Глава 4. Погружение
Подстрекатели:
Майкл Шерман – агент ЦРУ под прикрытием
Лора Майлс – специалист по внедрению
Володя – водитель автобазы Совмина
Борис – оператор АЗС-43
Наши:
Миша Казаков – капитан Первого Главного
Управления КГБ
Володя Романов – советский ди джей
Леночка – девушка быстрого реагирования
Фатима Матигуловна – замзав отделом ЦК
Подрывные материалы:
Винилы «Deep Purple» – «Machine Head», «Burn» и
«Led Zeppelin» – «Physical Graffiti». Напитки «Фанта»
и «Пепси».
Фестиваль молодёжной песни
На борту сверкающей «Тушки» неприступные стюардессы разносили холодную минералку, карамель «Барбарис» и растворимый кофе. Америка тоже не отличалась высокой кофейной культурой: на заправках любой мог отведать мочеподобную бурду.
Но растворимый эрзац никогда не пересекал порога дома Шерманов. Советское пойло тоже заслуживало отдельного упоминания в книге «Рецепты для моей тёщи». Используя методы убеждения и принуждения, Казаков вытребовал знаменитую аэрофлотовскую курочку. Замученная голодом птица выглядела прабабушкой вчерашнего бройлера с канадского рейса.
Куры «Аэрофлота» – это особый вид чахохбили, изготовленный из цыплят специальной породы, выведенной путем долгой и кропотливой селекции в секретных лабораториях товарища Берии. Путём скрещивания с воробьями!
Кроме описанных гастрономических изысков, пассажирам крупнейшей в мире авиакомпании предлагалась советская эстрада в исполнении отечественных ВИА.
Майкл уже наслушался напевов всех этих «Гитар, голосов и друзей» в своём магазине, где совковые эмигранты проверяли пластинки на предельной громкости.
Шермана раздражала гитарная школа русских исполнителей, происходившая от забытой испанской семиструнки. Поколение шестидесятников начинало знакомство с инструментом с цыганщины и бардов, а только потом узнавало заморских Мадди Уотерса и Джона Ли Хукера. Переход на шестиструнный лад давался русским не просто, что бросилось в глаза в интерпретации «Поющими…» мегахитов британских «Shadows», прогремевших в Союзе как «Цыганочка» и «Апачи».
Говорят, потом сам старина Хэнк Марвин похвалил русского гитариста за национальный колорит.
В аэропорту эстонской столицы канадскую сборную дожидалась внушительная колонна комсомольских функционеров с кленово-красными флажками.
Московские гости вальяжно приветствовали провинциалов, входя в роль начальства, а Леночка продолжала плотное сопровождение подопечного.
Официальная часть начиналась в горкоме комсомола с приветственной речи первого лица и убойного фуршета в зале приёмов.
Канадским комсомольцам грозила обязательная экскурсия по ленинским местам Таллина, где Владимир Ильич никогда не бывал, но как утверждали историки, регулярно сюда собирался. Делегацию поселили в закрытой гостинице ЦК по соседству с таллинским Белым Домом. Вопреки инструкции, ровно через полчаса Шерман вступил в физический контакт с сотрудницей спецслужбы противника.
Елена прекрасная сначала сопровождала журналиста в душе: он признался, что боится воды, а потом на ковре в гостиной. Достигнутый опыт закрепили ещё пару раз в спальне. Время, казалось, остановило свой бег, и только громкий стук в дверь прервал увлекательный процесс внедрения.
Хорошо поставленный голос товарища Казакова, напомнил об открытии молодёжного фестиваля, запланированного во Дворце Спорта на соседней улице. Громадный плакат над входом в спортхолл приглашал на конкурс комсомольской песни «Таллинская весна». Билеты продавались, скорее всего, только членам комсомольского актива, впрочем, одетым от «Берёзки» или в конфискат у местных фарцовщиков.
Гардероб меломанов полностью соответствовал статусу концерт. Самые ответственные функционеры выделялись красными галстуками под джинсовыми пиджаками.
Рассаживая канадский комсомол, тов. Казаков в моднющем кожаном кителе и ковбойских сапогах, вдруг перешёл на хороший английский. Заговорчески подмигнув, он пригласил всех после концерта на серьёзную дискотеку.
Политический шабаш открыл симпатичный, а поэтому и неответственный шоумен телевизионной наружности, который на русском и эстонском языках приветствовал приход музыкальной весны. Дальнейшее развитие конферансье этой темы вызвало замешательство в рядах комсомольцев в серых костюмах, а звеньевые, переглядываясь, привстали со своих мест. Но услышав аплодисменты первых лиц и овации свиты, все успокоились и приготовились.
Открывшая фестиваль группа, ни с того ни с сего, вдруг заиграла в стиле «fusion», который тут называли «джаз-роком». Майкл застыл с отвисшей челюстью среди таких же онемевших канадцев. Хотелось бы знать, что почувствует русский турист на концерте пляшущих вприсядку негров балалаечников.
Холодные прибалты, конечно, засушили негритянский «фанк» при исполнении стандартов новомодного стиля от Хэнкока, Джеффа Бэка и Билли Кобэма. Все канадцы испытывали глубокий культурный шок: ведь «железный занавес» оказался дырявым! Кто-то даже вспомнил историческую встречу наших отцов на Эльбе.
Выступившие следом группы из Таллина и Риги, выдали оригинальные версии «тяжёлого» и арт-рока, дерзко замахнувшись на творчество гитарных гениев Блэкмора и Фриппа.
Коллеги Шермана оказались в щекотливом положении: писать о Советах в восторженных тонах на Западе не принято, да и бесполезно – никто не напечатает. Но и хаять услышанное, рука не поднималась.
Ближе к концу первого отделения фестиваля в зале началось оживление: ждали тогда ещё совсем неизвестную группу «машинистов» из Белокаменной.
Прибалты безумно старались удивить гостей и утереть нос москвичам, афишируя свою близость к Западу. Те же отвечали на происки провинциалов с характерным апломбом и столичным шиком.
В перерыве на сцене поднялась стена самопальных колонок «Marshall». И под завистливыми взглядами местных музыкантов торжественно вынесли оригинальную гитару «Fender Stratocaster». Московские техники установили в зале невиданный здесь 24-х канальный пульт «Soundcraft», а профессиональный звукорежиссёр, с видом мэтра, колдовал над полем кнопок. Эту процедуру называли ёмко – «sound check», a по-русски – «ставить звук».
С первых же блюзовых аккордов «машинисты» зацепили публику, и атмосфера в зале уже походила на настоящий рок-концерт.
Тяжёлая волна привычных Шерману гитарных риффов с дисторшн и «педальным» тоном накрыла зал с головой. И хотя гитарист временами ненавязчиво цитировал своих коллег из супергрупп «Pink Floyd» и «Led Zeppelin», это был оригинальный русский рок, который пробивался сквозь асфальт комсомольской песни. Мощная энергетика группы раскачала бетонные балки, а бурлящий поток «хард-н-хэви» хлынул со сцены, разметав ряды кресел.
Последние песни на «бис» весь зал пел стоя! Этот тысячный хор пробудил к жизни даже товарищей с красными галстуками, которые обменялись многозначительными взглядами: «москвичи за это ответят!»
Пронзительная лирика группы, навеянная серебряным веком, пьянила ароматом свободы.
Назвать этот русский рок «комсомольской песней» могли только критики с очень богатым воображением. Дальнейший ход событий показал: их в этом зале хватало!
Один из горячих поклонников группы, металлург по образованию, обобщил всё происходящее на фестивале разгромным материалом в центральной газете:
«Вызывающе безвкусно одетые волосатики громогласно предъявили нам бездарные однодневки, тупо копирующие самые низкопробные поделки западных ремесленников».
Похожий отчёт о концерте, только другими словами, лёг на стол начальника Пятого Отдела Республиканского КГБ:
«Концерт группы характеризует вульгарно-буйное поведение на сцене, сценическая одежда с изображением американского флага, громкие декларации о свободе творчества за океаном.»
Лучшей рекламы для музыканта в Советском Союзе и быть не могло. Написанное означало наивысшее признание, а при наличии пластинок гарантировало миллионные тиражи, за которые музыкантам могли заплатить целых 200 рублей. Страна привыкла читать, писать и считать между строк.
Тех, кого не сажали сразу после подобной «заказухи», привлекали позже за «левые» концерты.
Шерман активно начал операцию внедрения в гостинице и теперь весело подпрыгивал у сцены вместе с Леночкой, висящей у него на плече. Лора, тем временем, незаметно выскользнула в фойе, где остановила для интервью эстонских музыкантов.
Связник топтался у входа в буфет и собирался заложить в тайник кассету с инструкциями по контактам. Но газетчицу повсюду провожали заинтересованные взгляды советских коллег, и посылку удалось перехватить только в сутолоке затемнённого холла.
***
Накануне утром в I корпусе таллиннской Лубянки проходил инструктаж участников операции. Седеющий полковник из Первого Главного Управления бодро начал:
– В центральном аппарате есть мнение: активизировать работу с молодёжными движениями неформального толка и полностью взять их под контроль. Эксперимент, от которого зависит ваше будущее, проводится только в Эстонии. Мы уже отпустили гайки, а в такой маленькой республике процессы развиваются быстро. Будем отслеживать поведение творческой интеллигенции и реакцию наших западных оппонентов. Особое внимание молодым писателям, музыкантам и этим… как их? Диск-жокеям.
Комитетчик громко прочистил горло: – На фестиваль прибыли канадские и шведские журналисты, будут клеветать. Среди них и парочка наших фигурантов. Ориентировку все получили: это молодые американцы, видимо, прошли специальную подготовку. Поэтому аккуратно отслеживать все их контакты, наверняка, выйдут здесь на свою агентуру. Не забывайте: канадцев ведут двое наших!
Московский полковник закончил вводную и передал эстафету совершенно поседевшему майору из Таллина:
– Завтра концерт, а потом дискотека, поэтому работаем ненавязчиво и без суеты. Форма одежды народная: джинсы, вельвет и никаких галстуков. Танцы и алкоголь в пределах нормы, наши гейши будут на месте. Главное пресекать возможные провокации и отсекать от фигурантов фарцу и валютчиков. У меня всё!
Последним докладывал совсем молодой офицер уже в народном костюме из денима:
– Мы ведём системную работу с контингентом, в среду введены агенты влияния. Внутри групп работают матёрые информаторы. Сейчас отслеживаем парочку крупных фигур, где просматривается полный набор: валютные операции, контрабанда и связь с иностранцами.
Джинсовый сделал паузу и глубоко вздохнул: – Работает полномасштабный канал нелегальной поставки пластинок, аппаратуры и литературы из Швеции. В данный момент раскручиваем всю цепочку.
Полковник встал, давая понять, что инструктаж закончен:
– А с последним делом не торопитесь и держите меня в курсе. Главное не спугнуть крупняк! А сейчас по коням!
После концерта и ужина дуэт Казакова распался и окрылённый Шерман поднялся в гостиничный номер. Но музыкальный вечер получил неожиданное продолжение. Сегодня служба прослушивания номеров насладилась джазом в исполнении гитариста Джорджа Бенсона, последний альбом которого впервые представлялся на суд поклонников в Эстонии.
Виртуозные импровизации затрудняли работу слухачей, но вместе с тем, повышали их культурный уровень.
«Музыка толстых» снова встала на пути комитетских, а лозунг: «Сегодня слушает он джаз, а завтра родину продаст!» тряхнул стариной из 50-х.
Под аккомпанемент гитары Лора вполголоса напела герою-любовнику своё видение ситуации, сделав основной упор на моральное разложение:
– Всё это плохо кончится, ещё неделя по программе: «секс, водка и рок-н-ролл» и тебя неминуемо завербуют. Учти это! Выход будем искать вместе. – она нежно увлекла безотказного агента в спальню.
– Теперь о главном! На концерте я получила кассету от курьера, но с перепугу запихала её слишком глубоко. Без тебя не достать, поможешь? – Специалист по внедрению закончила арию и продолжила по основному профилю.
Желание помочь окрепло и Шерман, взяв девушку на руки, с размаху рухнул на кровать.
Он безуспешно боролся с хитрыми застёжками на разведбелье спутницы, которые подчинились только хозяйке. Пояс гостеприимно распахнулся, обнажая разрешённые инструкцией прелести.
– Где же твоя кассета? – Глупо повторял Майкл, продолжая поиски.
Лора энергично помогала, обвив искателя руками и упираясь каблучками в спинку кровати. Кульминация наступила минут через 20, в конце первой стороны винила, когда известная баллада «Маскарад», обрела в наушниках слухачей, новое звучание. Эта авангардная версия украсилась ритмичным скрипом арбы и стонами рабов на плантациях.
Давно сработал автостоп проигрывателя, а спецэффекты не затихали: тов. Казаков ритмичным стуком в дверь призывал гостей на дискотеку. Собрав воедино последние остатки мужественности, Шерман завершил поиски в заданном темпе. По пути в душ внук отметил мягкое звучание, стоявшей в углу стереосистемы «Эстония».
Вечерняя поверка в холле гостиницы отсутствующих не выявила, и канадцы с сопровождением отправились на дискотеку.
Молодёжный фестиваль захлестнул городские улицы, всюду кипела жизнь, а толпа неохваченных концертами подростков громила трамвай. На рельсы летели кресла, осколки стёкол, погромщики раскачивали вагоны. Досталось и подъехавшим на место экипажам, комсомольцы перевернули несколько патрульных машин. И хотя Леночка сидела у него на коленях, Майкл довольно подмигнул Лоре.
Повернув за угол, кортеж остановился у неказистого Дворца культуры стиля «югенд», работы известного финского архитектора. Невзирая на дождь, перед входом клубились необилеченные массы и, как правило, без всякой надежды попасть внутрь. Самые ловкие пробирались к окошечку кассы ползком по головам впереди стоящих.
Клуб «У Боба»
В фойе клуба расцветали улыбками портреты передовых мебельщиков, чья продукция исчезала по пути в магазин. Но миновав кованые ворота дискотеки, канадцы мгновенно переместились в пространстве, а Лора от удивления уронила шпионский «Nikon». Журналисты с изумлением обнаружили себя в советской «Студии 54» – элитном пристанище золотой молодёжи столицы.
Увиденное Шерманом претворяло в жизнь уверенную поступь социализма. Подобная дискотека могла бы с успехом выживать и в Штатах. На площадке работали настоящие асы виниловых станков и микрофонных стоек.
Профессиональный трёхполосный звук подавлял мощностью и прозрачной чистотой. Видимо, громадные рупорные излучатели басовых головок вмонтировали в стены. Световая аппаратура тоже не отставала, включая насыщенное лазерное шоу, галогенные «пушки» и световой пол. Дым-машины необычных конструкций окутали подмостки сцены зеленоватым туманом. Канадцев моментально ослепили разноцветные стробоскопы небывалой яркости.
Никто точно не знал, но многие догадывались об истинном происхождении этой чудо-техники. Основные комплектующие чудесного оборудования дискотеки предназначались новейшим образцам советской авиа- и бронетехники. На площадке клуба они проходили дополнительные полевые испытания.
Гостей приятно удивил и «прыгающий пол», который был новинкой даже в Штатах.
Современникам сложно представить ситуацию на этом рынке в конце 70-х. Сегодня любой звук и свет доступны при хорошем финансировании. А тогда за подобные проекты авторов тихо ставили к стенке, за хищение в особо крупных и измену родине.
Шерман в самых общих чертах представлял происхождение здешней техники, собранной в тиши подпольных лабораторий бесстрашными умельцами.
Он не заметил и привычных логотипов известных западных производителей «JBL», «DBX», «Antari», а фактические изготовители: ТУ, МиГ и СУ гордо сохраняли инкогнито.
У пультов на сцене царила парочка ди джеев почти мирового уровня. Один виртуозно «катал» винилы, добавляя в миксы классику, какие-то лекции, «металл» и спецэффекты. По ходу вечера он продемонстрировал невероятный темпоритм красноречия три слова в секунду: «А следхитнапарадлучдисквамдам…!»
Ну а напарник работал под американского юмориста импровизатора, часто срываясь на модный «рэп». Гастрономическую шутку жокея Шерман переварил не сразу: – Не доедай салат сегодня! Оставь чуток на завтра!
На подмостках и подиумах работала шикарная подтанцовка, где ежевечерне жизнеутверждался единственный негр Советской Эстонии. Кроме стандартного евродиско и американского хит-конвейера, здесь играли: джаз, хэви-металл и оригинальный русский андеграунд.
В клубе текла обычная ночная жизнь: валютчики в баре скупали у туристов финские марки и снова толкали их лохам в кафе. Здесь же беспардонно торговали последними дисками, кассетами и джинсами.
Хотя за процессом с интересом наблюдали обе здешние спецслужбы, не считая Шермана, подрыв советской экономики протекал без сбоев.
На родине внук считался знатоком диско-культуры и даже дружил с известными ди джеями, но происходящее здесь выходило за привычные рамки ночной жизни.
Американский клубный жокей не работал над текстом, специализируясь на отточенных миксах, скрэтч-трюках и спецэффектах.
В этом диско создавалась новая субкультура, где жокей был пророком в отсутствие альтернативных лидеров. Под сводами Дома Культуры родился оригинальный новояз, понятный только посвящённым.
Майкла вдруг осенило: – А если показушная дискотека – долгоиграющий проект товарищей из комитета? Идея не нова и для чистоты эксперимента все модели отрабатываются в закрытой молодёжной среде. Диск-жокей и компания получают от конторы карт-бланш на любые новации, а в зале, тем временем, выявляются неформальные лидеры, идущие далее в разработку. Одним словом, «Салон Кити» отдыхает!
С этими мыслями внук лихо отплясывал с Леночкой под «Commodores», не забывая изучать обстановку. Глаза быстро адоптировались к освещению и зафиксировали острый интерес эстонских коллег к канадской журналистике. Наблюдение в зале и с галереи профессионально вели десять, замеченных Майклом, топтунов.
Но когда-нибудь любой вечер перестаёт быть томным, и операция внедрения мгновенно перешла в активную фазу. Кто-то невидимый перевёл просмотр детектива в режим «ускоренного просмотра», а трое парней за соседним столиком спровоцировали драку. Всем очень хотелось потанцевать с Лорой. Девушка незаметно растворилась в толпе, а троицу стриженных моментально нейтрализовали и вывели из зала угрюмые здоровяки.
Во время жёсткого стыка один из тройки, неудачно доставая пистолет, выстрелил в потолок. Всего через минуту другие молчуны вынесли из зала неизвестного, пустившего у сцены милицейский газ «Черёмуха», который производился в литровых баллонах.
Шерман сразу же подошёл к Лоре: – Начинают проверку, – тихо сказал он.
– В критической ситуации профессионал действует автоматически и выдаёт себя спецподготовкой.
Девушка отвечала, перекрывая голосом музыку:
– Это только начало, думаю, у них хватает сюрпризов. А что дальше? У русских богатый арсенал!
Ди джей одел очки для плавания и, назвав инцидент «происками МИ-6», пригласил публику прочистить горло целебным газом. Майкл резво выскочил на танцпол, увлекая за собой всю канадскую группу. Со сцены, размазывая слёзы, коллективно лечили насморк под аккорды «Отеля Калифорния». А когда тов. Казаков и Леночка присоединились к танцующим, мощная промышленная вентиляция устранила все последствия газовой атаки.
Посетители не торопились разбегаться, а случай с милицейским газом здесь никого не удивил.
В баре внук тайком подслушал разговор двух компетентных сотрудников: – Разучились работать, бараны! Сколько можно за вами дерьмо убирать! Всему отделу погоны посрываю! – басил седой гигант.
Его молодой коллега ожесточённо оправдывался:
– Слушай майор, эти двое подорвали с зоны на прошлой неделе. Здесь чисто ментовская тема, у нашей конторы даже ориентировки не было. Но твои волкодавы сработали, как на тренировке, хотя и пасут на точке других. Опять облава на «Белую гвардию»?
Майор резко оборвал его:
– Стрелка срисовал мой капитан из группы захвата. Это он их брал в сберкассе два года назад. А про гвардию лучше забудь!
Лора специально изучала милицейский сленг и незаметно кивнула внуку. Сердитый майор подозвал бармена и заказал бутылку «Арарата». Услышав отказ, одной рукой поднял его за подбородок и усадил на стойку:
– Слушай, химик-лаборант, я не пью разбавленный спиртом мебельный лак! Не надо мне правил подачи по 100 граммов в графине, неси всю бутыль. А если не понял, проверим печати на бутылках. Тебе сказать, кто их вырезал? Утрись халдей, шире шаг!
Бармен молча сполз со стойки и сразу достал дорогой «КВ»:
– Извини шеф, неувязочка вышла. Старый стал, и зрение подводит! Вот и не узнал дорогих гостей. Коньяк за счёт заведения. – Пробормотал он, нервно потирая шею. Проверив бутылку, майор разлил коньяк по бокалам и бросил на прилавок крупную купюру:
– На богатей! С сегодняшнего дня я стал твоим постоянным клиентом.
Затем он повернулся, обращаясь к коллеге:
– Наши подшефные хорошо знают русский, обсудим все подробности позже.
Прикончить бутылку помог сам бармен, и конкурирующие спецслужбы разошлись на встречных курсах.
– Трактирщик тоже не прост. – размышлял вслух Шерман, заметив, как тот одним движением раздавил в ладони гранёный стакан.
Тем временем, в зале всех ожидала новая интрига. В дискотеку неожиданно нагрянула московская комиссия. Визит проверяющих не стал неожиданностью для жокея, а программа резко отклонилась влево. Рядом с неоновыми буквами «Disco Bob» сразу же вспыхнул лозунг «Решения ХХV съезда КПСС в жизнь!» А на киноэкране вместо Сантаны – портрет Леонида Ильича.
Высокопоставленные члены комиссии подъехали к клубу инкогнито: в чёрных правительственных «Чайках» с номерами серии «ЭСТ». В сопровождении многочисленной свиты завзамы взошли на инспектируемый объект с упоительным чувством собственного величия.
Начальственные головы самых ответственных боярынь венчали высокие парики в стиле молодой Бриджит Бардо, снова вошедшие в моду на пике «новой волны». Но их обладательницы в силу солидного возраста и служебного положения, уже не могли возглавлять московский фан клуб Деборы Харри.
О торжественном начале инспекции возвестила оглушительная канонада гитар «AC/DC». Жокей, тоном известного политобозревателя, объявил группу реакционной, обозвав хард-рок «идеологическим громоотводом прогрессивных идей».
А лихие пляски под рифф гитары Ангуса Янга из «Black is Back», провозглашались «социальным протестом западной молодёжи, мятущейся в поисках новых вызовов».
Но вот зал наполнился чистым кислородом дебютного диска Жана Мишеля Жара, который предстал перед комиссией с гигантского экрана. Композитор удостоился почётного звания «непоколебимого борца за экологию». На фоне музыки микшировались отрывки лекций о профилактике глистных заболеваний, переходящие в громкие овации:
– Яйца свиного цепня попадают в кишечники советских колхозников под аккомпанемент хэви-металл через пищу, загрязнённую испражнениями скотины и агентов ЦРУ.
Ди джей сменил трек:
– В отдельных организмах, ослабленных алкоголем и рок-н-роллом, особи вырастают до четырёх метров в длину. Продукты жизнедеятельности свиного цепня вызывают у личного состава колхозников рвоту и понос, а иногда приводят и к летальному исходу.
Публика восприняла смелый эксперимент с энтузиазмом и, глядя на ревизоров из столицы, проникалась идеей нарастания классовой борьбы. Один из проверяющих поднялся к жокейскому пульту, где звукотехники заблаговременно заклеили эмблемы «Technics» и «Akai» наклейками «Маяк» и «Электроника». Вельможа сразу успокоил испытуемых:
– Парни, не ссать! Зажигайте, как учили! Мы у вас открыли полигон новых идей. За такое в Москве вы бы давно крутили диски циркулярной пилы на лесоповале!
Он мельком взглянул на этажерки бобинников, дек и усилителей:
– Наш завод «Маяк» уже выпускает «Akai-636»?
Члены комиссии уверенно направились в отдельный кабинет для особо опасных гостей, где их ждал накрытый стол. Самый высокий шиньон главка Фатима Матигуловна отдавала борьбе за советскую молодёжь уже третью молодость.
С интересом изучив этикетку, она виртуозно открыла и разлила коньяк:
– Принимают достойно, а дискотека здесь просто отпад! Ничуть не хуже Мюнхена. В следующий раз возьмем в Таллин поляков, пусть поучатся у прибалтов. Наверху я обосную, для чего нам нужна такая точка. А комитетчиков поставит на место сам шеф.
Пригнувшись, она шепнула помощнику:
– Приведи-ка мне потом этого мулатика, очень хочется свежака.
Шерман проводил взглядом депутацию москвичей. Внук очень высоко оценил пропагандистскую эквилибристику жокея:
– Это гениально, Лори! Оказывается, рок-музыканты на Западе поголовно стонут под гнётом эксплуататоров и уже встали в очередь у дверей Лондонского Горкома. Они давно отказывают себе в ваннах шампанского и, влача жалкое существование, рассекают по Пикадилли на ржавых «Бентли» с голодающей охраной.
Лора рассеянно кивнула, внимательно прислушиваясь к перепалке майора с тов. Казаковым. Сквозь стоны, сгорающей от желания Донны Саммер, прорывались только отдельные фразы:
– Ты мне, что обещал, мудила! Пойми баран… с нас сорвут погоны! Кто мне клялся накрыть эту… гвардию!
Слушать дальше было невозможно: Донна перешла на пение, обсуждая плохих девчонок под фонарями, а жокей добавил децибелов. Лори поманила Шермана в кафе, где, не открывая рта, прошептала:
– Прости, Майки, но я должна тебе открыться. Пойми дорогой, в этой игре мы просто подставные пешки. Нашими молодыми и красивыми телами прикрывают основную операцию. Тебя, вообще, используют втёмную и ликвидируют в случае провала. Я за это отвечаю головой! Но сейчас мы должны проверить двух агентов-нелегалов, которых контора записала в двойники. Один из них точно работает на русских.
Внук спокойно ответил:
– У меня такие же инструкции в отношении тебя. Значит, мы выходим из тени? Уверен, расколоть перевёртышей совсем не просто. Будем импровизировать, кроме того, у нас предусмотрена и экстренная связь. Ну а потом продолжим поиски кассеты.
Лора обняла партнёра и ласково прошептала:
– Выходим через 10 минут. В кафе есть «чёрный» ход, а за углом будет ждать чёрная «Волга» с правительственными номерами. У нас на всё будет минут 20! В это время выступает новая панк-группа «Вибратор». Будет очень громко, пиротехника, спецэффекты и русские нас не хватятся. В машине нам помогут разобраться в ситуации, а заодно и проверим агентов.
Чмокнув, застывшего на диванчике внука, в щёчку, она исчезла в грохочущем зале. Майкл испытывал непреодолимое желание проинспектировать отхожие места этого храма культуры.
Чистенький югославский унитаз работал исправно, а туалетная бумага закончилась в ходе проверки. Удовлетворённый результатами инспекции, внук бросился к выходу под дружественный набат эстонского панка. Пока Шерман пробирался к кафе, панк-группа мимоходом обидела заслуженного исполнителя всесоюзной лаванды:
– Яшка Ёлкин – кремлёвский соловей,
тебя не ценит бровастый Бармалей!
В Таллине почему-то считали, что Яак примеряет вакантный кремлёвский фрак Георга Отса. Пока старцы наверху решали, переходящее знамя вырвала крепкая блондинка Анне из провинции.
Дверь с табличкой «Пожарный выход» вела в тёмный коридор, заставленный, вопреки инструкциям, пустыми ящиками. Майкл не замеченный никем выскользнул во двор и повернул за угол, где увидел стоящую на тротуаре чёрную «Волгу».
Окинув настороженным взглядом пустынную улицу, внук не спеша подошёл к машине и, бесшумно открыв дверцу, уселся на заднее сиденье. Лора уже была на месте и водитель, не зажигая фар, плавно съехал на мостовую.
Посмотрев в заднее стекло, она перешла на русский:
– Познакомься! Это Володя! Он возит зампреда Совмина и в курсе последних дел. Водители часто решают за хозяина.
Нарезая круги по ночным улицам, симпатичный шофёр поправил девушку:
– Вожу I зампреда, а обстановка в мире крайне напряжённая. Происки международного империализма в Анголе и Мозамбике, политический кризис в Португалии… И в Союзе повысили уровень жизни, вдвое подняв цены на бензин, алкоголь и сигареты. Вот всю ночь доставляю целебные напитки из спецбуфета на правительственные дачи. Отдыхают сволочи, на халяву!
Вдруг в машине запищал телефон «Алтай» и нетрезвый командный бас проревел под аккомпанемент Высоцкого:
– Вовка, ты где? У нас уже нарзан кончается, а комсомол требует ещё шампанского. Давай гони!
Последние призывы трибуна утонули в овациях и девичьем визге, а Володя доложил о немедленной готовности выполнить задание.
– Теперь о главном, – продолжал водитель,
– Недавно с зоны бежали два зека, члены подпольной организации «Белая гвардия». Руководителя этой гвардии никто не видел, но зовут его полковником. Там чёткая структура: пятёрки, десятки, сотни – строгая конспирация. Подбрасывают листовки в институты и техникумы, а не так давно появилась брошюра «Великая Россия». Наши считают, что кампанией руководят из Лондона. Впрочем, вам лучше известно.
Лора попросила остановить машину и, включив радио, заговорила:
– Я слышала и про акции: ограбление сберкассы, поджог призывного пункта, кража оружия из воинской части. Руководство требует немедленно выйти на лидеров гвардии и передать им шефскую помощь. Необходимо согласовать и общий план действий.
Сонный диктор Эстонского Радио предложил прослушать концерт мексиканского патриота Карлоса Сантаны.
Володя заторопился:
– Согласно плану, везу вас к старшему группы, там и разберётесь. С меня хватит!
Проехав два перекрёстка, «Волга» затормозила у закрытой заправки, дверь которой резко отворилась. Из павильона вышел король бензоколонки с двумя полными канистрами. Бросив их в багажник «Жигулей», он гостеприимно открыл заднюю дверцу авто. Владимир на этом попрощался:
– Пока! Дальше вас повезёт Боря. С этого момента он за всё отвечает, а меня ждёт зампред. Встреча с комсомольским активом, мать их…!
Тут он использовал оборот, который Шерман запомнил надолго. Парочка скрытно перепрыгнула в синюю «трёшку». Новенькая «Лада», оглушив пассажиров эротическим контральто Аманды Лир, резко рванула с места. Борис начал встречу на английском с лёгким южным акцентом:
– Приветствую вас коллеги на территории противника!
Засим стороны обменялись верительными грамотами, и перешли на русский:
– После переброски я уже два года разбавляю бензин. Все вокруг воруют цистернами, а я пока канистрами! Очень не хочется к стенке. Я везу вас по кругу и на ходу о гвардии. Всю тему замутил один здешний умник, помешанный на белогвардейщине, чей дед отдал душу в тифозных бараках армии Юденича в Таллине.
Машина на высокой скорости понеслась по центру Таллина, нарушая все мыслимые правила движения, а заправщик продолжил:
– Мы долго проверяли гвардейцев, ведь за подпольем могла стоять обычная разработка комитета. Но подозрения не подтвердились и канал заработал. По большевистской схеме из Лондона через Стокгольм переправляем листовки, брошюры, деньги и снаряжение. Сообщите наверх: пусть срочно увеличат финансирование. Скоро потребуются переговорные устройства, рации и спецтехника. Летом под вашим началом подготовим главный удар. Следующая встреча по графику.
Тут он резко развернулся через две сплошные, а постовой у перехода отдал нарушителю честь.
– Вот достал последний «Иглз», давай заслушаем. – Борис вынул из магнитолы устаревший сборник Аманды и выбросил кассету в окно. А в салоне проникновенно застонала гитара Джо Уолша.
Когда он затормозил у проходного двора за клубом, заглавная пьеса нового альбома ещё не закончилась. Канадцы осторожно вышли из машины и поодиночке двинулись на рёв «Вибратора».
А через пять минут внук уже поднимал штрафной бокал во славу советского панка и «новой волны». Ему удалось незамеченным вернуться в дискотеку тем же маршрутом. Концерт панк-группы подходил к концу, чему Майкл крайне обрадовался. Джонни Роттен с «Sex Pistols» всегда вызывали у него диарею.
В углу бара тов. Казаков упорно занимался армрестлингом с безымянным майором, который пока уступал с «сухим» счётом. Утомлённая солнечным напитком контрразведка, доламывала третий стол подряд. За соседним столиком усталая Леночка охраняла две плечевые кобуры и батарею початых бутылок. Беспризорные сотрудники конкурирующих спецслужб комитета и военной контрразведки наперегонки осваивали в пустом баре представительские и агентские фонды.
Судя по шеренгам опустевших бутылок, секретные бюджеты контор оказались весьма солидными. Лора в компании канадцев внимала панк-року, прихлёбывая у сцены эстонское пиво. А зал голосил вместе с певцами:
– Дядя Стёпа охренел от сирен… – и дядьки в гражданском старались соответствовать.
На трубный зов из бара вывалился Казаков в обнимку с майором, на лицах атлетов читалось: победила дружба! Мужественные борцы, пританцовывая враскачку, поравнялись с Майклом:
– Не понимаю я панка, о чём поёт этот Джонни Роттен? По-моему, полный бред! Может, просто старею? – Жаловался тов. Казаков.
– Ну, ничего, сейчас всё поправлю.
Концерт хэдлайнера эстонского панка группы «Вибратор» всегда заканчивался песней «Дядя Стёпа». Дальше петь не давали сами персонажи. Чудом не упав, Казаков со второй попытки поднялся на сцену и подошёл к клавишнику. После содержательного диалога замзав по идеологии уселся за электропианино «Fender Rhodes»:
– Этот блюз мы посвящаем нашим канадским коллегам! – Раздалось со сцены, и московский комсомолец ударил по клавишам. Шерман с интересом обернулся: в лице его коллеги советский джаз потерял отличного пианиста.
Ансамбль под управлением Казакова посягнул на классику «fusion» – блестящий блюз Джеффа Бэка с пластинка «Blow by Blow». Два таллинских виртуоза с большим трудом справлялись с гитарной партией живой легенды британского джаз-рока, зато пианист был на высоте.
Триумфально сойдя со сцены после сложного номера, он признался:
– С шести лет мучили в музыкальной школе, а потом заразился джазом и до сих пор неизлечимо болею. На сегодня всё! Программа исчерпана, и можно поговорить с музыкантами.
В опустевшем кафе остались канадцы и творческая молодёжь, которую газетчики сразу же забросали провокационными вопросами.
Ди джеи и музыканты отбивали атаки беззлобной западной прессы под одобрительные возгласы проверяющих. А напористый жокей даже завёл газетчиков в тупик:
– Наша программа пародирует дешёвую риторику ведущих коммерческих радиостанций. Вы ведь живёте в рынке, где всё решают тиражи пластинок и сборы от рекламы. Вчера хорошо продавался нигилизм прогрессивного рока, а сегодня – анархия панка. Грянет новый кризис и в чартах поднимутся нацисты киберпанка и сепаратисты «новой волны». А в Союзе разметают всё, что выбрасывают на прилавки. Даже речи…
Необычный контраргумент озадачил Шермана, но он тут, же нашёлся: – Ваши группы из Москвы и Риги тоже не трубадуры соцреализма.
Ответ озадачил обе стороны и самого ответчика:
– Социализм не догма, идёт процесс развития. На Западе пробивает дорогу народный капитализм, а теорию конвергенции уже изучают в колледжах.
Жокей проверил кофе на вкус:
– У нас многие переходят на хозрасчёт и коллективный подряд. Это тема моих курсовых работ по организации и планированию предприятий.
Эстафету подхватил гитарист панк-группы, оказавшийся студентом экономического факультета политеха, который долго упражнялся в занимательной политэкономии.
А подвела таллинские итоги с очевидным глубоким удовлетворением, уважаемая Фатима Матигуловна:
– Надеюсь, наша встреча послужит делу укрепления дружбы и сотрудничества советской и канадской молодёжи!
Далее замзав неведомым отделом ЦК крайне нелицеприятно высказалась в адрес авторов «теории конвергенции» господ Сорокина и Гэлбрейта, назвав известных учёных шарлатанами. Досталось и, лишённому всех званий и наград, экс-академику Сахарову за то, что «снюхался с космополитами и изменил родине». Знаменитый физик-ядерщик также обвинялся в поддержке идеи сближения двух мировых систем, их взаимопроникновения, что противоречило постулатам марксизма-ленинизма.
Вредоносность учения, по её словам, заключалась в отказе от революционной борьбы и защиты завоеваний социализма. Рабочие скандинавских стран добились приемлемых условий труда и социальных гарантий в результате стачечной борьбы под руководством коммунистических и рабочих партий. И только при весомой поддержке Советского Союза.
Матигуловна подчеркнула и повсеместный переход трансконтинентальных корпораций к плановой модели экономики, что ещё раз подтверждает преимущество социализма. Комиссарша пошла дальше:
– Модные учения используются на Западе, как орудия идеологической борьбы, отвлекая пролетариат от классовых битв с олигархией. Рабочий при обновлённом капитализме имеет сносную зарплату и больничную страховку, но начисто лишён прав собственности на средства производства. Получая мизерные дивиденды за пару акций, он не участвует в управлении предприятием.
Майкл с интересом прослушал вульгарный пересказ Матигуловны последней лекции о современных концепциях развития западного общества. В последнее время аппарат ЦК регулярно ублажали подобным ликбезом, приглашая для выступлений опальных учёных.
Фатима окончательно добила и мидовских переводчиков, поддержав критику экзистенциализма немецким философом Теодором Адорно. Внук улыбнулся про себя: значит, канадцев в Таллине ждали и к их приезду готовились на самом высоком уровне.
Пока фотограф из Монреаля безостановочно снимал новых «звёзд» хозрасчёта, а тов. Казаков виртуозно уворачивался от объектива, внук подвёл баланс этого вечера.
Сейчас он оказался в центре минного поля, без карты и миноискателя, но в компании ди джея, гитариста и контрразведчиков. Вглядываясь в открытые лица окружающих персонажей, Шерман понял: рядовое интервью только начало истории.
И на ум пришли строчки из баллады «Child in Time» знаменитой группы «Deep Purple»:
«Сладкое дитя времени… лучше закрой глаза, склони голову и дождись рикошета».