Глава 7
Маски
Дорогу в самом деле замело, и преизрядно. Лошади утопали в рыхлом снегу мало не по брюхо, и думать нечего было двигаться с приличной скоростью. Такими темпами мы бы добрались до имения Ильзор еще не скоро!
– Лауринь, прикажите своим людям двигаться в ряд по двое, только поближе к тем, кто впереди, – попросила я, подъехав поближе.
– Вы что-то задумали? – покосился он на меня.
– Пустячок, – хмыкнула я, не выпуская трубки из зубов.
Да, придется мне немного потрудиться, если я не хочу остаться не только без завтрака, но и без обеда. Конечно, я привыкла пускать в ход магию только в самых крайних случаях, когда без этого не обойтись, но… Нужно было торопиться, а если уж это не именно такой случай, тогда я и не знаю, что назвать крайним!
Лауринь передал команду, наш отряд растянулся по дороге. Лошади двигались плотно – задние едва ли не касались мордами крупов передних. Сойдет, пожалуй… Главное, чтобы не начали нервничать.
Отличный прием – «воздушная дорожка». Тонкая прослойка над ненадежным местом вроде болота или того же рыхлого глубокого снега – и вы можете преспокойно разгуливать там, сколько заблагорассудится. Помнится, один ловкий конокрад использовал этот прием, чтобы вывести лошадей из конюшни, не оставив следов… и, кстати, те лошади вроде бы не ударились в панику, хотя магию они чувствуют преотлично и очень не любят. Что ж, будем надеяться, мне повезет…
Моя кобыла зафыркала и встала как вкопанная, прижав уши. То, что появилось перед ней, ей вовсе не нравилось, и идти дальше она не желала. Вот дрянная скотина! Я хлестнула кобылу перчаткой по крупу, она снова заартачилась, попятилась даже, но в итоге мне все-таки удалось заставить строптивую животину вступить на «воздушную дорожку». Почувствовав под копытами твердую поверхность вместо ненадежного снега, кобыла вроде бы даже приободрилась, перестала нервно хлестать хвостом и прижимать уши, сделала несколько шагов вперед. Ничего, привыкнет еще…
Гвардейцы наблюдали за моей борьбой с непослушной лошадью не без любопытства. Их кони немного нервничали, но беситься ни один не начал, и на том спасибо!
– Что встали? – поинтересовалась я, убедившись, что «дорожка» работает хорошо, а особых усилий по ее поддержанию не требуется. – Вам нужно особое приглашение, господа?
Первым двинулся Лауринь, за ним – верный ординарец. Остальные потянулись следом, не забывая держать строй. Две или три лошади заартачились было, но их живо усмирили: строевые кони, чарремы в большинстве своем, могли похвастаться отменной выучкой и послушанием, не то что моя беспородная кобыла.
– Вот что вы имели в виду… – Лауринь снова ехал со мной бок о бок. Его жеребец, казалось, удивлялся тому, что рысит не по колено в снегу, а как бы над ним, во всяком случае, ушами он прядал очень забавно. – Насколько мне помнится, раньше вы не пускали магию в ход направо и налево.
– Просто случая не выпадало, – пожала я плечами. «Дорожка» простиралась на три шага перед нами и заканчивалась сразу за последними в строю. Некоторое внимание ей уделять было все же необходимо, чтобы весь отряд внезапно не обрушился на грешную землю. Людям-то ничего, а вот лошади могут ноги повредить. – И потом, мы ведь заняты расследованием, и у нас каждая минута на счету, не так ли?
– Именно, – сухо ответил капитан, а я, чтобы сменить тему, поинтересовалась:
– Лауринь, скажите, вы вполне доверяете своему ординарцу, как там его?..
– Почему вы спрашиваете? – насторожился он.
– Потому, что этот, вне всякого сомнения, достойный юноша постоянно крутится рядом с вами, – ответила я, дымя трубкой. – Оно бы и ничего, но мы вот с вами давеча обсуждали крайне интересные вопросы… Я, положим, прикрыла нас от посторонних ушей с помощью кое-какого приема, но не думаю, чтобы те, с кем вы встречаетесь по делам службы, поголовно были магами.
– Понимаю вас… – Лауринь, нахмурившись, смотрел на снег. – С одной стороны, у меня нет повода сомневаться в Зибо, он служит истово, вы сами видите. С другой…
– С другой – его можно и напугать, и подкупить, и небо знает, что еще, – закончила я. – Это ведь не вы, не то воспитание. Вам он, конечно, благодарен и предан, только насколько далеко простирается эта преданность, Лауринь?
– Вы умеете сеять сомнение в людях, – медленно выговорил он, искоса взглянув на меня. – Но вы правы. Зибо служит у меня совсем недавно, и ни на какие по-настоящему серьезные задания я его с собой не брал, слишком неопытен. Он всегда очень живо интересуется происходящим, но это обычное мальчишеское любопытство, я сам таким был.
– Вот только этим любопытством может кто-то воспользоваться, – хмыкнула я. – Мало ли желающих выведать секреты охранного отделения?
– Я не посвящал Зибо ни в какие тайны, – ответил Лауринь. – Из тех же соображений, которые вы озвучили только что. Конечно, его проверяли перед тем, как взять на службу, но… Это все-таки не офицерский состав, низшая ступень. К таким приглядываются далеко не так пристально, как… к людям вроде меня, – закончил он, усмехнувшись.
– Вот именно, – сказала я. – Вы сами все прекрасно понимаете, Лауринь. Но вы все же слишком доверяете людям! И как только вам удалось сделать этакую карьеру?
– Не иначе как вашими молитвами, – усмехнулся он.
– Вот уж нет! – решительно отвергла я это предположение. – Признаться, мне было вовсе не до вас.
Конечно, Лауриня я на протяжении этих лет вспоминала, и не раз (такое забудешь!), но обычно недобрым словом.
– Я помню, вы никому не доверяли, – сказал Лауринь негромко. – Разве что вашему уважаемому дедушке… Да, невежливо с моей стороны было не поинтересоваться, как поживает господин Нарен?
– Превосходно, – ответила я. Если я и солгала, то лишь самую малость. – Ни в чем себе не отказывает, гоняет прислугу в хвост и в гриву, командует всеми, по обыкновению, а вечерами распивает кружку-другую хорошего пива в компании князя и его приближенных и делится воспоминаниями. – Я выдохнула дым. Утро выдалось морозным и ясным, снег сверкал под солнцем так, что глазам делалось больно. – Но вы увели меня от темы нашей беседы, Лауринь. Вы правы, я никому не доверяю, кроме разве что деда. Но вам я доверяла больше, чем всем остальным. Ну, за исключением еще Его Величества, хотя…
– Польщен, – усмехнулся Лауринь. – Вы поставили меня на одну доску с Его Величеством.
– Выше, – улыбнулась я в ответ. – Его Величество, подозреваю, без колебаний бы мною пожертвовал, потребуй того интересы страны. А вы – тогда – вряд ли.
Лауринь сделал вид, что не заметил моего нарочитого уточнения, не стал уверять меня в том, что я и теперь могу ему доверять целиком и полностью. И на том спасибо!
– Этого вашего урока я так и не сумел усвоить, – сказал он серьезно. – Я все же склонен верить людям.
– Подозреваемым в том числе? – приподняла я бровь.
– Это другое, – ответил Лауринь. – Это служба.
– А если придется подозревать кого-то из тех, кому вы… хм… доверяете во внеслужебное время?
– А вы полагаете, мне не приходилось этого делать? – Лауринь взглянул на меня в упор. Позади горестно сопел Зибо, отчаявшись расслышать хоть что-то из нашего разговора.
– Даже так… И чем кончилось дело?
– Вина того человека не подтвердилась, – коротко ответил Лауринь, отвернувшись. Я видела, что разговор ему неприятен.
– Но?..
– Что? – Лауринь посмотрел на меня с недоумением.
– Вы так произнесли эту фразу, будто подразумевали какое-то «но», – заметила я.
– Вы снова правы, – невесело усмехнулся Лауринь. – Я больше не мог общаться с ним так же, как до… обвинения. Знаете, Флоссия, вы снова оказываетесь правы. Намного проще не верить вообще никому. Тогда, если человек совершит невозможное и завоюет ваше доверие, вы сможете быть в нем уверены…
– Вы думаете, это так просто – никому не верить? – поинтересовалась я, и Лауринь умолк.
Забавно. Прежде нам с ним не доводилось вести столь долгие беседы на отвлеченные темы, говорили все больше о делах насущных. На прочее не хватало времени… Но я уже тогда заметила, что Лауринь далеко не глуп, а теперь лишний раз в этом убедилась. Любопытно бы знать, что происходило с ним все эти годы! Досужий интерес мне мало свойственен, но это был особый случай – хотелось узнать, как же из наивного донельзя лейтенанта получился этот суровый немногословный капитан…
Беседа дальше не клеилась, ехали молча.
Благодаря моей «дорожке» двигались мы намного быстрее, чем можно было рассчитывать, и до поместья Ильзор добрались, как по торному тракту, что следовало почитать за большую удачу: погода снова начала портиться, а путешествовать во время метели мне вовсе не нравилось…
Поместье встретило нас гробовой тишиной и траурным убранством. «Быстро же вдова распорядилась!» – подумала я, оглядывая обширный холл. Судя по всему, нейр Ильзор избрал своей покровительницей Тох-Авеску, многоликую богиню, благосклонную к торговцам, политикам и актерам, словом, тем, кто по роду занятий вынужден менять маски не то что ежедневно, а и ежечасно. (Впрочем, также эта ветреная богиня дарила своим вниманием всевозможных мошенников и надувал, но на то она и богиня, чтобы не делать различий между людьми, кем бы они ни были.)
Я сделала это заключение по одному простому факту: холл убран был белым, а этот цвет мало в какой религии является цветом траура. Насколько я помнила, в белое одевались, скорбя, приверженцы этой самой Тох-Авески да еще двух или трех божеств, веру в которых занесли в Арастен с далекого востока. Но вряд ли нейр Ильзор предпочитал столь экзотические верования… Да, верно, вот над дверью знак Тох-Авески – искусно вырезанная маска. Посмотришь слева – вроде бы плачет, справа – смеется, прямо – гневается, и так до бесконечности, и не разобрать, мужское это лицо или женское. Чем талантливее мастер, сделавший эту маску, тем больше выражений можно разобрать на деревянном или каменном лике. Эту вырезал явно человек небесталанный…
Но я отвлеклась. Встречали нас безмолвные слуги, не столько скорбящие, сколько перепуганные, с траурными белыми повязками на рукавах. Впрочем, при виде их хозяйки такое поведение становилось более чем понятным.
Нейра Ильзор оказалась высокой, очень худой женщиной с тем типом внешности, который не позволяет верно определить возраст его владелицы. Не знай я, что нейра всего двумя годами моложе мужа, могла бы принять ее за девушку… в полумраке, правда. Стоило ей выйти на ярко освещенное место, становилось ясно, что эта дама далеко не так молода, как хочет выглядеть.
В белом траурном одеянии она казалась статуей; созданию этого впечатления способствовало совершенно неподвижное лицо (маска Тох-Авески была живее, право слово!), бледная кожа и очень светлые, с серебристым отливом волосы.
Впрочем, на хозяйку я обратила внимание не сразу, меня больше интересовал тот факт, что и в этом имении не чувствовалось никаких следов общения с потусторонними силами. Времени прошло еще недостаточно, чтобы эти следы рассеялись, так что… «Неужели правда политическое дело? – мысленно скривилась я. – Не хотелось бы…»
– Нейра Ильзор… – Лауринь склонился перед вдовой в изысканнейшем придворном поклоне. – Позвольте принести вам свои искренние соболезнования по поводу трагической гибели вашего супруга…
– Благодарю. – Голос у нейры оказался таким же холодным, как ее внешность. Кстати, такой уж болезненной она мне не показалась. Не удержавшись, я предприняла небольшую проверку и была приятно удивлена открывшимися мне обстоятельствами. – Вы, полагаю, капитан Лауринь?
– Совершенно верно, нейра Ильзор.
– А кто эта дама? – Взгляд ледяных светлых глаз пробирал до печенок… но только не меня.
– Независимый судебный маг Флоссия Нарен к вашим услугам, – отрекомендовалась я, не дожидаясь, пока Лауринь соизволит меня представить. – Присоединяюсь к соболезнованиям, нейра Ильзор. Однако у нас нет времени предаваться скорби, уж простите.
– Я понимаю, – величественно наклонила она голову. – Прошу, пройдемте со мной. Ваших людей разместят со всеми удобствами, господин капитан, можете не беспокоиться.
– Благодарю, нейра Ильзор, – снова поклонился он и неодобрительно посмотрел на меня. Увы, я не собиралась тратить время на расшаркивания, и так уж оно уходило, как песок сквозь пальцы, а эта дама, не сомневаюсь, могла вести светские беседы часами!
Нам предложили снять верхнюю одежду – ее мгновенно унес невесть откуда появившийся безмолвный слуга, – указали дорогу в гостиную, обставленную по моде столетней давности. Очень дорого, с большим вкусом обставленную: мебель из лучших пород дерева, обивка из дорогой ткани, превосходный данжерский ковер на полу (изделие с ворсом такой длины и такого изумительного цвета – бежевого с серебром – должно было стоить безумных денег), великолепные портьеры, лепнина на потолке, картины на стенах… Признаться, я почувствовала себя будто среди зимнего леса, и даже огонь в камине с отделкой из белого эрса не рассеял этой иллюзии. Идеальная гостиная. Красивая, холодная и неуютная.
– Слушаю вас, господа. – Нейра Ильзор расположилась в кресле у камина, величественным жестом указав нам на свободные места, взяла в руки вышивание. Что-то белоснежное с серебряной нитью, кто бы сомневался…
– Боюсь, слушать будем мы, – опередила я Лауриня, готового выдать очередную куртуазную фразу. – Лауринь, займитесь слугами, а я побеседую с хозяйкой… Нейра Ильзор, будьте любезны, расскажите нам о последних днях жизни вашего мужа. По возможности подробно.
Если нейра и была оскорблена моим тоном, она никак этого не выказала. Ровным и монотонным голосом она описала несколько суток, предшествовавших смерти ее мужа. По всему выходило, что ничего странного не случалось: он, как обычно, приехал из города, отдохнул, затем решил навестить старого друга. Все как всегда. Выглядел немного уставшим, но бодрым, говорил о службе – очень мало, правда, пересказывал жене последние светские сплетни…
– Вас это интересует? – перебила я.
– Немного, – пожала точеными плечами нейра Ильзор. – Кавис полагал, что мне должно быть любопытно, и я не стремилась разочаровывать его. Он, видите ли, чувствовал себя несколько виноватым из-за того, что живет в столице, тогда как я не могу присоединиться к нему…
– Почему же? – спросила я напрямик.
– Я немного нездорова, – помолчав, ответила она. – Город для меня слишком шумен, слишком… Я скверно чувствую себя там. Лучше всего мне в поместье, в тишине и покое.
«Как же! – подумала я. – В тишине и покое… Рассказывай сказки кому-нибудь другому…» Мне было ясно как день: нейра Ильзор не желает жить в городе по иной причине, чем та, которую она только что озвучила. Вернее, совсем наоборот – она стремится туда всеми силами души, но что-то ей мешает. Впрочем, тут и думать нечего: я помнила о том, что она урожденная арнайя, а муж ее был всего лишь нейром, пусть родовитым и богатым. Надо думать, в столице немало народу помнят ее еще в прежнем статусе… Жену нейра придворные арнайи в свой круг не примут, а с нейрами она сама общаться, я полагаю, не желала, почитая это зазорным… Словом, ни туда ни сюда, белая ворона! Думаю, нейра Ильзор поняла это очень быстро, тогда и приняла решение удалиться в поместье, отговорившись нездоровьем. Интересно, сколько она платила магам-медикам, которых, несомненно, приглашал ее заботливый муж, за молчание? Вернее, за невинную рекомендацию – ей действительно будет лучше в тишине и покое, на природе… И любопытно, какие же все-таки у нее были отношения с мужем?
– Вы любили вашего супруга? – спросила я прямо.
– Не думаю, госпожа Нарен. – Нейра Ильзор опустила глаза к вышиванию. – Но он был хорошим человеком, я привязалась к нему за столько лет замужества. Кавис всегда был добр ко мне и ни в чем не ограничивал. У нас прекрасные дети и…
– А он вас любил? – продолжала я допытываться.
– Он говорил, что да, любил, – все тем же ровным тоном ответила она. – Я склонна была ему верить.
«Интересно, ты тоже веруешь в Тох-Авеску? – с веселой злостью подумала я. – Содрать бы с тебя маску и посмотреть, что ты на самом деле испытывала к мужу! Сдается мне, даже если сначала была благодарна за то, что вытащил тебя из нищеты, очень скоро возненавидела… И немудрено, быть запертой в этом доме, отказаться от светской жизни… причем из-за собственных принципов, я уверена!» Такой типаж мне был очень хорошо знаком, так что я могла быть уверена в правильности своих выводов. Увы, даже если эта дама и ненавидела своего мужа, вряд ли Гончих вызвала она. Во-первых, я не чувствовала следов контакта, а во-вторых, подобная ей скорее хладнокровно отравит супруга или наймет убийцу, чем свяжется с нечистью!
– У нейра Ильзора была любовница? – задала я очередной вопрос.
– Что?.. – кажется, мне удалось заставить ее потерять самообладание. Пусть на мгновение, но все же…
– Я спрашиваю, имелась ли у вашего мужа любовница? Или, может, он был завсегдатаем веселых домов?
– Если и так, – со сдержанным достоинством произнесла нейра, – мне об этом ничего не известно. Кавис знал, как губительны для меня любые потрясения, поэтому, даже если он… – Она замялась. – Если что-то и было, он тщательно это скрывал. Я могу принять и простить это. Я уже сказала, что нездорова, а он еще молод…
Эта боящаяся любых потрясений дама сейчас держалась с удивительным хладнокровием, вдобавок – я могла ручаться – была здоровее ломовой лошади. Опять же, трое детей – не так уж мало, а она выглядит превосходно! Нейра Ильзор лгала, как дышала… Впрочем, не исключаю, она сама верила в свою ложь. Такое мне тоже было отлично знакомо.
– Значит, вы не в курсе, могла ли какая-нибудь женщина ненавидеть вашего мужа настолько, чтобы желать ему смерти, – протянула я.
– Мне ничего об этом не известно, – повторила она.
– Хорошо, вернемся к его службе, – сменила я тему. – Не рассказывал ли он о каких-то недоброжелателях? Проблемах?
– Нет, Кавис крайне мало говорил о службе, – ответила она. – Если у него и были какие-то неприятности, меня он в известность не ставил.
– Разумеется, вам ведь вредно волноваться, – участливо покивала я. Нет, похоже, от этой дамы я ничего больше не добьюсь… Я не могла не добавить: – Просто поразительно, как хорошо вы держите себя в руках, нейра Ильзор! Завидую вашему самообладанию…
– Я вынуждена крепиться, – сказала она, поджав тонкие губы. Должно быть, в юности эта женщина была дивно хороша, но несколько переборщила в своем стремлении выглядеть как статуя из белого эрса, а в итоге получилась такая вот… снежная дева. Могу представить, насколько неуютно чувствовал себя бедняга Ильзор в этом доме (спорю на что угодно, обстановку выбирала жена), потому и наведывался сюда крайне редко, да и то норовил поскорее улизнуть к товарищу, в уютный старый особняк. – Теперь мне придется заниматься всем хозяйством.
– А как же дети? – поинтересовалась я. – У вас ведь есть сын.
– Да, но вряд ли он оставит военную службу ради того, чтобы взять на себя все это. – В голосе нейры прозвучала затаенная гордость. Очевидно, сын, по ее мнению, вел себя, как настоящий арнай. – Придется мне, слабой женщине…
Я подозревала, что слабая женщина уверенной рукой перехватит бразды правления хозяйством и подавит любые попытки к сопротивлению. Вон тут слуги какие дрессированные, появляются, будто тени, и явно побаиваются хозяйку. Видимо, она их муштрует от безделья…
– Полагаю, вы справитесь, – хмыкнула я, поднимаясь.
Нет, нейру Ильзор можно было пока не принимать в расчет. Конечно, если предположить, что у нее имелся любовник и любовник этот невзлюбил ее мужа… Но о таких вещах лучше расспрашивать слуг, и именно этим сейчас занимается Лауринь. Кстати, работать в паре, с одной стороны, удобно – времени уходит меньше, но с другой… Как я могу быть уверена, что он задал все необходимые вопросы, причем именно так, как нужно? То-то и оно…
– Я тоже так полагаю, – с достоинством ответила нейра и, кивнув в ответ на мою просьбу, вызвала слугу. – Вас проводят, госпожа Нарен.
– Благодарю, – кивнула я и вышла. Поманила слугу пальцем, спросила: – Строгая у тебя хозяйка, любезный?
Слуга, длинный тощий тип с унылой физиономией, только посмотрел на меня с укоризной, но ничего не ответил. Я вынула пару тессов. В глазах слуги мелькнул огонек, но тут же погас. Ну-ка, а если показать ему ар?..
Сработало.
– Строгая, госпожа, – выдавил он, опасливо косясь через плечо, будто ожидая, что нейра Ильзор в любой момент может появиться из ниоткуда.
– А ты кто таков будешь? Управляющий? – Я намеренно повысила его в звании.
– Никак нет, госпожа. Просто… в услужении. Подать, принести… Обычно при хозяйке, она говорит, – слуга замялся, – говорит, что внешность у меня самое то. В смысле, не рожа деревенская, поперек себя шире, а это… как у слуг арнаев.
– Ясно… – Это уже было интересно. Я взяла его за локоть и увлекла в ближайший коридор. – Вот что, любезный, расскажи-ка мне, что поделывала хозяйка, когда хозяин в гости уехал? Раз ты при ней, то должен знать. Скажешь правду – дам ар. Если что интересное вспомнишь из предыдущих дней, получишь второй. Уяснил?
– Оно, конечно, так… – протянул слуга. – Только если хозяйка узнает…
– Не узнает, если ты не расскажешь, – хмыкнула я и сунула первый ар ему за обшлаг ливреи. – Ну, я жду!
– Так нечего особенно рассказывать, – повинился слуга. – Проснулась хозяйка рано, она до свету встает. Позвала служанку, чтоб одеться помогла. Потом на кухню спустилась, всех довела… Простите, госпожа, не хотел…
– Ты говори, говори, – подбодрила я. Кажется, в этом доме хозяйку нежно любят!
– Ну… Словом, проверила, что да как готовят, повариху выбранила, кушанье выплеснула, велела заново готовить, потом судомойке пощечин надавала – та вроде как тарелки не досуха вытерла… Потом уже и хозяин проснулся. Вместе они завтракали, я подавал. – Слуга призадумался, потом выдал: – Видать было, что хозяину невтерпеж уже. Он тут дольше трех дней не выдерживал, сбегал к другу своему, нейру Текеру… А хозяйка будто нарочно тянула – о том говорит, о другом, хозяин, бедный, извелся просто. Ясно ж: промедлишь – потемну поедешь, зимой-то рано темнеет… А она-то тоже знала, потому и болтала, – припечатал парень. – Но хозяин все одно уехал… Бакко взял, он его всегда с собой брал. Хозяйка у себя заперлась и не велела беспокоить, до вечера одна просидела, потом спустилась туча тучей, опять всем нагорело. Тут не подметено, здесь пыль, там еще что-то…
Он махнул рукой.
– И давно так у вас?
Такое поведение нейры Ильзор тоже мне было понятно. Ни себе, ни другим… Я все больше сочувствовала покойному второму казначею!
– Да давно, – подумав, ответил слуга. – Я-то шестой год всего служу, но застал еще те денечки, когда тут молодые хозяева жили. Тогда-то хозяин подолгу оставался… ну, если служба дозволяла. А как те разъехались – сынок хозяйский служить, дочки замуж повыходили, – тут и началось. Признаться, госпожа, – понизил он голос, – мне иной раз прямо жалко хозяина становилось! Он к ней и так, и этак, и с подарками… А она как статуя! Слуги, которые дольше меня тут, говорят, очень он ее любил раньше, так деткам радовался…
Ясно. Видно, нейра Ильзор сумела повернуть дело так: это не ты, дорогой, взял меня, нищую, из милости, это я за тебя, худородного, пошла по великому одолжению… Тоже знакомо. В самом деле, жаль Ильзора.
– Потом уж поостыл, – добавил слуга. Видимо, блеск золотой монеты, которую я крутила в пальцах, добавил ему словоохотливости. – Бывало, заглядывал в деревню какую…
– А вот с этого места поподробнее, – насторожилась я. – Что там с деревнями?
– А что с ними? – философски ответил парень. – Девки там молодые. Они ж особо не возражали: хозяин щедрый был, на лицо ничего себе, да и силком никого не тянул…
Это уже интереснее!
– Знаешь небось, в какой деревне последняя его зазноба проживает? – спросила я.
– Последняя… – слуга призадумался. – Это бы у Бакко лучше спросить, он же всегда с хозяином ездил. Я-то все больше в доме… Но вроде в Озерную он ездил. А может, не в Озерную, а в Выселки. Не знаю наверно, госпожа, врать не буду, – закончил он и повторил: – Вы лучше Бакко спросите.
– А что за парень этот Бакко? – поинтересовалась я.
– Парень как парень, – раздумчиво ответил слуга. – Силушкой не обижен, с мозгами похуже, но охранник из него справный вышел. Хозяин его всегда с собой брал. Городских своих слуг оставит – чтоб потом не сплетничали, надо знать, – а сам с Бакко на гулянку. Видно, хозяйка знала, потому что бедолагу поедом ела. Когда хозяина не было, он в соседнюю деревню сбегал, ко вдове одной.
Совсем хорошо! Нужно и эту вдову проверить…
– Молодец, – искренне сказала я, вручая ему второй ар. – Заслужил. Иди, тебя, кажется, хозяйка зовет. Да языком не трепли!
– Ни в жизнь, госпожа! – Слуга, кажется, проникся ко мне самыми теплыми чувствами. – Она ж, если узнает, со свету сживет…
Постояв с минуту в задумчивости, я отправилась разыскивать Лауриня. Тот как раз выпроводил очередного слугу и мрачно смотрел в крохотную чашечку с горячим и черным, как колесный деготь, ойфом[5].
– Что вы пьете всякую гадость, Лауринь? – поинтересовалась я. Сама я к ойфу равнодушна, а вот дед пристрастился на старости лет. Правда, в последнее время отказался от этой привычки: слишком дорого это зелье на северных островах!
– Подали, – ответил Лауринь и отставил чашечку. – Из личных запасов хозяйки…
– А если бы вам воду из лужи подали? – хмыкнула я, усаживаясь напротив, и спросила, не дождавшись ответа: – Как успехи?
– Пока что скверно, – сознался Лауринь. – Твердят, будто сговорились: все было как обычно, хозяин приехал, уехал, хозяйка вела себя обыкновенно…
– Ясно, – усмехнулась я. Понятно, ничего ему не расскажут, эта вымуштрованная челядь без позволения хозяйки слова лишнего не промолвит!
– А вы что-то узнали? – спросил Лауринь. – Нейра…
– Нейра ничего интересного не поведала, – ответила я. – Впрочем, впечатление я о ней составила и полагаю, это не она прикончила нейра Ильзора. Не тот типаж, уж поверьте.
– Охотно верю, – хмыкнул Лауринь. – Тоже доводилось встречать таких… дам. Это все?
– Никак нет, – я улыбнулась шире. Лауринь, сжав губы, отвел взгляд. И хорошо, не стоит забываться, когда разговариваешь со мной… – Еще мне удалось выяснить, что нейр Ильзор рад-радешенек был сбежать к своему приятелю, что с женой у него давно уже не ладилось, хотя он по-прежнему ее любил. А также всплыл крайне интересный факт: оказывается, наш нейр в сопровождении того самого сбежавшего слуги частенько наведывался в окрестные деревни, красивых девок пощупать. Впрочем, я его понимаю… – Я начала набивать трубку. – Наш Бакко, скорее всего, был в курсе любовных дел хозяина, а хозяйка наверняка это знала и парня терпеть не могла. Но это так, к слову. От одного приезда хозяина до другого Бакко жил в соседней деревушке, у какой-то вдовы. Думаю, найти ее труда не составит… Может быть, перед тем как удариться в бега, парень объявился у нее. Это мы проверим… – Я замолчала, раскуривая трубку, потом продолжила: – Ну а еще мне сообщили, что последняя пассия нейра Ильзора проживала в одной из близлежащих деревень. Но это мы выясним, когда найдем Бакко. Как знать, может, нейр девицу чем-то обидел, вот она свору на него и натравила… Никогда не угадаешь, что деревенские бабки знают, могли девку научить!
Лауринь молчал.
– Ах да! – спохватилась я. – Не забудьте приписать к моему гонорару еще два ара. Так сказать, на служебные расходы: увы, информация нынче недешева…
– Непременно, – сдержанно кивнул Лауринь. – Выходит, слуг можно дальше не опрашивать?
– Не вижу особого смысла.
– А вашему осведомителю можно верить? – поинтересовался вдруг он, явно злясь на себя: за четверть часа я вызнала больше, чем он за целый.
– Думаю, да, – пожала я плечами. – Но можно проверить. Прикажите-ка пригласить вот кого…
Спустя еще полчаса я с усмешкой посмотрела на Лауриня.
– Убедились? – весело спросила я. – Повариха мрачнее некуда, кому ж понравится, когда твою стряпню на пол выплескивают? Видать, до сих пор от обиды не отошла. У судомойки след на щеке, обратили внимание? Такой остается, если кто-то ударил по лицу, а на руке у этого кого-то было массивное кольцо. Вроде того, что у нейры Ильзор. Сознаться служанки не сознаются, но…
– Убедили, – наклонил голову Лауринь, взглянул хмуро. – Значит, это все просто… хм… семейные дрязги. Тем более, вы говорите, в имении следов общения с Гончими нет.
– Именно. Нужно найти этого Бакко, и поскорее, – сказала я, нетерпеливо покусывая мундштук трубки. – Для начала хотя бы эту его вдову расспросить, может, знает, куда он подался!
– Выедем с утра? – только и спросил Лауринь.
Я встала, выглянула в окно. Час еще не самый поздний, но уже темнеет. Зима, что тут поделаешь…
– Сейчас, – решила я. – В крайнем случае переночуем в деревне, Озерная тут недалече. Не знаю, как вам, а мне в этом доме не нравится.
– Мне, признаться, тоже, – усмехнулся Лауринь. – Будто в храме каком-то…
– Скорее, в усыпальнице, – скривилась я. Вот любопытно: нейра Ильзор теперь прервет свое затворничество? Она еще далеко не стара, может составить неплохую партию с каким-нибудь вдовым арнаем… Впрочем, это неважно. – Кстати, Лауринь, брать с собой весь отряд необязательно, мы так местных перепугаем, а против Гончих ваши люди все равно не годятся. Так что захватите, пожалуй, этого Трейса и второго… как его?.. ах да, Агера. И хватит, думаю… Если что, пошлем за остальными хотя бы птицу.
– Я распоряжусь. – Лауринь встал и вышел.
Я мирно курила: собираться мне не нужно, надеть куртку, набросить плащ, вот и все.
– Господин капитан! – раздался за дверью жалобный голос. Я насторожилась.
Что-то неразборчиво ответил Лауринь.
– Господин капитан, позвольте мне отправиться с вами! – Я узнала ординарца Лауриня и ухмыльнулась. Должно быть, парень понял, что мы намерены уехать без него, и теперь клещом вцепился в командира. Лауринь в юные годы вел себя примерно так же, только не ныл настолько противным голосом, а либо увязывался за мною тайком, либо ставил перед фактом – он будет меня сопровождать, и все тут! – Господин капитан, это же опасно! Темень такая, а с вами всего двое! И деревня какая-то, откуда вам знать, вдруг убийца там и прячется, а местные его покрывают?..
Все верно, о Слепых Гончих мы с Лауринем никому не обмолвились ни словом, а я тщательно закрывалась от прослушки, так что случайно подслушать наши беседы не мог даже этот вездесущий ординарец. Он, бедняга, думает о каком-то зловредном убийце с топором (а чем еще может быть вооружен сиволапый крестьянин?) или там с арбалетом (а это уж привилегия наемных убийц). Вряд ли он рассматривал тело покойного, – кто бы ему дал! – а значит, и не знает, что на теле нейра Ильзора нет никаких ран, кроме разве что царапин на лице – на ветки натыкался, когда бежал сломя голову через лес.
– Зибо! – возвысил голос Лауринь. – Приказы не обсуждаются, вы не забыли, часом? Нет? В таком случае – марш к остальным! Ждать меня здесь, без распоряжения никуда не отлучаться. Вам все ясно?
– Так точно, господин капитан… – уныло ответил парнишка, а Лауринь распахнул дверь.
– Госпожа Нарен, – обратился он ко мне, как обычно на глазах подчиненных, вполне официально. – Можем выезжать.
– Прекрасно. – Я поднялась на ноги, вышла в коридор. Зибо проводил меня откровенно завистливым взглядом: мало того что я отправлялась на какое-то, вне всякого сомнения, опасное и сложное задание, я еще и ехала вместе с его капитаном! – Остальные?..
– Ждут за воротами.