Жертва моветона
«Цап-Царап сказал Мышке:
вот какие делишки:
мы пойдем с тобой в суд,
я тебя засужу.
И не смей отпираться,
мы должны расквитаться,
потому что все утро
я без дела сижу.»
И на это нахалу
Мышка так отвечала:
«Без суда и без следствия,
сударь, дел не ведут!»
«Я – и суд, я – и следствие, —
Цап-Царап ей ответствует. —
Присужу тебя к смерти я,
тут тебе и капут!»
Римма смотрела по телевизору высокую моду. Белый кот Маркиз лениво дремал у нее на коленях, позволяя перебирать свою персидскую шерсть.
Мышь была изящной и утонченной натурой. Элегантность и высокая мода всегда волновали ее. Теперь Мышь выбралась из норы и сидела совсем на виду. В комнате, казалось, царила атмосфера поклонения хорошему вкусу.
Вдруг Римма увидела Мышь. «Маркиз! – взвизгнула она и вскочила на кресло, уронив тяжелого кота на пол. – Все сюда, скорее!»
Маркиз залез под кресло. Обиженная Мышь с достоинством перешла в маленькую спальню.
Дедушка вооружился шваброй, бабушка – веником, мама – мухобойкой. Римма надела кожаный передник и перчатки. По ее знаку началась облава. Все закричали на разные голоса.
Мышь, в ужасе от этой какофонии, метнулась к двери и взбежала по ноге Риммы. Римма взяла верхнее ля. Мама споткнулась и упала, сбив c ног орущую Римму. Бабушка, отбросив веник, кинулась их поднимать. Дедушка со шваброй застрял в дверях.
Маркиз с презрением смотрел на эту глупую суету. Фыркнув, он обошел веник на полу и побрел в сад.
Никто не сомневался, что серая злодейка погибла в сутолоке. Однако тела ее не нашли.
…В темной норе тихо умирала одинокая Мышь. Верхнее ля Риммы стало последней каплей, добившей измученную безвкусными крайностями душу.