Глава 5. Бильярд
– Сударыня, ведомо ли вам, что кисти ваших рук и строение ключицы имеют правильную классическую форму? – голос словно возник неоткуда. Мягкие, чужие губы коснулись тыльной стороны женской ладони. На мгновение незнакомец задержал их у ямочки запястья, невидимым ловким жестом, умело скользнув до локтя горячим ртом, добавил тихим и манящим голосом. – И зачем, вам стесняться свою маленькую грудь?
Как от искры электрического тока, автомат сознания на мгновение отрубил всё тело. Когда женщина пришла в себя, чары тайного поклонника растворились вместе с ним. Вокруг царила привычная атмосфера презентации. Лишь в глубину зала от неё удалялся ничем неприметный на вид силуэт невысокого мужчины, а навстречу, развеваясь всем телом, неслась знакомая женская фигура.
Подруга Милы, заручившись своей большой грудью, наводила мосты для совместного проекта с главным организатором выставки. Пофлиртовав, как требовал этикет мероприятия, Лялька подлетела с двумя бокалами шампанского. Раскрасневшаяся, горячо дыша зарапортовала:
– Милочка! – они сдвинули бокалы: «дзынь»! – Мосты к «Аллее» и к моему женскому счастью подведены! Теперь лишь – твоё нежное благоухание крылышек. (Лялька называла подругу бабочкой, а Мила её, Павушкой-Красавушкой, она действительно была аппетитна, хороша и величава). А уж потом вступит в бой тяжёлая артиллерия бизнес-плана и техническое задание на моей великолепной груди! Дело сделано!
– Что?
– Что, что. Договор на землю для твоей «Эротической аллеи» можно считать подписанным! Вот что!
– Очень хорошо.
– Минуточку, Милушка, бутерброд не свежий? Или смог на тебя так действует? Договор на землю говорю, считай, что подписан! Но, конечно, мне, опять же придётся положить своё трепетное богатство на стол этому папочке. – Она гордо выставила свою грудь вперёд. – Пусть порадуется, вспомнит пору грудного вскармливания. А уж я постараюсь, как говорит одна моя хорошая знакомая, завлеку любовью, удержу – пороком! Кстати, позитивный психолог. А как стану отнимать! Ох…
Женщина глубоко вздохнула, воображая прощальную сцену. Лялька поступала в Щуку, подавала большие надежды, а вот с режиссёрами и личной жизнью как-то не задалось. На богатое тело есть и были желающие, но душа у подобных особей всегда в оковах или кандалах.
– Уж, помажу перцем, – улетая вся в эротические фантазии и артистический непрофессионализм, продолжала, – потерзается голубчик, когда стану отнимать-то! Они же все считают нас игрушками в своих руках, забывая, что «люлька мужчины стоит на его мо-ги-ле».
Пышногрудая красавица на минуту прервала свой пылкий монолог, звучно щёлкнула пальцами перед глазами подруги.
– Я смотрю, ты никак не фокусируешь? Мы зачем сюда пришли?
– А, между прочим, у меня, Красавушка, грудь классической формы.
Женщины, загадочно улыбаясь, покрасовались друг перед другом, незаметно примеряя своё богатство в глазах окружающих.
– Нет слов! Все-таки ты – в теме. Я полетела, мне не досуг и не до сук, есть ещё и объекты, и субъекты. Выйдешь из коматозной прострации, вникай в приятное общение… Грудь у неё классической формы. Ха-ха! Ну, подруга!
Презентация первого дня подходила к концу: поклоны откланялись, визитницы полны. Вся публика, ещё слегка возбуждённая, стала потихоньку расходиться. Лишь в соседнем зале, где стояли бильярдные столы, по-особенному оживлялась атмосфера.
– А вот эти милые дамы поболеют за меня! – заглушая гомон суетившихся людей, раздался громкий мужской голос.
– У меня серьёзная партия! – провозглашал незнакомец, уверенно двигаясь прямо на девушек. Он широко возносил руки к небу, как будто обращался к небесам: «Вам необходимо быть рядом! Поддержать незаслуженно забытого гения!» Каждое его слово грохотало, как раскат громового разряда.
Лялька всё же успела спросить:
– Что за тип?
– Полагаю, один из известных патологоанатомов человеческих душ и больших специалистов по классическому строению тела, – также быстро ответила Мила, и при этом сделала шаг навстречу мужчине.
– А без метафор можно? Найдешь меня на втором этаже, в соседнем зале. Необходимо заручиться ещё некоторой поддержкой.
– Хорошо. Отзвонись мне, Ляль.
***
Есть игры, способные захватить участников и зрителей своей особой остротой и накалом так, что оторваться от подобного зрелища часто не представляется возможным ни тем, ни другим. Бильярд – игра интригующей тайны, долгое время ютившаяся в мире трактирных трущоб и постоялого быта, благодаря преданной любви профессионалов и дилетантов сохранилась и перешла в неотъемлемый классический атрибут жизни богатых отелей и игорных домов, став со временем зрелищным, элитным видом спорта. Она родила своих неповторимых классиков и артистов этого жанра. Дух бильярдного мира напитан гармоничной статикой и элегантным движением. Люди, как шары, то неподвижны, то стремительны и резки. Они всегда под прицельным светом ярких ламп, уверенно скользят длинными киями, двигая их по гладкому телу зелёного сукна. Игроки и болельщики скупо роняют слова и эмоции. Уверенные в себе профессионалы с собственными киями отточенными движениями передвигаются вокруг стола, как артисты на сцене. Каждым ударом они доказывают сопернику неотвратимость его поражения. А себе внушают обязательную победу.
Но это – игра. И как в любой игре неминуемы ошибки и случайности, где всё влияет на исход событий: мастерство игроков, характер и настроение, качество сукна, привычка к залу и погода за окном. А прежде всего удача! Фортуна… Именно она благоволит при обоюдном равенстве соперников, дает кураж и точность удара, позволяет быть оттяжке и отскоку, непредсказуемо останавливает шар. Если артист может, то и с кия сделает всю партию, а не повезет, то одной ошибкой может лишить себя состояния либо попасть в долговую яму. Ещё со времен Лемана известно: на чьей стороне окажется удача, не знает никто. Противники приманивают её разными бильярдными «снадобьями», талисманами, болельщиками, тщательным мелением наклейки кия, острым словечком или демонстративным молчанием. Каждый знает, когда и кому молиться, кого просить, на что ставить…
Этот бильярдный матч, на который случайно попала Мила, не был классическим в привычном его понимании. Играли в «московскую». В три партии, с судьей и ставками. Но! Стол был рядовой 12-футовый, каких в последние годы можно было найти в любом клубе, зале, даже кинотеатре. Правда, выверенный и не совсем сокрушенный. После того, как телевидение показало несколько международных матчей, организаторы подобных заведений перестали ограничивать число зрителей. Порой продавали входные билеты и делали из серьезной игры этакое бильярд-ШОУ. Кому-то это нравилось, кому-то нет. Многие профессионалы старались вовсе не ходить в такие заведения.
Милана, охваченная гоном природного чувства, влилась в это шоу вместе с волной любопытствующих зрителей. Звонкий голос маркера оповестил всех присутствующих:
– Господа! Занимайте места. Скоро матч продолжится…
Бильярдная была похожа на закрытую палубу огромного парома, среди островов зелёного сукна, слегка покачивающуюся в лёгком тумане сигаретного дыма. Волнующая безбрежность и тайная невидимая граница этого пространства, способная подчинить своим законам всякую суету повседневности, втягивала, поглощая полностью каждого, кто входил в этот мир.
Игроки, соперники, зрители пульсировали одним организмом. Стук тяжёлых шаров из слоновой кости цоканьем языка отскакивал от нёба, катился до самого живота даже у самых маститых, хладнокровных в своём азарте игроков. Ослепительное женское брильянтовое декольте, с переливающимися камнями в мочках ушных раковин ещё больше светилось от яркого света низко висевших над столами ламп. От такого сияющего блеска не ускользал не один гуляющий или дрогнувший мужской мускул. В нем отражались все победы и поражения сильного племени.
Но была во всём этом пропитанном напряжением воздухе какая-то сакральная таинственность, подчёркнутая роскошью белого воротничка маркёра и дыханием замершей толпы мужчин и женщин, одетой в кураж, перемешанный с запахом сукна, дыма, дорогих духов.
Шумный бильярдист – их новоявленный приятель – напоминал медведя Балу из мультфильма «Маугли». Своим объемом, внешней простотой и обаянием казался добрым увальнем, которому захотелось немного пошалить. Именно он привлек громким голосом и непосредственностью всех тех, кто был рядом.
Балу взял свой кий, улыбнулся окружающим, и подошел к сопернику.
– Как, Генчик, сыгранём? Решающую? Тебя толпа не смущает?
– Что ты, дорогой! Ради такой ставки, я приму любые твои шалости!
Они играли матч из трех партий в пирамиду. Первую, в один шар, выиграл Балу, а вторую, со значительным перевесом в четыре шара, Геннадий. Перед решающей партией сделали перерыв, которым и воспользовался, теряющий удачу соперник, похожий на медведя. Они о чем-то пошептались, пожали руки и под аплодисменты зрителей подошли к столу.
– Начинаем! Ставки сделаны! – появившийся у стола маркёр пожал руки участникам, и игра продолжилась.
Первым разбивал Генчик. Поджарый, с артистической стойкой мужчина выглядел лет на сорок и казался моложе Балу. Хорошим ударом он накатом забил шар в дальнюю правую лузу. При этом вывел себе под удар шар на середину, не забить который казалось невозможно. Зал зааплодировал. Он вбил ещё один клапштосом, и красный шар опять остановился очень удачно. Лихо, казалось, не глядя, поджарый игрок забивал шар за шаром. Щегольство его умиляло окружающих. Мужчина также любовался собой и своей игрой.
Болельщики подались вперед и стали подсказывать, какой удар ему лучше сделать, чтобы закатить максимум с разбоя. Из разных сторон зала до Милы доносились незнакомые слова: абриколь, триплет, круазе. Сам игрок обошел стол, пригляделся и, скорее всего, под впечатлением удачных ударов, выбрал наиболее трудное решение. Но если бы задуманное им получилось, то игра была б сделана за оставшиеся четыре удара. Сделав глоток воды, уверенный игрок намелил кий, приблизился к столу и приготовился сделать французский удар с левой оттяжкой.
Балу стоял в углу и был невозмутим. Казалось, что его совсем не заботит складывающаяся на столе ситуация. И только тихое и мерное постукивание по носку ботинка турняка кия с восточными иероглифами выдавало его волнение. Помочь ему выиграть партию при таком раскладе могло только чудо.
За спиной Милы послышался тихий, встревоженный мужской шепот, который в гвалте бильярдного шоу было сложно разобрать:
– Влетел я со своими ставками! Генчик в ударе и вполне может лишить меня бабок. Не надо было на здоровяка мазу держать. Сейчас загонит француза, а остальное дело техники.
– Не ной! Игра – штука непредсказуемая, – ответил кто-то несколько писклявым голоском. Так говорят плачущие дети, обиженные на не доставшуюся им конфетку, да сорвавшие голос разговорчивые взрослые. Второй собеседник был уверен в победе Балу, и рефлексия его состояния вдруг внезапно выплеснулась в зал громким фальцетом. – Мы победим Генку!
От этого непонятного звука рассмеялись все, кто был в зале. Хохот уверенных в Геннадии болельщиков и смущенный смех остальных зрителей внес разрядку в зал, как внезапный дождик в жаркий день. «Почти победитель», готовящийся к удару, на миг отвлекся, улыбнулся и кивнул Балу: «Голубые болельщики? Не замечал за тобой…»
Встрял маркер: «Игру продолжаем?!» На что Балу просто кивнул, а Гена перехватил кий пистолетом и нанес удар. Этого мига хватило для того, чтобы киксануть, и выставить свой шар на сукно. Что и проделал маркер, с невозмутимым видом. Тяжелый выдох зрителей, после прозвучавшего громового хохота, повис в зале зыбкой тишиной. Это была ошибка. Рядовая ошибка в игре, но партия оказалась в руках соперника. Балу не тронули ни крики поддержки, ни аплодисменты, ни скабрезная шутка Генчика. Он дождался ошибки соперника, так как был в уверенности, что удача на его стороне.
– Лихо я его! – к Миле протиснулась Лялька с бокалом шампанского. Похоже, что это она, укусив без меры холодного мороженого, как в былые времена юности, сорвала связки. Сейчас она готова была подпрыгнуть на месте в свою честь и разразиться очередной тирадой по игре.
Все кто был, на стороне Балу захлопали в ладоши, увидев, что с выставленным шаром и сорвавшимся «французом» шары не изменили своего прекрасного расположения. Партия перешла в руки здоровяка.
– Лялька! Ты в своем амплуа! Помолчи хоть пару минут!!! Ты видишь, что тут делается?
– Говорите девушки, говорите! Болейте за лучших! – Балу наносил удар за ударом спокойно, без риска, выбирая оптимальные шары, которые, как ударявшиеся в тосте граненые стаканы, радовали его слух. Своим басом подбадривал себя, болельщиков и шутил с окружающими.
– Каждой лычке – по строчке! – шар в лузу.
– Бей чужих, и про свои не забывай! – ещё два закатились.
– Луза – та же женщина, с ней нежно надо…
– Нам и «дураки» улыбаются.
Шары один за другим влетали в лузы, и еще мгновение назад ускользающая победа неслась к Балу вместе с воздушными шариками шампанского в бокалах болельщиков.
– Ура! Победа!!! – Лялька не могла сдержать свой восторг после забитого последнего шара. С падением его в лузу она выпустила пустой бокал на пол и под звон стекла бурно зааплодировала. Её поддержал зал. Соперники пожали руки друг другу. Сказали слова благодарности маркёру. В руках Балу оказался небольшой дипломат, который он поднял над головой и громогласно объявил:
– Гуляем выигрыш!!! – он прямо пошел в сторону Ляльки. – Где те девушки, что принесли мне победу? Вот они, чаровницы!!! – Он по-дружески, как давний знакомый, расцеловал обеих в щеки, и галантно подхватив их под руки, направился к выходу в окружении друзей и болельщиков. Дипломата в его руках в тот момент уже не было…
С шумом и смехом, довольные и счастливые зрители потянулись к выходу. Те, кто проиграл, остались в зале и грустно курили, жалея, что сделали ставку не на победителя. В этот момент нежный шепот за спиной Милы зазвучал нежной музыкой сдерживаемой страсти:
– В эти волосы надо вплести цветы и Афродита будет сладко спать, предоставив свой пьедестал более достойной женщине…
Как и час назад на презентации, Милу охватило томление от незатейливых комплиментов и обжигающего тёплого дыхания чужой плоти. Пробежавшая по шее дрожь от влекущего прикосновения не позволила повернуть голову к тайному обольстителю.
Буквально через несколько минут компания мужчин и нескольких женщин уже торжественно сидела за столом с бокалами вина и слушала высокопарные тосты победителю. Его огромная квартира, под стать хозяину, могла вместить офицерский полк, если всех рассортировать согласно ранга и пристрастия по комнатам и кабинетам. Подхваченные эйфорией победы и ещё каким-то неожиданным чувством желания и азарта, Мила вместе с Лялькой оказалась в чужом доме с незнакомыми людьми. Поступок, сам по себе уже безрассудный, настораживал и завораживал одновременно. Но, как говорил один мудрец, каждая взрослая женщина, даже замужняя, хотя бы один раз в жизни чувствует в себе животный зуд самки. И тогда, ни возраст, ни статус, ни положение в обществе не в силах его остановить.
Трудно было понять, чем занимается хозяин этих изысканных, богатых покоев. Вряд ли «неноводельная», старинная, дорогая мебель, продуманный интерьер, над которым хорошо потрудился профессионал-дизайнер, были заработаны в победах за бильярдным столом. Скорее бизнесмен с хорошей родословной или… Или криминальный авторитет с прирождённым хорошим вкусом. Это предположение тревожно смущало, и только присутствие рядом Ляльки, мирно сидевшей под рукой Балу, немного успокаивало. Она, похоже, его хорошо знала и успела шепнуть подруге:
– Всё под контролем, расслабься.
После сказанных заздравных речей за хозяина, его игру, удачу, надежный кий и т. д. вспомнили про случай, который помог принести победу – внезапный крик-писк. Как теперь стало ясно, он принадлежал женщине, которой теперь приписывали чудо этой победы. И вся лавина симпатий вдруг нахлынула на нежную Лялькину грудь. От такого неожиданного внимания и сыплющихся со всех сторон тостов и комплиментов в её честь, в глазах у героини забегали весёлые чертики. Они вместе с ней праздновали победу. На колене подруги, уже весьма откровенно, лежала рука Балу.
Мила пригубила глоток красного вина, но на настроение это влияло мало. Состояние подруги, сегодняшней героини, непривычная обстановка и состав компании – всё это заставляло быть более бдительной и посматривать по сторонам. Хотя она с удовольствием продолжала слушать тост за тостом. На неё также, не без интереса, обращали внимание мужчины. Люди хаотично входили и выходили из комнаты, где шёл праздник. Легкий шум разговоров, незнакомая аура, немного напущенный восторг окружающих и тайна, которая привела её сюда, не давали покоя и продолжали волновать женщину. Пьянило все: сама внезапность состояния, горячность команды игроков, так неистово влюблённых в игру. Ей во всей этой беспорядочной свободе, царившей вокруг, вдруг захотелось стать такой же, не стеснённой никакими рамками привычного этикета, познакомиться с неизвестным чужим пространством, почувствовать его на вкус и сохранить подольше. Она вспомнила старинные рижские и итальянские замки, по которым водила её бабушка. Вспомнила запах того незабываемого состояния из детских воспоминаний, мелодичное наставления о том, что красоту необходимо не только созерцать, но и чувствовать всем своим естеством. Остро вспомнился запах состаренной бронзовой патины, настоящего щёлка, кружев на абажурах, мебели, масляной краски на картинах великих мастеров.
В то время, пока Лялька очередной байкой привлекала к себе внимание, гостья, пленённая каким-то неведомым чувством, не спрашивая никого, тихо поднялась с кресла и незаметно для всех вышла из комнаты. Через несколько шагов она словно шагнула в прошлое. Приглушенный свет старинных канделябров освещал сюжеты висевших на стенах картин в тяжёлых золоченых рамах и старых, ручной работы, гобеленов. Повсюду стояли огромные напольные вазы, некоторые были с живыми цветами. Всё убранство залы зачаровывало и даже немного пугало. Женщина прошла ещё несколько шагов в направлении другой комнаты, где свет казался более ярким, и оттуда доносились мягкие, приятные голоса. Подойдя поближе, Мила отчётливо услышала тихий и знакомой ей мужской голос. Бабочка не ведала ещё, что этот яркий свет уже опалил её крылышки, и она продолжала лететь на огонь.
– Я тебе говорю, что эта победа деланная. Проигравший сегодня будет иметь эту самую Милочку, а шеф – грудастую, что верещала. Всё было подстроено! Спорим? По рукам?
В ответ раздался хлопок рук и чья-то невнятная реплика, поддержавшая пари. Чувствовалось, что собеседник не верил в эту версию. Но допускает любое развитие событий.
Мила не сразу смогла понять, что содержание этой беседы напрямую касается её и Ляльки. Обомлев от страха и всей мерзости беспомощного положения, она тихо шагнула в сторону комнаты, из которой несколько минут назад также тихо вышла. Перепуганная женщина заметалась, не зная, как правильно поступить. В висках колотилась мысль: «Нет, этого не может быть! Надо как-то вытащить отсюда Ляльку».
Она быстро вернулась в комнату, но ни подруги, ни Балу там уже не было. За спиной Мила вновь почувствовала знакомый голос, учтиво предлагавший пройти к столу. Женщина вежливо извинилась, а потом неожиданно для себя и всех окружающих быстрыми шагами побежала к выходу, а учтивого кто-то задержал по дороге. Не помня себя, она оказалась на улице. Уже в машине, почувствовав себя хоть в какой-то безопасности, Мила догадалась: «Это он шептал! Афродита! На комплименты дешевые купилась! Что же это делается со мной»…
К дому машина подъехала со стороны входа, где находилась дверь цокольного этажа. Мила отдала деньги водителю и направилась к двери, с уверенно настроенным чувством на разговор с Аркадием.
– Так не может больше продолжаться, – ещё в машине рассуждала она. – Муж самый дорогой человек в моей жизни и должен знать, что твориться в моей душе. В последнее время, я прежняя лишь предметами своего гардероба. Всё, что под ним, – это не я. Вот и сегодня, сознательно поехала на эту презентацию, как изголодавшаяся в весеннюю пору сучка. Конечно, я ещё нестарая женщина, и я хочу мужчину, но родного мужчину! Он волнуется и ждёт меня. Я сейчас поднимусь к нему в кабинет, и мы обо всём, обо всём поговорим.
Волнуясь и сбиваясь мыслями, Мила взбежала по ступенькам крыльца. Свет небольшого фонаря за её спиной, который освещал, подвальное помещение, погас. Не включая, верхнюю лампу, она на ощупь открыла дверь и направилась к винтовой лестнице.
Сделала несколько шагов, больно наткнулась на незнакомый, тяжелый предмет. «Что это такое? А, ящик с яблоками. Ой-й, как больно! Наверное, колготки порвала… Значит, Аркадий был сегодня в Метро. А когда-то яблоки стояли в корзине, а после страстно проведённой ночи, она часто находила их у себя под подушкой. Все меняется в нашей жизни. Это нормально. Не может же всё продолжаться вечно? «Стереотипы охлаждают страсть и новизну отношений,» – от сумбура состояния в её воспалённой голове всплыли строчки из какой-то психологической литературы.
Дверь в кабинет мужа была слегка приоткрыта. Мягкий свет обволакивал розовой дымкой все предметы комнаты, превращая их в загадочные силуэты знакомых и незнакомых сказок.
Мила сдвинула брови и с гримасой женской грусти, похожей на маску Пьеро, просунула голову в проём двери. Тихонько постучалась.
Аркадий, завидя её в такие моменты, сразу всё понимал и всегда говорил: «К нам стучится Грусть?», – потом нежно прижимал её к своему сильному плечу, целовал в лоб, как ребёнка, а иногда приподнимал и усаживал прямо на стол напротив своего кресла. Очень часто такая беседа уводила их на уютный мягкий кожаный диван или бессовестно и сладко продолжалась на столе.
Мила шагнула в кабинет. В углу, на софе, спал Аркадий.
– А меня здесь никто не ждёт…
Она попятилась назад и как вор, тайно проникший в чужое жилище, тихим клубком невидимой тени, быстро переставляя ноги, скользнула вниз. Обида переполняла её, но сделать она ничего не могла в эту минуту.
В спальне женщина, не раздеваясь, ничком, легла в холодную, одинокую семейную постель.