Часть 2
Созависимость
Если слепой ведет слепого, то оба упадут в яму.
Стремление учить других служит причиною падения души. Знай, что, наставляя ближнего твоего сделать то или другое, ты разрушаешь дом твой в то самое время, как покушаешься устроить дом ближнего.
Созависимыми являются:
• люди, которые находятся в браке с больным зависимостью;
• родители, взрослые братья и сестры больного;
• люди, имеющие одного или обоих родителей, больных зависимостью;
• дети и взрослые, которые выросли в эмоционально репрессивных семьях.
Созависимый – это человек, который полностью поглощен желанием управлять поведением другого и совершенно не заботится об удовлетворении собственных жизненно важных потребностей. Одним словом, созависимость – в известном смысле это отказ от себя.
Проявления созависимости
«Мне важно, чтобы они – муж и дети – были в порядке. А я сама как-нибудь обойдусь».
Низкая самооценка – основная, фундаментальная характеристика созависимых людей, на которой основываются все остальные признаки. Созависимые о себе не думают, не воспринимают себя как людей ценных, достойных всяческого уважения. Иначе как бы жена алкоголика допустила, чтобы муж поднимал на нее руку? Причем не один раз, а систематически?
Такие женщины обходятся без любви, спокойствия, радующих здоровых взаимоотношений. Низкая самооценка созависимых как будто приглашает в их жизнь боль, страдания, испытания. Они вступают в трудные взаимоотношения, многое терпят в проблемном браке, сохраняют верность тем людям, которые часто не заслуживают такой преданности.
Однако иногда созависимые жены больных алкоголизмом выглядят так, как будто желают продемонстрировать свое превосходство над другими. Это не более чем дымовая завеса, сверхкомпенсация недостающего самоуважения. Чувство собственной низкой ценности требует сравнивать себя с другими и казаться лучше, чем они.
Формула здоровой оценки очень простая: я – не хуже других, но я и не лучше других. Первую часть формулы жены зависимых больных не замечают. Она лишает их того инструмента, с помощью которого они выживают при недостатке любви к себе. Часто созависимым требуется постоянно доказывать свое превосходство над другими, в первую очередь над мужем, чтобы выжить с критически низкой самооценкой.
Отсюда вытекает потребность осуждать, подчеркивать негативные стороны других. «Я лучше его, я не совершаю тех безобразий, на которые он способен».
Лишь в процессе выздоровления от созависимости к ним приходит ясное понимание: «Я не люблю себя. Когда же я начну относиться к себе с уважением?» Мой ответ таков: «Начните сейчас».
Помните: вы не хуже других, но и не лучше других.
«Весь смысл моей жизни – это мои мужчины. Я встаю утром раньше всех, все у меня готово к тому времени, когда они проснутся. Я даже зубную пасту им на щетки выдавливаю. Они встают, умываются, а я в это время постельки заправлю, и мне хорошо. Лишь однажды они сказали мне „спасибо", и мне этого достаточно».
Созависимые зависят от внешних оценок, от взаимоотношений с другими, хотя они слабо представляют, как люди должны к ним относиться.
Из-за низкой самооценки созависимые могут постоянно критиковать себя, но не переносят, когда это делают другие. Тогда такие люди становятся самоуверенными, негодующими, гневными.
Созависимые не умеют принимать комплименты и похвалу должным образом. Комплименты могут даже усиливать у них чувство вины или своей неадекватности. В то же время у них портится настроение из-за отсутствия такой мощной подпитки чувства своей самоценности, как «словесные поглаживания». В глубине души созависимые не считают себя достаточно хорошими людьми, они испытывают чувство вины, когда тратят на себя деньги или позволяют развлечения.
Созависимые говорят себе, что они ничего не могут сделать как следует, и очень боятся совершать ошибки. В их сознании и лексиконе доминируют многочисленные долженствования – «я должна», «ты должен». «Как я должна вести себя с мужем?», «Что мне делать с дочерью-наркоманкой? Пока я заперла ее в комнате и отключила телефон», – вот вопросы, которые обязательно задают психотерапевту созависимые.
Созависимые стыдятся пьянства мужа или наркомании сына или дочери. Эти проблемы они хранят как большой секрет семьи. Созависимые родители наркоманов держат свои проблемы в тайне не только от друзей и знакомых, то есть от внешнего мира, но они пытаются скрыть их и от родных. «Разве я могу сказать своей матери, что мой сын, ее единственный внук, – наркоман? Это убьет маму». А в это время бабушка наркомана уже сама узнала о болезни внука и страдает от того, что не может открыто говорить с дочерью на эту тему.
Низкая самооценка движет созависимыми, когда они стремятся помогать другим. Поскольку они не верят, что могут быть любимыми и ценными сами по себе, они пытаются заработать любовь и внимание других. Так они становятся незаменимыми в семье, вернее, думают, что они незаменимы.
Не уважая себя, созависимые подливают топлива в вечный двигатель. Отвращение к себе, привычку не ценить или обесценивать себя, не заботиться о себе, резко критиковать себя, ничего хорошего о себе не думать созависимые вынесли из детства, из родительского дома.
Теперь в созданной ими собственной семье они продолжают относиться к себе так, как к ним относились значимые близкие люди, чаще всего мать и отец. И повторяется тот же цикл. Если мы не умеем любить себя, то не можем научить этому и своих детей. Им нужно показать, что человек может заботиться о себе. Я верю, что этому возможно учиться, и начать стоит прямо сейчас.
Мы можем проснуться утром и сказать себе: «Я заслуживаю того, чтобы этот день был для меня хорошим». Мы можем каждый день спрашивать себя: «Что сегодня я могу сделать для себя, чтобы выразить бережное, нежное, мягкое отношение к себе?» Мы можем любить других людей и позволить им любить нас.
Уважайте себя, любите себя. А если вы снова начнете обращаться с собой как с недостойным человеком, остановитесь и постарайтесь переменить прежний образ мыслей.
«Очень прошу помочь моему горю: нет больше сил так жить дальше. У нас с мужем двое детей, шести и трех лет. Дети нормальные, а вот отец их пьет. И чем дальше, тем хуже и хуже. Я не могу больше по возвращении с работы изо дня в день видеть одну и ту же картину – муж пьяный, в доме беспорядок. Не могу дышать этим воздухом. Сын все видит и слышит, будет брать пример с отца. Стоит мне понервничать, сразу начинаются головные боли и прочие болезни».
Страдания этой женщины велики. В таком молодом возрасте ее одолевают «все прочие болезни». Легко предположить, что они вызваны стрессом. Она живет в большом напряжении чувств.
В большей или меньшей степени то же самое происходит со всеми женами алкоголиков – высокий накал негативных эмоций и частые психосоматические болезни[8].
Болеть, страдать и душевно, и телесно – типично для жены алкоголика. У этих женщин – огромный талант страдать. Может быть, они сами наказывают себя? Ведь они часто испытывают чувство вины. А когда чувствуешь себя виноватой, то неосознанно можешь наказывать себя. Или страдания им необходимы, чтобы оправдать стремление к неудаче? Может быть, мы страдаем и верим, что таким путем зарабатываем себе счастливое будущее?
Тело и душа связаны между собой прочнее, чем мы можем себе представить. Если забросить чувства, не проживать их и не выражать вовне, не осознавать, что ты чувствуешь, можно заболеть телесно.
«Я давно уже никак себя не чувствую. Вот приду домой, увижу, в каком состоянии муж, тогда и буду знать, в каком я состоянии».
Ситуация в семье, где есть больной алкоголизмом, сложна и болезненна для всех членов семьи. Да что там говорить – люди живут в аду! Но почему эта страдающая женщина не может назвать свои чувства? Почему она ставит саму возможность определения своих чувств в зависимость от состояния мужа?
Пожалуй, в этом «никак себя не чувствую» кроется разгадка вопроса. Речь идет об отказе от чувств. В слишком болезненной ситуации не чувствовать легче, чем чувствовать. Это своего рода «обезболивание», «наркоз» без медикаментов. Значит, речь идет о защитной реакции, способе выживания. Какой ценой? За счет отказа от себя или важнейшей части себя. Почему жена алкоголика «деревенеет» и становится равнодушной к себе? Потому что живет в условиях запредельного, непереносимого страдания. Чтобы выжить, необходимо обезболить страдания. Отказ от чувств – ее «анестезия», «заморозка». Вспомним, как обезболивание помогает нам перенести страх и боль от удаления зуба.
Отказаться чувствовать – значит отказаться быть. Быть самим собой. А заодно отказаться быть удовлетворенным жизнью.
«На работе громче меня никто не смеется, ярче меня никто не одевается. Я делаю все это для того, чтобы никто не узнал, какой кошмар творится у меня дома».
Среди жен алкоголиков встречаются и такие реакции – она чувствует одно, а показывает другое. Эта женщина лишает себя возможности выражать свои истинные чувства. Но речь идет не о том, чтобы непременно рассказывать коллегам, что у нас происходит дома. На работе надо работать.
У этой женщины перекрыты каналы выражения чувств. Она как будто прокладывает ложные отводные пути, чтобы спутать картину. Результат будет столь же разрушительным. На что уходят ее силы? На подавление, на сокрытие истинных чувств. Она скрывает их не только от людей, но и от себя. Для ее здоровья было бы полезнее прожить эти чувства, а она идет на работу, как в бой, с опущенным забралом.
Живая душа всегда что-то чувствует. Если мы убиваем чувства, мы убиваем душу. Подавленные чувства блокируют нашу энергию. Вспомните, как много дел мы можем сделать в хорошем настроении, и наоборот, оказавшись во власти постоянно подавленных чувств, мы не в состоянии совершить то, на что способны, а значит, останавливаемся в своем внутреннем росте. Это процесс саморазрушения.
Отказ от реальных чувств, их перекручивание и искажение имеет цель – выжить в трудных обстоятельствах. В горе некоторые из нас каменеют. Поэт сказал об этом так:
Где тут спрятаться? Куда?
Тихо входит в жизнь беда,
Всех спасает, как всегда,
От страданий слепота —
Лучший друг здоровья.[9]
За время жизни с алкоголиком у его жены повышается выносливость к эмоциональной боли. Если бы в первые дни или недели замужества ей сказали, что ее ждут измены, унижения, скандалы, она бы вскричала в ужасе: «Я этого не вынесу!» А вот живет же и выносит. Это явление напоминает мне один из симптомов алкоголизма, который называется ростом толерантности. По мере прогрессирования болезни больной может выносить все большие и большие дозы алкоголя. Так и его жена становится способной переносить все большие и большие страдания, но – до определенного предела.
Наступает время полной непереносимости того, что причиняет страдания. Алкоголик пьянеет от одной рюмки, а его жена при намеке на прежние страдания впадает в состояние эмоционального «опьянения». У нее возникает сильная реакция – сильнее, чем ситуация того заслуживает.
Мир, в котором живут созависимые, давит на них, неясен им, полон тревожных предчувствий, ожиданий плохих известий. В этих обстоятельствах созависимые становятся все более затвердевшими и усиливают свой контроль. Они отчаянно пытаются удержать иллюзию построенного ими мира.
В эмоциональной палитре созависимых, наряду со страхом, видны и другие тяжелые эмоции: тревога, стыд, вина, затянувшееся отчаяние, паника, гнев, ненависть, негодование и даже ярость.
При этом благодаря одной из особенностей человеческой эмоциональной сферы – обнубиляции чувств[10] – они затуманиваются, становятся трудноразличимыми или даже неразличимыми вовсе. Поэтому созависимые женщины часто говорят: «Я стала деревянной, мертвой».
Порой жизнь созависимых протекает так, как будто она и не воспринимается всеми чувствами. Созависимый человек находится не в фокусе своего сознания. В центре его болезненного внимания – зависимый больной. Созависимые даже иногда думают, что не имеют права на собственные чувства, они готовы отречься от своего чувственного опыта.
Созависимые привыкают к искажению чувств. Еще в родительском доме они усвоили, что можно испытывать лишь приемлемые, «разрешенные» чувства. Созависимая жена хочет видеть себя доброй, любящей, но на самом деле она охвачена гневом или даже негодованием в связи с пьянством мужа. В результате гнев превращается в самонадеянность, самоуверенность. Трансформация чувств происходит незаметно, подсознательно.
Тяжелые чувства очень сильны, поэтому они могут распространяться на других людей, в том числе и на врача. У созависимых легко возникает ненависть к себе, которую они проецируют на ближних в порядке психологической защиты. Сокрытие стыда, ненависти может выглядеть как надменность и превосходство над другими. Это еще одна трансформация чувств.
У созависимых людей как будто утрачены навыки понимания своих чувств. Они могут не заметить реально надвигающуюся опасность. Они слишком поглощены тем, чтобы потворствовать желаниям других людей, и, может быть, поэтому утратили ощущение самих себя.
«У меня нет проблем, проблемы есть у моего мужа, его и лечите, а мне помощь не нужна».
Созависимые используют все формы психологической защиты от страданий – рационализацию, минимизацию, вытеснение, но больше всего отрицание. Это важная характеристика как состояния зависимости, так и созависимости, поэтому я хочу остановиться на ней подробнее. Отрицание – это способность игнорировать, отрицать то, что происходит, это способность не верить своим глазам. Оно проявляется в том, что созависимые не видят своих проблем. Отрицание помогает долгое время пребывать в иллюзиях. «Мой муж пьет, но сегодня, возможно, он будет трезвый», – думаете вы. Члены семьи не замечают, что их жизнь стала неуправляемой и они уже не могут чувствовать себя нормально, не могут справляться с обязанностями матери, жены, что они утратили часть профессиональной работоспособности. Отрицание мешает осознать свою созависимость.
Отрицание одновременно и друг наш, и враг. Его позитивная сторона заключается в том, что оно дает нам возможность собраться с силами, чтобы воспринять слишком болезненную действительность. Оно помогает выжить в непереносимо трудных обстоятельствах. Это щадящий способ пережить травматическую ситуацию, и, может быть, находясь под защитным зонтиком отрицания, мы выигрываем время, чтобы вскоре принять суровую реальность.
Когда наше мышление управляется отрицанием, одна часть нашей личности знает правду, а другая нашептывает искажение, преуменьшает правду, затуманивает сознание.
Негативная сторона отрицания состоит в том, что оно не позволяет ясно видеть проблемы, уводит от действий, с помощью которых мы могли бы прекратить боль, мы тратим слишком много энергии на фантазии вместо того, чтобы реально о себе заботиться. Отрицание позволяет нам искажать свои истинные чувства – притуплять их, перекручивать. Мы теряем связь с собой, продолжаем оставаться в непереносимо болезненной ситуации и думаем, что это нормально. Отрицание делает нас слепыми по отношению к своим чувствам, потребностям, к своей личности.
Мифологическое мышление – одно из следствий отрицания. «Мой муж выпивает не в меру, но он не алкоголик. Он – такой хороший человек». Это миф, затуманивающий сознание жены больного. Правда состоит в том, что многие алкоголики – действительно хорошие люди и не существует типично алкогольной личности. Верно, он хороший человек, но этот факт не противоречит тому, что он алкоголик.
Еще один миф: «Мой муж не пропивает зарплату и очень хорошо ведет хозяйство в доме, он – не алкоголик». Правда состоит в том, что большинство алкоголиков в состоянии обеспечить семью в течение продолжительного времени.
Или: «Муж не всегда бывает пьяным». Очень немногие алкоголики всегда бывают пьяными. Можно выпивать раз в год и быть больным алкоголизмом.
Итак, близкие игнорируют проблемы, притворяются, будто их нет. Родственники делают вид, что обстоятельства не так плохи, как они есть. Они говорят себе, что «завтра будет лучше», что «завтра он придет трезвым». Родственники стремятся плотнее занять себя, чтобы не иметь возможности обдумать всю серьезность ситуации.
Для чего все это нужно? Для того, чтобы выжить. Так работает и помогает нам выживать отрицание. Жены верят в то, во что хотят верить. Они охотно принимают желаемое за действительное, поскольку им еще предстоит набраться сил, чтобы принять действительность и не оказаться ею раздавленными, по возможности сохранить свою целостность.
Я не призываю обращаться с собой резко и сурово. Я не прошу вас сбросить в один момент отрицание и «прозреть». Отрицание с его мифами напоминает теплое одеяло, защиту от холода, безопасность во время шторма. Мы не можем отказаться от него мигом, когда нам холодно, но мы можем начать снимать одеяло в комнате, если холод начинает сменяться теплом. В безопасных условиях, при наличии поддержки, в тот момент, когда мы будем готовы к встрече с реальностью, мы сбросим защищавшее нас одеяло.
Можно просить Бога дать мужество начать менять свою жизнь, менять ее в сторону выздоровления от созависимости. Собственно, слово «покаяние» по-гречески звучит как «метанойа», что в переводе означает «перемена ума». Мы знаем немало примеров такой перемены, когда углубленная духовная жизнь и участие в таинствах Церкви полностью преображали человека.
В процессе выздоровления мы можем еще не раз и не два прибегать к «услугам» отрицания. Каждый раз под напором холодного ветра мы можем позволить себе завернуться в теплое одеяло снова. Позже, повторюсь, мы сбросим отрицание, когда обеспечим себе тепло и безопасность. Обычно процесс выздоровления так и идет скачками, но с каждым разом мы будем все яснее и яснее видеть реальность.
Знаками отрицания могут служить: замешательство в определении своих чувств, вялость энергии или стремительное убегание от действительности, слишком сильное желание немедленно что-то сделать и покончить со всем тем, что причиняет боль, навязчивые мысли об одном и том же, отклонение помощи и поддержки. Если вы слишком долго будете оставаться с людьми, которые плохо с вами обращаются, отрицание неизбежно вернется к вам. Можно желать добра ближним – и в то же время освободить себя от их разрушающего влияния. Нужно стремиться окружать себя теплыми людьми, тогда нам не потребуется закутываться в одеяло отрицания.
Альтернатива отрицанию и мифологическому мышлению – осознание реальности и ее принятие. Нежное, бережное обращение с собой и сочувствие себе наряду с сочувствием другим помогают достичь осознания и принятия.
«Каждый вечер я жду, когда и каким муж придет, если придет. Это меня убивает, ужасно мучает морально. Сержусь на детей, но ведь они ни при чем».
Тревога, страх присутствуют в семье алкоголика. Боятся жены, матери, дети, да и сам пьющий полон страхов. Но мы будем говорить сейчас только о жене.
Жизнь жены алкоголика протекает под знаком «а что, если…». А что, если он потеряет работу? А что, если он попал под машину? А что, если он пропьет все деньги? Или потеряет их?
Если мы находимся в состоянии созависимости, мы боимся всего. Страшно потерпеть неудачу, сделать ошибку. Страшно быть слабой, нелюбимой, отвергнутой. Страшно быть сильной, успешной. Страшно остаться наедине с самой собой…
За всеми этими страхами скрывается боязнь не справиться с определенными ситуациями. Однако жизнь так мудро устроена Богом, что мы не попадаем в ситуации, с которыми не можем справиться. Задачи, возникающие перед нами, соотносимы с нашими силами. Алкоголизм близкого человека – не из тех проблем, которые нам необходимо решать в одиночку.
Страхи работают против нас, парализуют другие чувства и наши действия. Например, одна женщина рассказывала: «Я боюсь, что муж придет пьяный, ничего не могу делать из-за своей тревоги, только слоняюсь из угла в угол, не могу даже ребенка покормить. Благо, он уже большой, и я говорю: „Возьми ужин в кастрюльке и разогрей сам“. Мало кто может сказать: „Я так боялась, так боялась, и это мне помогло“».
Страхи мешают нам жить. Если жизнью распоряжается страх, человек скован им, как обручем. Значит, для него возможно лишь подобие жизни, ведь без свободы проявления нет естественности.
То же самое делает с нами тревога. Она не предотвратила ни одного несчастья. Единственное, что может предотвратить тревога, это радость жизни. Возможно, вам знаком такой ход мысли: я буду тревожиться, пока все не устроится к лучшему, тогда я расслаблюсь и буду радоваться.
Страх и тревога – важные чувства для жен алкоголиков. Мы часто думаем, что если мы тревожимся, это поможет беде не случиться, но это иллюзия. Скорее, наоборот, тревогой мы можем навлечь на себя беду. Тревога парализует сознание, и мы оказываемся не в состоянии предпринять разумные меры. Страх, тревога могут довести нас до того, что мы перестаем обращать внимание на нашу сегодняшнюю жизнь, не заботимся о ней, перестаем заботиться о себе, об удовлетворении важнейших своих потребностей. Страх может лежать в основе контролирующего поведения. Если кто-то долго чего-то боится, он привыкает к страху и думает, что это нормально – именно так себя чувствовать. Грусть, подавленность, напряжение могут маскировать страхи. Последствия такой тактики могут быть долгими и трагическими.
На войне страх помогает солдату выжить. Нам, страдающим созависимостью, страх тоже когда-то, возможно, помог. Теперь, когда мы стали на путь освоения новых форм поведения, на путь преодоления своей созависимости, давайте скажем страхам и тревогам «до свидания».
Надо научиться доверять течению жизни, Богу. Жизнь устроена Им мудро. Пусть она течет, пусть уходят страхи и тревоги. Когда мы начинаем доверять ходу событий, мы вначале обретаем спокойствие, потом, возможно, мы обретем то, к чему стремимся.
Тревога, страхи – это противоположность любви. Именно в этом состоянии нам необходимо заботиться о себе больше, чем когда-либо прежде. Подарите себе самый лучший подарок – спокойствие. Довольно тревожиться о других, пора начать заботиться о себе.
Спросим себя: чего я боюсь сегодня? Что он придет пьяный? Так это уже бывало десятки раз, ведь он болен алкоголизмом. (Мы честно это признали, ведь так?) А раз он болен, то он будет болен и завтра, и послезавтра.
А может, стоит подумать так: если муж придет пьяный, я оставлю его в покое и займусь своим делом. Дай-ка я сейчас начну готовиться к худшему. А если он придет трезвый, у меня будет нечаянная радость.
Один знакомый священник говорил, что страх не греховен, но избавляться от страха можно точно так же, как от греха, – озвучить на исповеди. Я согласна, что это один из способов избавления.
Проговаривайте вслух свои страхи.
«На работе меня уважают, окружающие относятся ко мне хорошо, у меня много знакомых, друзей. С мужем пойти к ним в гости я не могу, стыдно за него. Мои родственники не ходят к нам из-за мужа».
Вот точная иллюстрации давно известного факта: алкоголизм – болезнь изоляции. Рвутся социальные связи и внутри семьи, и за ее пределами. Вина, стыд часто присутствуют в психическом состоянии созависимых. Они стыдятся как собственного поведения, так и поведения своих близких.
Женам алкоголиков свойственно во всем винить себя. Вот, например, выдержка из письма одной женщины: «Его уволили с работы за прогулы. Это я виновата, надо было уговорить пойти на работу с похмелья. В пьяном угаре разбил машину. Это я виновата. Вызвала нарколога, а муж очень разозлился, возненавидел врача. Надо было вызвать другого доктора. Потом муж все-таки пошел лечиться, но у него произошел срыв. Это я виновата, обидела, не удержалась, а надо было поберечь его психику».
Так и хочется спросить автора письма: «А свою собственную психику вам не хочется поберечь и перестать мучить себя разъедающим душу чувством вины?»
Алкоголик тоже живет с постоянным чувством вины, особенно сильно оно проявляется во время похмелья. Сколько хороших дел, действительно хороших, сделано алкоголиками, движимыми чувством вины! Вспомните давно ждавшие своей очереди домашние дела, охапки цветов, подаренные жене после запоя.
Алкоголики – великие умельцы в деле переноса вины на других, часто – на жену. А жены – великие эксперты в деле «заглатывания крючков», на каждом из которых навешаны чувства их мужей, и чувство вины в первую очередь.
Стыд и вина – мощные негативные чувства. Они циркулируют в неблагополучных семьях и могут служить «визитной карточкой» алкогольной семьи. Одна взрослая дочь алкоголика говорила: «Я выросла под непрерывное звучание двух фраз: „Ты должна“ и „Как тебе не стыдно“».
Навязывая эти чувства окружающим, кто-то из членов семьи или общества пытается держать остальных под контролем. Если мы сами приглашаем эти чувства, верим, что мы виноваты и нам надо стыдиться, этот шаг ведет нас к проигрышу и затем к саморазрушающему поведению. Так работают ложные чувства вины и стыда.
Настоящее чувство вины возникает тогда, когда мы осознаем, что сделали что-то неверное, нехорошее. Что с этим делать? Изменить свое поведение, больше так не делать, внести поправки в свой «кодекс», диктующий нам, что можно, а чего нельзя, что хорошо, а что плохо, что допустимо, а что нет. Если своим поведением мы кого-то задели, возможно, нам надо попросить прощения. И все. И перестать заниматься самоедством.
А что такое стыд? Мы говорим: «Мне было так стыдно, что я готова была провалиться сквозь землю». Это чувство уже посильнее осознания неправоты своего поведения или действия. Стыд как будто подсказывает: «Ты такая нехорошая, с тобой что-то сильно не так, и это непоправимо, значит, ты не имеешь права оставаться среди людей, тебе надо „провалиться сквозь землю“». То есть речь идет не о неправильном поступке, но о «неправильном человеке».
У жен алкоголиков чувство стыда возникает легко, но не от того, что муж пьет (этот факт может быть пусковым механизмом), а от того, что это чувство присвоили им в детстве родители. Их стыдили при каждом удобном случае, когда хотели подчинить своей воле. Так удобнее управлять ребенком. В результате выросли женщины, основу личности которых составляет стыд.
Умение снимать с себя крючки вины и стыда может заметно оздоровить нашу жизнь. Мы можем ошибаться, но мы сами не являемся сплошной ошибкой и имеем право на существование такими, какие мы есть. Принятие себя – первый шаг к выздоровлению. Второй шаг – позволить уйти чувству вины и стыда.
Запомните, людям свойственно время от времени ошибаться. И вам нечего стыдиться.
«С мужем мы живем 25 лет. У нас 10 детей. Он гордится, что у него умная и красивая жена, только мне от этого мало радости. Порой меня захлестывает такая злость на него! За его слабость, за все дурное, что было и будет».
Гнев – сильное чувство, оно имеет свойство распространяться и на тех, кто его не вызывал. Многие из нас испытывают гнев по отношению к членам своей семьи. У некоторых это переживание длится годами и может переходить в ярость. Гнев – это сила, энергия, которая помогает нам высвободиться из плена, когда мы чувствуем себя связанными, подчиненными членами семьи, это инструмент психического, эмоционального освобождения.
Гнев занимает большое место в жизни созависимых. Они чувствуют себя уязвленными, обиженными, рассерженными и обычно склонны жить с людьми, которые чувствуют себя точно так же.
Созависимые подвергают свой гнев репрессии, подавлению, что не приводит к облегчению, а лишь усугубляет их состояние. Из-за вытесненного гнева созависимые могут много плакать, становятся подавленными, переедают, надолго заболевают, совершают ужасные поступки для сведения счетов, проявляют враждебность. Созависимые считают, что их «заводят», «вынуждают» злиться, и поэтому они наказывают за это других людей.
На самом деле гнев – это сигнал, к которому стоит прислушаться, он дает нам знать, что что-то идет не так в нашей жизни и что-то надо менять. Может быть, он сообщает нам о том, что кто-то, причиняя нам боль, совершает психологическое насилие, что наши эмоциональные потребности хронически не удовлетворяются должным, здоровым образом, что мы сами не обращаем внимания на важнейшие стороны нашей собственной жизни? Либо это сигнал о том, что во взаимоотношениях со значимыми близкими людьми мы поступаемся своими ценностями, потребностями, причем эти уступки работают против нас.
Гнев может означать, что мы делаем для кого-то и отдаем кому-то больше, чем нам по силам, чем мы могли бы делать и отдавать, не разрушая себя. Или гнев предупреждает, что кто-то другой делает для нас слишком много, так много, что это лишает нас возможности расти и развиваться, мешает нам чувствовать себя способными и компетентными.
Подобно физической боли, которая сигнализирует о необходимости отдернуть руку от горячего, гнев сообщает о необходимости сохранения своей целостности, когда ей что-то угрожает.
Гнев может мотивировать нас сказать «нет» в ситуациях, когда другие агрессивно диктуют, как нам жить, и сказать «да» в ситуациях, когда мы сами хотим принимать такие решения. Гнев сигналит о том, что пора поработать над определением своих границ. Пора учиться устанавливать здоровые границы личности, а затем их надо будет поддерживать (подробнее мы поговорим об этом в главе «Границы личности»).
Очень важно позволить себе прочувствовать и тем самым признаться в своем чувстве гнева. Когда мы примем его, даже поблагодарим за то, что пережили, тогда гнев начинает нам помогать.
Может быть, мы сердимся на других только за то, что чувствуем себя ими связанными? Может быть, мы сердимся на членов семьи, потому что сердимся на себя?
Я обычно внимательно слушаю своих клиентов и пациентов. Если они выливают на других сильные негативные эмоции, я делаю вывод, что именно эти чувства человек испытывает по отношению к себе самому. Скорее всего, женщина ненавидит себя, поэтому злится на мужа и детей.
Думайте с любовью о членах своей семьи, но позволяйте себе прочувствовать свой гнев. Попросите Бога помочь вам обрести свободу и начать заботиться о себе.
Теперь вам гнев больше не нужен, пусть уходит. Поблагодарите Бога за то, чему Он вас научил с помощью этих переживаний.
Гнев – это всего лишь чувство, оно есть. Чувства – это реальность. Спрашивать себя: «Могу ли я позволить себе сердиться?» – это все равно что спрашивать: «Могу ли я разрешить себе попить, когда испытываю жажду?» Мы испытываем определенные чувства, и всякие чувства, в том числе и гнев, заслуживают внимания.
Есть несколько вопросов, которые могут помочь расшифровать сигнал, заключенный в чувстве гнева, и облегчат нам понимание самих себя.
• На что я злюсь?
• В чем проблема, чья это проблема?
• Как мне рассортировать возникшие сейчас проблемы и кто за что отвечает?
• Как мне выразить свой гнев так, чтобы потом я не чувствовала себя беспомощной, обессиленной?
• Когда я злюсь, как мне яснее обозначить свою позицию, не нападая и не защищаясь?
• Что я потеряю, если ясно представлю свое нынешнее положение?
• Если злость мне не помогает, что еще я могу сделать, как я могу действовать иначе?
А если другие заметят вам, что гневаться нехорошо, помните: гнев помогал вам выздоравливать. Выздоровление далеко не всегда имеет красивую «упаковку». Заботьтесь только о том, чтобы гнев не привел к разрушительным последствиям, чтобы дело не дошло до его открытого выражения.
Гневу нужно дать выход, но, конечно, нельзя бить по живому, нельзя и ломать вещи. В крайнем случае ударьте кулаком в подушку, перестирайте кучу белья, займитесь чем-то требующим приложения множества энергии. Когда остынете, задайте себе вопрос: а стоит ли так нервничать, так рисковать собой? Ведь в гневе человек плохо владеет собой и может натворить бед.
Если гнев стал преобладающим чувством в нашей жизни, это сигнал: пора оглядеться в поисках самой себя, смысла своей жизни. Если ваше внимание слишком сконцентрировано на ком-то, значит, из поля зрения выпали вы сами. Вы сами не в фокусе своего сознания. Нет ничего хуже, чем поневоле потерять себя.
«Нет смысла что-то делать, когда все напрасно. Как я ни старалась, муж как пил, так и пьет, стало только хуже. Я устала нести на своих плечах эту тяжесть. Я больше не могу ничего делать. Я потеряла интерес ко всему. Даже встать с постели, одеться трудно».
Опасный момент. В таком состоянии женщина может прибегнуть к алкоголю или таблеткам и стать зависимой от них. Нежелание жить – это тоже гнев, только направленный против себя. Отчаяние приходит тогда, когда нас покидает надежда.
И все же безвыходных ситуаций не бывает. Когда мы не видим выхода из беды? Когда вообразим, будто решение проблемы зависит только от нас. Алкоголизм – болезнь, при которой люди не склонны просить о помощи. Жены больных тоже не могут попросить помочь им, они обычно хлопочут за больного мужа.
Алкогольные семьи склонны, что называется, «вариться в собственном соку». Они не впускают новые идеи, не чувствуют, когда в дверь стучится помощь. Скажи им: «Обратитесь в „Ал-Анон“[11]» – никакой реакции, даже любопытства нет: «А что это такое?» Предложи им книгу о преодолении созависимости – никакого интереса. Алкогольная семья – закрытая система, замкнутый круг, в котором бьется отчаяние.
Отчаяние – это маска жалости к самим себе. Если начинаешь жалеть себя, то дальше ничего хорошего не будет. Это тупиковый путь: развивается психология «жертвы», еще больше снижается самооценка. Разумная самооценка, самоуважение, любовь к себе не живут рядом со страхом, стыдом, гневом, затянувшимся отчаянием.
Итак, в палитре чувств жены алкоголика преобладают тяжелые переживания. Типичным является дефицит положительных чувств, и в первую очередь таким женщинам нужно учиться уважать себя, поднимать свою самооценку. Разорвать порочный круг можно, если начать заботиться о себе. Важно перефокусировать свое внимание с проблем мужа на свои собственные. Трудно? Будем учиться. Что невозможно сделать в одиночку, то удается в группе.
Наше мышление – лишь служанка в руках эмоций. Эту мысль мне неоднократно приходилось слышать на лекциях по психиатрии и психологии. Мне не хотелось этому верить. Трудно расстаться с мыслью, что мы плохо владеем своей психической собственностью – потоком нашего мышления. Ясно одно: наши мысли сильно зависят от наших чувств, а изменение чувства влечет за собой изменение образа мыслей – и наоборот.
Начнем думать, что алкоголизм – болезнь, и чувства изменятся, а злость улетучится. Когда я узнала, что это заболевание имеет генетическую основу и предрасположенность к нему передается по наследству, а значит, не зависит от чьей-либо воли, у меня пропало желание морализировать. Наследственность – как солнечный свет, как дождь. Мы можем учитывать природные явления, но не можем на них сердиться.
Недаром психотерапевтическое вмешательство при оказании помощи женам и другим родственникам больных алкоголизмом начинается с определения и изменения чувств.
Когда мы находим нужные слова для обозначения того, что чувствуем, тогда мы получаем возможность вывести наши чувства наружу. Когда мы получаем подтверждение тому, что наши чувства важны, тогда мышление проясняется.
«Когда мне не спится ночью, я ловлю себя на мысли, что думаю о нем. Все вычисляю, как бы отвратить его от алкоголя. Часами репетирую свой монолог. Вот я ему скажу… вот я найду такие слова… он поймет, как плохо пить…»
«Иногда мне мерещится, что он сильно заболел и не может больше выпивать. Бросают же люди после инфаркта… Господи, неужели я ему желаю такой болезни?»
«А то мне представляется, что муж попал под машину или его избили. И у меня в голове морги, больницы».
Женщины, чьи высказывания я здесь привела, прекрасно отдавали себе отчет в том, что подобные мысли не приносили им ничего хорошего. У них развилась своего рода одержимость, навязчивость мышления. Что сделали эти мысли с их жизнью?
Навязчивые размышления об употреблении алкоголя близким человеком, о последствиях этого мешают женам ясно осознавать реальность, саму проблему. Эти мысли блокируют осознание себя и понимание других людей. Они забирают время, внимание тем, что полностью заполняют нас собой и достигают качества насильственных переживаний. Естественно, что они влекут за собой действия, в лучшем случае бесполезные, а часто вредные и для жены, и для больного.
Почему возникают навязчивые мысли? Они имеют собственную цель, дают нам иллюзию контроля над ситуацией, как будто мы еще управляем своей жизнью. Генератор навязчивых мыслей – это тревога, душевная боль, вызванные постоянно существующей проблемой.
Навязчивые мысли дают ощущение движения. Ситуация не меняется, а постоянный поток мыслей на волнующую тему замещает движение, как бы сулит перемены. Эти же мысли толкают жен к тому, чтобы спасать больных мужей; создается своего рода иллюзия целенаправленных действий.
Блокирование способности осознавать проблему тоже имеет защитное действие – так легче жить. Если посмотреть правде в глаза и понять, что я, жена, бессильна спасти своего мужа, будет еще хуже. Может быть, тогда женщина столкнется с утратой смысла своего существования. Она давно живет не своей, а его жизнью. Он – ее смыслообразующая фигура. Женщина верила в то, что она может все.
Осознать, что жена не может справиться с алкоголизмом мужа, равносильно признанию собственного поражения в жизни вообще. У такой женщины нет здоровых границ личности. Она не знает, где кончается жизнь супруга и где начинается ее собственная, поэтому она пытается управлять его жизнью. Навязчивые мысли об алкоголизме мужа дают ощущение, что она что-то делает с этой проблемой. Это ощущение не подпускает другое – чувство собственной беспомощности.
Навязчивые мысли позволяют женам связывать все свои проблемы именно с проблемой алкоголизма мужа, дают право во всех своих бедах обвинять кого-то – и тем самым полностью освобождают их от усилий для решения своих собственных проблем.
– Я готова сделать все что угодно, чтобы спасти семью от алкоголизма.
– Очень хорошо, что вы готовы. Приходите раз в неделю на групповую терапию.
– У меня нет времени. Я же должна следить за своим мужем.
– Оставьте его наедине с последствиями своего поведения.
– Не могу. Тогда все пойдет прахом.
Не прикладывать усилий к тому, чтобы меняться самой, сосредоточиться на других, иметь право их обвинять – очень сладостно. Эта самопораженческая позиция характерна для любой зависимости. Жена страдает созависимостью, которую Церковь называет человекоугодием.
Навязчивое мышление служит еще одной цели. Оно помогает убежать от страха. Как мы видели в предыдущей главе, у жен алкоголиков страхи занимают в душе много места. Страх всегда связан с чем-то внешним. Пока мысль фокусируется на чем-то вне нас, мы можем не заглядывать внутрь себя, ведь там может обнаружиться непереносимо болезненное чувство страха.
Сердце жены больного алкоголизмом ранено еще в детстве. Девочка, возможно, росла в семье, где папа болел алкоголизмом. В этом случае ни один из родителей не уделял ей достаточно внимания. Она была не в фокусе внимания у родителей, теперь она не в фокусе внимания у себя самой. Родители не уважали ее потребности – например, потребность в признании ее ценной личностью. Теперь она сама не ценит свои собственные потребности. Алкоголизм в родительском доме поглощал всю энергию мамы и папы. Теперь алкоголизм мужа поглощает всю ее энергию. Навязчивые мысли о его проблемах и есть частный случай такого поглощения.
Как писал поэт: «Она в семье своей родной казалась девочкой чужой». Родители отвергали ее чувства, не откликались на них. Пережить такое отвержение еще раз в зрелом возрасте так больно, что легче будет жить в хаосе, в токсических, ядовитых взаимоотношениях. Память этих женщин хранит все, что связано с такой травмой, и долгие годы они чувствуют эту спайку со своей болью. Чтобы выжить, они вынуждены концентрировать свои мысли на внешних событиях, где-то вне себя.
Тревога, навязчивые мысли блокируют творческие подходы к решению проблем.
«Нет, вы мне скажите, права я или не права. Вчера мой муж пришел до такой степени пьяный, что я не пустила его дальше коридора».
Типичная шкала мышления многих жен больных алкоголизмом соединяет два полюса: прав – не прав. Если она права, значит, с ней все в порядке. Если он не прав, то все его достоинства можно зачеркнуть.
Особенность мышления таких женщин заключается в склонности к разделению явлений, событий, причин, качеств и т. д. на два противоположных класса. Это мышление типа «или/или»: хороший/плохой, свой/чужой, друг/враг. Третий вариант отсутствует. В то время как жизнь, естественно, многомерна и объемна, и оценки с применением двоичной системы исчисления не всегда верны.
Жены больных алкоголизмом всегда знают, как должны себя вести другие члены семьи. Они знают, что хорошо для их детей, для их мужей. Их речь насыщена оценками, суждениями. Еще не дослушав до конца, они готовы давать советы. Если в семье больше двух человек, то жены привлекают на свою сторону других членов семьи, добиваются, чтобы и те соглашались с ними. Так образуются коалиции, спорящие друг с другом.
Стремление быть правой, оказаться на высоте, потребность управлять другими, манипулировать своими близкими затрудняет общение как в семье, так и в кабинете психотерапевта. Жены больных алкоголизмом ни с кем не соглашаются, они все знают лучше других. Они производят впечатление надменных и самоуверенных.
На самом деле эти женщины совсем не знают, как решить проблему алкоголизма в семье. Их публичное «Я» – твердое, уверенное, резко судящее – никак не совпадает с истинным «Я», с которым они остаются один на один. В глубине души жена больного алкоголизмом не знает даже, кто она такая и что она собирается делать со своей жизнью. Она беспомощна и считает себя никчемной.
Мышление по типу «все или ничего», «или/ или» возникает у людей эмоционально незрелых, неспособных объять все цветное многообразие мира. Их картинка мира – черно-белая. Эти люди, скорее всего, долгое время находились в состоянии бесплодной борьбы за какую-нибудь неверную идею. Например, вся семья боролась с алкоголизмом своего близкого. Кстати, я думаю, что слово «борьба» не подходит, когда речь идет об алкоголизме. Нам предстоит не бороться, а помогать больным людям. В борьбе характер ожесточается, неудачи привносят горечь восприятия окружающего мира. В результате жены больных алкоголизмом начинают мыслить резко, часто осуждающе. А заповедь, данная Господом, призывает нас не судить.
Окружающие люди не могут победить алкоголизм человека. Своим поведением они могут лишь помочь больному начать двигаться в сторону выздоровления.
«У нас проблема. Мы пьем. Мы уже лечились дважды, но беда нас не покидает».
Матери больных часто говорят: «Мы болеем уже два года», «Мы употребляем героин», «Мой ребенок…» Если переспросить: «Ребенок? Он что, еще в школу ходит?» – «Нет, что вы! Мы уже и институт закончили».
В нашем языке нет случайных слов. Даже ошибки и оговорки несут некоторый смысл. Это милое «мы» в устах созависимых означает размытость или полное отсутствие границ между теми, кто составляет «мы». Каждый воспринимает проблемы больного как свои собственные. Фактически вся жизнь в доме начинается с больного и вертится вокруг него. Жена отдала ему власть определять ее настроение, ее реакции. По мере прогрессирования алкоголизма границы все больше размываются. Жена или мать алкоголика или наркомана не воспринимает его как отдельного от себя человека. Так было всю жизнь, и слияние границ произошло задолго до развития болезни.
Границы нам нужны для того, чтобы обозначить себя среди людей.
Как мы даем знать ближним, где проходят наши внешние границы?
1. Никто не может дотронуться до меня без моего разрешения.
2. Если я разрешаю до себя дотрагиваться, то только комфортным для меня образом.
3. Это моя ответственность – контролировать, как, когда, где и кто будет меня касаться.
Физические границы видимы глазом, они проходят по краю нашего тела. Кожа – это наша физическая граница. Она служит для того, чтобы отделить от внешнего мира наши кости, ткани, кровь, удерживать в целостности и единстве наши внутренние органы. Мы усваиваем с детства, что кожей ограждена наша собственная территория, владельцем которой является тот, кому кожа принадлежит. Если на человека в детстве поднимали руку, у него нет чувства, что кожа – это начало его владений, что никто другой не может вторгаться на его суверенную территорию. Тогда у него могут возникать сложности с границами как физическими, так и психическими.
Примерно то же самое происходит с очертаниями нашей психической собственности. Только здесь нет видимой границы, поэтому ее труднее себе представить. Психические границы защищают наши чувства, мысли, намерения, желания, стиль поведения, мировоззрение, наши установки и убеждения, духовную составляющую. Из чего состоят эти психические границы?
В основном из ощущения себя цельной личностью с уяснением того, что принадлежит мне, а что – другим. Кирпичиками психических границ могут быть слова или бессловесная коммуникация, точно выражающая наше отношение к происходящему. Самое важное слово для построения границ – это слово «нет». Если мы даем кому-то понять, что подобное поведение или отношение к себе мы позволить не можем, мы тем самым устанавливаем границы.
Кто отвечает за установление границ и поддержание их в хорошем состоянии? Сам человек, который заботится о своей психической собственности. Мы сами себе пограничники. Если меня отвлекают от важной работы телефонным звонком, то это моя обязанность сказать: «Извините, я рада бы с вами поговорить подольше, но не могу себе этого позволить. Меня ждет неотложная работа». Если мне наступили на ногу в трамвае, это моя обязанность сообщить об этом и попросить убрать ногу с моей ноги. Если я не буду этого делать, я начну злиться, мои отношения с людьми испортятся, я стану человеком, не знающим своих границ и не умеющим их защитить.
Кто чаще всего нарушает границы? Тот, кто не ощущает своих собственных. У созависимых людей границы либо размыты, нечетки и не воспринимаются ими, либо они представляют собой толстые неприступные стены, делающие невозможным любое общение.
Оля, жена больного алкоголизмом, рассказывает:
«Когда у моего мужа с похмелья болит голова, со мной происходит тоже самое. Когда его тошнит, меня тоже тошнит, даже если я нахожусь в другой комнате. И если он не в духе, то и у меня портится настроение».
У Оли нет границ, во всяком случае границ ее чувств.
Мария, живущая в браке с больным алкоголизмом уже 21 год, рассказывает:
«Мы с мужем иногда по три месяца не разговариваем.
В крайнем случае оставляем друг другу записки».
У Марии выстроены не границы, а баррикады. Она живет в бункере, созданном из молчания. Когда у нас есть нормальные границы, мы в состоянии делиться с другими и слушать их без гнева и страха. Мария пока не в состоянии это сделать.
Созависимые люди либо обвиняют других в своих мыслях, чувствах, своем же собственном поведении, либо винят себя за чьи-то мысли, чувства и действия.
Конец ознакомительного фрагмента.