Глава 2
Айболит, бессменный кашевар отряда, колдовал над костром, следя за нанизанной на прутики рыбой, выловленной все в том же ручье. Здесь его воды протекали в ущелье, проточенном среди навалов камней разного размера. В свое время они скатились в русло не сами собой, сорвавшись со склонов стискивавших долину холмов. Тут поработала рука человека.
Коллективные усилия сотен или тысяч людей привели к тому, что по правому борту долины образовалась длинная глубокая вырезка. Рудокопы древности добывали что-то ценное, выходившее в этом месте на поверхность. Выбрав легкодоступные запасы, они были вынуждены начать заглубляться за оставшимися, и над ними со временем начала нависать пачка бесполезных пород. Пришлось заняться дополнительной работой, чтобы все это добро не обрушилось на их сгорбленные спины. Мешающий грунт разбирали кирками и лопатами, тачками или как-то по-другому оттаскивали вниз, сбрасывая с высокой речной террасы. Со временем человеческая деятельность привела к тому, что образовался протяженный отвал, перегородивший дорогу воде. Но она если и поднялась над этой плотиной, то ненадолго. Слишком рыхлая преграда, через такую несложно проточить новый путь, уровень быстро снизился, ни следа от озера не осталось.
Рогов, пристроившись на удобной глыбе, крошечным балконом нависавшей над водами широко разлившегося в этом месте ручья, занимался пополнением продовольственных запасов. При отсутствии нормальных консервантов нелегко хранить еду в заплечных мешках и корзинах. Тем более что основу рациона землян составляли дары водоемов и дичь, до развитого сельского хозяйства им еще пахать и пахать. Ни о каких крупах и прочих продуктах, легко обходящихся без холодильника, пока что не может быть и речи. Осточертевшие ревень да такие же надоевшие корни самого обычного с виду лопуха – вот и весь растительный рацион, полноценно прожить на таком проблематично.
В общем, в дальних походах приходилось по большей части рассчитывать на подножный корм – ведь с собой много унести не получится.
Кусок лески с хитроумно навязанным пучком обрезков фазаньих перышек, крючок и палка, выломанная в ближайших зарослях вездесущего орешника, – вот и вся удочка. Здешнюю рыбу можно безо всякой наживки обманывать. Она еще не знакома с человеческим коварством и не боится его до такой степени, что самых беспечных можно из рук кормить.
Взмах удилища, перьевая муха падает возле валуна на течении, струя подхватывает ее, несет мимо камня, из-под которого моментально выносится стремительная тень. Подсечка, переменчивая тяжесть отчаянно трепыхающейся рыбы, медленно, чтобы не нагружать лишний раз драгоценную леску, добыча добирается до берега – и вот уже Рогов пускает в дело загребущую руку и с нотками радости в голосе сообщает Айболиту:
– Крупные они в этом ручье.
– Ага, в прошлом вообще мелочь была, будто мойва недоразвитая. Хорошо, что Сфен там ничего не нашел, а то я бы запарился этих мальков потрошить и жарить. Слушай, Рогов, ты скажи Кэт, чтобы мне помогала.
– Чего это?
– Ну а чего все время я за кашевара? Самый крайний, что ли? По-хорошему, вообще-то женщины всегда готовят.
Подошедший Киря хлопнул бессменного повара по плечу:
– Не грузи нашего великого вождя такой глупой дребеденью. И вообще, лучший друг животных, известно ли тебе, что знаменитейшие повара на всем свете – мужчины? Не веришь? А ты зайди в любой приличный ресторан и поинтересуйся, кто у них шеф-повар. О! А эта уже готова, красиво подрумянилась, я ее себе заберу, уговорил.
– Куда?! А остальным?! Руки убрал!
– Ты что, рыбы для почти что лучшего друга пожалел? Да ее тут целый ручей, нельзя же быть таким жадным. Опомнись, не теряй человеческого облика из-за такой ерунды. Рогов, там Сфен какой-то мрачный ходит. Такое впечатление, будто повеситься намеревается.
– Вряд ли. Он жизнелюб.
– В таком случае очень похоже, что нас прямо тут ждет очередная встреча с хорошо знакомым господином по имени Облом.
– Не знаю, не знаю. На камнях вон ржавых пятен полно. Сфен говорит, что это очень хороший признак.
– Тогда какого лешего нас понесло в такую даль? Этой ржавчины я ему, не выходя из поселка, мог полвагона натаскать. Или она здесь какая-то особенная? Ну типа хронический простатит лечит или дивные видения при неумеренном курении вызывает. Что с ней не так?
– Курить ржавчину я не догадался.
– Дарю идею, пользуйся, гробь здоровье. Раз не свое, мне не жалко.
– Благодарю.
– Мы тут с Кэт побродили по лесу, который выше. Я ей стихи рассказывал про платоническую любовь и подвиги вьетнамских коммунистов, но Кэт есть Кэт, романтики в ней не больше, чем в унитазе. Я тут разоряюсь соловьем, а она захотела фазана убить, такая вот необычная фемина.
– Убила? – напрягся Айболит, подозревая, что ему придется ощипывать и потрошить добычу.
– Ни хрена не убила, он, падаль, почему-то был против. Ох, я тебе скажу, как драпал от нас! Куда там тем страусам.
– Э! Киря! Ты уже вторую рыбу утащил! Руки убрал! Достал уже!
– Радуйся, что хоть кто-то твою вонючую стряпню высоко ценит. Ты до гробовой доски должен меня благодарить, я же тебе великую честь оказываю. Ну так вот, Рогов, занятия поэзией не помешали мне заметить некоторые детали пейзажа, и, думаю, они вряд ли тебя обрадуют. То, что там следов медвежьих, как коровьего навоза в родной деревне Кузьмича, это пустяки, которыми тебя вряд ли получится расстроить. А вот то, что там поляна с кострищем большим и черепами этих самых медведей на палках, – уже гораздо неприятнее. И хочу сказать, что черепа там не только медвежьи. Всяких хватает, в том числе и самых нехороших.
– Наши?
Киря кивнул:
– Две штуки человеческих, уж их я ни с чем не перепутаю. Но по костям не понять, наши это или местные, отличий ведь никаких быть не должно.
– Что еще видел?
– Интересного больше ничего нет, но кострище свежее, столбы тотемные вокруг, народец там часто появляется. Это я о ваксах.
– Я понял.
– Опасное местечко.
– Не факт. Нам это может оказаться на руку. У них женщинам запрещено смотреть на тотемные столбы, поэтому поляны с ними устраивают вдалеке от селений. То есть нарваться на ваксов здесь можно, только если наткнешься на группу охотников или в праздник, когда они толпой приходят поплясать вокруг ритуального костра.
– Эх, Рогов, ты слишком рано радоваться начал. Вот у болотных ваксов праздников – что у профессионального алконавта. То есть каждый день календаря – красный. Как они успевают воевать при таких делах и все остальное проворачивать, я понять не могу. А насчет здешних мы вообще не в курсе. Вдруг у них такие же развеселые порядки?
– Ждем остальных разведчиков, и никто от лагеря не отходит ни на шаг без моего разрешения. И доставай нож, садись и чисть рыбу, раз уже половину слопал. Компенсируй нанесенные убытки прилежным трудом.
– О-па! Вот так новости! Это за что же мне такой неожиданный наряд на кухню?! За пару каких-то вшивых рыбок?!
– Он три съел, – тут же наябедничал кровно заинтересованный в помощи Айболит.
– Молчи, зоофил несчастный! Эх, Рогов-Рогов, а ведь я искренне считал тебя своим верным другом. И это после того, как я вынес тебя из таких снегов, где даже сам Дед Мороз в солнечный полдень зубами чечетку отбивал.
– Не помню я, чтобы ты меня когда-то носил.
– Не придирайся, зануда. И нож дай.
– У тебя свой есть.
– Мой для рыбы не годится. Лучше уж ногтями чистить, чем этим убожеством. Или ты так на меня ополчился, что готов обречь на такие муки?
– На, только отстань. И побыстрее с рыбой, народ пора кормить.
Сфена Рогов нашел на груде камней, которые тот один за другим от души колотил молотком. Сердце кровью обливалось, глядя на это: ведь инструмент тяжелый, железный, по нынешним временам на вес золота, если не дороже. А ведь при каждом таком ударе он по чуть-чуть деформируется и теряет крохи драгоценного металла, улетающие с микроскопических сколов.
И не только микроскопических.
– Ну и как? Успешно?
Тот покачал головой:
– Если здесь все карьеры такие, как этот, то мы зря потеряли время. Без толку все, полный ноль, только время теряем.
– Опять что-то не так?
– Ты хоть знаешь, что они здесь добывали?
– Нет, но думаю, что ты об этом сейчас расскажешь.
– Рогов, я был прав. Тут и правда выход магматических пород. Точнее, не совсем тут, в смысле, не на этом самом месте. Как бы тебе объяснить… В общем, да, известняк здешний в свое время подогрело так, что его уже нельзя называть известняком. Повышение температуры или давления по тем или иным причинам может привести к метаморфизму пород. Был известняк, а теперь другая порода получилась. Нет тут железа, и другими металлами мы тоже не разживемся.
– Так я не понял. Что именно тогда они здесь добывали?
– Мрамор, Рогов. Они здесь добывали мрамор. Я даже удивлен, потому что он не то что не дотягивает до каррарского[2] – он вообще никакой. У нас даже на мраморную крошку эту муть постесняются использовать.
– Может, другого поблизости не было.
– Не знаю.
– А что, кроме мрамора, здесь вообще ничего нет?
– Разве не видишь, чем я занимаюсь?
– Колотишь камни.
– Тонкое наблюдение.
– И как успехи?
– Честно говоря, понапрасну молоток калечу, нормальной руды нам здесь не видать, как светлого будущего. Объемы нужны, а не редкие минералогические образцы.
– Бросай это дело, обедать вот-вот сядем. Разведчики уже почти все вернулись.
– Новости есть?
– Если не считать того, что чуть выше нашли тотемную поляну, нет.
– Новость не из лучших.
– Согласен.
– Даже хорошо, что здесь не нашли руды. Иначе до разработки пришлось бы решать вопрос с ваксами, а мы даже у себя не смогли его закрыть.
Сфен прав на все сто. Несмотря на то что численность населения поселка перевалила за четыре с половиной сотни, это не сняло с повестки дня угрозы нападения. Со времен последнего много воды утекло, но боевые отряды троглодитов не оставляли землян в покое, шастая в считаных километрах от слияния двух рек, где устроились выходцы с холодных гор. Ближе подходить побаивались, потому как несколько раз им устраивали мелкие и крупные неприятности, но окончательно охоты полакомиться человечиной так и не отбили.
Руководство опасалось самого нехорошего сценария. Пока что ваксы разобщены, даже в пределах одного племени соседние поселения могут пребывать на ножах друг с другом по самым разным причинам: от кражи особо толстой невесты, на которую имел виды любвеобильный вождь, до несправедливого раздела мяса и костей совместно загнанного сохатого.
С прочими племенами они могли состоять в союзных отношениях или враждовать не на жизнь, а на смерть, торговать немудреными товарами или просто игнорировать. Но не так давно случилась ситуация, когда в этих краях оказалась относительно немаленькая группа людей. Их было около четырех десятков, в том числе хватало хорошо вооруженных мужчин, знакомых с воинским делом. Они легко разнесли несколько поселений и основали свое в надежде засеять поля, перезимовать, собрать урожай и после этого продолжить свой долгий путь, обходя стороной какой-то непонятный Гриндир.
К сожалению, у ваксов на этот счет были иные соображения. Дождавшись поздней осени, они собрали воинов нескольких племен и пошли в набег под прикрытием затяжных ливней, обычных в это время года. Число нападавших и неожиданность позволили одержать сокрушительную победу. Все мужчины были перебиты, выжило только несколько женщин и детей. Их дикари оставили как добычу. Но не сделали бесправными рабынями, а позволили жить относительно самостоятельно, расплачиваясь за сохраненные жизни сетями и примитивной тканью, – все это изготавливали из местной травы с прочными волокнами. Подрастающих мальчиков убивали, не позволяя возмужать: память о воинах в железе и при металлическом оружии слишком свежа. Пусть их немного пришло, но успели море крови пролить.
Такое хорошо запоминается.
Появление землян вновь взбаламутило племенное болото. Пришельцы, столкнувшись с ваксами, сумели одержать победу, захватив крупное поселение. Затем пришлось пережить опасные времена, когда враг находился на расстоянии вытянутой руки. Случалось всякое, в том числе и частично успешное нападение. Но люди сумели за него отомстить сторицей, устроив коварную засаду на реке. Затем случилось еще несколько мелких стычек, и враг, устав нести потери, откатился к южным болотам, забросив пару своих ближайших деревень.
Но говорить об окончательной победе преждевременно. Ваксы все время неподалеку, непрерывно держат землян под контролем. И это сильно нервирует. Трудно понять, каковы их планы, но что, если вожди прямо сейчас расселись на одной из священных для всех племен тотемных полян и, подбрасывая в ритуальный костер небрежно обглоданные кости, обсуждают, что было бы здорово собраться, как случилось не так давно, и навалять этим белокожим наглецам по самое не могу. После можно полакомиться их сладким мясом, а пощаженных женщин оставить работать на всеобщее благо. Пусть тратят жизнь на резку травы, ее вымачивание и мотку суровых ниток. И глядишь, скоро даже в самой захудалой деревне будет по крепкой сети, а то и парочка, а все мужчины станут щеголять в модных юбочках.
Землян пришло много. Их куда больше, чем тех местных, которых в свое время здесь перебили.
Но ведь сила не только в числе. Сельские труженики, клерки, водители, продавцы, работники строительного комбината, сборщики стеклопакетов, дворники – таков усредненный состав пришельцев. Людей с военным опытом среди них единицы, погоду они не делают. Да и те не в своей тарелке – ведь вместо привычного оружия приходится пользоваться примитивными дубинами, копьями и прочим доисторическим хламом. Так что былой опыт если и помогает, то далеко не в полном объеме.
То есть, даже имея такие силы, земляне, возможно, качественно уступают разгромленной группе местных или не сильно превосходят. Металлического оружия почти нет, пользуются самоделками из доступных материалов. А там у ваксов технологическое преимущество, потому что они умеют обрабатывать камень, что люди делать пытаются, но с куда меньшими успехами. К тому же качественный кремень в ближайших окрестностях не встречается вообще, дикари его добывают где-то далеко и, само собой, не торопятся поделиться информацией о его местонахождении с врагами. О торговле с ними тоже не может быть и речи.
Людям остаются кость и древесина.
В общем, имеет место слабая боевая подготовка и неудовлетворительная вооруженность. В этих вопросах преимущество на стороне дикарей. Если по первому пункту народ пытаются тренировать, то со вторым все очень плохо.
Нужно сырье. Именно ради него Рогов и еще одиннадцать человек опасно отдалились от контролируемой землянами территории. Хоть какая-нибудь руда, пусть даже с вредными примесями, бедная, никчемная. Но чтобы из нее получилось выплавить вожделенный металл в весомых количествах. Сойдет и совсем дрянной, дикарям и такой не снился. У них его нет, но не сказать что нет вообще – встречаются отдельные изделия. Или древние, из материала, который у землян принято называть черной бронзой, или отобранные у местных несколько лет назад.
Кстати, дележка тех богатых трофеев не обошлась без политических скандалов. Несколько вождей передрались, причем не по одному разу, племенной союз мгновенно развалился, на почве жадности и мордобоя вспыхнуло несколько ожесточенных войн. В результате некоторые поселения оказались обескровлены, другие забросили, тамошнее население перебралось в более спокойные места. Троглодиты до сих пор не оправились после тех бурных событий, давние конфликты не все погасли. И это внушает надежду на то, что объединиться против землян они не сумеют.
Откуда все это Рогову известно? В основном от тех самых аборигенок, которых дикари оставили работать на себя. Но все они успешно влились в коллектив землян, так что свежих сведений поставлять теперь не могут, связи с ваксами больше нет.
Надо бы заняться ловлей говорливых пленников. Женщины знают язык троглодитов, да и многие земляне могут связать на нем пару слов, благо выучить их не так уж сложно. В общем, нашелся бы болтун, а о чем поговорить – найдется.