Возмездие. Глава 1 (О. А. Овсянников)

© Олег Овсянников, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Монотонный стук, пробиваясь сквозь нежелание просыпаться, заставил открыть глаза.

– Палыч! Ну какого черта?! Дай поспать, – недовольно прорычал Иван.

– К телефону пожалуйте, просют, – противным голосом пропели за дверью.

С неохотой вылезая из-под теплого одеяла, с трудом отодвинул развалившегося на кровати огромного кота. Опустив ноги, зашарил в поисках тапочек. Натолкнувшись на лежащего на ковре пса, в сердцах выругался: «Во жизнь, все в сборе». И, кряхтя, поплелся в коридор. Подхватив болтающуюся трубку, сердито выпалил:

– Говорите, что нужно? Услышав голос начальника, сразу смягчившись, затараторил. – Есть. Буду, конечно. Закончив разговор, потянулся.

Пройдя по коридору, повернул на кухню. За столом, накрытым простенькой скатертью, сидел пожилой взлохмаченный дед небольшого роста в нестираной майке. Трусы до колена, испещренные сюжетами из мультфильма «Ну, погоди!», прикрывали худые тонкие ноги, обутые в обрезанные солдатские сапоги. Потягивая папиросу, старик ехидно процедил:

– Ну, защитничек, в околоток требуют?! Ни сна тебе, ни покоя, служба! – сам себе ответив, весело рассмеялся. – Не ту ты профессию, Вань, выбрал. Жил бы у себя в станице, ездил на конике, шашечкой махал. Красота! Нет, в Москву приперся. Не пойму.

Старик, закинув ногу на ногу, с интересом уставился на возившегося у плиты соседа.

– Порченый ты, Палыч, – беззлобно отозвался Иван. Как будто кто виноват, что тебя при Сталине на Соловки упекли. Не надо было частушки про Калинина сочинять. Тоже мне диссидент. Ты лучше, будь добр, с Бармалеем утром погуляй и Леопольду пожрать дай. Чувствую, задержусь.

– С псом твоим прогулку совершу с удовольствием, собака интеллигентная плюс с достоинством. Как ты говоришь, порода называется – страфашист?

– Стаффордшир. Темнота, – смеясь, поправил Иван.

– Надо бы записать, – засуетился дедок, – а то народ интересуется. А вот насчет кота ты уж меня уволь. Подозреваю, как тебя нет, он на меня охотиться начинает, да и Бармалея баламутит. Вот, думаю, к специалисту обратиться, пусть растолкует, как это возможно: рысь с домашней кошкой скрестили. Может, какую премию получишь.

Иван, наливая кипяток в чашку, буркнул:

– А ты меньше в мою комнату лазай.

– Да, а как же его кормить? Через стенку? – картинно разведя руки в стороны, съязвил Палыч.

– Ну тебя, – отмахнулся Иван и не спеша направился к себе, слыша за спиной недовольное бормотание.

За два года проживания в коммуналке Иван настолько привык к импульсивному соседу, что по-своему привязался к одинокому желчному старику. Войдя в комнату, принялся переодеваться, с любопытством поглядывая на зверинец. В его отсутствие Бармалей перебрался на кровать, развалившись по-домашнему. Кот, устроившись на подушке, забросил задние лапы на собаку и, усиленно мурлыкая, делал вид, будто не замечает вернувшегося хозяина. Иван, закрыв входную дверь, на прощание бросил: «Бог с вами, наслаждайтесь». И подняв воротник куртки, вышел в ночь под мелко моросящий весенний дождик.

…Постучав в дверь с табличкой «Начальник», после глухого «войдите» перешагнул порог полутемного кабинета.

– Полковник, младший лейтенант Сазонов по вашему приказанию прибыл.

Из-за стола поднялся невысокий худощавый мужчина.

– Иван, что за обращение, издеваешься?! заметил он, еле скрывая улыбку.

– Никак нет. Господин – воспитание не позволяет говорить, а товарищ гусь свинье, по нынешним временам не положено, Андрей Степаныч. Так что извиняйте.

– Все ты шутишь, давай присаживайся, – посуровев, предложил хозяин кабинета. Пусть тебя в отделении дурачком считают, а мне все давно ясно. Юридический заканчиваешь, последний курс остался. От постового до офицера вырос. В личном деле в графе замечания единственная запись – «Безрассудно храбр». У вас все казаки такие?

– Раньше были поголовно, сейчас большинство, – тут же нашелся Иван.

– Все, все, не развивай, – остановил Андрей Степаныч. – Дело, значит, такое. Часов шесть назад на Беговой улице из остановившейся машины вышел молодой парень, поднял обрезок трубы и раскроил головы двум своим приятелям, приехавшим вместе с ним. Сел на бордюр и впал в состояние невменяемости. Таким его и доставил вызванный наряд. Ничего не говорит, глаза в точку, рук-ног не разогнуть, боли не чувствует. Отошлем в «Сербского»на экспертизу. На месте происшествия работает наша бригада. Все бы ничего, да странные вещи происходят. Не успели доложить по инстанциям, из управления приказ – передать дело им, высылают своих для дознания. Через час являются орлы из ФСБ тоже по этому вопросу. Что за шумиха? Не нравится мне подобное, а главное, надоело, когда за пешку держат. Давай-ка, Вань, тебя стажером к следственной бригаде оформлю, дипломная работа, все как положено. А ты там приглядись. Смекалки хватит, так простачком, глядишь, и пролезет. Бери бумагу, отдашь капитану Кислицыну, он там, на месте. Порасспроси свидетелей, докладывать лично мне. Все понятно?

– Обижаете, Андрей Степаныч, – попытался изобразить недовольство Иван, – все будет сделано. Встав со стула, четко развернулся и вышел из кабинета.

В дежурной части, заметив муниципалов, регистрирующих задержанного, попросил подбросить до Беговой. Место происшествия увидел издалека. Группа людей, окруженная автомобилями с включенными фарами, выделялась среди тихой ночной улицы. Предъявив удостоверение, миновал кордон оцепления и, подойдя к капитану, вручил конверт. Пока тот читал, внимательно стал разглядывать окружающих.

– Ваня, рот не разевай, кишки простудишь, – начальственно пошутил Кислицын, – Если тебя опером решили заделать, ты уж повнимательней отнесись к заданию. Вон, лучше, иди у Соловьева протоколы осмотра забери. Да, к сведенью, потерпевших увезли, одного в морг, другого в больницу. Этого, кто их по башке треснул, задержали. Полный отморозок, им в психушке заниматься будут. – И уже отошедшему Ивану крикнул: – Можешь в машине посидеть, мы ее осмотрели.

Последняя реплика вызвала смех у двух мужчин, до этого серьезно прислушивавшихся к разговору. Один из них, подойдя ближе, спросил:

– Кто этот новенький?

Кислицын, отмахнувшись рукой, нехотя пояснил:

– Да из патрульной службы. Юридический кончает. Небось себя Пинкертоном считает, так, валенок деревенский, – и, потеряв интерес к теме, направился к машинам.

Иван без труда получил протоколы. Устроившись под уличным фонарем, погрузился в изучение сухого казенного языка свидетельских показаний. Из документов вырисовывалось банальное преступление очередного психа. И чем оно могло заинтересовать грозные министерства, было совершенно непонятно. Разыгравшуюся трагедию наблюдали двое: продавец коммерческой палатки, услышав крик, выглянул в окошко. Заметив два трупа и сидящего на асфальте мужика в окровавленной рубашке, забился в угол и, как поясняет, от страха потерял сознание. Пожилая женщина, гулявшая с собакой, описала все точь-в-точь словами начальника милиции: машина остановилась, один вышел, затем вернулся, трах-бах, побежала звонить, приехали, забрали. Если бы не просьба Птицына, которого в милицейских кругах считали высочайшим профессионалом, чуть ли не обладающим даром предвидения, Иван посчитал бы, что над ним просто пошутили. Переписав адреса свидетелей и вернув документы, нашел капитана и, отпросившись, решил пойти домой пешком, благо недалеко.

Зайдя в квартиру, столкнулся с Палычем. Нацепив свой единственный костюм, тот крутился у зеркала. Увидев Ивана, насупился.

– Чего так рано отпустили? С Бармалеем сам пойдешь гулять?

– Хочешь, ты иди. Только, Палыч, зачем костюм в шесть утра праздничный?

– Да так, гуляет там одна, учительница на пенсии, ну, мы с ней об искусстве беседуем. Ретро, так сказать, вспоминаем. Ты лучше Бармалея буди, пора.

– Кобелям на выгул, – съязвил Иван и, открыв дверь, позвал собаку.

Оставшись один, попил холодного чая, достал тетрадь и, проверив адреса, около 9 часов вышел из квартиры. Дом, где проживала свидетельница, нашел на удивление быстро. Облупленная пятиэтажная хрущевка ютилась в глубине двора за многоквартирной громадиной. Поднявшись по лестнице, отыскал нужную дверь и, позвонив, застыл в ожидании. Открыли почти сразу. Перед ним предстала плотная пожилая женщина в вельветовом халате.

– Извините, Пелагея Ивановна здесь проживает? – изобразив улыбку, задал вопрос посетитель.

– Ну, – как обрубив, ответила хозяйка.

– Лейтенант Сазонов, из милиции, по поводу ночного происшествия. Удостоверение посмотреть не желаете? – зашарив по карманам, предложил визитер.

– А на кой черт оно мне? Заходите. – И повернувшись, прошла в комнату.

– А не боитесь незнакомых в дом пускать, мало ли ограбят, – пытаясь завязать беседу, елейным голосом проговорил Иван.

– Уже ограбили, – послышалось с кухни.

– Это кто же?

– Государство, – отрывисто пояснила пожилая женщина. Ты вот что, милок, говори, чего тебе нужно, а то у меня свои дела имеются.

– Да меня в основном подробности интересуют. Может, за это время вспомнили. Мне, бабулечка, поскорее закрыть дело хочется.

– Деревенский? – прервав на полуслове, спросила хозяйка и, улыбнувшись, предложила: – Чайку не желаешь? Доставая варенье, назидательно пояснила: – Меня еще моя бабка учила, коль отец смурной с работы идет, встреть ласково, папулечкой-роднулечкой назови, сразу оттает. У нас на Руси и князей Красным солнышком величали. А раньше…

И Иван полчаса слушал историю прежней жизни Пелагеи Ивановны. И также неожиданно, наливая по третьему стакану, она, прервав воспоминания, проронила:

– Знаю, про что тебе досказать. Девка там была.

– Как это? – поперхнулся Иван.

– А вот так. Плащ красный вразлет, волосы – гривой кобыльей и шарф белый. Эти-то, на машине, и остановились. Один вприпрыжку сиганул. В руку вцепился, видно, всякие ласкости плести начал. Ну а та молчит. Взгляда от земли не отрывает. Потом глазищами как зыркнет, меня аж дрожь пробила. Мужик так и остолбенел вообще. Она дальше побежала, а этот за трубу. Вот, Ванечка, жуткая девка, – и Пелагея Ивановна, перекрестившись, сплюнула через плечо.

– Вы ее хоть запомнили? Описать сможете?

– Сдурел. Да о ней, кроме как тебе, никому и говорить не буду.

– Что так, – напрягся Иван.

– Да потому, видение это. Сама не уверена, наяву или привиделось.

– А, ну да, – оторопело почесав затылок, заметил собеседник. Спасибо за чай. Пора мне.

На улице, отупело постояв у подъезда, решил для себя «жалко бабку, туда же с винтами», и направился в отделение.

В дежурке развлекался Тарас – командир отряда ОМОНа. Красавец мужчина.

– Дывыся, Ваня! Шо, робить намерен? Як твоя цуцыня жеве?

Иван, вмиг преобразившись, подхватил игру и шутливым тоном продекламировал:

– Паду ли я стрелой пронзенный, иль мимо пролетит она.

Тарас, дурачась, с пафосом перевел:

– Чи гекнусь я дрючком проперти, чи мимо прошпендорит вин.

Все находившиеся рядом залились хохотом. Ни для кого не было секретом – эти двое были лучшими друзьями. И только чей-то приглушенный шепот «батя идет» прервал спектакль. Андрей Степанович, спустившись по лестнице, обвел взглядом присутствующих и, сурово покачав головой, поманил Ивана пальцем. Уже в кабинете, выслушав скептический доклад, недолго подумав, заметил:

– Ты никому ничего не рассказывай. Здесь все с психами связано. Вот дней через пять мотанись в «Сербского», с врачом пообщайся. Может, прояснится. На службу не ходи, у тебя сейчас сессия. Если что, звони домой. Все, свободен.

У входа Ивана караулил Тарас. Выяснив про выходной, сейчас же постановил идти в гости. Прихватив водочки, с шутками ввалились в родную коммуналку. Расположились на кухне. Собирая на стол, крикнули Палыча, и тот в ожидании выпивки принялся помогать готовить закуску. Прибежал Бармалей, решив всем основательно мешать. Быстро управившись с бутылкой, чуть захмелевшие, сидели в уютной кухне, наблюдая в окно за непрерывно льющимся дождем. Тарас, закурив, обнял Ивана и, обращаясь к Палычу, с чувством произнес:

– Люблю вас, братцы. Вот живу здесь пять лет, а все как не в своей тарелке. Куда ни придешь, вокруг набыченные, каждый на понтах, слова искреннего не услышишь. Только и расслабляюсь среди своих. Чужой мне этот город.

– И не тебе одному, – философски изрек Палыч. Была святыня Руси, так нет, грязью заляпали. Вон, Петр I, пообщавшись с немцами, уразумел. Тута сидючи, величия не добиться. Видать, растолковал ему Лефорт знания магические, и заложил он Петербург. В нем бы и Ленин со всей сворой сатанинской не устоял: только сменив столицу, полной силы набрался. За восемьдесят лет со всего мира и террористов, и великих злодеев-революционеров свезли. Здесь они и корни пустили. Вот, думаю, негоже правителю возлежать средь плесени и гнили. Нет бы выбрать городочек потише, к примеру, Суздаль. Там тебе покой, благодать и кремль свой есть. Вот пусть туда все пиявки на поклон и прутся.

– А это не тебе решать, Палыч, – не отрывая взгляда от окна, тихо произнес Иван. За нас скоро в ООН думать будут. Так ловко Россию запутали, диву даешься. Нас, славян, меж собой в раздор поставили, подал голос Тарас. Надо же, придумали: белорусы, украинцы и русские враги друг для друга. Парадокс! Как им удалось, фокусникам, не пойму.

– Эх, пойду с Бармалеем гулять, – поднявшись из-за стола, подытожил Палыч. Вот в нем вся сермяжная правда, – показал пальцем на насторожившегося пса расстроенный старичок. Мы для него гнездо родное, он за нас в огонь и в воду. Да, Бармалюша, – потрепал по холке подбежавшую собаку.

Неделю мотался Иван по своим делам, сдавая зачеты в институте. И только звонок Андрея Степановича вернул его к забытому делу. Приехав в институт имени Сербского, долго на проходной улаживал обычные формальности. Найдя указанный кабинет, почти полчаса ждал врача. Появившись, тот стремительно проследовал через приемную и, пригласив посетителя, расположился в кресле. Ознакомившись с документами, отложил их в сторону и, сняв очки, задал вопрос:

– Что конкретно Вы хотите узнать?

– Да в общем, когда можно пообщаться с преступником? – ответил Иван.

– Ну, милый мой, это сложно. Вам что-нибудь говорит название кататония ступорная? Нет?! Объясню. Это отказ от реального чувственного восприятия физического мира. Для вывода из этого состояния мы применяем шоковый инсулин, далее необходим восстановительный период. И вот только затем будет ясно, что начнет изрекать пациент. Понятно?

– Не совсем, – делая глупое лицо, задумчиво протянул Иван.

– Хорошо. – Доктор нажал на расположенную на столе кнопку.

В открывшуюся дверь протиснулся квадратный мужик в белом халате.

– Вызывали, Петр Дмитриевич?

– Да. Будьте добры, пригласите из восьмой палаты профессора. И если несложно, пусть наденет белый халат. И дайте ему стетоскоп, а то еще разговаривать откажется.

Мужчина, не говоря ни слова, повернулся и вышел из кабинета. Минут через десять в дверь постучали.

– Войдите, – разрешил Петр Дмитриевич.

В кабинет прошмыгнул небольшого роста благообразный, ухоженный старичок в белоснежном халате. Его голубоватые глаза с нежностью смотрели на присутствующих. Пристроившись на стуле, он с серьезным видом обратился к хозяину кабинета:

– Слушаю Вас, коллега. В чем дело? – и застыл в почтительной позе, ожидая ответа.

– Вот здесь товарищ интересуется, почему невозможно после шокового инсулина сразу же общаться с больным, – с серьезным видом сформулировал вопрос доктор.

– Понятно, – старичок встал со стула. Заложив руки за спину, принялся прохаживаться вдоль стола. Возможно, воздействие вирулентных процессов на цикличность спиралевидного восприятия подавляет активное эго доминанты сознания, аккумулируя замкнутость гипертрофированного пространства в подсознание, воспроизводя эффект Демплера открытого и изученного мною еще в семидесятые годы. Последующее воздействие этого метода показали: развернутые релаксации демоплазмы способны принять разумную форму с помощью плаценты.

– Николай, – позвал санитара сквозь непрекращающийся монолог врач.

Явившийся мужик, подхватив подмышки вещавшего профессора, покинулкабинет.

– А с кем он сейчас разговаривал? – чуть заикаясь, отреагировал изумленный Иван.

– Ни с кем. Это наш пациент. Спрашивайте, что хотите, часами декламировать может. Специально для посетителей держим. Вот таким и ваш подопытный стать может. Психиатрия самая непознанная наука. Признать душу – значит, нам здесь делать нечего. А нет ее – тогда вообще страшно становится.

– Извините, Петр Дмитриевич, а вы пьете? – спросил Иван.

– В каком смысле? – удивился доктор.

– В прямом. Шампанское, коньяк, водку. Я к тому, может, вечером посидим.

– Да в принципе можно, – растерянно отозвался врач.

Уже почти все покинули заведение. Официант скучающим взглядом обвел редкие парочки, сидящие в полутемном зале ресторана. Горящая свеча в стеклянном колпаке бросала причудливые тени на лица сосредоточенных собеседников. В основном говорил плотный мужчина в очках, разгоряченный алкоголем, он с жаром жестикулировал.

– Пойми, если человека поместить в абсолютно темную и тихую комнату, его разум полностью отключится через несколько дней или недель. Он осознанно отрицает понимание реальности мира. Но при этом добровольный отказ от чувственного восприятия позволяет соприкоснуться с неведомым началом правящей силы. А если индивидуум предпочел злой путь следования, и момент контроля отсутствует, на поверхность вырывается все враждебное, до этого загнанное в темницу подсознания. Маниакальные убийцы, насильники признают, что не смогли справиться с губительным желанием. И если степень разрушающей зависимости берет верх над всем комплексом контроля, сознание выключает разумную действительность. Человек превращается в зверя. Но это происходит крайне редко, как правило, что-то заставляет не допускать подобного, толкая человека на самоубийство. С вашим клиентом мне ничего не понятно. После выхода из забвения он тут же впал в крайний суицид. Желание уйти из этого мира настолько сильно, что мы вынуждены держать его связанным. И потом, Иван, ты мужик нормальный, не подведешь, этим случаем сильные мира сего заинтересовались. Иностранные специалисты приезжали. С нами беседы приватные о секретности провели. Петр Дмитриевич, помолчав минуту, налил полную стопку коньяка. Выпив залпом, поморщился. Подумав, неожиданно выпалил: – Эх, была не была. Пакость какая-то происходит, а понять не могу. Это четвертый пассажир такой. Клиника болезни у всех одинаковая – ступорная, выводим тут же суицид. Боремся бесполезно, смерть. А главное, в редкие минуты откровения одно и тоже пишут. Более ничего, ни звука.

– А что, если не секрет? – подался вперед Иван.

Доктор схватил салфетку и, достав ручку, принялся старательно карябать. Передав бумагу собеседнику, вытер покрывшийся испариной лоб.

– Да здесь значки какие-то, – удивленно рассматривая написанное, пробормотал Иван.

– Во, во, никто понять не может, – устало отозвался доктор.

– Вы мне, Петр Дмитриевич, не могли бы лучше имена и фамилии пациентов написать.

– Нет. Даты, когда прибыли, пожалуйста, а инициалов не ведаю. И врач, склонившись к столу, резко проставил на бумаге колонку цифр.

Расстались почти друзьями. Иван, посадив в такси подвыпившего психиатра, на прощание дружески пожал руку.

Домой явился за полночь. Долго сидел на кухне, тупо рассматривая необычные каракули. Затем, пройдя в коридор, снял трубку телефона, набрав номер, долго ждал ответа. Услышав знакомый голос, извинился за столь поздний звонок. Только попытался пересказать услышанное в ресторане, как Андрей Степанович, тотчас же прервав, попросил через полчаса ждать во дворе. Зайдя в комнату, обнаружил лежащего на постели Бармалея. Хлопнув собаку по заднице, долго ловил спрятавшегося под кроватью пса. За всей процедурой нехотя наблюдал Леопольд, расположившийся на диване, но вскоре, потеряв интерес к происходящему, закрыл свои зеленые глаза и, развалившись, предался блаженству. Иван с трудом надел Бармалею ошейник и, прихватив куртку, покинул квартиру.

Выйдя на улицу, вдохнул полной грудью ночной весенний воздух и, почувствовав нетерпеливый порыв собаки, заспешил вглубь двора. Вскоре у детской площадки притормозила старенькая голубая «шестерка», из нее вышел невысокий мужчина, одетый в серый реглан, и направился к еле приметной беседке. Из кустов послышался устрашающий рык, но властный голос, прикрикнув из темноты, прекратил грозное рычание на полутоне. Появился Иван и, подойдя к мужчине, вежливо поздоровался.

– Как доехали, Андрей Степаныч?

– Не нарушая правил, – зябко поежившись, ответил Птицын. – Рассказывай, и поподробней.

Раннее утро застало собеседников сидящими на лавочке, в ногах примостился пес, давненько не проводивший столько времени на улице.

– Ладно, Вань, все ясно. Давай-ка во второй половине дня поезжай в статистическое управление, покопайся в архиве. Там Рафик командует, он когда-то у меня в подчиненных ходил. Попрошу, пусть посодействует. Но сдается мне, там уже порядок навели. Ты, если дела не найдешь, по газеткам хронику происшествий тех дней проверь, и поаккуратней. Чувство у меня нездоровое. Захочешь увидеть, позвони. Так, ни о чем потрепись, трубку положишь, через час на этом месте встретимся. Ну, бывай, – Андрей Степанович, поднявшись, хлопнул Ивана по плечу и заспешил к своему автомобилю,

…В архиве, любезно встреченный худощавой интеллигентного вида дамой, долго объяснял, что конкретно его интересует. В течение часа перерыв всю картотеку того периода, не обнаружил ни одного досье с подобной картиной преступления. И только прикинувшись добродушным увальнем, упросил порыться в газетах. В «Московском комсомольце», за три дня до указанной доктором даты поступления первого больного, в разделе происшествий обнаружил разыскиваемое сообщение.

Выскочив из здания Петровки, подгоняемый внутренним азартом, поймал такси. Нетерпеливо бросив: «В редакцию газеты МК», блаженно расслабился всалоне машины. Предъявив удостоверение, у постового узнал номер комнаты отдела происшествий. В редакции был обычный газетный кавардак. В комнате, куда заглянул Иван, симпатичная девушка печатала на машинке, двое молодых парней, склонившись над компьютером, сосредоточенно обсуждали какую-то формулу и на осторожно произнесенное Иваном «здравствуйте» даже не отреагировали. И только стоявшая у окна пожилая женщина с кружкой в руке, повернув голову, внимательно посмотрела на посетителя.

– Слушаю Вас, – доброжелательно произнесла она.

– Мне нужен корреспондент, который ведет хронику происшествий за неделю, спросил Иван.

– Позвольте, а Вы кто будете? – и взяв протянутое удостоверение, внимательно сверила фотографию с оригиналом.

– Это Вам Лёнечка необходим. Вы его на лестнице посмотрите, он туда курить пошел.

У окна, на подоконнике, сидел средних лет мужчина, нехотя пуская клубы дыма в потолок. Иван, в очередной раз представившись, путаясь, попытался объяснить, что ему нужно из статьи, написанной Лёнечкой полгода назад. Поначалу равнодушно слушая, тот по мере рассказа оживился, затем, будто осененный воспоминаниями, соскочил с подоконника и, схватив Ивана за руку, весело затараторил:

– Точно, точно, осенью. Да такое забыть невозможно. Мы туда примчались, еще кровь не замыли. Свидетельница там была, где-то у меня адрес записан, – и, перейдя на «ты», предложил: – Стой здесь, сейчас принесу.

Не успел Иван выкурить сигарету, вернулся Лёнечка и, протянув пару листов с печатным текстом, гордо произнес:

– Целую статью написал, редактор не оценил, до двух строчек урезал.

…Прибыв домой и внимательно ознакомившись с записями, Иван напрочь лишился добродушного настроения. Только сейчас до него дошло, насколько серьезное дело попало ему в руки. И еще не веря до конца в общую картину сложившихся эпизодов, решил сейчас же проверить свои умозаключения.

Свернув на Бауманскую, такси, проехав до конца Большой Почтовой, уткнулось в девятиэтажный дом.

– Ну, кажись, этот, – устало констатировал водитель.

Расплатившись, пассажир вышел, остановившись у подъезда, зачем-то подождал, пока отъехавшая машина не скрылась за углом. На шестой этаж пришлось подниматься пешком, лифт отсутствовал. Ознакомившись с содержимым табличек квартиры, позвонил три раза. За дверью послышался настороженный старческий голос: «Кто там?»

– Извините, можно мне увидеть Валентину Васильевну, – пытаясь не испугать, смягчил голос Иван.

– А Вы по какому вопросу? – не открывая, продолжила бабушка.

– Из милиции, могу удостоверение показать, мне необходимо с ней поговорить.

Дверь медленно распахнулась, осветив темный коридор и стоящую маленькую сухонькую старушку.

– Вы уж простите, что так назойливо расспрашивала. Ко мне редко приходят, виновато пояснила она. – Входите, пожалуйста. Проводив гостя в свою комнату, подождала, когда он расположится в кресле, и только после этого осторожно присела на краешек дивана. Мне Вас, право, и угощать нечем. Могу предложить чай с сухарями. Видите ли, пенсия не позволяет, приходится экономить.

Все это было сказано с такой обреченностью, что Иван почувствовал озноб стыда и, не зная как себя вести, невнятно что-то забормотал.

– Да Вы не стесняйтесь, – улыбнувшись морщинками глаз, заметила старушка. Вы говорите, зачем пришли.

– Валентина Васильевна, Вы не могли бы вспомнить о происшествии у кинотеатра «Ударник» осенью прошлого года, – как можно мягче поинтересовался Иван. И заметив беспокойство в суетливом движении рук, добавил: – Вы не волнуйтесь.

– Да нет, ничего, – пояснила Валентина Васильевна, – столько меня спрашивали об этом. И словесный портрет составляли, – бабушка, не выдержав, тихонечко зашмыгала носом. Как могла, помогала вашим сотрудникам, а когда обратилась сама за помощью, про меня просто забыли. Это так несправедливо.

– Бабушка, да что у Вас случилось?

– Моя соседка, Марья Николавна, умерла. Сын ее, Вадик, проходу не дает, заставляет поменяться комнатами с каким-то другом. Да все бы ничего, но это где-то в Текстильщиках, там ни телефона, ни метро рядом нет. А он грозится убить. Каждый день приятели к нему приходят, пьют, музыка всю ночь гремит.

Еще долго слушал Иван тихое причитание очень пожилого человека. Расспросив обо всем и узнав, что у нее никого нет из близких, пообещал помочь.

…Из открытых окон в ночь улицы неслись звуки тяжелого рока, выставленный динамик наполнял окрестности невнятным писком очередного модного пузочеса. В комнате расположились шесть молодых, с короткими стрижками парней. Некоторые подергивались в нелепом танце, остальные, собравшись у стола, пытались опорожнить наполовину пустую батарею бутылок. Облако табачного дыма, извиваясь, висело над компанией. Брякнув последним аккордом, кассета замолчала. Один из них небрежно прокричал:

– Джонни, поставь забойные.

Сидящий на полу у магнитофона накаченный юнец пьяно ухмыльнулся:

– Окей, ща сделаю, – и принялся рыться в коробке с дисками.

Никто и не заметил, как появился плотный мужчина с простоватой улыбкой на курносом лице. Перекрывая гомон, он неожиданно звонко выпалил:

– Здорово, таблетки, здесь, что ли, клуб мужиковедов и заднепроходцев зависает?

В наступившей тишине только один из присутствующих растерянно поинтересовался: «Ты кто?»

– Внук вашей соседки, Валентины Васильевны, – все так же улыбаясь, пояснил вошедший.

– Как ты нас назвал, окурок? – медленно цедя слова, пришел в себя хозяин – высокий акселерат в длинной майке с аппликацией черепа на груди. Да мы тебя, вошь лобковая, порвем. И сорвавшись на крик, бросился на Ивана.

Не успев сделать и пару шагов, изумленно уставился на влетевших в комнату троих бойцов в бронежилетах, касках, с дубинками в руках. Минуты не понадобилось, чтобы уложить всю компанию на пол. Закинув руки за голову, те, не шевелясь, исполняли команды. Иван подошел к Вадику, подняв за шиворот, поставил на ноги.

– Слушай внимательно, – не повышая голоса, пояснил он, – еще раз бабушка на тебя пожалуется, ноги переломаю. А сейчас ложись, и двадцать минут никому не дергаться.

Отпустив обмякшее тело, нападавшие покинули тихую квартиру. Садясь в автобус, Иван весело хлопнул по руке здоровяка.

– Удружил, Тарасик, не забуду.

– Да шо ты, право, тоже мне работа, – улыбаясь, ответил омоновец.

…Андрей Степанович, пропустив Ивана вперед, закрыл дверь на цепочку. Вышедшая в коридор жена, мило улыбнувшись, предложила:

– Есть будете? У меня рагу готово, – и, заметив, как муж недовольно покачал головой, засмеявшись, отрапортовала: – Докладываю. Стол накрыт, ждем Юрия Петровича, вам стараться не мешать. Изобразив почтение, дождалась команды «вольно» и поцелуя в щеку.

Пройдя в комнату, Птицын, посадив Ивана за сервированный стол, посуровев, стал объяснять:

– Сейчас придет мой старый друг, не последний человек в психиатрии, профессор да и вообще светлая голова. Доверяю ему, как себе, жизнь честность проверила. Все в точности расскажешь. Ну а пока тяпнем по маленькой, – и, откупорив бутылку, хотел уже было налить две стопки, как низкий бас от дверей, пристыдив, загудел:

– Нехорошо, Андрюша, раздавай на троих.

Обернувшись, Иван увидел мужчину с брюшком, державшего в руке большой круглый торт.

Только за чаем Андрей Степанович перешел к делу.

– Юра, помнишь, тебе про недавнее преступление на Беговой рассказывал, а теперь послушай, что Иван раскопал.

Тот, поставив чашку, прокашлялся.

– Значит так. У кинотеатра «Ударник», если свернуть с моста направо, не доезжая до набережной, остановились две машины. Вышедшие, человек семь в длинных плащах и кепках, затосковали, ожидая, пока один из них сходит за шампанским. Как потом выяснилось, собирались ехать на дачу. Сутулый юноша лет восемнадцати, недавно взятый в группировку, развязной походкой направился к магазину. Чувствуя за спиной мощь братвы, он с брезгливостью оглядывал суетливо мелькающих перед ним обывателей. Оставшиеся ждать, открыв двери иномарок, слушали нравившуюся в их кругах музыку. И заметив возвращающегося ни с чем гонца, решили – забыл деньги. Но произошло неописуемое. Приблизившись вплотную, тот, выхватив нож, стал наносить удары любому подвернувшемуся под руку. Пять человек получили тяжелые ранения, двое скончались на месте. Прибывшая милиция с трудом обезвредила преступника. Что послужило причиной нападения, не установлено. Вот так, Юрий Петрович, написано в статье журналиста, побывавшего через час на месте преступления. Официального досье в архиве не существует, мне известно – задержанный через три дня был доставлен в «Сербского» в том же состоянии, что и последний, с Беговой. Диагноз идентичен: после выхода из кататонии суицид и в финале смерть. Оба в редкую минуту сознания нацарапали иероглифами непонятное слово. Но самое интересное не это. Удалось разыскать свидетельницу, которая видела следующее, зачитываю дословно: «Разрезая толпу, у входа в магазин, к набережной будто пролетела девушка в красном плаще. Каштановые волосы и белый шарф веером разлетались по ветру. Сутулый молодой человек в кожаной куртке догнал и, грубо одернув за руку, заставил остановиться. Придерживая за рукав, нехотя тыкал пальцем в плечо, недовольно выговаривая девушке, понуро стоящей перед ним с опущенной головой. Затем та гордо выпрямилась, взглянула в глаза, парень дернулся и застыл. Развернувшись, она стремительно скрылась за углом дома».

– Высокопарно излагает свидетель, – заметил Андрей Степанович.

– Бывшая учительница литературы и русского языка, – с гордостью пояснил Иван.

– Ладно, ладно, продолжай, – огрызнулся начальник.

– А это почти и все, молодой человек и есть учинивший резню. А пугает девушка. Плащ, волосы, все сходится с последними показаниями.

Юрий Петрович заговорил басом и сразу на полную мощность:

– Андрюша, честно тебе скажу, вы, ребята, с жуткой штукой связались. Мне пришлось многие годы заниматься принципом информационного воздействия электромагнитного излучения на биологические объекты, – увидев удивленные глаза слушателей, попытался разъяснить, – проще, созданием психотропного оружия. Но недавно дошло, мы пытаемся изобрести метод подавления и коррекции сознания. Главное, у нас нет даже точного определения, с чем можем столкнуться. За этими разработками внимательно наблюдают влиятельные круги Запада. И даже если достигнем успеха, конечный результат окажется в чужих руках. И более того, массовое применение будет направленно скорей всего против нас. – Понимая, что говорит сложно, и видя озабоченные лица, Юрий Петрович, нервничая, встал и будто на лекции продолжил: – Идея метода основана на изучении гипноза, магии, оккультных наук. Проще, если взять за основу одну из теорий, что Земля подверглась агрессии внеземной цивилизации и если учесть, любые инопланетные исследования несут в конечном итоге только экспансию объекта, то предположим: на Землю был направлен десант, осуществляющий постепенное изучение неизвестной формы жизни. Представители другого мира могли существовать в данном измерении только в созданном для этих условий биоскафандре, совершенная конструкция которого управляется и корректируется как из общего центра, так и индивидуально, воплощая в себе все формы биологической жизни на Земле. Биоскафандр обладал фантастическими возможностями. Имелся даже ключ индивидуальной корректировки и управления у каждого на ладони. Это и есть сенсорная дискета. Изменения рисунка, произошедшие со временем, показывают картину дисфункций системы. Точно так же существуют коды управления, они находятся в режиме автопилота или, как сейчас известно, в подсознании. Расшифровав их значение, возможно управлять человеком как угодно. Передавая через радиосеть, телевидение или устно любые приказы.

Юрий Петрович остановился и, ни к кому не обращаясь, сам себе задал вопрос:

– Неужели за два года они смогли создать установку? – Постояв минуту в задумчивости, махнув рукой, выпалил: – Нет, это невозможно!

– Юра, – подал от стола голос Андрей Степанович, – ты не один, объясни. Мы что, инопланетяне?

Очнувшись, профессор удивленно посмотрел на присутствующих.

– Ах да, экспансия Земли шла по нарастающей, поначалу не встречая сопротивления, будущее планеты было предрешено. Но представим, высший разум, патронирующий Землю, придумал идеальный вид защиты. Он начинает вытеснять чужеземцев, населяя биотела собственным началом, подключив к своим энергетическим возможностям. Узнаются все коды управления, расположение координационного центра. И однажды протуберанец, с огромной силой выплеснувшись из недр планеты, сжигает центр агрессии, покрывая его слоем пепла,

– Это Луна, – в тишине комнаты послышался шепот Ивана. – Но на Земле должен сохраниться след подобного залпа.

– Допустим, Марианская впадина. Удовлетворен? – ответил Юрий Петрович.

– А как же с теми, кто остался? – поинтересовался Андрей Степанович.

– Думаю, – заявил профессор, – разум инопланетян агрессивно активен. Они могут существовать в режиме автономной жизни только за счет энергии разрушения. Одна из особенностей – возможность развиваться только за счет других. Встретившись на этой планете с еще непознанной формой жизни, существующей по неведомым им законам развития, они планомерно истребляют саму Землю, не имея возможности покинуть цитадель. Поэтому создать общий центр управления и координации их мечта.

– А как эту теорию привязать к нашей даме в красном? – заметил Иван.

– Разумно, – одобрительно похвалил оратор. – Каким-то образом она активизирует разрушительное начало до полного абсолюта, включая систему самоуничтожения причин, приведших к этому. Скорее всего, это не может быть кодирование или приказ. Здесь заведомо другое: имея любую вещь этой дамы, возможно сканирование подсознания через подключение медиума.

– А Вы не могли сразу сказать, – перебил Иван. – Мне в благодарность за кое-какие подвиги свидетельница белый шарф, подобранный и утаенный от следствия, подарила. Могу уступить.

– На этом стоит сегодня закончить, – поднявшись, распорядился начальник, – у меня от подобного голова кругом идет. Так мы и до чертей договоримся. Кашу сперва переварить нужно. Юра, мне кажется, стоит все тщательно продумать, – обратился он к профессору. – И еще. Если хоть на треть это правда, вы не представляете, какие силы на поиски девушки брошены. Если про нас узнают, готовьте торжественные похороны, – с пафосом закончил речь возбужденный Андрей Степанович.

…Домой Иван попал около часа ночи. На кухне обнаружил сидящего за столом Палыча в неизменных трусах и кирзухе на босу ногу. С правой стороны лица выделялись три царапины, пролегая от уха до самого подбородка.

– Кто же тебя так отрихтовал? – участливо поинтересовался Иван.

– Вот, – угрюмо выдавил Палыч, – покаяться хочу. Митрич приходил сегодня днем, ну сантехник наш жэковский, ты его знаешь, приняли наркомовских и, бес меня дернул, решили Леопольда взвесить. Он мне доказывает, тот килограмм десять весит, а я уверен, все пятнадцать. Хотели мы его простынею накрыть, – удрученно вспомнил старик. Ну а в результате… Слава Богу, он мне глаз пожалел. Митричу ухо пополам когтем расчленил. Ты уж извини, нечистый попутал, – заискивающе попросил Палыч.

– Да ладно, – и устало отмахнувшись, Иван пошел в свою комнату.

Раздевшись, отодвинул Леопольда и залез под одеяло, ощущая под боком теплого сопящего кота. Засыпая, все силился понять смысл услышанного.

Грохот упавшей тяжелой вещи в коридоре и хлопнувшая затем входная дверь возвестили: Палыч в сопровождении Бармалея отбыли на прогулку. Иван открыл глаза и, щурясь от луча солнца, скользнувшего по лицу, рывком соскочил с кровати. Принимая душ, поворачиваясь под щекотливыми струйками воды, ощутил внутреннее томление и чувство присутствия внизу живота.

«Все, пора навестить девушку», – вытираясь, решил он. Разглядывая себя в зеркале, с удовольствием похлопал по щекам, добавив: – «И это не стоит откладывать на потом».

Вопрос близости с противоположным полом был решен Иваном давно. Чувствуя, что очередная знакомая испытывает по отношению к нему благосклонное желание, в вежливой форме приглашал к себе домой. Создавая интим, предпринимал попытку к сближению, но сопровождаемый лаем и наскоками Бармалея, шипением и угрожающими позами Леопольда, почти со слезами на глазах объяснял: меньшие братья не дадут сбыться желанному счастью. Клятвенно заверял, завтра на два часа сможет избавиться от их вмешательства. И на следующий день в некоторой спешке достигал определенной физической близости. Система действовала в течение двух лет, почти не давая сбоев. И поэтому, когда сегодня попросил Зиночку продавщицу приехать к часу, уверенность, что не опоздает, не могла быть поколеблена ничем.

Под вечер в совершенно умиленном состоянии духа решил предпринять прогулку по окрестным бульварам. Но звонок и долгое бормотание Палыча у телефона беспокойным предчувствием отозвались в сердце. И когда за дверью послышалось противное: «Пожалуйте, барин, просют», не нашел ничего лучшего, как запустить в дверь тапочкой. На проводе, как и предполагал, оказался начальник. И фраза «Бери вещь и приезжай» не требовала для Ивана расшифровки.

В квартире Птицына находился Юрий Петрович и вместе с ними средних лет, с пронзительными глазами лысоватый мужчина.

– Ты уж извини, что рано побеспокоили, – озабоченно пояснил профессор, просто мой знакомый проездом в Москве. Разреши представить – Игорь, – обернувшись, кивнул головой в сторону незнакомца. В определенных кругах считается сильнейшим экстрасенсом. От себя могу добавить: обладая уникальными телепатическими способностями, неоднократно участвовал в глобальных по своей значимости проектах. Метод сканирования им освоен в совершенстве.

– Вы знаете, – замялся Иван, – если честно, вообще не знаю, что это такое.

– Можно попытаться объяснить, – вкрадчивым тоном предложил сидевший в кресле мужчина. Любая биологическая форма постоянно излучает особый вид энергии. Месмер называл подобное животным магнетизмом, по теории Шварца – это вибрация, для многих более известная под названием аура. Любая вещь, попавшая в сферу воздействия этой энергии, долгое время несет в себе информационный отпечаток излучаемого объекта. При правильном подключении возможна трансформация в видеообраз, дающий представление об объекте. Не очень сложно излагаю? – вполне серьезно поинтересовалсяу Ивана гость.

– Да нет, кажется, понял. Выходит, по предмету удается узнать все о физическом состоянии хозяина. Но как можно понять, о чем он думает?

– Просто, – увлеченно отозвался Игорь. – Обоюдная связь допустима с условием, что обе стороны в состоянии видеолизировать поступающие сигналы. Ибо сам обмен идет, – и, не находя нужного слова, экстрасенс на миг замялся, затем, подобрав удачную аналогию, с жаром выпалил, – в виде фотографии с изображением высших символов. Раскодировка и есть самое трудное в общении.

Иван, изобразив на лице понимание всего вышесказанного, удовлетворенно закивал головой.

– Ну, так где пресловутый шарф? – в предвкушении воскликнул Игорь.

Иван вынул из кармана пакет и передал экстрасенсу. Юрий Петрович, подвинувшись поближе, включил диктофон, стоявший на столе. И даже на лицо хозяина квартиры легла маска напряжения. Игорь достал белый шелковый платок и, зажав в ладонях, закрыл глаза. Расслабившись, уронил голову на спинку кресла. Некоторое время все было спокойно. Затем дыхание участилось, на щеках появился румянец и на лбу испариной выступил пот. Мужчина, находившийся в трансе, неожиданно глухо застонал.

– Что-то не в порядке, – испуганно произнес Юрий Петрович, – может, попытаться разбудить?

– Мне кажется, пора, – посоветовал Андрей Степанович.

Иван встал и, подойдя к стонущему, положил руку на плечо, пытаясь привести в норму. Тут же крупная дрожь, пробежав по телу, темной волной накрыла сознание, и без звука он рухнул на пол. В сплошной темноте возникли пульсирующие струи света, Иван почувствовал себя в еще не изведанном состоянии, ибо не ощущал точки опоры. Не существовало восприятия собственного тела, он присутствовал во всем и в то же время наблюдал, дистанцировавшись от главного. Кто-то невидимой рукой резцом света вырубал в темноте, пока не открылась картина, наполненная красным матовым цветом. В центре, на каменном пьедестале, закутанная в пурпурный плащ, возвышалась женщина. Надвинутый капюшон медленно сполз, открыв волну медно-каштановых волос. Еще мгновение и, приподняв голову, она взглянет на явившегося гостя, но незримая воля задернула видение. Иван, открыв глаза, обнаружил себя лежащим у ног сидящего в кресле бледного и испуганного экстрасенса. Трясущимися от страха губами, тот спросил:

– Ты ее видел?

Не в силах ответить, Иван только промычал «угу» и с трудом поднялся.

– Чем это ты меня? – поинтересовался он.

– Кто же так нарушает телепатическую связь? Вот и получил в полном объеме.

– Да что произошло? – заинтересованно подал голос Юрий Петрович.

– Попытаюсь объяснить, – устало потирая лоб, встал с кресла Игорь. Не знаю, с чем столкнулись, единственное, могу классифицировать свои ощущения. Представший образ неземного происхождения. Он функционально действенен и агрессивно разрушителен. В одном из фрагментов мне был представлен меч, блеснувший из-под плаща. Клинок обрамляла руническая фраза, – говоривший, склонившись над столом, карандашом изобразил группу иероглифов.

– Да это же та злополучная надпись, – обращаясь к Андрею Степановичу, закричал Иван.

– Вижу, – успокоил начальник. – А нельзя объяснить значение?

– Пожалуйста, – продолжил Игорь. Рунический алфавит считается магическим. По одной из версий, происхождением уходит в легендарную Атлантиду. Все сношения с адептами темного начала осуществляются с его помощью. Надпись расшифровывается как греческое слово «альго», по-русски – боль или болевые ощущения. Но если означенное чувство может обрести образ и реально воплотиться в физическом мире, мне становится страшно за человечество. – И экстрасенс, вздохнув, замолчал.

– Но этого не может быть, – утвердительно заявил Юрий Петрович.

– В вашей теории, с которой имел счастье познакомиться, – да, – гневно ответил Игорь. Но если признать концепцию зла буддизма, где утверждается – темная сила считается неотъемлемой частью бытия и пронизывает все во вселенной, а значит, существует и в душе, и в сознании человека, поэтому любой может там найти свой ад или чистилище. И, по-моему, вам не надо объяснять, что в этом веке началась последняя Великая Битва, решающая участь нашей планеты. Это и есть легендарный Армагеддон. И вы прекрасно знаете, в данный период любое дьявольское стремится проявиться в материальном мире. Подводится итог кармического испытания каждого. Но и созидающие силы, активизируясь, позволяют чистым, несправедливо пораженным душам объединиться в волевом начале воина. Знаете, кого пришлось увидеть?! – и, сделав паузу, обвел глазами притихших слушателей, затем с пафосом, чеканя произнес, – СТРАЖДУЩУЮ ВОИТЕЛЬНИЦУ!

– Господи, – поднеся руки к лицу, в испуге воскликнул Юрий Петрович.

– Да объясните вы, кто это? – раздражаясь, попросил Иван.

– Каждый народ, объединенный единой целью, создает коллективный энергетический потенциал, куда вливаются все надежды, чаяния, скорбь и, главное, вера, аккумулируясь в разумную творческую субстанцию, обладающую свойствами ее создателя. Не многие наделенные тайными знаниями понимали: Русь имеет один из мощнейших энергетических образов. Впервые проявившись в XIV веке, он в XVII через Петра I создал великую империю. Опережая в развитии остальной мир, позволил вытолкнуть неподготовленную Россию в XXI век с идеей: «Братство, равенство, свобода» – хотя это принцип существования общества будущего, где основным стимулом жизни не может быть материальное значение. Последнее явление наблюдалось с 1941 по 1954 годы. В этот период было скоординировано общество, убраны препятствия для развития. Затем стражи Земли востребовали энергию для защиты планеты. Необъяснимые учеными в этот период резкие повороты несущихся к Земле комет дело его потенциала. Но глумление над страной, породившей эгрегор, заставит вновь его действовать. Начнут происходить непонятные с точки зрения логики мировые явления. Все, кто приложил руку к уничтожению, почувствуют гнев наказания. Предшествовать этому будет появление страждущих воителей. Боль народа обретет конкретные физические образы, наделенные правом нести суд наказания. Их нельзя назвать обычными людьми, это демонические воплощения. Любому встретившемуся на их пути они будут активизировать из подсознания все зло, совершенное по отношению к другим, и направлять против самих носителей губительной заразы, – устало закончил профессор.

Конец ознакомительного фрагмента.