Глава 10
Через несколько недель его высокопреосвященство Феличе Перетти прибыл в Вечный город. На столе в своем доме Перетти обнаружил записку: «Кардинал, ты зря приехал в Рим». Однако на следующий же день он появился в курии, чтобы лично убедиться в справедливости уверений брата Иосифа – его ждали. Хотя часть бывших соратников предпочла соблюсти нейтралитет, нашлись и те, кто открыто выразил свою радость по поводу его возвращения. Папа Климент не сомневался, что Перетти приехал в Рим не смиренным просителем. Но сдавать свои позиции и делиться властью бывший протеже Сикста не собирался. А потому кардиналу было чего опасаться.
Однажды Феличе увидел в Ватикане Викторию; в сопровождении компаньонки она пересекала площадь, направляясь к семинарии. Он дождался, когда женщина выйдет, и пошел ей навстречу. Увидев Перетти, Виктория опустилась в легком реверансе, даже приложилась к перстню. Но эти знаки почтения не обманули кардинала, в его голове вновь звучало ее презрительное: «Проводите».
– Кого-то навещали, донна Виктория?
– Одного юношу. Он сирота, дальний родственник… Я принимаю некоторое участие в его судьбе, – Виктория чуть повела плечами, скрывая нежелание подробнее отвечать кардиналу.
Перетти с усмешкой кивнул, и графиня почувствовала, как некстати ее лицо заливается краской.
– Не тот ли это юноша, о котором вы просили меня однажды? И Папа Сикст тогда даже издал буллу, которая давала этому мальчику, м-м, Сержу, кажется, вашу фамилию – Бюсси – и место в семинарии?
– Вы правы, ваше высокопреосвященство, – Виктории стоило большого труда изобразить благодарную улыбку в ответ.
– Тогда, можно сказать, что мы оба принимаем участие в его судьбе. А как ваша дочь?
Казалось, кардинал искренне заинтересован ответом Виктории, но именно этот интерес и заставил похолодеть ее пальчики от страха.
– Благодарю, хорошо. Подрастает.
Всей душой графиня желала сейчас уйти от этого человека, но на лице была лишь учтивая улыбка и ни тени былой дерзости. Виктория не хотела сейчас дразнить Перетти.
– Папа уже видел ее? – это было произнесено все тем же тоном заинтересованного друга, без иронии.
Виктория немного смутилась, но ответила:
– Простите, но разве это так важно?
– Вы же знаете, что ваша судьба, а значит и судьба… ваших детей, крайне меня заботит. Но вы, кажется, торопитесь. Позвольте, я провожу вас.
– Не стоит, – нервно вскрикнула графиня, но тут же постаралась взять себя в руки и проговорила более спокойно, – ваше преосвященство. Я хотела еще заехать к ювелиру и навестить друзей.
– Друзей… – многозначительно протянул Перетти. – Своих или Карреры?
– Общих, – и Виктория, прямо взглянув на кардинала, улыбнулась так, что у Перетти не осталось и тени сомнения – под учтивостью скрывалась уверенность в своих силах. Кроме того, он понял, что графиня прекрасно осведомлена о том, что Его Святейшество уже дважды отказал кардиналу в аудиенции, и, более того, не раз вполне убедительно указал бывшему патрону его нынешнее место.
– Что же, ступайте, синьора Морно. Желаю приятно провести время, – кардинал чуть склонил голову и направился к себе.
Через несколько шагов он остановился, обернулся и продолжил путь только тогда, когда отъехала карета графини. Ему было жаль ее, но это была последняя возможность. Каррера действительно любит эту женщину и свою дочь.
Виктория уже из окна кареты заметила, что Перетти не ушел. Графиня почувствовала, что должна сегодня обязательно встретиться с Франческо.
Ближе к вечеру служка провел Викторию Морно в апартаменты Папы Климента. Франческо был заметно взволнован:
– Как долго мы не виделись. Сегодня самый счастливый день.
Каррера протянул руки, желая обнять графиню. Виктория, приветствуя Папу, опустилась в глубоком поклоне:
– Боюсь, что это ненадолго, Ваше Святейшество.
– Почему? – он взял ее за руки и усадил рядом с собой. Не дождавшись ответа, осторожно касаясь, приподнял за подбородок ее лицо к своему:
– Что случилось, Виктория?
Словно отвергнув последние сомнения, графиня на одном дыхании проговорила:
– Сегодня, после того как я поздравила Сержа с именинами и вышла из семинарии, меня встретил кардинал Перетти. Он спрашивал о Диане.
– Я видел, как вы разговаривали, – Климент помрачнел. Папа резко поднялся из кресла, куда только успел присесть, и прошелся по комнате.
– Этот человек вернулся уверенный, что будет действовать через меня. Но я не стану марионеткой ни в чьих руках. Тем более в его!
– Ваше Святейшество, – Виктория подошла к нему, положила руки на плечи, – Франческо, я боюсь за дочь… Ты же еще не видел ее. Она здесь, вели позвать Луизу с девочкой…
Когда служанка внесла малышку, Каррера не сдержал радостной улыбки. Он взял на руки ребенка, всмотрелся в темные вишневые глаза. И тут до него дошел смысл слов Виктории.
– Почему ты боишься за дочь?
– Перетти… Он захочет заставить тебя… И наша дочь может стать для него инструментом. Знаешь, когда родилась Диана, лекарь сказал, что она совершенно здоровый ребенок и будет красавицей, советовал позаботиться о ее будущем. Но Перетти… Я чувствую – он задумал что-то недоброе, – Виктория едва сдержала слезы.
– Не бойся! Для начала ему придется попробовать восстановить свое влияние в коллегии. А я не собираюсь этого допускать. Все будет хорошо, Виктория, – Климент задумался, глядя на дочь. Через несколько мгновений он поднял на графиню тяжелый взгляд:
– Возможно, скоро мне удастся избавиться от этого человека.
– Спустись на землю, Франческо! – со слезами воскликнула Виктория. – Я боюсь его с того момента, как он забрался в мою спальню в Тиволи. Слава Богу, в постели была не я, и рядом были мои верные слуги.
Испугавшись громких голосов, девочка заплакала. Виктория подошла к Клименту, взяла ребенка из его рук.
– Прости, я не должна была тебя тревожить. Но я так хотела тебя увидеть, – женщина смотрела в глаза Клименту и, казалось, что-то искала в его взгляде.
Виктория стояла перед ним с младенцем на руках – прекрасная, хрупкая, нуждающаяся в защите. И он решился:
– Завтра ты придешь с дочерью сюда, и вы останетесь во дворце.
Тут Клименту пришлось отвлечься, в комнату постучали.
– Ваше Святейшество, пришел кардинал Менголли.
– Проводи его в студиоло, мы сейчас будем.
Когда дверь закрылась, Франческо подошел к Виктории, осторожно, чтобы не потревожить малышку, склонился к губам и после поцелуя проговорил тихо и уверенно:
– До завтра, любовь моя.
– До завтра, – так же тихо ответила Виктория, но сердце болезненно отозвалось: «Если не будет поздно».
Проходя по галерее, графиня заметила мужчину в дорожном плаще, из-под которого выглядывала алая мантия. Приглядевшись, Виктория узнала Бенвенуто. Молодой кардинал тоже узнал женщину и уже хотел окликнуть ее, как туда же вышел Климент. Кардиналу пришлось опуститься на колено перед Святейшим Отцом. Воспользовавшись этим обстоятельством, графиня быстро покинула папский дворец.
В это же время Перетти велел привести синьора Манфреди.
– Синьор, сегодня ночью вы возьмете брата Иосифа, моих людей и отправитесь к графине де Морно. Мне нужен ребенок. С головы девочки не должен упасть и волос. С женщиной можете делать что хотите. Если со мной что-то случится, увезите ребенка на виллу в Сальвеццо.
– Но, монсеньор, это серьезное мероприятие. Необходимо тщательно подготовиться – лошади, деньги…
– Синьор Манфреди, я прекрасно это понимаю! Вот деньги, – Перетти выложил перед Жераром увесистый мешочек, – остальное доверяю вашей находчивости и воле Божьей. У меня нет времени на подготовку. Ступайте, и да пребудет с вами все небесное воинство.
Манфреди отправился готовиться к исполнению приказа. Когда Жерар выходил из дома, ему встретилась женщина, одежда и фигура которой скрывались под невзрачным плащом. Она торопливо склонилась в поклоне – больше из желания скрыть лицо, чем из почтения. Манфреди успел заметить золотисто-медный локон, выбившийся из-под капюшона. Необычная простолюдинка, заходящая в дом прелата с парадного входа, показалась ему знакомой, но он не остановился, торопясь по своим делам.
Юлия вошла в палаццо и уже за порогом скинула капюшон с головы. Вставший было на ее пути слуга, склонил голову и отступил. Женщина поднялась в кабинет к Перетти и остановилась на пороге. Кардинал что-то писал за столом и, казалось, ничего не заметил. Юлия, бесшумно пройдя по меховому ковру, опустилась в кресло. Она не нарушала молчания. Она ждала. Перетти закончил писать, накапал воска и запечатал письмо. После поднялся и отошел к окну.
– Зачем ты приехала?
На улице темнело. Было видно, что кардинал чего-то ждет.
– Я устала без тебя. Я боюсь за тебя. Мне плохо, – Юлия подошла и встала за его спиной, – мне очень плохо и… страшно.
– Чего ты боишься?! Ты могла бы уехать в Тулузу, в Бельфор или… еще куда-нибудь и жить там.
Перетти повернулся к женщине. Тревога углубила складку между напряженных бровей, легла серой тенью под его глазами; мысли Феличе витали где-то далеко.
– Ты ввязался в драку с человеком сильнее тебя. Ты обречен на поражение. Мнительность и гордыня заставили тебя это сделать!
Юлия знала, что это жестоко, но она хотела вывести его из оцепенения. Если ему нужно бороться, пусть он будет готов к этому. Она смотрела Феличе в глаза. Они словно были подернуты ледяной дымкой, будто он и не слышал слов графини. Ей хотелось обнять его, защитить, поцеловать его усталые и такие родные глаза.
Вдруг кардинал повел головой, словно сторожевой пес на шорох, бросился к столу и принялся жечь бумаги. Та же участь постигла и недавно написанное послание. Через некоторое время за окном послышался шум подъехавшей кареты, голоса, и вот уже по первому этажу стучат тяжелые шаги.
Феличе схватил женщину за плечи:
– Юлия, это за мной. Здесь дверь, уходи, – и почти вытолкнул ее.
Она не сопротивлялась. Только оставаясь на свободе, Юлия могла помочь Перетти. Едва успела закрыться неприметная дверь за беглянкой, в комнату вошли папские жандармы.
– Кардинал Перетти, следуйте за нами.
– По какому праву вы врываетесь, – начал было монсеньор, но его грубо оборвали.
– Мы здесь по приказу Его Святейшества, поэтому помолчите, кардинал. Вам еще предоставят возможность поговорить, – капитан нагловато усмехнулся.
Чтобы не провоцировать насилие, дальше Перетти подчинялся молча.
***
Ближе к полуночи Жерар Манфреди и брат Иосиф с несколькими бывшими членами отряда Сарто были у палаццо Бюсси-Морно. Жерар расставил людей, а сам с иезуитом перелез через стену.
– Брат Иосиф, я спущу корзину с ребенком вниз.
Монах встал спиной к стене, помог подельнику взобраться на балкон и затих…
Манфреди уже прикрепил корзину к крюку на веревке, а монах приготовился принять груз, когда оба одновременно почувствовали у шеи холод стали. Их ждали! Иосиф еще успел свистом подать сигнал своим людям, за что поплатился тяжелым ударом по голове. Наверху Манфреди скрутили двое дюжих слуг:
– Милейший, пройдемте-ка с нами. Вам понравится, не сомневайтесь.
Их провели в подвал дома, где заперли по разным клетушкам. Вскоре в каморку Жерара пришла сама Виктория и трое доверенных слуг. Манфреди, не скрывая удивления, осмотрел ее наряд – графиня пожаловала в дублете, штанах и мягких сапогах.
– Синьор Манфреди, помнится, мы однажды не завершили один наш разговор.
Слуга буквально вложил в руку Жерара шпагу.
– На чем мы тогда остановились? На моем отказе?
– Ошибаетесь, синьора, – голос мужчины сбился. – На том, что если бы вы были мужчиной, я убил бы вас.
– Так, может быть, попытаетесь теперь? – Виктория холодно, надменно оглядела его.
Манфреди вдруг улыбнулся своей самой обаятельной улыбкой:
– Бог мой, графиня, как вы прекрасны сейчас, – и он бросил шпагу к ее ногам. – Я сдаюсь на милость победителя… победительницы.
К концу фразы обаятельная улыбка превратилась в издевательски-злую. Виктория осталась бесстрастной:
– Не нужно бросаться оружием, барон.
– Синьора Морно, я просил вас не упоминать мой титул до того, как я верну свою собственность! – взгляд Манфреди на мгновение ожесточился, но мужчина тут же вернул своему лицу безмятежно веселое выражение.
– Свою собственность?! У вас более нет собственности. Уверена, вам не удастся в срок оплатить закладные, а потому… Возьмите шпагу, сударь!
Жерар взвесил в руках вновь поданное ему оружие:
– У вас плохо сбалансировано оружие, Виктория. Так клинок кажется тяжелее…
Продолжить барон не успел, Виктория сделала резкий выпад, и ему пришлось занять оборонительную позицию.
– К бою! – Виктория на самом деле была в гневе, как любая мать, защищающая свое дитя. В эти минуты она действительно была прекрасна, ее глаза сверкали яростью и жаждой крови.
– Итак, вас послал… Ну же, отвечайте! – и вновь звон металла.
– Вы же знаете, Виктория, я всегда бьюсь молча.
Манфреди проскользнул под рукой графини, развернул кисть, и шпага Виктории оказалась на полу. Мужчина замер на месте:
– Вы хорошо запомнили положение ног при этом финте?
– Пожалуй. Вы прекрасный учитель, барон, – она перевела сбившееся дыхание. – Но вы не ответили на вопрос. Хотя это ни к чему! Я знаю ответ! Вы с Перетти стоите друг друга.
Виктория подняла оружие и повторила атаку.
– Синьора, запомните, тот, кто знает удар, знает и защиту от него. И вообще никогда не повторяйтесь.
Жерар провел серию атак и под конец силой инерции движения своего тела буквально выдернул шпагу из рук графини.
– А здесь главное не потерять равновесие.
Виктория, сжав зубы, подняла оружие. И они вновь сошлись в фехтовальном танце. Вдруг, рискуя нанизать себя на шпагу графини, Жерар подался к ней и, одновременно указав в угол, воскликнул:
– Крыса!
Виктория тонко взвизгнула и тотчас обнаружила себя прижатой к стене. А Манфреди прошептал, склоняясь к ее ушку:
– Викки, никогда не отвлекайся. Это может стоить тебе… чести.
На выручку к госпоже подоспел Арно. На затылок графа опустилась рукоять кинжала, и мир померк. Когда Жерар очнулся, в каморке никого не было, но на небольшом столе стояла бутыль вина.
Утром следующего дня графиня Морно пришла к Клименту. Дома она потратила немало времени, выбирая наряд. В конце концов, остановилась на бархатном темно-бордовом платье и любимом рубиновом колье. К назначенному сроку она опоздала.
Папа встретил Викторию в личных покоях, на лице его были явственно заметны следы бессонной ночи.
– Наконец-то, а то я уже начал беспокоиться. Что-то произошло? Где дочь? – с каждым вопросом голос Климента все больше наполнялся тревогой.
Виктория же, напротив, выглядела совершенно спокойной.
– Диану ночью пытались похитить… какие-то проходимцы. Слава Богу, со мной были Арно и Сандр.
– Где Диана? – Франческо в несколько шагов пересек комнату и обнял женщину.
– Все в порядке, она здесь с Луизой.
Климентом овладел гнев:
– Негодяй! Когда он успел?! – размашисто шагая, Франческо метался по комнате перед Викторией. – Вчера вечером Перетти арестовали!
– Да?! А я думала, что он тоже был там, но успел унести ноги…
– Где там? И что значит, успел унести ноги? Виктория, расскажи мне все! – он наконец остановился и требовательно посмотрел на графиню.
– Франческо, я хочу чего-нибудь выпить, и я очень проголодалась, – Виктория улыбнулась, желая успокоить мужчину.
– Хорошо. Диану сейчас устроят в ваших комнатах, а я прикажу подать на стол. Но ты должна мне все рассказать.
Уже сидя за обедом, графиня начала свой рассказ:
– Вчера, точнее, ночью, несколько человек пробрались в дом, в спальню, где спала Диана. Слуги вовремя заметили это… Вернее, мы ждали чего-то подобного, – при этих словах лицо Климента омрачилось еще больше. – Мы взяли двоих, когда они пытались спустить дочь в корзине вниз. Сейчас все в порядке.
– Ты… говоришь мне не всю правду, – Папа посмотрел в глаза Виктории. – Назови мне этих… проходимцев!
Конец ознакомительного фрагмента.