Клуб «Чарли Чаплин»
Тесно, накурено. За столами люди без иронии. Среди них майор Вихоткин, искусно маскирующийся под местного. В конце зала сцена. Там на табурете, с черным мешком на голове, поверх которого вышивка алыми нитками: губы, растянутые в улыбке, и связанными руками стоит человек, на шее петля. С краю сцены трибуна, за ней оратор, Машонкин (44 года), он же директор фабрики «Кинокомедия». Неизменно носит при себе рупор, говорит, как правило, даже в обыденных ситуациях, сквозь него. В стороне оркестр, состоящий из народных инструментов: баян, балалайка, деревянные ложки и т. п. Оркестранты сопровождают речь Машонкина фоновой музыкой, которая – то робко замирая, то нарастая крещендо – меняет свой характер в зависимости от того, какие нотки звучат в речи выступающего. Сидящие за столами, слушая Машонкина, дружно и часто аплодируют, иногда, казалось бы, невпопад. Семен с Валентином, войдя, находят свободный стол, присаживаются.
Машонкин. Итак, товарищи, мы только что прочли с вами комедийный сценарий товарища Просвиркина Николая Александровича. Что я могу сказать? Как сценарист, в последнее время товарищ Просвиркин зарекомендовал себя не с самой выгодной стороны. Мне точно известно, что всем была выдана откопированная инструкция о том, как пишутся киносценарии вообще и сценарий комедии в частности. Вам выдавали такую, товарищ Просвиркин?
Просвиркин (с мешком на голове). Да, я ее получал.
Машонкин. Нужно было соблюсти всего несколько важных условий. Прямо сейчас могу перечислить по пальцам. В каждом комедийном сценарии у нас должно быть что, товарищи? Пункт А: в сценарии должна быть центральная фигура, она же главный герой; пункт Б: этот человек должен попасть в проблемную ситуацию; пункт В: он должен хотеть из нее что, товарищи? Выбраться. Ну и наконец последнее, Г: всё это должно быть крайне смешно. Чего уж проще, товарищ Просвиркин? По-моему, всем всё понятно.
За столами сквозь шум аплодисментов звучат отдельные голоса.
– Ясен хрен!
– Дураком надо быть, чтобы не понять!
Машонкин. Слышали, товарищ Просвиркин? А что делается в ваших сценариях? У вас есть центральная фигура, признаю. Но кто это? Это всё люди без проблем. Как такое могло случиться?
Просвиркин. Я очень сожалею.
Машонкин. Так ведь и я сожалею. Но и это еще не всё. Самое страшное заключается в том, Николай Александрович, что ваши комедии абсолютно не смешны. Что ж это получается, товарищ Просвиркин? Выдаете порченную комедийную продукцию? С душком?
Голоса за столами:
– Да чего с ним нянчиться, товарищ Машонкин! Вешать, и всё!
– Правильно, пусть болтается!
– Вздерните его, Геннадий Михалыч!
Семен (шепчет Валентину). Его что, в самом деле повесят?
Валентин пожимает плечами.
Ужас какой-то! Куда ты меня привел?
Машонкин. Слыхали, Николай Александрович? Ваши коллеги комедиографы считают, что вы должны быть наказаны.
– Конечно, должен! Пускай висит!
– Кинокомедия таких не терпит!
Аплодисменты.
Семен (поднимается с места). Извините, хотел бы вставить несколько слов. Можно? Спасибо.
Взгляды присутствующих обращаются к нему. Валентин, предчувствуя недоброе, потихонечку тянет его за руку, пытаясь усадить.
Зачем вешать человека из-за такой мелочи?
Голос со стороны:
– Ах вот оно что! Мелочь?!
Семен. Простите, еще пару слов. Ну, накажите вашего товарища Просвиркина рублем. Увольте по тридцать третьей, мало не покажется. Но разве за то, что человек не умеет смешно писать… Мне кажется, за такое вообще-то не должны вешать. Я не прав?
– Слышь, я не понял… Умный, что ли?!
– Ты! Завали хлебало!
– Не слушайте никого, Геннадий Михалыч, вешайте!
Аплодисменты.
Валентин (ему удается усадить Семена, шепотом). С ума сошел?! Хочешь, чтобы нас придушили голыми руками?!
Машонкин делает знак. Из-за кулис на сцену выходит человек с ножовкой и под звуки оркестра начинает подпиливать ножки табурета.
Машонкин. Вот, сразу видно, товарищи, у человека проблемы. Драматическая ситуация. Как бы ваш герой выкрутился из этого положения, а, товарищ Просвиркин?
Голоса из толпы:
– Никак!
– В этом и заключается комедийный эффект!
Машонкин. Снимайте, снимайте кто-нибудь! Вставим это в одну из наших комедий.
Кто-то, вооруженный древней поломанной камерой, приступает к процессу «съемки». За столами с самыми серьезными лицами одобрительно переговариваются:
– Да, это смешно.
– Уписаешься.
– Очень по-комедийному получается, Геннадий Михалыч!
Машонкин. Видите, товарищ Просвиркин? Впервые за вашу трудовую деятельность вам удалось нас как следует рассмешить.
Семен (обращается к Валентину). Уйдем. Мне не по себе.
Валентин. Нельзя сразу. Заметят.
Семен. Тогда я уйду один.
Валентин. Ты подставишь меня. Сёма, прошу, еще немного. Скоро свалим, обещаю.
Изловчившись, незаметно для остальных Валентин фотографирует сцену. Человек с пилой меж тем, сделав свое дело, уходит. Машонкин приближается к незадачливому сценаристу.
Машонкин. Ну так что, товарищ Просвиркин, вам есть, что сказать напоследок?
Просвиркин. Я хотел бы обратиться к здесь присутствующим.
Машонкин. Пожалуйста, мы слушаем.
Просвиркин. Слава кинокомедии!
Машонкин (с пафосом выкрикивает). Ура, товарищи! Ура, ура!
Аплодисменты. Машонкин ударом ноги подламывает ножки табурета.
– Хэппи энд, товарищ Машонкин!
Машонкин. Действительно, и хэппи, и энд, всё на своих местах! (Обращается к человеку с камерой.) Сняли? Очень хорошо.
Кто-то, обуреваемый подозрениями, приближается к столу с Валентином и Семеном.
Кто-то. Постойте-ка, а вы кто такие?
Валентин (не теряясь). Актеры с фабрики.
Кто-то. Что-то я таких не помню.
Следующий подошедший. Я тоже. Кто видел этих актеров? В какой комедии снимаетесь? Название?
Валентин. Ну… как бы…
Кто-то. Быстро, ну!
Следующий. В глаза смотреть, чтобы мы видели!
Семен (приходит на помощь другу). Мы, вообще-то, не в главных ролях, мы в массовке.
Валентин. Точно, участники массовки. В последний раз я играл прохожего, он официанта.
Наблюдающий за этим Вихоткин подает голос из-за стола.
Вихоткин. Оставьте их в покое. Я знаю их. Актеры. Вне всяких сомнений.
Кто-то. Ты их видел?
Вихоткин. И не раз. Забавные типы.
Машонкин вновь встает за трибуну.
Машонкин. Товарищи, товарищи! Сядем на места и продолжим. Есть еще одно важное сообщение. Вчера у меня состоялся телефонный разговор с высшим руководством. Хочу вас обрадовать. Нам увеличивают план по производству комедий. Если еще недавно мы должны были выпускать сто двадцать одну и шесть десятых комедий в год, то уже с завтрашнего дня мы, товарищи, должны будем выпускать в год триста шестьдесят пять кинокомедий! Каждый день новая, искрометная кинокомедия! Я считаю, это доверие. Невероятное доверие к нам и нашей фабрике. Стране нужны тонны, горы кинокомедий! Люди хотят смеяться и веселиться! Так не пожалеем же сил на то, чтобы спрос нашего населения на юмор был полностью удовлетворен! Ура, товарищи! Ура!
Бурные аплодисменты. Валентин с Семеном под шумок уходят.