Глава 5
Спать на голых камнях, лишь местами подернутых смехотворно тонким дерном, – удовольствие далеко не для всех. А когда они к тому же холодные, желающих вообще не останется. Хоть на дворе разгар жаркого лета, по ночам все равно некомфортно. Тем более что дело происходит на высоте. Трудно сказать, на сколько поднялись от уровня поселка, но Рогов предполагал, что минимум полкилометра, а максимум раза в два-три больше.
А на каком уровне начинается линия таяния снегов? Выше, гораздо выше, но они все же к ней существенно приблизились.
В общем, это не сон, а та еще мука. В лучшем случае кое-как подремал часика два, а все остальное время проворочался: первоначально крутился в поисках оптимальной позы, где ничего не давит; затем добавилась борьба с ночной прохладой, норовящей пробрать до костей. Несколько раз с трудом удерживал себя от того, чтобы не начать бродить во мраке, выискивая кусты, откуда мечтал наломать мягких ветвей. Ими же можно и прикрыться – хоть какая-то защита от холода.
Нельзя. Непонятно, куда они забрались, но тут такие каменные нагромождения, что даже светлым днем легко найти богатые приключения. Одну ночь можно и перетерпеть – чай, не снежная зима на улице, не помрет.
Широты здесь явно не низкие, задолго до рассвета мир начинает медленно меняться. Сперва угольно-черный, страшный, в горах ночью даже шаг опасно сделать, под ногами вообще ничего не видно. Затем начинают проявляться смутные силуэты. Ты еще не понимаешь, что именно видишь, но уже уверен: это не разыгравшееся воображение рисует ложные картинки.
Еще немного, и силуэты наливаются объемом, а ты наконец сознаешь, что именно окружало тебя во мраке.
Этот момент настал для Рогова тогда, когда он уже не лежал, а сидел, обхватив колени руками. Не столько холодно, сколько надоело валяться без толку – заснуть не получалось. Вглядываясь в проступающие из сумрака картины, он так удивился, что едва удержался от ошеломленного восклицания. Нельзя шуметь, ведь некоторые все еще пытаются уснуть, а отдельные счастливчики даже сладко похрапывают.
Измотанным людям отдых нужен.
Слишком темно, надо еще хотя бы минут пять-десять подождать. Никогда прежде время не тянулось так медленно, Рогов изнемогал от желания подняться и устроить короткую разведывательную вылазку. То, что он заметил, того стоило.
Наконец решив, что уже светло настолько, что не рискуешь переломать конечности на каждом шагу, встал, очень осторожно, боясь потревожить товарищей, направился к тому, что поначалу принял за скалу необычных очертаний. Но теперь осознал, что первое впечатление обманчиво. Ни о каком природном образовании не могло быть и речи – перед ним огромная каменная башня.
Точнее – остатки башни. Сложенная из неподъемных, тщательно обтесанных камней, широкая, не меньше двадцати метров диаметром, некогда, должно быть, высокая. Но время ее не пощадило: полностью сохранилось лишь основание на фундаменте из исполинских блоков; дальше на небольшую высоту вздымаются заметно перекосившиеся стены, будто неровно обгрызенные поверху. Там и сям валяются сверзившиеся прямоугольные камни, некоторые раскололись при падении. Подойдя к ближайшему, Рогов оценил его габариты: в длину метра полтора минимум, ширина под метр, толщина на треть меньше. Сколько же он может весить? Для ответа на такой вопрос надо знать плотность породы, а спросить ее можно лишь у Сфена. Не станешь же его будить ради такого пустяка.
Вход зиял черной пастью чудовищного зверя, перед ним лежала плита схожих с ним размеров и формы. На ее торце удалось разглядеть высверленные отверстия большого диаметра. Присев, потрогал края, сунул палец чуть глубже, тоже ощупал. Гладко, будто по зеркалу водишь. Для чего это? Сюда когда-то входили пазы, и камень был частью какого-то механизма? Почему бы не предположить, что он являлся воротами, габариты ведь на глаз сходятся. При малейшей угрозе гарнизон башни их закрывал, после чего попасть внутрь, не пробив крепкой преграды, было затруднительно.
Сколько веса в этой плите? На вид она куда больше того блока – раза в четыре минимум. Это уже не центнеры, а тонны. Должно быть, ручка у такой дверцы была соответствующей, но, к сожалению, от нее и следа не осталось. Или остался на другой стороне камня, но, чтобы перевернуть такую громадину, сил отряда недостаточно.
Пускай археологи будущего переворачивают.
Светлело на глазах, и Рогов рискнул сунуться внутрь. Здесь мрак тот еще, но, если взглянуть наверх, все видно куда лучше, ведь потолка у башни не осталось. Лишь жалкие остатки перекрытий по краям. Они не были целиком каменными, время до крошки сожрало деревянные детали, оставив лишь опорные монолиты, располагавшиеся по кругу неширокими балконами.
Что-то с шелестом пролетело возле лица, но Рогов ничуть не испугался. Вместе со Сфеном он где только не побывал за последние недели, в том числе и в паре серьезных пещер. Одну облюбовали летучие мыши, они висели под сводом в неимоверных количествах, и там стоял схожий запах, разве что куда насыщеннее, и звуки слышались похожие.
Мышей он не боялся. А вот забираться по круговой лестнице опасался. Осмотрел ее, ощупал. Пандус из больших блоков, протягивается лишь до остатков перекрытий первого яруса. Дальше, должно быть, использовались деревянные конструкции, но от них ничего не сохранилось.
Ну и ладно, решено. Вроде над головой ничего опасно не нависает, в этом месте стена пусть и выглядит скверно, но состояние у нее не из тех, что, того и гляди, рассыплется. Может, и глупое мальчишество, но Рогову нестерпимо захотелось забраться наверх и бросить взгляд на все четыре стороны. Рассветает быстро, с высоты можно много чего разглядеть – вдруг получится прикинуть оптимальный маршрут для дальнейшего бегства.
В общем, не такое уж пустое мальчишество он задумал.
Забирался осторожно, тщательно прощупывая каждый шаг. Ступени здесь слишком большие, под размер блоков, приходилось сильно задирать ноги. Или архитекторы древности не продумали этот момент, или в защитники башни набирали воинов, рядом с которыми даже рослый Рогов смотрелся скромно, а ребятки вроде Дохода и вовсе выглядели недоразвитыми детьми.
Эдакое племя великанов.
Полпути пройдено, и лестница не преподнесла ни одного сюрприза. Умели же раньше строить – все, где не применялась древесина, сохранилось как новенькое. Древние зодчие нижний ярус башни и основание возвели исключительно из каменных блоков, и эта часть пребывала почти в первозданном состоянии. Ни время, ни вода, ни землетрясения не сказались, ни единой трещинки не видать. Жаль, что на остальное их не хватило, по всему заметно, что раньше сооружение вздымалось на гораздо большую высоту.
Когда-то здесь все было иначе. Ни на миг не верилось, что именно древние ваксы основали цивилизацию, которая оставила после себя такие вот башни; врезанные в крепчайшие скалы мощеные дороги; роскошные гробницы на обрывах; широкие мосты через бурные реки; подземные рудники, где добывали изумруды, и открытые мраморные карьеры с обширными отвалами. Если здесь и жили в те времена троглодиты, то разве что на положении дешевой рабочей силы, или, скорее, бесправных невольников. И уж заниматься людоедством им точно не позволяли.
Эх, хорошие были времена…
Куда все это делось? Ответить на этот вопрос Рогов не мог. Что-то случилось. Может, катастрофа неизвестного характера; может, оскудели пашни от неправильного севооборота; может, цивилизация захирела от комплекса причин, главной из которых выделить невозможно. На Земле тоже хватает мест, где чуть копни – и откроется богатейший культурный слой с великолепными артефактами, но при этом на поверхности непролазные джунгли или бесплодные пустыни. Ваксы получили свой шанс и не упустили его, став хозяевами опустевших территорий.
А вот и вершина башни. Точнее – вершина остатков башни. Рогов, удивившись, остановился, тихо спросил:
– Ты почему не спишь?
Кэт сидела на краю нависшего над стеной блока, свесив ноги, и на Рогова даже не обернулась. Спасибо, что хотя бы снизошла до ответа:
– А как тут вообще можно спать?
– Я думал, что ты неприхотливая.
– Индюк тоже думал, но это закончилось супом. Даже в ледяных горах мы не ночевали на голых камнях.
– Ты сюда что, в темноте забралась? Не надо так рисковать. И не сиди на краю.
– А ты что, отец мне, чтобы указывать, где сидеть?
– Вообще-то я твой командир, а тут все на честном слове держится.
– Рогов, этой башне столько лет, что здесь больше нечему отваливаться. Осталось самое крепкое, все остальное давно внизу валяется и травой поросло. Это уже не башня, а почти скала.
– Вечного ничего не бывает.
– Я смотрела в ту сторону, где что-то горело.
– И?
– Ничего вообще не увидела.
– Может, у ваксов праздник закончился.
– Вряд ли, потом заметила еще один пожар, уже в другой стороне.
– Где?
– Горело где-то там. – Кэт указала почти точно на восток. – Такое же большое зарево, и оно быстро пропало. Я не верю, что у них два праздника в разных местах. А если и так, они бы не завершались за полчаса. И зачем праздновать под утро, такое должны с вечера начинать.
– Может, сигнал подавали.
– Это не похоже на сигналы, пламя сильно большое, явно не костер.
– Да попробуй их пойми. Мы не знаем обычаев местных ваксов, может, здесь такие зарева в порядке вещей.
– В нашей хижине живет девушка из той группы, которую нашли неподалеку отсюда. Она ничего про такие обычаи не рассказывала.
– А что вообще рассказывала?
– Ты разве перед походом их не расспрашивал?
– Расспрашивал. Но у меня свои вопросы, а у вас, барышень, свои разговоры. Может, что-то важное упустил, а ты сейчас вспомнила.
– Вряд ли. Ты, может, и не сильно быстро соображаешь, но дотошный. Дай время, и все по полочкам раскладываешь.
– Ну а все же?
Кэт, выдержав паузу, без интереса начала рассказывать:
– Они прятались в тех местах, где много густых кустарников. Здесь такие заросли часто встречаются на склонах, и ваксы в них не суются. Собирали ягоды, вниз выбирались ночами, ловили на ручьях лягушек, иногда рыбу, лазили в птичьи гнезда за яйцами и птенцами. Даже ящериц ловили и пищух. Все ели сырым или чуть-чуть подсушивали на солнце. Костры разводить боялись, потому что ваксов здесь очень много. Повсюду следы, и замечали их часто.
– Почему ваксы их не выследили?
– Это легко. Надо просто вести себя осторожно и ходить босиком, тогда наши следы трудно различить. Ваксы думают, что это их соплеменники, а свои им не сильно интересны.
– Попробуй поброди по таким камням босиком.
– Жить захочешь – и по гвоздям ходить будешь. К тому же они не забирались в такие места. Ходили только там, где меньше риска для ног. Но все равно сильно доставалось. Ты бы видел ее ступни и подошвы, это такой кошмар…
– Ни один из них не согласился пойти в наш отряд проводником.
– Они еще не отошли от всех здешних ужасов. Очень боятся возвращаться.
– Странно, что их вообще сюда занесло. Далековато от поселка, все остальные выходили в неширокой полосе, где мы их перехватывали.
– Эти точно не оттуда. Не знаю, где они бродили, но сюда вышли с северо-востока.
– Откуда знаешь?!
– Она мне так сказала.
– Мне ничего такого никто из них не говорил.
– У них плохая группа. Недружная, и люди какие-то глупые. Удивительно, что сумели выжить. Может, кроме нее, никто вообще не мог понять, куда и откуда они идут. Брели куда глаза глядят, вот и все.
– Мне рассказывали, что горы, где они оказались, были без снега. Они только на горизонте видели ледники, и то один раз, с высокого перевала.
– Ага. Им повезло. В снегах такая группа выжить не смогла бы. Слабаки. Как можно идти куда-то и совершенно не ориентироваться? Не приспособленные ни к чему, смешные люди.
– В городе им это не нужно.
– Ага, знаю – заплати таксисту, и он довезет куда надо.
– Вроде того. Получается, они спустились с гор и двигались на юго-запад, прежде чем вышли к этим местам?
– Она так говорила.
– Она вообще нормальная?
– А разве можно остаться нормальной, несколько месяцев питаясь муравьиными яйцами и напиваясь водой из луж?
– Плохое забывается, так что со временем отойдет. Я к тому, что она могла ошибиться.
– Не знаю. Вряд ли. Вроде в таких вопросах она очень даже нормальная. То, что от обуви отвыкла и разучилась спать под крышей, – совсем другое. А чего ты так возбудился из-за ее слов?
– А ты сама подумай – вот откуда все прочие выходили? Уж точно не с того направления. Северо-восточнее поселка хребет тянется, он уходит почти точно на север. В предгорьях резко обрывается, но дальше высоты настолько серьезные, что никто в лоб на такой не полезет. Если предположить, что все наши оказались по одну сторону главного хребта, получится, что эта группа пришла с другой. А что, если она там не одна? Что, если здесь полно людей? Наших людей.
– Не знаю насчет наших, но ваксов тут точно полно, они бы не дали людям освоиться здесь в больших количествах. Сам прекрасно понимаешь, вспомни, какими слабыми мы были в самом начале, когда только спустились.
Снизу послышались шаги, и голос Кири, гулко отдаваясь в стенах башни, внес свою лепту в обсуждаемое:
– Если местные ваксы такие же, как наши, может, женщины и детвора остались. Они только мужчин валят почти без вариантов. Получается, Рогов, мы тут можем спасти из тяжкой неволи немало ласковых цыпочек. Возникнет некоторый демографический дисбаланс, и в связи с этим нам неизбежно придется задуматься о многоженстве. Если кому-то это покажется неправильным, готов себе вместо двух взять трех, а то и четырех. Так сказать, пойду на жертвы ради других. Рогов, в свете вышесказанного своих лишних не желаешь уступить? Ты ведь мне лучший друг как-никак.
– Только ноги не забудь им вымыть, как я слышал, у них с ногами проблемы.
– Договорились.
– Кэт рассказала, что видела еще одно зарево. Точно на западе. Быстро занялось, быстро исчезло. На праздник не похоже, будто специально загадки загадывают.
– Эти волосатые не такие гении, чтобы нас озадачивать. Думаю, тут все объясняется просто.
– А именно?
– Что быстро и ярко горит, а потом так же быстро превращается в пепел? Я тебе, тугодуму, отвечу – поселок дикарей. У них там излюбленный материал – тростник сухой да жерди тонкие. Бревен нормальных почти нет, да им и рубить их особо нечем. Поднеси спичку – и все это вспыхнет быстро и очень весело. А потом раз – и только пепел да угли тлеющие остаются. Там нечему долго гореть, все равно что стог свежей соломы подпалить.
– Хочешь сказать, что у них тут какие-то свои разборки?
– Рогов, а тебя ни капли не удивил размер вчерашней толпы, которая так радостно гоняла нас по осточертевшим горам?
– Ну… в принципе мне показалось странным, что их так много. Никогда столько волосатых в одной куче не видел. С другой стороны, откуда мы можем знать о всех тонкостях здешних религиозных церемоний? Вдруг у них как раз большой слет намечался, который раз в год проводится? Собрались с нескольких поселений, и нам не повезло на них наткнуться.
– Может, и так. Только на капище том вообще никого не было в тот момент, когда мы его нашли. И ни одного свежего следа. И вдруг там оказывается такая орава. Дело в том, что она никак не могла прийти из одного поселения. Может, набирали из десятка деревень или около того, ну уж никак не меньше пяти или хотя бы четырех. Ты наших ваксов вспомни, они на любой сбор торопятся, будто в очередь на кастрацию. То есть всеми путями стараются это дело затянуть на бесконечный срок. Такое у них даже в пределах одного поселка, ведь там три охотника два часа собираются. А тут дело куда сложнее, им и за день ни за что не уложиться. Но эти почему-то управились чуть ли не мгновенно. Или тут ваксы совершенно не такие, или они давно по этим кручам кучей бродят по какой-то непонятной нам надобности, вряд ли связанной с их оккультными делами.
– Это только твои догадки.
– Но согласись, что я подавил твой жалкий разум своей безупречной логикой. Что дальше делать думаешь? Сидеть на вершине башни, поплевывая на мир у твоих ног, или мы куда-нибудь пойдем? Во втором случае хотелось бы узнать твои великие идеи по поводу направления, дабы представлять, что нас ожидает в ближайшем будущем.
Рогов указал на запад:
– Поселок там, и где-то там же остались те ваксы, от которых мы вчера драпали. Так что туда идти не хочется.
– А жаль, горы в тех краях с высоты этого памятника древности выглядят симпатично. Даже горами не назвать – так себе, холмы, легко прорвемся.
– На восток забираться нет смысла, мы еще дальше отдалимся от поселка, да и горы там еще симпатичнее. В том смысле, что это настоящие горы, а не холмы, без альпинизма местами не обойдемся. Так что и туда не хочу.
– Мудрое решение, небось ночь не спал, его обдумывая. Весь в нетерпении по поводу твоих великих слов насчет юга и севера.
– У нас чем дальше на юг, тем больше ваксов. Так что выберу север.
– Ох-хо-хо… – горестно протянул Киря. – Горы там, конечно, не такие симпатичные, как на востоке, но это только вначале. Да и ноги мы там стопчем до колен, ни одного ровного местечка не видно.
– У тебя есть предложение получше?
– Вообще предложений нет. Зря мы с тобой сюда приперлись. Думать надо, прежде чем забираться не пойми куда и не пойми зачем.
– Совет так решил.
– Что-то я никого из этого совета среди нас не наблюдаю. Складывается впечатление, что этот самый совет нас самым наглым образом поимел, а после ни денег не заплатил, ни замуж не взял. Тебя и меня, Рогов, кинули.
– Вообще-то я в этом самом совете состою. И тебе там место предлагали.
– Ты, Рогов, зицпредседатель Фунт[3] нашего совета, только обходишься нанимателям куда дешевле. Твоя участь – терпеть нескончаемые страдания и унижения.
– А сам чего не пошел?
– Предпочитаю оставаться вечным оппозиционером. Нельзя изменять себе даже ради хлебного места. Так, значит, шагаем на север?
– На север. Поднимай людей, светло уже, а мы не знаем, как далеко оторвались от ваксов.