулся, его поразила тишина. Ночь медленно рассеивалась, от нее почти не осталось следа. И так тихо было в мире, что ему показалось, будто он остался совсем один. Но потом с разных сторон стали доноситься голоса.

Он вскочил и хотел убедиться в том, что все это правда, он может ходить. Он радовался всему происходящему. Алый рассвет почти ослепил его, когда Илья вышел из дома своего. Его и прежде в шутку или из жалости называли богатырем, теперь именно таким он себя и ощущал.

Он видел, как они возвращались с реки в то самое время. И они снова окружили его.

Так прошел первый день новой жизни. Все происходившее не только нравилось ему, но и приводило в восторг.

Больше ничто не сможет уложить его в постель. И мир оказался бескрайним и прекрасным в тот мир. И только те, кто видел его впервые, путники, и просто проходимцы, приходили взглянуть на это чудо.

ГЛАВА 25 НОВЫЙ МИР

Когда все угомонились, Банник беседовал с Лешим, и Домовой, вспомнив об одном злыдне, направился в баню, решив хоть немного развлечь его, да и самому не терпелось поделиться мыслями о том, что происходит там в это время. Он жалел этого духа – все отвернулись от него и обходили его стороной. А ведь понятно, как хочется иногда хоть с кем-то поругаться. А живший среди людей Домовой был, терпим ко всем. Среди людей попадались такие злыдни, что Банник ангелом покажется.

А Банник может и компанию составить, и просто пригодиться.

– Ты опоздал со своими новостями, – встретил его с порога Банник, – мне все давно известно, сам бес заявился, что похвалиться делами своими.

– Ты напрасно смеешься, им все удалось. Мы немало живем на свете, но ничего такого прежде никогда не видели.

Он говорил так убежденно. Но трудно было чем-то удивить Банника, особенно когда он упрямо не хотел ничему удивляться.

– Все к худшему, это тебе не хуже моего известно, – говорил он задумчиво, – проводим мы его в Киев, может село наше и прославится на весь мир, и такой князек, как Владимир благодарен нам будет, да и то я шибко в этом сомневаюсь, размышлял он глубокомысленно. – Сидел бы себе тихонько и радовался жизни, а теперь ссориться со всеми начнет, разные казни строить будет. И, в конце концов, один другого и прибьет, тот, кто шустрее окажется.

Домовой не мог с ним не согласиться. Он знал, что Банник прав по отношению к князю их Окаянному. Как только больше дается, больше и спрашиваться будет. Конечно, и той жизни он не желал своему любимцу, но наверняка будут мгновения, когда он пожелает вернуться туда, еще посетует на прекрасную богиню.

– Ничего не поделаешь, – вслух заявил он, – человек всегда чем-то недоволен, в этом нет ничего особенного.

– Чудовища пусть берегутся, – подал голос Банник, подчеркивая, что в эти минуты он думал о своем, а до Домового ему не было дела.

– Он уже успел посетить всех разбойников, и Соловья в том числе, всех князей, посмотрел, насколько они сильны и смогут ли противостоять богатырю.

– Но миру нужен герой, и что дурного в том, что им станет наш парень, – пожал плечами Домовой, – он был уверен в собственной правоте на этот раз.

– Шуму много, многое переврут, а толку никакого, – только и вздохнул тот.

Домовой немного насторожился. Банник злобствовал, но он никогда ничего не придумывал. И все, вероятно, еще хуже, чем ему могло показаться. Если бес всех злодеев перетрясет, то немало Илье потрудиться придется. Все разбойники не первый день на белом свете живут, и выживали они как-то до сих пор, а он такой наивный, еще ничему не обучен. И ничего не поделаешь, если они сговорятся все, против него.

№№№№№№

А бес с лешим обсуждали те перемены, которые совершились не без их участия.

– Соловей разбойник расходился, пора бы давно на место его поставить, а еще лучше и вовсе стереть с лица земли.

Леший был согласен с ним, хотя этот разбойник и принадлежал Лесному Царю, против которого ему идти как-то не шибко хотелось.

Он был слаб и против беса, если тот что-то задумал, то сделает непременно, а если еще и остальных бесов из тихого омута вытащит, тогда совсем надо быть готовым ко всему. И оставаясь между двух огней, он понимал, что Лесной царь далеко, а бес в нужный и особенно ненужный момент всегда рядом оказаться может.

Да и в лесу соседнем разбойник этот бед натворил уже немало. Тот Леший грозился его прогнать, а это значит, что переберется он к нему под нос, тогда уж точно держись. Вот пусть Илья и решит все их проблемы разом, и первый свой подвиг совершит. И он сам приобщиться к герою. И может помочь ему в чем-то. Правда, когда рубят лес, то щепки летят, он знал это не хуже дровосеков. Когда завершится поединок, им придется наводить порядок, но другого выхода все равно нет.

Этого он не любил. Но надо в таких делах обходиться малой кровью.

№№№№№

Незаметно радость утихла. Матушка прятала глаза, как-то странно терялась.

– Ты недовольна тем, что я хожу? – спросил он.

– Как ты говорить такое можешь, – возмутилась она, – я думаю о скорой разлуке, и никак с ней примириться не могу.

– Но я еще никуда не собирался, – удивился Илья.

– Соберешься, – усмехнулась она, – на мир посмотреть, себя показать. Да ведь и нечего тебе тут делать, а от своего предназначения никуда не уйдешь. И пахарем ты никогда не будешь.

Он задумался. И на самом деле в словах матери было что-то справедливое и немного пугающее. Они оба понимали, что она права. И если не говорила до сих пор о том, то просто удачного случая не было. Но ведь скоро наступит момент истины, когда он определит, как будет жить дальше.

Все свершилось очень быстро. Он еще и подумать о том не успел. Но надо взглянуть правде в глаза.

И стал думать Илья о доспехах воинских, о мече булатном, словно все это было делом решенным.

– Откуда это, – спросил он у нее, когда матушка разложила перед ним доспехи Ивана. Он знал, что отец его когда-то был княжеским воином, но он и подумать не мог, что она все это умудрилась сохранить.

Она же все смотрела на них и рассказала своему сыну печальную историю, о князе Ярополке, который был убит Владимиром, хотя больше прав имел на Киевский стол, чем нынешний их князь.

Она чувствовала, что какая-то странная сила заставляет ее говорить обо всем этом. Не могла она больше молчать.

Молча дослушал Илья все это до конца, а потом спросил ее:

– Но почему ты говоришь об этом так, словно не был тебе чужим сей князь, ведь не о дальнем властелине ты печешься.

Он так пристально смотрел ей в глаза, что не выдержала Арина. Рассказала она ему о том дне, когда появился здесь прекрасный всадник. Как провела она с ним ночь.

– Больше не видела я его, но знала, что в один прекрасный день приеду в Киев, приду во дворец и скажу ему:

– Вот твой сын, я вырастила его, пусть служит он тебе верой и правдой. Только так это мечтой и осталось. Потому что был он убит братом своим Владимиром, а ты в то время еще и не родился на свет белый.

Какой странной казалась эта история. И все- таки понял Илья, что это правда. И быть по- другому не может. И по иному взглянул он на весь белый свет.

Впереди была иная жизнь, подвиги и славные дела его.