Коллоид на сорок процентов
Витька брёл по безлюдному тротуару, насвистывая звучащую в наушниках песню и бездумно пиная пустую пачку из-под сигарет. Высокий, худощавый, темноволосый студент в который раз задумывался, зачем он ходит на консультации перед экзаменом. Каждый раз ждёшь чего-то полезного, и каждый раз выходишь из университета с чувством, что время потрачено напрасно. Хотя сегодня он узнал, что вопрос о коллоидах нужно брать на самостоятельное изучение. Одним больше, одним меньше. Ночь перед экзаменом всегда кажется бесконечно длинной, но пролетает как миг.
Тридцатиградусная жара стояла вторую неделю, асфальт жёг ноги даже сквозь подошву туфель. Наконец-то Витя свернул во двор из четырёх серых «хрущёвок» и попал из-под испепеляющего солнца в душную тень бетонных коробок. Спустя минуту он скакал через две ступеньки в обшарпанном синем подъезде.
Отметив приятный факт – мамы дома не было, Витя решил сразу проглядеть вопрос о коллоидах.
– Золи… коллоидные системы… суспензии… – морща лоб, бормотал парень.
Жара и химия окончательно вывели Витьку из себя и он, отшвырнув книгу, побрёл в душ.
– Кладём зачётки, берём билет, – громогласно вещал преподаватель. – Поймаю со шпаргалкой – встретимся в августе.
Витя подошёл первым, вытянул листок и скептически хмыкнул.
– Фролов, какой у вас билет? – спросил профессор.
– Тринадцатый.
– Надеюсь, вы разобрались в самостоятельном вопросе, – с улыбкой, больше похожей на оскал, риторически произнес преподаватель.
Витя начал писать ответ, как и полагается, с определения. Мысли путались, но студент стоически выдавливал строчку за строчкой. Время экзамена утекало, а впереди ещё решение задачи. «К коллоидным системам относятся гель, бетон», – выводил Витя. Но закончен был ответ особо понравившейся фразой: «Человек также является коллоидом на восемьдесят процентов».
Воздух пах тухлыми яйцами, сажей и чем-то пронзительно-кислым. Витя огляделся по сторонам – вокруг не было ни души. Студент снял наушники и услышал вой сирены. Воздух становился всё менее прозрачным, запах усиливался, у парня на миг потемнело в глазах, и он бросился бежать. Ноги стали ватными, движения вялыми. Начала кружиться голова. Витя остановился. Внезапно, словно резко перевернули небесное корыто, хлынул ливень. Струи лупили нещадно, капли попадали на губы, и Витя ощутил их горько-кислый и обжигающий вкус. Внезапно всё закончилось – перед глазами стало темно.
В голове будто пищал комар. Яркие образы-вспышки: детский садик, школа, речка, университет, друг Андрей… – мелькали перед внутренним взором с бешеной скоростью и с мельчайшими подробностями, словно во сне, когда перед тем как лечь выпьешь много кофе. Витя поморщился от ранее не испытываемого ощущения, будто во всех точках тела бьется сердце. Как он здесь оказался – память сообщать отказывалась. Витя сидел на лавочке напротив круглосуточного магазина, который сейчас стоял закрытым. До дома было не больше трех минут ходьбы. Сдача экзамена казалась событием из прошлой жизни. Витька достал мобильник и распахнул глаза от изумления. Телефон показывал сорок шесть пропущенных вызовов от родителей и друзей. По времени Витя пробыл в беспамятстве четверть часа. Через мгновенье парень задохнулся от накативших эмоций – число календаря увеличилось на один. Парень с сомнением оглядел себя, прислушался к ощущениям. Не мог он просидеть здесь сутки! Есть и пить не хотелось, ничего не болело, комариный писк почти стих, лишь пульсация по всему телу не утихала, но Витя почти не чувствовал по этому поводу дискомфорта.
Мысли порхали с невероятной скоростью, удивляя тем самым хозяина. Наконец-то Витя зацепился за одну из них и набрал номер матери.
– Витя, ты?! – раздался судорожный вскрик.
– Всё нормально, мам, – отозвался парень, – я скоро приду.
– Как придёшь? Где ты? В укрытии? Почему не отвечал? Я обзвонила всех твоих друзей! Тебя подобрали спасатели на улице?
Перед глазами юноши пронеслись, как в сверхбыстрой перемотке, вчерашние действия матери. Тоскливо-просящие, полные надежды эмоции захлестнули парня. Через миг он осознал их чужеродность и мысленно прекратил хлынувший поток, как кран закрутил.
– Какие спасатели? – тупо переспросил Витя. – Через пять минут буду дома, всё расскажу. Я, кстати, экзамен на четыре сдал…
– Ты на улице?! – взвизгнула мама. – Спрячься куда-нибудь!
– Да что случилось?! – выходя из себя, спросил Витя. В голову снова рванул поток эмоций: ужаса и безысходности.
– Ты ничего не слышал?! Небось, снова в наушниках был! Произошёл выброс каких-то новых химических веществ, которые растворяют животную органику! Они будут активны ещё сутки! Как я рада, что ты жив! Быстрее зайди в закрытое помещение! – несмотря на волнение, довольно ясно объяснила мама.
– Я уже подхожу к нашему подъезду, – сказал Витя спокойно. Смысл сказанного с трудом пробивался сквозь плотную вуаль привычного быта.
– Быстрее, быстрее… – уже бездумно шептала женщина.
Витя, не кладя трубку, добрался до своего этажа.
– Открывай, мам, – сказал он.
Парня быстро втащили за руку в прихожую и через мгновенье дверь захлопнулась.
– Снимай одежду, – приказала мама. – Господи, что стало с твоими волосами… Где же ты был?
Витя пожал плечами и посмотрелся в зеркало. Волосы были совершенно седыми. «Перекиси водорода много», – вспомнил парень. Новый цвет ему откровенно не нравился. Через миг мама вытаращила глаза и прикрыла ладонью рот – волосы сына на глазах стали тёмными. Витя и сам от удивления выронил только что снятую футболку.
– Искупайся, смой попавшую на тебя гадость и приходи кушать. Одежду сюда, – пересилив себя, сказала мама и протянула полиэтиленовый мусорный мешок. – Потом всё расскажу.
Завязав пакет с одеждой на узел, Витька забрался под бьющие из душа струи. Вода приятно обожгла тело лёгким холодком. Парень набрал пригоршню воды, чувствуя, что может с ней что-то сделать. Мысли никак не хотели идти в одном русле, перед глазами всё время всплывали то невероятные звёздные картины, то застывший с неровной дубиной неандерталец, то развивающийся на огромной белой яхте флаг. В груди иногда становилось пусто от тоски и боли, а через миг Витя уже улыбался от счастья. «Душновато здесь», – подумал парень. Вода в руках вспенилась, выпуская водород. Мелькнула искра и в ванной запахло озоном.
– Вить, всё нормально?! – послышался из-за двери голос матери.
– Да, сейчас вылезаю, – переборов дополнительный водопад своих эмоций, сказал студент.
Витька вылез из ванны и потянулся за полотенцем, но рука остановилась на полпути. Парень был совершенно сухой. «Хрень какая-то», – почти весело подумал студент.
На кухне его ждала жареная картошка с укропом и лёгкий салат из помидоров и огурцов. Вид еды после суточного голодания никак не задел Витьку. Он по-прежнему не хотел есть. Вилка, тряпка или фарфоровый бокал вызывали в нём такие же чувства, как и картошка с салатом.
– Кушай, сынок, – сказала мама. Видно было, что женщина уже успокоилась. Только широкие лиловые круги под глазами и осунувшееся лицо напоминали о бессонной ночи, полной переживаний.
Витька нехотя положил кусочек поджаренной картошки в рот. Казалось, будто он жуёт газетную бумагу. Вкусовые рецепторы не работали совершенно. Следующим во рту оказался помидор. Парень на секунду задумался, и овощ с легким шипением растворился. Витька увидел глаза матери и, тряхнув головой, произнес, чтобы женщина не заподозрила, будто он сходит с ума:
– Задумался. Спасибо, вкусно, но я что-то неголоден сейчас.
Взгляд студента упал на солонку. Внутри появилось ощущение, сродни легкому голоду. Витя опорожнил половину солонки, пока мать отвернулась к мойке, и со смешанными чувствами заметил приносящую удовольствие пульсацию по всему телу. В голове начали мелькать формулы реакций поваренной соли с компонентами организма на данный момент. «М-да… – подумал Витя, – дождик был явно непростой».
– Так что случилось? – наконец-то спросил парень.
– Авария в нескольких цехах химзавода с последующим выбросом в наш микрорайон. Комбинация попавших в атмосферу веществ растворяет животную органику в считанные минуты. Карантин должен закончиться завтра. Если бы не так вовремя пошедший ливень, то сидеть нам запечатанными неделю – вода ускоряет распад, – отрапортовала женщина.
– Про несколько цехов, наверное, брешут. Не могли они так быстро рассчитать, что получится в результате реакции, как она будет действовать на живые организмы, – задумчиво сказал Витька. – Небось, новое химическое оружие. Хотя это неважно.
Мать лишь пожала плечами.
– Наверное, на меня не хватило дозы, – усмехнувшись, продолжил парень.
– И слава Богу! – воскликнула мама. – Завтра всё равно никуда не пойдем.
– Мне никуда и не надо.
– Ну вот, готовься к следующему экзамену.
Перед глазами замелькали лица одногруппников и преподавателей, серые стенды и зелёные таблички, аудитории и лаборатории. Витя нырнул в водопад эмоций, словно он за миг пережил то, что было испытано за всё время обучения. Университет и сессия, которые стали казаться ненужной мелочью, снова приобрели вес после вновь прочувствованных эмоций.
– Да, точно, – слегка отстраненным голосом согласился Витька. – Как раз этим и займусь.
Стоило парню зайти в комнату, как его взгляд упал на стоящий на подоконнике небольшой бумажный пакет с надписью: «Удобрение для комнатных растений». И снова это лёгкое чувство голода. Витя подошёл к пакету, который раньше удостаивал взглядом не чаще раза в месяц, и зачерпнул из него полную горсть белых, со слабым зеленоватым оттенком, шариков. Парень не отдавал отчёта, что делает. Так же люди не задумываются, наливая себе воды, когда их мучает жажда. Витька высыпал горсть удобрения в широко раскрытый рот, слизнул пару прилипших к ладони шариков и довольно зажмурился. По телу прошла волна удовлетворения и блаженства, но в тоже время появилось другое чувство – ощущение пустоты в груди, как при потере кого-то родного или провале чётко спланированных дел. Чего-то хотелось. «Одну странную потребность удовлетворил и появился «второй голод»», – подумал Витька с необыкновенной ясностью. Он вспомнил последние встречи с лучшими друзьями: весёлую пирушку на квартире, задушевные разговоры ночью на балконе, песни под гитару у костра на даче, широкую аллею с удобными лавками и искрящимся фонтаном, одногруппницу Лену… Ощущение, очень похожее на беспричинную депрессию, слегка отпустило. Но воспоминания не могли в полной мере утолить «второй голод», тем более эта «пища» далеко не бесконечна.
Витька включил любимую музыку, но она не вызывала в нём обычных эмоций. Он видел перед внутренним взором, как создавалась запись. Вот залажал барабанщик, вот, не попав в ноту, зло заматерился солист. Проходит неделя профессиональной работы. Каждый инструмент записывается по отдельности. Потом наложение. Всё без души, как осточертевшее ремесло. Музыканты словно собирали на конвейере несложную деталь. Пустую, похожую на сотни других, но зато без брака.
Лишь звуки скрипки или виолончели в некоторых композициях наполняли душу приятными эмоциями, хотя иногда попадался и гитарный жёсткий рок, который обдавал шквалом вложенных в него чувств и сил.
Под сменяющие друг друга песни Витя погрузился в воспоминания с первого дня своей жизни. Через несколько часов в комнату заглянула мама.
– Не захотел кушать? – поинтересовалась она.
– Что-то нет аппетита.
Женщина обеспокоенно взглянула на сына и сказала:
– Попробуй поспать. Отдохнёшь, потом поешь.
– Да, ты права, – безучастно согласился Витя. – Я посплю.
Ещё раз бросив тревожный взгляд на сына, женщина выключила свет и вышла, оставив комнату в полумраке.
Парень с беспокойством отметил своё лёгкое отчуждение от матери и задумался, что же она чувствует к нему. Неожиданный поток нежного смятения заполнил Витьку до краёв, и он понял, что мать ему очень дорога. Пустота в груди перешла в небольшое недомогание.
«Мама права. Надо поспать», – подумал парень, взглянул на настенные часы и через несколько секунд погрузился в мир грёз.
Витька вытащил наушники, когда почти подошёл к одной из лавок, стоящих возле университета. На ней сидело три одногруппницы со скучающе-сонным видом.
– Привет, Вить, – поздоровались одновременно две девушки: Вика и Катя. Третья – Лена, лишь сухо кивнула.
– И вам здрасте, – с дежурной улыбкой сказал парень. – Красивое платье, Леночка.
– Спасибо, – слегка приподняв уголки губ вверх, поблагодарила девушка.
– Как пережили химическую атаку? – спросил Витя, не переставая бросать взгляды на Лену.
– Мы же в другом районе живём, обошлось. Правда Ленка частенько там гуляет. А ты как? – протараторила Вика.
– Давненько так долго дома не сидел, – с усмешкой сказал парень. – Насколько я знаю, больше всех пострадали бездомные кошки и собаки.
– Бедняжки, – без тени сочувствия сказала Катя.
– Вы верите в официальную версию? Про аварию в нескольких цехах одновременно и мгновенный расчет, как соединившиеся вещества подействуют?
– Что смогли придумать на ходу, то и сказали, – безапелляционно проговорила Лена.
– А вы думали нам скажут: «Мы тут лопухнулись и пустили в атмосферу три бочки запрещённого химического оружия», – иронично произнесла Катя.
– Нет, лучше так, – сказала Вика и, сделав бесстрастный голос, продолжила. – «Спешим сообщить вам, что разработано новое химическое оружие, которое мы и решили протестировать по месту создания. Советуем спрятаться».
Одногруппники улыбнулись.
– Какая разница? Всё равно узнать, как было на самом деле, не удастся, – подвела итог Лена.
– Скучная ты, – махнув на неё рукой, сказала Катя. – Пойдем на консультацию.
Витя проснулся бодрым, отдохнувшим и по-прежнему неголодным. Никакой обычной утренней вялости не было и в помине. Сон про поход в универ он помнил от и до. В красках и без провалов. Парень взглянул на настенные часы и едва подавил удивлённый возглас. После того как он лёг спать, секундная стрелка не успела сделать и круга! «Как робот», – подумал Витя. Студент всегда мечтал спать поменьше и при этом быть бодрым, но исполнения желания в таком виде никак не ожидал. «Надо всё-таки пойти поесть, чтобы мама не волновалась, – решил Витька. – Главное не проболтаться, что я уже поспал».
Парень вышел из комнаты и направился на кухню, куда через десять секунд уже прилетела мама.
– Сейчас в новостях сказали, что все жители нашего микрорайона и находившиеся в нём в момент аварии обязаны пройти медосмотр в кратчайшие сроки на нескольких специально оборудованных пунктах. Проходящие обследования освобождаются от работы на период осмотра и получают дополнительную неделю отпуска. Там ещё целую кучу просьб и угроз говорили, но неважно – мы пойдём туда в любом случае. Послезавтра.
– Они не объясняли зачем? – с тревогой спросил Витя.
Мать покачала головой и высказала свою версию:
– Наверное, чтобы вылечить тех, кого хоть как-то коснулась авария. А ты чего вскочил?
– Решил всё-таки поесть, – ответил Витя, затем добавил. – Думаю, завтра я буду чувствовать себя отлично.
– У меня никак из головы не идёт, как цвет волос твой поменялся. А в остальном вроде всё нормально.
– Наверное, какая-то побочная реакция, – пожав плечами, предположил Витька. – Вещество прореагировало, и волосы снова стали прежними.
Мать несколько раз покивала и поставила перед сыном тарелку с картошкой, разогретой в микроволновке.
– Ладно, не буду сидеть над душой, кушай, – сказала женщина и вышла из кухни.
Витя нанизывал на вилку по полдесятка кусков картошки, клал в рот и растворял, как детскую шипучку. Через минуту тарелка была пуста, а парень по-прежнему не чувствовал ни голода, ни сытости. Только ощущение душевной пустоты медленно, но неумолимо увеличивалось. Витька тяжело вздохнул и направился в комнату – заняться подготовкой к экзамену.
– Спасибо, мама, – поблагодарил по дороге парень.
– Быстро ты. Не за что.
Перед мысленным взором Вити мелькали миллионы незнакомых лиц, тысячи прекрасных деревьев, сотни диковинных зверей. Он видел каждую песчинку огромного бархана в отдельности и осознавал, как велик мир за пределами его прежнего мироощущения и как важно каждое существо, каждое растение, каждое их действие. Понимание пришло бесконечно огромным душевным грузом, и Витя торопливо поставил мысленный барьер хлынувшим эмоциям. Витя взял тетрадку с конспектами по теоретической механике и невольно улыбнулся. Так хорошо предмет он не знал ещё никогда. После прикосновения к тетради мозг моментально вспомнил всё, что парень в ней писал. Исправив мысленно несколько ошибок, Витя запустил на компьютере фильм. Через минуту парень знал, чем закончится сей режиссёрский труд. Витька лёг на кровать и с ужасом подумал, что не знает, чем заняться. С одной стороны голова кружилась от раскрывшихся возможностей, с другой он не понимал, зачем ему чего-то добиваться. Чувство потребности и любопытства у него атрофировались. Ведь люди всю жизнь только и занимаются тем, что удовлетворяют свои желания.
«Наверное, «второй голод» отбивает охоту что-либо делать», – подумал Витька. Ещё несколько минут он вглядывался в побелку потолка, удивляясь её переменчивому составу. Неожиданно парень понял, что больше всего на свете он хочет заполнить пустоту в груди, убрать душевное недомогание. Раньше в таком состоянии студент, возможно, пропустил бы пару бокалов вина, но теперь он понимал, что от чистого спирта эффект будет такой же как от жареной картошки.
Вскоре Витька подключился к Интернету и полдесятка социальных сетей под предводительством «аськи» завладели его вниманием…
Мать, которая не могла не заметить лёгких странностей сына, была необычайно рада наступлению второго дня после возвращения Вити. Парень порывался пойти сегодня на консультацию перед теоретической механикой, но женщина строго-настрого ему запретила куда-либо ходить прежде, чем они пройдут послеаварийное обследование. Витя слегка расстроился, ведь так и не удастся узнать, был ли сон вещий, но перечить не стал.
– Возьми паспорт, и пойдём, – сказала мама.
Витя кивнул и достал из ящика документ. Одевшись, парень последовал за матерью.
Природа радовала бархатной погодой. Не жарко и не холодно, а лёгкий тёплый ветер нежно гладил тело. Витя и мама с интересом оглядывались. Никогда в их микрорайоне не собиралось столько народу одновременно. Тысячи людей, не пошедших на работу, в университет, школу, садик; просто выбравшиеся из дома, заполоняли всё вокруг, спеша к центру. Многие с беспокойством оглядывались, принюхивались, но продолжали идти к площади. Люди отнеслись к аварии, а точнее к её возможным последствиям, более чем серьёзно.
Когда мать с сыном вышли на возвышение, с которого была видна остальная часть района, женщина изумлённо воскликнула:
– Неужели это так важно!?
На центральной площади красовалось около сотни спецмашин – удлинённые газели с высоким потолком. От бесформенного болота толпы отделялись небольшие капли и исчезали в серых автомобилях.
– Мам, они либо чего-то ждут, либо чего-то боятся. Иначе не было бы никакой проверки. Максимум сообщили бы, что желающие могут сдать анализы в поликлинике по месту жительства.
– Да я тоже не особо верю, что они за наше здоровье переживают, – задумчиво сказала женщина. – Смотри, некоторые заходят и через полминуты уже идут обратно. Надеюсь, и нас долго держать не станут.
– Дело за малым, – усмехнулся Витя. – Дождаться очереди.
– Всё нормально, – улыбнувшись, сказала мама. – Давай ты.
У Вити в голове крутились навязчивые образы, что нельзя заходить в машину. Тут же на них накладывались красочные мысли, что наконец-то он чего-то добился, хотя от них веяло какой-то чужеродностью. Парень, всё чаще ставивший блок на возникающих образах, которые были много ярче и объемнее всех его прежних мыслей, перекрыл и этот поток.
Возможность колебаться была давно упущена – выжидательный взгляд матери и напор толпы делали своё дело. Одна часть Вити хотела спокойствия, чтобы ничего не заметили, и он продолжил студенческую жизнь с новыми возможностями, а другая требовала внимания и перемен. Парень вступил на подножку, отодвинул плотную штору и оказался внутри кузова спецмашины.
В газели, на стульях, перед округлыми камерами до самого потолка, сидели двоё в белых халатах, изнурённые рутинной работой.
– Здравствуйте, – сказал Витя.
– Внутрь, – приказал первый и махнул рукой на камеру, стоящую слева от входа и ближе к нему. Вторая располагалась справа и в середине машины.
Парень отодвинул полупрозрачную створку и шагнул в камеру.
– Дверку прикрой.
Витя последовал указаниям и через секунду всё его тело запульсировало, словно в нем были десятки маленьких сердец с тактом в пару сотен ударов. На лице человека в халате появилась довольная ухмылка. Взглянув ещё раз на небольшой экран, он нажал кнопку и произнес:
– Похоже, второй ценный экземплярчик.
Витя с облегчением вздохнул – пульсация кончилась – и вышел из камеры.
– Ну что? – спросил он.
– Придётся тебе поехать с нами на дальнейшее, более углубленное обследование.
– Вы врачи?
– Научные работники.
– Так и думал.
Второй учёный закрыл дверь, через которую вошёл парень, и двинулся к водительскому месту.
– Эээ, меня там мать ждёт, – обеспокоенно сказал Витя. От научных работников на него хлынула волна радости, тревоги, жадности, предвкушения, смятения и удовлетворённого ожидания.
– Сотовый есть? Позвони. Не обижайся, но это слишком важно для нас, чтобы выпускать тебя.
– По масштабам проверки это заметно, – поставив очередной мысленный блок и ещё сильнее усиливая этим «второй голод», бесстрастно проговорил парень и достал мобильник.
– Алло, что с тобой? – послышался взволнованный женский голос.
– Мам, мне нужно пройти более детальное обследование. Не жди меня.
– А с тобой нельзя побыть? – громко спросила женщина.
Витя посмотрел на учёных. Один покачал головой, а второй добавил:
– Это может занять несколько дней.
Парень вздохнул, представляя эмоции матери, и сказал в трубку:
– Нельзя. Кстати, обследование может затянуться на пару дней, но ты не переживай.
– Хорошо, – упавшим голосом произнесла женщина. – Ты звони по возможности.
– Ладно, пока.
– Аккуратней там. Счастливо…
Витька положил трубку и сел на освободившийся стул.
– А что произошло на самом деле? – спросил он. – Ведь выброс не случаен.
Машина стронулась с места и медленно двинулась по площади.
– Авария на химзаводе, – сказал учёный.
Образ, вызванный словами, был словно в чёрной жирной мазутовой плёнке.
– Это неправда, – уверенно проговорил Витька. – Я чувствую.
Научный работник внимательно всмотрелся в глаза парня и примирительно поднял руки.
– Ладно-ладно. Авария в химической лаборатории.
– Ближе к истине, но всё равно ложь, – недовольно поморщившись, сказал Витя. – Вы везёте меня обследовать не для моего блага, а изучать для своей пользы. Будьте добры ответить на несколько вопросов. Я знаю, как можно прекратить наше ещё толком не начавшееся сотрудничество.
– Расскажи ему всё как есть, – впервые подал голос второй учёный. – Я думаю, он всё равно не станет об этом болтать.
– Мы работники тайной химической лаборатории. Разработки шли по разным направлениям. Самым успешным и почти завершённым проектом было создание сверхпроникающего безвредного антидепрессанта и стимулятора, – начал учёный. – В политических целях естественно. Но, как часто бывает, хорошее идёт в ногу с плохим. Группа учёных смогла получить из этого вещества страшное химическое оружие, которое за считаные минуты растворяет животную органику.
Витя покивал, представляя картину в ярких красках.
– Среди научных работников оказался фанатик.
– Чего?
Учёный развел руками.
– Я не могу сказать точно, на что именно распространяется его фанатизм. Психически он здоров. Но убивать он точно никого не хотел. Кстати, никто не пострадал. Ни одной заявки о пропавших без вести.
Учёный за рулём наконец-то выехал на трассу, и машина ощутимо прибавила в скорости.
– Так что он сделал? – уже нетерпеливо поинтересовался Витька.
– На далёких эмпирических заключениях он поменял что-то в веществе и смог его запустить в атмосферу с помощью установки, которой мы хотели воспользоваться через полгода для более широкого испытания антидепрессанта.
– Какой удачливый, – скептически заметил парень.
– Он – гений. Он просчитал реакцию, что при определённых условиях вещество, прореагирующее с организмом, даст све… других людей, – с немалой долей восхищения произнёс учёный. – Не знаю, что ты умеешь, но структура твоего организма не то что далека от нормальной, она другая наполовину. И это понятно после первого сканирования, которое предложил наш фанатичный гений Марков.
– А где он сейчас? Работает дальше? – с интересом спросил Витя.
Учёный покачал головой.
– Во временном изоляторе. Хотя мы хотим добиться, чтобы он продолжал работу. Только под постоянной охраной.
– Интересно было бы с ним переговорить. Узнать, чего он хотел. Потому что просто так наделять кого-то силой… непонятно. Я чувствую, что цель была строго определённой.
– Странно звучит, что ты ощущаешь, что хотел посторонний человек, – отозвался второй учёный, заворачивая в подземный гараж.
– Ну, я же другой, – улыбнувшись, сказал Витька.
Учёные, непроизвольно швырнули в парня по пучку скептически-тревожных эмоций, но вслух ничего не сказали.
– Надеюсь мне понравится в вашей лаборатории, а то разнесу там всё к чертям собачим, – решил пригрозить Витька. От этих слов к пустоте в груди добавилась едва ощутимая боль.
– Понравится, – сказал учёный, останавливая машину. – Дальше пешком.
Витька, в сопровождении двух научных работников, подошёл к неприметной, но внушительно-мощной двери. Учёный открыл её с помощью сенсорного ключа и три человека через несколько секунд оказались внутри небольшого коридорчика, ведущего к шахте лифта.
– Тут несколько сканеров, – предупредил второй сопровождающий.
Пару раз вспыхнул зелёный и синий свет, и люди вошли в просторную кабину лифта. Спуск длился несколько минут. Парень чувствовал, как огромное и суетливое медленно тускнеет, а приближается что-то логичное, суровое и целенаправленное.
Наконец-то створки раздвинулись, и парня с двумя учёными гостеприимно встретили полдесятка охранников с автоматами. Никто не произнёс ни слова, но один в чёрной униформе двинулся по коридору вслед за прибывшими.
– А этот зачем? – спросил Витя, хотя ощущал, что от охранника идёт волна полного равнодушия.
– Меры безопасности. Ты же не входишь в персонал лаборатории.
Они шли по коридору, по обеим сторонам которого встречались сероватые двери. От пластиковых белых стен веяло стерильностью, бездушием. Почти через каждые несколько шагов встречались мощные вентиляции, пожарные системы, лампы аварийного освещения. Видимо, в серьезных экспериментально-исследовательских лабораториях внештатные ситуации были нередки. Иногда на дверях встречались зелёные таблички с непонятными для непосвящённого знаками.
– А эта что значит? – с интересом спросил Витя, указывая на змею в огне и с короной на голове.
Более разговорчивый учёный бросил быстрый взгляд на табличку и улыбнулся.
– Это шеф. Сюда мы и идём.
– Я уже давно перестал обращать внимание на эти картинки, – сказал второй работник. – А шеф – ещё та змея.
И оба засмеялись. Даже охранник скупо улыбнулся.
Они вошли в просторный кабинет, в котором было по кругу расставлено с десяток маленьких чёрных столиков со сложнейшими, даже на первый взгляд, приборами. Посередине царствовал массивный, тёмно-вишнёвый дубовый стол, заваленный бумагами. В углу этой махины стоял небольшой круглый аквариум, в котором свернулась калачиком карликовая, полосатой красно-зелёной расцветки тропическая змейка. Но больше всего Витьку поразил шеф. За столом вальяжно восседала худая, немного смуглая женщина лет тридцати пяти с короткой стрижкой жёстких чёрных волос. Она подняла карие глаза, скрытые за узкими прямоугольными очками, и тихо спросила:
– Второй мутант Маркова?
Витя ощутил исходивший от женщины слабый интерес и лихорадочную работу мысли, кто он такой и как его можно использовать.
– Приятное начало, – не дав что-либо сказать учёным, проговорил парень. – Я буду мутантом Маркова, а вы змеиным чудовищем? Или как?
Внезапно обитательница аквариума забеспокоилась и попыталась выбраться из стеклянной тюрьмы.
– Тише, Розочка, – ласково сказала женщина. Змея, которая не могла её слышать, вновь улеглась на дно.
– Римма, он же всё-таки не подчинённый. Можно и повежливее, – спокойно произнёс один из учёных. – Нам с ним ещё работать.
– Да-да, конечно. Вы пришли за разрешением? Можете проводить исследования с помощью любой аппаратуры.
– Пойдем, – сказал научный работник парню.
Витя бросил на странного шефа злой взгляд. В груди снова стрельнуло лёгкой болью, а «второй голод» становился всё более невыносимым. Вязкая депрессия поедала бешено работающий мозг. Даже эфемерный смысл жизни понемногу таял. Хотелось быть человеком, жить как человек, но, видимо, вещество перемешало всё и в сознании студента. Теперь ему требовалось самому себе доказать, что он человек, а душевная пустота мешала, гасила желания.
Витя почти ушёл в глубокий транс, когда послышался голос:
– Мы просто проверим все части твоего организма и все процессы, происходящие в нём. Выясним, из-за чего произошли такие серьезные изменения, и почему ты при этом всё равно продолжаешь жизнедеятельность. Узнаем твои возможности.
Парень открыл рот, но учёный опередил его вопрос.
– Это только анализы, сканеры, снимки. Они никак не будут влиять на твой организм. Приборы наблюдают, изучают, фиксируют, но не изменяют.
Витька улыбнулся и проговорил:
– Я готов вам помочь.
На душе стало немного легче.
Витя переводил взгляд со змеи на Римму, словно сравнивал обитателя аквариума с её хозяйкой. После того, как парень узнал о некоторых возможностях, он напряжённо думал, как надо вести себя и чем должен заниматься. Во время обследования, Витька дважды уберегал людей от несчастных случаев и от этого «второй голод» слегка притуплялся, но по-прежнему не давал радоваться жизни. Римма читала отчёт, сделанный шокированными учёными, и её глаза за прямоугольными очками становились всё больше.
– Извините, Виктор, за моё пренебрежительное отношение к вам во время знакомства, – с досадой проговорила смуглая женщина. – Я не ожидала таких результатов.
– Однако проверку населения устроили грандиозную, – заметил парень. – С чего бы?
– Ждали сверхъестественного, но не настолько. Марков действительно гений. Но нам он отказался говорить, чего добивался.
– Возможно, он скажет это мне? В качестве морковки для подопытного кролика.
– Глядя на результат ясно, что он не экспериментировал. Он знал, что получится. Но неважно. Марков в изоляторе и отстранён от работы теперь навсегда. Мало ли что он ещё сможет натворить.
– Мне нужно с ним поговорить, – упрямо заявил Витька.
Римма покачала головой, а парень словно получил по спине плетью, так была коротка и зла вспышка гнева женщины, которая вообще не привыкла, что с ней спорят.
– Возможно позже, – мягко сказала Римма, словно разговаривала с несмышленым капризным ребёнком.
Витя увидел слова сквозь жирную мазутную пелену и произнёс:
– Вы же только что прочитали в отчёте, что я могу распознавать ложь.
– И где же я врала? – удивлённо взметнув брови, спросила Римма. – Я же сказала, что «возможно».
– Но думаете, что этого никогда не произойдёт.
– То, что я так считаю, не значит, что это невозможно.
– Ладно, не будем играть в софистов, а то получится, что на всей планете ни единого лгуна.
– Правильно, – хищно улыбнувшись, сказала Римма. – Давайте о деле. Вам уже рассказали, что изначально в отделе Маркова создавались массовые антидепрессанты, но как говорится – не судьба.
Витя, который размышлял как минимум о десятке вещей одновременно, кивнул.
– Но зато мы получили вас. Конечно, вы – не наша собственность, но, судя по состоянию, организм вашего типа не способен жить среди обычных людей. Исходя из исследований, легко найти методику, чтобы вы были довольны жизнью, но при этом нам придётся сотрудничать. И очень плотно.
– Думаю я и сам смогу понять, как мне жить.
Римма вновь покачала головой.
– Вы можете изменять вещество на атомарном уровне, можете год не спать и не есть. Вы можете превращаться буквально во что угодно. Но питаться ваш преобразившийся мозг хочет эмоциями, которых в повседневной жизни почти нет. Используя ваши возможности, мы сможем предоставить вам поле для получения «пищи». Для обычного человека многие задания невыполнимы, до безумности экстремальны и опасны, – с напором проговорила Римма. – Как вы его назвали? «Второй голод»? Он будет удовлетворён. Я обещаю.
– Я дам окончательный ответ, когда ознакомлюсь с заданием.
Римма выпрямилась.
– Да, мы не можем вам приказывать, мы вас вербуем. Таких как вы, сверхлюдей, обнаружено всего лишь двое. Ваш напарник уже готов преступить к заданию. Депрессия скоро убьёт его.
– Неплохо бы увидеть напарника.
– Конечно, он будет здесь через несколько минут.
Дверь кабинета открылась.
– Лена! – воскликнул парень, увидев одногруппницу, к которой испытывал намного больше, чем симпатию.
– Витька! – с детской непосредственностью вскрикнула девушка.
Будущие напарники вгляделись друг в друга. Каждый чувствовал мириады мыслеблоков другого. Учёная напряженно наблюдала за сверхлюдьми. Витька вспомнил, что мысли тоже относятся к области химии и имеют своеобразные реакции.
«– Как ты?» – попробовал спросить парень.
В голове раздался лёгкий комариный писк.
«– Нормально, – послав ещё и мысленную дежурную улыбку, ответила Лена. – Депрессия немного отступила».
– Смотрю, вы знакомы, – с воодушевлением произнесла Римма. – Это упрощает дело. Наверное.
– Да, мы согласны работать вместе, – быстро сказал Витька. – Так в чём заключается задание?
В ночных сумерках светила слегка надкусанная луна. Её бледные лучи отражались в спокойных водах реки. Город спал тревожным сном. На бетонных плитах, опустив ноги в воду, сидели парень и девушка.
– Я рада, что мы не смогли даже взяться за это задание, – прошептала Лена, чтобы не разрушать ночного очарования.
Витя медленно покивал, «второй голод» по-прежнему его терзал.
– Да, им надо подыскать для нас что-нибудь другое. Я даже догадываюсь почему.
Девушка повернула к нему голову и парень продолжил:
– Это только гипотеза. Лучше мы проберёмся к Маркову и всё у него спросим.
Лена улыбнулась и стала смотреть на воду. Со стороны казалось, будто романтичная влюблённая парочка наслаждается ночной тишиной. Долгие минуты молчания шли одна за другой. Вскоре парень лёг на бетон.
– Помнишь, я тебе говорил, что не могу передать словами, что к тебе чувствую? – тихо произнёс Витя.
– Да. Я тоже многое хотела тогда тебе сказать, но опасалась, не верила. Слова часто обманчивы, – словно ждала стартового выстрела, оживлённо проговорила Лена.
– Сейчас мы сидим с сотнями блоков на мыслях и эмоциях, но теперь я хочу показать, что чувствую.
Два потока рванули навстречу друг другу и закрутились безумным водоворотом чувств. Они словно взлетели в небывалую высоту, и в них влилось всё прекрасное, что когда-либо было во Вселенной. Любовь полностью заполнила пустоту, которая росла с каждым днем всё сильнее. Чистое, как горный хрусталь, абсолютное счастье заполнило безбрежные души влюблённых.
Уменьшившись и выбрав структуру вещества прозрачного, как воздух, Лена и Витя продвигались по зданию МВД в поисках изолятора временного содержания, где должен был находиться Марков.
В камере в одиночестве томился седовласый старик. Лена и Витя обезвредили окружающих охранников появлением в их организме снотворного и приняли обычный облик. Марков встрепенулся, но не испугался. Парень и девушка превратили металлические прутья на несколько секунд в воздух и вошли в камеру.
– Всего лишь двое. И подростки. Если бы не тревога… Так и знал, что это будут молодые, – пробормотал старик.
– Здравствуйте, профессор Марков, – сказал Витя. – Поговорим немного, а потом мы вас отсюда вытащим.
Старик кивнул, покрутил на пальце длинные усы.
– Ребята, расскажите, пожалуйста, всё, что с вами произошло после начала тревоги, – не по-стариковски бодрым голосом попросил Марков, но увидев открывающего для возражения рот парня, добавил. – Так я не умру от любопытства и быстрее смогу ответить на интересующие вас вопросы.
Витька глубоко вздохнул, больше по привычке, чем от надобности, взглянул на Лену и приступил к рассказу. Начал с неожиданного ливня, а закончил предложенным им заданием.
– Потрясающе! – чуть ли не захлопав в ладоши, воскликнул старик. – Идеально!
– Мы знаем свои почти безбрежные возможности, мы понимаем людей, которые хотят нас использовать, но зачем это было вам? Неужели эксперимент?
Марков покачал головой и сказал:
– Хочу, чтобы мир был хоть чуть-чуть лучше. Поднять его из болота хоть на миллиметр. И поднимать ещё десятки лет, когда от меня ничего не останется.
– Но как сила, которой вы не управляете, может улучшить мир? – изумлённо спросил Витя.
– Каждый благой порыв делает мир чуточку добрее. А теперь задумайтесь, почему вы не смогли даже начать задание? И вспомните, чем удовлетворяется ваш «второй голод».
Парень и девушка поглядели друг на друга и, всё поняв, улыбнулись. Потом Марков счастливо оглядел их и начал рассказ, как он дошёл до открытия, забравшись в околонаучные эмпирические дебри.
Час спустя в камере наступила тишина и Витя, усмехнувшись, задал риторический вопрос:
– Кто мы теперь? Кто я?
Но старик задумался всерьез. Потрогав длинные седые усы, он тихим, но безапелляционным тоном произнёс:
– Пока любишь, ты – человек.