Глава 8
Заручившись согласием супруга, графиня отправила человека в Рим с запиской к брату Иосифу, где просила передать письмо для Перетти: «Ваше Святейшество! Я жива, и я прошу Вас не забывать об этом. Я стала женой другого и более никогда не потревожу Вас. Муж, который любит меня, и ребенок, которого я ношу под сердцем, остановят меня. Я хочу, чтобы Вы были живы еще долгие годы. Юлия де Вилль графиня Бельфор».
Первым сигналом тревоги для Франсуа стало известие о желании Виктории де Бюсси навестить сестру. Причиной для беспокойства были неутихающие слухи о внезапной необъяснимой смерти ее супруга графа де Морно. Говорили, что кардинал Каррера пытался добиться у Папы расследования, опротестовывал завещание, по которому все богатства Морно отходили вдове. Но Сикст ответил отказом. Такое высокое покровительство не давало возможности каким-либо образом помешать этому визиту. И спустя некоторое время князь наблюдал из окна, как по саду прогуливаются две женщины – Виктория и Юлия.
– Юлия, на пути к тебе я встретила гонца. На него в лесу напал какой-то сброд, но мои люди отогнали их… Юноша был ранен, мне пришлось оставить его в ближайшей деревне. Он сказал, что должен доставить письмо в Рим от графини де Бельфор.
– И что? – Юлия всеми силами постаралась не показать насколько ее заинтересовала эта история.
– Я вижу, ты ждешь ребенка. Ты стала еще красивее, – Виктория улыбнулась. – Но Папа сейчас не в Риме. Перетти в Авиньоне. Твой муж ничего не сказал тебе?!
– Какое мне дело, где Перетти. Значит, он получит письмо позднее, когда вернется.
– Прости, возможно, я была не права… Я убедила твоего посланца отправить письмо с моим человеком в Авиньон. Уверена, Папа будет рад получить от тебя весточку. Возможно, он даже решит заглянуть к вам на обратном пути.
– Прости, сестра, пришло время принимать настой трав. Я покину тебя, встретимся за ужином.
Если бы Юлия так не спешила спрятать свои чувства, вызванные словами и поступком Виктории, а главное вероятностью встречи, она увидела бы как участливое, сочувственное выражение на лице ее собеседницы сменилось холодным удовлетворением.
Князь, заметив, что Юлия быстро возвращается в дом, решил поинтересоваться, чем она взволнована, но на пути его остановил слуга с внушительным конвертом в руках. На конверте красовался герб Ватикана.
– Я же говорил, Юлия, это не кончится добром, – тихо проговорил Франсуа, понимая, что это послание может означать только одно – Папа едет в Бельфор. Перетти едет к его жене.
Оставалась еще надежда, что герцог Монферрат воспротивится визиту. Но через день эта надежда угасла – герцог повелел принять Святого Отца со всем возможным гостеприимством. Гульельмо не пожелал ссориться с Римским владыкой.
Время шло, и дальше откладывать было уже нельзя. В один из вечеров де Вилль раньше обычного оставил дам наедине. Для князя Виктория оставалась любящей сестрой, поэтому он просил ее сообщить новость графине. Сам Франсуа не желал видеть реакцию супруги – ни отчаяние, ни радостную надежду. Но об одном он тревожился особо – лекарь утверждал, что переживания могут пагубно отразиться на здоровье графини, а значит и на беременности.
– Сестра, князь поручил мне сообщить тебе одну новость.
Юлия еще днем по беспокойным взглядам супруга поняла, что что-то надвигается. Более того, она была почти уверена, что знает, о чем хочет сообщить Виктория. И все же произнесенное заставило ее побледнеть.
– Сюда едет Перетти, – медленно проговорила Виктория и тут же добавила: – Тебя это радует?
– Я этого боюсь, – неожиданно спокойно ответила графиня. – Но, надеюсь, это радует тебя, сестра.
Небольшой дворец Бельфоров был готов к приему высокопоставленного гостя и сопровождающих его лиц. Только вот почему-то хозяйка в этой подготовке почти не участвовала. Князь, опираясь на поддержку лекаря и Виктории, оградил супругу от волнений. Юлию убедили временно перебраться из ее покоев в более спокойное крыло дома.
***
Однажды, вскоре после полудня, слуга сообщил князю, что на горизонте показался кортеж римского понтифика. Вообще-то Его Святейшество ждали только на следующий день, но видно Перетти что-то торопило. Или он торопился к кому-то? Франсуа мог только в бессильном гневе сжимать кулаки.
Не смотря ни на что, церемонию встречи и гость, и хозяин провели безупречно: папа Сикст допустил князя к перстню, де Вилль расписался в совершеннейшей преданности Святому престолу. При этом оба понимали, что главная схватка впереди. Когда с приветствиями было покончено, Перетти как бы между делом поинтересовался:
– Князь, а где же ваша супруга? Почему она не вышла нас встретить?
Взгляды мужчин едва ли не впервые за все время церемониала встретились. На миг оба забыли, что один является полновластным господином своего дома, а другой – одним из владык мира. Стоявшие рядом с Перетти кардинал Каррера и брат Иосиф заметили, как забилась на виске Папы жилка. Оба хорошо знали, что это признак бушующей в нем ярости. А брат Иосиф знал и то, что причиной этой ярости является… ревность. Франсуа физически ощущал угрозу, исходящую от высокой широкоплечей фигуры в торжественном белом одеянии. Но он действительно любил и желал защитить свою любовь и Юлию от этого человека. Князь уже открыл рот, чтобы дать достойный ответ на бестактный вопрос, когда Перетти вновь заговорил:
– Или ваша жена не считает себя достаточно верной католичкой, чтобы приветствовать своего пастыря? Тогда ваш долг, князь, просить помощи, да вот, хотя бы брата Иосифа. Его подопечные объяснят графине, что значит быть супругой верного католика.
По мере того, как от слов Святого Отца с лица князя сходила краска, на губах Перетти проявлялась злая улыбка.
Наконец Франсуа сумел проговорить:
– Прошу простить графиню, Ваше Святейшество. Утром она плохо себя чувствовала, ее положение, знаете ли…
Перетти вдруг махнул рукой, сменив гнев на милость:
– Не стоит каяться за чужие грехи, дорогой князь, – но Каррера уловил, как сыграли желваки на скулах Феличе при упоминании «положения» Юлии. – Уверен, мы увидим графиню за обедом. А пока, любезный хозяин, мы хотели бы отдохнуть с дороги.
– Да, Святой Отец.
Папа и его компания разошлись по отведенным комнатам. Брат Иосиф, как обычно, проследовал за своим господином. «Этот де Вилль ее не удержит. Слабак. Прикрылся-таки ее пузом», – думал монах, размеренно шагая следом за Перетти.
– Иосиф, ты сделаешь дырку в моей сутане, если будешь и дальше так напряженно смотреть мне в спину, – Перетти на ходу обернулся и успел заметить следы размышлений на лице своего верного служителя. – Что ты увидел?
– Вы можете ее забрать отсюда, Святой Отец, как только пожелаете.
***
Когда Юлия узнала, что Перетти приедет в Бельфор, ей показалось, что мир рушится. Все, чего она добилась, пытаясь забыть и примириться с прошлым, могло исчезнуть с появлением этого человека. Отправив письмо Перетти, она ждала, надеялась на ответ, а не получив его, смирилась. Смирилась со всем – с нелюбимым мужем: Юлия уважала Франсуа, но питала к нему лишь дружеские чувства; даже с тем, что ее переселили в дальнее крыло дома. Она хотела убить в себе графиню Тулузы – гордую и непокорную, и стать графиней Бельфор – примерной женой, а после и матерью.
Но известие Виктории разбередило рану. Юлия не спала всю ночь накануне приезда Папы. Она впервые в жизни не знала, как поступить. То ей хотелось бежать из замка навстречу Перетти, то она обещала себе предстать перед ним счастливой и прекрасной.
Утром, с первыми лучами солнца, графиня позвала своих служанок, и через несколько часов ее туалет был закончен. Платье темно-зеленого бархата мягко обрисовывало чуть располневшую фигуру, белизну плеч подчеркивало ожерелье из жемчуга золотистого оттенка. Отливающие золотом и медью волосы спускались локонами из-под изящной сеточки, плетеной из золотых ниток и так же украшенной жемчугом. Если бы не едва заметные лучики морщинок у глаз, ей можно было бы дать не больше двадцати лет, да и эти морщинки смотрелись скорее как признак смешливости, а не возраста.
Уловив оживление слуг, Юлия догадалась о приближении кортежа высокого гостя. Но наступившее почти сразу затишье в ее апартаментах, насторожило графиню. Не дождавшись посыльного от мужа, она решила сама подняться в главный зал, но дойдя до двери обнаружила, что та заперта снаружи. Юлия поняла, что снова оказалась на правах пленницы. Снова кто-то принимает решение за нее! Вновь ее судьба принадлежит другим! И диктует ей условия тот, кто… От следующей мысли, едва не прозвучавшей вслух в порыве праведного гнева, у Юлии помутилось в глазах: «Тот, кто не достоин и ногтя на …его… мизинце». Графиня разозлилась на мужа, на свою глупость, но больше всего – на Перетти! И тогда женщиной овладело безумие. В ярости она метнула что-то попавшееся под руку в зеркало с такой силой, что венецианское стекло пошло трещинами, растерзала в клочья платок и манжеты платья и, сдерживая крик, закусила губы. Боль и капельки крови привели ее в чувство. Юлия подошла к окну и замерла, глядя в синее безоблачное небо. Она не думала ни о чем, ничего не хотела, не ощущала течения времени. Ею завладела пустота.
***
У дверей выделенных ему комнат Перетти увидел синьору, замершую в глубоком поклоне. Небрежным жестом благословив ее, он прошел мимо.
– Феличе! И это все?!
Крайне удивленный подобным обращением, Папа обернулся. Узнав Викторию, Перетти скрипнул зубами, но в следующее мгновение по-светски учтиво улыбнулся:
– Ах, это ты, дорогая! Приятная встреча. Хотя я должен был предположить, что ты не оставишь сестру в трудном… положении. Проходи.
Перетти пропустил даму вперед, а сам задержался, чтобы сказать несколько слов брату Иосифу.
Виктория заметила гнев понтифика, но не подала вида. Она прошла в его покои с гордо поднятой головой.
– Итак, Виктория, рассказывай, как проводишь время. Ты ведь теперь совершенно, – Перетти выделил это слово, – свободна.
– Прекрасно, – с холодной отстраненной улыбкой ответила синьора Морно.
– Жаль, что тебя не было на пасхальной службе в этот раз. Праздник удался как никогда. Надеюсь, ты провела его в молитвах, дочь моя?
Виктория снова улыбнулась: «В молитвах, святой отец, в молитвах».
– Монсеньор, я прошу отдать мне кольцо, которое я вручила вам однажды как символ моих чувств.
– Вот как?! Но я не вожу такие драгоценности с собой, – Перетти усмехнулся. – Приходи ко мне в Риме. Там мы об этом и поговорим.
Феличе откинулся на спинку кресла. Виктория прошлась по комнате, ее взгляд задержался на гобелене со сценой охоты – егерь кинжалом добивал подстреленного господином оленя:
– Не правда ли, красиво?
Папа скривился от отвращения.
– Виктория, на столе фрукты. Угощайся и угости меня.
Женщина выбрала гроздь винограда и шагнула к Феличе. Несколько ягод оказались в ее ладони. Не отрывая взгляда от глаз Виктории, мужчина взял губами виноградину с ее руки. Но как только он подался к ней всем телом, женщина отступила. Перетти усмехнулся и вновь откинулся в кресле, глаза его при этом нехорошо сверкнули.
– Этой же рукой ты предложила Морно яд? – вкрадчиво спросил Перетти.
Если этой фразой он хотел заставить Викторию испугаться или хотя бы смутиться, то ошибся. Графиня чуть пожала плечами и спокойно ответила:
– Я не травила своего мужа. Он сам ошибся в выборе поставщика вина.
Виктория отошла к стене, провела по обивке рукой. В стене открылся не видимый до того проход.
– Если вам понадобиться выход, он здесь.
– Похоже, ты знаешь этот палаццо лучше, чем его хозяин?! Благодарю. Но что мне может угрожать в доме верного католика?!
– В доме ревнивого мужа, – Виктория стояла у стены и смотрела на Перетти.
Они оба повернулись на шаги вошедшего.
– Монсеньор?! – вскрикнула Виктория.
Глаза Перетти мстительно зажглись:
– Чему ты удивляешься? Мне кажется, вам есть, что сказать друг другу.
– Добрый день, монсеньор, – Виктория уже была спокойна и прямо смотрела на кардинала Карреру.
– Вижу, вы не слишком удручены смертью моего племянника, который был вашим мужем!
– Моим мужем?! Да будет вам известно, он так и не смог им стать, – злая улыбка исказила губы женщины.
– То есть брак не был свершен? – поинтересовался кардинал. – Тогда о каком наследстве…
Виктория не дала ему договорить:
– Он не стал мужем, потому что не смог завоевать сердце своей супруги!
– Он не успел! А вы не соизволили подождать!
– Подождать?! – казалось, Виктория была искренне изумлена.
Она рассмеялась. Потом вдруг посерьезнела и с горечью проговорила:
– А с синьорой Вильен он успел…
И де Бюсси выскользнула в открытый ею проход.
Каррера обернулся на звук смеха. Перетти стоял у стола и наполнял кубок вином:
– Не везет тебе, кардинал, с женщинами. Давай выпьем, друг мой.
Когда Перетти повернулся с двумя кубками в руках, злой огонек в маленьких глазах Франческо Карреры был уже надежно спрятан.
***
Дверь в комнату графини де Бельфор открылась бесшумно. Вошел Франсуа. Он уже справился с чувствами после встречи с Папой, а потому подошел к супруге с легкой улыбкой:
– Дорогая, как ты себя чувствуешь?
Юлия очнулась от забытья.
– Прекрасно! Или мой вид говорит о другом?
Только тогда князь заметил и зеркало, и клочки ткани, и бахрому вместо манжет.
Франсуа нахмурился, но следующие слова Юлии развеяли тревогу.
– Как прошел прием? Ты так печален, друг мой, – графиня улыбнулась мужу.
– Ты хочешь выйти к обеду? – неожиданно для себя спросил Франсуа.
– Если ты не хочешь, я останусь здесь, но я думаю, лучше мне выйти.
Де Вилль помолчал, отвернулся, потом проговорил:
– Да, наверное так лучше… А то Его Святейшество разнесет Бельфор по камню.
Юлия с сомнением посмотрела на супруга – что это? Сарказм? Или истерика?
Графиня подошла к Франсуа и обвила его шею руками, с улыбкой прошептала:
– Ну, перестаньте хмуриться, князь! Вместе мы его усмирим. Ступай, я выйду к обеду, если двери не будут снова заперты. Мне надо переодеться.
Через некоторое время графиня была готова предстать перед гостем счастливой и прекрасной.
[Вот и первый пробел в сюжете. В утраченной тетради, по воспоминаниям авторов, описаны следующие события. Совместный обед героев проходил в раскаленной атмосфере: Франсуа, преодолев приступ малодушия, держался достойно; Юлия вполне натурально исполняла роль счастливой супруги, Феличе сходил с ума от бешенства, но даже взглядом не дал понять этого заинтересованным лицам. Ночью в замке Бельфоров начался пожар. Целью, скорее всего, был Папа, но, вероятно чтобы отвлечь подозрение от хозяина, здание подожгли сразу в нескольких местах. В пожаре, к несчастью, погиб князь. Виктория исчезла еще накануне вечером. Перетти очень пригодился проход, открытый де Бюсси, – он сумел спасти Юлию от огня. Но ребенка графиня потеряла. Тут проявились весьма глубокие познания Перетти и брата Иосифа в медицине. В конце концов, все герои вернулись в Рим. Как и сказал иезуит – Перетти смог забрать Юлию.]