Глава 9. Войны и политика Московского государства в конце XV–XVI вв.
В конце XV – середине XVI вв. произошла перестройка московской княжеской армии. В результате мелкий княжеский и боярский вассалитет превратился в государевых служилых людей – помещиков, получавших за свою службу в условное держание участки земли с крестьянами. Так образовалось поместное войско, являвшееся ополчением служилых людей «по отечеству», и были созданы предпосылки для успешного решения первоочередных внешнеполитических задач – отвоевания части западнорусских территорий у Великого княжества Литовского и обеспечения относительной безопасности границ с татарскими ханствами.
В начале правления Ивана III существовала унаследованная от старых времен проблема противоборства с татарскими ханствами, боевая мощь которых серьезно ослабла после распада Орды, но даже в таком виде представляла немалую опасность для сопредельных русских территорий. Из года в год, за исключением очень непродолжительных периодов мирного сосуществования, южные границы Московского государства подвергались нападениям степняков. Таким образом, борьба с враждебными татарскими государствами – Казанскими, Крымским, в меньшей мере с Астраханским и Сибирским ханствами, Ногайской Ордой – была для Москвы делом первостепенной важности, от успеха которого зависела возможность дальнейшего ее развития. На протяжении XV и даже в XVI в. хозяева степных улусов тешили себя надеждами о возрождении могущества Золотой Орды и новом завоевании русских земель.
В 1467 г., во время очередного династического кризиса в Волжской Татарии, русское правительство решило вмешаться во внутренние дела ханства, чтобы поддержать династические права на казанский престол одного из сыновей хана Улуг-Мухаммеда Касима. В 1452 г. он был изгнан своим старшим братом Махмудом (Махмутеком, в русских летописях – Мамутяком) и укрылся в русских владениях. Именно на выделенных Василием II Касиму землях на реке Оке возникло Касимовское ханство, находившееся в полной вассальной зависимости от Москвы. Центром анклава стал Городец-Мещерский, вскоре (в 1474 г.) переименованный в Касимов. Удельное ханство на Оке стало местом поселения представителей знатных татарских родов, по тем или иным причинам покинувших родные улусы. На протяжении XV–XVI вв. касимовские «царевичи» и мурзы постоянно использовались московскими государями в осуществлении своих планов завоевания соседних татарских ханств.
В летописях отмечено несколько русских походов на Казань и ответных татарских и черемисских марийских нападений (1467–1469, 1477–1478 гг.), однако все они носили локальный характер. Более того, казанцы сохраняли странный нейтралитет в период, когда шла борьба Руси с Большой Ордой за возвращение государственного суверенитета, особенно во время «Стояния на Угре» осенью 1480 г.
В 1480 г. хан Большой Орды (Улуг-Улус) Ахмат, сын Кючук-Мухаммеда, заключив союз с польско-литовским королем Казимиром IV, вторгся в русские земли, чтобы восстановить прекращенную Иваном III выплату дани. Московский князь заключил союз с крымским ханом Менгли-Гиреем против Казимира IV, а сам выступил против Ахмата. Отвлеченный крымским набегом, Казимир не спешил на помощь, а Ахмат не решался без поддержки польского короля на самостоятельные действия. Русские и татарские полки встали друг против друга на берегах Угры. В октябре 1480 г. татары в течение четырех дней (8—11 октября) пытались форсировать водный рубеж («Битва на бродах»), но были отбиты русскими войсками. Сражение прекратилось после подхода из Москвы подкреплений, приведенных лично Иваном III, вставшим лагерем под Кременецким селом.
Потерпев поражение в битве на бродах, Ахмед-хан, тем не менее, остался на Угре, дожидаясь холодов. Русские летописи сохранили его гневные слова, обращенные к московским послам: «Даст Бог зиму на вас. Когда все реки станут, то много дорог будет на Русь». Знал об этом и московский князь. 26 октября, когда ударили первые морозы, он приказал отвести свои войска от замерзающей Угры к Боровску, где на боровских полях его полки могли встретить врага. Однако татары были уже неспособны продолжать поход. 11 ноября 1480 г. отряды Ахмед-хана стали быстро уходить в степь – этот день принято считать днем полного освобождения Русской земли от ордынского ига.
Для зимовки Ахмед-хан распустил свою орду на стоянки. Этим решил воспользоваться его старый враг, тюменский хан Ивак, шедший по пятам Ахмед-хана с 15-тысячным войском. Рано утром 6 января 1481 г. воины Ивака ворвались в стан Ахмед-хана. Среди погибших в бою оказался и владетель Улуг-Улуса, зарубленный в собственной юрте. Интересно, что отрубленную голову Ахмед-хана Ивак тогда же прислал в Москву.
Ордой стали править сыновья Ахмед-хана («Ахматовы дети»), которых традиционно поддерживали Великое княжество Литовское и Польша. В начале 80-х гг. XV в. «Ахматовы дети» усилили натиск на Крым. В 1485 г. «ордыньский царь Махмут, Ахматов сын», разгромил войска крымского хана Менгли-Гирея, который смог удержать власть в своих владениях лишь с турецкой и отчасти с русской военной помощью.
В 1500-м и в первой половине 1501 г. другой «Ахматович» Шейх-Ахмет (Шиг-Ахмад), помогая литовским союзникам, воевал с Крымским ханством, но осенью 1501 г. его войска напали на Северскую землю и, разорив окрестности Стародуба, захватили Рыльск и Новгород-Северский. Отдельные татарские отряды во время этого похода достигли даже окрестностей Брянска. Прибывшие в северские города русские войска, переброшенные с западной границы, вынудили татар отступить. Остановившись «в Поле» между Черниговом и Киевом, Шейх-Ахмет ожидал соединения с литовскими войсками, чтобы возобновить нападения на русские земли. Однако его орда подверглась нашествию союзника Москвы крымского хана Менгли-Гирея. В происходивших зимой и летом 1502 г. в степи сражениях крымцы нанесли ряд поражений войскам Шейх-Ахмета. Особенно сокрушительным был июньский разгром Большой Орды, надолго устранивший опасность новых татарских набегов на южнорусские города и уезды. Шей-Ахмет бежал в Литву, где вскоре был пленен вероломными союзниками и заточен в замке Ковно.
Так перестала существовать Большая Орда.
В отличие от казанских татар, во время кризиса 1480 г. выжидавших, кто победит на Угре, активизировались власти немецкого Ливонского ордена (К. В. Базилевич считал фактом согласование действий Ордена и Ахмед-хана). В начале августа 1480 г. рыцарям удалось захватить Кобылий городок, где погибло около 4 тыс. жителей. 20 августа ливонская армия подошла к Пскову, но осада города закончилась неудачей. В бомбардировке Пскова принимали участие ливонские корабли – 13 шнеков, с которых противник пытался высадить десант в Запсковье, «межю святого Лазаря и святого Спаса». Внезапной атакой псковичам удалось разбить высадившийся с кораблей отряд и захватить одну шнеку. Другие шнеки немцы «пометавше» сами во время начавшегося отступления. Снять осаду и отвести свою армию обратно магистра фон Борха вынудили не только неудачные действия его войск под Изборском и Псковом, но и полученные им сведения о поражении Ахмед-хана. Именно в это время повелитель Большой Орды был разбит в сражении на бродах (8—11 октября 1480 г.) при попытке прорваться на Русь через укрепленное порубежье Угры и Оки.
Ответный удар по Ордену Москва нанесла только в феврале 1481 г. Против немцев было послано 20-тысячное войско под командованием воевод князей Я. В. Оболенского и И. В. Булгака Плещеева (старшего брата знаменитого впоследствии московского полководца Д. В. Щени), а также новгородская рать во главе с наместниками – князем В. Ф. Шуйским и И. З. Станищевым.
В походе 1481 г. на Прибалтику участвовал и псковский полк под командованием князя-наместника В. В. Бледного-Шуйского. Русские полки перешли ливонскую границу и начали наступление на трех направлениях (к реке Эмбах и озеру Вирц и далее к городу Тарвасту, на город Каркус и в направлении Феллина). Впервые в зимнем походе московской рати участвовала артиллерия. Поход продолжался всего месяц, но за это время были захвачены крупные города Каркус и Тарваст, а 1 марта осажден замок Феллин (русское название Вельяд), ставший с 1471 г резиденцией магистра Ливонского ордена. Фон Борх за день до подхода русских к своей резиденции бежал из Феллина в Ригу. На протяжении 50 верст его преследовала новгородская рать князя В. Ф. Шуйского. Захватив брошенную магистром часть «коша» (обоза), полк вернулся к главным силам, осадившим Феллин. В результате артиллерийского обстрела была разрушена наружная крепостная стена (охабень), захвачен и сожжен посад. Не дожидаясь штурма замка, жители Вельяда предпочли согласиться на выплату великокняжеским воеводам большого выкупа (2 тыс. руб.). В знак победы псковичи увезли с собой 8 «колоколов вельядских».
Ливонские власти, испуганные возросшей русской военной мощью, заключили с Новгородом и Псковом (по традиции) 10-летнее перемирие (1 сентября 1481 г.) на условии сохранения старой границы.
Укрепив свою власть в завоеванной Новгородской земле и отразив агрессию ливонцев против Пскова, великий князь вновь обратил внимание на восток, попытавшись утвердить на казанском престоле своего ставленника царевича Мухаммеда-Эмина. Несколько лет военные действия шли с переменным успехом, но в 1487 г. Москва силами своих лучших полков нанесла Казани мощный удар. 11 апреля 1487 г. в решающий поход на Среднюю Волгу выступило войско, которое вели лучшие московские воеводы – князья Д. Д. Холмский, И. А. Дорогобужский, С. И. Хрипун-Ряполовский, А. В. Оболенский и С. Р. Ярославский. 24 апреля вслед за ними выехал и «царь» Мухаммед-Эмин.
Татары попробовали остановить продвижение московской рати, но были разбиты в сражении близ устья реки Свияги и отступили к Казани. 18 мая 1487 г. началась осада города. Казань была окружена валом и частоколом (острогом), отряд князя Али-Газы (Алгазы), пытавшийся воспрепятствовать осадным работам русских, был разбит и отогнан за Каму. Осада продолжалась три недели. 9 июля 1487 г. Казань сдалась и русское войско вступило в город. Али-хан, его жёны, мать царица Фатима, братья Мелик-Тагир и Худай-Кул, а также сестра царевна Ковгар-Шад были взяты в плен.
Победа, одержанная Москвой над Казанью, имела огромное значение. Окончательно покорить татарское государство в 1487 г. не удалось, но на долгие годы оно попало в тесную зависимость от русской политики. Впрочем, московское правительство не выдвигало тогда к Казани ни территориальных, ни особенных политических требований, ограничившись полученными от нового казанского «царя» обязательствами не воевать против России, не выбирать нового хана без согласия великого князя, гарантиями обеспечения безопасности русской торговли. (Хотя русско-казанские отношения в этот период пережили несколько кризисов, но до поры до времени их удавалось преодолевать.)
Стабилизация обстановки на южных и восточных границах страны позволила Москве начать борьбу за возвращение западнорусских земель. На первых порах в отношениях с Литвой великий князь Иван III действовал чрезвычайно осторожно, стараясь уговорами и обещаниями привлечь на свою сторону служивших Литовскому государству русских князей, владения которых находились в верховьях Оки. Отъезды верховских князей на московскую службу начались еще в начале 1470-х гг. (Одним из первых перешел к Ивану III князь С. Ю. Одоевский и его сыновья Иван Сухой, Василий Швих и Петр Семеновичи Одоевские, владевшие половиной родового города Одоева). Но массовый характер переходы верховских князей на московскую службу приобретают с 1487 г. Чрезвычайно важным представляется явно не случайное совпадение этой даты с взятием Казани 9 июля 1487 г. Высвободив свои войска на востоке, Иван III усилил нажим на Литву, создавая прецеденты для вмешательства во внутренние дела этого государства. (Одним из первых, разграбив город Мезецк, отъехал к Москве князь И. М. Воротынский.)
В ходе войны 1492–1494 гг. («Хитрая война») Иван III развернул настоящее наступление на западном и юго-западном направлениях и смог присоединить к своему государству не только спорные земли князей Новосильских, но и верховские, черниговские, новгород-северские и некоторые другие порубежные волости и города (Вязьму, Белую, Торопец, Дорогобуж). Аннулированными оказались старые права литовских князей на Новгород, Великие Луки и Ржевские волости. На сторону усиливающейся Москвы, невзирая на подтвержденный обеими сторонами соответствующий запрет 1494 г., переходят со своими земельными владениями все новые представители литовско-русской знати. Василий III продолжил политику отца и открыто объявил, что Вильна «неправдою» держит их «отчину» – Киев, Полоцк и другие города Русской земли. Требование о возвращении этих территорий становится непременным условием в «запросах» московских послов, парализующим встречные претензии литовской дипломатии.
Подкрепляя свои декларации военной силой, московские государи во время русско-литовских войн 1500–1503, 1507–1508 и 1512–1522 гг. отвоевали у Великого княжества Литовского почти все левобережье Днепра.
Самым крупным событием войны 1500–1503 гг. стала Ведрошская битва.
Перед сражением московское войско находилось в своем лагере на Митьковом поле, расположенном в пяти верстах к западу от Дорогобужа, за реками Ведрошь (Ведрошка), Селия и Троена. Через Ведрошь был перекинут единственный в этих местах мост. Своевременно узнав о подходе литовской армии, русские воеводы, намеренно не уничтожая моста, выстроили для боя Большой полк под командованием Данилы Щени. Правый фланг русской рати был обращен к Днепру, недалеко от места впадения в него Троены, левый был большим труднопроходимым лесом, в котором за флангом Большого полка укрылся в засаде Сторожевой полк воеводы Юрия Кошкина. На западный берег Ведроши выдвинулись передовые части, задачей которых было завязать бой, а отойти затем на восточный берег реки, заманив туда литовцев.
В отличие от русских воевод, князь Острожский шел к месту будущего сражения, имея самые приблизительные сведения о противнике, сообщенные ему то ли пленным, то ли перебежчиком дьяком Германом. Доверяя его показаниям, литовский гетман был уверен, что под Дорогобужем стоит лишь небольшое русское войско.
Помимо летописного рассказа об этой битве, одной из крупнейших в истории русского средневековья, ее подробно описал и Сигизмунд Герберштейн, сообщивший о Ведрошском сражении ряд ценных сведений. Он упоминает о том, что «литовцы… разузнали от некоторых пленных про число врагов, а также и их вождей, и возымели от этого крепкую надежду разбить врага». «Несколько московитов» (передовой отряд, находившийся на левом берегу Ведроши) «вызвали на бой литовцев; те без всякой боязни оказывают сопротивление, преследуют их, обращают в бегство и прогоняют за речку; вслед за тем оба войска вступают в столкновение, и с той и другой стороны завязывается ожесточенное сражение. Во время этого сражения, ведшегося с обеих сторон с одинаковым воодушевлением и силою, помещенное в засаде войско, про грядущую помощь которого знали весьма немногие из русских, ударяет с боку в средину врагов. Литовцы разбегаются…».
Битва продолжалась почти шесть часов. Исход ее предрешил удар Сторожевого полка. Внезапно для врага русские воины вошли в тыл литовцам и разрушили мост через реку, отрезав противнику все пути к отступлению. После этого началось избиение окруженного врага. Только убитыми противник потерял около 8 тыс. человек. Победителями были захвачены литовский обоз и артиллерия. В плен попали гетман Острожский и другие именитые литовские военачальники: воевода Троцкий Григорий Остикович, маршалок «Лютавр» (Иван Литавор Богданович Хребтович), воеводы Н. Ю. Глебов, Н. Ю. Зиновьев и служившие Александру Казимировичу князья Друцкие, Мосальские и много «панов служивых».
Узнав о разгроме лучшего литовского войска (гонец прибыл в Москву 17 июля 1500 г.), Иван III пышно отпраздновал победу и послал к Даниле Щене и другим воеводам «спросить о здоровье», воздав героям Ведроши «честь и дары и жалованья».
В 1501 г., после начала войны с Ливонским орденом, решившим поддержать терпящее поражения в борьбе с Москвой Великое княжество Литовское, большой воевода Щеня был направлен в Тверь. Там сосредоточивались главные силы русского войска, направленные в Ливонский поход. Однако немцы опередили московских воевод. Магистр Вальтер фон Плеттенберг сумел нанести несколько поражений новгородцам и псковичам. Тогда на выручку им был направлен Данила Щеня. В октябре 1501 г. его полки вступили в неприятельскую землю и принялись опустошать окрестности Дерпта, Нейгаузена и Мариенбурга. В ночь на 24 ноября 1501 г. ливонский магистр скрытно подошел к району действия русских воевод и атаковал московские полки в их лагере под замком Гельмед, недалеко от Дерпта. По-видимому, в результате внезапной атаки, которая произошла в 3 часа ночи, русские войска смешались, отступив назад. Только так можно объяснить гибель в самом начале сражения одного из великокняжеских воевод Александра Васильевича Оболенского. Но затем московская и татарская конница опрокинули немцев и сражение закончилось русской победой. Преследование бегущих продолжалось почти 10 верст. Плодами этой действительно большой победы Щеня воспользовался сполна. Его войска дошли до самого Ревеля, опустошив едва ли не треть орденских владений.
Военные действия в Ливонии продолжались и в следующем году, но уже не столь удачно для русского оружия. 13 сентября 1502 г. под Псковом немцы смогли взять реванш: уходя от преследования московских воевод, Вальтер Плеттенберг у озера Смолина устроил засаду преследовавшему его войску Щени. Покинув свой лагерь, ливонцы дождались нападения русских и, когда те приступили к захвату трофеев, контратаковали их. До подхода основных сил Щени немцам успели разгромить Передовой полк. С большим трудом воеводе удалось восстановить положение, разбить пехотное прикрытие ливонского войска и вынудить немцев уйти на свою территорию.
Во время русско-литовской войны 1507–1508 гг. воевода Щеня вновь командовал большими русскими ратями, «ходившими воевать» вражескую землю. Его отряды и рати других русских воевод достигали окрестностей Орши, Витебска, Полоцка, Минска. Во время мятежа Глинских 1507–1508 гг. войска этих перешедших на московскую службу князей, усиленные русскими полками, доходили почти до Вильны, действовали за Клецком и под Слонимом.
Разорение значительной части территории подрывало военный и экономический потенциал Великого княжества Литовского, вынуждая Ягеллонов искать союзников в непрекращающейся борьбе с Московским государством. Несомненным успехом их дипломатии стало вовлечение в это противостояние военных сил татарских ханств. Однако, разрывая русско-крымский союз, власти этого государства руководствовались в первую очередь не литовскими, а своими собственными интересами.
В 1502 г. перестала существовать соперница Крымского ханства Большая Орда, в войне с которой хан Менгли-Гирей постоянно опирался на русскую помощь. Так исчезла главная объективная предпосылка к сохранению равноправного союза Москвы и Крыма. Более того, улусы Большой Орды, включенные в состав Крымского юрта, почти удвоили его численность и неизмеримо усилили боевые возможности перекопского «царя». Менгли-Гирей почувствовал себя властителем всей Татарии, а не только степей Причерноморья. В этой связи его не могло не тревожить быстрое и зримое увеличение военного могущества России, проявившееся на рубеже XV и XVI вв. В остром противоборстве с Великим княжеством Литовским за западнорусские земли чаша весов явно клонилась на сторону Москвы, что вызывало сильные опасения в Киркоре (Кырк-Ере) и Бахчисарае, старой и новой столицах Крымского ханства.
Начало открытой конфронтации Русского государства с Крымским ханством и возобновление казанских и ногайских набегов существенно ослабили движение Москвы на западнорусские земли. Негативное действие этих факторов сказывалось уже в ходе войны 1512–1522 гг. И хотя русским воеводам удалось овладеть Смоленском и удержать его в своих руках (даже невзирая на Оршинскую катастрофу 1514 г.), но в 1521 г. Россия пережила один из самых страшных татарских набегов и вынуждена была начать переговоры и заключить перемирие, отказавшись от части своих притязаний – возвращения пленных и требования о присоединении к своему государству Киева, Полоцка и Витебска.
В этих условиях русское командование вынуждено было усилить оборону южных и восточных границ, свернуть наступательные операции на литовском рубеже. Правительству Елены Глинской даже пришлось смириться с потерей Гомеля, захваченного польско-литовскими войсками в июле 1535 г. во время Стародубской войны 1534–1537 гг. и отошедшего Литве по Московскому договору 1537 г. В дальнейшем временное затишье на западных рубежах страны, военные мероприятия Избранной рады, в ходе которых произошло усиление русских вооруженных сил за счет «приборных» войск, мобилизация всех свободных ресурсов страны для продолжения борьбы с Казанью и Крымом, позволили Москве перейти к более активным и решительным действиям в отношении враждебных ей татарских государств.
Отношения со Швецией, северным соседом Московского государства, осложнял спор из-за части карельской территории, уступленной ей Великим Новгородом по Ореховецкому договору в 1323 г. и включающей погосты Яскы (Яскис), Огреба (Эйрепя) и Севилакша (Саволакс). В 1495 г. начался поход русского войска к Выборгу. Осада мощной крепости, в середине XV в. перестроенной Карлом Кнутсоном, закончилась неудачей, но другие действия московских отрядов были более успешными, особенно предпринятые русскими воеводами военные экспедиции вглубь Финляндии. Наибольший интерес из этих операций вызывает морской поход 1496 г. князей И. Ф. и П. Ф. Ушатых, войско которых на кораблях обогнуло Кольский полуостров, захватило три шведских корабля и разорило Каянскую землю (Северную Финляндию).
Встревоженный этими вторжениями, правитель Швеции Стен Стуре в августе 1496 г. нанес ответный удар. 70 шведских кораблей высадили у стен русской крепости Ивангород шеститысячное войско. Крепость оказалась не готова к обороне и была захвачена неприятелем, перебившим всех пленных. Иван III направил против шведов трехтысячный отряд воевод И. Ф. Гундора и М. Кляпина, а затем и рать псковского наместника князя А. В. Ростовского. При приближении русских войск шведы ушли из Ивангорода. В 1497 г. в Новгороде Иван III и Стен Стуре заключили шестилетнее перемирие, впоследствии продлевавшееся правительствами Василия III (1524) и Елены Глинской (1536).
Особо следует осветить историю борьбы Московского государства с татарскими набегами в первой трети XVI в.
В 1518 г. умер бездетный хан Мухаммед-Эмин и новым казанским «царем» стал угодный Москве 13-летний касимовский царевич Шах-Али, внук Бахтиара, родного брата хана Большой Орды Ахмета. Отношения Москвы с крымским ханом Мухаммед-Гиреем, настаивавшим на кандидатуре своего брата Сагиб-Гирея, были окончательно испорчены. Назревала большая война, грянувшая в 1521 г. В том же году Шах-Али был изгнан из Казани Сагиб-Гиреем, вместе с братом совершившим набег на Москву. А. А. Зимин назвал это татарское нападение «Крымский шторм». (Предыдущее нападение татар на Москву произошло за 70 лет до этого, в 1451 г., когда в русские пределы вторгся царевич Мазовша.)
Выбранная московскими воеводами тактика пассивной обороны на рубежах не помогала – слишком значительными были силы врагов. Пройдя Муравским шляхом между верховьями Ворсклы и Северского Донца, 100-тысячное крымско-литовское войско достигло Быстрой Сосны и, обходя Тулу, повернуло к границам Рязанской земли. Именно здесь неприятельская армия вторглась в русские пределы и, не останавливаясь, 28 июля 1521 г. подошла к Оке в окрестностях Коломны, где никто не ожидал их появления. Татары переправились через Оку, вынудив находившийся в Коломне небольшой русский гарнизон под командованием князя Ю. А. Хохолкова укрыться в крепости. Подоспевшие с большим опозданием к месту переправы от Серпухова и Каширы великокняжеские полки были разбиты (по-видимому, поодиночке) находившейся на московской стороне Оки огромной татарской армией. О тяжелых потерях, понесенных русскими войсками в этих боях, свидетельствует гибель воевод И. А. Шереметева, князей В. М. Карамышева-Курбского, Я. М. и Ю. М. Замятиных и пленение князя Ф. В. Лопаты-Оболенского. Командовал выдвинутой в южные города армией молодой князь Дмитрий Вельский, который не прислушивался к советам находившихся у него в подчинении старых опытных воевод и бросал полки в бой на переправах без всякой надежды на успех.
Потерпев поражение, русские войска отошли и укрепились в городах, а победители страшно разорили московскую землю, уведя в степь огромный полон. На обратно пути был полностью разорен город Кашира.
Василию III пришлось дать крымскому хану грамоту, где говорилось, что он будет его «вечным данником». Эту грамоту чудом получил обратно московский наместник в Рязани окольничий Хабар Симский. Татары, покидая русские пределы, решили овладеть и Рязанью и, начав продавать рязанцам пленных, попытались внезапной атакой захватить город. Чтобы усыпить бдительность воеводы Хабара, хан отдал ему великокняжескую грамоту. К счастью, немец Иоганн Иордан, командовавший рязанской артиллерией, не потерял бдительности и в самый решающий момент открыл по татарам огонь. Понеся огромные потери, враг ушел в степь, а «данническая» грамота осталась в руках окольничего Хабара, получившего за эту услугу чин боярина.
Начинается серия странных пограничных войн с Казанью и Крымом. Как правило, зимой русская армия совершала походы в Казанскую землю, а летом более или менее удачно отбивала крымские набеги. Такая ситуация, перемежавшаяся неожиданно спокойными годами, сохранялась до середины XVI в., когда Иван IV решил окончательно завоевать Казанское царство.
Решительный переворот в военном деле произвело появление ствольного огнестрельного оружия. Большинство современных историков считают неточной запись тверской летописи, где под 1389 г. было помечено: «…того же лета из немец вынесоша пушкы». При этом указывается наличие неких огнестрельных орудий в Москве во время осады ее Тохтамышем (1382 г.). Однако не учитывается не только факт последующего захвата Москвы татарами, а значит, и этих пушек, но и то, что эти первые на Руси орудия, скорее всего, были захвачены во время похода 1376 г. московской рати князя Д. М. Боброка на Волжскую Болгарию. В этой связи сообщение о появлении в 1389 г. в Твери пушек имеет действительно первостепенное значение. Об этом свидетельствует хорошо известный факт. В 1408 г. осадивший Москву эмир Едигей, зная о наличии в Твери первоклассной артиллерии, послал за ней туда царевича Булата, и лишь откровенный саботаж тверского князя Ивана Михайловича, чрезвычайно медленно готовившего «наряд» к походу, вынудили Едигея изменить планы и, взяв с москвичей денежный выкуп, уйти обратно в Орду. С помощью тверской артиллерии Василий II одержал победу над Дмитрием Шемякой на последнем этапе Династической войны. Победными оказались и залпы русских пушек во время стояния на Угре и в других военных конфликтах конца XV – начала XVI вв. Определенную роль в улучшении качества русских орудий сыграли итальянские и немецкие мастера, работавшие в конце XV – начале XVI вв. в построенной в Москве Пушечной избе. Хорошо известный строитель Успенского собора муроль (архитектор. – Авт.) Аристотель Фиорованти прославился и своим искусством лить пушки и стрелять из них. О признании его артиллерийских способностей свидетельствует участие знаменитого болонца в походе 1485 г. на Тверь, во время которого старый мастер состоял при полковом «наряде».
Конец ознакомительного фрагмента.